Хатсон Шон. Тени зла

   Голова покатилась и застыла, уставившись незрячими глазами в небо, из обрубка шеи лилась кровь.
   Часть толпы рассеялась, кто-то окружил сцену, но ни один не рискнул приблизиться к Брэддоку.
   Государственный деятель опустил ножницы, дыхание его замедлилось. Он стоял неподвижно, как затерявшийся в толчее ребенок. Потом подняв окровавленную руку, он закрыл ею глаза. Когда он вновь открыл их, выражение гнева на его лице сменилось беспредельным ужасом. Он взглянул на обезглавленный труп у своих ног, потом на Джулиана Хэйеса, который покачивался взад и вперед, схватившись за живот.
   Подняв ножницы, Брэддок пристально посмотрел на покрывавшую их липкую жидкость и заметил ее на своей одежде.
   Он бросил ножницы и, шатаясь, побрел прочь. Лицо его было бледным и измученным.
   Где-то вдали он услышал свист полицейской сирены.
   Ярко светило солнце, но он дрожал от страшного холода, никогда не испытанного им прежде.
   Джеральд Брэддок еще раз взглянул на кровавое зрелище, и его вырвало.

Глава 44

   Часы показывали пять минут седьмого, когда Келли подъехала к дому Блейка. Не увидев его машины, она решила, что его нет дома, и беспокойно забарабанила рукой по рулю. Потом подумала, что машина Блейка в гараже, вылезла и, прихватив с заднего сиденья две газеты, торопливо пошла к двери дома.
   Солнце медленно садилось, но воздух по-прежнему сохранял дневной жар. Келли чувствовала, что блузка прилипла к ее телу. Дорога была трудной и извилистой, особенно, когда она ехала по Лондону, и теперь, испытывая облегчение от того, что поездка закончилась, она постучала в дверь Блейка.
   Она ждала, но ответа не было.
   Келли постучала еще раз и услышала внутри дома какое-то движение. Дверь открылась, и она увидела Блейка.
   — Келли! — просиял он. — Какой сюрприз! Входи. — Он пропустил ее внутрь, удивленный ее возбужденным и взволнованным видом.
   — Что-нибудь случилось? — спросил он, заметив серьезное выражение ее лица.
   — Ты сегодня читал газеты? Или смотрел телевизор?
   Блейк изумленно покачал головой.
   — Нет. Я сегодня обедал со своим издателем, а вернувшись домой, взялся за работу, так что не успел заглянуть в газеты. А что?
   Она показала ему две газеты с броскими заголовками.
   Он прочитал первый: «АКТРИСА УБИЛА РЕБЕНКА».
   Блейк посмотрел на Келли.
   — Прочти другой, — сказала она.
   «ИЗВЕСТНЫЙ СОТРУДНИК ТЕЛЕВИДЕНИЯ ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ».
   Под заголовком была фотография Роджера Карра...
   Писатель вновь заглянул в первую статью и заметил имя Тони Ландерс.
   — О Господи! — пробормотал он, присаживаясь на подлокотник кресла. — Когда это произошло?
   — Вчера ночью Роджера Карра нашли у него дома с трупом девушки, — сказала Келли. — А на день раньше Тони Ландерс убила ребенка. В статье говорится, что это был ребенок ее подруги.
   Блейк нахмурился и быстро просмотрел статью.
   — Это еще не все, — заметила Келли. — По дороге из института домой я включила радио. Ты помнишь Джеральда Брэддока?
   Блейк кивнул.
   — По радио сообщили, что сегодня во второй половине дня он сошел с ума и убил двух человек.
   Писатель вскочил и включил телевизор.
   — Сейчас могут что-нибудь сообщить об этом по телевизору, — сказал он и стал нажимать кнопки, пока не нашел нужный канал.
   — ...сегодня мистер Брэддок. Министр культуры находится сейчас в вестминстерской больнице под наблюдением полиции, где его вывели из состояния шока. Ему будет предъявлено обвинение. — Диктор продолжал монотонно читать новости, но Блейк, казалось, не слушал его больше.
   — Вывели из состояния шока? — возмутилась Келли. — Довольно странно, не так ли? Разве убийцы впадают в состояние шока, совершив убийство?
   — Хотел бы я знать, — вздохнул Блейк. — Я знаю меньше, чем ты. — Он снова заглянул в газеты. — Насколько я понял, Тони Ландерс и Роджер Карр ничего не помнят о совершенных ими убийствах, хотя их обоих обнаружили вместе с их жертвами.
   — То же самое было с Джеральдом Брэддоком, — добавила Келли, — только там были свидетели.
   — Трое почтенных людей ни с того ни с сего вдруг совершают убийство, — пробормотал Блейк. — Все они не помнят, как совершили его, и между всем этим нет никакой связи.
   — Есть связь, Дэвид, — возразила Келли. — Все они были на сеансе в ту ночь.
   Они ошеломленно посмотрели друг на друга, затем Блейк поднялся и взял трубку телефона. Нажимая кнопки, набрал номер.
   — Извините, могу я поговорить с Филиппом Кемпбеллом? — спросил он, с нетерпением ожидая, когда его соединят.
   — Привет, Дэвид! — сказал шотландец. — Тебе повезло, я как раз собирался уходить.
   — Фил, выслушай меня, это важно. Тебе говорят что-нибудь имена: Тони Ландерс, Роджер Карр и Джеральд Брэддок?
   — Конечно! Тони Ландерс — актриса, Карр — интервьюер, а Брэддок — государственный деятель. Ну что? Я угадал?
   — В течение последних двух дней каждый из них совершил убийство.
   На другом конце провода наступила тишина.
   — Фил, ты меня слышишь? — спросил Блейк.
   — Да! Черт возьми, Дэвид, что ты такое говоришь?
   — Об этом сообщили газеты и телевидение.
   — Но я знаю Брэддока, — с удивлением проговорил Кемпбелл. — Он не то что убить кого-то, он пер... ть не может без посторонней помощи.
   — Это произошло сегодня, — добавил Блейк и рассказал, что случилось с Тони Ландерс и Роджером Карром. — Никто из них не помнит, что сделал. Они были словно в каком-то трансе. В своей книге я рассматривал возможность бессознательной реакции на внешний раздражитель...
   Кемпбелл перебил его.
   — Если ты хочешь подтвердить тремя случайными убийствами то, о чем пишешь в своей книге, нам с тобой больше не о чем говорить, Дэвид, — буркнул шотландец.
   — Но согласись, что такая возможность существует!
   — Нет! Это предположение еще более нелепо, чем те, которые ты уже выдвигал. Звони, когда у тебя будут конкретные доказательства.
   Блейк тяжело вздохнул и бросил трубку.
   — Что он сказал? — тихо спросила Келли.
   Писатель промолчал. Он смотрел мимо нее на газетные заголовки:
   «АКТРИСА УБИЛА РЕБЕНКА»
   «ИЗВЕСТНЫЙ СОТРУДНИК ТЕЛЕВИДЕНИЯ ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ»
   Заходящее солнце, будто кровь, окрасило небо в темно-красный цвет.

Глава 45

   Когда Филипп Кемпбелл вошел в гостиную, воздух был пропитан приятным запахом жареного мяса.
   Телевизор был включен, а звуки, доносящиеся из открытой двери кухни, говорили о том, что там кто-то хозяйничает. Он сделал несколько шагов в направлении кухни, запах мяса манил его, как нектар пчелу. Он остановился у двери и улыбнулся. Спиной к нему стояла его дочь, деловито рассматривая градусник на плите. Длинные, рассыпанные по спине черные волосы доставали почти до пояса джинсов, обтягивающих ее широкие бедра. Ее длинные ноги были довольно стройными. На ней был просторный свитер с рукавами до локтя; она сама связала его, когда в университете не было занятий. Она всегда приезжала на каникулы домой, но на этот раз ею руководило не только желание побыть с родителями, но и чувство долга.
   Жена Кемпбелла вот уже две недели находилась в Шотландии. У нее была последняя стадия рака толстой кишки, и последние недели за ней ухаживали близкие родственники. Кемпбелл навестил ее два раза, но после второго посещения ему стало невыносимо видеть умирающую жену. Жена звонила через день, а присутствие дочери смягчало ее отсутствие.
   — Не знаю, что там готовится, но пахнет великолепно, — улыбаясь, сказал издатель.
   Мелисса повернулась, с удивлением глядя на него.
   — Я не слышала, как ты вошел, папа, — сказала она. — Должно быть, под старость ты стал невидимкой. — Она улыбнулась.
   — Ах ты моя маленькая дерзкая девчонка, — усмехнулся Кемпбел. — Никогда не напоминай мне о старости.
   Ее тон несколько изменился.
   — Мама звонила недавно, — сообщила она.
   Кемпбелл сел за накрытый к обеду стол.
   — Что она сказала? — спросил он.
   — Совсем немного. Голос был расстроенный. Возможно, на следующей неделе приедет домой.
   — О Господи! — устало произнес Кемпбелл. — Может быть, ей лучше поскорее умереть. Во всяком случае, она перестанет мучиться.
   Они помолчали; Кемпбелл встал.
   — Я переоденусь к обеду, — сказал он.
   — У тебя только пять минут, — предупредила его Мелисса. — Я не хочу, чтобы еда остыла.
   — Уж очень вы, повара, честолюбивые, — улыбнулся он.
   Часы на стене кухни ожили, и кукушка прокуковала девять раз.
   Кемпбелл поставил тарелки на кухонный стол и взял полотенце, Мелисса наполнила раковину горячей водой.
   — Я сама помою, папа, — сказала она. — Ты иди отдыхать.
   Но он захотел вытереть посуду.
   — В следующем семестре мы еще увидим этого молодого человека, Энди, или как его? — спросил Кемпбелл, вытирая кастрюлю.
   — Не знаю. На лето он уехал во Францию убирать виноград. — Она захихикала.
   — Но ты же была влюблена в него!
   — Ты что, замуж меня хочешь выдать?
   — Разве я похож на свата? — проговорил он с притворным возмущением.
   — Да. — Она протянула ему тарелку. — Пожалуйста, давай поговорим о другом.
   Отец улыбнулся.
   — Какой у тебя был день? — спросила Мелисса.
   Они беседовали и шутили, убирая со стола кастрюли, сковородки, ножи, тарелки; затем Мелисса стала готовить кофе.
   — До завтра я должен кое-что прочитать, — сказал отец.
   — Я не знала, что ты приносишь домой работу.
   — Иногда это неизбежно.
   — Я подам тебе кофе, когда он будет готов, — пообещала она.
   Он поблагодарил ее, пошел в гостиную и достал из «дипломата» нужные бумаги. Устроившись в кресле перед телевизором, он начал просматривать то, что не успел дочитать в офисе. Здесь были работы известных писателей и незрелые сочинения молодых, стремящихся во что бы то ни стало опубликовать свои книги. Шотландца никогда не переставала удивлять загадочность издательского мира.
   Мелисса пришла в гостиную, взяла книгу и стала читать. Они сидели напротив друг друга и читали, не обращая внимания на включенный телевизор.
   Почти в половине двенадцатого Мелисса положила свою книгу и потянулась. Она протерла глаза и посмотрела на часы, стоящие на каминной полке.
   — Я, наверно, пойду спать, папа, — сонливо проговорила она.
   Кемпбелл взглянул на нее и улыбнулся:
   — Хорошо, утром увидимся.
   Услышав, как за ней закрылась дверь, он взглянул на экран телевизора и увидел фотографию Джеральда Брэддока. Он вскочил и прибавил громкость. Диктор рассказывал об ужасном происшествии в Брикстоне сегодня днем. Кемпбелл слушал с возраставшим интересом и вдруг вспомнил телефонный разговор с Блейком. Он покачал головой. Как связаны предположения Блейка с безумным поступком Брэддока? Он поспешно отогнал эту мысль и вернулся к работе. Кемпбелл зевнул и протер глаза, почувствовав усталость. Чтобы не заснуть, он решил выпить чашку кофе. Читать осталось немного, и он хотел закончить до того, как ляжет спать. Он пошел на кухню, наполнил водой чайник, вернулся в гостиную, устало опустился в кресло и решил досмотреть новости, пока закипит вода.
   Он вновь зевнул.
   Филипп Кемпбелл встал, тихо поднялся по лестнице и остановился на площадке. Из комнаты Мелиссы не доносилось никаких звуков, и он был уверен, что не разбудил ее. Шотландец медленно повернул ручку двери и проскользнул в ее комнату. Увидев ее крепко спящей, он улыбнулся; длинные черные волосы разметались по подушке. Она чуть пошевелилась, но не проснулась.
   Он постоял, обводя взглядом рисунки пером, карандашом и акварелью, украшающие стены комнаты, Возле кровати стоял пластмассовый стакан с кусочками угля, карандашами и ручками, к столику был прислонен открытый этюдник с начатым рисунком.
   Кемпбелл приблизился к кровати, устремив взгляд на спящую дочь, и наклонился, но она даже не пошевелилась.
   Он осторожно стал стягивать простыню, постепенно открывая ее тело. На ней была лишь тонкая ночная рубашка, сквозь прозрачную ткань которой проглядывали темные соски и лобок. Кемпбелл почувствовал, как оттопырились его брюки. Не сводя глаз с Мелиссы, он расстегнул ширинку и вытащил огромный член.
   Вдруг она повернулась на спину и приоткрыла глаза.
   Она не успела закричать, как, бросившись на нее, он начал срывать ночную рубашку, обнажая ее грудь. Он грубо схватил одной рукой ее грудь, а другой стал раздвигать ей ноги. Она вцепилась в его лицо, пытаясь оттолкнуть его и сдвигая колени, но он прижал ее к кровати и сильно ударил рукой по лицу. Она еще не совсем проснулась, удар оглушил ее, и тело обмякло. Воспользовавшись этим, Кемпбелл раздвинул ей ноги и вогнал в нее член.
   Мелисса закричала от боли и страха и укусила руку, которой он зажимал ей рот, но это его не остановило, он ударил ее еще раз, уже сильнее, оставив красный след под ее правым глазом.
   С криком ликования он начал двигать тазом, придавив ее горло так сильно, что она начала задыхаться. Она била его своими слабыми руками, но он прижал их и ускорил движения, входя в нее все глубже.
   Свободной рукой Кемпбелл достал из пластмассового стакана карандаш с острым концом.
   Увидев, что он приблизил к ней карандаш, Мелисса, почти потерявшая сознание, вновь попыталась вывернуться, но тяжесть отца давила ее.
   Он приблизил карандаш к ее уху.
   Она стала двигать головой взад-вперед, тогда он ударил ее и, ослабив хватку на шее, прижал голову к подушке.
   Кемпбелл вставил острый, как игла, карандаш в ухо дочери и с силой протолкнул деревянный стержень.
   Тело дочери исступленно дернулось под ним; глаза ее вылезли из орбит, когда карандаш вошел в ее мозг, но он толкал его все глубже. Когда половина карандаша исчезла в ухе, она затихла, но он все продолжал давить, словно хотел проткнуть ее череп насквозь и увидеть с другой стороны окровавленный конец карандаша.
   Шотландец удовлетворенно урчал, продолжая насиловать ее труп.
   Лицо его было искажено зловещей улыбкой.
   Вздрогнув, Филипп Кемпбелл проснулся. Все тело его покрылось потом. Он дышал, как загнанная лошадь, сердце бешено колотилось. Он посмотрел на пустое кресло напротив.
   — Мелисса, — прошептал он с ужасом.
   Он выбрался из кресла, подбежал к лестнице и, перескакивая через ступеньки, поднялся наверх, споткнувшись на площадке. Рывком открыл дверь комнаты дочери и заглянул внутрь.
   — Папа? — спросила она удивленно. — Что случилось?
   Он мучительно перевел дыхание.
   — Ничего, — ответил он.
   — С тобой все в порядке?
   Шотландец вытер лоб тыльной стороной ладони.
   — Должно быть, я заснул в кресле, — тихо сказал он, — и мне приснился кошмар. — Он, конечно, не рассказал ей о том, что ему приснилось. — С тобой все хорошо? — спросил он с беспокойством.
   Она кивнула.
   — Да, конечно.
   Кемпбелл облегченно вздохнул.
   — Извини, что разбудил тебя, — хрипло проговорил он и закрыл за собой дверь.
   Он медленно прошел через площадку и остановился у лестницы.
   В трусах он почувствовал что-то липкое и увидел на брюках мокрое пятно. Вначале он подумал, что обмочился. Но уже через секунду понял, что это сперма.

Глава 46

   Он не мог точно сказать, долго ли звонил телефон, но в конце концов резкий настойчивый звонок разбудил его, он протянул руку и поднял трубку.
   — Алло, — пробормотал Блейк, проводя рукой по волосам. Он взглянул на будильник. Без пяти час.
   — Дэвид, это я.
   Блейк покачал головой, заставляя себя очнуться.
   — Извините, кто это? — спросил он.
   Рядом с ним зашевелилась Келли и придвинулась к нему своим теплым нежным телом.
   — Филипп Кемпбелл, — произнес голос, и Блейк наконец узнал протяжное произношение шотландца.
   — Что тебе нужно, Фил? — спросил он спокойно.
   — Мне приснился сон... кошмар. Он был таким ярким!
   — Что тебе снилось?
   Кемпбелл рассказал ему.
   — Ну, теперь ты веришь тому, что я говорил тебе о подсознании? — ехидно засмеялся Блейк.
   — Слушай, через денек-два мы заключим с тобой контракт, ладно?
   — Отлично! — Блейк положил трубку.
   — Кто это звонил? — ласково спросила проснувшаяся Келли. Голос ее был заспанным.
   Блейк рассказал ей о согласии Кемпбелла издать книгу.
   — Я рада, что он собирается опубликовать книгу, — сказала она. — Интересно, почему он вдруг изменил свое решение?
   Блейк не ответил. Он ласково поцеловал ее в лоб и снова лег.
   Келли прижалась к нему, и он обнял ее.
   Через мгновение они погрузились в сон.

Глава 47

   Париж
   Полная луна, словно огромный маяк в облачном небе, бросала на землю свой холодный белый свет. Ветер, сначала легкий, но все усиливающийся, гнал по темному небу облака.
   Мишель Лазаль остановил машину, выключил двигатель, но продолжал неподвижно сидеть за рулем. Несмотря на холодную погоду, он был в поту и прежде, чем взять с заднего сиденья лопату, вытер ладони о брюки. Он открыл дверцу и вылез из машины.
   Ворота кладбища, как он и предполагал, были закрыты, но это его не остановило. Он перебросил лопату через кованные железом ворота, и она упала на землю, глухо звякнув. Он постоял, украдкой осмотрелся и, убедившись, что вокруг никого нет, подпрыгнул, зацепился за створку ворот, с трудом подтянулся и, перевалившись на другую сторону, прыгнул.
   Удар о землю был сильным, но он только потер икры, поднял лопату и по темному кладбищу направился к столь хорошо знакомому ему месту. Ветер шевелил деревья, и они махали ему своими ветвями, словно желая остановить его, но Лазаль решительно шел вперед и смотрел перед собой тусклым взглядом.
   Услышав странный звук, жандарм решил, что это игра воображения, но, свернув за угол высокой стены, окружающей кладбище, он заметил машину Лазаля, припаркованную у главных ворот. Он ускорил шаг, прищурил глаза и посмотрел на стоящую в темноте машину, стараясь увидеть, нет ли кого внутри. Он медленно обошел машину, постучался в окна, но ему никто не ответил.
   Когда луна появилась из-за туч, он через ворота заглянул на кладбище.
   Холодный белый свет освещал одинокую фигуру.
   На кладбище был человек.
   Жандарм увидел, что он раскапывает могилу. Подняв глаза, жандарм посмотрел на стену, покрытую сверху колючей проволокой, и понял, что попасть на кладбище можно только через ворота. Он прыгнул на них, уцепился и полез вверх.
   Лазаль был в трех футах от гроба жены, когда заметил приближающегося жандарма. Лазаль пробормотал что-то и застыл, не зная, что делать.
   Он бросился бежать, не выпуская из рук лопаты.
   — Стой!
   Услышав этот крик, он оглянулся и увидел, что жандарм гонится за ним.
   Лазаль не знал, куда бежать. Жандарм перекрыл единственный выход из кладбища. Он не сможет забраться на стену в дальнем конце кладбища, поскольку жандарм настигает его. Он так устал, раскапывая могилу, что теперь споткнулся; оглянувшись, он увидел, что преследователь в десяти ярдах от него. Жандарм снова закричал, и Лазаль замедлил шаг.
   Он повернулся и взмахнул лопатой, целясь в голову жандарма. Лопата, которая неминуемо раскроила бы жандарму череп, прошла в нескольких дюймах от его головы и вонзилась в дерево.
   Жандарм бросился на Лазаля и повалил его на землю. Они покатились по траве. Жандарм пытался скрутить Лазалю руки, но отчаяние придало тому силы; подняв ноги, он оттолкнул врага. Жандарм упал, ударившись о мраморный крест над одной из могил.
   Лазаль снова поднял лопату и занес ее над жандармом.
   Удар пришелся по спине и свалил того на землю.
   Выждав секунду Лазаль побежал к могиле жены.
   Жандарм сплюнул кровь, поднялся на ноги и посмотрел на убегающего человека. Он напряг мышцы спины, и боль в том месте, куда угодила лопата, заставила его сморщиться. Лицо его выразило решимость, и он вновь устремился за Лазалем.
   Он вмиг нагнал его.
   Лазаль снова взмахнул лопатой, ударил мраморного ангела на могиле: голова раскололась, остался лишь острый каменный наконечник между крыльями.
   От удара он сам потерял равновесие; этим воспользовался жандарм, который, словно заправский регбист, схватил его за ноги чуть выше колен и толкнул на землю.
   Лазаль закричал, упав на сломанного ангела.
   Луна ярко освещала камень. Его острый конец пронзил грудь Лазаля чуть ниже сердца, пробил ребра и порвал одно легкое. Он попытался вдохнуть воздух, и в ране зашипел холодный воздух. Пронзенный камнем, он не мог двинуться: кровь сделала камень скользким. Лазаль чувствовал ее вкус во рту, видел, что она льется из носа, и слабел с каждой секундой.
   Жандарм попытался помочь ему. В воздухе пахло кровью.
   Высвободившись наконец, Лазаль упал на спину. Из зияющей в груди раны хлестала кровь. Тело его несколько раз дернулось. Присев возле него на колени, жандарм ощутил запах экскрементов и отпрянул.
   Луна на мгновение осветила открытые глаза мертвого.
   Жандарм вздрогнул, когда ветер засвистел в ветвях деревьев. Ему показалось, что бесплотный и бесстрастный голос говорит речь о покойном. Последнюю речь.

Глава 48

   Оксфорд
   Яркое солнце проникало сквозь окна ее кабинета, отражалось от лежащей на столе белой бумаги. Она пыталась убедить себя, что именно солнце мешает ей сосредоточиться. Она уже пятый раз перечитывала одни и те же страницы, но по-прежнему не могла понять ни одного слова. Это жара. Конечно же, это жара отвлекает ее.
   Келли откинулась в кресле и опустила бумаги на стол.
   Она вздохнула, сознавая, что ее состояние не имеет никакого отношения к погоде.
   Приехав утром в институт, она не могла думать ни о чем, кроме Блейка. И сейчас, представив его себе, она улыбнулась. Она даже упрекала себя за то, что так привязалась к нему. Она чувствовала себя виноватой, как школьница, увлекшаяся учителем, но чем больше она думала об этом, тем отчетливей понимала, как похоже на любовь чувство, которое она испытывает к Блейку. Разве можно так быстро влюбиться? Келли решила, что можно. Она была уверена, что он чувствует к ней то же самое: это сказывалось в его ласках, в том, как он говорит с ней.
   Келли покачала головой и усмехнулась. Она не могла дождаться, когда наступит вечер и можно будет увидеть его.
   Она снова принялась за бумаги.
   Послышался легкий стук в дверь, и не успела она ответить, как вошел доктор Вернон.
   Глаза Келли расширились от удивления. С директором института был Ален Жубер.
   Когда директор прошел в комнату, Келли и Жубер посмотрели друг на друга.
   — Полагаю, ты уже знакома с Аленом Жубером, — сказал Вернон, указывая на гостя.
   — Конечно, — сказала Келли, быстро подав Жуберу руку.
   — Как поживаете, мисс Хант? — с безразличием спросил Жубер.
   — Хорошо. Не ожидала, что увижу вас так скоро. Лазаль тоже приехал с вами?
   Жубер открыл было рот, но тут к ней шагнул Вернон. Келли заметила, что лицо его несколько смягчилось.
   — Келли, Лазаль был вашим другом, не так ли? — тихо спросил он.
   — Почему вы говорите «был»? Почему в прошедшем времени? — спросила она.
   — Вчера он погиб — несчастный случай.
   — Несчастный случай? — беспомощно вырвалось у Келли, потрясенной известием.
   — Мы не знаем подробностей, — пояснил Вернон. — Мне сегодня утром сообщил об этом директор метафизического центра. Я подумал, что вы имеете право знать.
   Она кивнула и устало провела рукой по волосам.
   — Он все равно умер бы, — заметил Жубер.
   — Что вы этим хотите сказать? — резко спросила Келли, посмотрев на француза.
   — У него были не в порядке нервы. Он принимал очень много таблеток. Он шел к смерти и не сознавал этого.
   Келли уловила в голосе Жубера презрительную нотку, и это ее рассердило.
   — Что для вас его смерть? — резко сказала она. — Для вас, проработавшего с ним столько времени!
   Француза ее слова, казалось, вовсе не тронули.
   — Это печальный случай, — вмешался Вернон. — Но, к сожалению, мы уже ничего не сможем сделать. — Он снисходительно улыбнулся Келли, и тон его голоса несколько изменился. — Я из-за этого пришел к вам, Келли.
   Она посмотрела на него, выжидая.
   — Вам, наверно, интересно знать, почему Жубер приехал сюда.
   — Да, я подумала об этом.
   — Я хочу, чтобы он поработал с вами над проектом, касающимся сновидений.
   Келли бросила на француза настороженный взгляд.
   — Зачем? — спросила она. — Я сама могу справиться с этой работой. Я занимаюсь ею с тех пор, как Джон Фрезер... ушел. — Она нарочно подчеркнула последнее слово.
   — Жубер опытнее, чем вы. Я уверен, вы поймете. Я думаю, будет правильно, если он возглавит проект.
   — Я с самого начала занимаюсь этим проектом. Почему его должен возглавить Жубер?
   — Я уже объяснил. Он более опытен.
   — Тогда у меня нет выбора, доктор Вернон. Если вы назначите Жубера старшим, я уволюсь.
   Вернон заметил решительность Келли.
   — Очень хорошо, — сказал он спокойно. — Вы можете идти.
   Келли не смогла скрыть своего удивления.
   — Если вы так ставите вопрос, я не буду пытаться вас задерживать. — Он развернул ментоловую конфетку и сунул в рот.
   Не говоря ни слова, она поднялась, взяла свой кожаный «дипломат» и стала собирать бумаги на столе.