Страница:
– Ну и что? Ты пьяна.
Она чуть не рассмеялась, подняв голову и посмотрев на черный прямоугольник, еще не заросший травой. У нее начали дрожать руки, уголки губ опустились. Но ей захотелось вдруг попрощаться с ним, захотелось сказать то, что не успела при жизни.
– Я чувствую себя глупо.
– Не надо.
Она провела языком по губам и постаралась отвести глаза от могилы, но ее взгляд все время возвращался к ней.
Господи, как же его не хватает. Как много ей надо поведать ему... «Папочка... Я так сожалею о том, что исключила тебя из своей жизни. Я думала... Я не знаю, что я думала. Наверно, о том, что впереди у нас вечность». Бессвязные мысли теснились у нее в голове, но не находили выхода в словах.
Глаза наполнились слезами, комок подступил к горлу. «Почему я не говорила тебе, как сильно я тебя люблю, а сказала только тогда, когда ты умирал?.. Давно надо было тебе сказать... после Стивена и Томаса. После мамы».
Мама. Ее словно ножом полоснуло при воспоминании о матери. По ее щеке прокатилась одинокая слеза и упала на сжатую в кулак руку.
«Господи, как же я скучаю по вас обоим...»
Слезы уже катились градом.
– О Господи...
Бешеный Пес обнял ее и крепко прижал к себе. Тело Марии содрогалось в рыданиях. Потоки слез катились по лицу ему на рубашку.
Он гладил ее по спутанным волосам и мокрому лицу.
– Все хорошо, все хорошо, – бормотал он, успокаивая ее.
– Я так по ним скучаю, Мэт.
Она все плакала и плакала, до тех пор, пока у нее не пересохло горло, и не заболела голова. Она плакала по своим родителям, по своей потерянной юности, по своему умершему ребенку. По всему тому, что прошло и никогда не вернется.
Неожиданно она почувствовала запах лаванды.
Она встрепенулась и подняла голову. В вышине сверкали звезды, сливаясь в огромный раскаленный шар в самом центре, неба.
– Звезды двигаются, – выговорила она, шмыгая носом и утирая слезы.
– У тебя галлюцинации. Вторая стадия текилы. Скоро пройдет.
Мария закрыла глаза, а потом медленно открыла. И увидела мать и отца позади железной скамейки.
– Мама... Папочка... «Мы любим тебя, Мария».
Мария услышала слова любви и почувствовала их смысл так ясно, как будто их произнесли вслух. Больше ее родители ничего не сказали, но Мария ощутила их горячую беззаветную любовь. Она разлилась по всему ее телу, заполнив темные одинокие уголки ее души.
И тогда она поняла, что они ее поняли, что всегда понимали и любили. Господи, они любили ее. Любили со всеми ее недостатками, ошибками и глупым молчанием.
Она посмотрела на них и нерешительно прошептала:
– Томас?
Ее мать улыбнулась. Его душа возродилась.
Глаза Марии снова наполнились слезами, но слезами счастья и любви. Впервые в ее жизни появились надежда и свет. Медленным движением она стерла с лица слезы.
А когда опустила руку, ее родители исчезли.
Однако разочарование и грусть, которые ощутила Мария, были мимолетными. Она улыбнулась Бешеному Псу.
– Ты их видел?
– Кого? – не понял он.
– Значит, не видел, – легко рассмеялась она и отвела с лица волосы.
– Стало легче? – Бешеный Пес внимательно посмотрел на нее.
– Ты даже себе не представляешь...
– А кто такой Томас?
Почти непроизвольно она обернулась на маленький холмик рядом с могилой матери. В первый раз за многие годы она посмотрела на него без жгучего чувства вины.
– Он мой сын.
– Твой сын? – Бешеный Пес очень удивился.
– Припоминаешь, как я тебе рассказывала про двухминутную потерю девственности?
– Помню.
– Я тогда забеременела.
– О! – Он дотронулся до ее щеки. Легкое прикосновение его руки заставило ее содрогнуться.
– Когда я узнала, я написала Стивену – его труппа в то время давала представления в Спокейне. Он ответил, что встретит меня в Уолла-Уолла и мы поженимся. – Ее удивило, что мысль о Стивене не вызвала у нее чувства горечи. Только грусть по поводу своей наивности. – Мне не следовало ему верить, но я поверила – мне было всего шестнадцать. К алтарю он, конечно, не явился.
– А как... умер Томас?
По лицу Марии снова потекли слезы.
– Он по-настоящему и не жил. Я родила его почти на полтора месяца раньше срока. Он появился такой крошечный... Док Шерман ничего не мог поделать. Он сказал... что больше у меня не будет детей.
– Не будет?
– Он сказал, что я плохо «вынашиваю» и поэтому мне не следует больше иметь детей.
– У моей матери, до того как я родился, было четыре выкидыша. Доктора говорили ей то же самое. А тебе исполнилось только шестнадцать лет. Теперь ты сильная.
У нее округлились глаза. Надежда – новая и неожиданно мощная – пронзила все ее существо.
– Возможно.
Простое слово «возможно» освободило что-то у нее внутри и заставило поверить.
– А почему на могиле нет камня?
Мария снова посмотрела на холмик и подумала о маленьком гробике, лежащем под замерзшей травой. Только сейчас она поняла, почему не заказала надгробие.
– Я не могла с ним попрощаться.
Мария встала, спотыкаясь, подошла к могиле Томаса и снова упала на колени. Наклонившись вперед, она прижалась лбом к колючей зимней траве. Смешанный запах травы и земли ударил ей в ноздри. Один из оставшихся на ветке дуба листьев упал ей на волосы.
– Прощай, Томас, – хриплым голосом произнесла она, не вытирая слез. – Я люблю тебя, малыш.
Она не помнила, сколько времени простояла у могилы: может, минуты, а может, часы. Когда она, наконец, подняла голову и встретилась взглядом с Бешеным Псом, он сидел в темноте, ожидая ее.
– Мэт, – прошептала она, протягивая к нему руки.
В мгновение ока он встал рядом с ней, поднимая ее на ноги. Она прижалась к нему.
– Спасибо, – пробормотала она, вдыхая знакомый запах его кожи.
Бешеный Пес повел ее прочь от могил, а она, запрокинув голову, стала смотреть на звезды, словно ожидая, что ее родители снова появятся.
Резкая боль неожиданно появилась в желудке, и ее затошнило. Она застонала и схватилась за живот.
– Мне что-то стало плохо. – Бешеный Пес рассмеялся:
– Я не удивлен.
– Где мы?
Он остановился у какой-то двери и ударом сапога распахнул ее.
– В садовом домике. Добро пожаловать домой. – Он выпустил ее из рук, и она очутилась на полу.
– Опа! – хихикнула она и хотела прикрыть рот ладонью, но промахнулась и попала себе по носу.
Бешеный Пес схватил ее за руку и поднял на ноги. Она прислонилась к нему, схватившись за живот. Тошнота снова подкатила к горлу.
– Хочешь лечь?
Его голос доносился до нее откуда-то издалека. Она тупо кивнула.
Он стал подталкивать ее к кровати, но в ее желудке что-то произошло, и ее вырвало прямо на кровать.
– Черт! – пробормотал он.
Она сначала пришла в ужас, а потом снова хихикнула:
– И-извините.
Он опять поднял ее на руки и понес в дом. В ванной он помог ей почистить зубы, потом втащил вверх по лестнице в спальню и уложил в постель.
И собрался уходить.
Она протянула к нему руки.
– Не уходи. Я хочу тебя... – Он мягко улыбнулся и нежно отвел с ее лица прядь волос.
– Тебе надо поспать. Кроме того, ты пьяна. А вот завтра, когда ты протрезвеешь, мы поговорим...
– Тогда просто поспи рядом со мной.
– Просто поспать?
– Ну, пожалуйста...
– Почему бы и нет? – Он разделся догола и заполз под одеяло, прижав ее к себе.
Она легла щекой на его грудь и вздохнула с облегчением.
– Прости, что испачкала твою постель.
– Не беспокойся. Ты не первая женщина, которая так поступила.
– Я не хочу, чтобы ты сравнивал меня с другими женщинами.
– Ладно. – Она обняла его и удовлетворенно вздохнула.
– Мне нравится текила... – И заснула.
Глава 24
Она чуть не рассмеялась, подняв голову и посмотрев на черный прямоугольник, еще не заросший травой. У нее начали дрожать руки, уголки губ опустились. Но ей захотелось вдруг попрощаться с ним, захотелось сказать то, что не успела при жизни.
– Я чувствую себя глупо.
– Не надо.
Она провела языком по губам и постаралась отвести глаза от могилы, но ее взгляд все время возвращался к ней.
Господи, как же его не хватает. Как много ей надо поведать ему... «Папочка... Я так сожалею о том, что исключила тебя из своей жизни. Я думала... Я не знаю, что я думала. Наверно, о том, что впереди у нас вечность». Бессвязные мысли теснились у нее в голове, но не находили выхода в словах.
Глаза наполнились слезами, комок подступил к горлу. «Почему я не говорила тебе, как сильно я тебя люблю, а сказала только тогда, когда ты умирал?.. Давно надо было тебе сказать... после Стивена и Томаса. После мамы».
Мама. Ее словно ножом полоснуло при воспоминании о матери. По ее щеке прокатилась одинокая слеза и упала на сжатую в кулак руку.
«Господи, как же я скучаю по вас обоим...»
Слезы уже катились градом.
– О Господи...
Бешеный Пес обнял ее и крепко прижал к себе. Тело Марии содрогалось в рыданиях. Потоки слез катились по лицу ему на рубашку.
Он гладил ее по спутанным волосам и мокрому лицу.
– Все хорошо, все хорошо, – бормотал он, успокаивая ее.
– Я так по ним скучаю, Мэт.
Она все плакала и плакала, до тех пор, пока у нее не пересохло горло, и не заболела голова. Она плакала по своим родителям, по своей потерянной юности, по своему умершему ребенку. По всему тому, что прошло и никогда не вернется.
Неожиданно она почувствовала запах лаванды.
Она встрепенулась и подняла голову. В вышине сверкали звезды, сливаясь в огромный раскаленный шар в самом центре, неба.
– Звезды двигаются, – выговорила она, шмыгая носом и утирая слезы.
– У тебя галлюцинации. Вторая стадия текилы. Скоро пройдет.
Мария закрыла глаза, а потом медленно открыла. И увидела мать и отца позади железной скамейки.
– Мама... Папочка... «Мы любим тебя, Мария».
Мария услышала слова любви и почувствовала их смысл так ясно, как будто их произнесли вслух. Больше ее родители ничего не сказали, но Мария ощутила их горячую беззаветную любовь. Она разлилась по всему ее телу, заполнив темные одинокие уголки ее души.
И тогда она поняла, что они ее поняли, что всегда понимали и любили. Господи, они любили ее. Любили со всеми ее недостатками, ошибками и глупым молчанием.
Она посмотрела на них и нерешительно прошептала:
– Томас?
Ее мать улыбнулась. Его душа возродилась.
Глаза Марии снова наполнились слезами, но слезами счастья и любви. Впервые в ее жизни появились надежда и свет. Медленным движением она стерла с лица слезы.
А когда опустила руку, ее родители исчезли.
Однако разочарование и грусть, которые ощутила Мария, были мимолетными. Она улыбнулась Бешеному Псу.
– Ты их видел?
– Кого? – не понял он.
– Значит, не видел, – легко рассмеялась она и отвела с лица волосы.
– Стало легче? – Бешеный Пес внимательно посмотрел на нее.
– Ты даже себе не представляешь...
– А кто такой Томас?
Почти непроизвольно она обернулась на маленький холмик рядом с могилой матери. В первый раз за многие годы она посмотрела на него без жгучего чувства вины.
– Он мой сын.
– Твой сын? – Бешеный Пес очень удивился.
– Припоминаешь, как я тебе рассказывала про двухминутную потерю девственности?
– Помню.
– Я тогда забеременела.
– О! – Он дотронулся до ее щеки. Легкое прикосновение его руки заставило ее содрогнуться.
– Когда я узнала, я написала Стивену – его труппа в то время давала представления в Спокейне. Он ответил, что встретит меня в Уолла-Уолла и мы поженимся. – Ее удивило, что мысль о Стивене не вызвала у нее чувства горечи. Только грусть по поводу своей наивности. – Мне не следовало ему верить, но я поверила – мне было всего шестнадцать. К алтарю он, конечно, не явился.
– А как... умер Томас?
По лицу Марии снова потекли слезы.
– Он по-настоящему и не жил. Я родила его почти на полтора месяца раньше срока. Он появился такой крошечный... Док Шерман ничего не мог поделать. Он сказал... что больше у меня не будет детей.
– Не будет?
– Он сказал, что я плохо «вынашиваю» и поэтому мне не следует больше иметь детей.
– У моей матери, до того как я родился, было четыре выкидыша. Доктора говорили ей то же самое. А тебе исполнилось только шестнадцать лет. Теперь ты сильная.
У нее округлились глаза. Надежда – новая и неожиданно мощная – пронзила все ее существо.
– Возможно.
Простое слово «возможно» освободило что-то у нее внутри и заставило поверить.
– А почему на могиле нет камня?
Мария снова посмотрела на холмик и подумала о маленьком гробике, лежащем под замерзшей травой. Только сейчас она поняла, почему не заказала надгробие.
– Я не могла с ним попрощаться.
Мария встала, спотыкаясь, подошла к могиле Томаса и снова упала на колени. Наклонившись вперед, она прижалась лбом к колючей зимней траве. Смешанный запах травы и земли ударил ей в ноздри. Один из оставшихся на ветке дуба листьев упал ей на волосы.
– Прощай, Томас, – хриплым голосом произнесла она, не вытирая слез. – Я люблю тебя, малыш.
Она не помнила, сколько времени простояла у могилы: может, минуты, а может, часы. Когда она, наконец, подняла голову и встретилась взглядом с Бешеным Псом, он сидел в темноте, ожидая ее.
– Мэт, – прошептала она, протягивая к нему руки.
В мгновение ока он встал рядом с ней, поднимая ее на ноги. Она прижалась к нему.
– Спасибо, – пробормотала она, вдыхая знакомый запах его кожи.
Бешеный Пес повел ее прочь от могил, а она, запрокинув голову, стала смотреть на звезды, словно ожидая, что ее родители снова появятся.
Резкая боль неожиданно появилась в желудке, и ее затошнило. Она застонала и схватилась за живот.
– Мне что-то стало плохо. – Бешеный Пес рассмеялся:
– Я не удивлен.
– Где мы?
Он остановился у какой-то двери и ударом сапога распахнул ее.
– В садовом домике. Добро пожаловать домой. – Он выпустил ее из рук, и она очутилась на полу.
– Опа! – хихикнула она и хотела прикрыть рот ладонью, но промахнулась и попала себе по носу.
Бешеный Пес схватил ее за руку и поднял на ноги. Она прислонилась к нему, схватившись за живот. Тошнота снова подкатила к горлу.
– Хочешь лечь?
Его голос доносился до нее откуда-то издалека. Она тупо кивнула.
Он стал подталкивать ее к кровати, но в ее желудке что-то произошло, и ее вырвало прямо на кровать.
– Черт! – пробормотал он.
Она сначала пришла в ужас, а потом снова хихикнула:
– И-извините.
Он опять поднял ее на руки и понес в дом. В ванной он помог ей почистить зубы, потом втащил вверх по лестнице в спальню и уложил в постель.
И собрался уходить.
Она протянула к нему руки.
– Не уходи. Я хочу тебя... – Он мягко улыбнулся и нежно отвел с ее лица прядь волос.
– Тебе надо поспать. Кроме того, ты пьяна. А вот завтра, когда ты протрезвеешь, мы поговорим...
– Тогда просто поспи рядом со мной.
– Просто поспать?
– Ну, пожалуйста...
– Почему бы и нет? – Он разделся догола и заполз под одеяло, прижав ее к себе.
Она легла щекой на его грудь и вздохнула с облегчением.
– Прости, что испачкала твою постель.
– Не беспокойся. Ты не первая женщина, которая так поступила.
– Я не хочу, чтобы ты сравнивал меня с другими женщинами.
– Ладно. – Она обняла его и удовлетворенно вздохнула.
– Мне нравится текила... – И заснула.
Глава 24
Мария медленно просыпалась. Она не сразу вспомнила, что произошло вчера, а когда вспомнила, у нее снова стало тяжело на сердце.
Вытерев со щеки след одной-единственной слезинки, она почему-то подумала, что еще очень долго будет вот так просыпаться с мыслями о своих родителях и своем сыне– о тех, кого любила и потеряла. И хотя боль не утихла, она впервые за долгие годы поняла, что сможет жить дальше, и придет день, когда она снова будет улыбаться.
Приподнявшись на локтях, она посмотрела на лежавшего рядом мужчину. Пробивавшиеся через окно лучи солнца окутывали его золотистым ореолом. Он лежал на спине, одна рука свисала с кровати, другая лежала на груди.
Она любила его.
Ей уже не нужно, чтобы отец подсказал ей, какие она испытывает чувства. Его улыбка, его смех, его нежность, его честность – вот те невидимые нити, которые связывают их крепче стальных канатов.
Она вспомнила, что он сделал для нее вчера, и ей безумно захотелось отплатить ему за все хорошее. Но она не знала, что ему нужно, что он оценил бы.
А как же любовь?
Такая мысль пришла ей в голову неожиданно и поразила своей простотой. А с ней ее душой вновь овладела надежда.
Может, за его внешностью лихого парня скрывается такое же одиночество, от которого страдает она? И он тоже устал быть один? Не может ли случиться, что однажды он даже научится любить ее?
«Боже, пожалуйста, пусть он останется...»
Слезы навернулись ей на глаза, но она не стала их смахивать. Она больше никогда не будет бояться плакать. Не будет прятаться, возводить вокруг себя эмоциональные барьеры. С нынешнего дня она станет смотреть на жизнь открытыми глазами и бороться за свое счастье.
Она отдаст ему все, что сможет отдать: свое сердце, душу и тело.
Что еще она могла сделать?
Бешеный Пес немного поменял положение и поглубже зарылся в теплые простыни. Ощущение невероятно приятное. Незнакомый запах защекотал ему ноздри, выводя из состояния полусна. Он отбросил в сторону руку и потянулся.
Что-то твердое и теплое оказалось у него под рукой. Чье-то тело, не открывая глаз, подумал он. Кто-то спит с ним рядом. Он открыл глаза.
Рядом, прижавшись к нему, лежала Мария. Ее подбородок покоился у него на груди, губы совсем близко от его соска, легкое дыхание холодило кожу.
При виде Марии он чуть не застонал. Жар прокатился по всему телу до самых чресел.
Она лениво ему улыбнулась и отвела прядь волос со все еще сонных глаз.
– Доброе утро, – поприветствовала она его, и ее хрипловатый голос сразу же навел его на мысли о сексе.
– Доброе утро, – ответил он, – кажется, ты чувствуешь себя лучше...
– Просто замечательно. – Она медленно просунула язык между приоткрытыми губами и лизнула сосок. – А ты на вкус, – заявила она, растягивая слова, – еще лучше.
Теплый, влажный кончик ее языка обжег его. Он вздрогнул и напрягся. Еще никогда ни одна женщина не начинала любовную игру, даже если он платил за их услуги. Господи, как же приятно...
Она снова лизнула сосок, потом легонько потянула за него зубами.
Тут уж он не смог сдержать стон.
– Где ты научилась? – Он заставил себя засмеяться, хотя у него едва хватало дыхания.
– У тебя. – Она обхватила губами сосок, и он затвердел.
Бешеный Пес поглубже зарылся в подушки и закрыл глаза. Ему и в голову не приходило, черт возьми, что это так приятно. Видно, оттого, лениво подумал он, что я всегда спал только с проститутками. Ты получаешь только то, за что платишь, а сверх того – ничего.
Но ее движения не просто физическое ощущение, а нечто большее. Она прикасалась языком к его телу, и его чувства от ее прикосновения уходили куда-то глубже. Словно ее влажный язычок доставал до самого сердца.
Она посмотрела на него и улыбнулась. Их взгляды встретились, и в ее карих глазах он увидел те же чувства, которые обуревали его. В груди что-то сжалось, стало трудно дышать.
– Что ты делаешь?
– Занимаюсь с тобой любовью, – честно призналась она.
Прежде чем он успел ответить, она начала стягивать с него простыни и тянула до тех пор, пока почти все его тело не оказалось обнаженным.
Она нырнула головой под остатки простыней.
– Боже мой...
Теперь кончик ее языка прошелся по его животу, оставив за собой полоску огня. Движения стали медленными, изучающими. Желание захлестнуло его, пробило дрожью. Никогда в жизни он такого не чувствовал. Он схватил ее за плечи, подтянул вверх и впился губами в ее рот.
В свой долгий и требовательный поцелуй Бешеный Пес вложил всю страсть мужчины, который тысячи раз занимался сексом, но никогда в своей жизни не любил.
Мария отдалась его поцелую всем своим существом. Ее язык сплетался с его языком, изучал влажную полость его рта, проводил по его зубам. Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему грудью.
Никогда еще Бешеный Пес так не желал женщину.
Неловкими пальцами он начал расстегивать крошечные пуговки ее рубашки. Пуговицы не поддавались. Он проклинал их, рычал, как зверь, ему хотелось просто разорвать тонкую ткань.
Мария засмеялась и немного отклонилась.
– Ты куда? – в отчаянии закричал он.
– Я лучше ее сниму, прежде чем ты разорвешь. – Она ловко расстегнула рубашку. Кружевная ткань скользнула по шелковистой коже рук, чуть задержалась на небольших грудях с розовыми сосками и упала.
Увидев обнаженную Марию, он застонал. Желание, казалось, стянуло все его внутренности в тугой пульсирующий комок.
Он никогда не задумывался прежде над значением слова «желание». Оно всегда означало лишь простое вожделение. Но сейчас он вдруг понял, что в нем заложено нечто большее.
Мария нужна ему больше, чем кто-либо в его жизни. Не только ее тело, хотя он желал его со страстью, граничившей с отчаянием. Ему нужны ее улыбка, смех, ее способность любить, преданность тем, кого она любила.
Она отвела от него взгляд и медленно, сама не сознавая, насколько соблазнительны ее движения, начала развязывать поясок своих панталон. Они скользнули по округлым бедрам, а потом обнажили островок коричневых волос. Она отшвырнула панталоны вместе с рубашкой в сторону, и они повисли на столбике кровати, словно белый флаг.
– Господи Иисусе, Мария, – прошептал он, – как ты прекрасна. Иди сюда.
Она покачала головой. Длинные волосы покрывали ее грудь и затвердевшие соски.
– Но...
Она наклонилась и прижала к его губам палец.
Потом откинула последнюю простыню, и его тело оказалось полностью обнаженным. Он лежал со слегка раздвинутыми ногами, с вытянутыми по сторонам руками и пальцами, сжатыми в кулаки. Его грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Она долго изучала его. Он боялся пошевелиться, как будто его придавило к кровати. Дыхание участилось. Каждый вздох отзывался в ушах, словно канонада. Он облизнул губы и попытался сглотнуть, но не смог. Он полностью потерял над собой контроль.
Она наклонилась над ним и положила ему руки на грудь. Ее ладони, влажные и горячие, обожгли его кожу. Она загадочно улыбнулась и... села на него верхом.
Он замер и закрыл глаза. Она не торопясь, опустилась на него.
Он обхватил ее за бедра и притянул к себе. Она наклонилась еще ниже и взялась руками за деревянную спинку изголовья. Перед его глазами совсем близко оказалась ее грудь, дразня своими сосками.
Он приподнялся и схватил ртом один из них.
С ее полураскрытых губ слетел стон удовольствия. Она начала двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Пот выступил у него на груди. Его пальцы впились в ее бедра, которые двигались в безыскусном, инстинктивном ритме, сводившем его с ума.
Их горячие, скользкие от пота тела настолько слились воедино, что он уже не понимал, где он и где она.
Дотоле неизвестные ему эмоции разрывали сердце. Он вдруг почувствовал себя уязвимым.
А она, откинув голову, продолжала самозабвенно двигаться.
Он посмотрел на нее. Она изогнулась над ним с закрытыми глазами, полураскрытыми губами, с пылающими от страсти щеками.
Боже, как хорошо...
Его охватило слишком сильное желание раствориться в ее влажной теплой плоти. Его трясло, по лбу ручьями катился пот. Стиснув зубы, он приказал себе сдержаться.
Она продолжала двигаться, но вдруг, всхлипнув, остановилась.
– О Господи, о Господи...
Она отцепила руки от изголовья и, упав на него всем телом, притянула к своей груди его голову.
Он крепче обнял ее за бедра и с силой глубоко вошел в нее. Она напряглась и вскрикнула.
– О Боже... Мэт, – простонала она.
Услышав свое имя, он совсем потерял голову. Он схватил ее и, выгнув спину, поднял над собой. Долго сдерживаемое извержение, наконец, прорвалось, и наслаждение волнами прокатилось по всему его телу. В полном изнеможении он откинулся на подушки и прижал Марию к себе. Она обняла его и уткнулась лицом в его плечо. В воздухе витал едкий запах пота, смешанный со сладким запахом секса.
Сначала наступил момент блаженства, счастья, потом– отрезвления.. Нахмурившись, он стал вспоминать, как сильно – впервые в его жизни – он ощутил свое желание к Марии, и он испугался. Ему никогда никто не был нужен. Он не признавал никаких ограничений, у него не существовало привязанностей. Если он хотел идти, он шел, если хотел остановиться – останавливался. Никто не говорил ему, как ему следует поступить. Его свобода так же естественна, как дыхание. Без нее он не мог жить. Он не представлял себе жизнь за белым забором. Не мог состариться на такой вот маленькой ферме в таком забытом Богом медвежьем углу.
И все же всего несколько минут назад он подумал, что она ему нужна. Не для секса, не для времяпрепровождения. Она нужна ему по-настоящему. С ней он чувствовал себя... человеком.
«Ах, Мария, что мы делаем? – думал он. – Что, черт возьми, мы делаем?»
Но он знал ответ.
Между ними возник не только замечательный секс. Между ними возникла любовь.
Мария притулилась рядом с Мэтом. Он нежно гладил ее по волосам, но молчал.
Ей снова стало страшно. Страшно, что сейчас, чудесным солнечным утром, он встанет, оденется и оставит ее.
Она покрепче зажмурилась, чувствуя, что может заплакать.
«Пожалуйста, Мэт, не уходи...»
Вслух она не смогла ничего произнести – слова застряли у нее в горле. Вместо них она сказала:
– Я... я читала твои заметки, Мэт. – Его рука остановилась.
– Вот как?
Она приподнялась, чтобы увидеть его лицо. Он смотрел на нее настороженно.
– Да. Я подумала, что они просто великолепны.
– Ты так считаешь? – недоверчиво спросил он.
Она кивнула. Неужели никто раньше не говорил ему об этом? «Я ему нужна, – вдруг поняла она. – Почти так же, как он нужен мне».
– Никто никогда не читал моих статей.
– Надеюсь, ты не против, что я...
– Нет. – Он нежно дотронулся до ее лица и повторил с печальной улыбкой: – Нет. Я всегда надеялся, что когда-нибудь буду работать в газете, но я никогда не мог оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы хотя бы попробовать.
«Он собирается уйти».
Мысль о его уходе разрывала ей сердце, оставляя кровоточащую рану. Она по привычке постаралась отогнать ее, но уже не могла закрывать глаза на то, что стало очевидно. Он, без всякого сомнения, собирается ее оставить.
– Мэт...
– Что?
Она посмотрела на него, вложив в свой взгляд все свое сердце и душу. Никогда она еще так не пугалась, как сейчас.
– Я люблю тебя.
Он побледнел. На секунду ей показалось, что он отшутится. Но он просто с грустью смотрел на нее.
– Мария...
Она прижала палец к его губам:
– Я сказала не потому, что жду ответа. Но я больше не могу оставаться такой, как раньше, и прятать свои чувства. Слишком уж больно. Я люблю тебя, Мэт Стоун, и горжусь своей любовью. И не имеет значения... – она на мгновение запнулась, – не имеет значения, любишь ли ты меня.
– Имеет.
Мария заставила его посмотреть ей в глаза, но в его взгляде запечатлелось такое уныние, что у нее сжалось сердце. Она понимала, что больше ничего не следует говорить, надо просто прижаться к нему и довольствоваться теми крохами внимания, которыми он ее одаривал. Еще неделю назад она поступила бы именно так. Теперь все изменилось. Мэт помог ей взглянуть на себя, на окружающий мир по-другому, и обратной дороги для нее уже не было.
– Останься, – сквозь выступившие слезы почти прошептала она, но в тишине комнаты слово прозвучало как душераздирающий крик.
Он вздрогнул.
– Ах, Мария...
В его голосе она услышала не только грусть, но и сожаление. Она уже не могла сдержать слез.
– Ты пошла бы со мной, если бы я тебя попросил?
– А ты просишь? – в надежде спросила она.
Он отвел глаза и уставился в противоположную стену. Прошла, кажется, вечность, прежде чем он ответил:
– Нет, думаю, что не попросил бы.
– Я все равно не смогла бы уехать с фермы. – Она закрыла глаза и попыталась улыбнуться. – Расе бы меня не простил.
– Я не хотел делать тебе больно, Мария.
Она оторвалась от него и села на кровати, спустив ноги.
– Боюсь, что я не слишком хорошая спутница для бродяги.
Кровать за его спиной заскрипела. Он тоже сел и спустил ноги на пол.
– Я не знаю, что сказать тебе, Мария. – Она выпрямила спину, но не обернулась.
– Ты прекрасно знаешь, что сказать, Мэт. Просто не хочешь.
Он встал. Она чувствовала его взгляд на своей спине – он жег ее, словно огонь. Потом он повернулся и медленно вышел. Когда дверь за ним закрылась, Мария бросилась на постель и заплакала навзрыд.
Джейк сидел на кухне, ожидая прихода Бешеного Пса. Он услышал, как на втором этаже открылась дверь, заскрипели половицы.
Судя по всему, Мария встала.
Джейк почувствовал, что уверенности у него поубавилось. Ему предстоял трудный разговор, а в присутствии Марии он вряд ли решится его начать.
Лучше подождать Бешеного Пса около его домика.
Да, так будет лучше.
Отодвинув стул в сторону, он встал, собираясь уйти.
И тут Бешеный Пес с грохотом скатился с лестницы и влетел на кухню, чуть не сбив Джейка с ног.
– Прости, Джейк.
Джейк во все глаза смотрел на отца. Вид у него какой-то... грустный. Другое слово подобрать даже трудно.
– Все в порядке?
– Просто великолепно, – рассмеялся Бешеный Пес, но как-то невесело, и двинулся к двери. – Мне надо идти.
Джейк протянул руку, чтобы задержать его:
– Подожди.
– Не могу. – Бешеный Пес вылетел из кухни и исчез.
Нерешительность сначала пригвоздила Джейка к месту, но потом он очнулся. Он обещал Рассу и себе. Сегодня Бешеный Пес узнает, что у него есть сын.
Джейк выбежал из дома:
– Подожди!
Бешеный Пес даже не замедлил шаг.
– Черт побери, – пробормотал Джейк, сжав кулаки. Он догнал Бешеного Пса, схватил его за рукав и дернул к себе. – Я же сказал – подожди.
Бешеный Пес взглянул на Джейка мутными глазами. Казалось, он даже не слышал, что Джейк зовет его.
– Послушай, малыш...
– Джейк! – крикнул мальчик. – Меня зовут Джейк!
– Извини. – Бешеный Пес явно недоумевал. Джейк собрал все свои силы и спросил:
– Знаешь, почему это так важно?
– Нет, а почему?
Джейк набрал в легкие побольше воздуха:
– Мое полное имя Джейкоб Уильям Вандерстей. – Джейк понял, когда именно до Бешеного Пса дошло то, что он сказал. Его взгляд стал напряженным, губы сжались в белую полоску.
– Что ты сказал?
– Ларали – моя мать.
Бешеный Пес вздрогнул. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов назад, словно желая установить расстояние между собой и словами Джейка.
– Да. Ну и что?
– Ты мой отец, – хмуро продолжал Джейк.
– Просто невозможно! – Слова вылетели из уст Бешеного Пса, будто смертельные стрелы.
Джейк почувствовал, как их острия впились ему в сердце. Он испугался. Ему ни разу не приходило в голову, что Бешеный Пес может ему не поверить. Он пошарил в кармане и достал помятый жестяной медальон с нарисованной на крышке фиалкой. Он протянул его Бешеному Псу.
– Она дала его мне и сказала, что это подарок моего отца.
Бешеный Пес долго смотрел на медальон. Потом закрыл глаза и потер переносицу. Его плечи сгорбились, голова поникла.
– О Господи.
Джейк наблюдал за ним. Он всю свою жизнь ждал наступившего момента.
– Скажи же что-нибудь, – взмолился он. Бешеный Пес взглянул на Джейка. В его глазах стояли слезы.
– Я не знаю, что сказать. Я не знал, что она беременна.
– Я знаю.
Бешеный Пес судорожно думал, что еще сказать.
– А как Лара?
– Она умерла, – с трудом выдавил Джейк. Бешеный Пес закрыл глаза. А когда заговорил, его голос был хриплым и усталым:
– Почему ты повсюду за мной ходишь? Что тебе от меня нужно?
Джейк слышал вопрос, но не ответил. К чему отвечать? Он прочел ответ в печальных глазах отца. Им придется расстаться.
Джейк все время готовился к такому исходу. Тысячу раз он говорил себе, что так все и кончится. Но он не ожидал, что ему будет больно.
– Я хотел узнать тебя поближе.
– Я не могу быть отцом. – Бешеный Пес помотал головой.
– Ты уже отец, – не глядя на него, ответил Джейк глухо. – Ты хотел сказать, что не хочешь им быть.
– Я не знаю, что должен делать отец.
Как страстно хотелось Джейку сказать: «Мы могли бы научиться этому вместе», – но он промолчал. Слова застряли у него в горле. Слезы, готовые пролиться из глаз, душили его. Плечи опустились.
– Верно.
– Послушай, Джейк, на меня все навалилось так неожиданно.
– Понимаю.
– Но я знаю, как больно, когда тебя покидают... Может... нам стоит какое-то время побыть вместе... узнать друг друга. Что скажешь?
– Ты шутишь?
– Я как раз собирался уйти отсюда. Может... хочешь пойти со мной?
Джейк сначала не поверил, а потом разочарованно спросил:
Вытерев со щеки след одной-единственной слезинки, она почему-то подумала, что еще очень долго будет вот так просыпаться с мыслями о своих родителях и своем сыне– о тех, кого любила и потеряла. И хотя боль не утихла, она впервые за долгие годы поняла, что сможет жить дальше, и придет день, когда она снова будет улыбаться.
Приподнявшись на локтях, она посмотрела на лежавшего рядом мужчину. Пробивавшиеся через окно лучи солнца окутывали его золотистым ореолом. Он лежал на спине, одна рука свисала с кровати, другая лежала на груди.
Она любила его.
Ей уже не нужно, чтобы отец подсказал ей, какие она испытывает чувства. Его улыбка, его смех, его нежность, его честность – вот те невидимые нити, которые связывают их крепче стальных канатов.
Она вспомнила, что он сделал для нее вчера, и ей безумно захотелось отплатить ему за все хорошее. Но она не знала, что ему нужно, что он оценил бы.
А как же любовь?
Такая мысль пришла ей в голову неожиданно и поразила своей простотой. А с ней ее душой вновь овладела надежда.
Может, за его внешностью лихого парня скрывается такое же одиночество, от которого страдает она? И он тоже устал быть один? Не может ли случиться, что однажды он даже научится любить ее?
«Боже, пожалуйста, пусть он останется...»
Слезы навернулись ей на глаза, но она не стала их смахивать. Она больше никогда не будет бояться плакать. Не будет прятаться, возводить вокруг себя эмоциональные барьеры. С нынешнего дня она станет смотреть на жизнь открытыми глазами и бороться за свое счастье.
Она отдаст ему все, что сможет отдать: свое сердце, душу и тело.
Что еще она могла сделать?
Бешеный Пес немного поменял положение и поглубже зарылся в теплые простыни. Ощущение невероятно приятное. Незнакомый запах защекотал ему ноздри, выводя из состояния полусна. Он отбросил в сторону руку и потянулся.
Что-то твердое и теплое оказалось у него под рукой. Чье-то тело, не открывая глаз, подумал он. Кто-то спит с ним рядом. Он открыл глаза.
Рядом, прижавшись к нему, лежала Мария. Ее подбородок покоился у него на груди, губы совсем близко от его соска, легкое дыхание холодило кожу.
При виде Марии он чуть не застонал. Жар прокатился по всему телу до самых чресел.
Она лениво ему улыбнулась и отвела прядь волос со все еще сонных глаз.
– Доброе утро, – поприветствовала она его, и ее хрипловатый голос сразу же навел его на мысли о сексе.
– Доброе утро, – ответил он, – кажется, ты чувствуешь себя лучше...
– Просто замечательно. – Она медленно просунула язык между приоткрытыми губами и лизнула сосок. – А ты на вкус, – заявила она, растягивая слова, – еще лучше.
Теплый, влажный кончик ее языка обжег его. Он вздрогнул и напрягся. Еще никогда ни одна женщина не начинала любовную игру, даже если он платил за их услуги. Господи, как же приятно...
Она снова лизнула сосок, потом легонько потянула за него зубами.
Тут уж он не смог сдержать стон.
– Где ты научилась? – Он заставил себя засмеяться, хотя у него едва хватало дыхания.
– У тебя. – Она обхватила губами сосок, и он затвердел.
Бешеный Пес поглубже зарылся в подушки и закрыл глаза. Ему и в голову не приходило, черт возьми, что это так приятно. Видно, оттого, лениво подумал он, что я всегда спал только с проститутками. Ты получаешь только то, за что платишь, а сверх того – ничего.
Но ее движения не просто физическое ощущение, а нечто большее. Она прикасалась языком к его телу, и его чувства от ее прикосновения уходили куда-то глубже. Словно ее влажный язычок доставал до самого сердца.
Она посмотрела на него и улыбнулась. Их взгляды встретились, и в ее карих глазах он увидел те же чувства, которые обуревали его. В груди что-то сжалось, стало трудно дышать.
– Что ты делаешь?
– Занимаюсь с тобой любовью, – честно призналась она.
Прежде чем он успел ответить, она начала стягивать с него простыни и тянула до тех пор, пока почти все его тело не оказалось обнаженным.
Она нырнула головой под остатки простыней.
– Боже мой...
Теперь кончик ее языка прошелся по его животу, оставив за собой полоску огня. Движения стали медленными, изучающими. Желание захлестнуло его, пробило дрожью. Никогда в жизни он такого не чувствовал. Он схватил ее за плечи, подтянул вверх и впился губами в ее рот.
В свой долгий и требовательный поцелуй Бешеный Пес вложил всю страсть мужчины, который тысячи раз занимался сексом, но никогда в своей жизни не любил.
Мария отдалась его поцелую всем своим существом. Ее язык сплетался с его языком, изучал влажную полость его рта, проводил по его зубам. Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему грудью.
Никогда еще Бешеный Пес так не желал женщину.
Неловкими пальцами он начал расстегивать крошечные пуговки ее рубашки. Пуговицы не поддавались. Он проклинал их, рычал, как зверь, ему хотелось просто разорвать тонкую ткань.
Мария засмеялась и немного отклонилась.
– Ты куда? – в отчаянии закричал он.
– Я лучше ее сниму, прежде чем ты разорвешь. – Она ловко расстегнула рубашку. Кружевная ткань скользнула по шелковистой коже рук, чуть задержалась на небольших грудях с розовыми сосками и упала.
Увидев обнаженную Марию, он застонал. Желание, казалось, стянуло все его внутренности в тугой пульсирующий комок.
Он никогда не задумывался прежде над значением слова «желание». Оно всегда означало лишь простое вожделение. Но сейчас он вдруг понял, что в нем заложено нечто большее.
Мария нужна ему больше, чем кто-либо в его жизни. Не только ее тело, хотя он желал его со страстью, граничившей с отчаянием. Ему нужны ее улыбка, смех, ее способность любить, преданность тем, кого она любила.
Она отвела от него взгляд и медленно, сама не сознавая, насколько соблазнительны ее движения, начала развязывать поясок своих панталон. Они скользнули по округлым бедрам, а потом обнажили островок коричневых волос. Она отшвырнула панталоны вместе с рубашкой в сторону, и они повисли на столбике кровати, словно белый флаг.
– Господи Иисусе, Мария, – прошептал он, – как ты прекрасна. Иди сюда.
Она покачала головой. Длинные волосы покрывали ее грудь и затвердевшие соски.
– Но...
Она наклонилась и прижала к его губам палец.
Потом откинула последнюю простыню, и его тело оказалось полностью обнаженным. Он лежал со слегка раздвинутыми ногами, с вытянутыми по сторонам руками и пальцами, сжатыми в кулаки. Его грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию. Она долго изучала его. Он боялся пошевелиться, как будто его придавило к кровати. Дыхание участилось. Каждый вздох отзывался в ушах, словно канонада. Он облизнул губы и попытался сглотнуть, но не смог. Он полностью потерял над собой контроль.
Она наклонилась над ним и положила ему руки на грудь. Ее ладони, влажные и горячие, обожгли его кожу. Она загадочно улыбнулась и... села на него верхом.
Он замер и закрыл глаза. Она не торопясь, опустилась на него.
Он обхватил ее за бедра и притянул к себе. Она наклонилась еще ниже и взялась руками за деревянную спинку изголовья. Перед его глазами совсем близко оказалась ее грудь, дразня своими сосками.
Он приподнялся и схватил ртом один из них.
С ее полураскрытых губ слетел стон удовольствия. Она начала двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Пот выступил у него на груди. Его пальцы впились в ее бедра, которые двигались в безыскусном, инстинктивном ритме, сводившем его с ума.
Их горячие, скользкие от пота тела настолько слились воедино, что он уже не понимал, где он и где она.
Дотоле неизвестные ему эмоции разрывали сердце. Он вдруг почувствовал себя уязвимым.
А она, откинув голову, продолжала самозабвенно двигаться.
Он посмотрел на нее. Она изогнулась над ним с закрытыми глазами, полураскрытыми губами, с пылающими от страсти щеками.
Боже, как хорошо...
Его охватило слишком сильное желание раствориться в ее влажной теплой плоти. Его трясло, по лбу ручьями катился пот. Стиснув зубы, он приказал себе сдержаться.
Она продолжала двигаться, но вдруг, всхлипнув, остановилась.
– О Господи, о Господи...
Она отцепила руки от изголовья и, упав на него всем телом, притянула к своей груди его голову.
Он крепче обнял ее за бедра и с силой глубоко вошел в нее. Она напряглась и вскрикнула.
– О Боже... Мэт, – простонала она.
Услышав свое имя, он совсем потерял голову. Он схватил ее и, выгнув спину, поднял над собой. Долго сдерживаемое извержение, наконец, прорвалось, и наслаждение волнами прокатилось по всему его телу. В полном изнеможении он откинулся на подушки и прижал Марию к себе. Она обняла его и уткнулась лицом в его плечо. В воздухе витал едкий запах пота, смешанный со сладким запахом секса.
Сначала наступил момент блаженства, счастья, потом– отрезвления.. Нахмурившись, он стал вспоминать, как сильно – впервые в его жизни – он ощутил свое желание к Марии, и он испугался. Ему никогда никто не был нужен. Он не признавал никаких ограничений, у него не существовало привязанностей. Если он хотел идти, он шел, если хотел остановиться – останавливался. Никто не говорил ему, как ему следует поступить. Его свобода так же естественна, как дыхание. Без нее он не мог жить. Он не представлял себе жизнь за белым забором. Не мог состариться на такой вот маленькой ферме в таком забытом Богом медвежьем углу.
И все же всего несколько минут назад он подумал, что она ему нужна. Не для секса, не для времяпрепровождения. Она нужна ему по-настоящему. С ней он чувствовал себя... человеком.
«Ах, Мария, что мы делаем? – думал он. – Что, черт возьми, мы делаем?»
Но он знал ответ.
Между ними возник не только замечательный секс. Между ними возникла любовь.
Мария притулилась рядом с Мэтом. Он нежно гладил ее по волосам, но молчал.
Ей снова стало страшно. Страшно, что сейчас, чудесным солнечным утром, он встанет, оденется и оставит ее.
Она покрепче зажмурилась, чувствуя, что может заплакать.
«Пожалуйста, Мэт, не уходи...»
Вслух она не смогла ничего произнести – слова застряли у нее в горле. Вместо них она сказала:
– Я... я читала твои заметки, Мэт. – Его рука остановилась.
– Вот как?
Она приподнялась, чтобы увидеть его лицо. Он смотрел на нее настороженно.
– Да. Я подумала, что они просто великолепны.
– Ты так считаешь? – недоверчиво спросил он.
Она кивнула. Неужели никто раньше не говорил ему об этом? «Я ему нужна, – вдруг поняла она. – Почти так же, как он нужен мне».
– Никто никогда не читал моих статей.
– Надеюсь, ты не против, что я...
– Нет. – Он нежно дотронулся до ее лица и повторил с печальной улыбкой: – Нет. Я всегда надеялся, что когда-нибудь буду работать в газете, но я никогда не мог оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы хотя бы попробовать.
«Он собирается уйти».
Мысль о его уходе разрывала ей сердце, оставляя кровоточащую рану. Она по привычке постаралась отогнать ее, но уже не могла закрывать глаза на то, что стало очевидно. Он, без всякого сомнения, собирается ее оставить.
– Мэт...
– Что?
Она посмотрела на него, вложив в свой взгляд все свое сердце и душу. Никогда она еще так не пугалась, как сейчас.
– Я люблю тебя.
Он побледнел. На секунду ей показалось, что он отшутится. Но он просто с грустью смотрел на нее.
– Мария...
Она прижала палец к его губам:
– Я сказала не потому, что жду ответа. Но я больше не могу оставаться такой, как раньше, и прятать свои чувства. Слишком уж больно. Я люблю тебя, Мэт Стоун, и горжусь своей любовью. И не имеет значения... – она на мгновение запнулась, – не имеет значения, любишь ли ты меня.
– Имеет.
Мария заставила его посмотреть ей в глаза, но в его взгляде запечатлелось такое уныние, что у нее сжалось сердце. Она понимала, что больше ничего не следует говорить, надо просто прижаться к нему и довольствоваться теми крохами внимания, которыми он ее одаривал. Еще неделю назад она поступила бы именно так. Теперь все изменилось. Мэт помог ей взглянуть на себя, на окружающий мир по-другому, и обратной дороги для нее уже не было.
– Останься, – сквозь выступившие слезы почти прошептала она, но в тишине комнаты слово прозвучало как душераздирающий крик.
Он вздрогнул.
– Ах, Мария...
В его голосе она услышала не только грусть, но и сожаление. Она уже не могла сдержать слез.
– Ты пошла бы со мной, если бы я тебя попросил?
– А ты просишь? – в надежде спросила она.
Он отвел глаза и уставился в противоположную стену. Прошла, кажется, вечность, прежде чем он ответил:
– Нет, думаю, что не попросил бы.
– Я все равно не смогла бы уехать с фермы. – Она закрыла глаза и попыталась улыбнуться. – Расе бы меня не простил.
– Я не хотел делать тебе больно, Мария.
Она оторвалась от него и села на кровати, спустив ноги.
– Боюсь, что я не слишком хорошая спутница для бродяги.
Кровать за его спиной заскрипела. Он тоже сел и спустил ноги на пол.
– Я не знаю, что сказать тебе, Мария. – Она выпрямила спину, но не обернулась.
– Ты прекрасно знаешь, что сказать, Мэт. Просто не хочешь.
Он встал. Она чувствовала его взгляд на своей спине – он жег ее, словно огонь. Потом он повернулся и медленно вышел. Когда дверь за ним закрылась, Мария бросилась на постель и заплакала навзрыд.
Джейк сидел на кухне, ожидая прихода Бешеного Пса. Он услышал, как на втором этаже открылась дверь, заскрипели половицы.
Судя по всему, Мария встала.
Джейк почувствовал, что уверенности у него поубавилось. Ему предстоял трудный разговор, а в присутствии Марии он вряд ли решится его начать.
Лучше подождать Бешеного Пса около его домика.
Да, так будет лучше.
Отодвинув стул в сторону, он встал, собираясь уйти.
И тут Бешеный Пес с грохотом скатился с лестницы и влетел на кухню, чуть не сбив Джейка с ног.
– Прости, Джейк.
Джейк во все глаза смотрел на отца. Вид у него какой-то... грустный. Другое слово подобрать даже трудно.
– Все в порядке?
– Просто великолепно, – рассмеялся Бешеный Пес, но как-то невесело, и двинулся к двери. – Мне надо идти.
Джейк протянул руку, чтобы задержать его:
– Подожди.
– Не могу. – Бешеный Пес вылетел из кухни и исчез.
Нерешительность сначала пригвоздила Джейка к месту, но потом он очнулся. Он обещал Рассу и себе. Сегодня Бешеный Пес узнает, что у него есть сын.
Джейк выбежал из дома:
– Подожди!
Бешеный Пес даже не замедлил шаг.
– Черт побери, – пробормотал Джейк, сжав кулаки. Он догнал Бешеного Пса, схватил его за рукав и дернул к себе. – Я же сказал – подожди.
Бешеный Пес взглянул на Джейка мутными глазами. Казалось, он даже не слышал, что Джейк зовет его.
– Послушай, малыш...
– Джейк! – крикнул мальчик. – Меня зовут Джейк!
– Извини. – Бешеный Пес явно недоумевал. Джейк собрал все свои силы и спросил:
– Знаешь, почему это так важно?
– Нет, а почему?
Джейк набрал в легкие побольше воздуха:
– Мое полное имя Джейкоб Уильям Вандерстей. – Джейк понял, когда именно до Бешеного Пса дошло то, что он сказал. Его взгляд стал напряженным, губы сжались в белую полоску.
– Что ты сказал?
– Ларали – моя мать.
Бешеный Пес вздрогнул. Спотыкаясь, он сделал несколько шагов назад, словно желая установить расстояние между собой и словами Джейка.
– Да. Ну и что?
– Ты мой отец, – хмуро продолжал Джейк.
– Просто невозможно! – Слова вылетели из уст Бешеного Пса, будто смертельные стрелы.
Джейк почувствовал, как их острия впились ему в сердце. Он испугался. Ему ни разу не приходило в голову, что Бешеный Пес может ему не поверить. Он пошарил в кармане и достал помятый жестяной медальон с нарисованной на крышке фиалкой. Он протянул его Бешеному Псу.
– Она дала его мне и сказала, что это подарок моего отца.
Бешеный Пес долго смотрел на медальон. Потом закрыл глаза и потер переносицу. Его плечи сгорбились, голова поникла.
– О Господи.
Джейк наблюдал за ним. Он всю свою жизнь ждал наступившего момента.
– Скажи же что-нибудь, – взмолился он. Бешеный Пес взглянул на Джейка. В его глазах стояли слезы.
– Я не знаю, что сказать. Я не знал, что она беременна.
– Я знаю.
Бешеный Пес судорожно думал, что еще сказать.
– А как Лара?
– Она умерла, – с трудом выдавил Джейк. Бешеный Пес закрыл глаза. А когда заговорил, его голос был хриплым и усталым:
– Почему ты повсюду за мной ходишь? Что тебе от меня нужно?
Джейк слышал вопрос, но не ответил. К чему отвечать? Он прочел ответ в печальных глазах отца. Им придется расстаться.
Джейк все время готовился к такому исходу. Тысячу раз он говорил себе, что так все и кончится. Но он не ожидал, что ему будет больно.
– Я хотел узнать тебя поближе.
– Я не могу быть отцом. – Бешеный Пес помотал головой.
– Ты уже отец, – не глядя на него, ответил Джейк глухо. – Ты хотел сказать, что не хочешь им быть.
– Я не знаю, что должен делать отец.
Как страстно хотелось Джейку сказать: «Мы могли бы научиться этому вместе», – но он промолчал. Слова застряли у него в горле. Слезы, готовые пролиться из глаз, душили его. Плечи опустились.
– Верно.
– Послушай, Джейк, на меня все навалилось так неожиданно.
– Понимаю.
– Но я знаю, как больно, когда тебя покидают... Может... нам стоит какое-то время побыть вместе... узнать друг друга. Что скажешь?
– Ты шутишь?
– Я как раз собирался уйти отсюда. Может... хочешь пойти со мной?
Джейк сначала не поверил, а потом разочарованно спросил: