Ханна Кристин. Если веришь

   От слов Бешеного Пса Марии стало грустно. Так похоже на него – говорить все прямо и честно. Он видел жизнь такой, какой она была на самом деле, а она всю жизнь держала глаза зашторенными.
   – Я понимаю.
   Она действительно понимала, и даже лучше, чем он думал. Она тоже испытала жестокие уроки жизни.
   Их взгляды встретились: ее глаза наполнились печалью, его – нежностью.
   – Ах, Мария... – Он протянул руку.
   Она задрожала в предвкушении его прикосновения.
   Но он до нее не дотронулся, а лишь наклонился к ней, да так близко, что она ощутила его дыхание на своей щеке. А потом обнял за талию и привлек к себе, тихо шепча ей на ухо:
   – Ты правильно сделала, когда вступилась за мальчика, решив, что я его ударил. Большинство... – его голос сорвался, – большинство женщин испугались бы. Из тебя получилась бы замечательная мать.
   Сердце Марии наполнилось такой радостью, что она чуть не заплакала. Никакие другие слова не могли бы иметь для нее такого значения. Горло перехватило, в глазах блеснули слезы. Она встретилась с его обжигающим взглядом и поняла, что он имел в виду. Ей вдруг захотелось рассказать ему о Томасе, поделиться с ним своей мучительной болью и позволить себе облегчить душу простым признанием.
   – Давай, Бешеный Пес, продолжим. – Мальчишеский голос Джейка прервал молчание.
   Мария улыбнулась:
   – Постарайтесь бить не слишком сильно. – Бешеный Пес не улыбался. Он просто посмотрел на нее своими серыми честными глазами:
   – Я всегда стараюсь не делать людям больно.
   – Но ведь случается.
   Бешеный Пес вздохнул. Оба прекрасно понимали, о чем шла речь, и что не имело никакого отношения к кулачному бою.
   – Случается.
   Впервые в своей жизни Мария почувствовала, что презирает честность.
 
   Мария посмотрела на свое отражение в зеркале. Опять.
   Нервным движением она убрала непослушную прядь в свободно заплетенную косу, спускавшуюся у нее по спине.
   Косу нельзя назвать прической, но Мария провела не один час, чтобы накрутить на голове шиньоны и букли, которые предлагали журналы, но все безуспешно. В конце концов, она отказалась от мысли выглядеть элегантно и решила, что надо просто выглядеть естественно.
   Мария сделала глубокий вдох и стала успокаивать себя, повторяя, что она всего-навсего заплела косу, и нет нужды смущаться. Но ей никак не удавалось справиться с собой. Она заплела косу для Бешеного Пса. Ей хотелось выглядеть молодой и хорошенькой. И теперь она не знала, что пугало ее больше: заметит он ее прическу или не обратит внимания. Она уже много лет не думала о своей внешности и поняла теперь, какое доставляет удовольствие ею заниматься. Но при мысли о том, как к косе отнесется Бешеный Пес, у нее начались желудочные колики. Она почти надеялась, что он ничего не заметит.
   Пригладив влажными ладонями коричневый передник, она отвернулась от зеркала. Перебросив косу через плечо, и гордо подняв голову, она спустилась с крыльца.
   В саду под закопченными чугунными котлами горел яркий огонь. Стоя возле одного из них, Джейк мешал кипящий яблочный сок лопаткой на длинной деревянной ручке. Расе сидел рядом, прислонившись к стене оранжереи, и тихо похрапывал.
   Джейк посмотрел на Марию и улыбнулся:
   – Здорово.
   Мария остановилась, стараясь убрать с лица выбившиеся пряди.
   – Ты о чем?
   – Вы такая хорошенькая с косой.
   Она неуверенно улыбнулась, хотя похвала мальчика заставила ее сердце забиться.
   – Спасибо.
   Джейк вынул из сока лопатку и осторожно положил ее на стол для консервирования, стоявший рядом с котлом.
   – Постойте здесь, ладно? Я сейчас вернусь.
   Не дожидаясь ответа, Джейк побежал через всю ферму к амбару.
   Мария улыбнулась. Она вдруг действительно почувствовала себя хорошенькой. Насвистывая, она подошла к столу и начала чистить последние несколько яблок.
   Джейк выбежал из амбара и через минуту уже стоял возле стола.
   – М-Мария?
   Она вопросительно посмотрела на мальчика. Джейк прикусил нижнюю губу.
   – Я хочу подарить вам вот что.
   Он протянул ей ладонь, зажатую в кулак, и медленно разжал пальцы. На ладони лежала потрепанная и мятая розовая лента.
   Мария смотрела на ленту, чувствуя, как у нее к горлу подступает комок.
   – Она принадлежала человеку, которого я очень любил. – Джейк потупил взгляд. – Я хочу подарить ее вам.
   Он стоял перед ней, такой одинокий и испуганный, с протянутой рукой и поникшим лицом, что Мария едва справилась с нахлынувшими на нее эмоциями. Ей хотелось броситься к Джейку, заключить в свои объятия и сказать, как много его мятая ленточка значит для нее, но она боялась напугать его.
   Когда он поднял голову, она увидела, что в глазах мальчика стоят слезы.
   – Вы будете ее носить?
   – Я буду носить ее с гордостью, Джейк. – Он взял ленту и вплел ее в косу.
   – Вот так, – оценил он и отступил, чтобы полюбоваться своей работой. В его зеленых глазах она увидела ту же нежность, которая переполняла и ее сердце.
   Ей так много хотелось сказать ему прямо сейчас, но голос ее не слушался. Она давно ни с кем не делилась своими чувствами и разучилась. Поэтому она просто стояла и смотрела на него в надежде, что он сумеет прочесть ее мысли.
   Он медленно ей улыбнулся.
   И у нее мелькнула безумная мысль, что он, наверное, сумел.

Глава 19

   Мария наблюдала из окна кухни, как темное ночное небо постепенно окрашивается на горизонте розовыми проблесками рассвета.
   Она завороженно следила за тем, как светлели поля, как засверкала роса на пожухлой траве и на заборе. Клео понуро стояла возле ворот конюшни в ожидании корма. В морозном воздухе виднелись облачка пара, поднимавшиеся над ее мордой.
   Со дня на день выпадет первый снег и покроет спящую землю сверкающим девственно-белым слоем.
   Ферма подготовлена к зиме. Осенние работы закончены, фрукты собраны, запасены и обработаны, поля готовы для зимовки.
   А Бешеный Пес все еще жил на ферме.
   Мария до сих пор не могла в такое поверить. Каждое утро она первым делом подбегала к окну и отдергивала занавески. И каждое утро она видела, как из трубы садового домика в небо поднимался дымок.
   Сегодняшний день не исключение.
   Она приблизила лицо к стеклу, чтобы получше разглядеть маленький белый домик. Один его вид наполнял ее почти невыносимой надеждой. Они проведут вместе еще один день. По крайней мере, еще один.
   Насвистывая, она открыла буфет и достала яйца и бекон.
   За спиной раздался скрип ступеней, а потом медленное шарканье тапочек Расса.
   – Доброе утро, Мария, – поздоровался отец сонным и хриплым голосом.
   – Доброе утро, Расе. – Мария налила отцу чашку горячего кофе. – Вот, выпей пока. Завтрак будет готов через пятнадцать минут.
   Расе опустился на стул и взял из рук Марии кофе. Обхватив чашку дрожащими негнущимися пальцами, он поставил локти на стол и с удовольствием сделал большой глоток.
   – Надеюсь, я успею его выпить, до того как ты подашь завтрак, – произнес он свою обычную жалобу, которую повторял каждое утро.
   – Дай мне знать, когда можно будет подавать, – привычно отозвалась Мария и стала нарезать ровными кусочками бекон.
   Входная дверь скрипнула и снова закрылась. Вошел Джейк.
   – Доброе утро, Расе, Мария.
   Мария обернулась к мальчику с улыбкой:
   – Сегодня я готовлю то, что ты любишь.
   – О Боже, Мария, – простонал Расе. – Неужели опять оладьи с яблоками?
   – А Джейк их любит.
   Расе изобразил на лице отвращение:
   – Я знаю, но нельзя же их есть каждое утро. Неужели ты не любишь ничего другого, сынок?
   – Еще я люблю пончики с яблоками, – признался Джейк.
   Расе покачал головой:
   – Тебе на роду написано жить на ферме с яблоневым садом.
   – Думаю, что на нашей ферме, – улыбнулась Мария. Слова Расса вызвали у нее бурю эмоций.
   Джейк посмотрел на Марию и перестал улыбаться. Ей даже показалось, что в глазах мальчика блеснули слезы.
   – А мне больше негде жить.
   Мария положила нож и вытерла руки о передник.
   – Здесь для тебя всегда будет дом, Джейк. Надеюсь, ты знаешь. – Она взглянула на Расса и добавила: – Ты нужен нам. Становится холодно, и я подумала о том, что тебе пора перебираться в дом, в гостевую комнату на первом этаже.
   – Спасибо. С большим удовольствием. – Все трое замолчали.
   Но тут входная дверь снова скрипнула и с шумом закрылась, послышался стук каблуков по деревянному полу.
   – Господи, – услышали они голос Бешеного Пса, – неужели опять оладьи с яблоками?
   При виде Бешеного Пса, стоявшего в небрежной позе на пороге кухни, сердце Марии наполнилось тихой радостью. Его появление повторялось каждое утро. Она боялась даже подумать о том, чтобы спросить его, чувствует ли он здесь свой дом. Надо довольствоваться тем, что пока они вместе.
   – Ты слишком балуешь ребенка.
   – Если бы ты сказал, какое у тебя любимое блюдо, я бы и тебя баловала, – отозвалась Мария.
   – Как насчет того, чтобы плеснуть мне немного текилы? – с вызовом спросил он.
   Расе фыркнул:
   – Еще один блинчик с яблоками – и я, пожалуй, присоединюсь к Бешеному Псу.
   – А я их люблю, – сияя, провозгласил Джейк. Бешеный Пес направился к Марии. Она слышала каждый его шаг. Ее сердце начало бешено колотиться, дыхание участилось. Их взгляды встретились. В его глазах она увидела тщетно скрываемый огонь страсти и поняла, что в них отражается точно такой же взгляд ее глаз.
   Она быстро отвернулась, испугавшись, что Расе все увидит. Ей все труднее стало скрывать свои чувства, которые она питала к Бешеному Псу. Они уже несколько раз спали вместе после той первой ночи. В поисках уединения они рыскали по ферме, как нашкодившие подростки. Но сколько бы раз он ни любил ее, ей хотелось еще и еще.
   Желание стало постоянным чувством. Каждый раз, когда он смотрел на нее, у нее замирало сердце, когда прикасался – ей казалось, будто она тает.
   Он подошел к ней сзади, и она ощутила тепло его тела.
   – Доброе утро, Мария, – прошептал он.
   Она зажмурилась, борясь с желанием прислониться к нему и позволить ему обнять себя.
   – Доброе утро, мистер Стоун.
   – Я тут подумал, мисс Трокмортон... – со смехом вымолвил он.
   – Да, мистер Стоун?
   Он наклонился еще ниже, так что от его дыхания зашевелились легкие завитки волос у нее на шее.
   – Я сегодня вечером свободен, – прошептал он так тихо, что, кроме нее, никто не мог его услышать. – Опять.
   Она обернулась. Его глаза горели. Боже, как ей хотелось поцеловать его. Прямо здесь, на кухне, в присутствии отца и Джейка.
   Она старалась выглядеть невозмутимой, но у нее дрожали колени.
   – Сегодня, – одними губами ответила она.
   – У реки становится чертовски холодно, – шепнул он.
   – Я постараюсь избавиться от Расса и приду к тебе. – Расе посмотрел на них и спросил недовольно:
   – О чем вы там шепчетесь?
   – Ни о чем, Расе. Мистер Стоун просто просил... дать ему мой рецепт приготовления кофе.
   Бешеный Пес отошел от Марии и подтвердил:
   – Да, Расе, я везде стараюсь узнать новый рецепт. У меня такое хобби.
   Наступило короткое молчание, а потом все четверо разразились веселым смехом.
   Мария подняла плетеную корзину с бельем. Повесив ее на руку, она взяла коробку с шитьем и вышла из дома.
   На крыльце она остановилась полюбоваться красками ранних сумерек. Возле оранжереи Бешеный Пес обучал Джейка приемам кулачного боя. В воздухе раздавались смачные звуки ударов, которые они наносили друг другу.
   При виде удалой парочки по телу Марии разлилось тепло. Ничего лучшего, чем видеть ее мальчиков, боксирующих друг с другом, она и представить себе не могла.
   Ее мальчики. На какое-то мгновение она позволила себе вообразить, что они на самом деле ее мальчики: Джейк – ее сын, а Бешеный Пес – ее муж, а все они – одна семья.
   Она попыталась отогнать глупую мысль, но у нее ничего не получилось. Последние дни осени просто волшебны, они рождали несбыточные мечты. Она почти верила в то, что дни счастья никогда не кончатся.
   – Садись сюда, Мария.
   Только сейчас она заметила сидевшего на качелях Расса.
   – Добрый вечер, Расе.
   Он подвинулся, давая ей место. Боже, как же давно она не сидела с отцом на качелях. Ее сердце сжалось от боли, от желания сесть рядом с ним.
   – Когда-то тебе нравились качели. Я соорудил их для тебя. Помнишь?
   Не выпуская из рук корзинки и коробки с шитьем, она села на качели. Они заскрипели точно так же, как когда-то в детстве.
   Они немного посидели молча, а потом Расе начал медленно их раскачивать. Вверх – вниз, вверх– вниз... Они как бы возвращали Марию в детство, где не существовало еще ни сердечной боли, ни потерь. Несколько минут все происходило так, как бывало когда-то...
   Не хватало только одного. Мамы...
   Мама могла сидеть на качелях часами. Она чинила брюки мужа, штопала носки дочери. И смеялась. Она всегда смеялась.
   – В чем дело, Мария? – тихо спросил ее отец.
   Она вытащила из корзинки пару заплатанных брюк Джейка и так долго и пристально на них смотрела, что у нее заболели глаза. Она не сразу ответила отцу – просто не могла. Ей стало так грустно.
   – Мария? – Расе почти прошептал ее имя. Неожиданно, сидя на качелях рядом с отцом, она почувствовала какой-то кратковременный приступ смелости. Повернувшись к нему и зная, что он увидит в ее глазах боль, она спросила:
   – Ты все время по ней скучаешь?
   – Каждое мгновение каждого дня. – Глаза Марии наполнились слезами.
   – Я тоже.
   Расе положил дрожащую руку ей на плечо.
   – Она любила тебя, Мария. Господи, она так тебя любила.
   – Я знаю. Просто... мне бы хотелось, чтобы я почаще ей говорила, что я ее люблю.
   – Она не нуждалась в словах. Она знала.
   – Но мне нужно было их повторять.
   Мария сжала грубую ткань брюк. Печаль так сдавила ей горло, что ей стало трудно дышать. Качели продолжали раскачиваться, поскрипывая.
   Мария знала, что если она сейчас повернется к отцу и скажет: «Я люблю тебя», – все изменится. Или если он обнимет ее так, как он делал раньше...
   Но она не смогла, а он не сделал. Слишком уж долгие годы их разделяло молчание, слишком привычным стало разделявшее их чувство разобщенности. Она не знала, как вообще к кому-либо подступиться, особенно к отцу. Молчание становилось невыносимым, давящим.
   Она убеждала себя, что наступит день – и она помирится с отцом. Скоро она сможет сказать ему те слова, которые жгли ее сердце. Возможно, даже завтра...
   – Черт! – Тишину разрезал крик Бешеного Пса. Он лежал распростертым на земле с широко раскинутыми руками и ногами, а Джейк отчаянно тряс его за плечи.
   Мария отбросила штаны, вскочила и в ужасе выкрикнула имя Бешеного Пса.
   А он уже сел и смотрел на нее с хитрым видом.
   – А у парня получается, – сказал он, потирая челюсть. – Я горжусь тобой, Джейк.
   Джейк просиял. А потом еще ниже наклонился к Бешеному Псу, и они начали о чем-то разговаривать. Мария вернулась на качели и подняла с земли штаны.
   – Хороший он человек, – заметил Расе.
   Мария даже не стала притворяться, будто не понимает, о ком речь.
   – Да.
   – Ты его любишь?
   Вопрос удивил Марию. Она уже сотни раз задавала его себе в последние дни, но все время отметала, хотя с каждым днем чувствовала, что ей трудно ответить. Всякий раз, когда она смотрела на Бешеного Пса, вопрос опять возникал в ее сердце.
   Бешеный Пес, конечно, ее не любил. Она знала и мирилась с неизбежным. Почему-то для нее такой факт был не важным. Главное, что она хотела понять, любит ли она его. Иногда, глядя на его смеющееся лицо или ощущая тепло его прикосновения, она чувствовала... нечто большее, чем простое физическое влечение.
   – Откуда мне знать, Расе?
   Он посмотрел на нее, и мечтательная улыбка коснулась его глаз.
   – Ты бы знала.
   – Во всяком случае, – вздохнула она, – между мной и Бешеным Псом не получилось любви с первого взгляда.
   – Не знаю, – улыбнулся Расе. – В культуре некоторых народов удар прикладом дробовика в челюсть считается формой ухаживания.
   Мария не могла сдержать улыбки.
   – Думаю, я его не люблю, но...
   – Что «но»?
   Мария нервно облизнула губы и посмотрела на отца. В его слезящихся старческих глазах она увидела что-то, чего раньше не видела. Неограниченную любовь и привязанность. Открытие ее поразило. Присутствовали ли такие чувства в его взгляде и раньше или появились только сейчас? Впрочем, не важно. Значение имел лишь тот факт, что впервые в жизни в глазах отца она не выглядит неудачницей.
   Ее сердце затрепетало. Она вдруг почувствовала себя молодой и полной надежд на будущее.
   – Но я думаю, что смогу полюбить его... если позволю себе.
   В глазах отца появилась печаль, и Мария подумала, что он считает себя виновным в ее неспособности любить.
   – А ты не бойся позволить себе, Мария.
   – Я не знаю, могу ли рассчитывать на ответную любовь. Мне кажется... он не умеет любить.
   – Этого никогда нельзя знать, Бу. – Эмоции перехватили горло Марии.
   – Ты очень давно так меня не называл.
   – А следовало бы. Знаешь, о чем я подумал? Что он может полюбить тебя.
   – Если останется, – наконец-то произнесла она вслух пугающие ее слова.
   Расе перестал улыбаться. Медленно, с усталым видом он облокотился на спинку качелей. Даже такой вечный оптимист, как Расе, не мог притвориться, что у него есть на них ответ.
   – Если останется, – произнес он.
   И оба снова погрузились в молчание.
 
   Бешеный Пес вышел из душа и вытерся. Обмотав полотенце вокруг пояса, он подошел к запотевшему зеркалу.
   Предвкушение встречи с Марией возбуждало его. Она выполнила свое обещание и придумала повод, для того чтобы они смогли остаться одни. Джейк уже запрягал Клео, и с минуты на минуту он и Расе отправятся в город.
   Бешеный Пес взял бритву Расса и, насвистывая, начал бриться.
   Неожиданно снаружи раздался крик.
   Бешеный Пес выронил бритву, и она упала в фаянсовую раковину. Сдернув полотенце и поспешно натянув джинсы, он выбежал сначала в холл, а потом на крыльцо.
   Перед его глазами поплыли страшные картины: Мария на коленях посреди грязи, распростертый на земле Расе, Джейк, по испуганному лицу, которого струились слезы.
   – О Боже! – Он сбежал с крыльца и пересек двор.
   – Расе, Расе! – Отчаянный крик Марии раздавался в тишине фермы. Она трясла отца за плечи, повторяя: – Очнись, очнись.
   Бешеный Пес опустился рядом с ней на колени и тронул ее за плечо:
   – Что случилось?
   Она повернулась к нему. В ее глазах застыл ужас.
   – Он... просто упал. – Она закрыла ладонью рот, словно только сейчас поняла, что произошло. – О Господи...
   Бешеный Пес схватил Расса за запястье:
   – Пульс есть. Он жив.
   У Марии вырвалось рыдание. Бешеный Пес поднял на руки безжизненное тело старика, голова которого болталась из стороны в сторону.
   – Принеси одеяло, – приказал Бешеный Пес.
   Но Мария словно окаменела. С бессмысленным взглядом она продолжала сидеть на земле, опустив голову и стиснув кулаки.
   – Мария! – прикрикнул он.
   Его голос дошел до нее, но словно сквозь туман. Она с трудом подняла голову: – Что?
   – Принеси одеяло! Сейчас же!
   Она вдруг вышла из ступора и бросилась в дом. Спотыкаясь, поднялась наверх, вбежала в свою спальню и сдернула с кровати одеяло. Прижав его к груди, она скатилась с лестницы и выбежала из дома.
   Расе уже лежал на заднем сиденье дрожек со сложенными на груди руками.
   Мария, вскрикнув, остановилась. Одеяло выпало у нее из рук.
   – Боже, Мария.
   Бешеный Пес поднял одеяло и бросил его Джейку.
   Мальчик накрыл им Расса, подоткнув края со всех сторон.
   Бешеный Пес вскочил на облучок и схватил поводья.
   – Открой ворота, Мария! «Ворота!»
   Слово, подобное удару. Мария задрожала всем телом и начала задыхаться.
   – Открой, чертовы ворота!
   «Ты можешь открыть ворота, Мария. Ты можешь». Она нерешительно подошла к воротам. Серебряная задвижка блестела в лунном свете. Она смотрела на нее, не в силах пошевелиться. В висках стучало, началась головная боль. Ей показалось, что ее вот-вот вырвет.
   «Давай, Мария...»
   Она протянула руку. Ее пальцы так дрожали, что ей не сразу удалось схватить задвижку. А когда она дотронулась до холодного металла, ее охватил первобытный ужас, и она отдернула руку.
   Она не может дотронуться до нее, не может ее отодвинуть. Даже ради Расса. «О Боже милосердный...»
   За спиной раздался какой-то стук. Копыта лошади совсем близко…
   – Тпру!
   Клео взвилась, дрожки со страшным скрипом остановились. Бешеный Пес соскочил с сиденья, распахнул ворота и снова сел в дрожки.
   – Залезай! – крикнул он.
   Мария тупо смотрела на него. Она не понимала, о чем он говорит.
   – Ради Бога, залезай!
   Она покачала головой, пытаясь что-то сказать, но не могла выдавить из себя ничего, кроме жалкого испуганного мяуканья. Отчаяние душило ее. Все годы она себе лгала, считая, что не хочет выходить за ворота. Оказывается, она не может, у нее болезнь неодолимого страха перед миром за воротами.
   Бешеный Пес нахмурился:
   – Мария? В чем дело?
   Марии показалось, что ее медленно разрывают на две части. Она задыхалась.
   – Я... не могу... выйти...
   – Что это значит?
   Она боялась, что закричит, поэтому только покачала головой.
   – Я не могу выйти за ворота фермы.
   Бешеный Пес почесал в затылке и тяжко вздохнул.
   – Не пойму, черт побери, о чем ты говоришь, Мария. Садись в чертовы дрожки. Надо ехать.
   На сей раз, она не смогла удержаться от крика. Он прорезал ночную тишину и напоминал вой раненого зверя.
   – Я не могу! – завопила она, сжав кулаки.
   – Мария...
   – Езжайте, черт вас побери! – Она подняла на Бешеного Пса глаза, полные слез. – Позаботься о нем, пожалуйста... Кроме него, у меня больше никого нет, – закончила она жалобным шепотом.
   – Я знаю, где живет доктор, – сказал Джейк, сидевший рядом с Рассом на заднем сиденье.
   Бешеный Пес бросил на Марию последний взгляд и дернул поводья. Клео рванула вперед, металлические колеса дрожек с грохотом проскрежетали по гравию и свернули на грунтовую дорогу в сторону города.

Глава 20

   Темнота сомкнулась вокруг Марии, давя на легкие и мешая дышать. Боль пронизывала все тело, сжимала сердце, бередила душу.
   Расе умирает. Расе, который держал ее ребенком за руку, который так часто утирал ее слезы. Расе, любивший все исследовать и находивший радость даже в самом крошечном кусочке кварца, подобранном на дороге. Ее папочка.
   – О Господи... – С глухим стоном она опустилась на колени. В ночной тишине слышалось, как там, в непроглядной темноте, мчатся в город дрожки, как из-под колес летят камни, как по грунтовой дороге грохочут, подобно раскатам грома, копыта Клео.
   Потом все стихло. Темень поглотила все звуки. Она осталась в пустоте совершенно одна.
   Ей следовало бы поехать с ними. Господи, почему она не поехала с ними?
   Она кричала, до тех пор, пока у нее не пересохло горло, пока рыдания не перешли в жалобное завывание. Ей казалось, что острые колья штакетника зловеще колышутся, она почти слышала, как они дразнят ее беззвучным смехом.
   Презрение – вот чего она достойна. Зажав ладонью рот, она поднялась с колен, но ноги запутались в юбках, и она, споткнувшись, упала лицом на штакетник. Он заскрипел и прогнулся под тяжестью ее тела. Острие кола впилось ей в руку.
   Стыд и вина жгли ей сердце. Она снова встала на колени и опустила голову.
   «Я предала тебя, Расе. О Боже, Расе, я тебя предала... – Рыдания душили ее. – Господи, прошу тебя, не дай ему умереть. Прошу тебя, Господи...»
   Она вспомнила сегодняшнее утро, когда она так опрометчиво решила, что у них с Рассом еще много времени, чтобы поговорить. Она не сказала ему то, что хотела, а он, наверное, так ждал ее слов. Она испугалась. Теперь он при смерти, а может, умер. Она так и не успела сказать ему нужных слов, как сильно она его любит.
   Эмоции захлестывали ее, вонзались острыми когтями в сердце. У нее началась истерика, и она уже не могла ее остановить.
   «О Боже, о Боже, о Боже...»
   Закрыв глаза, она повалилась на холодную землю около самых ворот.
   Она дождется, когда ее отец вернется домой.
 
   Дрожки затормозили перед домом доктора Шермана. Джейк соскочил с заднего сиденья и, пробежав по короткой дорожке, забарабанил в дверь.
   На стук никто не ответил.
   Джейк похолодел. Его охватил страх. Он еще сильнее стал стучать в дверь.
   – Док... Док, вы дома?
   Дверь, наконец, распахнулась. На пороге стоял сутулый седой старик в очках. Он смотрел на Джейка в недоумении.
   – Да? А ты кто такой?
   Джейк обернулся и указал на дрожки, возле которых стоял Бешеный Пес с безжизненным телом Расса на руках.
   – Мы привезли Расса Трокмортона. Он... – Голос Джейка сорвался, горячие слезы хлынули у него из глаз.
   Доктор Шерман выпрямился.
   – Заносите его сюда. Быстро!
   Бешеный Пес поспешил за доктором Шерманом в спальню, находившуюся в задней части дома.
   – Положите его на кровать, – приказал доктор, доставая свой черный кожаный саквояж.
   Бешеный Пес осторожно опустил Расса на кровать и наклонился над мертвенно-бледным лицом старика.
   – Расе, – шепнул он, – не сдавайся. Не...
   – Оставьте нас, – попросил доктор, вешая себе на шею стетоскоп. – На плите есть кофе. Можете выпить. – Он посмотрел на Джейка добрым, заботливым взглядом. – Ночь будет длинной.