Харрис Томас. Ганибалл

   Томмазо сидит в плетеном кресле, винтовка с транквилизатором прислонена к стене рядом с ним. Взгляд его темных священнических глаз прикован к лицу доктора Лектера.
   Томмазо замечает какое-то изменение в распятом на стене человеке. Едва заметное изменение – от бессознательного состояния к состоянию предельного, противоестественного самоконтроля; возможно, изменилось только что-то в ритме дыхания.
   Томмазо поднимается с кресла и кричит в глубину амбара:
   – Si sta svegliando.
   Карло возвращается в хранилище, кабаний зуб то высовывается из его рта, то снова исчезает. Он несет пару штанин, набитых овощами, фруктами, дохлыми курами. Натирает ими тело доктора Лектера, между ног и под мышками.
   Старательно держа руку подальше от лица доктора Лектера, Карло за волосы поднимает ему голову и произносит:
   – Buona sera, Dottore.
   Громкоговоритель у монитора издает легкое потрескивание. Экран зажигается, возникает лицо Мэйсона…
   – Включите свет над камерой, – приказывает Мэйсон. – Добрый вечер, доктор Лектер.
   Доктор впервые открывает глаза.
   Карло показалось, что в глазах этого дьявола к зрачкам слетаются искры; впрочем, возможно, это всего лишь отражается пламя печи. Карло крестится, защищаясь от Дурного Глаза.
   – Мэйсон! – произносит доктор, обращаясь к камере. За Мэйсоном Лектеру виден силуэт Марго, черный абрис на фоне светящегося аквариума. – Добрый вечер, Марго. Рад снова увидеться с вами.
   Речь доктора ясна, он явно пришел в себя уже некоторое время тому назад.
   – Доктор Лектер! – звучит хриплый голос Марго.
   Томмазо наконец отыскал кнопку и включил прожектор над камерой.
   Резкий свет на секунду ослепил всех в хранилище.
   И снова – звучный радиоголос Мэйсона:
   – Доктор, минут через двадцать мы собираемся угостить наших свинок первым блюдом, это будут ваши ступни и щиколотки. А после этого устроим небольшую вечеринку без галстуков, только вы и я. Вы к тому времени сможете уже быть в шортах. Корделл постарается продлить вам жизнь на достаточный срок…
   Мэйсон еще что-то говорил, Марго наклонилась над ним, чтобы лучше видеть, что происходит в амбаре.
   Доктор Лектер вгляделся в экран монитора – убедиться, что Марго за ним наблюдает. Затем его скрипучий, словно ржавый металл, шепот зазвучал прямо в ухе Карло:
   – От твоего брата Маттео воняло еще сильнее, чем от тебя, – ведь он наложил в штаны, когда я его порезал.
   Карло сунул руку в задний карман штанов и вытащил электрощуп для скота. В ярком свете телепрожектора он хлестнул доктора по уху, задев и висок. Схватив Лектера за волосы одной рукой, другой он нажал кнопку на ручке щупа, держа щуп почти вплотную к его лицу – высоковольтная дуга яростно искрилась между двумя электродами.
   – … твою мать! – прошипел Карло, тыча искрящимся щупом доктору Лектеру в глаз.
   Доктор Лектер не издал ни звука; звук раздался из громкоговорителя – Мэйсон взревел, насколько позволяло ему дыхание, а Томмазо силился оттащить Карло от распятого. С чердака вниз, на помощь брату, сбежал Пьеро. Вместе они усадили Карло в плетеное кресло. И теперь держали его там.
   – Ослепишь его, и все – ухнули наши денежки! – с обеих сторон одновременно, прямо ему в уши проорали братья.
   Доктор Лектер поправил жалюзи во дворце памяти, чтобы ослабить невыносимое сияние и жар. Ах-х-х-х! Он прислонился щекой к холодному мраморному бедру Венеры.
   Доктор Лектер повернул лицо к телекамере и четко произнес:
   – Я не ем шоколада, Мэйсон.
   – Сучий сын совсем опсихел, – сказал помощник шерифа Мольи. – Только про это мы давно знали. А вот Карло-то почище псих оказался.
   – Отправляйся-ка туда, разнимать их, – сказал Мэйсон.
   – А вы уверены, что у них оружия нет? – спросил Мольи.
   – А разве не ты нанимался как крутой коп? Нет. Только винтовка с транквилизатором.
   – Давай лучше я пойду, – сказала Марго. – Думаю, я сумею прекратить этот их дерьмовый самцовский выпендреж. Итальяшки своих мамаш уважают. И Карло знает, что деньгами распоряжаюсь я.
   – Тогда выйди с камерой наружу и покажи мне свинок, – сказал Мэйсон. – Обед когда, в восемь?
   – Ну, мне-то незачем оставаться здесь ради этого, – сказала Марго.
   – Нет уж, будь любезна остаться, – ответил ей Мэйсон.

ГЛАВА 83

   Остановившись перед входом в амбар, Марго набрала в легкие побольше воздуха. Если она готова его убить, ей следует быть готовой взглянуть ему в лицо. Запах Карло она почувствовала задолго до того, как открыла дверь в хранилище сбруи. Пьеро и Томмазо стояли по обе стороны доктора Лектера, лицом к Карло, сидевшему в плетеном кресле.
   – Buona sera, signori, – сказала Марго. – Твои друзья правы, Карло. Искалечишь его – не видать тебе денег, как своих ушей. А ведь ты так далеко заехал и так здорово поработал.
   Карло не отрывал глаз от лица доктора Лектера.
   Марго достала из кармана сотовый телефон. Потыкала пальцем в цифры на освещенном экране и протянула аппарат Карло.
   – Вот, возьми, – сказала она, поднеся телефон к его лицу так, чтобы он видел слова на экране автонабора. – Читай.
   На экране высветилась надпись: «BANCO STEUBEN»
   – Это – твой банк в Кальяри, signore Деограциас. Завтра утром, когда дело будет сделано, когда ты заставишь его расплатиться за твоего храброго брата, вот тогда я наберу этот номер и назову твоему банкиру свой код и скажу: «Выдайте сеньору Деограциасу все деньги, которые вы для него храните». Твой банкир подтвердит тебе это по телефону. Завтра вечером ты будешь уже в воздухе, на пути домой, ты возвратишься богатым человеком. И семья Маттео будет богата. Ты сможешь отвезти им яйца доктора Лектера в сумке с молнией – пусть это их утешит. Но если доктор Лектер не сможет увидеть собственную смерть, не увидит, как приближаются свиньи, чтобы сожрать его лицо, ты не получишь ни цента. Так будь же мужчиной, Карло. Иди приведи свиней. Я побуду здесь, с этим сукиным сыном. Через полчаса ты услышишь, как он завизжит, когда свиньи станут грызть его пятки.
   Карло поднял голову и глубоко вздохнул.
   – Piero, andiamo! Tu, Tommazo, rimani.
   Томмазо снова уселся в плетеное кресло у двери.
   – Я контролирую ситуацию, Мэйсон, – сказала Марго, глядя в камеру.
   – Я хочу, чтобы его нос принесли мне, хочу взять его с собой, в дом. Скажи об этом Карло, – распорядился Мэйсон.
   Экран монитора погас. Переезд из комнаты вниз потребовал невероятных усилий от Мэйсона и от тех, кто его окружал. Пришлось подсоединить все его трубки к баллонам на специально оборудованной каталке и подключить респиратор к переносному блоку питания.
   Марго вгляделась в лицо доктора Лектера.
   Поврежденный глаз у него распух и закрылся; электроды оставили черные следы ожогов по обе стороны брови.
   Доктор Лектер открыл здоровый глаз. Он все еще хранил на щеке ощущение прохлады от прикосновения к мраморному бедру Венеры.
   – Мне нравится запах вашего бальзама, прохладный запах лимона, – произнес доктор Лектер. – Спасибо, что пришли, Марго.
   – Точно то же самое вы сказали мне, когда старшая сестра привела меня к вам в кабинет, в самый первый день. Когда впервые проводили психиатрическое обследование Мэйсона.
   – Я так сказал? – Только что вернувшийся из дворца памяти, где он как раз перечитывал запись первой беседы с Марго, доктор Лектер, разумеется, знал, что так оно и было.
   – Да. Я плакала от ужаса, что придется рассказать вам про меня и Мэйсона. От ужаса, что надо будет сесть на стул. Но вы так и не предложили мне сесть – ведь вы знали, что у меня там швы, правда? Мы вышли в сад. Ходили там. Вы помните, что тогда сказали мне?
   – Вы не более виноваты в том, что с вами случилось, чем…
   – Чем если бы меня укусила за задницу бешеная собака. Вы сделали так, что с вами мне было легко, и тогда, и потом, во время других моих посещений. Какое-то время я была вам очень благодарна за это.
   – А что еще я вам говорил?
   – Вы говорили, что сами вы – человек гораздо более извращенный, чем мне предстоит когда-либо стать, – ответила Марго. – Что ничего страшного в этом нет.
   – Если вы попытаетесь, вы сможете вспомнить все, о чем мы с вами говорили. Помните…
   – Пожалуйста, не просите меня сейчас ни о чем, ладно? – Это вырвалось у нее против воли, она хотела сказать ему об этом совсем иначе.
   Доктор Лектер сделал чуть заметное движение, скрипнули веревки.
   Поднявшись с кресла, Томмазо подошел проверить его путы.
   – Attenzione alla bocca, Signorina. Берегитесь его страшных зубов.
   Марго так и не поняла, что имеет в виду Томмазо – страшные зубы в прямом смысле или – страшные слова.
   – Марго, с тех пор, как я лечил вас, прошло много времени, но мне хотелось бы поговорить с вами об истории вашей болезни, буквально одну секунду, только наедине. – Он скосил здоровый глаз в сторону Томмазо.
   Марго на миг задумалась.
   – Томмазо, не оставишь ли нас одних на минутку?
   – Не могу, синьорина, уж простите. Но я постою снаружи, за открытой дверью.
   Томмазо взял винтовку и вышел в амбар, откуда – с некоторого расстояния – следил за доктором, не спуская глаз.
   – Я никогда не решился бы поставить вас в неловкое положение своими просьбами, Марго. Мне просто интересно узнать, почему вы это делаете? Могли бы вы мне объяснить? Вы что, теперь едите шоколад, как Мэйсон любит выражаться? А вы ведь так долго ему сопротивлялись! Нам ведь не нужно делать вид, что вы желаете отомстить мне за его физиономию?
   И Марго ему объяснила. Рассказала про Джуди, про то, что они хотят ребенка. Ей потребовалось на это минуты три, всего-навсего. Поразительно, – удивилась она, – как легко все ее беды укладываются в краткое резюме.
   Отдаленный шум, скрежет, приглушенный вопль. Это за амбаром Карло возится с магнитофоном, готовясь вызвать свиней с лесного пастбища записанными на пленку воплями отчаяния, страха и боли тех жертв, что давно уже мертвы или выкуплены у похитителей.
   Если доктор Лектер и слышал что-то, вида он не подал.
   – Марго, вы полагаете, Мэйсон вот так просто даст вам то, о чем вы просите? Вы умоляете Мэйсона. Что, ваши мольбы сильно помогли вам, когда он все вам там порвал? Ведь это то же самое, что согласиться есть его шоколад, дав ему возможность обращаться с вами, как ему заблагорассудится. Он ведь заставит Джуди есть… его колбасу. А она к этому непривычна.
   Марго не ответила, только на скулах у нее заходили желваки.
   – А вы знаете, что произойдет, если, вместо того чтобы унижаться перед Мэйсоном, вы стимулируете его простату электрощупом для скота? Вон, видите щуп – там, на верстаке?
   Марго поднялась было с кресла.
   – Так выслушайте же меня! – прошипел доктор Лектер. – Мэйсон своего обещания не выполнит. Вы знаете, что вам придется с ним покончить. Вы знали это целых двадцать лет. С тех пор как он велел вам впиться зубами в подушку и не орать так.
   – Вы что, хотите сказать, что сделаете это вместо меня? Да я вам никогда в жизни не поверю.
   – Разумеется, нет. Но вы можете поверить в то, что я никогда не стану отрицать, что это сделал я. На самом-то деле для вас было бы гораздо полезнее – для полнейшего терапевтического эффекта – убить Мэйсона собственными руками. Вы, наверное, помните, что я рекомендовал вам это, когда вы были еще маленькой девочкой.
   «Подождите, пока сможете это сделать так, чтобы не попасться», – сказали вы. Это послужило мне некоторым утешением.
   С профессиональной точки зрения – это катарсис, который я вынужден был рекомендовать вам. Теперь вы человек вполне взрослый. А мне – какая мне разница, одним обвинением в убийстве будет больше или меньше? Вы знаете – вам просто необходимо убить его. Когда вы его убьете, блюстители закона проследят, кому отойдут его деньги, и выйдут прямо на вас и новорожденного младенца. Марго, ведь я – единственный подозреваемый, кроме вас. Если я умру раньше Мэйсона, кто станет единственным подозреваемым? Вы сможете убить его, когда сочтете удобным, а я напишу вам письмо о том, каким наслаждением для меня было убить его собственноручно.
   – Нет, доктор Лектер. Извините. Слишком поздно. Я заключила с ним договор. – Она взглянула ему прямо в лицо своими ярко-синими глазами – глазами мясника. – Я способна убить его и спокойно спать после этого. Вы знаете – я способна на это.
   – Да. Я знаю – вы способны на это. Это мне всегда нравилось в вас. Вы гораздо интереснее… гораздо способнее брата.
   Она поднялась с кресла, собираясь уйти.
   – Мне очень жаль, доктор Лектер. Хотя мои сожаления мало чего стоят.
   Она не успела дойти до двери, когда он спросил:
   – Марго, когда у Джуди очередная овуляция?
   – Что? Через два дня.
   – У вас уже есть все, что нужно? Наполнители, оборудование для быстрого замораживания?
   – У меня есть все, чем обладает хорошая клиника искусственного оплодотворения.
   – Тогда выполните одну мою просьбу.
   – Какую?
   – Обругайте меня и вырвите клок волос, откуда-нибудь повыше лба, если вам не трудно. Сдерите немного кожи. Несите все это в ладони, когда пойдете назад, в дом. Подумайте, как вложить это в руку Мэйсона. Когда он уже будет мертв.
   Когда вернетесь в дом, попросите Мэйсона выполнить его обещание. Посмотрите, как он прореагирует. Вы меня доставили, ваша часть договора выполнена. Держите мои волосы в руке и попросите у него то, что вам необходимо. Посмотрите, что он ответит. Когда он рассмеется вам в лицо, возвращайтесь сюда. Все, что вам надо будет сделать, это – взять винтовку с транквилизатором и выстрелить в того, кто у вас за спиной. Или ударить его молотом. У него в кармане нож. Просто перережьте веревки на одной руке и дайте нож мне. И уходите. Все остальное я сделаю сам.
   – Нет.
   – Марго?
   Она взялась рукой за притолоку, набираясь сил для отказа.
   – Вы все еще в силах раскалывать орехи?
   Марго сунула руку в карман, достала два ореха. Мускулы на ее предплечье напряглись. Послышался треск скорлупы – орехи раскололись.
   Доктор усмехнулся:
   – Прекрасно. Такая сила – и всего-навсего – орехи! Вы сможете предложить Джуди парочку орехов, чтобы отбить вкус мэйсоновой колбасы.
   Марго, с решительно сжатыми губами, прошла назад, к доктору. Плюнула ему в лицо и выдернула клок волос у него с макушки. Трудно было понять, что она задумала.
   Уходя, она услышала, как доктор Лектер что-то тихонько напевает себе под нос.
   Когда Марго шла назад, к освещенному дому, окровавленный кусочек скальпа приклеился к ее ладони, волосы свисали с руки вниз; ей даже не пришлось сжимать пальцы в кулак, чтобы удержать трофей.
   Корделл проехал мимо нее на автокаре, нагруженном медицинским оборудованием, – готовить пациента.

ГЛАВА 84

   Глядя на север с развязки скоростной автомагистрали, примерно в полумиле от съезда № 30, Старлинг могла разглядеть ярко освещенный домик привратника – дальний аванпост Маскрэт-Фарм. По дороге в Мэриленд Старлинг приняла решение: она явится с черного хода. Если она попытается проехать через главные ворота без должных документов, без ордера на обыск, ее выставят с территории округа под конвоем шерифа или отправят в окружную тюрьму. К тому времени, как ей удастся выйти на свободу, все будет кончено.
   Наплевать на все и всяческие разрешения. Она проехала к съезду № 29, оставив Маскрэт-Фарм далеко позади, и вернулась по подсобной дороге. Щебеночно-асфальтовая подсобная дорога показалась ужасно темной после ярко освещенной автомагистрали. Автомагистраль шла от нее справа, слева – ров и высокий забор из крупноячеистой металлической сетки, отделявший дорогу от густой черноты заповедного леса. На карте Старлинг отыскала противопожарную просеку, пересекающую эту дорогу примерно в миле от съезда и совсем невидимую от главных ворот. Как раз тут она и остановилась по ошибке, когда приезжала в поместье в первый раз. Судя по карте, просека вела прямо к Маскрэт-Фарм. Старлинг проверила расстояние по одометру. «Мустанг» вроде бы рокотал громче обычного, мотор работал на второй, педаль газа она придавила лишь самую малость.
   Вот они – в свете фар ее машины – тяжелые ворота из сварных труб, с колючей проволокой поверху. Плакатик с надписью «СЛУЖЕБНЫЙ ВЪЕЗД» теперь исчез. Въезд зарос сорной травой, трава росла перед и под воротами, у переезда через ров и даже на лежащей там водопропускной трубе.
   В свете фар Старлинг было видно, что трава примята – явно совсем недавно. В тех местах, где мелкий гравий и песок, смытые дождями, образовали небольшие наплывы, можно было разглядеть следы зимних шин. Тех же, что у фургона, следы которых она видела на выпуклой разделительной стоянки у «Сейфвея»? Нельзя с уверенностью сказать, что следы те же, но очень похожие.
   Ворота были заперты на цепь и хромированный висячий замок. Тут и попотеть не придется. Старлинг оглядела дорогу. Никого. Незаконное вторжение: самую чуточку, но незаконное. Она чувствовала себя преступницей. Проверила воротные столбы – нет ли сенсорного устройства. Нет. Работая двумя отмычками и держа фонарик в зубах, она и пятнадцати секунд не потратила на то, чтобы отпереть замок. Проехала в ворота и не остановилась, пока не оставила их довольно далеко позади. Затем вернулась пешком – закрыть створки. Накинула снаружи цепь с замком. С небольшого расстояния все выглядело вполне нормально. Свободные концы цепи она оставила внутри, чтобы машина, если понадобится, легким толчком могла распахнуть ворота.
   Судя по карте – она измерила расстояние большим пальцем – до зданий фермы надо было ехать лесом еще мили две. Она вела машину по просеке сквозь древесный туннель; иногда сквозь кроны деревьев виднелось ночное небо, иногда нет – ветви плотно смыкались над головой. Она вела машину тихонько, на второй скорости, чуть придавив педаль газа, включив лишь габаритные огни: старалась заставить «мустанг» вести себя как можно тише; сухие сорняки скребли по днищу машины. Когда одометр показал одну и восемь десятых мили, Старлинг остановилась. Выключив мотор, она услышала, как в темноте закаркала ворона. Ворону что-то ужасно разозлило. Господи, пусть это и в самом деле окажется всего лишь ворона!

ГЛАВА 85

   Корделл вошел в хранилище быстрым шагом, словно палач, неся под мышками бутыли с раствором для внутривенного вливания; в такт шагам болтались свисавшие с бутылей резиновые шланги.
   – Тот самый доктор Ганнибал Лектер! – произнес он. – Я просто мечтал получить вашу посмертную маску для нашего клуба в Балтиморе. У нас с подружкой имеется что-то вроде подвальчика – этакое подземельице, знаете, – травка, опиум, С-М девочки и мальчики…
   Он расположил свой багаж на поднаковальне и сунул в огонь кочергу – пусть калится.
   – Есть новость плохая, но есть хорошая, – продолжал он наигранно-веселым тоном больничной сестры, с легким швейцарским акцентом. – Мэйсон рассказал вам уже про эксперимент? Эксперимент будет вот какой. Через немного времени я привезу сюда Мэйсона и свинки начнут кушать ваши ноги. Потом вы будете ждать до утра, а завтра Карло с братьями просунут вас сквозь барьер и скормят вас свинкам с другой стороны: начнут с головы, чтобы свинки скушали вам лицо, точно как собачки скушали лицо Мэйсона. А я буду поддерживат в вас жизнь внутривенными и турникетами, пока упражнения не закончатся. На этот раз вам и правда конец, вы понимаете. Это – плохая новость.
   Корделл взглянул на телекамеру – убедиться, что она выключена.
   – Хорошая новость есть то, что эти упражнения обязательно не будут страшнее, чем визит к зубному врачу. Проверьте вот это, доктор. – Корделл поднес к лицу Лектера шприц с длинной иглой. – Будем говорить как два медика. Я могу зайти сзади и ввести вам кое-что в позвоночник, так что вы совсем ничего не будете чувствовать там, внизу. Вы можете просто закрыть глаза и пробовать ничего не слышать. Просто почувствуете, как там толкают и тянут. А когда Мэйсон уже получит свои вечерние забавы и отправится назад, в дом, я введу вам такое, что остановит ваше сердце. Хотите посмотреть? – Корделл положил на ладонь ампулу с павулоном и поднес поближе к здоровому глазу доктора Лектера, однако на таком расстоянии, чтобы доктор не мог его укусить.
   Отблески пламени освещали сбоку алчное лицо Корделла, в глазах его светилась жгучая радость.
   – У вас же куча денег, доктор Лектер. Все говорят. Я знаю, как это делают. Я тоже деньги в разные места кладу. Забирать их, перекладывать, заботиться о них… Я могу по телефону, уверен, вы тоже. – Корделл извлек из кармана сотовый телефон. – Сейчас мы будем звонить вашему банкиру, вы говорите ему ваш код, он подтвердит мне, и я вас сразу обработаю. – Он поднял шприц повыше. – Чик-чик. Говорите со мной.
   Доктор Лектер пробормотал что-то, низко опустив голову. «Чемодан»… «Камера хранения»… – было все, что услышал Корделл.
   – Давайте, доктор, давайте, а потом просто заснете. Ну же!
   – В немеченых сотенных купюрах, – произнес доктор Лектер затухающим голосом.
   Корделл придвинулся поближе, и доктор Лектер рванулся, вытянув шею, впился мелкими острыми зубами тому в бровь, и в тот самый момент, когда Корделл дернулся назад, отхватил весьма значительный кусок. Затем выплюнул откушенную бровь в лицо Корделлу, словно виноградную кожуру.
   Корделл осушил рану тампоном и заклеил пластырем в форме бабочки. Это сразу придало ему чудаковатый, комичный вид.
   Убирая шприц, он произнес:
   – Такое облегчение… и потеряно зря. Ближе к рассвету вы посмотрите на все это по-другому. Понимаете, у меня есть стимуляторы, чтобы направить вас в обратный сторона. И я заставлю вас долго ждать.
   Он снял с огня кочергу.
   – Я собираюсь теперь подключать вас к капельницам, – сказал он. – Будете сопротивляться, я буду вас прижигать. Вот так. Чувствуете?
   Он прижал кочергу к груди доктора Лектера, поджаривая ему сосок сквозь рубашку. На рубашке разросся пламенный круг, который Корделлу пришлось тут же загасить.
   Доктор Лектер не издал ни звука.
   На пятящемся задом автопогрузчике в хранилище въехал Карло. Вместе с Пьеро они подняли и перетащили валёк с доктором Лектером на вильчатый рычаг и вдели в укрепленную на нем скобу, перед кабиной. Томмазо стоял с винтовкой на готове. Теперь доктор сидел на рычаге, с растянутыми на вальке руками; ему растянули и ноги, привязав каждую к одному из зубцов рычажных вил.
   Корделл ввел внутривенную иглу в тыльную поверхность кистей доктора Лектера, закрепив иглы двойным пластырем. Ему пришлось встать на тюк сена, чтобы подвесить бутыли с плазмой на автопогрузчик по обе стороны от доктора. Затем он отошел подальше – полюбоваться своей работой. Как странно видеть доктора растянутым вот так, с иглами в ладонях… будто пародия на что-то, очень смутно забрезжившее в памяти. Корделл наложил турникеты со скользящими узлами чуть выше колен доктора Лектера, приспособив к ним шнуры так, чтобы их можно было из-за забора затянуть и не дать доктору умереть от потери крови. Сейчас затягивать их было нельзя: Мэйсон придет в ярость, если ноги у Лектера занемеют и утратят чувствительность.
   Пора спустить Мэйсона вниз. Внести в фургон. А в фургоне, стоявшем все это время за амбаром, холодно. Да еще эти сарды оставили там свой вонючий ланч. Корделл выругался и выкинул их переносной холодильник из машины прямо на землю. Придется около дома вычистить чертов фургон пылесосом. И как следует проветрить. Проклятые сарды курили в машине, а он ведь им это строго-настрого запретил. Зажигалку в гнездо вставили, а провода от монитора, ловившего сигналы маячка, так и бросили висеть на щитке. Вот кретины.

ГЛАВА 86

   Старлинг выключила в салоне свет и, прежде чем открыть дверь, потянула рычажок, отпирающий багажник.
   Если доктор Лектер действительно здесь, если ей удастся его заполучить, она, возможно, сумеет надеть на него наручники и сковать ноги, уложить в багажник и отвезти в окружную тюрьму. У нее с собой были четыре пары наручников и моток веревки – она свяжет его по рукам и ногам так, чтобы он и двинуться не мог. И лучше пока не думать о том, какой он сильный.
   Гравий аллеи подмерз – она сразу же почувствовала это, стоило ей спустить на дорогу ноги. Старый «мустанг» застонал, расправляя пружины, освобожденные от тяжести ее тела.
   – Не можешь не жаловаться, старый ты сукин сын, – чуть слышно прошептала она своему любимцу. И вдруг вспомнила, как разговаривала с Ханной – лошадью, на которой уехала во тьму, с фермы, где забивали ягнят… Дверь машины она лишь слегка прикрыла. Ключи засунула в тугой карман брюк, чтобы не звенели.
   Вечер был ясным, луна в первой своей четверти освещала аллею, и Старлинг могла идти без фонарика там, где кроны деревьев не скрывали небо. Она попробовала было идти по краю дороги, но обнаружила, что он неровный и гравий там рассыпается под ногами. Гораздо тише получается, если идти по убитой колее, глядя вперед, и, чуть повернув голову в сторону, боковым зрением определять, как расположена аллея. Старлинг шла, словно утопая в мягкой тьме, – ей слышно было, как хрустит гравий под ногами, но дорогу она не видела.
   Особенно трудно пришлось, когда она перестала видеть «мустанг», только ощущала его присутствие где-то у себя за спиной. Ей не хотелось уходить от машины.
   Она вдруг почувствовала, что она – женщина, что ей уже тридцать три, что ее служебная карьера рухнула, что ружья у нее нет и что она совершенно одна в темном ночном лесу. Она сейчас видела себя очень четко, видела зарождающиеся морщинки у самых уголков глаз… Ей отчаянно хотелось вернуться к машине. Шаги ее замедлились, ей было слышно, как громко она дышит.