Харрис Томас. Ганибалл

   Каркнула ворона, ветер сотряс безлистые ветви над головой Старлинг, и тут раздался вопль, разодравший вечернюю тьму. Вопль такой ужасающий, такой безнадежный, то взлетающий на недосягаемую высоту, то словно падающий в пропасть, и закончившийся мольбой о смерти … голос был такой сорванный, хриплый – он мог принадлежать кому угодно. «UCCIDIMI!» И снова вопль.
   От первого вопля Старлинг застыла на месте, второй заставил ее броситься вперед бегом, пробиваясь сквозь мрак; пистолет ее так и остался в кобуре, незажженный фонарик она держала в одной руке, другую вытянула во тьму перед глазами. Нет, Мэйсон, нет! Ты не посмеешь. Нет! Быстрей, ну же! Быстрей! Она обнаружила, что может держаться утрамбованной части дороги по звуку собственных шагов или ощущая, как на обочинах – то справа, то слева – рассыпается гравий. Аллея свернула и потянулась вдоль забора. Прекрасный забор, из сварных труб, футов шесть высотой.
   Послышались рыдания, исполненные страха, мольбы и снова – нарастающий вопль, а где-то впереди, за забором, Старлинг расслышала какое-то движение в кустарнике, затем топот бегущих ног – более легкий, чем перестук лошадиных копыт, да и ритм явно более быстрый. И тут она услышала хрюканье. Не узнать его было невозможно.
   Отчаянные крики все ближе, кричит, несомненно, человек, но голос искажен и поверх него – однотонный взвизг; он длился всего секунду, но Старлинг поняла – это либо запись на пленку, либо голос, усиленный микрофоном. И вот – свет сквозь деревья и силуэт огромного амбара. Старлинг прижалась лбом к холодному металлу забора – посмотреть, что за ним. Темные тени мчались вдоль него, длинные, высокие – человеку до бедра. Напротив, ярдах в сорока – торец амбара с огромными, настежь раскрытыми воротами; торец отгорожен барьером, в барьере – ворота из двух горизонтальных створок, а над ними – вычурное зеркало; оно помещено так, что отражает свет из амбара, ярко высвечивая небольшой клочок земли. На освещенной траве перед амбаром – коренастый человек в шляпе держит микрофонный журавль с магнитолой. Одно ухо он прикрыл рукой, чтобы приглушить исходящие из магнитолы вопли и звуки рыданий.
   И вот из кустарника появляются они – дикие свиньи, с ужасающими яростными мордами, словно мчащаяся стая волков, длинноногие, мощногрудые, поросшие грубой серой щетиной.
   Карло бросился прочь и захлопнул за собой створки ворот, когда свиньи были от него ярдах в тридцати. Они встали полукругом, в нетерпеливом ожидании, их огромные изогнутые клыки торчали вверх, приподнимая им губы в постоянной ухмылке. Словно форварды в ожидании мяча, они то подавались вперед, то замирали на месте, толкались, ворча и щелкая зубами.
   Старлинг в свое время повидала не так уж мало домашних животных, но ничего, подобного этим свиньям, видеть ей не приходилось. Их отличала какая-то дикая красота, изящество, стремительность. Они не спускали глаз с открытых ворот амбара, толкаясь, то бросаясь вперед, то снова отступая, но морды их были неизменно повернуты к барьеру, перегородившему его открытый торец.
   Карло сказал что-то через плечо и исчез в глубине амбара.
   Внутри амбара стал виден пятившийся задом фургон. Старлинг сразу же узнала серую машину. Фургон остановился близ барьера, под углом к нему. Из фургона вылез Корделл и отодвинул боковую дверь. Прежде чем он выключил плафон освещения, Старлинг разглядела в салоне Мэйсона, простертого внутри прозрачного панциря респиратора. Он был приподнят на подушках, длинные волосы, заплетенные в косу, свернуты кольцом на груди. Место в первом ряду, у самой арены. Над воротами амбара зажглись прожекторы.
   С земли у своих ног Карло поднял что-то, что Старлинг поначалу не разглядела. Похоже было на чьи-то ноги или даже на нижнюю половину тела. Однако, если это так, Карло должен обладать неимоверной силой. Старлинг даже испугалась – не ноги ли это доктора Лектера, но ноги гнулись неправильно, суставы не позволили бы им гнуться таким образом. Это могли бы быть ноги доктора Лектера только в том случае, если бы его колесовали и потом заплели. А вдруг? Эта мысль пришла ей всего на один, но очень тяжкий миг. Карло крикнул что-то в глубину амбара. Старлинг услышала, как зарокотал мотор.
   В поле зрения возник автопогрузчик: за рулем – Пьеро; впереди – доктор Лектер, высоко поднятый на вильчатом рычаге, с руками, растянутыми на вальке; с обеих сторон над руками – бутыли для внутривенного вливания, они болтаются в такт движению машины. Доктор Лектер поднят высоко, так, чтобы он мог видеть голодных прожорливых свиней, мог знать, что его ждет.
   Автопогрузчик двигался с торжественной медлительностью, будто на похоронах. Рядом с машиной шагал Карло, по другую сторону – вооруженный Джонни Мольи.
   Старлинг на миг всмотрелась в значок Мольи: помощник шерифа, однако значок не такой, как носят здешние копы, – звезда. Седые волосы, белая рубаха – точно как у того, кто вел фургон похитителей.
   Из фургона донесся глубокий радиобас Мэйсона. Он напевал марш «Пышная процессия» и посмеивался.
   Свиньи, возбужденные шумом, не испугались автопогрузчика, наоборот, казалось, они рады его появлению.
   Погрузчик остановился у самого барьера. Мэйсон сказал что-то доктору Лектеру, но Старлинг не расслышала. Доктор Лектер и головой не повел, не подал ни малейшего знака, что слышал сказанное. Он был поднят высоко, даже выше, чем сидящий у руля Пьеро. Кажется, он посмотрел в ее сторону? Она так и не узнала этого, потому что быстро двинулась вдоль линии забора, потом вдоль стены амбара и отыскала двустворчатые ворота, через которые в амбар въехал задом автопогрузчик.
   Карло закинул набитые едой брюки в свиной загон. Кабаны – все, как один, – бросились вперед, у каждой штанины места хватало только двоим, они оттирали друг друга плечами. Рвали, огрызались, растаскивали и раздирали добычу на части, куски битых кур разлетались из штанин, свиньи мотали головами из стороны в сторону, болтались куриные кишки. Целое море сталкивающихся друг с другом щетинистых спин.
   Карло предложил им лишь самую легкую закуску – для возбуждения аппетита: трех кур и немного салата. Через несколько секунд от брюк остались лохмотья, и свиньи снова обратили алчные взгляды на барьер.
   Пьеро опустил рычаг низко, почти до земли. Верхняя створка ворот на время удержит свиней на некотором расстоянии от жизненно важных органов доктора Лектера. Карло снял с ног доктора башмаки и носки.
   – А этот поросенок всю дорогу домой визжал «И-ИИ-ИИИ!» – процитировал из фургона Мэйсон.
   Старлинг приближалась к ним сзади. Все они смотрели в другую сторону – на свиней. Она прошла мимо двери в хранилище в центральную часть амбара.
   – Так. Не дайте ему истечь кровью, – сказал из фургона Корделл. – Будьте наготове, я скажу вам, когда затянуть турникеты. – Он протирал линзу Мэйсона мягкой фланелью.
   – Хотите что-нибудь сказать, доктор Лектер? – раздался радиобас Мэйсона.
   Пистолет сорок пятого калибра грохнул особенно громко в закрытом пространстве амбара. За выстрелом – голос Старлинг:
   – Руки вверх! Стоять! Выключить мотор!
   Пьеро вроде бы не понял.
   – Fermate il motore, – пришел на помощь доктор Лектер.
   Теперь слышалось только нетерпеливое повизгивание свиней.
   Старлинг видела только один пистолет – на бедре у седоволосого человека с полицейским значком на груди. Кобура открывается легко – одним щелчком большого пальца. Надо уложить всех на землю.
   Корделл скользнул за руль, фургон двинулся прочь. Мэйсон орал на Корделла во все горло. Старлинг бросилась вслед, краем глаза заметила, что седой, крикнув «Полиция!», выхватил пистолет – убить ее, резко повернулась и выстрелила в него дважды, прямо в грудь.
   Его триста пятьдесят седьмой выплюнул два фута огня прямо в землю у его ног, а сам он, отступив полшага назад, упал на колени, глядя вниз, себе на грудь, где тюльпаном расцвел полицейский значок, пробитый мощной пулей сорок пятого колибра, ушедшей затем чуть вбок – сквозь сердце.
   Мольи упал на спину и затих.
   Томмазо в хранилище услышал выстрелы. Схватив пневматическую винтовку, он взобрался на чердачный настил, упал на колени и по рассыпанному на настиле сену прополз к тому краю, что выходил в амбар.
   – Кто следующий? – спросила Старлинг, не узнавая собственного голоса. Надо действовать быстро, пока смерть Мольи еще удерживает их. – Все на землю! Ты – головой к стене. Ты – головой в другую сторону. В другую!
   – Girati dal altra parte, – перевел доктор Лектер с автопогрузчика.
   Карло взглянул на Старлинг, понял – убьет, и лежал неподвижно.
   Она быстро, одной рукой, надела на них наручники, сковав ногу Карло с рукой Пьеро, а ногу Пьеро – с рукой Карло, держа пистолет с взведенным курком у каждого над ухом.
   Вытащив из-за голенища нож, Старлинг обогнула погрузчик и подошла к доктору Лектеру.
   – Добрый вечер, Клэрис, – произнес он, когда смог ее увидеть.
   – Вы сможете идти? Ноги действуют?
   – Да.
   – Видеть нормально можете?
   – Да.
   – Я сейчас обрежу веревки, освобожу вас. Но, при всем уважении к вам, доктор, если вы подкинете мне подлянку, я застрелю вас на месте. Это вы понимаете?
   – Безусловно.
   – Ведите себя правильно – это сохранит вам жизнь.
   – Слышу голос протестантки.
   Все это время она не переставала работать ножом. Нож был острый. Старлинг обнаружила, что гладкую новую веревку быстрее режет зазубренное лезвие.
   Свободна правая рука.
   – Я сделаю все остальное сам, если вы дадите мне нож.
   Старлинг заколебалась – всего на миг. Отступила назад на длину его руки и передала ему короткий кинжал.
   – Моя машина – ярдах в двухстах отсюда, на противопожарной просеке.
   Ей приходилось следить и за ним, и за двумя парнями, лежавшими на земле.
   Доктор Лектер высвободил одну ногу.Теперь он работал над другой: нужно было перерезать каждое веревочное кольцо поочередно. Он не мог ничего видеть позади себя, там, где лицами вниз лежали Карло и Пьеро.
   – Когда освободитесь, не пытайтесь бежать. До дверей не успеете добраться. Я дам вам две пары наручников, – сказала Старлинг. – На земле, за вами – двое в наручниках. Заставьте их отползти к погрузчику, потом прикуете обоих к нему, чтобы не дать им добраться до телефона. Потом наденете наручники на себя.
   – Двое? – спросил он. – Осторожно. Их должно быть трое.
   Как раз когда он это произносил, из ружья Томмазо вылетел заряд со снотворным, сверкнув серебром в свете прожекторов, и задрожал между лопатками Старлинг. Она резко повернулась, сразу же ощутив головокружение, помутившимся зрением пытаясь отыскать цель, разглядела ствол на краю чердачного настила, и стреляла, стреляла, стреляла… Томмазо откатился назад от края, летевшая от настила щепа впивалась ему в кожу, голубой пороховой дым поднимался к потолку в свете прожекторов. Старлинг выстрелила еще раз, совсем теряя зрение, и потянулась за новой обоймой, хотя колени ее уже подгибались.
   Казалось, шум еще больше возбудил свиней; видя людей в зовущих позах на земле, они хрюкали и повизгивали, давя на барьер.
   Старлинг упала ничком, пустой пистолет с открытым затвором отлетел в сторону. Карло и Пьеро подняли головы – посмотреть и попытались ползти, неловко, вместе, помогая и мешая друг другу. Они ползли, словно летучая мышь, к трупу Мольи – за его пистолетом и ключами от наручников. Новый звук с чердачного настила – Томмазо заряжает пневматическую винтовку – у него остался еще один заряд с транквилизатором. Теперь он поднялся на ноги и подошел к краю настила, глядя поверх ружейного ствола, пытаясь разглядеть доктора Лектера с той стороны погрузчика.
   Вот он – Томмазо – шагает по краю настила. Никуда от него не спрячешься.
   Доктор Лектер поднял Старлинг на руки и быстро, спиной вперед, двинулся к барьеру, к самым воротам, стараясь держаться так, чтобы автопогрузчик отгораживал его от Томмазо. Томмазо продвигается медленно, осторожно ставит ноги – край настила коварен. Вот он выстрелил, и пуля-шприц, нацеленная в грудь доктора, ударилась о голенную кость Старлинг. Доктор Лектер отодвинул засовы на воротах в барьере.
   Пьеро, обезумев от страха, схватил цепь с ключами с пояса Мольи, Карло торопливо подполз поближе к его пистолету, и тут появились свиньи – они спешили к обеду, к еде, пытавшейся подняться на ноги. Карло удалось выстрелить – упала одна свинья, другие же, топча упавшую, бросились к Карло и Пьеро, к трупу Мольи. Были и такие, что промчались через амбар и скрылись в ночи.
   Доктор Лектер, со Старлинг на руках, стоял как раз за воротами, когда свиньи бросились к амбару.
   С чердачного настила Томмазо видел внизу, среди беснующихся свиней, лицо брата. Миг – и на месте лица осталось лишь кровавое месиво. Винтовка выпала из рук Томмазо в рассыпанное сено. Доктор Лектер с Клэрис на руках, держась прямо, словно танцовщик, вышел из-за ворот и босиком прошел через амбар, посреди хищных свиных морд. Он шел среди колышущихся, словно морские волны, щетинистых спин, сквозь кровавые брызги, летящие со всех сторон. Две огромных свиньи – одна из них супоросая – расставив ноги, угрожающе наклонили головы в его сторону, готовясь к нападению. Он повернулся к ним лицом: не учуяв запаха страха, они отвернулись и потрусили назад, к легкой добыче, валявшейся на гладком земляном полу амбара.
   Доктор Лектер видел, что из дома никто на помощь похитителям не спешит. Выйдя на просеку, он остановился под деревьями, чтобы выдернуть пули-шприцы из тела Старлинг и высосать из ранок кровь. Игла, попавшая в голень, согнулась о кость.
   Свиньи ломились сквозь густой кустарник.
   Доктор Лектер снял с Клэрис сапожки и натянул на собственные босые ноги. Сапожки были маловаты, немного жали. Второй ее пистолет он оставил, как был, у нее на голени, так, чтобы, неся Старлинг на руках, он сам легко мог до него дотянуться.
   Десять минут спустя охранник у главных ворот поднял от газеты голову, услышав в отдалении мощный рев мотора, будто где-то близко шел на бреющем полете старый истребитель – с поршневым двигателем. Это пятилитровый «мустанг» рванул через верхнюю эстакаду на автомагистраль между штатами; его двигатель давал 5800 оборотов в минуту.

ГЛАВА 87

   Мэйсон плакал и кричал, чтобы его отвезли назад, в его комнату, так кричал, как давным-давно, в летнем лагере, если кто-то из девчонок или мальчишек помладше, сопротивляясь, успевал нанести ему несколько ударов, прежде чем ему удавалось налечь и смять противника всем своим весом.
   Марго и Корделл отвезли Мэйсона в его крыло дома, а затем подняли в лифте наверх и уложили в любимую и такую надежную кровать, подсоединив к постоянным источникам энергии.
   Мэйсон был зол, как никогда, Марго редко приходилось видеть его в таком состоянии, сосуды под кожей на лишенных плоти лицевых костях надулись и пульсировали.
   – Пожалуй, стоит ввести ему что-нибудь, – сказал Корделл, когда они вышли в игровую комнату.
   – Пока не надо. Ему еще нужно некоторое время подумать. Дайте-ка мне ключи от вашей «хонды».
   – Зачем?
   – Надо же съездить туда, проверить – может, кто в живых остался. Хотите поехать сами?
   – Нет, но…
   – Я смогу въехать на вашей машине в хранилище, фургон не пройдет в двери, так что давайте ваши грёбаные ключи.
   Так. Вниз по лестнице, быстро на въездную аллею. Томмазо бежит навстречу из леса, через поляну, бежит рысцой, оглядывается в страхе… Думай, Марго! Она глянула на часики: восемь двадцать. В полночь явится сменщик Корделла. Еще останется время, чтобы вызвать вертолет с командой из Вашингтона, убрать все и вычистить. Она направила машину прямо по траве навстречу Томмазо.
   – Я пробуй догонять их, свини меня сшиб. Он, – Томмазо изобразил, как доктор Лектер нес на руках Старлинг, – женщину. Они уехал громкий машина. Она получил due, – он поднял вверх два пальца, – frecette. – Он указал себе на спину и на ногу. – Frecette. Dardi. Втыкнулся. Бам! Due frecette. – Томмазо изобразил, как стреляют из ружья.
   – Два заряда, – сказала Марго.
   – Заряда. Может, очен много narcotico. Может, она умер.
   – Давай, садись, – сказала Марго. – Надо посмотреть.
   Марго проехала в боковые двустворчатые ворота, те самые, через которые Старлинг проникла в амбар. Повизгиванья, хрюканье, толчея щетинистых спин. Марго двинулась вперед, отчаянно сигналя, и отогнала свиней на достаточное расстояние, чтобы увидеть останки троих людей. Ни одного из них узнать теперь было совершенно невозможно.
   На машине Марго и Томмазо въехали в хранилище и закрыли за собой двери.
   Марго подумала – Томмазо единственный, не считая Корделла, кто видел ее сегодня в амбаре.
   Возможно, та же самая мысль пришла в голову и Томмазо. Он остановился на безопасном от нее расстоянии и не спускал с ее лица взгляда умных темных глаз. На щеках его блестели слезы.
   Думай, Марго! Тебе вовсе не надо, чтобы эти сарды тут вони напустили. Они там, у себя, прекрасно знают, что именно ты распоряжаешься деньгами. Продадут ни за грош в первый же удобный момент.
   Томмазо внимательно следил за рукой Марго, когда она сунула ее в карман.
   Сотовый телефон. Она набрала код Сардинии, домашний номер банкира из банка «Штёйбен». В два тридцать ночи. Коротко поговорив с банкиром, передала трубку Томмазо. Тот кивнул, ответил в трубку, снова кивнул и вернул ей телефон. Теперь деньги принадлежали Томмазо. Он взобрался на чердачный настил, забрал свой рюкзак, прихватив пальто и шляпу доктора Лектера. Пока он собирал свои вещи, Марго взяла с верстака электрощуп для скота, проверила, есть ли ток, и засунула к себе в рукав. Небольшой кузнечный молот она тоже взяла с собой.

ГЛАВА 88

   Томмазо на «хонде» Корделла подвез Марго к дому. Он оставит машину на долгосрочной стоянке у международного аэропорта Далласа. Марго обещала ему похоронить то, что осталось от Пьеро и Карло, как можно пристойнее.
   Он считал необходимым сказать ей еще кое-что, и он взял себя в руки и собрал воедино все английские слова, которые знал:
   – Синьорина, свини, они помогать дотторе. Они отступать, делать большой круг от дотторе. Они убивать мой брат, убивать Карло, но отступать от доктор Лектер. Я думай, они уважать дотторе. – Томмазо перекрестился. – Не надо, чтобы вы ловить доктор Лектер. Никогда.
   И всю свою долгую жизнь на Сардинии Томмазо рассказывал эту историю именно так. К тому времени, когда ему исполнилось шестьдесят, он уже утверждал, что доктора Лектера с женщиной на руках свиньи вынесли из амбара на своих спинах.
   Когда «хонда» исчезла под деревьями просеки, Марго еще несколько минут постояла у дома, глядя на освещенные окна мэйсоновой комнаты. Ей было видно, как перемещается по стенам тень Корделла, который суетился вокруг Мэйсона, водружая на место мониторы, регистрировавшие дыхание и пульс ее брата. Она сунула молоток за пояс сзади, так что ручка спряталась в брюках, а боек оказался прикрыт полой куртки. Когда Марго выходила из лифта, Корделл шел ей навстречу из комнаты Мэйсона с подушками в руках.
   – Корделл, приготовьте Мэйсону мартини.
   – Не знаю, надо ли…
   – Я знаю. Приготовьте ему мартини.
   Корделл положил подушки на козетку и опустился на колени перед холодильником бара.
   – А сока тут нет? – спросила Марго, подойдя к Корделлу сзади.
   Взмахнув молотком, она с силой опустила его на затылок Корделла и услышала треск. Корделл ударился головой о холодильник, его отбросило назад, и он упал на спину, с поднятыми коленями, уставившись открытыми глазами в потолок; один зрачок у него расширился, другой – нет. Марго повернула его голову боком, плотнее прижав к полу, и снова ударила молотком, пробив висок. Из ушей Корделла хлынула темная густая кровь.
   Марго совершенно ничего не чувствовала.
   Мэйсон услышал, как открывается дверь его комнаты, и обратил в ту сторону усиленный линзой взгляд единственного глаза. Он немного поспал, свет в комнате был приглушен. Угорь тоже спал у себя в гроте.
   Крупная фигура Марго вырисовывалась в дверном проеме. Войдя, она плотно закрыла за собой дверь.
   – Привет, Мэйсон.
   – Что там, внизу, произошло? На кой хрен ты торчала там так долго?
   – «Там, внизу» они все подохли, Мэйсон. – Марго подошла к кровати и, выдернув из розетки телефонный провод, бросила его на пол. – Пьеро, и Карло, и Джонни Мольи – все подохли. Доктор Лектер сбежал и унес с собой эту свою Старлинг.
   Мэйсон выругался, между зубами у него выступила пена.
   – Я отослала Томмазо домой, отдав ему деньги.
   – Ты … ЧТО??? Ах ты сука! Дура грёбаная! Теперь слушай меня! Мы все тут вычистим и начнем все сначала. У нас целая суббота и воскресенье впереди! Нечего беспокоиться, что эта Старлинг все видела. Если Лектер ее забрал, ей конец, она уже все равно что труп.
   Марго пожала плечами:
   – Ну, меня-то она вообще не видела.
   – Давай берись за трубку, звони в Вашингтон. Пусть эти четверо подонков летят сюда. Пошли вертолет. Покажи им где раки зимуют. Покажи им… Корделл! Давай ко мне! – Мэйсон подул в многоствольный, словно флейта Пана, свисток.
   Марго оттолкнула свисток в сторону и наклонилась над братом, чтобы видеть его лицо.
   – Корделл не придет, Мэйсон. Корделл умер.
   – Что?!
   – Я убила его. Там, в игровой комнате. А сейчас, Мэйсон, ты дашь мне то, что мне причитается. Что задолжал. – Она подняла вверх боковые поручни кровати и, сняв с его груди кольцо заплетенных в длинную толстую косу волос, сорвала одеяло. Его иссохшие ноги были не толще скатанного колбасками теста для печенья. Рука Мэйсона – единственный член его тела, еще способный двигаться, затрепетала у телефонной трубки. Респиратор вздымался и опадал в обычном ритме.
   Из кармана брюк Марго извлекла неспермоцидный презерватив и подняла повыше, чтобы брат смог его увидеть. Из рукава вытащила электрощуп.
   – Помнишь, Мэйсон, как ты когда-то плевал себе на член, чтобы он был более скользким? Как думаешь, сможешь сейчас набрать немножко слюны? Нет? Тогда, может, я смогу.
   Мэйсон вопил, когда позволяло дыхание: вопли его напоминали скорее ослиные, чем человеческие крики, но буквально через полминуты процедура завершилась – и к тому же вполне успешно.
   – Теперь ты труп, Марго.
   У него получилось «Нарго».
   – О Мэйсон, все мы тут трупы. Разве ты этого не знал? Но эти вот – живые, – сказала она, устраивая теплый резервуар у себя под блузкой. – Они крутятся, и вертятся, и пробираются, куда надо. Я покажу тебе, как они это делают. На наглядном примере.
   Марго взяла лежавшие рядом с аквариумом колючие перчатки, какими берут крупную рыбу.
   – Я мог бы усыновить Джуди, – сказал Мэйсон. – Она стала бы моей наследницей. И мы могли бы оформить договор о передаче имущества…
   – Мы, конечно, могли бы, – сказала Марго, доставая карпа из бачка для живого корма. Она принесла стул из «гостиной» и, встав на него, сняла крышку с огромного аквариума. – Но не станем.
   Она склонилась над аквариумом, опустив руки глубоко в воду. Держа карпа за хвост, поднесла рыбину поближе ко входу в грот и, когда угорь выполз оттуда, схватила его сзади пониже головы мощной рукой и вытащила из воды, высоко подняв над собой. Здоровенный угорь бился в ее руке, он был огромен – длиной с Марго, и очень толст, его празднично окрашенная шкура сверкала. Ей пришлось держать его обеими руками и, когда он извивался, она могла лишь с трудом удерживать его колючими перчатками – их колючки впивались в его тело.
   Осторожно спустившись со стула, она вернулась к Мэйсону с извивающимся угрем в руках; голова угря формой напоминала мощные кусачки, зубы, загнутые назад, страшные зубы, из которых никогда не могла вырваться ни одна рыба, щелкали, словно телеграфный ключ. Марго швырнула извивающегося угря Мэйсону на грудь, прямо на респиратор и, придерживая угря одной рукой, обмотала его мэйсоновой косой – раз, и еще раз, и еще…
   – Крутись, вертись, Мэйсон! – сказала она.
   Держа угря пониже головы одной рукой, другой она раскрыла Мэйсону рот, всем своим весом надавив ему на подбородок, он напрягся изо всех сил, что у него еще оставались, но рот его, с каким-то странным скрипом, с хрустом, широко раскрылся.
   – Зря ты не ел шоколада, – сказала Марго, и сунула угря раскрытой пастью прямо в рот Мэйсону; угорь впился острыми, как бритва, зубами ему в язык, схватив его, точно рыбу, и не отпускал, не отпускал ни на мгновение, а его змеиное тело билось и извивалось, опутанное мэйсоновой косой. Из носового отверстия Мэйсона хлынула кровь. Он захлебывался, он тонул…
   Марго так и оставила их вместе – Мэйсона и угря. Карп, в полном одиночестве, описывал в аквариуме круги. Усевшись за рабочий стол Корделла, Марго вглядывалась в экраны мониторов до тех пор, пока бегущие на них линии не выпрямились окончательно.
   Угорь все еще извивался, когда она вернулась в комнату Мэйсона. Респиратор вздымался и опадал, раздувая плавательный пузырь угря, одновременно выкачивая кровавую пену из легких Мэйсона. Марго прополоскала электрощуп в аквариуме и спрятала в карман.
   Из небольшого пакетика, лежавшего в другом кармане, она извлекла содранный с головы доктора Лектера кусок кожи с прядью его волос. Сцарапала кровь с кожи ногтями Мэйсона – это было нелегко, мешали непрекращающиеся конвульсии угря – и продернула волосы между пальцами брата. Напоследок она нацепила один волосок на колючую перчатку.