Я ухмыльнулся.
- А теперь что вы думаете по поводу того, кто ее убил?
- Я спокоен, - сказал он. - Дайте мне достаточно фактов, с помощью
которых можно будет кое-кого поприжать, и я быстренько предъявлю вам того,
кто это сделал.
На улице он пообещал держать меня в курсе событий, мы пожали друг другу
руки и расстались. Через несколько секунд он догнал меня и попросил передать
привет Норе.
Дома я передал Норе привет от Гилда и рассказал ей о сегодняшних
новостях.
- У меня тоже есть для тебя новости, - сказала она. - Заходил Гилберт
Уайнант и был сильно разочарован, не застав тебя. Он просил передать, что
должен рассказать тебе что-то "чрезвычайно важное".
- Может быть, он обнаружил, что у Йоргенсена комплекс неполноценности
на почве отношений с его матерью.
- Думаешь, ее убил Йоргенсен?
- Я думал, будто знаю, кто это сделал, - сказал я, - однако, сейчас все
так перемешалось, что можно лишь гадать.
- И каков результат твоего гадания?
- Мими, Йоргенсен, Уайнант, Нанхейм. Гилберт Дороти, тетушка Элис,
Морелли, ты, я или Гилд. А может, это сделал Стадси. Как насчет того, чтобы
приготовить что-нибудь выпить?
Она смешала несколько коктейлей. Я допивал второй или третий, когда
она, ответив на телефонный звонок, вернулась в комнату и сказала:
- Твоя подружка Мими желает с тобой поговорить.
Я подошел к телефону.
- Привет, Мими.
- Я ужасно сожалею, что была так груба в тот вечер, Ник, но я страшно
расстроилась и, потеряв контроль над собой, выставила себя такой дурой.
Пожалуйста, прости меня. - Она проговорила все это очень быстро, словно
стараясь как можно скорее покончить с извинениями.
- Ничего, - сказал я.
Едва дав мне произнести эти три слога, она уже вновь говорила, однако
на сей раз не так спешно и более откровенно:
- Могу я тебя увидеть, Ник? Случилось что-то ужасное, что-то... Я не
знаю, что делать, к кому обратиться.
- А в чем дело?
- Не могу говорить об этом по телефону, но ты должен сказать мне, как
быть. Мне необходимо положиться на чей-нибудь совет. Не мог бы ты приехать?
- Прямо сейчас?
- Да. Пожалуйста.
- Хорошо, - сказал я и вернулся в гостиную. - Поеду повидаюсь с Мими.
Она говорит, что попала в переделку, и ей нужна помощь.
- Будь предельно осторожен, - рассмеялась Нора. - Она перед тобой
извинилась? Передо мной извинилась.
- Да, выпалила все на одном дыхании. Дороти дома или до сих пор у
тетушки Элис?
- По словам Гилберта, до сих пор у тетушки Элис. Долго ты там будешь?
- Не дольше, чем необходимо. Скорее всего, полиция сцапала Йоргенсена,
и Мими хочет знать, могу ли я помочь.
- Они могут что-нибудь с ним сделать? Я имею в виду, если он не убивал
Джулию Вулф.
- Наверное, можно припомнить, выдвинутые против него старые обвинения -
угрозы по почте, попытка вымогательства. - Оторвавшись от виски, я задал
себе и Норе вопрос: - Интересно, знают ли друг друга Йоргенсен и Нанхейм? -
Я поразмыслил немного, однако не нашел ничего, что могло бы превратить это
предположение в нечто большее, нежели простая вероятность. - Ну что ж, я
поехал.
Мими встретила меня с распростертыми объятиями.
- Это было невероятно, невероятно мило с твоей стороны - простить меня,
Ник, но ты ведь всегда был невероятно милым. Ума не приложу, что на меня
нашло в понедельник вечером.
- Забудем об этом, - сказал я.
Лицо ее было несколько розовее обычного и выглядело моложе из-за того,
что мышцы лица были напряжены. Голубые глаза ярко сияли. Руки ее, лежавшие
на моих руках, были холодны. Она была сильно взволнована, но я не мог
определить, какого рода волнение ее обуревало.
Мими сказала:
- Со стороны твоей жены также было невероятно мило...
- Забудем об этом.
- Ник, что могут сделать за сокрытие улик, доказывающих причастность
другого человека к убийству?
- Если захотят, могут обвинить в их укрывательстве - на юридическом
языке это называется не обещанное заранее укрывательство следов
преступления.
- Даже если ты добровольно изменишь решение и предоставишь им улики?
- Все равно могут. Хотя обычно они этого не делают.
Она оглянулась по сторонам, словно пытаясь удостовериться, что в
комнате больше никого нет, и сказала:
- Джулию убил Клайд. Я нашла вещественное доказательство и спрятала
его. Что со мной сделают?
- Может, и ничего, просто устроят тебе головомойку - если ты передашь
вещественное доказательство полиции. Он был когда-то твоим мужем: вы -
достаточно близкие друг другу люди, и вряд ли найдется суд, который станет
вменять тебе в вину попытку покрыть его - если только, конечно, у судей не
будет причин подозревать, что ты руководствовалась иными соображениями.
Холодно и надменно она спросила:
- У тебя есть подобные подозрения?
- Не знаю, - сказал я. - Я склонен думать, что ты хотела использовать
это доказательство вины Уайнанта чтобы, как только вы с ним увидитесь выжать
из него денег, однако сейчас появились какие-то новые обстоятельства,
заставившие тебя изменить решение.
Она согнула пальцы правой руки так, что ладонь ее стала напоминать
когтистую лапу, и замахнулась, целясь острыми ногтями мне в лицо. Губы ее
были подобраны, обнажая оскал плотно сжатых зубов.
Я поймал ее руку.
- В последнее время женщины стали грубее, - сказал я, стараясь придать
своему голосу оттенок грусти. - Я только что расстался с дамочкой, которая
швырнула одному парнишке в голову сковороду.
Она засмеялась, однако выражение ее глаз не изменилось.
- Ты всегда подозреваешь меня в самом плохом, не так ли?
Я отпустил ее руку, и она потерла то место, где оставили следы мои
пальцы.
- Кто та женщина, которая бросила сковороду? - спросила она. - Я ее
знаю?
- Это сделала не Нора, если ты имела в виду ее. Полиция еще не
арестовала Виктора-Кристиана Розуотера-Йоргенсена?
- Что?
Я поверил в ее замешательство, хотя и ее реакция и тот факт, что я в
нее поверил, удивили меня.
- Йоргенсен - это Розуотер, - сказал я. - Ты ведь помнишь его. Я думал,
тебе известно.
- Ты имеешь в виду того ужасного человека, который...
- Да.
- Я не верю. - Мими встала; пальцы ее подергивались. - Не верю, не
верю. - Лицо ее побелело от страха" искаженный голос звучал неестественно,
словно голос чревовещателя. - Я не верю.
- Ну, тогда все в порядке, - сказал я.
Мими не слушала меня. Повернувшись ко мне спиной, она подошла к окну и
стояла там, не оборачиваясь. Я сказал:
- Внизу перед входом в машине сидят два, похожих на полицейских
человека, которые, наверное, должны взять его, когда...
Она обернулась и резким голосом спросила;
- Ты уверен, что Розуотер - это он? - Следов страха на ее лице уже
почти не было, а голос звучал, по крайней мере, по-человечески.
- Полиция уверена.
Мы смотрели друг на друга, и каждый из нас был занят своими мыслями.
Мими, как мне думалось, боялась вовсе не того, что Йоргенсен убил Джулию
Вулф, и даже не того, что его могут арестовать: она боялась, что
единственная причина, по которой Йоргенсен женился на ней, заключалась в
какой-то его игре против Уайнанта.
Когда я расхохотался - не потому, что сама эта мысль показалась мне
забавной, а потому, что она пришла мне в голову так неожиданно, - Мими
вздрогнула и неуверенно улыбнулась.
- Я не поверю, - на сей раз тихим, мягким голосом сказала она, - пока
он сам мне не признается.
- А когда признается - что потом?
Она чуть повела плечами, нижняя губа ее задрожала.
- Он ведь мой муж.
Наверное, слова ее прозвучали забавно, однако меня они разозлили. Я
сказал:
- Мими, это я, Ник. Ты помнишь меня - Ни-ик?
- Я знаю, ты всегда думаешь обо мне только плохое, - мрачно сказала
она. - Ты полагаешь, я...
- Ну ладно, ладно. Оставим это. Давай вернемся к тем уликам против
Уайнанта, которые ты нашла.
- Ах, это, - сказала она и отвернулась. Когда она вновь повернулась ко
мне, губа ее опять дрожала. - Я солгала, Ник, я ничего не нашла. - Она
приблизилась ко мне. - Клайд не имел права писать те письма Маколэю и Элис,
пытаясь внушить всем подряд недоверие ко мне; я подумала, что он получит по
заслугам, если я придумаю что-нибудь ему во вред, так как я и правда
полагала... то есть, полагаю, что Джулию убил он, и только благодаря...
- И что же ты придумала?
- Я... я пока еще не придумала. Мне сначала хотелось узнать, что со
мной сделают - ну, ты понимаешь, то, о чем я тебя спрашивала. Можно было бы,
например, соврать, будто Джулия, когда я осталась с ней наедине, а остальные
ушли звонить, на минутку пришла в себя и сказала мне, что это сделал Клайд.
- Ты не говорила, будто услышала что-то и промолчала, ты сказала, будто
нашла что-то и спрятала.
- Но я действительно еще не решила, что именно я.
- Когда ты узнала о письме Уайнанта Маколэю?
- Сегодня днем, - сказала она; - сюда приезжал человек из полиции.
- Он ничего не спрашивал тебя о Розуотере?
- Он спросил, знаю ли я его и не знавала ли прежде, и я полагала, что
говорю правду, когда ответила "нет".
- Может, ты так и полагала, - сказал я, - однако, я думаю, что ты
впервые говорила правду, когда уверяла, будто нашла какое-то доказательство
вины Уайнанта.
Мими широко раскрыла глаза.
- Я не понимаю.
- Я тоже, но все, вероятно, было так: ты, видимо, нашла что-нибудь и
решила попридержать находку, возможно, с целью продать это Уайнанту; затем,
когда из-за его писем люди начали смотреть на тебя с оглядкой, ты решила
поставить крест на идее получить с него деньги и захотела одновременно
отплатить Клайду и обезопасить себя, передав это доказательство полиции;
теперь, в конце концов, когда ты узнала, что Йоргенсен является Розуотером,
ты опять делаешь невинное лицо и утаиваешь доказательство, на сей раз не
ради денег, а ради того, чтобы поставить Йоргенсена в самое тяжелое
положение, какое только возможно в качестве наказания за то, что он женился
на тебе обманным путем, затеяв игру против Уайнанта, а вовсе не по любви.
Она спокойно улыбнулась и спросила:
- Ты и правда думаешь, что я на все способна, верно?
- Это неважно, - сказал я. - Для тебя должно быть важным то, что ты,
возможно, окончишь жизнь в какой-нибудь тюрьме.
Вопль, который она издала, был негромким, но ужасным, а страх,
отразившийся на ее лице пару минут назад, не шел ни в какое сравнение с тем
ужасом, что искажал ее черты сейчас. Она схватила меня за лацканы и,
прильнув к ним, залепетала:
- Не говори так, пожалуйста, не надо! Скажи, что ты так не думаешь! -
Мими вся дрожала, поэтому я обнял ее, чтобы она не упала.
Мы не слышали, как подошел Гилберт, пока он не кашлянул и не спросил:
- Мама, с тобой все в порядке?
Мими медленно убрала руки с моих лацканов, отступила на шаг и сказала:
- Твоя мама - такая глупышка! - Она все еще дрожала, однако нашла в
себе силы улыбнуться мне и сказать игривым голосом: - Жестокий, ты так меня
напугал!
Я ответил, что сожалею об этом.
Гилберт положил пальто и шляпу на стул и с вежливым интересом смотрел
то на одного из нас, то на другого. Когда стало ясно, что никто из нас не
собирается ему что-либо объяснять, он опять кашлянул и сказал:
- Я страшно рад вас видеть. - Он подошел и пожал мне руку.
Я сказал, что тоже рад его видеть.
Мими произнесла:
- У тебя усталые глаза. Готова поспорить, что ты опять весь день читал
без очков. - Она покачала головой и обратилась ко мне. - Он такой же
неразумный, как и его отец.
- Есть какие-нибудь новости от отца? - спросил Гилберт.
- После ложной тревоги насчет его самоубийства - никаких, - сказал я. -
Надо думать, ты в курсе, что это была ложная тревога.
- Да. - Он поколебался. - Мне бы хотелось поговорить с вами несколько
минут, прежде чем вы уйдете.
- Конечно.
- Но ты можешь поговорить с ним сейчас, дорогой, - сказала Мими. -
Разве у вас есть секреты, о которых я не должна знать? - Говорила она
довольно непринужденно и уже перестала дрожать.
- Тебе это будет скучно. - Он взял шляпу и пальто, кивнул мне и вышел
из комнаты.
Мими вновь покачала головой и сказала:
- Я совсем не понимаю этого ребенка. Интересно, какие выводы он сделал
из нашей немой сцены. - Казалось, она была не особенно обеспокоена. Затем,
уже более серьезным тоном добавила: - Почему ты сказал так, Ник?
- Насчет того, что ты окончишь жизнь в?..
- Нет, давай не будем. - Ее передернуло. - Я не хочу об этом слышать.
Ты не можешь остаться на ужин? Вероятно, я буду совсем одна.
- Извини, не могу. Ну, так что там насчет улики, которую ты нашла?
- На самом деле я ничего не нашла. Это была ложь. - Стараясь меня
убедить, она нахмурилась. - Не смотри на меня так. Это действительно была
ложь.
- Значит, ты вызвала меня только для того, чтобы мне солгать? - спросил
я. - Почему же тогда ты передумала?
Она хихикнула.
- Наверное, я и правда нравлюсь тебе, Ник, иначе бы ты не вел себя по
отношению ко мне так враждебно.
Подобная логика была мне недоступна. Я сказал:
- Ну что ж, посмотрю, чего хочет Гилберт, и отправлюсь восвояси.
- Может, останешься?
- Извини, не могу, - опять сказал я. - Где мне его найти?
- Вторая дверь на... Криса действительно арестуют?
- Это зависит, - сказал я, - от объяснений, которые он даст полиции.
Ему придется говорить весьма откровенно, чтобы выкрутиться.
- О, он сможет... - Она оборвала фразу, подозрительно посмотрела на
меня и спросила: - Ты не водишь меня за нос? Он действительно тот самый
Розуотер?
- Полиция в этом вполне уверена.
- Но полицейский, который был сегодня здесь, не задал ни единого
вопроса о Крисе, - возразила она. - Он лишь спросил, знаю ли я...
- Тогда они еще небыли уверены, - объяснил я. - Это было всегда лишь
предположение.
- А сейчас они уверены?
Я кивнул.
- Как они узнали?
- От одной его знакомой, - сказал я.
- От кого именно? - Глаза Мими слегка потемнели, однако голосом она
вполне владела.
- Что-то не припомню ее имя, - солгал я, но затем вновь вернулся на
стезю правды. - От той, которая подтвердила его алиби в день убийства.
- Алиби? - возмущенно спросила она. - Ты хочешь сказать, что полиция
поверит на слово такой женщине?
- Какой женщине?
- Ты знаешь, что я имею в виду.
- Не знаю. Ты с ней знакома?
- Нет, - сказала она так, словно я ее оскорбил. Мими прищурила глаза и
понизила голос почти до шепота. - Ник, ты думаешь, это он убил Джулию?
- С чего бы он стал это делать?
- Предположим, он женился на мне, чтобы отомстить Клайду, - сказала
она, - и. - ... Знаешь, а ведь он настаивал на том, что мы должны приехать
сюда и попытаться вытянуть из Клайда деньги. Может, предложение исходило и
от меня - не помню - но он настаивал. А потом, скажем, он случайно
столкнулся с Джулией. Она, конечно же, была с ним знакома, так как они
работали на Клайда в одно и то же время. И в тот день он знал о моем
намерении навестить Джулию и боялся, что если я ее разозлю, она может выдать
его, и... Такое ведь могло случиться?
- В этом нет ни капли здравого смысла. Помимо всего прочего, в тот день
вы с Крисом вышли из дома вместе. Он не успел бы...
- Но мое такси ехало ужасно медленно, - сказала она, - и потом, я ведь
могла где-нибудь по пути остановиться... Кажется, я останавливалась.
Кажется, я останавливалась у аптеки, чтобы купить аспирин. - Она энергично
кивнула. - Я точно помню, что останавливалась.
- И он знал, что ты остановишься, ибо ранее ты ему об этом сообщила, -
предположил я. - Нельзя продолжать в том же духе, Мими. Убийство - вещь
серьезная. В подобных делах людей не ставят под удар только потому, что они
сыграли с тобой шутку.
- Шутку? - сверкнув на меня глазами, спросила она. - Ах этот... - Она
принялась награждать Йорген-сена обычными в таких случаях непристойными,
грязными и оскорбительными эпитетами; голос ее при этом становился все
громче и громче, и вот, наконец, она уже кричала прямо мне в лицо.
Когда Мими остановилась, чтобы перевести дыхание, я сказал:
- Ругаешься ты, конечно, здорово, но...
- У него даже хватило наглости намекнуть, будто Джулию могла убить я, -
сказала она. - Он побоялся прямо спросить, однако постоянно намекал на это,
пока я совершенно определенно не заявила, что... ну, в общем, что я этого не
делала.
- Ты ведь совсем не то собиралась сказать. Что же это ты совершенно
определенно ему заявила?
Она топнула ногой.
- Не перебивай меня!
- Ладно, черт с тобой. Я приехал сюда не по собственному желанию, -
сказал я и направился за шляпой и пальто.
Она побежала за мной и поймала меня за руку.
- О, Ник, прости, пожалуйста. Это все мой мерзкий характер. Не понимаю,
что на меня...
Вошел Гилберт и сказал:
- Я немного пройдусь с вами.
Глядя на него, Мими нахмурилась.
- Ты подслушивал.
- Как мог я не подслушивать, если ты так кричала? - спросил он. - Ты не
дашь мне немного денег?
- К тому же, мы не окончили наш разговор, - сказала она.
Я посмотрел на часы.
- Уже поздно, Мими. Мне нужно бежать.
- Может, приедешь после того, как закончишь все дела?
- Если не будет слишком поздно. Не жди меня.
- Я всегда здесь, - сказала она. - Неважно, который будет час.
Я сказал, что постараюсь. Она дала Гилберту немного денег, и мы с ним
спустились вниз.
- Я подслушивал, - сказал Гилберт, когда мы вышли из здания. - Мне
кажется, что если ты занимаешься изучением людей, и у тебя есть шанс, то не
подслушивать - глупо, поскольку в твое отсутствие люди всегда ведут себя
совершенно иначе, чем при тебе. Конечно, им не нравится, когда они узнают об
этом, однако... - Он улыбнулся. - Вряд ли животным и птицам нравится, когда
за ними шпионят натуралисты.
- И много тебе удалось подслушать? - спросил я.
- О, вполне достаточно - по-моему, я не пропустил ничего существенного.
- И что ты об этом думаешь?
Он поджал губы, наморщил лоб и рассудительно произнес:
- Трудно сказать. Мама иногда успешно утаивает факты, но у нее плохо
получается выдумывать их. Забавно - вы, наверное, обратили на это внимание -
тот, кто больше всего лжет, делает это почти всегда наиболее неуклюже, и его
легче обвести вокруг пальца, чем всех остальных. Логично предположить, что
они-то уж точно будут настороже и распознают любую ложь, однако как раз им
можно внушить практически все. Наверное, вы обратили на это внимание, не так
ли?
- Да.
Он сказал:
- Вот что я хотел вам сообщить: вчера вечером Крис не явился домой.
Потому-то мама и расстроена больше обычного; а когда сегодня утром я забрал
почту, то обнаружил там, адресованное ему письмо, в котором, как мне
показалось, могло быть что-нибудь любопытное, и я аккуратно вскрыл его. - Он
достал из кармана письмо и протянул мне. - Лучше прочитайте его сейчас, а на
случай, если Крис вернется, хотя, по-моему, он вряд ли уже вернется, опять
его запечатаю и положу в завтрашнюю почту.
- Почему ты так думаешь? - спросил я, взяв письмо.
- Ну, он ведь и правда Розуотер...
- Ты говорил с ним об этом?
- У меня не было возможности. С тех пор, как вы сообщили мне об этом, я
его не видел.
Я посмотрел на письмо, которое держал в руке. На конверте стоял
почтовый штемпель: Бостон, Массачусетс, двадцать седьмое декабря 1932 года,
а адрес был надписан женским почерком, в котором было что-то детское:
"Мистеру Кристиану Йоргенсену, гостиница "Кортлэнд", Нью-Йорк".
- Что надоумило тебя вскрыть его? - спросил я, вынимая письмо из
конверта.
- Я не верю в интуицию, - ответил Гилберт, - но, по всей видимости,
существуют такие вещи как разные запахи, звуки или, быть может, особенности
почерка, которые не поддаются анализу и в которых не отдаешь себе отчета,
однако они - эти вещи - иногда влияют на твои решения. Не знаю, что именно
на меня повлияло - я просто почувствовал: это письмо может содержать ценную
информацию.
- И часто тебя одолевают подобные чувства при виде семейной почты?
Он бросил на меня быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, не
разыгрываю ли я его, и сказал:
- Не часто, но мне уже приходилось вскрывать их письма. Я же говорил
вам, что занимаюсь изучением людей.
Я принялся читать письмо:
"Дорогой Вик!
Ольга написала мне, что ты опять находишься в Соединенных Штатах под
именем Кристиан Йоргенсен и женат на другой женщине. Ты прекрасно знаешь,
Вик, что это несправедливо, так же, как несправедливо было бросить меня на
все эти годы, не подавая никаких признаков жизни. И не присылая денег. Я
понимаю, что тебе необходимо было уехать в связи с неприятностями, которые
ты имел с мистером Уайнантом, однако он, я уверена, уже давно забыл обо
всем, и, по-моему, ты мог бы мне написать, поскольку, как тебе хорошо
известно, я всегда была твоим другом и по-прежнему готова в любой момент
сделать для тебя все, что в моих силах. Я не хочу сердить тебя, Вик, но мне
необходимо с тобой увидеться. В воскресенье и понедельник по случаю Нового
года я буду свободна от работы в магазине и приеду в Нью-Йорк в субботу
вечером, чтобы поговорить с тобой. Напиши мне, в какое время и где ты будешь
ждать меня, поскольку я не хочу причинять тебе неприятностей. Можешь быть в
этом уверен, и напиши мне сразу же, чтобы я успела получить письмо вовремя.
Твоя настоящая жена,
Джорджия".
В письме был и обратный адрес.
Я сказал:
- Так-так-так, - и вложил письмо обратно в конверт. - И тебе удалось
преодолеть искушение рассказать об этом матери?
- О, я знал, какова будет ее реакция. Вы же видели, что она вытворяла
из-за тех пустяков, о которых вы ей сообщили. Как вы думаете, что мне
следует предпринять по этому поводу?
- Тебе следует разрешить мне рассказать обо всем полиции.
Он с готовностью кивнул.
- Согласен, раз вы полагаете, что так будет лучше. Если хотите, можете
показать им письмо.
- Спасибо, - сказал я и положил письмо в карман.
Он произнес:
- И вот еще что: у меня было немного морфия, около двадцати гран - я с
ним экспериментировал, - и кто-то украл его.
- Каким образом экспериментировал?
- Принимал. Изучал эффект.
- Ну и как тебе понравился эффект? - спросил я.
- О, я и не рассчитывал, что он мне понравится. Мне просто хотелось
знать, каков он. Я не люблю вещей, одурманивающих мозг. Поэтому я почти не
пью и даже не курю. Хотя, собираюсь попробовать кокаин, поскольку
предполагается, что он делает ум острее, верно?
- Предполагается. Кто, по-твоему, умыкнул морфий?
- Я подозреваю Дороти, так как на ее счет у меня есть теория. Поэтому я
собираюсь к тетушке Элис на ужин: Дороти все еще у нее, и мне хочется
проверить. Я могу вытянуть из сестры что угодно.
- Вообще-то, если она все время была там, - спросил я, - каким образом
ей удалось...
- Вчера вечером она ненадолго заезжала домой, - ответил он, - а кроме
того, я не знаю точно, когда морфий пропал. Сегодня я впервые за последние
три-четыре дня открыл коробку, в которой он хранился.
- Дороти знала о том, что он у тебя есть?
- Да. Это одна из причин, по которой я подозреваю ее. Не думаю, что
кто-либо еще мог его украсть. На Дороти я тоже экспериментировал.
- Ну и как, ей понравилось?
- О да, понравилось, однако, она бы и без того его взяла. Но я хотел
спросить вас о другом: могла ли она пристраститься к наркотику за такое
короткое время?
- Насколько короткое?
- Неделя... нет... десять дней.
- Вряд ли, если только она сама себя в этом не убедила. Много ты ей
давал?
- Нет.
- Дай мне знать, когда все выяснишь, - сказал я. - Здесь я возьму
такси. До скорого.
- Вы ведь еще приедете к нам сегодня, да?
- Если смогу. Может, тогда и увидимся.
- Да, - сказал он, - и огромное вам спасибо.
У ближайшей аптеки я остановился, чтобы позвонить Гилду, не ожидая, что
застану его на службе, и надеясь узнать номер его домашнего телефона.
Оказалось однако, что он все еще был там.
- Работаете допоздна, - сказал я.
Его "ага" прозвучало весьма оптимистично. Я прочел ему письмо Джорджии
и продиктовал ее адрес.
- Хороший улов, - сказал он.
Я сообщил, что Йоргенсен со вчерашнего дня не появлялся дома.
- Думаете, мы найдем его в Бостоне? - спросил он.
- Либо там, - предположил я, - либо где-нибудь на юге - не знаю, как
далеко ему удалось за это время удрать.
- Поищем и там, и там, - по-прежнему оптимистично сказал Гилд. - А у
меня для вас тоже есть одна новость. Нашего друга Нанхейма с ног до головы
начинили пулями тридцать второго калибра примерно через час после того, как
он улизнул от нас; теперь он мертв - мертвее не бывает. Стреляли, похоже, из
того же пистолета, из которого прикончили секретаршу Вулф. - В данный момент
эксперты сравнивают пули. Думаю, сейчас Нанхейм жалеет, что не остался и не
поговорил с нами.
Когда я вернулся домой, Нора держала в одной руке кусок холодной утки,
а другой рукой собирала картинку-головоломку.
- Я думала, ты остался жить у нее, - сказала она. - Ты ведь был
когда-то сыщиком: найди мне коричневатый кусочек, напоминающий по форме
улитку с длинной шеей.
- Кусочек утки или головоломки? Слушай, давай не поедем сегодня к
супругам Эдж: они такие скучные.
- Хорошо, но они обидятся.
- Вряд ли нам так сильно повезет, - пожаловался я. - Они бы обиделись
на Куиннов или...
- Харрисон звонил. Он просил передать, что теперь самое время прикупить
акций "Макинтайр Поркьюпайн" - кажется, так они называются - вдобавок к
твоему пакету "Доум Майнз". Он говорит, что акции опустились до двадцати с
четвертью. - Нора коснулась пальцем картинки-головоломки. - Тот фрагмент,
который я ищу, должен подойти вот сюда.
Я нашел нужный ей фрагмент и почти слово в слово передал все, о чем мы
говорили и что делали у Мими.
- Я тебе не верю, - сказала она. - Ты все придумал. Таких людей не
бывает. Слушай, откуда они появились? Может, они - первые представители
нового вида чудовищ?
- Я просто передаю тебе, что происходит, и не берусь ничего объяснять.
- А теперь что вы думаете по поводу того, кто ее убил?
- Я спокоен, - сказал он. - Дайте мне достаточно фактов, с помощью
которых можно будет кое-кого поприжать, и я быстренько предъявлю вам того,
кто это сделал.
На улице он пообещал держать меня в курсе событий, мы пожали друг другу
руки и расстались. Через несколько секунд он догнал меня и попросил передать
привет Норе.
Дома я передал Норе привет от Гилда и рассказал ей о сегодняшних
новостях.
- У меня тоже есть для тебя новости, - сказала она. - Заходил Гилберт
Уайнант и был сильно разочарован, не застав тебя. Он просил передать, что
должен рассказать тебе что-то "чрезвычайно важное".
- Может быть, он обнаружил, что у Йоргенсена комплекс неполноценности
на почве отношений с его матерью.
- Думаешь, ее убил Йоргенсен?
- Я думал, будто знаю, кто это сделал, - сказал я, - однако, сейчас все
так перемешалось, что можно лишь гадать.
- И каков результат твоего гадания?
- Мими, Йоргенсен, Уайнант, Нанхейм. Гилберт Дороти, тетушка Элис,
Морелли, ты, я или Гилд. А может, это сделал Стадси. Как насчет того, чтобы
приготовить что-нибудь выпить?
Она смешала несколько коктейлей. Я допивал второй или третий, когда
она, ответив на телефонный звонок, вернулась в комнату и сказала:
- Твоя подружка Мими желает с тобой поговорить.
Я подошел к телефону.
- Привет, Мими.
- Я ужасно сожалею, что была так груба в тот вечер, Ник, но я страшно
расстроилась и, потеряв контроль над собой, выставила себя такой дурой.
Пожалуйста, прости меня. - Она проговорила все это очень быстро, словно
стараясь как можно скорее покончить с извинениями.
- Ничего, - сказал я.
Едва дав мне произнести эти три слога, она уже вновь говорила, однако
на сей раз не так спешно и более откровенно:
- Могу я тебя увидеть, Ник? Случилось что-то ужасное, что-то... Я не
знаю, что делать, к кому обратиться.
- А в чем дело?
- Не могу говорить об этом по телефону, но ты должен сказать мне, как
быть. Мне необходимо положиться на чей-нибудь совет. Не мог бы ты приехать?
- Прямо сейчас?
- Да. Пожалуйста.
- Хорошо, - сказал я и вернулся в гостиную. - Поеду повидаюсь с Мими.
Она говорит, что попала в переделку, и ей нужна помощь.
- Будь предельно осторожен, - рассмеялась Нора. - Она перед тобой
извинилась? Передо мной извинилась.
- Да, выпалила все на одном дыхании. Дороти дома или до сих пор у
тетушки Элис?
- По словам Гилберта, до сих пор у тетушки Элис. Долго ты там будешь?
- Не дольше, чем необходимо. Скорее всего, полиция сцапала Йоргенсена,
и Мими хочет знать, могу ли я помочь.
- Они могут что-нибудь с ним сделать? Я имею в виду, если он не убивал
Джулию Вулф.
- Наверное, можно припомнить, выдвинутые против него старые обвинения -
угрозы по почте, попытка вымогательства. - Оторвавшись от виски, я задал
себе и Норе вопрос: - Интересно, знают ли друг друга Йоргенсен и Нанхейм? -
Я поразмыслил немного, однако не нашел ничего, что могло бы превратить это
предположение в нечто большее, нежели простая вероятность. - Ну что ж, я
поехал.
Мими встретила меня с распростертыми объятиями.
- Это было невероятно, невероятно мило с твоей стороны - простить меня,
Ник, но ты ведь всегда был невероятно милым. Ума не приложу, что на меня
нашло в понедельник вечером.
- Забудем об этом, - сказал я.
Лицо ее было несколько розовее обычного и выглядело моложе из-за того,
что мышцы лица были напряжены. Голубые глаза ярко сияли. Руки ее, лежавшие
на моих руках, были холодны. Она была сильно взволнована, но я не мог
определить, какого рода волнение ее обуревало.
Мими сказала:
- Со стороны твоей жены также было невероятно мило...
- Забудем об этом.
- Ник, что могут сделать за сокрытие улик, доказывающих причастность
другого человека к убийству?
- Если захотят, могут обвинить в их укрывательстве - на юридическом
языке это называется не обещанное заранее укрывательство следов
преступления.
- Даже если ты добровольно изменишь решение и предоставишь им улики?
- Все равно могут. Хотя обычно они этого не делают.
Она оглянулась по сторонам, словно пытаясь удостовериться, что в
комнате больше никого нет, и сказала:
- Джулию убил Клайд. Я нашла вещественное доказательство и спрятала
его. Что со мной сделают?
- Может, и ничего, просто устроят тебе головомойку - если ты передашь
вещественное доказательство полиции. Он был когда-то твоим мужем: вы -
достаточно близкие друг другу люди, и вряд ли найдется суд, который станет
вменять тебе в вину попытку покрыть его - если только, конечно, у судей не
будет причин подозревать, что ты руководствовалась иными соображениями.
Холодно и надменно она спросила:
- У тебя есть подобные подозрения?
- Не знаю, - сказал я. - Я склонен думать, что ты хотела использовать
это доказательство вины Уайнанта чтобы, как только вы с ним увидитесь выжать
из него денег, однако сейчас появились какие-то новые обстоятельства,
заставившие тебя изменить решение.
Она согнула пальцы правой руки так, что ладонь ее стала напоминать
когтистую лапу, и замахнулась, целясь острыми ногтями мне в лицо. Губы ее
были подобраны, обнажая оскал плотно сжатых зубов.
Я поймал ее руку.
- В последнее время женщины стали грубее, - сказал я, стараясь придать
своему голосу оттенок грусти. - Я только что расстался с дамочкой, которая
швырнула одному парнишке в голову сковороду.
Она засмеялась, однако выражение ее глаз не изменилось.
- Ты всегда подозреваешь меня в самом плохом, не так ли?
Я отпустил ее руку, и она потерла то место, где оставили следы мои
пальцы.
- Кто та женщина, которая бросила сковороду? - спросила она. - Я ее
знаю?
- Это сделала не Нора, если ты имела в виду ее. Полиция еще не
арестовала Виктора-Кристиана Розуотера-Йоргенсена?
- Что?
Я поверил в ее замешательство, хотя и ее реакция и тот факт, что я в
нее поверил, удивили меня.
- Йоргенсен - это Розуотер, - сказал я. - Ты ведь помнишь его. Я думал,
тебе известно.
- Ты имеешь в виду того ужасного человека, который...
- Да.
- Я не верю. - Мими встала; пальцы ее подергивались. - Не верю, не
верю. - Лицо ее побелело от страха" искаженный голос звучал неестественно,
словно голос чревовещателя. - Я не верю.
- Ну, тогда все в порядке, - сказал я.
Мими не слушала меня. Повернувшись ко мне спиной, она подошла к окну и
стояла там, не оборачиваясь. Я сказал:
- Внизу перед входом в машине сидят два, похожих на полицейских
человека, которые, наверное, должны взять его, когда...
Она обернулась и резким голосом спросила;
- Ты уверен, что Розуотер - это он? - Следов страха на ее лице уже
почти не было, а голос звучал, по крайней мере, по-человечески.
- Полиция уверена.
Мы смотрели друг на друга, и каждый из нас был занят своими мыслями.
Мими, как мне думалось, боялась вовсе не того, что Йоргенсен убил Джулию
Вулф, и даже не того, что его могут арестовать: она боялась, что
единственная причина, по которой Йоргенсен женился на ней, заключалась в
какой-то его игре против Уайнанта.
Когда я расхохотался - не потому, что сама эта мысль показалась мне
забавной, а потому, что она пришла мне в голову так неожиданно, - Мими
вздрогнула и неуверенно улыбнулась.
- Я не поверю, - на сей раз тихим, мягким голосом сказала она, - пока
он сам мне не признается.
- А когда признается - что потом?
Она чуть повела плечами, нижняя губа ее задрожала.
- Он ведь мой муж.
Наверное, слова ее прозвучали забавно, однако меня они разозлили. Я
сказал:
- Мими, это я, Ник. Ты помнишь меня - Ни-ик?
- Я знаю, ты всегда думаешь обо мне только плохое, - мрачно сказала
она. - Ты полагаешь, я...
- Ну ладно, ладно. Оставим это. Давай вернемся к тем уликам против
Уайнанта, которые ты нашла.
- Ах, это, - сказала она и отвернулась. Когда она вновь повернулась ко
мне, губа ее опять дрожала. - Я солгала, Ник, я ничего не нашла. - Она
приблизилась ко мне. - Клайд не имел права писать те письма Маколэю и Элис,
пытаясь внушить всем подряд недоверие ко мне; я подумала, что он получит по
заслугам, если я придумаю что-нибудь ему во вред, так как я и правда
полагала... то есть, полагаю, что Джулию убил он, и только благодаря...
- И что же ты придумала?
- Я... я пока еще не придумала. Мне сначала хотелось узнать, что со
мной сделают - ну, ты понимаешь, то, о чем я тебя спрашивала. Можно было бы,
например, соврать, будто Джулия, когда я осталась с ней наедине, а остальные
ушли звонить, на минутку пришла в себя и сказала мне, что это сделал Клайд.
- Ты не говорила, будто услышала что-то и промолчала, ты сказала, будто
нашла что-то и спрятала.
- Но я действительно еще не решила, что именно я.
- Когда ты узнала о письме Уайнанта Маколэю?
- Сегодня днем, - сказала она; - сюда приезжал человек из полиции.
- Он ничего не спрашивал тебя о Розуотере?
- Он спросил, знаю ли я его и не знавала ли прежде, и я полагала, что
говорю правду, когда ответила "нет".
- Может, ты так и полагала, - сказал я, - однако, я думаю, что ты
впервые говорила правду, когда уверяла, будто нашла какое-то доказательство
вины Уайнанта.
Мими широко раскрыла глаза.
- Я не понимаю.
- Я тоже, но все, вероятно, было так: ты, видимо, нашла что-нибудь и
решила попридержать находку, возможно, с целью продать это Уайнанту; затем,
когда из-за его писем люди начали смотреть на тебя с оглядкой, ты решила
поставить крест на идее получить с него деньги и захотела одновременно
отплатить Клайду и обезопасить себя, передав это доказательство полиции;
теперь, в конце концов, когда ты узнала, что Йоргенсен является Розуотером,
ты опять делаешь невинное лицо и утаиваешь доказательство, на сей раз не
ради денег, а ради того, чтобы поставить Йоргенсена в самое тяжелое
положение, какое только возможно в качестве наказания за то, что он женился
на тебе обманным путем, затеяв игру против Уайнанта, а вовсе не по любви.
Она спокойно улыбнулась и спросила:
- Ты и правда думаешь, что я на все способна, верно?
- Это неважно, - сказал я. - Для тебя должно быть важным то, что ты,
возможно, окончишь жизнь в какой-нибудь тюрьме.
Вопль, который она издала, был негромким, но ужасным, а страх,
отразившийся на ее лице пару минут назад, не шел ни в какое сравнение с тем
ужасом, что искажал ее черты сейчас. Она схватила меня за лацканы и,
прильнув к ним, залепетала:
- Не говори так, пожалуйста, не надо! Скажи, что ты так не думаешь! -
Мими вся дрожала, поэтому я обнял ее, чтобы она не упала.
Мы не слышали, как подошел Гилберт, пока он не кашлянул и не спросил:
- Мама, с тобой все в порядке?
Мими медленно убрала руки с моих лацканов, отступила на шаг и сказала:
- Твоя мама - такая глупышка! - Она все еще дрожала, однако нашла в
себе силы улыбнуться мне и сказать игривым голосом: - Жестокий, ты так меня
напугал!
Я ответил, что сожалею об этом.
Гилберт положил пальто и шляпу на стул и с вежливым интересом смотрел
то на одного из нас, то на другого. Когда стало ясно, что никто из нас не
собирается ему что-либо объяснять, он опять кашлянул и сказал:
- Я страшно рад вас видеть. - Он подошел и пожал мне руку.
Я сказал, что тоже рад его видеть.
Мими произнесла:
- У тебя усталые глаза. Готова поспорить, что ты опять весь день читал
без очков. - Она покачала головой и обратилась ко мне. - Он такой же
неразумный, как и его отец.
- Есть какие-нибудь новости от отца? - спросил Гилберт.
- После ложной тревоги насчет его самоубийства - никаких, - сказал я. -
Надо думать, ты в курсе, что это была ложная тревога.
- Да. - Он поколебался. - Мне бы хотелось поговорить с вами несколько
минут, прежде чем вы уйдете.
- Конечно.
- Но ты можешь поговорить с ним сейчас, дорогой, - сказала Мими. -
Разве у вас есть секреты, о которых я не должна знать? - Говорила она
довольно непринужденно и уже перестала дрожать.
- Тебе это будет скучно. - Он взял шляпу и пальто, кивнул мне и вышел
из комнаты.
Мими вновь покачала головой и сказала:
- Я совсем не понимаю этого ребенка. Интересно, какие выводы он сделал
из нашей немой сцены. - Казалось, она была не особенно обеспокоена. Затем,
уже более серьезным тоном добавила: - Почему ты сказал так, Ник?
- Насчет того, что ты окончишь жизнь в?..
- Нет, давай не будем. - Ее передернуло. - Я не хочу об этом слышать.
Ты не можешь остаться на ужин? Вероятно, я буду совсем одна.
- Извини, не могу. Ну, так что там насчет улики, которую ты нашла?
- На самом деле я ничего не нашла. Это была ложь. - Стараясь меня
убедить, она нахмурилась. - Не смотри на меня так. Это действительно была
ложь.
- Значит, ты вызвала меня только для того, чтобы мне солгать? - спросил
я. - Почему же тогда ты передумала?
Она хихикнула.
- Наверное, я и правда нравлюсь тебе, Ник, иначе бы ты не вел себя по
отношению ко мне так враждебно.
Подобная логика была мне недоступна. Я сказал:
- Ну что ж, посмотрю, чего хочет Гилберт, и отправлюсь восвояси.
- Может, останешься?
- Извини, не могу, - опять сказал я. - Где мне его найти?
- Вторая дверь на... Криса действительно арестуют?
- Это зависит, - сказал я, - от объяснений, которые он даст полиции.
Ему придется говорить весьма откровенно, чтобы выкрутиться.
- О, он сможет... - Она оборвала фразу, подозрительно посмотрела на
меня и спросила: - Ты не водишь меня за нос? Он действительно тот самый
Розуотер?
- Полиция в этом вполне уверена.
- Но полицейский, который был сегодня здесь, не задал ни единого
вопроса о Крисе, - возразила она. - Он лишь спросил, знаю ли я...
- Тогда они еще небыли уверены, - объяснил я. - Это было всегда лишь
предположение.
- А сейчас они уверены?
Я кивнул.
- Как они узнали?
- От одной его знакомой, - сказал я.
- От кого именно? - Глаза Мими слегка потемнели, однако голосом она
вполне владела.
- Что-то не припомню ее имя, - солгал я, но затем вновь вернулся на
стезю правды. - От той, которая подтвердила его алиби в день убийства.
- Алиби? - возмущенно спросила она. - Ты хочешь сказать, что полиция
поверит на слово такой женщине?
- Какой женщине?
- Ты знаешь, что я имею в виду.
- Не знаю. Ты с ней знакома?
- Нет, - сказала она так, словно я ее оскорбил. Мими прищурила глаза и
понизила голос почти до шепота. - Ник, ты думаешь, это он убил Джулию?
- С чего бы он стал это делать?
- Предположим, он женился на мне, чтобы отомстить Клайду, - сказала
она, - и. - ... Знаешь, а ведь он настаивал на том, что мы должны приехать
сюда и попытаться вытянуть из Клайда деньги. Может, предложение исходило и
от меня - не помню - но он настаивал. А потом, скажем, он случайно
столкнулся с Джулией. Она, конечно же, была с ним знакома, так как они
работали на Клайда в одно и то же время. И в тот день он знал о моем
намерении навестить Джулию и боялся, что если я ее разозлю, она может выдать
его, и... Такое ведь могло случиться?
- В этом нет ни капли здравого смысла. Помимо всего прочего, в тот день
вы с Крисом вышли из дома вместе. Он не успел бы...
- Но мое такси ехало ужасно медленно, - сказала она, - и потом, я ведь
могла где-нибудь по пути остановиться... Кажется, я останавливалась.
Кажется, я останавливалась у аптеки, чтобы купить аспирин. - Она энергично
кивнула. - Я точно помню, что останавливалась.
- И он знал, что ты остановишься, ибо ранее ты ему об этом сообщила, -
предположил я. - Нельзя продолжать в том же духе, Мими. Убийство - вещь
серьезная. В подобных делах людей не ставят под удар только потому, что они
сыграли с тобой шутку.
- Шутку? - сверкнув на меня глазами, спросила она. - Ах этот... - Она
принялась награждать Йорген-сена обычными в таких случаях непристойными,
грязными и оскорбительными эпитетами; голос ее при этом становился все
громче и громче, и вот, наконец, она уже кричала прямо мне в лицо.
Когда Мими остановилась, чтобы перевести дыхание, я сказал:
- Ругаешься ты, конечно, здорово, но...
- У него даже хватило наглости намекнуть, будто Джулию могла убить я, -
сказала она. - Он побоялся прямо спросить, однако постоянно намекал на это,
пока я совершенно определенно не заявила, что... ну, в общем, что я этого не
делала.
- Ты ведь совсем не то собиралась сказать. Что же это ты совершенно
определенно ему заявила?
Она топнула ногой.
- Не перебивай меня!
- Ладно, черт с тобой. Я приехал сюда не по собственному желанию, -
сказал я и направился за шляпой и пальто.
Она побежала за мной и поймала меня за руку.
- О, Ник, прости, пожалуйста. Это все мой мерзкий характер. Не понимаю,
что на меня...
Вошел Гилберт и сказал:
- Я немного пройдусь с вами.
Глядя на него, Мими нахмурилась.
- Ты подслушивал.
- Как мог я не подслушивать, если ты так кричала? - спросил он. - Ты не
дашь мне немного денег?
- К тому же, мы не окончили наш разговор, - сказала она.
Я посмотрел на часы.
- Уже поздно, Мими. Мне нужно бежать.
- Может, приедешь после того, как закончишь все дела?
- Если не будет слишком поздно. Не жди меня.
- Я всегда здесь, - сказала она. - Неважно, который будет час.
Я сказал, что постараюсь. Она дала Гилберту немного денег, и мы с ним
спустились вниз.
- Я подслушивал, - сказал Гилберт, когда мы вышли из здания. - Мне
кажется, что если ты занимаешься изучением людей, и у тебя есть шанс, то не
подслушивать - глупо, поскольку в твое отсутствие люди всегда ведут себя
совершенно иначе, чем при тебе. Конечно, им не нравится, когда они узнают об
этом, однако... - Он улыбнулся. - Вряд ли животным и птицам нравится, когда
за ними шпионят натуралисты.
- И много тебе удалось подслушать? - спросил я.
- О, вполне достаточно - по-моему, я не пропустил ничего существенного.
- И что ты об этом думаешь?
Он поджал губы, наморщил лоб и рассудительно произнес:
- Трудно сказать. Мама иногда успешно утаивает факты, но у нее плохо
получается выдумывать их. Забавно - вы, наверное, обратили на это внимание -
тот, кто больше всего лжет, делает это почти всегда наиболее неуклюже, и его
легче обвести вокруг пальца, чем всех остальных. Логично предположить, что
они-то уж точно будут настороже и распознают любую ложь, однако как раз им
можно внушить практически все. Наверное, вы обратили на это внимание, не так
ли?
- Да.
Он сказал:
- Вот что я хотел вам сообщить: вчера вечером Крис не явился домой.
Потому-то мама и расстроена больше обычного; а когда сегодня утром я забрал
почту, то обнаружил там, адресованное ему письмо, в котором, как мне
показалось, могло быть что-нибудь любопытное, и я аккуратно вскрыл его. - Он
достал из кармана письмо и протянул мне. - Лучше прочитайте его сейчас, а на
случай, если Крис вернется, хотя, по-моему, он вряд ли уже вернется, опять
его запечатаю и положу в завтрашнюю почту.
- Почему ты так думаешь? - спросил я, взяв письмо.
- Ну, он ведь и правда Розуотер...
- Ты говорил с ним об этом?
- У меня не было возможности. С тех пор, как вы сообщили мне об этом, я
его не видел.
Я посмотрел на письмо, которое держал в руке. На конверте стоял
почтовый штемпель: Бостон, Массачусетс, двадцать седьмое декабря 1932 года,
а адрес был надписан женским почерком, в котором было что-то детское:
"Мистеру Кристиану Йоргенсену, гостиница "Кортлэнд", Нью-Йорк".
- Что надоумило тебя вскрыть его? - спросил я, вынимая письмо из
конверта.
- Я не верю в интуицию, - ответил Гилберт, - но, по всей видимости,
существуют такие вещи как разные запахи, звуки или, быть может, особенности
почерка, которые не поддаются анализу и в которых не отдаешь себе отчета,
однако они - эти вещи - иногда влияют на твои решения. Не знаю, что именно
на меня повлияло - я просто почувствовал: это письмо может содержать ценную
информацию.
- И часто тебя одолевают подобные чувства при виде семейной почты?
Он бросил на меня быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, не
разыгрываю ли я его, и сказал:
- Не часто, но мне уже приходилось вскрывать их письма. Я же говорил
вам, что занимаюсь изучением людей.
Я принялся читать письмо:
"Дорогой Вик!
Ольга написала мне, что ты опять находишься в Соединенных Штатах под
именем Кристиан Йоргенсен и женат на другой женщине. Ты прекрасно знаешь,
Вик, что это несправедливо, так же, как несправедливо было бросить меня на
все эти годы, не подавая никаких признаков жизни. И не присылая денег. Я
понимаю, что тебе необходимо было уехать в связи с неприятностями, которые
ты имел с мистером Уайнантом, однако он, я уверена, уже давно забыл обо
всем, и, по-моему, ты мог бы мне написать, поскольку, как тебе хорошо
известно, я всегда была твоим другом и по-прежнему готова в любой момент
сделать для тебя все, что в моих силах. Я не хочу сердить тебя, Вик, но мне
необходимо с тобой увидеться. В воскресенье и понедельник по случаю Нового
года я буду свободна от работы в магазине и приеду в Нью-Йорк в субботу
вечером, чтобы поговорить с тобой. Напиши мне, в какое время и где ты будешь
ждать меня, поскольку я не хочу причинять тебе неприятностей. Можешь быть в
этом уверен, и напиши мне сразу же, чтобы я успела получить письмо вовремя.
Твоя настоящая жена,
Джорджия".
В письме был и обратный адрес.
Я сказал:
- Так-так-так, - и вложил письмо обратно в конверт. - И тебе удалось
преодолеть искушение рассказать об этом матери?
- О, я знал, какова будет ее реакция. Вы же видели, что она вытворяла
из-за тех пустяков, о которых вы ей сообщили. Как вы думаете, что мне
следует предпринять по этому поводу?
- Тебе следует разрешить мне рассказать обо всем полиции.
Он с готовностью кивнул.
- Согласен, раз вы полагаете, что так будет лучше. Если хотите, можете
показать им письмо.
- Спасибо, - сказал я и положил письмо в карман.
Он произнес:
- И вот еще что: у меня было немного морфия, около двадцати гран - я с
ним экспериментировал, - и кто-то украл его.
- Каким образом экспериментировал?
- Принимал. Изучал эффект.
- Ну и как тебе понравился эффект? - спросил я.
- О, я и не рассчитывал, что он мне понравится. Мне просто хотелось
знать, каков он. Я не люблю вещей, одурманивающих мозг. Поэтому я почти не
пью и даже не курю. Хотя, собираюсь попробовать кокаин, поскольку
предполагается, что он делает ум острее, верно?
- Предполагается. Кто, по-твоему, умыкнул морфий?
- Я подозреваю Дороти, так как на ее счет у меня есть теория. Поэтому я
собираюсь к тетушке Элис на ужин: Дороти все еще у нее, и мне хочется
проверить. Я могу вытянуть из сестры что угодно.
- Вообще-то, если она все время была там, - спросил я, - каким образом
ей удалось...
- Вчера вечером она ненадолго заезжала домой, - ответил он, - а кроме
того, я не знаю точно, когда морфий пропал. Сегодня я впервые за последние
три-четыре дня открыл коробку, в которой он хранился.
- Дороти знала о том, что он у тебя есть?
- Да. Это одна из причин, по которой я подозреваю ее. Не думаю, что
кто-либо еще мог его украсть. На Дороти я тоже экспериментировал.
- Ну и как, ей понравилось?
- О да, понравилось, однако, она бы и без того его взяла. Но я хотел
спросить вас о другом: могла ли она пристраститься к наркотику за такое
короткое время?
- Насколько короткое?
- Неделя... нет... десять дней.
- Вряд ли, если только она сама себя в этом не убедила. Много ты ей
давал?
- Нет.
- Дай мне знать, когда все выяснишь, - сказал я. - Здесь я возьму
такси. До скорого.
- Вы ведь еще приедете к нам сегодня, да?
- Если смогу. Может, тогда и увидимся.
- Да, - сказал он, - и огромное вам спасибо.
У ближайшей аптеки я остановился, чтобы позвонить Гилду, не ожидая, что
застану его на службе, и надеясь узнать номер его домашнего телефона.
Оказалось однако, что он все еще был там.
- Работаете допоздна, - сказал я.
Его "ага" прозвучало весьма оптимистично. Я прочел ему письмо Джорджии
и продиктовал ее адрес.
- Хороший улов, - сказал он.
Я сообщил, что Йоргенсен со вчерашнего дня не появлялся дома.
- Думаете, мы найдем его в Бостоне? - спросил он.
- Либо там, - предположил я, - либо где-нибудь на юге - не знаю, как
далеко ему удалось за это время удрать.
- Поищем и там, и там, - по-прежнему оптимистично сказал Гилд. - А у
меня для вас тоже есть одна новость. Нашего друга Нанхейма с ног до головы
начинили пулями тридцать второго калибра примерно через час после того, как
он улизнул от нас; теперь он мертв - мертвее не бывает. Стреляли, похоже, из
того же пистолета, из которого прикончили секретаршу Вулф. - В данный момент
эксперты сравнивают пули. Думаю, сейчас Нанхейм жалеет, что не остался и не
поговорил с нами.
Когда я вернулся домой, Нора держала в одной руке кусок холодной утки,
а другой рукой собирала картинку-головоломку.
- Я думала, ты остался жить у нее, - сказала она. - Ты ведь был
когда-то сыщиком: найди мне коричневатый кусочек, напоминающий по форме
улитку с длинной шеей.
- Кусочек утки или головоломки? Слушай, давай не поедем сегодня к
супругам Эдж: они такие скучные.
- Хорошо, но они обидятся.
- Вряд ли нам так сильно повезет, - пожаловался я. - Они бы обиделись
на Куиннов или...
- Харрисон звонил. Он просил передать, что теперь самое время прикупить
акций "Макинтайр Поркьюпайн" - кажется, так они называются - вдобавок к
твоему пакету "Доум Майнз". Он говорит, что акции опустились до двадцати с
четвертью. - Нора коснулась пальцем картинки-головоломки. - Тот фрагмент,
который я ищу, должен подойти вот сюда.
Я нашел нужный ей фрагмент и почти слово в слово передал все, о чем мы
говорили и что делали у Мими.
- Я тебе не верю, - сказала она. - Ты все придумал. Таких людей не
бывает. Слушай, откуда они появились? Может, они - первые представители
нового вида чудовищ?
- Я просто передаю тебе, что происходит, и не берусь ничего объяснять.