Харрис Томас. Ганибалл

   – Старлинг! – вырвалось у Барни, очень тихо.
   – Что? – шепотом спросила Лилиан.
   Барни огромным усилием воли заставил себя высидеть первый акт оперы. Как только зажегся свет на первый антракт, он снова навел бинокль на ту ложу. Джентльмен как раз взял высокий и узкий бокал с шампанским с подноса официанта и подал его своей спутнице, затем взял бокал и для себя. Барни дал максимальное увеличение и навел бинокль на его уши.
   Потом внимательно осмотрел обнаженные руки дамы. На них не было никаких следов или отметок, но, на его опытный взгляд, это были сильные, хорошо тренированные руки.
   Пока Барни их рассматривал, джентльмен повернул голову, словно пытаясь уловить какой-то отдаленный звук, и повернулся лицом к Барни. Потом он поднял к глазам бинокль. Барни мог бы поклясться, что бинокль направлен прямо на него. Он закрыл лицо театральной программкой и вжался в свое кресло, словно пытаясь стать ниже ростом.
   – Лилиан, – сказал он. – Я хочу попросить тебя об огромном одолжении.
   – Ага, – ответила она. – Если оно вроде тех, что были прежде, я сперва хочу услышать, в чем оно заключается.
   – Как только погасят свет, мы уйдем отсюда. И сегодня же вечером улетим в Рио. И не задавай никаких вопросов.
   Выставленный в Буэнос-Айресе Вермеер оказался единственным, которого Барни так никогда и не увидел.

ГЛАВА 103

   Последуем за этой великолепной парой из оперы? Хорошо, только очень осторожно…
   В момент перехода в новое тысячелетие Буэнос-Айрес весь охвачен танго, так что ночь прямо-таки пульсирует его ритмами. «Майбах» с опущенными оконными стеклами, чтобы было слышно музыку, медленно движется через квартал Риколета по направлению к авениде Альвеар и исчезает за оградой изысканного особняка в стиле Второй империи, расположенного неподалеку от французского посольства.
   Воздух тих и прохладен. Поздний ужин сервирован на террасе верхнего этажа, но слуги уже ушли.
   У слуг в этом доме всегда превосходное настроение, но у них – железная дисциплина. Им запрещено до полудня подниматься на верхний этаж дома. Или что-то менять в стиле подачи первого блюда за обедом.
   Доктор Лектер и Клэрис Старлинг часто разговаривают за обедом на разных языках, помимо родного для Старлинг английского. В колледже она изучала французский и испанский, так что у нее был некоторый задел, чтобы двигаться дальше. Потом она обнаружила, что очень хорошо воспринимает новое на слух. За едой они также часто говорят по-итальянски; она обнаружила, что очень свободно ориентируется в визуальных нюансах этого языка.
   Иногда, в перерывах между блюдами, эта пара танцует. Иногда они даже не заканчивают обед.
   Их взаимоотношения очень во многом обязаны проницательности Клэрис Старлинг, которую она всячески развивает и поощряет. Многим они обязаны и развитию Ганнибала Лектера далеко за пределы его былого опыта. Возможно, Клэрис Старлинг теперь несколько пугает его. Секс также великолепная вещь, и они приправляют им каждый новый день своей жизни.
   Палаты дворца памяти Клэрис Старлинг тоже продолжают строиться. Здесь есть помещения, общие с дворцом памяти доктора Лектера – он уже несколько раз обнаруживал ее в них, – однако ее собственный дворец растет отдельно, сам по себе. В нем полным-полно новых вещей. Она может посетить там своего отца. Там на лугу пасется Ханна. Джек Крофорд тоже там, когда ей хочется увидеть, как он сидит, склонившись над своим рабочим столом. После того как Крофорд вернулся домой из больницы, ночные боли в груди вскоре появились вновь, всего через месяц. Вместо того чтобы вызвать «скорую» и опять обречь себя на все эти бесконечные больничные мытарства, он предпочел просто перекатиться на соседнюю кровать, в мир и покой, которые сулило ему место его покойной жены.
   Старлинг узнала о смерти Крофорда после очередного посещения доктором Лектером открытого для публики сайта ФБР в Интернете и подивилась тому, как он похож на фотографии «десяти самых разыскиваемых». Фото доктора Лектера, которым до сих пор пользуется ФБР, отстает от реальной действительности на целых два лица, которые за истекшее время успел сменить доктор.
   После того как Старлинг прочла некролог Крофорда, она почти весь день бродила в одиночестве и была очень рада вечером вернуться домой.
   Год назад она отдала один из своих изумрудов ювелиру, чтобы вставить его в кольцо. На внутренней стороне кольца была сделана гравировка: «АМ-КС». Арделия Мэпп получила это кольцо по почте в бандероли без обратного адреса и с запиской: «Дорогая Арделия! У меня все в полном порядке, даже больше того. Не ищи меня. Я тебя люблю. Прости, что напугала тебя своим исчезновением. Записку сожги. Старлинг».
   Мэпп взяла кольцо с собой, когда поехала на реку Шенандоа, где Старлинг любила когда-то совершать свои пробежки. Она долго шла по берегу, сжимая кольцо в ладони, злая, с горящими глазами, готовая в любой момент зашвырнуть кольцо в воду, уже представляя себе, как оно сверкнет в воздухе и, булькнув, исчезнет в воде. В конце концов она надела кольцо на палец и засунула кулак в карман. Мэпп не очень любит плакать, поэтому она просто долго бродила по берегу, пока не успокоилась. Когда она вернулась к машине, было уже темно.
   Трудно сказать, что именно вспоминает Старлинг из своей прежней жизни, что она еще хранит в памяти. Лекарства, что поддерживали ее в первые дни, не оказали никакого влияния на продолжительную последующую совместную жизнь с доктором Лектером. И продолжительные беседы при единственном источнике света в комнате – тоже.
   Иной раз доктор Лектер вполне намеренно сбрасывает на пол очередную чайную чашку, чтобы та разбилась. И всякий раз он бывает вполне удовлетворен тем, что осколки не складываются вновь в целую чашку. Он уже много месяцев не видел во сне Мику.
   Может быть, в один прекрасный день осколки все же сложатся обратно в целую чашку. Или Старлинг услышит где-нибудь звон арбалетной тетивы и пробудится, сама того не желая. Если, конечно, она и в самом деле спит.
   А нам настала пора уйти, пока они там танцуют на террасе, – у Барни хватило ума бежать из города, так давайте же последуем его примеру. Ведь для любого из них может оказаться фатальным открытие, что мы за ними наблюдаем.
   Мы уже и так много узнали о них, а, как известно, чем меньше знаешь, тем дольше живешь.