Хатсон Шон. Белый призрак

   — Чем могу быть полезна? — спросила она, поднимаясь со стула.
   — Паркер у себя? — поинтересовался Дойл, не замедляя шаг. Он направлялся к двери за спиной секретарши, и она, поняв его намерение, попыталась преградить ему дорогу.
   — Мистер Паркер занят, — заявила она.
   — Что ж, прекрасно, — ответил Дойл.
   Она сделала еще один шаг, прикрывая от него дверную ручку.
   — Он ждет меня, — сказал Дойл, как бы извиняясь за неожиданное вторжение. Толкнув дверь, он вошел в кабинет. — Вы сказали: «В девять часов», — проговорил Дойл. — Сейчас девять.
   — Извините, мистер Паркер, — заикаясь, выговорила секретарша. — Я пыталась остановить его, но...
   — Все в порядке, Джудит, — едва заметно улыбнувшись, сказал Джонатан Паркер.
   Секретарша отступила за порог.
   — Благодарю вас, Джудит, — глянув через плечо, добавил Дойл.
   Два огромных французских окна, выходивших на Хилл-стрит, создавали ореол света вокруг поднявшегося из-за стола Джонатана Паркера, статного мужчины высокого роста, в безукоризненно сидевшем на нем тщательно отглаженном костюме. И все же как ни внушительно выглядел Паркер, но и он терялся в своем огромном кабинете. Кабинет казался гигантским — отчасти из-за высокого сводчатого потолка, напоминавшего перекрытие церкви. Пол кабинета покрывал толстый ковер, ворсинки которого светились и переливались в ярких солнечных лучах.
   Паркер был не один. Усевшись напротив стола, Дойл пристально посмотрел на незнакомого мужчину, высокого, атлетически сложенного, с узким бледным лицом. И тут же подумал, что перед ним какой-то чиновник или, скорее всего, военный.
   Майор Джон Уитерби в свою очередь с любопытством разглядывал охотника за террористами. Дойл, судя по всему, не произвел на него особого впечатления. Майор отметил испещренное шрамами лицо, длинные волосы, кожаную куртку, джинсы и ковбойские сапоги, которые имели такой вид, словно несколько месяцев не знались со щеткой и кремом.
   Отхлебнув кофе, Уитерби посмотрел на Паркера.
   — Так в чем дело? — спросил Дойл. — По какой такой причине вы отстранили меня от работы с Нисоном?
   — Ваше нахальство просто бесподобно, Дойл, — сказал Уитерби.
   — А вы, собственно, кто такой? — Дойл исподлобья глянул на майора. — Мы знакомы?
   — До сих пор был лишен столь сомнительного удовольствия, — ответил Уитерби.
   Перепалку прекратил Паркер.
   — Майор Уитерби — глава военной разведки в Северной Ирландии, — сообщил он.
   Дойл поднял брови.
   — Как там в песне поется: «Военная разведка — поставь два эти слова рядом, и смысла в них на грош». Немного резковато сказано, не правда ли? — Дойл рассмеялся.
   Уитерби смерил его ледяным взглядом.
   — А все-таки... Почему я сижу здесь, вместо того чтобы сидеть на хвосте у Нисона? — допытывался Дойл.
   — Для вас найдется более важное задание, — заверил его Паркер.
   Дойл промолчал. Поудобнее устроившись в кресле, он полез в карман за сигаретами.
   — Суть дела изложит майор, — сказал Паркер, усаживаясь за стол.
   — Не знаю, известно вам или нет, — начал Уитерби, — но три дня назад нападению ИРА подвергся армейский конвой. В руки террористов попало оружие.
   — Сколько? — спросил Дойл.
   — Сто пятьдесят винтовок и шесть тысяч патронов калибра 5. 56.
   — О Господи! — простонал Дойл. — А вы уверены, что это ИРА?
   — Кто же еще? — фыркнул Уитерби. — У нас есть основания считать, что это была именно ИРА.
   — Даже если и так, какое отношение это имеет ко мне?
   Паркер и Уитерби переглянулись. После чего Паркер отчеканил:
   — Это и есть ваше новое задание. Найти оружие.

Глава 25

   Дойл рассмеялся, откинувшись на спинку кресла. Казалось, слова шефа по-настоящему его развеселили.
   — Что здесь смешного? — проворчал Уитерби.
   Дойл смотрел исключительно на Паркера, он явно игнорировал присутствие майора.
   — Вы забрали у меня Нисона из-за этой ерунды? — спросил он с презрительной улыбкой.
   — Эта «ерунда», как вы изволили выразиться, стоила жизни пятерым британским солдатам, — огрызнулся Уитерби.
   — Тогда вызывайте хозяина похоронного бюро. Я-то здесь при чем? — возразил Дойл.
   — Мы хотим, чтобы вы поработали вместе с военными, которые занимаются этим делом, — сказал Паркер.
   — Я работаю только в одиночку. И кроме того... Почему за помощью обращаются в подразделение по борьбе с терроризмом? — Теперь и слова его, и взгляд были обращены к Уитерби. — Почему вы не используете своих людей? Почему не поручите это дело вашей недоношенной САС? [С А С — разведывательная служба британской армии.]
   — Нам необходим ваш... опыт, Дойл, — проговорил майор. — Никто не знает ИРА так, как вы. Никто не имеет вашего опыта работы с ними.
   — Кроме того, «опыт» мне дался не без риска, верно?
   — Вы, похоже, понимаете их образ мыслей, разбираетесь в их психологии, — продолжил Уитерби.
   — В этом они мало чем отличаются от Красных бригад, Черного сентября или французского Сопротивления, — пожал плечами Дойл.
   — Французское Сопротивление не являлось террористической организацией, — заметил Уитерби.
   — С точки зрения немцев, они были террористами, — возразил Дойл.
   — Дойл, я вызвал вас сюда не для того, чтобы обсуждать особенности политической борьбы в Ирландии. Я повторяю вам: вы должны помочь армии в розыске этого оружия. Я не предлагаю, а приказываю, — сурово взглянул на него Паркер.
   — Если предположить, что вы не очень-то их жалуете, вы должны ясно понимать мотивы действий ИРА, — сказал Уитерби.
   — Своих врагов нужно знать как можно лучше, — согласился Дойл.
   Уитерби взял со стола папку с бумагами и начал их просматривать, периодически кивая.
   — И здесь, и в Ирландии, работая тайно, вы сумели выполнить многие задания, — сказал майор. — Последний раз были в Республике пять лет назад.
   ПЯТЬ ЛЕТ. СТО ЛЕТ.
   Дойл закурил новую сигарету.
   — Вы были тяжело ранены, — продолжил офицер. — Во время следующей операции работали вместе с Джорджиной Уиллис. Она погибла.
   — Я пока еще не лишился памяти! — рявкнул Дойл. — Зачем мне все это сообщать?
   — Я проверяю самого себя, — отозвался Уитерби. Он по-прежнему изучал содержимое папки. — За четыре года до этого вас серьезно ранило взрывом бомбы в Лондондерри. После чего вам рекомендовали уйти в отставку, но вы отказались. Почему?
   — Какое это имеет значение? — спросил Дойл.
   — Вы сказали, что вам важно понять психологию своего врага, а я пытаюсь понять вас, — ответил майор. — Дважды вы лежали в госпитале. Оба раза вам лишь чудом удалось выжить. Оба раза у вас была возможность выйти в отставку, но вы не согласились. Вы побывали во множестве переделок, каждая из которых могла закончиться для вас смертью. Что вами движет, Дойл? Месть?
   — Я просто люблю свою работу, — невозмутимо ответил охотник за террористами, выпуская в сторону Уитерби струйку дыма.
   — Ваши родители были ирландцами, — чуть ли не с укоризной произнес Уитерби.
   Дойл кивнул.
   — Есть другие родственники?
   — Все эти сведения имеются в досье, читайте.
   — Вы никогда не были женаты, всегда жили один. Вы непредсказуемы, не признаете авторитет начальства. — Уитерби постучал по папке. — Так здесь сказано. — Майор усмехнулся.
   — Вы закончили? — спросил Дойл.
   Уитерби кивнул.
   — Теперь я расскажу вам кое-что о деталях предстоящей операции, — продолжил он.
   — Вы сказали, что надо найти оружие, правильно?
   — Да, но...
   — Это все, что мне необходимо знать, — отрезал Дойл. — Только предоставьте мне информацию о том, где все произошло, и дайте возможность поговорить с людьми, которые были в конвое. С остальным я справлюсь сам.
   — Будете докладывать через день... — начал Уитерби.
   — Чепуха, — перебил его Дойл. — Я буду докладывать, если обнаружу что-нибудь достойное доклада, и я не желаю, чтобы контролировали каждый мой шаг. Я работаю один. Если мне что-то понадобится, сообщу.
   — Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — спросил Уитерби.
   — Ага, — ответил Дойл. — Катитесь-ка вы к черту. — Он поднялся. — Когда мне отправляться?
   — Как можно скорее, — ответил Паркер.
   Дойл кивнул своему шефу, затем майору.
   — Хотелось бы сказать, что приятно было с вами встретиться, — произнес он улыбаясь, — да не могу: чего уж тут приятного. — Дойл направился к двери. — Я выйду на связь, — сказал он, переступая порог.
   — Боже правый! — простонал Уитерби. — Почему, черт возьми, вы его не приструните?! Надо же, какая наглость...
   Паркер вскинул брови.
   — Потому что он лучший из всех, кем мы располагаем, — спокойно произнес он. — Если это оружие можно отыскать, Дойл его найдет.
   Уитерби вздохнул:
   — Дай Бог, чтобы вы оказались правы.

Глава 26

   Графство Донегол. Ирландия
   Подъезжая к дому, Мэри Лири не обнаружила никаких признаков жизни.
   Она притормозила и принялась осматривать здание сквозь ветровое стекло, пытаясь подметить хоть какие-нибудь следы человеческого присутствия. Оставив свой «пежо» в десяти ярдах от двери, она долго всматривалась в окна дома, но так ничего и не заметила.
   Дом стоял на отшибе, в полумиле от ближайшего здания, на приличном удалении от городка Клоган. Высокие пригорки и холмы словно специально выросли из земли, чтобы обеспечить уединенность этого места. На западе виднелись горы, вздымавшие к облакам свои вершины. В воздухе пахло дождем, его первые капли уже оросили землю.
   Она привезла с собой полдюжины вместительных сумок, в основном набитых одеждой. Рубашки, джинсы, брюки, тенниски... Захватила кое-что и из продуктов.
   Она услыхала у себя за спиной какой-то шум.
   ШАГИ?
   Мэри резко обернулась; в ее руке мгновенно появился автоматический пистолет. Мужчина, увидев оружие, сделал шаг назад. Несколько секунд они стояли лицом к лицу, затем мужчина улыбнулся. Мэри ответила тем же, убирая оружие.
   — Помогите мне внести это в дом, — сказала она, направляясь к машине.
   Мужчина кивнул, подхватил четыре сумки и направился к двери. Мэри, захватив оставшиеся вещи, пошла следом за ним.
   Подойдя ближе к дому, она заметила в одном из окон чье-то лицо — кто-то с любопытством наблюдал за нею. Лицо оставалось в окне еще секунду, потом исчезло.
   Мэри вошла в дом и, следуя за мужчиной, прошла на кухню. На столе, покрытом пластиком, громоздились грязные тарелки, сложенные рядом с раковиной, в которой в застоявшейся воде плавали грязные кастрюли.
   — Какое великолепное презрение к общепринятым нормам гигиены, — сказала она с улыбкой, водружая сумки с продуктами на разделочный стол.
   Мужчина промолчал. Не произнося ни слова, он наблюдал, как она достает из сумок одежду и раскладывает ее на полу.
   — Одежды хватит на всех, — сказала Мэри. — Ту, что на них, — постирайте. Через неделю привезу еще. Если понадобятся продукты, доставайте сами. У меня нет времени разъезжать туда-сюда. — Она взглянула на кучу одежды. — Риордан сказал, вы должны проследить, чтобы они не покидали дом.
   Мужчина кивнул.
   — Если возникнут проблемы, свяжитесь со мной или с Риорданом, — добавила она и, повернувшись, зашагала обратно к двери.
   Стоя на пороге, мужчина наблюдал, как она садится в свой «пежо». Мэри подняла голову и увидела в окне второго этажа уже три лица.
   — Помните, — обратилась она к мужчине у дверей, — не позволяйте им покидать дом. Ни в коем случае.
   Она завела мотор, развернулась и поехала по дороге, то и дело поглядывая на дом в зеркало заднего вида. В окне второго этажа по-прежнему виднелись три лица.
   Она улыбнулась, подумав о том, что они, должно быть, уже давно не видели женщину.
   И еще долго не увидят.
   Пройдет немало времени, прежде чем им позволят покинуть дом.

Глава 27

   Джеррард-стрит. Лондон
   Возраст семи мужчин, находившихся в комнате, колебался в пределах от двадцати восьми до шестидесяти двух лет. Однако выглядели все они так, словно были почти ровесниками. Морщин на некоторых лицах чуть побольше, но в целом их облик — вплоть до костюмов — носил отпечаток какого-то странного подобия, словно все они являлись потомством огромной амебы, разделившейся на несколько частей. Одетые в безупречные темные костюмы, они хорошо вписывались в строгую обстановку комнаты.
   Семеро мужчин в соответствии со своим положением занимали различные места за тремя столами, покрытыми белыми скатертями.
   Все взгляды были устремлены на одного из них, а мысли сосредоточены на одном событии. Они являли собой не только внешнее, но и внутреннее единство.
   Чанг говорил, медленно расхаживая между столами; время от времени руки его непроизвольно складывались словно в молитве — жест, которым он почти непроизвольно стремился дать понять своим коллегам, что от него не ускользнула вся важность обсуждаемой проблемы.
   Чанг, невысокого роста и плотного телосложения человек лет тридцати пяти, то и дело переводил взгляд с одного из присутствующих на другого, затем на следующего, словно пытался оценить реакцию всех сразу.
   — Мы знаем, что несколько дней назад здесь, в Лондоне, погиб Билли Кван, — говорил он. — Мы также знаем о гибели Чан Лю и Кан Хуанга в Гонконге. От рядовых исполнителей до шанчу — похоже, наши враги не делают различий. Но мы не знаем главного: почему нас избрали объектом нападений?
   — Причина не имеет значения. Главное же состоит в том, что своими нападениями они нас оскорбили. — Голос принадлежал самому молодому из присутствующих, Фрэнки Вонгу. — Все сделано так, чтобы выставить нас дураками, — продолжил он. — Мы обязаны нанести ответный удар.
   — Нанести кому? — поинтересовался Чанг. — Мы ведь даже не знаем, кто несет ответственность за нападения.
   — Чем дольше мы будем ждать, тем глупее будем выглядеть. Сейчас они смеются над нами, — настаивал Вонг, вопросительно поглядывая на старших.
   Трое старших сидели за одним столом: седеющий мужчина в окружении двух худосочных соратников, один из которых непрерывно постукивал костяшками пальцев по льняной скатерти.
   — Мастер Во, вы теперь шанчу, вам и слово, — проговорил Вонг, глядя на самого старшего. — Мы уважаем ваш опыт, вашу мудрость. Над Тай Хун Чай станут смеяться и друзья, и враги, если не положить этому конец.
   — Чанг прав, — тихо и раздумчиво проговорил Во. — Нельзя сражаться с врагом, не зная его в лицо.
   Тяжело вздохнув, Вонг опустился на свое место.
   — Меня окружают одни старухи, — раздраженно пробормотал он себе под нос.
   — Как мы должны, по-твоему, поступить? — обратился к нему Чанг. — Наброситься на все остальные триады без разбора? Нам не нужна междоусобная война, Фрэнки.
   — А вам не кажется, что она уже началась, эта война? — проскрежетал зубами Вонг. — И я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда убьют следующего из нас.
   — Ты ничего не предпримешь до тех пор, пока мы не примем решение, — категорически заявил Во Фэн.
   — Есть несколько вопросов, требующих безотлагательного обсуждения, — продолжал Чанг. — Кто может желать нам неприятностей? Какую выгоду они преследуют? Уже много лет мы самая сильная триада здесь и в Гонконге, и мы должны понять, кто и почему решил напасть на нас.
   — Хип Синг, — предположил Вонг.
   — Вполне возможно, — поддержал его мужчина, сидевший рядом. Он был всего на четыре года старше Вонга, но его лицо уже покрывала сетка морщин. — У нас имеется информация из Амстердама о том, что Хип Синг пытается противодействовать некоторым нашим операциям.
   Вонг кивнул:
   — Хип Синг много выигрывает своими акциями против нас. Они — молодая триада, без традиций, а честь для них — пустое слово, их интересуют только деньги.
   — Я согласен, — сказал Джеки Тай, кивая головой. — Они слишком молоды и понятия не имеют о чести, не думают о родине.
   — Большинство из них никогда даже не видели Гонконга, — напомнил Чанг. — Многие родились здесь и ничего не знают о старых традициях.
   — Как вам известно, наша организация опирается на религию, — тихо проговорил Во. — Наши предки боролись за свободу и руководствовались прежде всего интересами своих семей и своей родины. Но сменялись поколения, и все труднее передавать им наши ценности. Они не хотят ничего знать, кроме долларов. Дай им волю, и они вконец развратят триады. В Америке Тонг торгует с итальянцами. Но те хоть имеют понятие о чести семьи... Здесь же мы совсем одни.
   — Мириться с нападениями — значит потерять лицо, — заявил Вонг, на которого красноречие Во не произвело ни малейшего впечатления.
   — Мы еще больше потеряем, если нанесем удар не по адресу, — возразил Во. — Мы будем ждать до тех пор, пока враг сам себя не обнаружит.
   — Сколько же наших умрет, прежде чем вы дадите разрешение действовать? — возмутился Вонг.
   Но когда взгляды всех присутствующих обратились на него, он пристыженно опустил голову.
   — Виноват, Мастер, — проговорил он тихо.
   — Когда мы узнаем, кто наш враг, — продолжил Во, — вот тогда и нанесем удар. Это мое окончательное решение.
   Вонг под столом в гневе сжал кулаки.

Глава 28

   Джоуи Чанг взял с тарелки кусок мяса и положил его в чашку с рисом.
   Глубоко втягивая носом воздух, он наслаждался ароматами, исходившими от стоявшей перед ним пищи.
   В ресторане было немноголюдно.
   Чанг сидел за столом в одиночестве, задумчиво глядя в окно на неоновые вывески магазинов и ресторанов. Они вспыхивали, словно светлячки. Мимо витрины ресторана проходили люди — китайцы и белые. Чайнатаун всегда привлекал туристов, но для тысячи китайцев район этот являлся родным домом, в сравнительно узких границах которого они жили и трудились. Чайнатаун ничем не напоминал трущобы Каолуня, который еще десяток лет назад Чанг считал своим домом. В Лондоне была бедность, были и бездомные, свойственные большим городам. Однако Чанг никогда не видел здесь ничего, даже отдаленно напоминавшего ту разлагающую душу нищету, в которой он вырос.
   Триада дала ему шанс выбраться из этой нищеты, и он воспользовался своим шансом.
   Его родители умерли; он приехал в Лондон сразу после смерти матери. Там, в Гонконге, у него никого больше не осталось, и теперь Лондон стал его домом, — домом, в котором ему жилось совсем неплохо.
   Чанг положил в рот кусочек говядины, прожевал и потянулся к чашке с чаем. Он уже собрался сделать глоток, но стол вдруг покачнулся — кто-то без приглашения опустился на стоявший напротив него стул.
   Подняв голову, Чанг увидел Фрэнки Вонга, мрачно уставившегося на него с противоположного конца стола.
   — Я знал, что найду тебя здесь, — проговорил наконец Вонг.
   — Что тебе нужно, Фрэнки? — спросил Чанг усталым голосом.
   — Ты ведь знаешь, что я был прав относительно Хип Синг, верно?
   — Хотелось бы знать наверняка...
   — Мне казалось, у тебя больше здравого смысла, чем у Во Фэна. Он слишком стар, с ним трудно найти общий язык, но ты... От тебя я ожидал большего, Джоуи.
   — А чего же ты ожидал? Что я втяну старика в войну? Мне надлежит учитывать все точки зрения, Фрэнки. Чтобы давать разумные советы, необходимо" всесторонне изучить ситуацию; принимать же опрометчивые решения я не уполномочен.
   — И все же ты знаешь, что я прав.
   — Представь доказательства, и я поверю тебе.
   — А если доказательством станут твои жена и дети? Уж если наши враги начали войну, им все равно, кого убивать, — членов Тай Хун Чая или наши семьи. Неужели только после этого ты уверишься, что все мы в опасности?
   — Один наш человек убит в Лондоне, двое в Гонконге. Пока что не похоже на начало резни, согласен?
   — Откуда у тебя такая уверенность? — спросил Вонг.
   — Фрэнки, когда у нас появятся точные сведения о наших предполагаемых врагах, вот тогда я с удовольствием посоветую Во Фэну объявить войну. Но пока нет смысла затевать междоусобицу. Если мы втянемся в войну, то потерпим финансовые убытки и тем самым подвергнем опасности и всю триаду. Тут ведь простая арифметика...
   — Ты рассуждаешь, как один из тех, о которых говорил Во, как один из тех, для кого доллар выше чести, — злобно прошипел Вонг.
   — Не надо мне говорить о чести, Фрэнки, — возразил Чанг. — Моя задача, как пакцина, в том и заключается, чтобы находить правильное соотношение между честью и знанием. Мое дело — анализировать, а твое — применять насилие. Это твоя часть работы.
   — Я не могу ничего предпринять, пока не получу приказаний от Во, а он мне их не даст, пока ты не убедишь его.
   — Во отдаст приказ, когда сочтет, что настало время. И чтобы я ни сделал, он не изменит своего мнения. — Чанг сделал глоток чая, наблюдая, как Вонг подобрал со скатерти зернышко риса и отправил его в рот.
   — Ты можешь его убедить, — упорствовал молодой человек.
   — Зачем мне убеждать его? На сей раз я с ним согласен. Нам нужны дополнительные подтверждения того, что именно Хип Синг нападает на наших людей.
   Вонг покачал головой.
   Несколько секунд он пристально смотрел на собеседника, затем поднялся.
   — Запомни то, что я тебе сказал, Джоуи, — произнес он. — Подумай о жене и детях.
   Вонг направился к выходу.
   Чанг проследил, как тот прошагал мимо витрины ресторана, затем вернулся к еде, рассеянно орудуя палочками. Несколько минут спустя он отложил палочки в сторону и вынул из кармана радиотелефон.
   Возможно, стоит позвонить домой, чтобы убедиться, что там все в порядке.
   НЕ СЛЕДУЕТ ПОПУСТУ ТРЕВОЖИТЬСЯ.
   Он мысленно отчитывал себя, недовольный тем, что позволил себе принять так близко к сердцу бредни Вонга.
   ТВОЯ ЖЕНА И РЕБЕНОК.
   Нечего бояться Хип Синг.
   ЕСЛИ НЕ...
   Он набрал домашний номер и стал ждать, когда снимут трубку. К телефону подошла Су.
   — Это я, — сказал он тихо. — Хотел просто проверить, все ли в порядке.
   Она засмеялась. У нее все было в порядке, но ей бы хотелось знать, зачем он на самом деле позвонил.
   — Потому что я люблю тебя, — ответил Чанг. — Пока.
   Нажав кнопку «отбой», он сунул телефон в карман.

Глава 29

   Портадаун. Северная Ирландия
   Все тот же запах.
   Всегда этот мерзкий запах.
   Дойл в нерешительности стоял у входа в палату. Запах антисептика вызывал у него отвращение. Он, действуя подобно павловскому рефлексу, пробуждал в Дойле воспоминания о собственном пребывании в больнице.
   О КАКОМ ИМЕННО? О ТОМ, КОТОРОЕ ПОСЛЕДОВАЛО ЗА ВЗРЫВОМ БОМБЫ? ИЛИ О ТОМ, ЧТО СТАЛО СЛЕДСТВИЕМ ПЕРЕСТРЕЛКИ?
   Или о множестве других случаев, когда ему приходилось становиться пациентом по самым разным причинам — начиная от пулевого ранения и кончая переломом пальца.
   Медсестра, которая сопровождала Дойла, заметила его нерешительность. Увидела, как заиграли его желваки.
   — С вами все в порядке? — спросила она с беспокойством.
   Дойл кивнул, досадуя на самого себя из-за того, что она заметила его реакцию. Он быстро открыл дверь и вошел в палату, в которой стояло двадцать коек — по десять в каждом ряду. Семь из них оказались занятыми.
   — Мне приказано оставаться с вами, пока вы будете задавать больным вопросы, — проговорила сестра.
   — Это еще зачем? — удивился Дойл.
   — Им нельзя переутомляться, мистер Дойл. Они еще очень слабы.
   Кивнув, он направился к первой койке.
   Человек в ней лежал на вытяжке; обе его ноги, полностью перебинтованные, были подвешены к потолочному блоку, а к руке присоединили капельницу. Дойл видел, как по каплям прозрачная жидкость из подвешенного вверху мешочка стекает по трубке в вену раненого.
   ЗНАКОМАЯ КАРТИНА.
   Охотник на террористов подошел поближе, всматриваясь в лицо лежавшего перед ним человека. Он заметил, что глаза раненого полуоткрыты; казалось, он следил за Дойлом из-под прикрытых век, пытаясь полностью открыть глаза, чтобы лучше рассмотреть таинственного посетителя. Дойл присел на край койки.
   ОН ВЫГЛЯДИТ ПОЛУЧШЕ, ЧЕМ Я КОГДА-ТО.
   — Ему дали двойную дозу успокоительного, — сообщила сестра, ни на шаг не отстававшая от Дойла.
   — Вы меня слышите? — спросил Дойл, ожидая, какую реакцию его слова произведут на лежавшего перед ним мужчину.
   Раненый открыл рот и выдавил из горла сухой каркающий хрип.
   — Да, — пробормотал он наконец.
   — Что вы запомнили о нападении ИРА на ваш конвой? — задал вопрос Дойл.
   — Кто вы? — вопросом на вопрос ответил солдат.
   — Я из подразделения по борьбе с терроризмом. Меня зовут Дойл. Расскажите, что можете.
   Капрал Тернбулл попытался сглотнуть, но в горле у него совсем пересохло.
   Сестра наполнила водой из стоящего на тумбочке кувшина пластмассовую чашку и подала раненому. Морщась от боли, он сделал несколько глотков.
   — Видели вы кого-нибудь из них? — спросил Дойл. — Их лица?
   — Они были в масках, — произнес Тернбулл. — И накрыли нас по всем правилам, видно, тщательно готовились. У нас не оставалось никаких шансов, и так еще повезло, что выбрались живыми.
   Дойл задумчиво кивнул.
   ПОВЕЗЛО?
   Сломанные ноги и Бог знает какие еще повреждения... Если это везение, век бы его не знать. Ведь когда-то, после очередной схватки со смертью, врачи говорили Дойлу то же самое. Не обращайте внимания на переломы, на пробитое легкое и почку и на перечень прочих повреждений.
   ДА, ЕМУ ТОГДА ПОВЕЗЛО.