Страница:
балет и не только бравший почту в той же пивной, что и Кальвар, но и
обладавший тем же самым, причем явно французским, почерком. И наконец некто,
чье имя красовалось и на самых старых счетах эпохи наполеоновских войн, и на
карточке, присланной два года назад; некто, неизменно вырисовывавший свою
подпись "Гриппен" четкими зазубренными письменами, не виданными со времен
Джеймса I.
Соорудив весьма абстрактный ужин из хлеба и холодного говяжьего языка,
он углубился в изучение своих записей; когда света поубавилось, чисто
механически зажег газовый рожок. Эшер сильно сомневался в том, что вампиров
убивает кто-то из поклонников Лотты. Однако если Лотта и Кальвар охотились
вместе, то друзья ее жертв могли начать и с него. Лидия должна знать, как
можно выйти на почтенного Эвелайна и невесту Уэстморленда, но опять-таки
здесь нужна осторожность. Вампиры наверняка следят за каждым его шагом,
во-первых, опасаясь убийцы, а во-вторых, того, о чем Исидро не счел нужным
ему сообщить.
Опыт работы в министерстве иностранных дел подсказывал добавить к
имеющимся спискам еще один, совсем короткий: Антея Рэн, Хлоя-Селестина
Уотермид-Уинтердон дю Бо, Валентин Кальвар (он же Кретьен Санглот),
Гриппен... Подняв голову, Эшер обнаружил с удивлением, что за окнами уже
совсем темно.
Ему не пришлось долго бродить по мостовым Гувер-стрит, дожидаясь
появления Исидро. На этот раз Эшер, еще не повернув головы, знал уже, что
вампир идет рядом. Эшер надеялся заметить его на подходе, но что-то опять
отвлекло его -- он так и смог вспомнить, что именно.
-- Неужели вам так трудно хоть однажды появиться по-людски? --
раздраженно спросил он.
Секунду Исидро размышлял, затем тихо ответил:
-- Неужели вам так трудно хоть однажды не проверить все возможные
выходы из дома, прежде чем войти в него? Нас ждет кэб.
Дома на Хаф-Мун-стрит (георгианские строения из красного кирпича) за
долгие годы успели обветшать, потемнеть, покрыться потеками сажи, но все же
это были солидные жилища людей среднего достатка. Кое-где в окнах уже горел
свет. Блики газовых рожков высвечивали крохотные садики -- как правило,
всего несколько кустиков перед высоким крыльцом, ухоженных и едва ли не
вычесанных. Дом номер десять, правда, был несколько запущен: садовник явно
пренебрегал обязанностями, да и крылечко не мылось, наверное, уже чуть ли не
месяц -- для Лондона это катастрофа.
-- Я смотрю, у вампиров тоже проблемы с прислугой, -- тихо заметил
Эшер, когда они поднялись по ступенькам к входной двери. -- Либо вы
нанимаете кого-то, либо вам приходится скрести порог самим. Все лестницы
моются ежедневно, кроме этой. Да и окна уже грязноваты.
-- Есть способы этого избежать. -- Исидро повернул ключ; лицо его,
обращенное к Эшеру в профиль, осталось безразличным.
-- Я не сомневаюсь, что есть. Но даже самому глупому слуге рано или
поздно покажется странным, что никто не заказывает ужина и не требует ночной
посуды.
Вампир приостановился, взявшись рукой в перчатке за тусклую дверную
ручку. Загадочно взглянул на Эшера, кажется, даже с уважением. Затем черный
плащ прошелестел по косяку -- и Исидро исчез в доме. Эшер последовал за ним.
-- Эдвард Хаммерсмит был младшим сыном набоба, разбогатевшего на
торговле с Индией около ста лет назад, -- сообщил из гулкой темноты мягкий
негромкий голос. -- Это один из трех домов, принадлежавших семейству.
Хаммерсмит получил его от отца еще до того, как стал вампиром. В семье он
считался чудаком, среди вампиров -- тоже. Он выходил из дому редко и только
для охоты.
Послышалось чирканье спички, запах серы перебил на миг "ароматы"
сырости и тления, наполнявшие этот -- судя по эху -- обширный пустой холл.
Крохотная вспышка подтвердила это ощущение, отразившись в тусклой позолоте
потемневших полусгнивших панелей и тронув розетку на высоком сводчатом
потолке. Неподвижное лицо Исидро, казалось, было изваяно из нежнейшего
гипса. Он зажег фитиль одной из керосиновых ламп, стоящих на старинном
буфете; дрожащий свет лизнул пыльные квадратные зеркала и окутанные паутиной
канделябры.
-- Он охотился вместе с Лоттой?
-- Иногда. -- Косые тени сопровождали их вверх по лестнице, проплывая
по резным, покоробившимся от сырости панелям. -- Они были оба... -- Вновь
пауза, вновь некая мысленная поправка. -- Эдвард всегда любил что-нибудь
новенькое. Обычно он охотился один.
-- Он был "хорошим вампиром"?
-- Не очень. -- Дойдя до конца первого пролета, Исидро повернул вправо
и толкнул двустворчатую дверь, ведущую в обширную гостиную. Поднял лампу
повыше, и желтоватый свет разлился среди книг, которых здесь были тысячи --
основная масса их теснились на самодельных стеллажах, вздымающихся до
плавного перехода стены в потолок, а остальное было составлено на полу
кипами чуть ли не до пояса высотой. Проходы между грудами томов напоминали
звериные тропки. Башни книг пьяно кренились на двух буфетах, и еще большее
нагромождение виднелось сквозь полуоткрытую дверь: там книги оккупировали
даже сиденья кресел. Разрозненные листы бумаги валялись как попало на этих
грудах подобно осенним листьям. Эшер подобрал страничку -- ломкую и
коричневатую, как ридикюль Лотты. Это оказались ноты какой-то неизвестной
арии Сальери.
Словно маленький островок, в центре комнаты виднелось грязное серое
пятно ковра, на котором стояли стул, столик с керосиновой лампой, фортепьяно
красного дерева и облезлый клавесин. Ноты валялись кипами и под тем, и под
другим инструментом.
Сзади тихий голос Исидро продолжал:
-- Прискорбная черта, если вампир становится похож на одинокую мышь,
стаскивающую все в свою нору.
-- Если страсть к жизни есть основа вашего существования, -- заметил
Эшер, -- то это вполне объяснимо, хотя жить в такой обстановке, мне кажется,
весьма затруднительно. И что, такая черта свойственна всем вампирам?
Он оглянулся и обнаружил, что Исидро смотрит на него вроде бы с
интересом. Наконец вампир отвернулся.
-- Нет. -- Он двинулся к двери, и Эшер пошел вслед за ним. -- Но те,
кому она не свойственна, меня утомляют.
Эшера так и подмывало спросить: а каково хобби самого Исидро, чем
заполняет он бесконечные часы бодрствования между охотами. Но спросил
только:
-- Кальвар охотился вместе с Лоттой?
-- Да. Они стали хорошими друзьями.
-- Любовниками?
Исидро помедлил, остановившись наверху второго пролета; свет
керосиновой лампы падал снизу на его худое лицо, мерцал в паутинчатых
волосах.
-- В том смысле, как это понимают вампиры, -- да, -- осторожно ответил
он. -- Но к сексу это никакого отношения не имеет. Вампиры бесполы; органы
размножения у нас сохранились, но не функционируют. И ни Лотта, ни Кальвар
не помышляли о счастье партнера, как это принято у смертных.
-- Что же тогда между ними было?
-- Совместный экстаз во время убийства. -- Он открыл неприметную
дверцу, затем обернулся. -- Понимаете, экстаз, волна чего-то такого... Это
трудно объяснить. И дело не только во вкусе крови, который, кстати,
некоторые из нас находят весьма Неприятным, хотя я в их число не вхожу.
Видите ли, наши ощущения сильно отличаются от человеческих. Мы ощущаем ткань
чужих мыслей и особенно остро чувствуем тот момент, когда человеческий разум
испускает предсмертный вопль. Агония питает нашу психику точно так же, как
кровь питает наше тело.
Свет лампы придал золотистый оттенок его нежным волосам, смягчил черты
лица, и Эшер вдруг осознал, как тихо и пусто в этом огромном темном доме.
Исидро продолжал без видимого интереса:
-- Будучи вампиром, я все время ощущаю ауру, аромат человеческой
психики, а не только запах крови. Некоторые находят его невыносимо
возбуждающим -- поэтому они и играют со своими жертвами, оттягивая
удовольствие, дразня себя вопросом: сейчас или потом? Это все равно что
балансировать на волосок от оргазма...
Спустя некоторое время Эшер проговорил тихо:
-- Понимаю.
-- Вы не понимаете, -- сказал Исидро, и тихий голос его отозвался эхом
в гулком доме. -- Вы просто не сможете понять. Но вы бы, наверное, поняли,
если бы встретились не со мной, а с другими вампирами.
Многочисленные ниши в стенах комнаты, где Эдвард Хаммерсмит держал свой
гроб, были уставлены свечами. Исидро взял одну из них и затеплил от
керосиновой лампы. Затем обошел помещение, зажигая остальные. Комната
наполнилась дрожащим сиянием. Эшер увидел коробки со свечами, беспорядочно
сваленные в углу, и лужи воска на турецком ковре, вздымающиеся причудливыми
сталагмитами высотой в четыре, а то и в пять дюймов. В центре ковра был ясно
виден след от гроба -- чистый темный прямоугольник. Сам гроб отсутствовал.
Нигде никаких следов пепла -- только лысая тропинка, протоптанная
Хаммерсмитом от гроба к двери, да грязные следы, ведущие к паре высоких
окон. Тяжелые ставни были сорваны с петель.
Обойдя следы, Эшер подошел к окнам, при свете лампы осмотрел сначала
деревянные рамы, затем -- сами ставни.
-- Вес приблизительно мой или чуть тяжелее, -- заметил он. -- Здоров
как бык -- взгляните, как он глубоко вонзал ломик! -- Отступив, достал из
кармана рулетку и замерил длину следов и ширину шага.
-- Гроб был снабжен внутренними щеколдами, -- сказал Исидро. -- И
весьма надежными -- их делал Денни, -- так что крышку просто сняли ломом,
вырвав шурупы из дерева.
-- Где теперь останки? -- Эшер поднял лампу и запрокинул голову, изучая
штукатурку высокого потолка.
-- Мы похоронили их. В усыпальнице Святого Альберта на Пикадилли, если
быть точным. -- Кто это -- мы?
-- Я и мои друзья, -- вежливо отозвался Исидро. Потом он прикрыл глаза,
и свечи в комнате начали гаснуть.
Эшер знал об удивительных способностях вампиров, кроме того, был знаком
и с западными медиумами, и с индийскими факирами, проделывавшими нечто
подобное. Тем не менее он поспешно подобрал лампу и проследовал за Исидро,
не дожидаясь, пока свечи погаснут полностью и оставят его в темноте,
наполненной запахами дыма и воска.
-- Расскажите мне о Дэнни Кинге, -- попросил он, когда они снова
спустились в гостиную. -- Ясно, что он был другом Недди, если доверил ему
оборудовать свой гроб. А с Лоттой или с Кальваром этот Дэнни тоже дружил?
-- Он со всеми дружил, -- сказал Исидро. -- Дэнни обладал удивительно
ровным и общительным для вампира характером. Человек он был необразованный,
служил кучером... во времена Регентства отца Георга IV.
Эшер нашел свечи и принялся зажигать их от лампы, как это только что
проделал Исидро в комнате наверху. При свете нагромождения книг выглядели
еще более устрашающе: холмы книг вперемежку со связками журналов и
валяющиеся как попало предметы роскоши --в основном табакерки, большинство
из которых были покрыты пылью и содержали коричневый порошок с щекочущим
ноздри запахом.
-- Где он держал свои личные вещи? -- Эшер подошел к стоящей в углу
конторке, заваленной измусоленными трудами Булвер-Литтона. Должно быть,
печальны были одинокие вечера вампира. -- У него их было немного.
-- Не мог же он носить их с собой в саквояже. -- Эшер выдвинул ящик. Он
был пуст.
Эшер опустил лампу пониже, исследуя дно ящика. Пыль покрывала только
первые несколько дюймов, свидетельствуя, что ящик был полувыдвинут в течение
нескольких лет, но в глубине пыли не было. Эшер нагнулся, чтобы открыть
следующий ящик.
Он также был пуст. Как и все прочие ящики конторки.
-- Когда вы и ваши друзья обнаружили тело Хаммерсмита, все было именно
так?
Исидро скользнул к конторке, заглянул в пустой ящик, затем осмотрел без
любопытства окружающий их беспорядок. Наклонился и извлек из нижнего ящика
клочок бумаги, оказавшийся счетом агентства по найму слуг, оплаченным в 1837
году.
-- Я не знаю.
Эшер постоял секунду, потом снова взял лампу и пробрался меж бумажными
холмами к камину. Судя по всему, в камине тоже когда-то были сложены книги
-- теперь они валялись, выброшенные небрежно и как попало. Эшер опустился на
колени и провел пальцами по некоторым обложкам. Слой пыли был тонок, а
иногда и вовсе отсутствовал. В камине был пепел -- свежий.
Эшер оглянулся на вампира, стоявшего у него за плечом.
-- Сожгли, -- тихо сказал он, вглядываясь в узкое надменное лицо. -- Не
забрали с собой, не отобрали нужных бумаг, чтобы выйти на других вампиров.
Сожгли.
Он поднялся на ноги, вновь ощущая раздражение и злость на Исидро и его
невидимых дружков. На секунду ему показалось, что вампир в замешательстве,
но лишь на секунду.
-- В жилище Кинга было то же самое?
--Нет.
-- Откуда вы знаете?
-- Потому что Кинг не хранил у себя подобных вещей.
"Тогда у кого он их хранил?" -- чуть было не спросил Эшер, но
сдержался. Потемневшие глаза разглядывали его, словно читая все
предположения, возникавшие сейчас в мозгу Эшера.
-- Это вновь возвращает нас к Кальвару, -- смягчив голос, проговорил
он. -- Он был первой жертвой и, видимо, первым выслеженным вампиром. Мне
нужно осмотреть его жилище.
-- Нет. -- И, видя, что Эшер собирается возразить, Исидро добавил: -- Я
забочусь о вашей безопасности, Джеймс, так же, как о своей. Кроме того, мы
не знаем, где он обитал; тело не было найдено.
-- Однако его выследили, нашли место, где он спит, -- и убили.
Глаза Исидро вспыхнули гневом, но голос остался ровным:
-- Вампира невозможно выследить.
-- Тогда почему вы все время вздрагиваете и оглядываетесь? -- С
отвращением Эшер взял лампу и двинулся в лабиринте книг к двери, а затем --
вниз по лестнице, к выходу из дома, в холодную лондонскую ночь.
Отпустив кэб возле Британского музея, Эшер постоял перед чугунной
решеткой, слушая грохот колес, удаляющихся по темной Грейт-Рассел-стрит. Он
знал этот район Блумсбери, как кролик знает свою нору: переулки, каретные
дворы, тихие площади и пивные с их неприметными дверьми, выводящими на
задворки; знал он и владельцев, не слишком интересующихся, кому и зачем
понадобились их услуги. Так что район этот был выбран Эшером не случайно.
Улицы были относительно пустынны, лишь случайный кэб прогрохотал в
направлении Юстона, скорее всего, нанятый у черного хода одного из театров,
что на Шафтсбери-авеню. Извилистым путем Эшер прошел квартал насквозь:
миновав старые конюшни позади Бэдфорд-Плейс, проскользнул темным переулком
вдоль ряда ям, сливавшихся в подобие крепостного рва между тротуаром и
стенами из розового кирпича. Пересек Брутон-Плейс и очутился в заднем дворе,
откуда просматривалось и окно Лидии, и его собственное. Там, в сырой и
гулкой темноте, насыщенной мерзкими запахами из сотен мусорных баков, он
остановился, всматриваясь в глубину переулка.
Вампир следил за его окном.
Эшер не сразу различил темную угловатую фигуру на фоне мрачной стены.
Будь это Исидро с его зловещей способностью часами пребывать в
неподвижности, Эшер бы просто не заметил соглядатая. Но вампир пошевелился,
и то, что казалось бледным пятном на кирпичной стене, оказалось белым
угловатым лицом и большими руками, неловко вцепившимися в воротник черного
потрепанного пальто. В памяти всплыли слова Исидро: "Я все время ощущаю
ауру, аромат человеческой психики, а не только запах крови... Вы бы поняли,
если бы встретились не со мной, а с другими вампирами..."
"К черту! -- злобно подумал Эшер, взбешенный тем, что они преследуют
его, следят за ним. -- Я никого не найду с таким информатором, как Исидро!
Они меня не убьют, пока я на них работаю... Хотя..." -- мысленно добавил он,
направляясь в глубь переулка.
Услышав шаги, вампир обернулся. На секунду глаза его отразили тусклый
свет фонаря и вспыхнули по-кошачьи. Эшер заметил мерцание клыков.
-- Иди сюда, -- сказал он, чувствуя, что вампир сейчас кинется. На
прусских крестьян такой надменный повелительный тон обычно оказывал
магическое действие. Вампир замер в растерянности и наконец понял, что к
нему обращается тот, за кем он следил.
Двигался он неуклюже, без смертельной грации Исидро -- и Эшер
облегченно выдохнул.
-- Это ты?.. -- Вампир остановился в нескольких футах от него, уставив
из-под узких, но массивных надбровных дуг мерцающие глаза. -- Меня зовут
Забияка Джо Дэвис.
Произношение выдавало в нем уроженца Нью-Ламбет-Кат. Он нервно облизал
губы, обнажив при этом клыки. После уравновешенного, изящного Исидро
выглядело это весьма неэстетично. Потом добавил свирепо-испуганно:
-- Попробуй только пикни! Высосу досуха -- как кошка ухо не вылизывает!
Секунду Эшер изучал его с нарочитым презрением. Это был мужчина лет
двадцати, длиннорукий, грубого сложения, выглядевший неуклюже в черном,
плохо сидящем пальто. Куда больше подошла бы ему куртка мельника или докера.
Черные волосы свисали из-под пятишиллинговой шляпы, под ногтями чернела
невычищенная засохшая кровь.
-- Ты мог бы сделать это и раньше, -- отрезал Эшер. -- Несколько дней
назад. Почему ты следишь за мной?
Дэвис приблизился еще на шаг. Запах старой крови от его одежды был
отвратителен. Когда он говорил, изо рта, казалось, тянуло моргом.
-- Этот... Исидро... Он ушел?
Эшер остро чувствовал, насколько хрупок под ногой ледок.
-- Понятия не имею, -- холодно ответил он. -- Сначала он шел за мной,
потом исчез. Я, во всяком случае, его не слышал. Да и никто бы не услышал.
Забияка Джо нервно огляделся, и Эшер ясно видел страх в его голубых
налитых кровью глазах. Вампир подступил вплотную, когтистые пальцы вцепились
в рукав, голос упал до хриплого шепота: -- Ты ему говорил обо мне? Он узнал
про меня? Эшеру стоило большого труда скрыть удивление.
-- Ты хочешь сказать, что раньше он о тебе не знал?
Пальцы, сомкнувшиеся на его руке, напомнили Эшеру еще одно фольклорное
предание: что у вампира хватит силы на десять человек. У Исидро, во всяком
случае, хватило бы.
-- Если ты про меня скажешь, если ты скажешь хоть что-нибудь обо мне, я
тебя убью, -- прошелестел Дэвис. -- Они убьют меня -- Гриппен и этот
.папистский ублюдок Исидро, если что-нибудь про меня узнают, если узнают,
что Кальвар сделал меня. Они уже убили Недди Хаммерсмита и Лотти. Боже, ведь
эти-то были из выводка самого Гриппена! Последний подонок -- и тот не станет
убивать своих! А теперь за мной следят, меня высматривают...
-- Кто? -- резко спросил Эшер. -- Как ты об этом догадался?
-- Проклятье, ты что же, думаешь, я бы стал спрашивать у живого
человека, если бы мог узнать сам? -- Забияка Джо повернулся, согнув руки в
локтях; лицо его исказилось ненавистью и страхом, и Эшер с трудом удержался,
чтобы не отшатнуться и не показать, насколько он сам испуган. -- Мой черед,
я тебе говорю! Я слышу, как они сговариваются! Они говорят: пусть остальные
умрут! Я стою в тени на улице и слышу каждое их слово! Они говорят: кто-то
убивает колом в сердце, как в старых книжках, и вытаскивает потом на солнце!
Защити меня, ты же тех, других, защищаешь!..
Его пальцы вновь сгребли рукав Эшера. Размышлять времени не было.
-- Я буду тебя защищать, -- сказал он, -- если ты поможешь мне и
ответишь на мои вопросы. Кто ты? Почему другие хотят убить тебя?
Его властный негромкий голос немного успокоил Дэвиса, но ответ вампира
все же был резок:
-- Говорю тебе, я из выводка Кальвара. А Гриппен -- хозяин Лондона.
Никто не осмеливается заводить своих птенцов без его соизволения. Гриппен
хочет, чтобы в Лондоне был только он сам и его выводок, его рабы...
-- Да, но Кальвар -- не из выводка Гриппена.
Дэвис затряс головой -- раздраженный, усталый, сбитый с толку.
-- Нет. Он говорил, что сам из Парижа, хотя по-английски болтает, как
нормальный человек. Он сделал меня, сказал, что я буду жить вечно, буду
иметь что захочу и никогда не умру! Он не говорил, что все может так
обернуться! -- Отчаяние зазвучало в его голосе. -- Я уже месяц брожу от
столба к столбу, боюсь спать дважды в одном и том же месте! Прячусь от
Гриппена, прячусь от Исидро... Кальвар сказал, что позаботится обо мне,
научит всему! Все не так! Каждый звук меня оглушает, а запах живой крови...
Он запнулся, облизнул губы и лихорадочно уставился на горло Эшера,
словно пьяница, забывший о зароках. Медленно он прошептал:
-- Прошлой ночью я убил девчонку -- около Лаймхауса -- и с тех пор еще
не выходил на охоту! У меня как будто мозг высасывают от голода! Я не желаю
знать, как убивают другие, как это у них положено...
Эшер почувствовал, как рука, ухватившая его за рукав, начинает
сгибаться, подтягивая его к искривленному клыкастому рту. С деланным
спокойствием он спросил:
-- Так ты говоришь, за тобой следят?
Дэвис вздрогнул, словно внезапно очнувшись от сна, и снова лихорадочно
облизал губы.
-- Я не знаю, -- прошептал он. -- Иногда мне кажется, кто-то смотрит
мне в спину. Оборачиваюсь -- никого! А иногда... Я не знаю. -- Он потряс
головой, верхняя губа вытянулась, скрывая клыки. -- Я не хочу умирать! Я уже
умирал однажды. Я прошел через это с Кальваром! Я бы не позволил ему сделать
это со мной, просто я не хотел умирать! Исусе Христе, я же не знал, что все
так обернется!
В дальнем конце переулка послышался легкий шум. Дэвис обернулся, пальцы
его с нечеловеческой силой сдавили локоть Эшера. Эшер, облившись потом от
боли, все же нашел в себе силы посмотреть в ту сторону, куда был нацелен
белый профиль вампира. В узком проеме между домами показались мужчина и
мальчик лет двенадцати; мужчина шел с опущенной головой, мальчик смотрел в
сторону. Затем, словно уловив неслышный стон Эшера, оба приостановились,
тревожно вглядываясь в темноту. Затем торопливо пошли прочь.
Дэвис отпустил руку и в который раз облизал губы.
-- Мне надо идти, -- хрипло сказал он и повернулся.
Но тут уже Эшер ухватил его за рукав.
-- Ты можешь провести меня в жилище Кальвара?
-- Не сегодня. -- Вампир нервно огляделся. -- Я еще не убивал
сегодня... И не пытайся стать мне поперек дороги. Я не могу без этого. Как
мой отец не мог без джина. -- Он бросил быстрый взгляд на Эшера, словно
надеясь, что тот станет возражать или выкажет страх.
Эшеру приходилось иметь дело с пьяницами, и он прекрасно знал, что
Забияка Джо может сейчас запросто убить его из оскорбленного самолюбия.
-- Стало быть, завтра ночью в то же время?
-- Позже, -- сказал Дэвис. Взгляд его снова был устремлен в конец
переулка. -- Сначала убью, потом приду... Пока я голоден, я просто не могу
соображать... Главное, держаться подальше от полицейских... Боже, я вчера
видел мою сестру -- Мадж, младшенькую, ей всего шестнадцать. Она еще будет
приходить ко мне, ожидать меня -- она не знает ни что со мной случилось, ни
почему я покинул мое старое укрытие -- ничего! Я тогда еще не убивал, и
слава богу -- только поэтому я и удержался, чтобы не... Ты видел других, --
продолжил он с отчаянием. -- Ты говорил с другими упырями, ты должен был
говорить! Они что, все такие? Убивают тех, кого любят, потому что сами они
лучше всех? Кальвар обещал научить меня, помочь, а теперь его нет! И тот,
кто убил его, теперь охотится за мной...
Услышав что-то, он резко обернулся, но это была всего лишь девушка лет
семнадцати. Простоволосая, в старых башмаках, она вышла со свечой в руке из
задней двери лавки. Эшер услышал хлопок выбиваемого коврика, треск сухих
комочков глины, рассыпавшихся по цементу, и свистящий шепот вампира за
плечом: "А-ах..." В слабом отсвете газового фонаря Эшер увидел, как голубые
глаза юноши вспыхнули странным нечеловеческим огнем. -- Я должен идти, --
пробормотал Забияка Джо. Эшер схватил его за руку, пытаясь удержать. Вампир
обернулся в бешенстве; свободная рука его взметнулась, готовая нанести удар,
и секунду они глядели в глаза друг другу. Наконец рука Забияки Джо медленно
опустилась. За его угловатым плечом огонек свечи порхнул через порог, и
дверь дома закрылась.
Клыкастый рот был искривлен злобой.
-- Ладно, договорились, -- шепнул Дэвис. -- Я должен делать то, что ты
говоришь. Кальвар тоже играл со мной в такие игры. Я расскажу тебе, что
закажешь... Тьфу! -- Он освободил руку с такой легкостью, будто силы у Эшера
было не больше, чем у младенца. Они смотрели друг другу в глаза, но на этот
раз Эшер не ощущал давящей мысленной хватки вампира, хотя Забияка Джо явно
старался проделать что-то в этом роде. Наконец сдался и раздраженно вытер
рот ладонью.
-- С Кальваром у тебя не было ни малейшего шанса, -- негромко сказал
Эшер, -- а сейчас, возможно, у тебя шанс будет. При условии, что я найду
убийцу до того, как он -- или она -- найдет тебя. Приходи сюда завтра после
полуночи. Я расскажу тебе все, что узнаю.
-- Ладно, -- пробормотал Дэвис, отступая на несколько шагов -- темный
нескладный силуэт в просвете между домами. -- Я приду. Но ты смотри,
профессор: если хоть слово скажешь обо мне Исидро или еще кому из них -- шею
сверну!
С этими словами он хотел удалиться, но Эшер испортил весь эффект,
сказав холодно:
-- Ты вампир. Забияка Джо. Ты что же, думаешь, что я, смертный человек,
могу запретить Исидро следить за мной, если это придет ему в голову? Не будь
смешным.
Вампир оскалился, пытаясь найти достойный ответ. Постоял, затем
повернулся и двинулся прочь по переулку, к освещенной фонарями Брутон-Плейс.
Странное ощущение овладело на минуту Эшером -- ему показалось, что вампир
спешит удалиться отсюда как можно скорее, внезапно почувствовав опасность.
Эшер с трудом удержался, чтобы не оглядеться, пока Забияка Джо не скроется
из виду.
Дождавшись, когда вампир исчезнет, Эшер осмотрел ночной переулок.
Никого... Впрочем, вполне вероятно, что чувство опасности было неуклюже
наведено самим Дэвисом. Эшер поплотнее запахнул свое широкополое пальто и
двинулся назад, к тусклым огням и запаху отбросов на заднем дворе Колоннады
обладавший тем же самым, причем явно французским, почерком. И наконец некто,
чье имя красовалось и на самых старых счетах эпохи наполеоновских войн, и на
карточке, присланной два года назад; некто, неизменно вырисовывавший свою
подпись "Гриппен" четкими зазубренными письменами, не виданными со времен
Джеймса I.
Соорудив весьма абстрактный ужин из хлеба и холодного говяжьего языка,
он углубился в изучение своих записей; когда света поубавилось, чисто
механически зажег газовый рожок. Эшер сильно сомневался в том, что вампиров
убивает кто-то из поклонников Лотты. Однако если Лотта и Кальвар охотились
вместе, то друзья ее жертв могли начать и с него. Лидия должна знать, как
можно выйти на почтенного Эвелайна и невесту Уэстморленда, но опять-таки
здесь нужна осторожность. Вампиры наверняка следят за каждым его шагом,
во-первых, опасаясь убийцы, а во-вторых, того, о чем Исидро не счел нужным
ему сообщить.
Опыт работы в министерстве иностранных дел подсказывал добавить к
имеющимся спискам еще один, совсем короткий: Антея Рэн, Хлоя-Селестина
Уотермид-Уинтердон дю Бо, Валентин Кальвар (он же Кретьен Санглот),
Гриппен... Подняв голову, Эшер обнаружил с удивлением, что за окнами уже
совсем темно.
Ему не пришлось долго бродить по мостовым Гувер-стрит, дожидаясь
появления Исидро. На этот раз Эшер, еще не повернув головы, знал уже, что
вампир идет рядом. Эшер надеялся заметить его на подходе, но что-то опять
отвлекло его -- он так и смог вспомнить, что именно.
-- Неужели вам так трудно хоть однажды появиться по-людски? --
раздраженно спросил он.
Секунду Исидро размышлял, затем тихо ответил:
-- Неужели вам так трудно хоть однажды не проверить все возможные
выходы из дома, прежде чем войти в него? Нас ждет кэб.
Дома на Хаф-Мун-стрит (георгианские строения из красного кирпича) за
долгие годы успели обветшать, потемнеть, покрыться потеками сажи, но все же
это были солидные жилища людей среднего достатка. Кое-где в окнах уже горел
свет. Блики газовых рожков высвечивали крохотные садики -- как правило,
всего несколько кустиков перед высоким крыльцом, ухоженных и едва ли не
вычесанных. Дом номер десять, правда, был несколько запущен: садовник явно
пренебрегал обязанностями, да и крылечко не мылось, наверное, уже чуть ли не
месяц -- для Лондона это катастрофа.
-- Я смотрю, у вампиров тоже проблемы с прислугой, -- тихо заметил
Эшер, когда они поднялись по ступенькам к входной двери. -- Либо вы
нанимаете кого-то, либо вам приходится скрести порог самим. Все лестницы
моются ежедневно, кроме этой. Да и окна уже грязноваты.
-- Есть способы этого избежать. -- Исидро повернул ключ; лицо его,
обращенное к Эшеру в профиль, осталось безразличным.
-- Я не сомневаюсь, что есть. Но даже самому глупому слуге рано или
поздно покажется странным, что никто не заказывает ужина и не требует ночной
посуды.
Вампир приостановился, взявшись рукой в перчатке за тусклую дверную
ручку. Загадочно взглянул на Эшера, кажется, даже с уважением. Затем черный
плащ прошелестел по косяку -- и Исидро исчез в доме. Эшер последовал за ним.
-- Эдвард Хаммерсмит был младшим сыном набоба, разбогатевшего на
торговле с Индией около ста лет назад, -- сообщил из гулкой темноты мягкий
негромкий голос. -- Это один из трех домов, принадлежавших семейству.
Хаммерсмит получил его от отца еще до того, как стал вампиром. В семье он
считался чудаком, среди вампиров -- тоже. Он выходил из дому редко и только
для охоты.
Послышалось чирканье спички, запах серы перебил на миг "ароматы"
сырости и тления, наполнявшие этот -- судя по эху -- обширный пустой холл.
Крохотная вспышка подтвердила это ощущение, отразившись в тусклой позолоте
потемневших полусгнивших панелей и тронув розетку на высоком сводчатом
потолке. Неподвижное лицо Исидро, казалось, было изваяно из нежнейшего
гипса. Он зажег фитиль одной из керосиновых ламп, стоящих на старинном
буфете; дрожащий свет лизнул пыльные квадратные зеркала и окутанные паутиной
канделябры.
-- Он охотился вместе с Лоттой?
-- Иногда. -- Косые тени сопровождали их вверх по лестнице, проплывая
по резным, покоробившимся от сырости панелям. -- Они были оба... -- Вновь
пауза, вновь некая мысленная поправка. -- Эдвард всегда любил что-нибудь
новенькое. Обычно он охотился один.
-- Он был "хорошим вампиром"?
-- Не очень. -- Дойдя до конца первого пролета, Исидро повернул вправо
и толкнул двустворчатую дверь, ведущую в обширную гостиную. Поднял лампу
повыше, и желтоватый свет разлился среди книг, которых здесь были тысячи --
основная масса их теснились на самодельных стеллажах, вздымающихся до
плавного перехода стены в потолок, а остальное было составлено на полу
кипами чуть ли не до пояса высотой. Проходы между грудами томов напоминали
звериные тропки. Башни книг пьяно кренились на двух буфетах, и еще большее
нагромождение виднелось сквозь полуоткрытую дверь: там книги оккупировали
даже сиденья кресел. Разрозненные листы бумаги валялись как попало на этих
грудах подобно осенним листьям. Эшер подобрал страничку -- ломкую и
коричневатую, как ридикюль Лотты. Это оказались ноты какой-то неизвестной
арии Сальери.
Словно маленький островок, в центре комнаты виднелось грязное серое
пятно ковра, на котором стояли стул, столик с керосиновой лампой, фортепьяно
красного дерева и облезлый клавесин. Ноты валялись кипами и под тем, и под
другим инструментом.
Сзади тихий голос Исидро продолжал:
-- Прискорбная черта, если вампир становится похож на одинокую мышь,
стаскивающую все в свою нору.
-- Если страсть к жизни есть основа вашего существования, -- заметил
Эшер, -- то это вполне объяснимо, хотя жить в такой обстановке, мне кажется,
весьма затруднительно. И что, такая черта свойственна всем вампирам?
Он оглянулся и обнаружил, что Исидро смотрит на него вроде бы с
интересом. Наконец вампир отвернулся.
-- Нет. -- Он двинулся к двери, и Эшер пошел вслед за ним. -- Но те,
кому она не свойственна, меня утомляют.
Эшера так и подмывало спросить: а каково хобби самого Исидро, чем
заполняет он бесконечные часы бодрствования между охотами. Но спросил
только:
-- Кальвар охотился вместе с Лоттой?
-- Да. Они стали хорошими друзьями.
-- Любовниками?
Исидро помедлил, остановившись наверху второго пролета; свет
керосиновой лампы падал снизу на его худое лицо, мерцал в паутинчатых
волосах.
-- В том смысле, как это понимают вампиры, -- да, -- осторожно ответил
он. -- Но к сексу это никакого отношения не имеет. Вампиры бесполы; органы
размножения у нас сохранились, но не функционируют. И ни Лотта, ни Кальвар
не помышляли о счастье партнера, как это принято у смертных.
-- Что же тогда между ними было?
-- Совместный экстаз во время убийства. -- Он открыл неприметную
дверцу, затем обернулся. -- Понимаете, экстаз, волна чего-то такого... Это
трудно объяснить. И дело не только во вкусе крови, который, кстати,
некоторые из нас находят весьма Неприятным, хотя я в их число не вхожу.
Видите ли, наши ощущения сильно отличаются от человеческих. Мы ощущаем ткань
чужих мыслей и особенно остро чувствуем тот момент, когда человеческий разум
испускает предсмертный вопль. Агония питает нашу психику точно так же, как
кровь питает наше тело.
Свет лампы придал золотистый оттенок его нежным волосам, смягчил черты
лица, и Эшер вдруг осознал, как тихо и пусто в этом огромном темном доме.
Исидро продолжал без видимого интереса:
-- Будучи вампиром, я все время ощущаю ауру, аромат человеческой
психики, а не только запах крови. Некоторые находят его невыносимо
возбуждающим -- поэтому они и играют со своими жертвами, оттягивая
удовольствие, дразня себя вопросом: сейчас или потом? Это все равно что
балансировать на волосок от оргазма...
Спустя некоторое время Эшер проговорил тихо:
-- Понимаю.
-- Вы не понимаете, -- сказал Исидро, и тихий голос его отозвался эхом
в гулком доме. -- Вы просто не сможете понять. Но вы бы, наверное, поняли,
если бы встретились не со мной, а с другими вампирами.
Многочисленные ниши в стенах комнаты, где Эдвард Хаммерсмит держал свой
гроб, были уставлены свечами. Исидро взял одну из них и затеплил от
керосиновой лампы. Затем обошел помещение, зажигая остальные. Комната
наполнилась дрожащим сиянием. Эшер увидел коробки со свечами, беспорядочно
сваленные в углу, и лужи воска на турецком ковре, вздымающиеся причудливыми
сталагмитами высотой в четыре, а то и в пять дюймов. В центре ковра был ясно
виден след от гроба -- чистый темный прямоугольник. Сам гроб отсутствовал.
Нигде никаких следов пепла -- только лысая тропинка, протоптанная
Хаммерсмитом от гроба к двери, да грязные следы, ведущие к паре высоких
окон. Тяжелые ставни были сорваны с петель.
Обойдя следы, Эшер подошел к окнам, при свете лампы осмотрел сначала
деревянные рамы, затем -- сами ставни.
-- Вес приблизительно мой или чуть тяжелее, -- заметил он. -- Здоров
как бык -- взгляните, как он глубоко вонзал ломик! -- Отступив, достал из
кармана рулетку и замерил длину следов и ширину шага.
-- Гроб был снабжен внутренними щеколдами, -- сказал Исидро. -- И
весьма надежными -- их делал Денни, -- так что крышку просто сняли ломом,
вырвав шурупы из дерева.
-- Где теперь останки? -- Эшер поднял лампу и запрокинул голову, изучая
штукатурку высокого потолка.
-- Мы похоронили их. В усыпальнице Святого Альберта на Пикадилли, если
быть точным. -- Кто это -- мы?
-- Я и мои друзья, -- вежливо отозвался Исидро. Потом он прикрыл глаза,
и свечи в комнате начали гаснуть.
Эшер знал об удивительных способностях вампиров, кроме того, был знаком
и с западными медиумами, и с индийскими факирами, проделывавшими нечто
подобное. Тем не менее он поспешно подобрал лампу и проследовал за Исидро,
не дожидаясь, пока свечи погаснут полностью и оставят его в темноте,
наполненной запахами дыма и воска.
-- Расскажите мне о Дэнни Кинге, -- попросил он, когда они снова
спустились в гостиную. -- Ясно, что он был другом Недди, если доверил ему
оборудовать свой гроб. А с Лоттой или с Кальваром этот Дэнни тоже дружил?
-- Он со всеми дружил, -- сказал Исидро. -- Дэнни обладал удивительно
ровным и общительным для вампира характером. Человек он был необразованный,
служил кучером... во времена Регентства отца Георга IV.
Эшер нашел свечи и принялся зажигать их от лампы, как это только что
проделал Исидро в комнате наверху. При свете нагромождения книг выглядели
еще более устрашающе: холмы книг вперемежку со связками журналов и
валяющиеся как попало предметы роскоши --в основном табакерки, большинство
из которых были покрыты пылью и содержали коричневый порошок с щекочущим
ноздри запахом.
-- Где он держал свои личные вещи? -- Эшер подошел к стоящей в углу
конторке, заваленной измусоленными трудами Булвер-Литтона. Должно быть,
печальны были одинокие вечера вампира. -- У него их было немного.
-- Не мог же он носить их с собой в саквояже. -- Эшер выдвинул ящик. Он
был пуст.
Эшер опустил лампу пониже, исследуя дно ящика. Пыль покрывала только
первые несколько дюймов, свидетельствуя, что ящик был полувыдвинут в течение
нескольких лет, но в глубине пыли не было. Эшер нагнулся, чтобы открыть
следующий ящик.
Он также был пуст. Как и все прочие ящики конторки.
-- Когда вы и ваши друзья обнаружили тело Хаммерсмита, все было именно
так?
Исидро скользнул к конторке, заглянул в пустой ящик, затем осмотрел без
любопытства окружающий их беспорядок. Наклонился и извлек из нижнего ящика
клочок бумаги, оказавшийся счетом агентства по найму слуг, оплаченным в 1837
году.
-- Я не знаю.
Эшер постоял секунду, потом снова взял лампу и пробрался меж бумажными
холмами к камину. Судя по всему, в камине тоже когда-то были сложены книги
-- теперь они валялись, выброшенные небрежно и как попало. Эшер опустился на
колени и провел пальцами по некоторым обложкам. Слой пыли был тонок, а
иногда и вовсе отсутствовал. В камине был пепел -- свежий.
Эшер оглянулся на вампира, стоявшего у него за плечом.
-- Сожгли, -- тихо сказал он, вглядываясь в узкое надменное лицо. -- Не
забрали с собой, не отобрали нужных бумаг, чтобы выйти на других вампиров.
Сожгли.
Он поднялся на ноги, вновь ощущая раздражение и злость на Исидро и его
невидимых дружков. На секунду ему показалось, что вампир в замешательстве,
но лишь на секунду.
-- В жилище Кинга было то же самое?
--Нет.
-- Откуда вы знаете?
-- Потому что Кинг не хранил у себя подобных вещей.
"Тогда у кого он их хранил?" -- чуть было не спросил Эшер, но
сдержался. Потемневшие глаза разглядывали его, словно читая все
предположения, возникавшие сейчас в мозгу Эшера.
-- Это вновь возвращает нас к Кальвару, -- смягчив голос, проговорил
он. -- Он был первой жертвой и, видимо, первым выслеженным вампиром. Мне
нужно осмотреть его жилище.
-- Нет. -- И, видя, что Эшер собирается возразить, Исидро добавил: -- Я
забочусь о вашей безопасности, Джеймс, так же, как о своей. Кроме того, мы
не знаем, где он обитал; тело не было найдено.
-- Однако его выследили, нашли место, где он спит, -- и убили.
Глаза Исидро вспыхнули гневом, но голос остался ровным:
-- Вампира невозможно выследить.
-- Тогда почему вы все время вздрагиваете и оглядываетесь? -- С
отвращением Эшер взял лампу и двинулся в лабиринте книг к двери, а затем --
вниз по лестнице, к выходу из дома, в холодную лондонскую ночь.
Отпустив кэб возле Британского музея, Эшер постоял перед чугунной
решеткой, слушая грохот колес, удаляющихся по темной Грейт-Рассел-стрит. Он
знал этот район Блумсбери, как кролик знает свою нору: переулки, каретные
дворы, тихие площади и пивные с их неприметными дверьми, выводящими на
задворки; знал он и владельцев, не слишком интересующихся, кому и зачем
понадобились их услуги. Так что район этот был выбран Эшером не случайно.
Улицы были относительно пустынны, лишь случайный кэб прогрохотал в
направлении Юстона, скорее всего, нанятый у черного хода одного из театров,
что на Шафтсбери-авеню. Извилистым путем Эшер прошел квартал насквозь:
миновав старые конюшни позади Бэдфорд-Плейс, проскользнул темным переулком
вдоль ряда ям, сливавшихся в подобие крепостного рва между тротуаром и
стенами из розового кирпича. Пересек Брутон-Плейс и очутился в заднем дворе,
откуда просматривалось и окно Лидии, и его собственное. Там, в сырой и
гулкой темноте, насыщенной мерзкими запахами из сотен мусорных баков, он
остановился, всматриваясь в глубину переулка.
Вампир следил за его окном.
Эшер не сразу различил темную угловатую фигуру на фоне мрачной стены.
Будь это Исидро с его зловещей способностью часами пребывать в
неподвижности, Эшер бы просто не заметил соглядатая. Но вампир пошевелился,
и то, что казалось бледным пятном на кирпичной стене, оказалось белым
угловатым лицом и большими руками, неловко вцепившимися в воротник черного
потрепанного пальто. В памяти всплыли слова Исидро: "Я все время ощущаю
ауру, аромат человеческой психики, а не только запах крови... Вы бы поняли,
если бы встретились не со мной, а с другими вампирами..."
"К черту! -- злобно подумал Эшер, взбешенный тем, что они преследуют
его, следят за ним. -- Я никого не найду с таким информатором, как Исидро!
Они меня не убьют, пока я на них работаю... Хотя..." -- мысленно добавил он,
направляясь в глубь переулка.
Услышав шаги, вампир обернулся. На секунду глаза его отразили тусклый
свет фонаря и вспыхнули по-кошачьи. Эшер заметил мерцание клыков.
-- Иди сюда, -- сказал он, чувствуя, что вампир сейчас кинется. На
прусских крестьян такой надменный повелительный тон обычно оказывал
магическое действие. Вампир замер в растерянности и наконец понял, что к
нему обращается тот, за кем он следил.
Двигался он неуклюже, без смертельной грации Исидро -- и Эшер
облегченно выдохнул.
-- Это ты?.. -- Вампир остановился в нескольких футах от него, уставив
из-под узких, но массивных надбровных дуг мерцающие глаза. -- Меня зовут
Забияка Джо Дэвис.
Произношение выдавало в нем уроженца Нью-Ламбет-Кат. Он нервно облизал
губы, обнажив при этом клыки. После уравновешенного, изящного Исидро
выглядело это весьма неэстетично. Потом добавил свирепо-испуганно:
-- Попробуй только пикни! Высосу досуха -- как кошка ухо не вылизывает!
Секунду Эшер изучал его с нарочитым презрением. Это был мужчина лет
двадцати, длиннорукий, грубого сложения, выглядевший неуклюже в черном,
плохо сидящем пальто. Куда больше подошла бы ему куртка мельника или докера.
Черные волосы свисали из-под пятишиллинговой шляпы, под ногтями чернела
невычищенная засохшая кровь.
-- Ты мог бы сделать это и раньше, -- отрезал Эшер. -- Несколько дней
назад. Почему ты следишь за мной?
Дэвис приблизился еще на шаг. Запах старой крови от его одежды был
отвратителен. Когда он говорил, изо рта, казалось, тянуло моргом.
-- Этот... Исидро... Он ушел?
Эшер остро чувствовал, насколько хрупок под ногой ледок.
-- Понятия не имею, -- холодно ответил он. -- Сначала он шел за мной,
потом исчез. Я, во всяком случае, его не слышал. Да и никто бы не услышал.
Забияка Джо нервно огляделся, и Эшер ясно видел страх в его голубых
налитых кровью глазах. Вампир подступил вплотную, когтистые пальцы вцепились
в рукав, голос упал до хриплого шепота: -- Ты ему говорил обо мне? Он узнал
про меня? Эшеру стоило большого труда скрыть удивление.
-- Ты хочешь сказать, что раньше он о тебе не знал?
Пальцы, сомкнувшиеся на его руке, напомнили Эшеру еще одно фольклорное
предание: что у вампира хватит силы на десять человек. У Исидро, во всяком
случае, хватило бы.
-- Если ты про меня скажешь, если ты скажешь хоть что-нибудь обо мне, я
тебя убью, -- прошелестел Дэвис. -- Они убьют меня -- Гриппен и этот
.папистский ублюдок Исидро, если что-нибудь про меня узнают, если узнают,
что Кальвар сделал меня. Они уже убили Недди Хаммерсмита и Лотти. Боже, ведь
эти-то были из выводка самого Гриппена! Последний подонок -- и тот не станет
убивать своих! А теперь за мной следят, меня высматривают...
-- Кто? -- резко спросил Эшер. -- Как ты об этом догадался?
-- Проклятье, ты что же, думаешь, я бы стал спрашивать у живого
человека, если бы мог узнать сам? -- Забияка Джо повернулся, согнув руки в
локтях; лицо его исказилось ненавистью и страхом, и Эшер с трудом удержался,
чтобы не отшатнуться и не показать, насколько он сам испуган. -- Мой черед,
я тебе говорю! Я слышу, как они сговариваются! Они говорят: пусть остальные
умрут! Я стою в тени на улице и слышу каждое их слово! Они говорят: кто-то
убивает колом в сердце, как в старых книжках, и вытаскивает потом на солнце!
Защити меня, ты же тех, других, защищаешь!..
Его пальцы вновь сгребли рукав Эшера. Размышлять времени не было.
-- Я буду тебя защищать, -- сказал он, -- если ты поможешь мне и
ответишь на мои вопросы. Кто ты? Почему другие хотят убить тебя?
Его властный негромкий голос немного успокоил Дэвиса, но ответ вампира
все же был резок:
-- Говорю тебе, я из выводка Кальвара. А Гриппен -- хозяин Лондона.
Никто не осмеливается заводить своих птенцов без его соизволения. Гриппен
хочет, чтобы в Лондоне был только он сам и его выводок, его рабы...
-- Да, но Кальвар -- не из выводка Гриппена.
Дэвис затряс головой -- раздраженный, усталый, сбитый с толку.
-- Нет. Он говорил, что сам из Парижа, хотя по-английски болтает, как
нормальный человек. Он сделал меня, сказал, что я буду жить вечно, буду
иметь что захочу и никогда не умру! Он не говорил, что все может так
обернуться! -- Отчаяние зазвучало в его голосе. -- Я уже месяц брожу от
столба к столбу, боюсь спать дважды в одном и том же месте! Прячусь от
Гриппена, прячусь от Исидро... Кальвар сказал, что позаботится обо мне,
научит всему! Все не так! Каждый звук меня оглушает, а запах живой крови...
Он запнулся, облизнул губы и лихорадочно уставился на горло Эшера,
словно пьяница, забывший о зароках. Медленно он прошептал:
-- Прошлой ночью я убил девчонку -- около Лаймхауса -- и с тех пор еще
не выходил на охоту! У меня как будто мозг высасывают от голода! Я не желаю
знать, как убивают другие, как это у них положено...
Эшер почувствовал, как рука, ухватившая его за рукав, начинает
сгибаться, подтягивая его к искривленному клыкастому рту. С деланным
спокойствием он спросил:
-- Так ты говоришь, за тобой следят?
Дэвис вздрогнул, словно внезапно очнувшись от сна, и снова лихорадочно
облизал губы.
-- Я не знаю, -- прошептал он. -- Иногда мне кажется, кто-то смотрит
мне в спину. Оборачиваюсь -- никого! А иногда... Я не знаю. -- Он потряс
головой, верхняя губа вытянулась, скрывая клыки. -- Я не хочу умирать! Я уже
умирал однажды. Я прошел через это с Кальваром! Я бы не позволил ему сделать
это со мной, просто я не хотел умирать! Исусе Христе, я же не знал, что все
так обернется!
В дальнем конце переулка послышался легкий шум. Дэвис обернулся, пальцы
его с нечеловеческой силой сдавили локоть Эшера. Эшер, облившись потом от
боли, все же нашел в себе силы посмотреть в ту сторону, куда был нацелен
белый профиль вампира. В узком проеме между домами показались мужчина и
мальчик лет двенадцати; мужчина шел с опущенной головой, мальчик смотрел в
сторону. Затем, словно уловив неслышный стон Эшера, оба приостановились,
тревожно вглядываясь в темноту. Затем торопливо пошли прочь.
Дэвис отпустил руку и в который раз облизал губы.
-- Мне надо идти, -- хрипло сказал он и повернулся.
Но тут уже Эшер ухватил его за рукав.
-- Ты можешь провести меня в жилище Кальвара?
-- Не сегодня. -- Вампир нервно огляделся. -- Я еще не убивал
сегодня... И не пытайся стать мне поперек дороги. Я не могу без этого. Как
мой отец не мог без джина. -- Он бросил быстрый взгляд на Эшера, словно
надеясь, что тот станет возражать или выкажет страх.
Эшеру приходилось иметь дело с пьяницами, и он прекрасно знал, что
Забияка Джо может сейчас запросто убить его из оскорбленного самолюбия.
-- Стало быть, завтра ночью в то же время?
-- Позже, -- сказал Дэвис. Взгляд его снова был устремлен в конец
переулка. -- Сначала убью, потом приду... Пока я голоден, я просто не могу
соображать... Главное, держаться подальше от полицейских... Боже, я вчера
видел мою сестру -- Мадж, младшенькую, ей всего шестнадцать. Она еще будет
приходить ко мне, ожидать меня -- она не знает ни что со мной случилось, ни
почему я покинул мое старое укрытие -- ничего! Я тогда еще не убивал, и
слава богу -- только поэтому я и удержался, чтобы не... Ты видел других, --
продолжил он с отчаянием. -- Ты говорил с другими упырями, ты должен был
говорить! Они что, все такие? Убивают тех, кого любят, потому что сами они
лучше всех? Кальвар обещал научить меня, помочь, а теперь его нет! И тот,
кто убил его, теперь охотится за мной...
Услышав что-то, он резко обернулся, но это была всего лишь девушка лет
семнадцати. Простоволосая, в старых башмаках, она вышла со свечой в руке из
задней двери лавки. Эшер услышал хлопок выбиваемого коврика, треск сухих
комочков глины, рассыпавшихся по цементу, и свистящий шепот вампира за
плечом: "А-ах..." В слабом отсвете газового фонаря Эшер увидел, как голубые
глаза юноши вспыхнули странным нечеловеческим огнем. -- Я должен идти, --
пробормотал Забияка Джо. Эшер схватил его за руку, пытаясь удержать. Вампир
обернулся в бешенстве; свободная рука его взметнулась, готовая нанести удар,
и секунду они глядели в глаза друг другу. Наконец рука Забияки Джо медленно
опустилась. За его угловатым плечом огонек свечи порхнул через порог, и
дверь дома закрылась.
Клыкастый рот был искривлен злобой.
-- Ладно, договорились, -- шепнул Дэвис. -- Я должен делать то, что ты
говоришь. Кальвар тоже играл со мной в такие игры. Я расскажу тебе, что
закажешь... Тьфу! -- Он освободил руку с такой легкостью, будто силы у Эшера
было не больше, чем у младенца. Они смотрели друг другу в глаза, но на этот
раз Эшер не ощущал давящей мысленной хватки вампира, хотя Забияка Джо явно
старался проделать что-то в этом роде. Наконец сдался и раздраженно вытер
рот ладонью.
-- С Кальваром у тебя не было ни малейшего шанса, -- негромко сказал
Эшер, -- а сейчас, возможно, у тебя шанс будет. При условии, что я найду
убийцу до того, как он -- или она -- найдет тебя. Приходи сюда завтра после
полуночи. Я расскажу тебе все, что узнаю.
-- Ладно, -- пробормотал Дэвис, отступая на несколько шагов -- темный
нескладный силуэт в просвете между домами. -- Я приду. Но ты смотри,
профессор: если хоть слово скажешь обо мне Исидро или еще кому из них -- шею
сверну!
С этими словами он хотел удалиться, но Эшер испортил весь эффект,
сказав холодно:
-- Ты вампир. Забияка Джо. Ты что же, думаешь, что я, смертный человек,
могу запретить Исидро следить за мной, если это придет ему в голову? Не будь
смешным.
Вампир оскалился, пытаясь найти достойный ответ. Постоял, затем
повернулся и двинулся прочь по переулку, к освещенной фонарями Брутон-Плейс.
Странное ощущение овладело на минуту Эшером -- ему показалось, что вампир
спешит удалиться отсюда как можно скорее, внезапно почувствовав опасность.
Эшер с трудом удержался, чтобы не оглядеться, пока Забияка Джо не скроется
из виду.
Дождавшись, когда вампир исчезнет, Эшер осмотрел ночной переулок.
Никого... Впрочем, вполне вероятно, что чувство опасности было неуклюже
наведено самим Дэвисом. Эшер поплотнее запахнул свое широкополое пальто и
двинулся назад, к тусклым огням и запаху отбросов на заднем дворе Колоннады