Страница:
Марсианские Старшие достигли наконец элегантного решения своей главной эстетической проблемы и отложили ее в сторонку на несколько полных троек, чтобы не мешать появлению новых проблем. К этому времени птенец-чужак кончил докладывать (без спешки и почти бесстрастно) о том, чему он научился у своего народа, был удостоен похвалы и брошен, поскольку не представлял интереса для их дальнейших замыслов.
Они приняли накопленные им сведения и, ввиду того, что следовало проверить принимаемый вердикт, начали решать вопрос об исследовании эстетических параметров, включающих артистическую необходимость уничтожения Земли. Но эта проблема требовала большого ожидания.
Дайбуцу в Камакуре <Камакура – город на о.Хонсю. Известен гигантской статуей Будды (13 в.)>снова был смыт гигантской волной, порожденной сейсмическим толчком в 280 км от Хонсю. Волна убила 13 000 человек и забросила маленького мальчика внутрь головы Будды, где он был обнаружен и спасен выжившими монахами. Мальчик прожил еще 67 земных лет после бедствия, лишившего его родителей, и не оставил после себя ни потомков, ни чего-либо заслуживающего внимания, за исключением рассказов о чудесном спасении. Синтия Дюшес ушла в монастырь, оповестив об этом весь мир. Спустя три дня она покинула его, но уже без фанфар. Бывший Генеральный Секретарь Дуглас перенес удар, парализовавший его левую руку, но не способность хранить доверенное ему достояние. Компания «Лунные Предприятия Лтд.» опубликовала сообщения о планах выпуска облигаций дочерней корпорации «Арес Чендлер». Исследовательский корабль с лайл-двигателем «Мэри Джейн Смит» совершил посадку на Плутон.
Епископ Окстон из храма на Нью-Гранд Авеню прочел проповедь на основе текста: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Матф., 24, 24). Он дал понять, что его обличение не направлено против мормонов, христианских ученых, католиков и фостеритов (особенно против последних), а равно странствующих проповедников, чьи добрые дела значат больше, нежели незначительные отличия в верованиях и обрядах, но на новоявленных еретиков, которые соблазняют истинно верующих отказаться от веры отцов. В субтропическом курортном городе в той же стране трое истцов под присягой сообщили сведения, содержащие обвинение в публичном разврате пастыря, трех его помощниц, плюс обвинение в содержании публичного дома. Окружной прокурор не нашел нужным возбуждать судебное преследование, поскольку в его картотеке хранилась уже дюжина подобных исков, однако свидетели никогда не являлись на разбирательства. Он указал на это обстоятельство, но представитель истцов заявил:
– На этот раз у вас будут свидетельства. Верховный епископ Шорт объявил, что этот антихрист не должен больше мутить воду.
Прокурор не очень интересовался антихристами… но близились выборы.
– Хорошо, но помните: без поддержки я мало что смогу сделать.
– Поддержка будет.
Черт возьми, отчего эти ребята не могут черкануть ему письмецо вместо того, чтобы заставлять его волноваться.
– Ко мне!
Тут же появилась Энн, но он продолжал смотреть на снег и опустевший бассейн.
– Энн, – произнес он наконец, – арендуй нам тропический атолл и объяви о продаже этого мавзолея.
– Да, босс.
– Но аренда должна быть оформлена раньше, чем ты вернешь это добро индейцам. Я терпеть не могу отелей. Когда я последний раз писал что-нибудь для журнала?
– Сорок три дня назад.
– Пусть это будет тебе уроком. Начинай: «Предсмертная песнь дикого жеребенка» <Здесь и далее перевод стихов А.Молокина>.
Бездны моих желаний нынче промерзли до дна,
Из-под осколков согласий кровоточит моя душа.
Тень былого экстаза хранит глухая стена
И ветры меж горизонтов клочками надежд шуршат.
Лохмотья изломанной плоти, слипшиеся кое-как,
В вывихнутых ключицах пульсирует крови ток.
Мертвеют мои глаза под колкой волной песка,
Не прорастая взглядом сквозь давящий их песок.
Зыбкий огонь лихорадки ясный лик окаймляет твой,
Мне нечем тебя услышать, но голос звенит в мозгу.
Что из того, что буду покрыт подступающей тьмой?
Я не смерть, я разлуку с тобой перенести не могу.
– Сойдет, – сказал он хрипло. – Подпиши «Луиза М.Элькот» и отошли в журнал «Единство».
– Босс, это так вы понимаете стихотворение для журнала?
– Что? Его оценят позднее. Положи его в архив, и пусть мой душеприказчик использует его при организации моих похорон. В творчестве есть своего рода ловушка: работа более всего ценится тогда, когда автору уже нельзя заплатить. Литературная работа… Черт! Она состоит в том, чтобы гладить кошку, пока она не замурлыкает.
– Бедный Джубал! И никто-то его не пожалеет, вот он и жалеет сам себя.
– Опять сарказм. Ничего удивительного, что у меня работа ни как не идет.
– Не сарказм, босс. Только надев башмак, узнаешь, где он жмет.
– Тогда прошу прощения. Олл райт, вот это пойдет в журнал. Заголовок: «Один на дороге».
Забыться можно и в петле
И прикорнуть на плахе
Но яд дает отпущенье грехов, убивая и страсти, и страхи.
Кончает выстрел на лету
И обморок после допроса,
Но склянка на столике у ночника решает любые вопросы,
Вулкан согреет и сожжет,
Душу газ успокоит,
Но в дежурной аптеке тебе продадут забвенье с любой упаковке.
Тебя схоронит монастырь,
Коли от правды тошно,
Но яд, что поднес дружелюбный врач – как посошок на дорожку.
ХОР: Шепот выдохом стерт; вопль обрублен у рта…
Смерть шипит, как змея, иль грохочет, как танк.
Но приятней всего, завершая свой круг
Выпить чашу веселья из дружеских рук.
– Джубал, – тревожно спросила Энн, – это у вас расстройство желудка?
– Как всегда.
– Это тоже для архива?
– Что? Это для «Нью-Йоркера».
– Они это не возьмут.
– Возьмут, да еще как. Оно же чудовищно. Они купят.
– Кроме того, в нем не все ладно с размером.
– Конечно! Всегда надо дать возможность редактору хоть что-тоизменить, иначе он расстроится. А после того, как он чуть его почеркает, он лучше почувствует его аромат и купит. Милая моя, я стал избегать честной работы раньше, чем ты родилась, так что не учи дедушку. Слушай, давай я понянчусь с Абигайль, пока ты отсылаешь его в «Нью-Йоркер»? Эй! Так ведь время кормить Абигайль! Не ты должна была приходить, а Доркас.
– Ничего, Абби потерпит. Доркас лежит. Утреннее недомогание.
– Чепуха. Энн, я могу увидеть беременность на две недели раньше, чем простой человек. И ты знаешь это.
– Джубал, оставьте ее в покое! Она боится, что не беременна… и хочет думать, что беременна, пока не станет очевидным обратное. Разве вы не всезнаете о женщинах?
– Хм… это надо обдумать… нет. Олл райт, я не буду ее тревожить. А почему ты не принесла с собой нашего ангелочка?
– Рада, что не принесла, потому что она могла понять, что вы тут говорили…
– Значит, по-твоему, я развращаю малолетних, так?
– Она слишком еще мала, чтобы разглядеть за вашими словами алтеевый <Алтей – лекарственное растение>сироп, босс. Но если бы я принесла ее, вы не стали бы работать. Вы бы только тетешкались с ней, и все.
– А ты можешь придумать лучший способ заполнять пустые часы?
– Джубал, я ценю, что вы до безумия любите мою дочь. Я и сама думаю, что они прелесть. Но вы же все время только, тем и заняты. что либо играете с Аби… либо хандрите.
– Когда мы поедем отдыхать…
– Не в этом дело, босс. Если вы не пишите рассказы, у вас начинается душевный запор. И тут мы с Доркас и Ларри начинаем грызть ногти… а когда вы орете: «Ко мне!», мы вздыхаем с облегчением. Но чаще всего это ложная тревога.
– Пока есть деньги, чтобы платить по счетам, стоит ли беспокоиться?
– Босс, но что тревожит вас?
Джубал задумался. Сказать ей? Никаких сомнений относительно отца Абигайль у него больше не было. Энн колебалась между Абигайль и Зепобией, а потом решила дать ребенку оба имени. Энн никогда не говорила о смысле этих имен… и, видимо, считала, что он не догадается.
– Вы никого не одурачите, Джубал, – решительно продолжила Энн. – Доркас, Ларри и я – все мы знаем, что Майк может постоять за себя. Но вы так нервозно…
– Я? «Нервозно»?
– Ларри установил в своей комнате стереобак, и кто-нибудь из нас постоянно смотрит все новости, каждую передачу. Не потому что мы беспокоимся, а только из-за вас. Но когда Майк появляется в новостях, – а это бывает нередко, – мы узнаем об этом раньше, чем эти дурацкие вырезки приходят к вам. Не стоит их читать.
– Откуда вы узнали про вырезки? Я таился, как мог.
– Босс, – устало ответила Энн, – кто-то должен вытряхивать корзину для бумаг. Вы думаете, что Ларри неграмотен?
– Ясно. Этот дурацкий зиндан <Зиндан – в Азии – яма для преступников, закрытая сверху крышкой с люком. Джубал, конечно, говорит о мусоропроводе>для мусора перестал работать, как только ушел Дюк. Ничего вообще больше не работает!
– Позвони Майку – и Дюк мигом будет здесь.
– Ты знаешь, что я этого не сделаю. – Его вдруг потрясло, что сказанное ею – почти наверняка правда. И вслед за этим пришло подозрение. – Энн! Скажи, ты здесь только потому что тебе велел Майк?
– Я здесь потому, что хочу этого, – спокойно ответила она.
– Хм… Не уверен, что это ответ.
– Джубал, иногда я жалею, что не могу отшлепать вас. Можно мне договорить?
– Имеешь полное право. – Остался ли бы хоть один из них здесь? Вышла бы Мириам за Стинки и уехали бы они в Бейрут, если бы этого не одобрил Майк? Имя Фатима Мишель могло быть подтверждением принятия новой веры плюс желание ее мужа сделать приятное ближайшему другу… или же кодом, таким же, как двойное имя Аби. Если так, то не было ли Стинки известно о его рогах? И не носил ли он их со смиренной гордостью, как Иосиф? Знал ли Стинки о своей гурии все до мельчайших подробностей? Водное братство не позволяло держать такие важные вещи в тайне. Если только такие вещи действительно важны, в чем Джубал, будучи врачом и агностиком, здорово сомневался. Но для нихвозможно…
– Вы не слушаете.
– Прошу прощения. Задумался. – Так что хватит, противный старикан, выискивать тайный смысл в именах, которые матери дают своим детям! А то потом ты займешься нумерологией… а затем астрологией… затем спиритизмом… пока маразм не зайдет настолько далеко, что останется одно – присмотр сиделок за телом, слишком слабоумным, чтобы рассоединиться с достоинством. Иди-ка к аптечке, запертому ящичку номер девять, код «Лета», да прими две таблетки, хотя и одной будет более чем достаточно…
– Нет нужды в этих вырезках, поскольку мы смотрим все новости, касающиеся Майка. И Бен дал водное обещание сообщать нам сразу же любые тайные сведения. Но Джубал, Майку невозможнопричинить зло. Если бы вы погостили в Гнезде, как мы, вы бы в этом убедились.
– Меня никто не приглашал.
– Нас тоже. Разве надо приглашать в собственный дом? И вообще, это все отговорки. Бен приглашал вас, и Дюк, и Доун.
– Но Майк меня не приглашал.
– Босс, Гнездо принадлежит мне и вам в той же степени, что и Майку. Майк там первый среди равных… точно так же, как вы – здесь. Может Аби считать этот дом своим?
– Может, – ответил Джубал, – она имеет официальное право на пожизненную аренду.
Джубал изменил свое завещание, зная, что завещание Майка делает необязательным обеспечение средствами всех водных братьев Человека с Марса. Но не будучи уверенным в «водном», статусе этого птенца (несмотря на то, что она постоянно была мокрой), он сделал некоторые распоряжения относительно ее доли и доли наследников еще нескольких определенных людей.
– Я не собирался говорить тебе, но и от того, что ты узнала, не будет никакого вреда.
– Джубал… иногда вы заставляете меня плакать. И я совсем было забыла то, что хотела сказать. Но я скажу, потому что должна. Майк не будет торопить вас, вы это знаете. Я грокаю, что он ждет полноты… и я грокаю, что вы тоже.
– Мм… я грокаю, ты говоришь верно.
– Хорошо. Я думаю, что сегодня вы особенно мрачны потому, что Майка снова арестовали. Но это случалось много…
– Арестовали? Я еще не слышал об этом! – Он помолчал. – Черт возьми, девушка…
– Джубал, Джубал! Бен не звонит – значит, ничего страшного. Вы знаете, сколько раз Манка арестовывали: и в армии, и когда он был артистом, и полдюжины раз только за проповеди. Он никогда никому не причиняет зла. Он позволяет им делать все, что они хотят. Его не могут признать виновным, и он выходит оттуда, когда захочет.
– Что на этот раз?
– Обычная чепуха: публичный разврат, нарушение законов, выманивание денег, содержание публичного дома, пособничество в растлении малолетних, нарушение закона о прогулах школьников…
– Что?
– Их лицензия на организацию приходской школы была отменена, но дети не вернулись в общую школу. Не имеет значения, Джубал. Все это не имеет никакого значения. Единственное, в чем их можно, в принципе, обвинить, не может быть доказано. Джубал, если бы вы видели Гнездо, вы бы знали, что даже ФСБ <ФСБ – Федеральная Служба Безопасности>не может подкинуть туда ни одного крохотного клопика. После большого шума этот иск будет отклонен, и прихожан будет больше, чем когда-либо.
– Хм… Энн, а не устроил ли Майк это представление сам? Она озадаченно поглядела на него.
– Ну-у… я никогда не рассматривала такую возможность, Джубал. Вы же знаете, что Майк не может лгать.
– А где здесь ложь? Положим, он просто пустил слух? Но такой, что наверняка не может быть доказан на суде?
– Вы думаете, что Майкл способен на такое?
– Не знаю. Я знаю, что самый отвратительный способ лгать – это сказать точно отмеренное количество правды и замолчать. И это не первый случай, когда расследование начинается только затем, чтобы попасть в газетные заголовки. Олл райт, я забуду об этом, если только не окажется, что он сам не в силах справиться с тем, что затеял. Ты все еще ждешь моих распоряжений?
– Если вы обещаете не щекотать Аби под подбородочком и не лопотать «агу-агусеньки» и прочие слова, за которые нельзя получить деньги, я принесу ее. Иначе я позову Доркас.
– Неси Аби. Я собираюсь сделать честную попытку написать слова, за которые можно получить деньги. И сюжет свежайший: мальчик встречает девочку.
– Да, сюжет хорош. Просто удивительно, как это никто не додумался до него раньше?
Она вышла.
Джубал сдержал слово. Менее одной минуты активности, которая не принесла ни цента, но зато способствовала появлению на личике Абигайль счастливейшей улыбки, и затем Энн уселась и покормила дочку.
– Заглавие, – начал Джубал, – «Девочки – совсем как мальчики, даже более того». Начало. «Генри М.Хавершам-четвертый получил прекрасное воспитание. Он считал, что существует два вида девочек: те, что находятся перед глазами в данный момент, и все прочие. Лучше он относился к последним, особенно если они таковыми и оставались». Абзац. «Он не был представлен юной леди, упавшей ему на колени, и не принял во внимание всеобщую беду, равную по…» Черт бы тебя взял, чего тебе здесь надо?
– Босс… – начал Ларри.
– Закрой дверь и…
– Босс! Сожгли церковь Майка!
Все поспешно бросились к стереобаку: Джубал, сразу же значительно отставший от Ларри, Энн с одиннадцатью поспешно завернутыми фунтами и в хвосте – Доркас, которую поднял топот ног.
«…в прошлую полночь. Вы видите то, что было центральным входом храма. Так это выглядело сразу же после взрыва. Общительный Собеседник – специально для утреннего выпуска Программы Новый Мир. Не отключайтесь, потому что здесь крайне тревожно. А теперь буквально минутку для нашего спонсора…» Экран замерцал, и появилось изображение домохозяйки с кукольным личиком.
– Проклятье! Ларри, отсоедини эту штуковину и перекати в кабинет. Энн… нет, Доркас. Позвони Бену.
Энн запротестовала:
– Вы же знаете, что в Храме нет телефона. Куда она позвонит?
– Тогда пошли кого-нибудь разузнать… Нет, в Храме сейчас никого нет… ага, позвони тамошнему шефу полиции. Нет, окружному прокурору. Последний раз говорили, что Майк в тюрьме?
– Да.
– Надеюсь, что он еще там. И все остальные.
– Я тоже. Доркас, унеси Аби. Я все сделаю.
Когда они вернулись в кабинет, на панели телефона мерцала лампочка «Секретный разговор». Джубал, выругавшись, нажал клавишу, собираясь послать звонившего куда подальше, кто бы это ни был.
Это оказался Бен Кэкстон.
– Привет, Джубал.
– Бен! Черт бы тебя подрал, что там у вас творится?
– А, значит, вы уже видели передачу… Я потому и звоню. У нас все в порядке.
– А пожар? Кто-нибудь пострадал?
– Да нет, полный порядок. Майк просил сказать…
– Полный порядок?? Я только что видел репортаж. Это похоже на полное…
– А-а, это… – Бен пожал плечами. – Джубал, пожалуйста выслушайте. Мне нужно еще кое-куда позвонить. Вы же не единственный человек, которого надо успокоить. Но Майк велел позвонить вам первому.
– Хм… Хорошо, сэр.
– Никто не пострадал, ни у кого нет даже ожогов. Ну, там что-то около пары миллионов ущерба. Подожгли со знанием дела. Но Майк все равно собирался вскоре оттуда перебираться. Конечно, дом был построен по всем противопожарным правилам, да ведь что угодно загорится, если имеется достаточно пороха и динамита.
– Так значит, все-таки поджог?
– Джубал, пожалуйста, послушайте. Они арестовали восьмерых из нас – всех, кого смогли схватить в Девятом Круге. Предъявили ордера. Майк вытащил нас через пару часов, а сам остался. Он в каталажке.
– Я еду к нему!
– Успокойтесь. Майк сказал, что если захотите – приезжайте, но особой нужды в этом нет. Я согласен с ним. Поджог случился прошлой ночью, когда Храм был пуст: все было отменено из-за арестов. Он был пуст за исключением Гнезда. Все наши, кроме Майка, были во Внутреннем Храме, проводили Деление Воды в его честь. Вот тогда-то и рвануло, а потом пошло полыхать. Поэтому мы перешли в аварийное Гнездо.
– Судя по тому, что я видел, вам крупно повезло, что удалось выбраться.
– Мы были отрезаны, Джубал. Мы все мертвы…
– Что?!
– Мы все значимся погибшими и пропавшими без вести. Видите ли, никто не покидал здания после того, как началось это светопреставление… ни через один известный выход.
– Ага… тайный ход?
– Джубал, Майк умеет делать кое-какие вещи… не хочу обсуждать это по телефону.
– Ты сказал, он был в тюрьме?
– Именно. Он и сейчас там.
– Но…
– Я сказал достаточно. Если соберетесь к Майку – не ходите в Храм. Ему капут. Я не буду говорить, где мы сейчас находимся… И я звоню не оттуда. Если вы приедете… а я не вижу в этом смысла, вы ничего не сможете сделать… ничего не предпринимайте, мы вас сами найдем.
– Но…
– Это все. До свидания. Энн, Доркас, Ларри… и вы тоже, Джубал и малютка. Пейте всегда досыта. Вы есть Бог. – Экран погас. Джубал выругался.
– Так и знал! Всегда так бывает, когда связываешься с религией. Доркас, закажи такси. Энн… нет, корми дочь. Ларри, собери мне сумку. Энн, я забираю все наличные, пусть Ларри завтра сходит в банк.
– Босс, – запротестовал Ларри, – мы все поедем.
– Конечно, – поддержала его Энн.
– Молчи, Энн. Доркас, закрой рот. Сейчас женщины не имеют права голоса. Этот город – передовая, там всякое может случиться. Ларри, ты остаешься здесь и защищаешь женщин и малютку. В банк не ходи, потому что никто из вас не сунется на улицу, пока я не вернусь. Кто-то затеял крутую игру, а между этим домом и церковью достаточно очевидная связь, так что этот кто-то может попробовать наведаться и сюда. Ларри, на ночь включай прожектора, пусти ток по изгороди, стреляй без колебаний. И при необходимости лезьте в подвал… Перенесите туда кроватку Аби прямо сейчас. Принимайтесь за дело… а я пойду переоденусь.
Через полчаса, когда Джубал, одетый для дороги, сидел в кабинете, к нему вошел Ларри.
– Босс, такси приземляется.
– Иди, встреть, – отозвался он и повернулся к «Упавшей Кариатиде». В глазах его появились слезы. – Ты ведь стараешься, верно, девочка? Но этот камень всегда был слишком тяжел… слишком тяжел, для любого.
Он ласково тронул скульптуру, повернулся и вышел.
Глава 35
Они приняли накопленные им сведения и, ввиду того, что следовало проверить принимаемый вердикт, начали решать вопрос об исследовании эстетических параметров, включающих артистическую необходимость уничтожения Земли. Но эта проблема требовала большого ожидания.
Дайбуцу в Камакуре <Камакура – город на о.Хонсю. Известен гигантской статуей Будды (13 в.)>снова был смыт гигантской волной, порожденной сейсмическим толчком в 280 км от Хонсю. Волна убила 13 000 человек и забросила маленького мальчика внутрь головы Будды, где он был обнаружен и спасен выжившими монахами. Мальчик прожил еще 67 земных лет после бедствия, лишившего его родителей, и не оставил после себя ни потомков, ни чего-либо заслуживающего внимания, за исключением рассказов о чудесном спасении. Синтия Дюшес ушла в монастырь, оповестив об этом весь мир. Спустя три дня она покинула его, но уже без фанфар. Бывший Генеральный Секретарь Дуглас перенес удар, парализовавший его левую руку, но не способность хранить доверенное ему достояние. Компания «Лунные Предприятия Лтд.» опубликовала сообщения о планах выпуска облигаций дочерней корпорации «Арес Чендлер». Исследовательский корабль с лайл-двигателем «Мэри Джейн Смит» совершил посадку на Плутон.
Епископ Окстон из храма на Нью-Гранд Авеню прочел проповедь на основе текста: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Матф., 24, 24). Он дал понять, что его обличение не направлено против мормонов, христианских ученых, католиков и фостеритов (особенно против последних), а равно странствующих проповедников, чьи добрые дела значат больше, нежели незначительные отличия в верованиях и обрядах, но на новоявленных еретиков, которые соблазняют истинно верующих отказаться от веры отцов. В субтропическом курортном городе в той же стране трое истцов под присягой сообщили сведения, содержащие обвинение в публичном разврате пастыря, трех его помощниц, плюс обвинение в содержании публичного дома. Окружной прокурор не нашел нужным возбуждать судебное преследование, поскольку в его картотеке хранилась уже дюжина подобных исков, однако свидетели никогда не являлись на разбирательства. Он указал на это обстоятельство, но представитель истцов заявил:
– На этот раз у вас будут свидетельства. Верховный епископ Шорт объявил, что этот антихрист не должен больше мутить воду.
Прокурор не очень интересовался антихристами… но близились выборы.
– Хорошо, но помните: без поддержки я мало что смогу сделать.
– Поддержка будет.
* * *
Доктор Джубал Харшоу ничего не знал об этом случае, но был осведомлен о многих других и поэтому беспокоился. Он поддался самому коварному пороку: чтению новостей. В своем грехопадении он зашел так далеко, что стал абонентом клип-службы <Служба, делающая вырезки из газет на заказанную клиентом тему>по темам «Человек с Марса», «В.М.Смит», «Церковь Всех Планет» и «Бен Кэкстон». Но все равно на душе скребли кошки. Дважды он отбрасывал мысль приказать Ларри подключить чертову грохоталку.Черт возьми, отчего эти ребята не могут черкануть ему письмецо вместо того, чтобы заставлять его волноваться.
– Ко мне!
Тут же появилась Энн, но он продолжал смотреть на снег и опустевший бассейн.
– Энн, – произнес он наконец, – арендуй нам тропический атолл и объяви о продаже этого мавзолея.
– Да, босс.
– Но аренда должна быть оформлена раньше, чем ты вернешь это добро индейцам. Я терпеть не могу отелей. Когда я последний раз писал что-нибудь для журнала?
– Сорок три дня назад.
– Пусть это будет тебе уроком. Начинай: «Предсмертная песнь дикого жеребенка» <Здесь и далее перевод стихов А.Молокина>.
Бездны моих желаний нынче промерзли до дна,
Из-под осколков согласий кровоточит моя душа.
Тень былого экстаза хранит глухая стена
И ветры меж горизонтов клочками надежд шуршат.
Лохмотья изломанной плоти, слипшиеся кое-как,
В вывихнутых ключицах пульсирует крови ток.
Мертвеют мои глаза под колкой волной песка,
Не прорастая взглядом сквозь давящий их песок.
Зыбкий огонь лихорадки ясный лик окаймляет твой,
Мне нечем тебя услышать, но голос звенит в мозгу.
Что из того, что буду покрыт подступающей тьмой?
Я не смерть, я разлуку с тобой перенести не могу.
– Сойдет, – сказал он хрипло. – Подпиши «Луиза М.Элькот» и отошли в журнал «Единство».
– Босс, это так вы понимаете стихотворение для журнала?
– Что? Его оценят позднее. Положи его в архив, и пусть мой душеприказчик использует его при организации моих похорон. В творчестве есть своего рода ловушка: работа более всего ценится тогда, когда автору уже нельзя заплатить. Литературная работа… Черт! Она состоит в том, чтобы гладить кошку, пока она не замурлыкает.
– Бедный Джубал! И никто-то его не пожалеет, вот он и жалеет сам себя.
– Опять сарказм. Ничего удивительного, что у меня работа ни как не идет.
– Не сарказм, босс. Только надев башмак, узнаешь, где он жмет.
– Тогда прошу прощения. Олл райт, вот это пойдет в журнал. Заголовок: «Один на дороге».
Забыться можно и в петле
И прикорнуть на плахе
Но яд дает отпущенье грехов, убивая и страсти, и страхи.
Кончает выстрел на лету
И обморок после допроса,
Но склянка на столике у ночника решает любые вопросы,
Вулкан согреет и сожжет,
Душу газ успокоит,
Но в дежурной аптеке тебе продадут забвенье с любой упаковке.
Тебя схоронит монастырь,
Коли от правды тошно,
Но яд, что поднес дружелюбный врач – как посошок на дорожку.
ХОР: Шепот выдохом стерт; вопль обрублен у рта…
Смерть шипит, как змея, иль грохочет, как танк.
Но приятней всего, завершая свой круг
Выпить чашу веселья из дружеских рук.
– Джубал, – тревожно спросила Энн, – это у вас расстройство желудка?
– Как всегда.
– Это тоже для архива?
– Что? Это для «Нью-Йоркера».
– Они это не возьмут.
– Возьмут, да еще как. Оно же чудовищно. Они купят.
– Кроме того, в нем не все ладно с размером.
– Конечно! Всегда надо дать возможность редактору хоть что-тоизменить, иначе он расстроится. А после того, как он чуть его почеркает, он лучше почувствует его аромат и купит. Милая моя, я стал избегать честной работы раньше, чем ты родилась, так что не учи дедушку. Слушай, давай я понянчусь с Абигайль, пока ты отсылаешь его в «Нью-Йоркер»? Эй! Так ведь время кормить Абигайль! Не ты должна была приходить, а Доркас.
– Ничего, Абби потерпит. Доркас лежит. Утреннее недомогание.
– Чепуха. Энн, я могу увидеть беременность на две недели раньше, чем простой человек. И ты знаешь это.
– Джубал, оставьте ее в покое! Она боится, что не беременна… и хочет думать, что беременна, пока не станет очевидным обратное. Разве вы не всезнаете о женщинах?
– Хм… это надо обдумать… нет. Олл райт, я не буду ее тревожить. А почему ты не принесла с собой нашего ангелочка?
– Рада, что не принесла, потому что она могла понять, что вы тут говорили…
– Значит, по-твоему, я развращаю малолетних, так?
– Она слишком еще мала, чтобы разглядеть за вашими словами алтеевый <Алтей – лекарственное растение>сироп, босс. Но если бы я принесла ее, вы не стали бы работать. Вы бы только тетешкались с ней, и все.
– А ты можешь придумать лучший способ заполнять пустые часы?
– Джубал, я ценю, что вы до безумия любите мою дочь. Я и сама думаю, что они прелесть. Но вы же все время только, тем и заняты. что либо играете с Аби… либо хандрите.
– Когда мы поедем отдыхать…
– Не в этом дело, босс. Если вы не пишите рассказы, у вас начинается душевный запор. И тут мы с Доркас и Ларри начинаем грызть ногти… а когда вы орете: «Ко мне!», мы вздыхаем с облегчением. Но чаще всего это ложная тревога.
– Пока есть деньги, чтобы платить по счетам, стоит ли беспокоиться?
– Босс, но что тревожит вас?
Джубал задумался. Сказать ей? Никаких сомнений относительно отца Абигайль у него больше не было. Энн колебалась между Абигайль и Зепобией, а потом решила дать ребенку оба имени. Энн никогда не говорила о смысле этих имен… и, видимо, считала, что он не догадается.
– Вы никого не одурачите, Джубал, – решительно продолжила Энн. – Доркас, Ларри и я – все мы знаем, что Майк может постоять за себя. Но вы так нервозно…
– Я? «Нервозно»?
– Ларри установил в своей комнате стереобак, и кто-нибудь из нас постоянно смотрит все новости, каждую передачу. Не потому что мы беспокоимся, а только из-за вас. Но когда Майк появляется в новостях, – а это бывает нередко, – мы узнаем об этом раньше, чем эти дурацкие вырезки приходят к вам. Не стоит их читать.
– Откуда вы узнали про вырезки? Я таился, как мог.
– Босс, – устало ответила Энн, – кто-то должен вытряхивать корзину для бумаг. Вы думаете, что Ларри неграмотен?
– Ясно. Этот дурацкий зиндан <Зиндан – в Азии – яма для преступников, закрытая сверху крышкой с люком. Джубал, конечно, говорит о мусоропроводе>для мусора перестал работать, как только ушел Дюк. Ничего вообще больше не работает!
– Позвони Майку – и Дюк мигом будет здесь.
– Ты знаешь, что я этого не сделаю. – Его вдруг потрясло, что сказанное ею – почти наверняка правда. И вслед за этим пришло подозрение. – Энн! Скажи, ты здесь только потому что тебе велел Майк?
– Я здесь потому, что хочу этого, – спокойно ответила она.
– Хм… Не уверен, что это ответ.
– Джубал, иногда я жалею, что не могу отшлепать вас. Можно мне договорить?
– Имеешь полное право. – Остался ли бы хоть один из них здесь? Вышла бы Мириам за Стинки и уехали бы они в Бейрут, если бы этого не одобрил Майк? Имя Фатима Мишель могло быть подтверждением принятия новой веры плюс желание ее мужа сделать приятное ближайшему другу… или же кодом, таким же, как двойное имя Аби. Если так, то не было ли Стинки известно о его рогах? И не носил ли он их со смиренной гордостью, как Иосиф? Знал ли Стинки о своей гурии все до мельчайших подробностей? Водное братство не позволяло держать такие важные вещи в тайне. Если только такие вещи действительно важны, в чем Джубал, будучи врачом и агностиком, здорово сомневался. Но для нихвозможно…
– Вы не слушаете.
– Прошу прощения. Задумался. – Так что хватит, противный старикан, выискивать тайный смысл в именах, которые матери дают своим детям! А то потом ты займешься нумерологией… а затем астрологией… затем спиритизмом… пока маразм не зайдет настолько далеко, что останется одно – присмотр сиделок за телом, слишком слабоумным, чтобы рассоединиться с достоинством. Иди-ка к аптечке, запертому ящичку номер девять, код «Лета», да прими две таблетки, хотя и одной будет более чем достаточно…
– Нет нужды в этих вырезках, поскольку мы смотрим все новости, касающиеся Майка. И Бен дал водное обещание сообщать нам сразу же любые тайные сведения. Но Джубал, Майку невозможнопричинить зло. Если бы вы погостили в Гнезде, как мы, вы бы в этом убедились.
– Меня никто не приглашал.
– Нас тоже. Разве надо приглашать в собственный дом? И вообще, это все отговорки. Бен приглашал вас, и Дюк, и Доун.
– Но Майк меня не приглашал.
– Босс, Гнездо принадлежит мне и вам в той же степени, что и Майку. Майк там первый среди равных… точно так же, как вы – здесь. Может Аби считать этот дом своим?
– Может, – ответил Джубал, – она имеет официальное право на пожизненную аренду.
Джубал изменил свое завещание, зная, что завещание Майка делает необязательным обеспечение средствами всех водных братьев Человека с Марса. Но не будучи уверенным в «водном», статусе этого птенца (несмотря на то, что она постоянно была мокрой), он сделал некоторые распоряжения относительно ее доли и доли наследников еще нескольких определенных людей.
– Я не собирался говорить тебе, но и от того, что ты узнала, не будет никакого вреда.
– Джубал… иногда вы заставляете меня плакать. И я совсем было забыла то, что хотела сказать. Но я скажу, потому что должна. Майк не будет торопить вас, вы это знаете. Я грокаю, что он ждет полноты… и я грокаю, что вы тоже.
– Мм… я грокаю, ты говоришь верно.
– Хорошо. Я думаю, что сегодня вы особенно мрачны потому, что Майка снова арестовали. Но это случалось много…
– Арестовали? Я еще не слышал об этом! – Он помолчал. – Черт возьми, девушка…
– Джубал, Джубал! Бен не звонит – значит, ничего страшного. Вы знаете, сколько раз Манка арестовывали: и в армии, и когда он был артистом, и полдюжины раз только за проповеди. Он никогда никому не причиняет зла. Он позволяет им делать все, что они хотят. Его не могут признать виновным, и он выходит оттуда, когда захочет.
– Что на этот раз?
– Обычная чепуха: публичный разврат, нарушение законов, выманивание денег, содержание публичного дома, пособничество в растлении малолетних, нарушение закона о прогулах школьников…
– Что?
– Их лицензия на организацию приходской школы была отменена, но дети не вернулись в общую школу. Не имеет значения, Джубал. Все это не имеет никакого значения. Единственное, в чем их можно, в принципе, обвинить, не может быть доказано. Джубал, если бы вы видели Гнездо, вы бы знали, что даже ФСБ <ФСБ – Федеральная Служба Безопасности>не может подкинуть туда ни одного крохотного клопика. После большого шума этот иск будет отклонен, и прихожан будет больше, чем когда-либо.
– Хм… Энн, а не устроил ли Майк это представление сам? Она озадаченно поглядела на него.
– Ну-у… я никогда не рассматривала такую возможность, Джубал. Вы же знаете, что Майк не может лгать.
– А где здесь ложь? Положим, он просто пустил слух? Но такой, что наверняка не может быть доказан на суде?
– Вы думаете, что Майкл способен на такое?
– Не знаю. Я знаю, что самый отвратительный способ лгать – это сказать точно отмеренное количество правды и замолчать. И это не первый случай, когда расследование начинается только затем, чтобы попасть в газетные заголовки. Олл райт, я забуду об этом, если только не окажется, что он сам не в силах справиться с тем, что затеял. Ты все еще ждешь моих распоряжений?
– Если вы обещаете не щекотать Аби под подбородочком и не лопотать «агу-агусеньки» и прочие слова, за которые нельзя получить деньги, я принесу ее. Иначе я позову Доркас.
– Неси Аби. Я собираюсь сделать честную попытку написать слова, за которые можно получить деньги. И сюжет свежайший: мальчик встречает девочку.
– Да, сюжет хорош. Просто удивительно, как это никто не додумался до него раньше?
Она вышла.
Джубал сдержал слово. Менее одной минуты активности, которая не принесла ни цента, но зато способствовала появлению на личике Абигайль счастливейшей улыбки, и затем Энн уселась и покормила дочку.
– Заглавие, – начал Джубал, – «Девочки – совсем как мальчики, даже более того». Начало. «Генри М.Хавершам-четвертый получил прекрасное воспитание. Он считал, что существует два вида девочек: те, что находятся перед глазами в данный момент, и все прочие. Лучше он относился к последним, особенно если они таковыми и оставались». Абзац. «Он не был представлен юной леди, упавшей ему на колени, и не принял во внимание всеобщую беду, равную по…» Черт бы тебя взял, чего тебе здесь надо?
– Босс… – начал Ларри.
– Закрой дверь и…
– Босс! Сожгли церковь Майка!
Все поспешно бросились к стереобаку: Джубал, сразу же значительно отставший от Ларри, Энн с одиннадцатью поспешно завернутыми фунтами и в хвосте – Доркас, которую поднял топот ног.
«…в прошлую полночь. Вы видите то, что было центральным входом храма. Так это выглядело сразу же после взрыва. Общительный Собеседник – специально для утреннего выпуска Программы Новый Мир. Не отключайтесь, потому что здесь крайне тревожно. А теперь буквально минутку для нашего спонсора…» Экран замерцал, и появилось изображение домохозяйки с кукольным личиком.
– Проклятье! Ларри, отсоедини эту штуковину и перекати в кабинет. Энн… нет, Доркас. Позвони Бену.
Энн запротестовала:
– Вы же знаете, что в Храме нет телефона. Куда она позвонит?
– Тогда пошли кого-нибудь разузнать… Нет, в Храме сейчас никого нет… ага, позвони тамошнему шефу полиции. Нет, окружному прокурору. Последний раз говорили, что Майк в тюрьме?
– Да.
– Надеюсь, что он еще там. И все остальные.
– Я тоже. Доркас, унеси Аби. Я все сделаю.
Когда они вернулись в кабинет, на панели телефона мерцала лампочка «Секретный разговор». Джубал, выругавшись, нажал клавишу, собираясь послать звонившего куда подальше, кто бы это ни был.
Это оказался Бен Кэкстон.
– Привет, Джубал.
– Бен! Черт бы тебя подрал, что там у вас творится?
– А, значит, вы уже видели передачу… Я потому и звоню. У нас все в порядке.
– А пожар? Кто-нибудь пострадал?
– Да нет, полный порядок. Майк просил сказать…
– Полный порядок?? Я только что видел репортаж. Это похоже на полное…
– А-а, это… – Бен пожал плечами. – Джубал, пожалуйста выслушайте. Мне нужно еще кое-куда позвонить. Вы же не единственный человек, которого надо успокоить. Но Майк велел позвонить вам первому.
– Хм… Хорошо, сэр.
– Никто не пострадал, ни у кого нет даже ожогов. Ну, там что-то около пары миллионов ущерба. Подожгли со знанием дела. Но Майк все равно собирался вскоре оттуда перебираться. Конечно, дом был построен по всем противопожарным правилам, да ведь что угодно загорится, если имеется достаточно пороха и динамита.
– Так значит, все-таки поджог?
– Джубал, пожалуйста, послушайте. Они арестовали восьмерых из нас – всех, кого смогли схватить в Девятом Круге. Предъявили ордера. Майк вытащил нас через пару часов, а сам остался. Он в каталажке.
– Я еду к нему!
– Успокойтесь. Майк сказал, что если захотите – приезжайте, но особой нужды в этом нет. Я согласен с ним. Поджог случился прошлой ночью, когда Храм был пуст: все было отменено из-за арестов. Он был пуст за исключением Гнезда. Все наши, кроме Майка, были во Внутреннем Храме, проводили Деление Воды в его честь. Вот тогда-то и рвануло, а потом пошло полыхать. Поэтому мы перешли в аварийное Гнездо.
– Судя по тому, что я видел, вам крупно повезло, что удалось выбраться.
– Мы были отрезаны, Джубал. Мы все мертвы…
– Что?!
– Мы все значимся погибшими и пропавшими без вести. Видите ли, никто не покидал здания после того, как началось это светопреставление… ни через один известный выход.
– Ага… тайный ход?
– Джубал, Майк умеет делать кое-какие вещи… не хочу обсуждать это по телефону.
– Ты сказал, он был в тюрьме?
– Именно. Он и сейчас там.
– Но…
– Я сказал достаточно. Если соберетесь к Майку – не ходите в Храм. Ему капут. Я не буду говорить, где мы сейчас находимся… И я звоню не оттуда. Если вы приедете… а я не вижу в этом смысла, вы ничего не сможете сделать… ничего не предпринимайте, мы вас сами найдем.
– Но…
– Это все. До свидания. Энн, Доркас, Ларри… и вы тоже, Джубал и малютка. Пейте всегда досыта. Вы есть Бог. – Экран погас. Джубал выругался.
– Так и знал! Всегда так бывает, когда связываешься с религией. Доркас, закажи такси. Энн… нет, корми дочь. Ларри, собери мне сумку. Энн, я забираю все наличные, пусть Ларри завтра сходит в банк.
– Босс, – запротестовал Ларри, – мы все поедем.
– Конечно, – поддержала его Энн.
– Молчи, Энн. Доркас, закрой рот. Сейчас женщины не имеют права голоса. Этот город – передовая, там всякое может случиться. Ларри, ты остаешься здесь и защищаешь женщин и малютку. В банк не ходи, потому что никто из вас не сунется на улицу, пока я не вернусь. Кто-то затеял крутую игру, а между этим домом и церковью достаточно очевидная связь, так что этот кто-то может попробовать наведаться и сюда. Ларри, на ночь включай прожектора, пусти ток по изгороди, стреляй без колебаний. И при необходимости лезьте в подвал… Перенесите туда кроватку Аби прямо сейчас. Принимайтесь за дело… а я пойду переоденусь.
Через полчаса, когда Джубал, одетый для дороги, сидел в кабинете, к нему вошел Ларри.
– Босс, такси приземляется.
– Иди, встреть, – отозвался он и повернулся к «Упавшей Кариатиде». В глазах его появились слезы. – Ты ведь стараешься, верно, девочка? Но этот камень всегда был слишком тяжел… слишком тяжел, для любого.
Он ласково тронул скульптуру, повернулся и вышел.
Глава 35
Такси подтвердило то, что Джубал всегда думал о машинах. Оно сломалось по дороге и было отправлено в ремонт. Джубал оказался в Нью-Йорке во извинченном состоянии и как никогда ранее далекий от цели полета. Оказалось, что рейсовый челнок может доставить его на место быстрее такси. Спустя несколько часов, которые Джубал провел глядя стерео в окружении совершенно незнакомых людей, он прибыл на место.
Он просмотрел вставку, в которой Верховный епископ Шорт объявлял священную войну против антихриста, то есть Майка, видел множество снимков полностью разрушенного здания (совершенно непонятно, как кто-то мог выбраться оттуда живым). Август Гривз вел передачу с явной тревогой, однако подчеркнул, что если в воровском притоне вспыхивает драка, значит, ее спровоцировал один из дерущихся, и пространно изложил свое мнение, что так называемый Человек с Марса допустил роковую ошибку.
Наконец Джубал прибыл на место. Он вышел из челнока… и сразу же взмок в зимней одежде. Он отметил, что пальмы по-прежнему представляют жалкую пародию на метелочки из перьев, которыми хозяйки смахивают пыль, кинул рассеянный взгляд на море, виднеющееся за деревьями, подумал, что это всего лишь неспокойная водная масса, загрязненная грейпфрутовыми корками и человеческими экскрементами, и задумался, что же делать дальше.
Рядом появился человек в форменной фуражке.
– Такси, сэр?
– Да. – Надо было поехать в отель, собрать корреспондентов и дать интервью, которое подскажет Бену, где его искать.
– Сюда, сэр. – Водитель повел его к побитому такси. Когда он ставил рядом с усевшимся Джубалом его сумку, то сказал, наклонившись: – Я предлагаю вам воду жизни.
– А? Да не мучит вас жажда.
– Вы есть Бог. – Водитель закрыл дверцу и сел за руль.
Они приземлились на служебной стоянке большого прибрежного отеля. Стоянка для постояльцев располагалась с противоположной стороны. Водитель запер машину, взял у Джубала сумку и повел в отель.
– Не ходите через главный вход, – сказал он, – потому что в фойе полным-полно змей. Если захотите на улицу, позовите кого-нибудь. Например, меня. Меня зовут Тим.
– Меня зовут Джубал Харшоу.
– Я знаю, брат Джубал. Сюда. Осторожно, порог. Они вошли в гостиничный номер, огромный и чрезвычайно роскошный, прошли в спальню.
– Это ваш, – сказал Тим, поставил сумку и вышел. На столе Джубал обнаружил воду, стаканы, кубики льда и бренди – его любимый сорт. Он плеснул в стакан бренди, бросил пару кубиков льда, отпил и вздохнул, снимая теплый пуловер.
Вошла женщина, неся поднос с бутербродами. Взглянув на ее одежду, Джубал решил, что такова форма здешних горничных, хотя она ничуть не напоминала шорты, платья на бретелях, саронги и тому подобные вещи, призванные скорее демонстрировать, нежели скрывать, что было характерно для этого курорта. Однако она улыбнулась ему и сказала:
– Пейте досыта, и да не мучает вас жажда, брат. – Она поставила поднос, прошла в ванную, пустила воду и огляделась вокруг. – Что-нибудь еще, Джубал?
– Мне? Нет-нет, все прекрасно. Бен Кэкстон здесь?
– Да. Он сказал, что вы захотите сперва вымыться и переодеться. Если что-нибудь надо, скажите. Кому угодно. Или позовите меня. Меня зовут Патти.
– О! Житие архангела Фостера?
Она улыбнулась и неожиданно показалась моложе тридцати с небольшим, которые он дал ей вначале.
– Да.
– Мне бы очень хотелось посмотреть. Я очень интересуюсь религиозным искусством.
– Сейчас? Нет, я грокаю, вам нужна ванна. Вам помочь?
Джубал припомнил то, что много раз делала его японская подружка после подобного предложения. Ему же просто хотелось смыть с себя грязь и облачиться в одежду полегче.
– Нет, спасибо, Патти. Но я хотел бы взглянуть на ваши рисунки, когда будет можно.
– В любое время. Нет нужды в спешке. – Она вышла, не торопясь, но очень быстро.
Джубал решил не рассиживаться зря. Она наскоро просмотрел содержимое уложенной Ларри сумки и недовольно хмыкнул, не найдя широких летних брюк. Он остановился на сандалиях, шортах и светлой рубашке – они сделали его похожим на забрызганного краской страуса и выставили напоказ тощие волосатые ноги. Но Джубала подобные вещи не волновали уже много лет. Вот если бы пришлось идти на улицу… или в суд, тогда дело другое. Интересно, местные бары получают товар из Пенсильвании?
Он просмотрел вставку, в которой Верховный епископ Шорт объявлял священную войну против антихриста, то есть Майка, видел множество снимков полностью разрушенного здания (совершенно непонятно, как кто-то мог выбраться оттуда живым). Август Гривз вел передачу с явной тревогой, однако подчеркнул, что если в воровском притоне вспыхивает драка, значит, ее спровоцировал один из дерущихся, и пространно изложил свое мнение, что так называемый Человек с Марса допустил роковую ошибку.
Наконец Джубал прибыл на место. Он вышел из челнока… и сразу же взмок в зимней одежде. Он отметил, что пальмы по-прежнему представляют жалкую пародию на метелочки из перьев, которыми хозяйки смахивают пыль, кинул рассеянный взгляд на море, виднеющееся за деревьями, подумал, что это всего лишь неспокойная водная масса, загрязненная грейпфрутовыми корками и человеческими экскрементами, и задумался, что же делать дальше.
Рядом появился человек в форменной фуражке.
– Такси, сэр?
– Да. – Надо было поехать в отель, собрать корреспондентов и дать интервью, которое подскажет Бену, где его искать.
– Сюда, сэр. – Водитель повел его к побитому такси. Когда он ставил рядом с усевшимся Джубалом его сумку, то сказал, наклонившись: – Я предлагаю вам воду жизни.
– А? Да не мучит вас жажда.
– Вы есть Бог. – Водитель закрыл дверцу и сел за руль.
Они приземлились на служебной стоянке большого прибрежного отеля. Стоянка для постояльцев располагалась с противоположной стороны. Водитель запер машину, взял у Джубала сумку и повел в отель.
– Не ходите через главный вход, – сказал он, – потому что в фойе полным-полно змей. Если захотите на улицу, позовите кого-нибудь. Например, меня. Меня зовут Тим.
– Меня зовут Джубал Харшоу.
– Я знаю, брат Джубал. Сюда. Осторожно, порог. Они вошли в гостиничный номер, огромный и чрезвычайно роскошный, прошли в спальню.
– Это ваш, – сказал Тим, поставил сумку и вышел. На столе Джубал обнаружил воду, стаканы, кубики льда и бренди – его любимый сорт. Он плеснул в стакан бренди, бросил пару кубиков льда, отпил и вздохнул, снимая теплый пуловер.
Вошла женщина, неся поднос с бутербродами. Взглянув на ее одежду, Джубал решил, что такова форма здешних горничных, хотя она ничуть не напоминала шорты, платья на бретелях, саронги и тому подобные вещи, призванные скорее демонстрировать, нежели скрывать, что было характерно для этого курорта. Однако она улыбнулась ему и сказала:
– Пейте досыта, и да не мучает вас жажда, брат. – Она поставила поднос, прошла в ванную, пустила воду и огляделась вокруг. – Что-нибудь еще, Джубал?
– Мне? Нет-нет, все прекрасно. Бен Кэкстон здесь?
– Да. Он сказал, что вы захотите сперва вымыться и переодеться. Если что-нибудь надо, скажите. Кому угодно. Или позовите меня. Меня зовут Патти.
– О! Житие архангела Фостера?
Она улыбнулась и неожиданно показалась моложе тридцати с небольшим, которые он дал ей вначале.
– Да.
– Мне бы очень хотелось посмотреть. Я очень интересуюсь религиозным искусством.
– Сейчас? Нет, я грокаю, вам нужна ванна. Вам помочь?
Джубал припомнил то, что много раз делала его японская подружка после подобного предложения. Ему же просто хотелось смыть с себя грязь и облачиться в одежду полегче.
– Нет, спасибо, Патти. Но я хотел бы взглянуть на ваши рисунки, когда будет можно.
– В любое время. Нет нужды в спешке. – Она вышла, не торопясь, но очень быстро.
Джубал решил не рассиживаться зря. Она наскоро просмотрел содержимое уложенной Ларри сумки и недовольно хмыкнул, не найдя широких летних брюк. Он остановился на сандалиях, шортах и светлой рубашке – они сделали его похожим на забрызганного краской страуса и выставили напоказ тощие волосатые ноги. Но Джубала подобные вещи не волновали уже много лет. Вот если бы пришлось идти на улицу… или в суд, тогда дело другое. Интересно, местные бары получают товар из Пенсильвании?