Страница:
— Только ничего не ешь и не пей! — тихо предупредила его Яррэ и удалилась, провожаемая злобным взглядом бородатого.
— Я привел нового гостя, братья! — мощным тычком в спину Хога вытолкнули на середину зала, и он оказался прямо напротив человека на троне.
Глаза хозяина были цвета моря в шторм, а взгляд подобен волне, опрокидывающей корабль, но она разбилась о зеркала серых глаз и плеснула мимо.
— Кого ты привел, Херэг?
— О, это усталый путник, которого нашла в лесу наша Крапива, — блеснув глазами, ответил бородатый Херэг.
— Ну что ж, путник, садись за стол и пируй с нами!
Хог устроился недалеко от выхода, но рядом сел Херэг, преграждая путь к двери.
В зале появились черноволосые женщины и девушки, убравшие объедки и принесшие новые блюда. Крапивы среди них не было.
— Кто ты, гость, и как попал в наши края? — спросил хозяин, поднимая большой рог с хмельным напитком.
— Называют меня обычно Бешеным Волком, а оказался я здесь по воле случая.
Перед Хогом стояли аппетитные блюда, но в ушах звучало предупреждение Яррэ. Северянин больше верил девушке, которая уже однажды спасла его, чем прочим обитателям этого странного дома.
Видя это, хозяин нахмурился.
— Что же ты ничего не ешь, Волк? Или ты хочешь оскорбить меня и мой дом?
— Нет, что ты. Я не хочу тебе обиды. Вкусны твоя яства, хмельны твои напитки, прекрасны женщины, что подают их, но мне больше всех приглянулась та, с которой я пришел.
Хозяин дома кивнул.
— Пусть придет Крапива!
Через несколько минут две женщины привели девушку, которая шла, опустив глаза. Она села рядом с Хогом, потеснив Херэга.
Хозяин расхохотался.
— Теперь и уксус покажется сладким! — проговорил он.
Хог потянулся к блюдам, но Яррэ взяла его за руку, и северянин увидел, что лежало в них. То мимолетное прозрение, когда он вошел, оказалось истинным. Яства были испорчены, их покрывала плесень, в некоторых копались черви, а дымок, поднимавшийся над жареным поросенком, оказался стайкой мух. Вместо меда в кубках темнела болотная вода.
Хог испытал одновременно два желания — выхватить меч и убежать. Но выбирать ему не пришлось, как, впрочем, и отведать чудесной пищи.
Дверь открылась, и в зал вошел высокий человек в черном плаще до пят и широкополой шляпе, полностью скрывавшей лицо, во тьме, его заменяющей, синим огоньком отсвечивал один глаз.
Человек уселся в кресло напротив хозяина дома, и тут же в открытую дверь с улюлюканьем ворвались призраки. Некоторые взвились под потолок и летали там, подобно обрывкам прозрачной ткани, другие степенно уселись за стол, рядом со своим предводителем. Наконец все расселись, и хозяин поприветствовал того, в ком Хог признал самого Черного Всадника.
— Кого сегодня затравили твои псы, Охотник? — спросил хозяин, при этом его взгляд остановился на Хоге.
Черный Всадник сделал знак призракам. Некоторые поднялись и исчезли за дверью. Впрочем, они тут же появились, волоча что-то. Призраки бросили свою ношу посреди зала и вернулись на свои места. А Хог мало-помалу начал догадываться, куда его занесли магия Волчонка и бегство от Дикой Охоты, — он попал к темным альвам.
Между тем ноша призраков пошевелилась и поднялась на ноги. Посреди зала стоял тот, кого северянин ожидал увидеть в Верхнем мире меньше всего.
— Ценная добыча, — потянул хозяин. — Как тебе удалось его поймать?
— Он был очень беспечен, — сказал Черный Всадник и кивнул одному из призраков, тот преподнес хозяину дома черный костяной лук.
— Это украсит твою оружейную, Хёрдиг.
Хозяин кивнул, принимая подношение.
— Мои темницы к твоим услугам. Надеюсь, ты останешься до завтра, ведь почти наступило утро.
Жители дома и призраки разбрелись по своим покоям. Хога проводили в небольшую комнату, посреди которой стояла роскошная кровать, занавешенная пологом. Крапиву отправили куда-то, и северянин остался один.
Теперь не помешало бы хорошенько подумать. Днем все будут спать, и он сможет беспрепятственно выбраться из дома. Но сможет ли он уйти один, оставив здесь того, кто однажды спас ему жизнь, да и Крапиве здесь не место.
Хог сел на кровать...
— Проснись же! — донесся до него отчаянный голос, и Хог понял, что уже давно слышит его. Кто-то тряс его за плечо. Северянин открыл глаза — над ним склонилась Яррэ. Пряди светло-русых волос падали на лицо, заслоняя рыжие глаза.
— Как это я умудрился заснуть? — Хог огляделся. — На полу?
— Сонные чары, а на пол тебя я свалила, чтобы разбудить.
— Где темница? — сразу приступил к делу северянин.
— Я покажу.
Они вышли из комнаты и направились по коридору. Крохотные окошки были тщательно занавешены, чтобы солнечный свет не попал внутрь.
Коридор привел к высокой резной двери.
— Только тихо. Это спальня моего отчима, сейчас он спит, но сон у него чуткий.
Крапива бесшумно приоткрыла створку, впуская северянина внутрь. Потом девушка откинула ковер с пола, и показалась квадратная плита с вбитым в нее бронзовым кольцом. Хог подошел к плите и, упершись в пол ногами, ухватился за кольцо. Казалось, он поднимает за хвост мирового змея, по лицу северянина ручьями тек пот. Хог старался дышать бесшумно. Первой сдалась плита. Яррэ помогла сдвинуть ее в сторону. Они склонились над открывшимся отверстием, вниз уходили земляные ступеньки. Первой начала спускаться Яррэ, она тут же выудила факел из тайника в стене и, когда Хог оказался внизу, так было уже вполне светло.
— Это не простая темница, она специально для таких, как этот пленник, на которых не действует никакая магия.
Они двинулись по ходу, который был вырыт прямо в земле.
Хог решил удовлетворить свое любопытство.
— Скажи, Яррэ, а почему ты живешь здесь, ведь обитатели этого дома не друзья тебе.
Девушка обернулась на ходу.
— Приходилось ли тебе слышать о подкидышах, которыми докальвы заменяют детей?
Северянин кивнул.
— А человеческих младенцев они забирают и растят здесь, в Верхнем мире, заставляя работать на себя.
— Тебе не придется больше находиться здесь, я возьму тебя с собой.
Крапива вновь обернулась, теперь на ее лице была улыбка.
— Мне, пожалуй, будет жаль покидать это место, ведь тогда некому будет помогать случайным гостям дома уходить из него живыми. Не знаю, кто были мои родители, но темные альвы сильно просчитались, когда меня украли, их магия на меня не действует, а я могу разрушить любые их чары.
Тут они вошли в небольшую пещеру, все ее дно занимало озеро. Вода в нем была дивно прозрачной, откуда-то со дна поднималось густое янтарное свечение. Посреди озера был маленький островок, на котором сидел пленник.
— Здравствуй, Дорн, — поприветствовал Хог того, кого в Нижнем мире знали под прозвищем Котик.
Рыжий алди поднял голову.
— Ты все еще жив, Хог, это радует. Но зря ты сюда пришел, это место — ловушка для таких, как я. Ты ничем не можешь мне помочь.
Хог оглянулся на Яррэ, чтобы спросить у нее совета, и удивленно отпрянул. Девушка стояла, вытянувшись в струнку, и вся будто тянулась к островку.
Котик заметил странное лицо Хога и тоже посмотрел на девушку.
Их глаза встретились.
Такое северянин видел впервые.
Сначала юноша и девушка тянулись друг к другу только взглядами, потом они подошли каждый к своему краю и протянули руки. Но между их пальцами было не менее половины человеческого роста.
— Так ты его не вытащишь, — сказал Хог, но тут заметил, что от рук Яррэ будто исходит невидимое сияние. Оно постепенно становилось все отчетливее, пока не превратилось в сероватую дымку, воздух вокруг нее отчетливо гудел. Сияние потянулось к Котику и, как только оно коснулось его пальцев, алди одним прыжком оказался рядом с Крапивой.
Пальцы юноши и девушки сплелись.
— Нужно уходить! — сказала Яррэ, вырвав свои ладони из рук зачарованного Котика.
Они отправились обратно по коридору. Хог только удивлялся про себя. Выбравшись наверх, Хог и Котик поставили плиту на место, Яррэ поправила ковер.
— Мой лук! — шепотом воскликнул Дорн и двинулся к стене, на которой среди разнообразного оружия висел и его лук.
Но как только пальцы юноши коснулись лука, в воздухе поплыл тихий звон.
Кровать зашаталась, и Хёрдиг вскочил, разбрасывая одеяла.
— Взять их!
— Бежим! — завопила Крапива, бросаясь к двери. Хог схватил Котика, который так и не смог отцепить свой лук, в охапку и припустил за ней.
Коридоры, двери, коридоры. Северянин давно отпустил Дорна, и тот бежал сам.
Крапива ударилась всем телом о дверь, но та не открылось.
Заперто!
Хог отскочил назад и ринулся на дверь. Створки не выдержали мощного напора северянина, и Хог влетел в зал вместе с остатками двери. Тут же по нему кто-то пробежался. Северянин вскочил и присоединился к Дорну, который отбивался от десятка докальвов.
Сражаться рядом с алди было просто, Котик, который был гораздо подвижнее любого человека, да и альва, играл с противниками как с котятами. Меч, невесть откуда появившийся в руках Дорна, с легкостью рассекал металл, ткань, кости, плоть. Хогу оставалось только держаться в сторонке и не подпускать докальвов к Крапиве.
Между тем в коридоре, из которого появились беглецы, послышались возгласы и звон оружия. Сражавшиеся в зале приветствовали криками подкрепление.
Северянин и алди переглянулись, Котик выше поднял меч.
— Сюда! — послышался возглас Яррэ. Хог успел заметить только мелькнувшие широкие юбки — и девушка исчезла за какой-то неприметной маленькой дверцей.
Дальше они неслись по узким коридорам, заросшим пылью и паутиной. Старый дом больше напоминал какой-то заброшенный лабиринт. Несколько раз Хог спотыкался обо что-то. У его спутников таких проблем не возникало, Крапива легко бежала впереди, похоже, она знала каждую трещинку этих стен, а алди неплохо видел в этой полутьме. Стоило Хогу оглянуться, и он замечал два ярких зеленоватых огонька.
Внезапно они выскочили в более просторное место, встретившее их конским фырканьем и нестройным перестуком копыт.
Конюшня. Хог замер и огляделся. Докальвы предпочитали диких видом вороных коней, выделялись только молочно белый жеребец Дикого Охотника и мохнатый мощный соловый конь. К нему-то и подбежала Крапива. Наскоро приласкав солового, она принялась взнуздывать его, северянин поспешил на помощь девушке. Огромный зверь был кроток и ласков, он стоял не шевелясь, пока люди седлали его.
— Какую еще лошадь можно взять? — спросил Хог у Крапивы.
— Больше никакую, кроме Гривастого, ни одна из них не вынесет солнечного света, это докальвийские кони.
— Но один конь не увезет нас троих!
— Еще как увезет!
Соловый мотнул челкой, будто подтверждая.
Северянин вывел коня из стойла, помог Яррэ взобраться в седло, потом сел за ней, Котик устроился последним. На удивление, всем вполне хватило места, спина коня будто удлинилась.
— Вперед! — Крапива сжала бока коня коленями.
Гривастый с храпом рванулся, грудью распахнув ворота конюшни. В лицо им ударил яркий солнечный свет, сзади настигли яростный волчий вой, дикие хрипы коней и вой призраков. Но все они были бессильны добраться до беглецов, ибо солнечный день служил им надежной защитой.
Глава 4
— Я привел нового гостя, братья! — мощным тычком в спину Хога вытолкнули на середину зала, и он оказался прямо напротив человека на троне.
Глаза хозяина были цвета моря в шторм, а взгляд подобен волне, опрокидывающей корабль, но она разбилась о зеркала серых глаз и плеснула мимо.
— Кого ты привел, Херэг?
— О, это усталый путник, которого нашла в лесу наша Крапива, — блеснув глазами, ответил бородатый Херэг.
— Ну что ж, путник, садись за стол и пируй с нами!
Хог устроился недалеко от выхода, но рядом сел Херэг, преграждая путь к двери.
В зале появились черноволосые женщины и девушки, убравшие объедки и принесшие новые блюда. Крапивы среди них не было.
— Кто ты, гость, и как попал в наши края? — спросил хозяин, поднимая большой рог с хмельным напитком.
— Называют меня обычно Бешеным Волком, а оказался я здесь по воле случая.
Перед Хогом стояли аппетитные блюда, но в ушах звучало предупреждение Яррэ. Северянин больше верил девушке, которая уже однажды спасла его, чем прочим обитателям этого странного дома.
Видя это, хозяин нахмурился.
— Что же ты ничего не ешь, Волк? Или ты хочешь оскорбить меня и мой дом?
— Нет, что ты. Я не хочу тебе обиды. Вкусны твоя яства, хмельны твои напитки, прекрасны женщины, что подают их, но мне больше всех приглянулась та, с которой я пришел.
Хозяин дома кивнул.
— Пусть придет Крапива!
Через несколько минут две женщины привели девушку, которая шла, опустив глаза. Она села рядом с Хогом, потеснив Херэга.
Хозяин расхохотался.
— Теперь и уксус покажется сладким! — проговорил он.
Хог потянулся к блюдам, но Яррэ взяла его за руку, и северянин увидел, что лежало в них. То мимолетное прозрение, когда он вошел, оказалось истинным. Яства были испорчены, их покрывала плесень, в некоторых копались черви, а дымок, поднимавшийся над жареным поросенком, оказался стайкой мух. Вместо меда в кубках темнела болотная вода.
Хог испытал одновременно два желания — выхватить меч и убежать. Но выбирать ему не пришлось, как, впрочем, и отведать чудесной пищи.
Дверь открылась, и в зал вошел высокий человек в черном плаще до пят и широкополой шляпе, полностью скрывавшей лицо, во тьме, его заменяющей, синим огоньком отсвечивал один глаз.
Человек уселся в кресло напротив хозяина дома, и тут же в открытую дверь с улюлюканьем ворвались призраки. Некоторые взвились под потолок и летали там, подобно обрывкам прозрачной ткани, другие степенно уселись за стол, рядом со своим предводителем. Наконец все расселись, и хозяин поприветствовал того, в ком Хог признал самого Черного Всадника.
— Кого сегодня затравили твои псы, Охотник? — спросил хозяин, при этом его взгляд остановился на Хоге.
Черный Всадник сделал знак призракам. Некоторые поднялись и исчезли за дверью. Впрочем, они тут же появились, волоча что-то. Призраки бросили свою ношу посреди зала и вернулись на свои места. А Хог мало-помалу начал догадываться, куда его занесли магия Волчонка и бегство от Дикой Охоты, — он попал к темным альвам.
Между тем ноша призраков пошевелилась и поднялась на ноги. Посреди зала стоял тот, кого северянин ожидал увидеть в Верхнем мире меньше всего.
— Ценная добыча, — потянул хозяин. — Как тебе удалось его поймать?
— Он был очень беспечен, — сказал Черный Всадник и кивнул одному из призраков, тот преподнес хозяину дома черный костяной лук.
— Это украсит твою оружейную, Хёрдиг.
Хозяин кивнул, принимая подношение.
— Мои темницы к твоим услугам. Надеюсь, ты останешься до завтра, ведь почти наступило утро.
Жители дома и призраки разбрелись по своим покоям. Хога проводили в небольшую комнату, посреди которой стояла роскошная кровать, занавешенная пологом. Крапиву отправили куда-то, и северянин остался один.
Теперь не помешало бы хорошенько подумать. Днем все будут спать, и он сможет беспрепятственно выбраться из дома. Но сможет ли он уйти один, оставив здесь того, кто однажды спас ему жизнь, да и Крапиве здесь не место.
Хог сел на кровать...
— Проснись же! — донесся до него отчаянный голос, и Хог понял, что уже давно слышит его. Кто-то тряс его за плечо. Северянин открыл глаза — над ним склонилась Яррэ. Пряди светло-русых волос падали на лицо, заслоняя рыжие глаза.
— Как это я умудрился заснуть? — Хог огляделся. — На полу?
— Сонные чары, а на пол тебя я свалила, чтобы разбудить.
— Где темница? — сразу приступил к делу северянин.
— Я покажу.
Они вышли из комнаты и направились по коридору. Крохотные окошки были тщательно занавешены, чтобы солнечный свет не попал внутрь.
Коридор привел к высокой резной двери.
— Только тихо. Это спальня моего отчима, сейчас он спит, но сон у него чуткий.
Крапива бесшумно приоткрыла створку, впуская северянина внутрь. Потом девушка откинула ковер с пола, и показалась квадратная плита с вбитым в нее бронзовым кольцом. Хог подошел к плите и, упершись в пол ногами, ухватился за кольцо. Казалось, он поднимает за хвост мирового змея, по лицу северянина ручьями тек пот. Хог старался дышать бесшумно. Первой сдалась плита. Яррэ помогла сдвинуть ее в сторону. Они склонились над открывшимся отверстием, вниз уходили земляные ступеньки. Первой начала спускаться Яррэ, она тут же выудила факел из тайника в стене и, когда Хог оказался внизу, так было уже вполне светло.
— Это не простая темница, она специально для таких, как этот пленник, на которых не действует никакая магия.
Они двинулись по ходу, который был вырыт прямо в земле.
Хог решил удовлетворить свое любопытство.
— Скажи, Яррэ, а почему ты живешь здесь, ведь обитатели этого дома не друзья тебе.
Девушка обернулась на ходу.
— Приходилось ли тебе слышать о подкидышах, которыми докальвы заменяют детей?
Северянин кивнул.
— А человеческих младенцев они забирают и растят здесь, в Верхнем мире, заставляя работать на себя.
— Тебе не придется больше находиться здесь, я возьму тебя с собой.
Крапива вновь обернулась, теперь на ее лице была улыбка.
— Мне, пожалуй, будет жаль покидать это место, ведь тогда некому будет помогать случайным гостям дома уходить из него живыми. Не знаю, кто были мои родители, но темные альвы сильно просчитались, когда меня украли, их магия на меня не действует, а я могу разрушить любые их чары.
Тут они вошли в небольшую пещеру, все ее дно занимало озеро. Вода в нем была дивно прозрачной, откуда-то со дна поднималось густое янтарное свечение. Посреди озера был маленький островок, на котором сидел пленник.
— Здравствуй, Дорн, — поприветствовал Хог того, кого в Нижнем мире знали под прозвищем Котик.
Рыжий алди поднял голову.
— Ты все еще жив, Хог, это радует. Но зря ты сюда пришел, это место — ловушка для таких, как я. Ты ничем не можешь мне помочь.
Хог оглянулся на Яррэ, чтобы спросить у нее совета, и удивленно отпрянул. Девушка стояла, вытянувшись в струнку, и вся будто тянулась к островку.
Котик заметил странное лицо Хога и тоже посмотрел на девушку.
Их глаза встретились.
Такое северянин видел впервые.
Сначала юноша и девушка тянулись друг к другу только взглядами, потом они подошли каждый к своему краю и протянули руки. Но между их пальцами было не менее половины человеческого роста.
— Так ты его не вытащишь, — сказал Хог, но тут заметил, что от рук Яррэ будто исходит невидимое сияние. Оно постепенно становилось все отчетливее, пока не превратилось в сероватую дымку, воздух вокруг нее отчетливо гудел. Сияние потянулось к Котику и, как только оно коснулось его пальцев, алди одним прыжком оказался рядом с Крапивой.
Пальцы юноши и девушки сплелись.
— Нужно уходить! — сказала Яррэ, вырвав свои ладони из рук зачарованного Котика.
Они отправились обратно по коридору. Хог только удивлялся про себя. Выбравшись наверх, Хог и Котик поставили плиту на место, Яррэ поправила ковер.
— Мой лук! — шепотом воскликнул Дорн и двинулся к стене, на которой среди разнообразного оружия висел и его лук.
Но как только пальцы юноши коснулись лука, в воздухе поплыл тихий звон.
Кровать зашаталась, и Хёрдиг вскочил, разбрасывая одеяла.
— Взять их!
— Бежим! — завопила Крапива, бросаясь к двери. Хог схватил Котика, который так и не смог отцепить свой лук, в охапку и припустил за ней.
Коридоры, двери, коридоры. Северянин давно отпустил Дорна, и тот бежал сам.
Крапива ударилась всем телом о дверь, но та не открылось.
Заперто!
Хог отскочил назад и ринулся на дверь. Створки не выдержали мощного напора северянина, и Хог влетел в зал вместе с остатками двери. Тут же по нему кто-то пробежался. Северянин вскочил и присоединился к Дорну, который отбивался от десятка докальвов.
Сражаться рядом с алди было просто, Котик, который был гораздо подвижнее любого человека, да и альва, играл с противниками как с котятами. Меч, невесть откуда появившийся в руках Дорна, с легкостью рассекал металл, ткань, кости, плоть. Хогу оставалось только держаться в сторонке и не подпускать докальвов к Крапиве.
Между тем в коридоре, из которого появились беглецы, послышались возгласы и звон оружия. Сражавшиеся в зале приветствовали криками подкрепление.
Северянин и алди переглянулись, Котик выше поднял меч.
— Сюда! — послышался возглас Яррэ. Хог успел заметить только мелькнувшие широкие юбки — и девушка исчезла за какой-то неприметной маленькой дверцей.
Дальше они неслись по узким коридорам, заросшим пылью и паутиной. Старый дом больше напоминал какой-то заброшенный лабиринт. Несколько раз Хог спотыкался обо что-то. У его спутников таких проблем не возникало, Крапива легко бежала впереди, похоже, она знала каждую трещинку этих стен, а алди неплохо видел в этой полутьме. Стоило Хогу оглянуться, и он замечал два ярких зеленоватых огонька.
Внезапно они выскочили в более просторное место, встретившее их конским фырканьем и нестройным перестуком копыт.
Конюшня. Хог замер и огляделся. Докальвы предпочитали диких видом вороных коней, выделялись только молочно белый жеребец Дикого Охотника и мохнатый мощный соловый конь. К нему-то и подбежала Крапива. Наскоро приласкав солового, она принялась взнуздывать его, северянин поспешил на помощь девушке. Огромный зверь был кроток и ласков, он стоял не шевелясь, пока люди седлали его.
— Какую еще лошадь можно взять? — спросил Хог у Крапивы.
— Больше никакую, кроме Гривастого, ни одна из них не вынесет солнечного света, это докальвийские кони.
— Но один конь не увезет нас троих!
— Еще как увезет!
Соловый мотнул челкой, будто подтверждая.
Северянин вывел коня из стойла, помог Яррэ взобраться в седло, потом сел за ней, Котик устроился последним. На удивление, всем вполне хватило места, спина коня будто удлинилась.
— Вперед! — Крапива сжала бока коня коленями.
Гривастый с храпом рванулся, грудью распахнув ворота конюшни. В лицо им ударил яркий солнечный свет, сзади настигли яростный волчий вой, дикие хрипы коней и вой призраков. Но все они были бессильны добраться до беглецов, ибо солнечный день служил им надежной защитой.
Глава 4
ПРОКЛЯТЫЙ МЕЧ
Хог нежно провел рукой по пушистой гриве коня. Гривастый скосил на него светло-желтый глаз и продолжил щипать траву.
Они остановились отдохнуть у небольшого ручейка, и теперь наступающие сумерки отгонял небольшой костер, у которого сейчас притулились Яррэ и Дорн. За полдня Гривастый успел умчать их довольно далеко. Хог преисполнился уважения к неповоротливому на вид коню. Теперь докальвам, чтобы найти их, придется немало потрудиться, ведь соловый жеребец, помимо своей прыти, еще и не оставлял следов. Беглецам можно было спокойно отдохнуть и обсудить, куда они хотят отправиться дальше.
Хог, впрочем, уже давно обдумал свое дальнейшее продвижение, Яррэ, без сомнения, должна отправиться с ним, ведь не может же девушка одна оставаться во враждебных лесах. Что же до алди, то он мог или присоединиться к ним, или идти своим путем. Северянину даже не пришло в голову, что Крапива, выросшая в Верхнем мире, знает о нем гораздо больше и является более опытной путешественницей по просторам волшебного мира, чем сам Хог, который и нуждается больше всех в помощи.
— Куда ты собираешься дальше, ведь теперь тебе нельзя обратно к докальвам? — спросил Дорн у Яррэ.
Девушка на мгновение опустила глаза, а потом задумчиво оглядела хрустящего травой коня.
— Оправлюсь к предводителю льёсальвов, верну ему Гривастого, ведь это лучший конь из его конюшен и он давно ищет способ вернуть его. Думаю, что это смягчит повелителя, к тому же многие льёсальвы помнят о том, что я вывела их из владений Хёрдига.
— А перед этим заманила туда, — ухмыльнулся Хог.
— А что мне еще оставалось делать? — золотистые в свете костра глаза девушки с упреком посмотрели на северянина.
Хог опустил взгляд, понимая, что ни ему упрекать Крапиву, которая увела его от Дикой Охоты, пусть и в лапы предводителя темных альвов.
— А куда собираешься ты, который не помнит, какой сейчас день, и бестрепетно идет в сети Дикой Охоты?
— Я пойду с тобой, — ответил Хог. — У меня тоже есть знакомые среди светлых альвов, которых мне хотелось бы найти, — это было удачным совпадением — он сможет отыскать Эльфа, а потом и Рыжую.
— А куда отправишься ты, алди? — похоже, роль предводителя перешла к Крапиве.
— Меня зовут Дорн, или Котик, как тебе больше нравится, а отправлюсь я с вами, потому что мне тоже нужно увидеться кое с кем из льёсальвов, — Дорн многозначительно посмотрел на северянина.
— Раз уж мы идем все вместе, надо немного отдохнуть, потому что есть все равно нечего, — Крапива развернула захваченный из старого дома плащ и завернулась в него.
Только тут Хог почувствовал, насколько он устал. Короткий отдых в доме лесника, после боя с волкодлаками, совсем не освежил его, да и магическое забытье в старом доме с трудом можно было назвать сном. Северянин широко зевнул. Яррэ подхватила.
Котик усмехнулся и встал со своего места у костра.
— Вы тогда отдыхайте, а я поброжу вокруг, осмотрюсь и посторожу заодно.
— Тогда разбуди меня после полуночи, — сказал Хог, укладываясь возле костра.
Дорн с улыбкой кивнул и подкинул в костер несколько толстых веток.
Уснул Хог почти мгновенно, ему не помешал даже вопящий живот.
Когда он проснулся, было уже светло, мир окутывала прохладная пелена тумана. Крапива еще спала, завернувшись в плащ с головой, а над костром что-то булькало в маленьком котелке. Именно запах, исходивший от него, и разбудил северянина. У костра сидел Дорн и неторопливо помешивал в котелке большой деревянной ложкой. Хог не знал, чему удивляться больше: появлению котелка и прочей кухонной утвари или странно изможденному виду алди.
Заметив, что северянин уже пробудился, Котик кивнул ему.
— Иди умойся пока.
Хог последовал его совету. Когда северянин вернулся, Котик вручил ему ложку, велел следить за похлебкой и покормить Крапиву, когда та проснется, а сам улегся спать, попросив разбудить его прямо перед тем, как они соберутся ехать дальше.
Яррэ проснулась, когда туман немного рассеялся и над лесом появились первые солнечные лучи. Девушка сонно потерла глаза, а потом, открыв рот, уставилась на котелок.
— Откуда все это? — удивилась она.
— Об этом тебе лучше спросить у Дорна.
Поскольку похлебка была давно готова, и Хогу было очень трудно оставлять ее в сохранности, они решили позавтракать и стали будить Котика, но тот только что-то пробурчал о том, что он уже съел свою долю, перевернулся на другой бок и натянул полу куртки на голову.
Когда они отправились в путь, Дорн так как следует и не проснулся. Он с сонным видом устроился позади Хога, и вскоре северянин почувствовал, что алди навалился на него всем весом и засопел. Хог боялся, что при каком-нибудь особенно резком скачке коня Котик свалится.
К полудню лес сменился округлыми холмами, которые украшали рощи стройных деревьев с серебристо-зеленой листвой. Гривастый радостно заржал и рванулся вперед еще быстрее, мощные копыта коня едва касались шелковистой травы, усеянной мелкими белыми и синими цветами.
— Здесь находятся владения зеленых эльфов, так что нужно быть поосторожнее, — обернулась к Хогу Яррэ. — Они, конечно, не так враждебны, как их собратья в Серебряном лесу, но чужаков тоже не любят.
Однако все прошло благополучно, и, когда лучи заката окрасили облака в багрянец, владения эльфов закончились. Впереди расстилалась бесконечно-бескрайняя степь, ровная как стол.
Хог почувствовал сзади шевеление, а потом хрипловатый со сна голос спросил:
— И где это мы уже?
Они остановились и стали располагаться на ночлег. Сегодня костер развести было не из чего, но летняя ночь была теплой, а перекусить они могли и всухомятку теми запасами, что где-то раздобыл Котик. Пока Дорн и Крапива спорили, как лучше сократить дорогу, Хог отошел от места стоянки чуть дальше в степь.
Высокая густая трава с жесткими колосьями поднималась ему выше колена, а кое-где доходила до груди. Хог видел такие бескрайние просторы только в море, впрочем, это травяное царство и походило на море. Колыхались под ветром верхушки травы, будто волны...
Гривастый бесшумно подошел сзади и положил голову на плечо задумавшемуся северянину. Хог погладил бархатные ноздри коня, тот фыркнул и пошевелил ушами.
Сторожить всю ночь опять вызвался Дорн. Никто не был против. Хог с Крапивой улеглись спать.
Разбудили их дикое ржание и топот копыт. Гривастый, которого Хог, перед тем как лечь спать, привязал на всякий случай, метался. Колышек, с таким трудом вбитый в твердую землю, грозил не выдержать неравного боя.
— Чего это он? — Хог и Яррэ переглянулись. Издалека, в ответ на призыв солового, раздалось серебристое ржание.
Крапива выругалась сразу на нескольких языках, причем в одном из них Хог с удивлением узнал тролличий.
— Эльфы! Это их лошадей почуял Гривастый!
— Но почему...
— Это остроухие все время выпускают ночью своих лошадей, чтобы сманивать животных у странников, которые проезжают мимо их владений. Как я могла забыть об этом!
Эльфийская лошадь двигалась бесшумно, она была похожа на лунный луч, белоснежная шерсть слабо мерцала в темноте. Гривастый замер, тараща глаза.
— Держи его!
Мужчина и девушка кинулись, вцепившись в недоуздок солового. Обезумевший от любовной страсти жеребец встал на дыбы, с легкостью подняв их в воздух, потом мотнул головой. Крапива улетела в сторону и покатилась по траве. Хог зацепился рукой за шею коня, подтянулся и оказался у него на спине.
Лучше бы он этого не делал. Веревка, удерживавшая Гривастого, не выдержала, и он прянул за кобылицей. Та белой тенью летела перед ними, изредка издавая призывное ржание. Гривастый тяжело дышал, из его ноздрей стали вырываться отчетливо видимые в темноте язычки пламени. Хог, вцепившись изо всех сил в золотистую гриву, старался не улететь со спины коня.
— Держись! — послышался откуда-то крик Дорна.
В плечи Хога что-то вцепилось, со страшной силой сдернув со спины Гривастого. Освободившись от ноши, жеребец с удвоенной силой продолжил преследование.
Северянина что-то несло по воздуху, хлопали большие крылья, впивались в кожу острые когти. Некоторое время ошеломленный человек висел неподвижно, а потом начал шевелиться, пытаясь освободиться от плена.
Его пленитель издал возмущенный возглас. Хог упал в траву, довольно сильно ударившись при падении, сверху его накрыло широким крылом. Хог, преодолев боль, вскочил и скрутил обидчика, благо тот был измотал переноской такого большого груза, как северянин. Темный клубок, состоящий из крыльев, когтей и горящих в темноте зеленоватых глаз, яростно зашипел и завертелся, но потом обессилено затих. Северянин еще сильнее прижал противника к земле, навалившись всем телом.
— Хог, отпусти! Это я — Дорн! — прошипела тварь каким-то нечеловеческим голосом. Северянин даже не сразу понял, что именно пытаются ему втолковать. Потом в ярком свете звезд Верхнего мира попытался рассмотреть, кого же он поймал. Больше всего пленник напоминал вампира, только какого, то странного, у него были сразу и крылья, и руки, ноги оканчивались чем-то похожим на птичьи лапы. Полуоткрытый рот обнажал острые клыки, но это не придавало ничего ужасного лицу, потому что в отличие от вампира у пленника действительно было лицо, красивое какой-то дикой нечеловеческой красотой, в нем отчетливо виделось сходство с лицом Котика. Северянин немного ослабил хватку, и алди, а это был именно он, смог вздохнуть свободнее. Он потер помятое горло, потом встал с помощью Хога. Одно крыло у Дорна отчетливо перекосилось. Алди попробовал пошевелить крыльями и застонал от боли. Хог подставил ему плечо, и они молча поплелись в поисках лагеря.
Утро было встречено унынием. Коня они лишились. Дорн, спасая Хога, так надорвался, что теперь не мог принять снова человеческий облик, а так как алди ночные существа и солнечный свет для них мучителен, пришлось закутать его сразу во все вещи, чтобы хоть как-то защитить от света.
В том, что случилось, виноваты были все понемногу, так что взаимных упреков не последовало, все старались хоть как-то загладить свою вину.
Поскольку еды было совсем немного, только то, что удалось добыть Котику во время позавчерашней вылазки, в первую очередь стоило заняться этим. Беспомощного алди нельзя было оставлять одного, а Крапиве защита требовалась самой, поэтому Хог разрывался между тем, чтобы пойти на охоту, и защитой лагеря. Следовало чем-то пренебречь, и вскорости северянин начал понимать, что это второе. Достав из сумки кое-какие материалы, Хог принялся сооружать пращу.
От этого занятия его отвлек возглас Яррэ. Хог подобрался, вцепившись в рукоять меча, но, увидев удивленное лицо девушки, проследил, куда указывала ее протянутая рука.
Первым, что увидел Хог, был их конь. Гривастый с самодовольным видом легкой трусцой приближался к лагерю. За соловым робко следовала прекрасная бледно-серебристая лошадка.
Крапива восторженно ахнула.
— Ничего себе! Молодец, Гривастый! Сманил ее с собой!
— А у меня возникает желание переделать пращу в хороший кнут, — пробурчал Хог.
Гривастый в ответ презрительно фыркнул и направился к девушке. Крапива небрежно потрепала его по шее, ее внимание было приковано к эльфийской лошадке. Яррэ подкралась к робко отступавшей кобылице и, ухватив ее за прядку челки, начала гладить, расчесывать пальцами шелковистую гриву и тихонько дуть в ноздри. Кобылица вскоре перестала вырываться и сама напрашивалась на ласку.
— А у нее будет малыш, — определила Яррэ, заглядывая в темные глаза.
— Я думаю, — послышался шипящий смешок из-под кучи вещей.
— Жаль только, что его наверняка убьют, ведь он будет полукровкой, — Яррэ, жалея, нежно погладила мягкую челку лошади.
— А ты продай его какому-нибудь охотнику в Нижнем мире, там он будет на вес золота, — послышался совет алди.
— Охотнику! — ужаснулась Яррэ. — Как же я буду говорить с охотником, ведь он тут же убьет меня!
— Или вон Хогу подари, когда жеребенок подрастет.
Крапива оценивающе посмотрела на будущего хозяина волшебного коня.
Теперь, имея двух лошадей вместо одной, они могли быстрее добраться до более гостеприимных мест.
Хог и Дорн уселись на Гривастого, а Яррэ на Серебринку, так она назвала кобылицу.
Солнце близилось ко второй половине дня, когда впереди показалось что-то напоминающее горы и лес, а Хогу удалось подбить из своей пращи какую-то длинноногую птицу. Они остановились на привал и приготовили роскошный суп.
Северянина обеспокоило то, что алди отказался от еды. Котик все больше и больше впадал в какое-то сонное оцепенение, и Хог стал задумываться о его причине. То, что северянин знал об алди, больше напоминало сказки, которые рассказывают на ночь детям, чтобы их попугать. В человеческом Дорн питался как человек, а в алдийском? Кто знает, что едят настоящие алди? Если то, о чем рассказывают сказки, то где ж Хог ему возьмет оживших покойников, кровь вампиров или человеческую? Хотя источник человеческой крови сидел здесь, рядом. Северянин вперил взгляд в собственные запястья, где под кожей вились голубоватые венки.
Крапива знала об алди столько же, сколько и Хог, только ее сказки были докальвийскими, а значит, приписывали алди еще более ужасные свойства.
Сам Дорн уже не мог связно ответить на их вопросы, он только что-то тихо шипел на каком-то странном языке.
— Что он говорит? — Хог попытался разобрать хоть слово.
— Что-то про душу цветов. Что это может быть?
Северянин покачал головой. Не цветочными же духами, в конце же концов, питаются алди.
А их спутник буквально испарялся на глазах, даже сквозь плащи можно было видеть выпирающие кости.
Хог разрывался от собственной беспомощности, желания помочь и осознания того, что он стоит здоровый и сильный и ничего не может сделать для умирающего товарища, никак не может отдать ему часть своей силы.
Они остановились отдохнуть у небольшого ручейка, и теперь наступающие сумерки отгонял небольшой костер, у которого сейчас притулились Яррэ и Дорн. За полдня Гривастый успел умчать их довольно далеко. Хог преисполнился уважения к неповоротливому на вид коню. Теперь докальвам, чтобы найти их, придется немало потрудиться, ведь соловый жеребец, помимо своей прыти, еще и не оставлял следов. Беглецам можно было спокойно отдохнуть и обсудить, куда они хотят отправиться дальше.
Хог, впрочем, уже давно обдумал свое дальнейшее продвижение, Яррэ, без сомнения, должна отправиться с ним, ведь не может же девушка одна оставаться во враждебных лесах. Что же до алди, то он мог или присоединиться к ним, или идти своим путем. Северянину даже не пришло в голову, что Крапива, выросшая в Верхнем мире, знает о нем гораздо больше и является более опытной путешественницей по просторам волшебного мира, чем сам Хог, который и нуждается больше всех в помощи.
— Куда ты собираешься дальше, ведь теперь тебе нельзя обратно к докальвам? — спросил Дорн у Яррэ.
Девушка на мгновение опустила глаза, а потом задумчиво оглядела хрустящего травой коня.
— Оправлюсь к предводителю льёсальвов, верну ему Гривастого, ведь это лучший конь из его конюшен и он давно ищет способ вернуть его. Думаю, что это смягчит повелителя, к тому же многие льёсальвы помнят о том, что я вывела их из владений Хёрдига.
— А перед этим заманила туда, — ухмыльнулся Хог.
— А что мне еще оставалось делать? — золотистые в свете костра глаза девушки с упреком посмотрели на северянина.
Хог опустил взгляд, понимая, что ни ему упрекать Крапиву, которая увела его от Дикой Охоты, пусть и в лапы предводителя темных альвов.
— А куда собираешься ты, который не помнит, какой сейчас день, и бестрепетно идет в сети Дикой Охоты?
— Я пойду с тобой, — ответил Хог. — У меня тоже есть знакомые среди светлых альвов, которых мне хотелось бы найти, — это было удачным совпадением — он сможет отыскать Эльфа, а потом и Рыжую.
— А куда отправишься ты, алди? — похоже, роль предводителя перешла к Крапиве.
— Меня зовут Дорн, или Котик, как тебе больше нравится, а отправлюсь я с вами, потому что мне тоже нужно увидеться кое с кем из льёсальвов, — Дорн многозначительно посмотрел на северянина.
— Раз уж мы идем все вместе, надо немного отдохнуть, потому что есть все равно нечего, — Крапива развернула захваченный из старого дома плащ и завернулась в него.
Только тут Хог почувствовал, насколько он устал. Короткий отдых в доме лесника, после боя с волкодлаками, совсем не освежил его, да и магическое забытье в старом доме с трудом можно было назвать сном. Северянин широко зевнул. Яррэ подхватила.
Котик усмехнулся и встал со своего места у костра.
— Вы тогда отдыхайте, а я поброжу вокруг, осмотрюсь и посторожу заодно.
— Тогда разбуди меня после полуночи, — сказал Хог, укладываясь возле костра.
Дорн с улыбкой кивнул и подкинул в костер несколько толстых веток.
Уснул Хог почти мгновенно, ему не помешал даже вопящий живот.
Когда он проснулся, было уже светло, мир окутывала прохладная пелена тумана. Крапива еще спала, завернувшись в плащ с головой, а над костром что-то булькало в маленьком котелке. Именно запах, исходивший от него, и разбудил северянина. У костра сидел Дорн и неторопливо помешивал в котелке большой деревянной ложкой. Хог не знал, чему удивляться больше: появлению котелка и прочей кухонной утвари или странно изможденному виду алди.
Заметив, что северянин уже пробудился, Котик кивнул ему.
— Иди умойся пока.
Хог последовал его совету. Когда северянин вернулся, Котик вручил ему ложку, велел следить за похлебкой и покормить Крапиву, когда та проснется, а сам улегся спать, попросив разбудить его прямо перед тем, как они соберутся ехать дальше.
Яррэ проснулась, когда туман немного рассеялся и над лесом появились первые солнечные лучи. Девушка сонно потерла глаза, а потом, открыв рот, уставилась на котелок.
— Откуда все это? — удивилась она.
— Об этом тебе лучше спросить у Дорна.
Поскольку похлебка была давно готова, и Хогу было очень трудно оставлять ее в сохранности, они решили позавтракать и стали будить Котика, но тот только что-то пробурчал о том, что он уже съел свою долю, перевернулся на другой бок и натянул полу куртки на голову.
Когда они отправились в путь, Дорн так как следует и не проснулся. Он с сонным видом устроился позади Хога, и вскоре северянин почувствовал, что алди навалился на него всем весом и засопел. Хог боялся, что при каком-нибудь особенно резком скачке коня Котик свалится.
К полудню лес сменился округлыми холмами, которые украшали рощи стройных деревьев с серебристо-зеленой листвой. Гривастый радостно заржал и рванулся вперед еще быстрее, мощные копыта коня едва касались шелковистой травы, усеянной мелкими белыми и синими цветами.
— Здесь находятся владения зеленых эльфов, так что нужно быть поосторожнее, — обернулась к Хогу Яррэ. — Они, конечно, не так враждебны, как их собратья в Серебряном лесу, но чужаков тоже не любят.
Однако все прошло благополучно, и, когда лучи заката окрасили облака в багрянец, владения эльфов закончились. Впереди расстилалась бесконечно-бескрайняя степь, ровная как стол.
Хог почувствовал сзади шевеление, а потом хрипловатый со сна голос спросил:
— И где это мы уже?
Они остановились и стали располагаться на ночлег. Сегодня костер развести было не из чего, но летняя ночь была теплой, а перекусить они могли и всухомятку теми запасами, что где-то раздобыл Котик. Пока Дорн и Крапива спорили, как лучше сократить дорогу, Хог отошел от места стоянки чуть дальше в степь.
Высокая густая трава с жесткими колосьями поднималась ему выше колена, а кое-где доходила до груди. Хог видел такие бескрайние просторы только в море, впрочем, это травяное царство и походило на море. Колыхались под ветром верхушки травы, будто волны...
Гривастый бесшумно подошел сзади и положил голову на плечо задумавшемуся северянину. Хог погладил бархатные ноздри коня, тот фыркнул и пошевелил ушами.
Сторожить всю ночь опять вызвался Дорн. Никто не был против. Хог с Крапивой улеглись спать.
Разбудили их дикое ржание и топот копыт. Гривастый, которого Хог, перед тем как лечь спать, привязал на всякий случай, метался. Колышек, с таким трудом вбитый в твердую землю, грозил не выдержать неравного боя.
— Чего это он? — Хог и Яррэ переглянулись. Издалека, в ответ на призыв солового, раздалось серебристое ржание.
Крапива выругалась сразу на нескольких языках, причем в одном из них Хог с удивлением узнал тролличий.
— Эльфы! Это их лошадей почуял Гривастый!
— Но почему...
— Это остроухие все время выпускают ночью своих лошадей, чтобы сманивать животных у странников, которые проезжают мимо их владений. Как я могла забыть об этом!
Эльфийская лошадь двигалась бесшумно, она была похожа на лунный луч, белоснежная шерсть слабо мерцала в темноте. Гривастый замер, тараща глаза.
— Держи его!
Мужчина и девушка кинулись, вцепившись в недоуздок солового. Обезумевший от любовной страсти жеребец встал на дыбы, с легкостью подняв их в воздух, потом мотнул головой. Крапива улетела в сторону и покатилась по траве. Хог зацепился рукой за шею коня, подтянулся и оказался у него на спине.
Лучше бы он этого не делал. Веревка, удерживавшая Гривастого, не выдержала, и он прянул за кобылицей. Та белой тенью летела перед ними, изредка издавая призывное ржание. Гривастый тяжело дышал, из его ноздрей стали вырываться отчетливо видимые в темноте язычки пламени. Хог, вцепившись изо всех сил в золотистую гриву, старался не улететь со спины коня.
— Держись! — послышался откуда-то крик Дорна.
В плечи Хога что-то вцепилось, со страшной силой сдернув со спины Гривастого. Освободившись от ноши, жеребец с удвоенной силой продолжил преследование.
Северянина что-то несло по воздуху, хлопали большие крылья, впивались в кожу острые когти. Некоторое время ошеломленный человек висел неподвижно, а потом начал шевелиться, пытаясь освободиться от плена.
Его пленитель издал возмущенный возглас. Хог упал в траву, довольно сильно ударившись при падении, сверху его накрыло широким крылом. Хог, преодолев боль, вскочил и скрутил обидчика, благо тот был измотал переноской такого большого груза, как северянин. Темный клубок, состоящий из крыльев, когтей и горящих в темноте зеленоватых глаз, яростно зашипел и завертелся, но потом обессилено затих. Северянин еще сильнее прижал противника к земле, навалившись всем телом.
— Хог, отпусти! Это я — Дорн! — прошипела тварь каким-то нечеловеческим голосом. Северянин даже не сразу понял, что именно пытаются ему втолковать. Потом в ярком свете звезд Верхнего мира попытался рассмотреть, кого же он поймал. Больше всего пленник напоминал вампира, только какого, то странного, у него были сразу и крылья, и руки, ноги оканчивались чем-то похожим на птичьи лапы. Полуоткрытый рот обнажал острые клыки, но это не придавало ничего ужасного лицу, потому что в отличие от вампира у пленника действительно было лицо, красивое какой-то дикой нечеловеческой красотой, в нем отчетливо виделось сходство с лицом Котика. Северянин немного ослабил хватку, и алди, а это был именно он, смог вздохнуть свободнее. Он потер помятое горло, потом встал с помощью Хога. Одно крыло у Дорна отчетливо перекосилось. Алди попробовал пошевелить крыльями и застонал от боли. Хог подставил ему плечо, и они молча поплелись в поисках лагеря.
Утро было встречено унынием. Коня они лишились. Дорн, спасая Хога, так надорвался, что теперь не мог принять снова человеческий облик, а так как алди ночные существа и солнечный свет для них мучителен, пришлось закутать его сразу во все вещи, чтобы хоть как-то защитить от света.
В том, что случилось, виноваты были все понемногу, так что взаимных упреков не последовало, все старались хоть как-то загладить свою вину.
Поскольку еды было совсем немного, только то, что удалось добыть Котику во время позавчерашней вылазки, в первую очередь стоило заняться этим. Беспомощного алди нельзя было оставлять одного, а Крапиве защита требовалась самой, поэтому Хог разрывался между тем, чтобы пойти на охоту, и защитой лагеря. Следовало чем-то пренебречь, и вскорости северянин начал понимать, что это второе. Достав из сумки кое-какие материалы, Хог принялся сооружать пращу.
От этого занятия его отвлек возглас Яррэ. Хог подобрался, вцепившись в рукоять меча, но, увидев удивленное лицо девушки, проследил, куда указывала ее протянутая рука.
Первым, что увидел Хог, был их конь. Гривастый с самодовольным видом легкой трусцой приближался к лагерю. За соловым робко следовала прекрасная бледно-серебристая лошадка.
Крапива восторженно ахнула.
— Ничего себе! Молодец, Гривастый! Сманил ее с собой!
— А у меня возникает желание переделать пращу в хороший кнут, — пробурчал Хог.
Гривастый в ответ презрительно фыркнул и направился к девушке. Крапива небрежно потрепала его по шее, ее внимание было приковано к эльфийской лошадке. Яррэ подкралась к робко отступавшей кобылице и, ухватив ее за прядку челки, начала гладить, расчесывать пальцами шелковистую гриву и тихонько дуть в ноздри. Кобылица вскоре перестала вырываться и сама напрашивалась на ласку.
— А у нее будет малыш, — определила Яррэ, заглядывая в темные глаза.
— Я думаю, — послышался шипящий смешок из-под кучи вещей.
— Жаль только, что его наверняка убьют, ведь он будет полукровкой, — Яррэ, жалея, нежно погладила мягкую челку лошади.
— А ты продай его какому-нибудь охотнику в Нижнем мире, там он будет на вес золота, — послышался совет алди.
— Охотнику! — ужаснулась Яррэ. — Как же я буду говорить с охотником, ведь он тут же убьет меня!
— Или вон Хогу подари, когда жеребенок подрастет.
Крапива оценивающе посмотрела на будущего хозяина волшебного коня.
Теперь, имея двух лошадей вместо одной, они могли быстрее добраться до более гостеприимных мест.
Хог и Дорн уселись на Гривастого, а Яррэ на Серебринку, так она назвала кобылицу.
Солнце близилось ко второй половине дня, когда впереди показалось что-то напоминающее горы и лес, а Хогу удалось подбить из своей пращи какую-то длинноногую птицу. Они остановились на привал и приготовили роскошный суп.
Северянина обеспокоило то, что алди отказался от еды. Котик все больше и больше впадал в какое-то сонное оцепенение, и Хог стал задумываться о его причине. То, что северянин знал об алди, больше напоминало сказки, которые рассказывают на ночь детям, чтобы их попугать. В человеческом Дорн питался как человек, а в алдийском? Кто знает, что едят настоящие алди? Если то, о чем рассказывают сказки, то где ж Хог ему возьмет оживших покойников, кровь вампиров или человеческую? Хотя источник человеческой крови сидел здесь, рядом. Северянин вперил взгляд в собственные запястья, где под кожей вились голубоватые венки.
Крапива знала об алди столько же, сколько и Хог, только ее сказки были докальвийскими, а значит, приписывали алди еще более ужасные свойства.
Сам Дорн уже не мог связно ответить на их вопросы, он только что-то тихо шипел на каком-то странном языке.
— Что он говорит? — Хог попытался разобрать хоть слово.
— Что-то про душу цветов. Что это может быть?
Северянин покачал головой. Не цветочными же духами, в конце же концов, питаются алди.
А их спутник буквально испарялся на глазах, даже сквозь плащи можно было видеть выпирающие кости.
Хог разрывался от собственной беспомощности, желания помочь и осознания того, что он стоит здоровый и сильный и ничего не может сделать для умирающего товарища, никак не может отдать ему часть своей силы.