костоломам из полиции не удастся вытянуть из меня ни слова.
- Отлично, - сказал я. - Расскажите мне о ней: где вы познакомились,
чем она занималась до того, как связалась с Уайнантом и где он ее нашел.
- Мне нужно выпить. - Он, не вставая со стула, повернулся и позвал: -
Эй, гарсон - ты, с брюшком на спине!
Официант, которого Стадси назвал Питом - на спине у него было нечто
вроде горба, - протолкался сквозь толпу и, улыбаясь и с обожанием глядя на
Морелли склонился над нашим столиком.
- Что угодно? - Он громко цыкнул зубом. Мы заказали напитки, и официант
удалился. Морелли сказал:
- Мы с Нэнси жили по соседству. Старый Кейн владел кондитерской лавкой
на углу улицы. Время от времени она приворовывала для меня сигареты. - Он
рассмеялся. - Однажды ее папаша чуть дух из меня не вышиб за то, что я
научил ее при помощи куска проволоки доставать из телефона-автомата монетки.
Он был, что называется, старой закалки. А мы, пожалуй, еще только в третий
класс ходили. - Он опять засмеялся хриплым басом. - За углом строили жилые
дома, и чтобы отплатить ему, я хотел стащить со стройки кое-какие материалы,
подбросить их в его подвал, а затем сообщить о материалах постовому
полицейскому Шульцу, однако она не позволила мне этого сделать.
Нора сказала:
- Похоже, в детстве вы были просто лапонькой.
- Точно, - с умилением проговорил он. - Послушайте, однажды, когда мне
было не больше пяти...
Женский голос над нашими головами произнес:
- Я так и знала, что это вы.
Я поднял глаза и увидел рыжеволосую Мириам, которая явно обращалась ко
мне. Я сказал:
- Привет.
Подбоченившись, она мрачно смотрела на меня.
- Итак, вы решили, что он слишком много знает.
- Может, Нанхейм и правда много знал, однако он удрал по пожарной
лестнице, зажав ботинки под мышкой, прежде чем успел нам хоть что-нибудь
рассказать.
- Чушь!
- Ну хорошо. Какие же из тех сведений, которыми он располагал,
по-вашему, нас больше всего не устраивали?
- Он знал, где находится Уайнант.
- Правда? И где же он находится?
- Я не знаю. Об этом знал Артур.
- Жаль, что он нам не сказал. Мы...
- Чушь! - опять сказала она. - Вы знаете, и полиция тоже знает. Кого вы
хотите одурачить?
- Я никого не пытаюсь одурачить. Я не знаю, где находится Уайнант.
- Вы работаете на него, а полиция работает с вами. Не надо делать из
меня дурочку. Бедняга Артур думал, что эти сведения принесут ему много
денег. Он и не представлял, к чему все это приведет.
- Он говорил вам, что знает? - спросил я.
- Я не настолько тупа, как вы думаете. Он сказал мне, что располагает
кое-какими сведениями, которые принесут ему большие деньги, и я видела, чем
все это обернулось. По-моему, не так уж трудно угадать, что получится, если
сложить два и два.
- Иногда получается четыре, - сказал я, - а иногда двадцать два. Я не
работаю на Уайнанта. И не надо опять говорить "чушь". Вы хотите помочь...
- Нет. Он был стукачом и пытался провести людей, которым сам же стучал.
Он получил по заслугам, однако, не думайте, будто я забуду, что оставила его
наедине с вами и Гилдом, и вскоре после того его нашли мертвым.
- Я наоборот хочу, чтобы вы ничего не забывали. Постарайтесь,
пожалуйста, вспомнить, не было ли...
- Мне надо идти, - сказала она и удалилась. Походка ее была в высшей
степени грациозна.
- Не хотел бы я иметь дело с этой дамочкой, - задумчиво сказал Стадси.
- Она горше самого горького лекарства.
Морелли подмигнул мне.
Дороти коснулась моей руки.
- Я не понимаю, Ник.
- Ничего, - сказал я и обратился к Морелли: - Вы рассказывали о Джулии
Вулф.
- Ага. В общем, старый Кейн выгнал Нэнси из дома после того, как в
возрасте лет пятнадцати-шестнадцати она попала в какую-то историю с учителем
колледжа. Нэнси сошлась с парнишкой по имени Фэйс Пепплер - он был бы
умницей, если бы не болтал так много. Помнится, однажды мы с Фэйсом... - Он
оборвал фразу и откашлялся. - В общем, Фэйс и Нэнси держались вместе - с ума
сойти! - лет пять или шесть, не считая того времени, когда он служил в
армии, а она жила с другим парнем, имени которого я не припомню - он
приходился двоюродным братом Дику О'Брайэну, был костлявым, темноволосым и
любил выпить. Но как только Фэйс пришел из армии, Нэнси вернулась к нему, и
они опять были неразлучны, пока их не сцапали за то, что они пытались
шантажировать какого-то чудака из Торонто. Фэйс взял все на себя и помог ей
отделаться шестью месяцами - основной срок впаяли ему. Не так давно я
слышал, что он до сих пор в тюрьме. Я виделся с Нэнси после того, как она
вышла - она взяла у меня взаймы пару сотен, чтобы уехать из города. Затем я
получил от нее весточку, когда она вернула те две сотни: Нэнси писала, что
теперь ее зовут Джулия Вулф, и ей нравится жить в большом городе: а Фэйсу, я
знаю, она писала постоянно. И вот, в двадцать восьмом году, перебравшись
сюда, я решил ее навестить. Она...
Мириам вернулась и встала рядом с нашим столиком, подбоченившись так
же, как и в прошлый раз.
- Я поразмыслила над вашими словами. Вы, наверное, думаете, что я
совсем тупая.
- Нет, - сказал я, но получилось это не очень правдиво.
- У меня есть подозрение, что я не настолько тупа, чтобы поверить тем
побасенкам, которыми вы меня пытались тут накормить. Я пока еще вижу то, что
находится У меня прямо перед носом.
- Ну хорошо.
- Ничего хорошего! Вы убили Артура и...
- Не так громко, девочка. - Стадси поднялся и взял ее за руку. Голос
его звучал успокаивающе. - Пошли. Я хочу с тобой поговорить. - Он повел ее к
стойке бара.
Морелли опять подмигнул.
- Ему такие нравятся. Итак, я навестил ее, когда перебрался сюда, и она
рассказала, что работает с Уайнантом, что он без ума от нее, и, что она
вообще недурно устроилась. Судя по всему, за те шесть месяцев, которые она
сидела в Огайо ее обучили стенографии, и Джулия решила, что это, возможно,
открывает перед ней кое-какие перспективы - ну, понимаете, вдруг ей удастся
устроиться на работу в таком месте, где однажды все выйдут, оставив ее
наедине с открытым сейфом. Одно агентство направило ее поработать пару дней
на Уайнанта, и она сочла, что, по всей видимости, выжмет из него больше,
если останется с ним и будет тянуть помаленьку, нежели чем, прихватив все,
подвернувшееся под руку, тут же улизнет, и потому она постаралась сделать
все как надо и прочно охомутала Уайнанта. У нее хватило ума сказать ему, что
она отсидела и теперь пытается завязать и все такое прочее, чтобы не
испортить себе малину в случае, если он вдруг узнает о судимости, поскольку,
по словам Джулии, адвокат Уайнанта косо на нее поглядывал и в любой момент
мог покопаться в ее прошлом. Не знаю точно, чем она там занималась, вы
понимаете, так как это было ее дело, и она не нуждалась в моей помощи, и
потом, хоть мы и были в какой-то степени дружками-приятелями, она бы вряд ли
стала рассказывать мне что-нибудь такое, о чем я мог бы однажды захотеть
побеседовать с ее боссом. Поймите, она не была моей девушкой или чем-нибудь
еще в этом роде - мы просто были старыми друзьями, которые еще в детстве
играли вместе. В общем, я встречался с ней время от времени - мы нередко
заглядывали сюда, - пока Уайнант не поднял из-за этого страшный шум, и тогда
она сказала, что собирается наши встречи прекратить, так как не желает
терять теплое местечко из-за нескольких коктейлей, выпитых в моем обществе.
Вот так оно и было. Это произошло, кажется, в октябре, и Джулия сдержала
свое слово. С тех пор я ее ни разу не видел.
- С кем еще она встречалась? - спросил я. Морелли покачал головой.
- Не знаю. Она не очень любила рассказывать о своих отношениях с
людьми.
- На руке у нее было обручальное кольцо с бриллиантом. Вам что-нибудь о
нем известно?
- Ничего кроме того, что получила она его не от меня. Джулия не
надевала кольцо, когда мы с ней встречались.
- Как вы думаете, не собиралась ли она опять сойтись с Пепплером после
его выхода из тюрьмы?
- Возможно. Похоже, она не очень страдала от того, что он сидит, однако
ей нравилось работать с ним, и думаю, они вполне могли бы опять
объединиться.
- А как насчет двоюродного брата Дика О'Брайана - ну, того долговязого
черноволосого пьянчужки? Что с ним стало?
Морелли удивленно воззрился на меня.
- Откуда я знаю?
Стадси вернулся один.
- Может, я ошибаюсь, - усаживаясь, сказал он, - но мне кажется, что из
этой гусыни можно еще что-нибудь сделать, если взяться как следует.
- Особенно если взяться за горло, - сказал Морелли.
Стадси добродушно ухмыльнулся.
- Нет. Она хочет чего-нибудь добиться: например, усердно посещает уроки
пения.
Морелли взглянул на свой пустой стакан и сказал:
- Должно быть, твои адские напитки оказывают благотворное воздействие
на ее голосовые связки. - Он обернулся и крикнул Питу: - Эй, ты, с рюкзаком
на спине, принеси еще одну. Завтра нам надо петь в хоре.
Пит сказал:
- Сию минуту, Шеппи. - Когда Морелли к нему обращался, выражение апатии
и скуки исчезало с морщинистого сероватого лица официанта.
Невероятно толстый светлый мужчина - до такой степени светлый, что
казался альбиносом, - сидевший за одним столиком с Мириам, подошел и тонким,
дрожащим, почти женским голосом обратился ко мне:
- Значит, вы и есть тот самый парень, кто провернул это дело с малышом
Артуром Нанхей...
Морелли ударил толстяка в жирный живот настолько сильно, насколько
способен был ударить, не вставая при этом места. Неожиданно вскочив на ноги,
Стадси перегнулся через Морелли и заехал своим огромным кулачищем толстяку в
лицо. Горбатый Пит зашел толстяку за спину и изо всех сил стукнул его по
голове пустым подносом. Толстяк упал на спину, повалив троих посетителей и
столик. К этому моменту оба бармена были уже рядом с нами. Когда толстяк
попытался подняться, один из барменов ударил его дубинкой, после чего
толстяк повалился лицом вперед и плюхнулся на четвереньки, а другой бармен,
засунув ладонь сзади ему за воротник, принялся душить его, накручивая
воротник на руку. С помощью Морелли они подняли толстяка на ноги и выставили
его из бара.
Пит посмотрел им вслед и поцыкал зубом.
- Ох уж этот треклятый Спэрроу! - воскликнул он, обращаясь ко мне. -
Когда он пьян, лучше держать с ним ухо востро.
У соседнего столика - того, что перевернулся, - Стадси помогал
посетителям подняться на ноги и собрать их вещи.
- Это плохо, - говорил он, - плохо для бизнеса, однако, кто знает, где
нужно провести черту? У меня здесь не разбойничий притон, но и не семинария
для юных барышень.
Дороти была бледна и напугана, а Нора удивленно таращила глаза.
- Сумасшедший дом какой-то, - сказала она. - Зачем они это сделали?
- Я знаю не больше твоего, - ответил я.
Морелли и оба бармена вновь вошли в бар; казалось, они весьма довольны
собою. Морелли и Стадси вернулись на свои места за нашим столиком.
- А вы, ребята, импульсивны, - сказал я.
- Импульсивны, - повторил Стадси и захохотал: - Ха-ха-ха!
Морелли оставался серьезным.
- Каждый раз, когда этот парень что-нибудь затевает, приходится
начинать первым. Когда он разойдется, обычно бывает слишком поздно. Мы уже
видели его в таком состоянии, правда, Стадси?
- В каком состоянии? - спросил я. - Он ведь ничего не сделал.
- Верно, не сделал, - медленно произнес Морелли, - однако, все дело в
предчувствии, которое иногда насчет него возникает. Разве нет так, Стадси?
- Ага, - сказал Стадси. - Он такой истеричный.
Когда мы, пожелав Стадси и Морелли спокойной ночи, покинули "Пигирон
Клаб", было уже около двух часов.
Дороти плюхнулась на сиденье в углу и сказала:
- Сейчас мне будет плохо. Я чувствую. - Похоже было, что она говорит
правду.
Нора сказала:
- Ну и напитки. - Она положила голову мне на плечо. - Твоя жена пьяна,
Ники. Послушай, ты должен объяснить мне, что там произошло. Не сейчас,
завтра. Я не поняла ровным счетом ничего из того, что там творилось и о чем
говорилось. Они просто очаровательны.
Дороти сказала:
- Послушайте, я не могу ехать к тетушке Элис в таком состоянии. У нее
будет припадок.
Нора сказала:
- Не надо им было так избивать того толстяка, хотя, наверное, во всем
этом и был какой-то особый жестокий юмор.
Дороти сказала:
- Думаю, мне лучше поехать к маме. Хотя тетушка Элис все же будет иметь
счастье видеть меня, поскольку я забыла ключ, и мне придется ее разбудить.
Нора сказала:
- Я люблю тебя, Ники, потому что от тебя приятно пахнет, и ты знаешь
таких замечательных людей.
- Для вас ведь будет не очень не по пути, если вы завезете меня к маме?
- попросила Дороти.
Я сказал: "Нет", и дал водителю адрес Мими.
- Поехали к нам, - предложила Нора.
- Не-ет, лучше на надо, - отказалась Дороти.
- Почему не надо? - спросила Нора, и Дороти ответила:
- Ну, мне кажется, что лучше не стоит. - Беседа продолжалась в том же
духе, пока наша машина не остановилась перед гостиницей "Кортлэнд".
Я вышел и помог Дороти выбраться. Она повисла у меня на руке всем своим
весом.
- Пожалуйста, давайте поднимемся только на одну минутку.
Нора сказала:
- Только на одну минутку, - и вылезла из такси.
Я попросил водителя подождать. Мы поднялись. Дороти позвонила, и
Гилберт, в пижаме и домашнем халате, открыл дверь. Он предупреждающе поднял
руку и тихим голосом сказал:
- У нас полиция.
Из гостиной донесся голос Мими:
- Кто там, Гил?
- Мистер и Миссис Чарльз и Дороти.
Когда мы входили в прихожую, Мими вышла нам навстречу.
- Никогда еще не была так рада кого-либо видеть! Я просто не знала, что
мне делать. - На ней был розовый сатиновый халат, накинутый поверх ночной
рубашки, лицо ее тоже порозовело, и его никак нельзя было назвать
несчастным. Она не обратила ни малейшего внимания на Дороти и крепко сжала
мою и Норину руки. - Но теперь я больше не буду волноваться и предоставлю
все тебе, Ник. Ты подскажешь глупой женщине, что делать.
- Бред! - тихо, но с большим чувством пробормотала за моей спиной
Дороти.
Мими не подала виду, что расслышала ремарку дочери. По-прежнему держа
нас за руки, она потащила меня и Нору в гостиную, не переставая щебетать:
- Вы ведь знакомы с лейтенантом Гилдом. Он был очень мил, но я, должно
быть, слишком долго испытывала его терпение. Я была настолько... ну, в
общем... настолько поражена! Однако, теперь вы здесь, и...
Мы зашли в гостиную.
- Привет, - сказал мне Гилд и добавил, обращаясь к Норе: - Добрый
вечер, мэм. - Сопровождавший его человек - тот самый, которого Гилд называл
Энди, и который помогал ему обыскивать наши комнаты в день визита Морелли, -
кивнул и что-то проворчал в наш адрес.
- В чем дело? - спросил я.
Гилд искоса посмотрел на Мими, затем взглянул на меня и сообщил:
- Бостонская полиция обнаружила Йоргенсена - или Розуотера, или как там
его еще - в квартире его первой жены и по нашей просьбе задала ему кое-какие
вопросы. В главной своей части ответы сводятся, к тому, что он не имеет
никакого отношения к убийству Джулии Вулф, равно как и к ней самой, и что
миссис Йоргенсен может это доказать, поскольку она утаивала какие-то улики
против Уайнанта. - Он опять скосил глаза, задержав взгляд на Мими. - А
дамочка вроде как не хочет говорить мне ни "да", ни "нет". Честно говоря,
мистер Чарльз, ума не приложу, что о ней и думать.
Это мне было понятно. Я сказал:
- Возможно, она напугана, - и Мими тут же попыталась придать своему
лицу выражение испуга. - Он был разведен со своей первой женой?
- По словам первой жены, нет.
Мими сказала:
- Готова поспорить, что она лжет.
Я сказал:
- Тс-с-с. Он собирается возвращаться в Нью-Йорк?
- Похоже, нам придется требовать его выдачи, если мы захотим забрать
его к себе. Ребята из Бостона говорят, что он с пеной у рта требует
адвоката.
- Так ли уж он вам нужен?
Гилд передернул большими плечами.
- Только в том случае, если его возвращение поможет нам продвинуться в
расследовании убийства. Мне мало дела до старых обвинений в двоеженстве, и я
совсем не горю желанием преследовать человека за поступки, которые меня
совершенно не касаются.
Я спросил у Мими:
- Итак?
- Могу я поговорить с тобой наедине?
Я взглянул на Гилда, который сказал:
- Все что угодно, если это поможет следствию.
Дороти коснулась моей руки.
- Ник, выслушайте сначала меня. Я... - Она замолчала. Все внимательно
смотрели на нее.
- Что? - спросил я.
- Я... Я хотела бы первой с вами поговорить.
- Говори.
- Я имею в виду наедине.
Я похлопал ее по руке.
- Потом.
Мими провела меня в свою спальню и тщательно закрыла дверь. Я сел на
кровать и закурил сигарету. Мими оперлась спиной о дверь и улыбнулась мне
очень нежной, Доверчивой улыбкой. Прошло с полминуты.
Затем она сказала:
- Я ведь нравлюсь тебе, Ник, - и когда я ничего не ответил, спросила: -
Верно?
- Нет.
Она рассмеялась и отошла от двери.
- Ты хочешь сказать, что не одобряешь моего поведения. - Она уселась на
кровати рядом со мной. - Но я ведь нравлюсь тебе по крайней мере настолько,
чтобы ты не отказал мне в помощи, да?
- Это зависит.
- Зависит от че...
Открылась дверь, и вошла Дороти.
- Ник, мне необходимо...
Мими вскочила и вплотную приблизилась к дочери.
- Убирайся отсюда, - сквозь зубы процедила она.
Дороти вздрогнула, но сказала:
- Я не уйду. Тебе не удастся...
Мими наотмашь ударила Дороти по губам тыльной стороной ладони.
- Убирайся отсюда!
Дороти вскрикнула и поднесла руку к губам. Не отнимая руки ото рта и не
спуская с лица Мими взгляда расширенных, испуганных глаз, она попятилась и
выскользнула из комнаты.
Мими опять закрыла дверь.
- Было бы здорово, если бы ты как-нибудь приехала к нам в гости и
захватила с собой коллекцию твоих милых, очаровательных плеток, - сказал я.
Казалось, она не слышит меня. Глаза ее были темны и задумчивы, губы
слегка растянуты в полуулыбке. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал
более глубоко и гортанно, нежели обычно.
- Моя дочь влюблена в тебя.
- Ерунда!
- Она влюблена и страшно ревнует. У нее просто судороги начинаются,
когда я приближаюсь к тебе на расстояние десяти футов. - Мими говорила так,
словно думала о чем-то другом.
- Ерунда. Может, у нее и осталось легкое похмелье от того состояния
опьянения мною, в котором она находилась, когда ей было двенадцать, но никак
не более.
Мими покачала головой.
- Ты не прав, ну да ладно. - Она вновь села рядом со мной на кровать. -
Ты должен помочь мне выкрутиться из этой истории. Я...
- Ну конечно же, - сказал я. - Ты ведь маленький хрупкий цветок,
нуждающийся в защите сильного мужчины.
- А, ты об этом? - Она махнула рукой в сторону двери, через которую
несколько минут назад удалилась Дороти. - Неужели ты хочешь сказать... Но ты
ведь отнюдь не впервые такое слышишь... Да и видишь тоже, если уж на то
пошло. Не стоит беспокоиться о подобных пустяках. - Она улыбнулась той же
полуулыбкой - темные, задумчивые глаза, слегка растянутые губы. - Если тебе
нравится Дороти, можешь делать, что хочешь, только не надо разводить по
этому поводу сантиментов. Однако, хватит об этом. Конечно же, я вовсе не
хрупкий цветок. Ты никогда так не думал.
- Не думал, - согласился я.
- Ну вот, - как бы ставя точку, сказала она.
- Что - "ну вот"?
- Перестань кокетничать, - сказала она. - Ты знаешь, что я имею в виду.
Ты так же прекрасно понимаешь меня, как я понимаю тебя.
- Почти так же, однако кокетничать начала ты, когда...
- Я знаю. Это была игра. Теперь я не играю. Йоргенсен выставил меня
дурой, Ник, полной дурой, а теперь у него неприятности, и он ждет, что я ему
помогу. Я помогу ему. - Она положила руку мне на колено, и ее острые ногти
впились в мою ногу. - Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в
то, что он лжет, и что я не знаю об убийстве ничего кроме того, о чем уже
рассказала?
- Вероятно, у тебя ничего не выйдет, - медленно проговорил я, -
особенно если учесть, что Йоргенсен всего лишь повторяет то, о чем ты
рассказала мне несколько часов назад.
Она задержала дыхание и опять впилась в меня ногтями.
- Ты сообщил им об этом?
- Пока нет. - Я снял ее руку со своего колена.
Она облегченно вздохнула.
- И, разумеется, теперь уже не сообщишь, верно?
- Почему не сообщу?
- Потому что это неправда. И он, и я солгали. Я вовсе ничего не
находила в квартире Джулии.
Я сказал:
- Мы вернулись к тому же, на чем остановились совсем недавно, и я верю
тебе так же мало, как верил тогда. А как насчет новых условий, к которым мы
пришли? Насчет того, что ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого
кокетства, никакой игры, никаких шуточек?
Она беззаботно похлопала меня по руке.
- Ну ладно. Я действительно нашла кое-что - ничего особенного, просто
кое-что - и не собираюсь показывать это полиции, чтобы помочь Йоргенсену. Ты
ведь понимаешь мое состояние. Ник. Ты бы чувствовал себя также...
- Может быть, - сказал я, - но в создавшейся ситуации у меня нет причин
действовать с тобой заодно. Твой Крис мне не враг. Я ничего не выигрываю,
помогая тебе бросить на него тень.
Она вздохнула.
- Я много думала об этом. Полагаю, те деньги, которые я могла бы тебе
дать, вряд ли тебя сильно заинтересуют, - она криво улыбнулась, - равно как
и мое прекрасное белое тело. Но неужели тебе не хочется спасти Клайда?
- Совсем необязательно.
Она рассмеялась.
- Не понимаю, что означают твои слова.
- Они могут означать и то, что, по моему мнению, он не нуждается в той,
чтобы его спасали. У полиции не так много против него улик. Он ненормальный,
он был в городе в день убийства Джулии, а она его обкрадывала. Этого
недостаточно для того, чтобы арестовать Уайнанта.
Она опять рассмеялась.
- А если я внесу свою лепту?
- Не знаю. В чем она состоит? - спросил я и продолжил, не дожидаясь
ответа, на который и не рассчитывал. - Как бы то ни было, ты валяешь дурака,
Мими. Крис в твоих руках за двоеженство. Подай на него в суд за это. Не
стоит...
Она мило улыбнулась и сказала:
- Но я хочу оставить это про запас на тот случай, если он...
- Если он открутится от обвинения в убийстве, да? Знаешь, ничего не
выйдет, девушка. Тебе удастся продержать его в тюрьме дня три. К тому
времени районный прокурор снимет с него показания, проверит их и придет к
выводу, что Йоргенсен не убивал Джулию, и что ты пыталась выставить
районного прокурора посмешищем, а когда ты предъявишь свои жалкие обвинения
в двоеженстве, прокурор пошлет тебя ко всем чертям и откажется возбудить
дело.
- Но он не может так поступить, Ник!
- Может и поступит, - заверил я ее, - а если ему удастся раскопать
доказательства, что ты скрывала какие-то улики, он осложнит тебе жизнь
настолько, насколько это будет возможно.
Она пожевала нижнюю губу и спросила:
- Ты честно говоришь?
- Я в точности излагаю тебе, что произойдет, если только районные
прокуроры не изменили своих повадок с тех пор, как я имел с ними дело.
Она опять пожевала нижнюю губу.
- Я не хочу, чтобы он так просто отделался, - наконец сказала она, - и
не хочу создавать никаких неприятностей себе. - Она взглянула на меня. -
Если ты обманываешь меня, Ник...
- У тебя нет выбора кроме как верить мне или не верить.
Мими улыбнулась, коснулась ладонью моей щеки, поцеловала меня в губы и
встала.
- Ну что ж, придется тебе поверить. - Она прошлась по комнате из конца
в конец. Глаза ее сияли, казалось, она находится в состоянии радостного
возбуждения.
- Я позову Гилда, - сказал я.
- Нет, погоди. Я предпочла бы сначала услышать твое мнение об этом.
- Хорошо, но только давай без всяких клоунских штучек.
- Ты боишься своей собственной тени, - сказала она, - ну да ладно,
никаких штучек не будет.
Я сказал, что это было бы здорово, и спросил, не хочет ли она, наконец,
показать мне, найденную в квартире Джулии улику.
- А то остальные совсем уже заждались.
Мими обошла кровать, приблизилась к стенному шкафу, открыла дверцу,
отодвинула в сторону часть одежды и засунула руку в, лежавшее у задней
стенки, белье.
- Забавно, - сказала она.
- Забавно? - Я встал. - Это же настоящая хохма. Гилд будет по полу
кататься, когда узнает об этом. - Я направился к двери.
- Не будь таким противным, - сказала она. - Я уже нашла. - Она
повернулась ко мне, держа в руке смятый носовой платок. Когда я подошел
поближе, Мими развернула платок и показала мне примерно трехдюймовую цепочку
от часов, один конец которой был сломан, а другой прикреплен к маленькому
золотому ножику. Носовой платок был женский, и на нем виднелись коричневые
пятна.
- Ну? - спросил я.
- Джулия держала эту цепочку в руке. Я заметила ее, когда все, оставив
меня одну в комнате, вышли, и я, зная, что цепочка принадлежит Клайду, взяла
ее.
- Ты уверена, что она принадлежит ему?
- Да, - нетерпеливо сказала Мими. - Видишь ли, звенья цепочки
изготовлены из золота, серебра и меди. Ее сделали по заказу Клайда из первых
образцов, добытых при помощи изобретенного им высокотемпературного способа
получения металлов. Любой, кто хорошо знаком с Уайнантом, опознает цепочку -
другой такой быть не может. - Она повернула ножик обратной стороной и
показала выгравированные на нем инициалы: К.М.У. - Это его инициалы. Ножик я
никогда у него не видела, однако, цепочку узнала бы с первого взгляда. Клайд
с ней не расставался.
- Ты настолько хорошо ее помнила, что могла бы описать цепочку, даже
если бы не увидела ее опять?
- Конечно.
- Это твой платок?
- Да.
- А пятна на нем - это кровь?
- Да. Цепочка была зажата в руке Джулии - я уже говорила тебе, - а на
руках ее была кровь. - Мими нахмурилась. - А разве ты... Такое впечатление,
что ты мне не веришь.
- Не то чтобы не верю, - сказал я, - однако, по-моему, на сей раз ты
должна постараться говорить только правду.
- Отлично, - сказал я. - Расскажите мне о ней: где вы познакомились,
чем она занималась до того, как связалась с Уайнантом и где он ее нашел.
- Мне нужно выпить. - Он, не вставая со стула, повернулся и позвал: -
Эй, гарсон - ты, с брюшком на спине!
Официант, которого Стадси назвал Питом - на спине у него было нечто
вроде горба, - протолкался сквозь толпу и, улыбаясь и с обожанием глядя на
Морелли склонился над нашим столиком.
- Что угодно? - Он громко цыкнул зубом. Мы заказали напитки, и официант
удалился. Морелли сказал:
- Мы с Нэнси жили по соседству. Старый Кейн владел кондитерской лавкой
на углу улицы. Время от времени она приворовывала для меня сигареты. - Он
рассмеялся. - Однажды ее папаша чуть дух из меня не вышиб за то, что я
научил ее при помощи куска проволоки доставать из телефона-автомата монетки.
Он был, что называется, старой закалки. А мы, пожалуй, еще только в третий
класс ходили. - Он опять засмеялся хриплым басом. - За углом строили жилые
дома, и чтобы отплатить ему, я хотел стащить со стройки кое-какие материалы,
подбросить их в его подвал, а затем сообщить о материалах постовому
полицейскому Шульцу, однако она не позволила мне этого сделать.
Нора сказала:
- Похоже, в детстве вы были просто лапонькой.
- Точно, - с умилением проговорил он. - Послушайте, однажды, когда мне
было не больше пяти...
Женский голос над нашими головами произнес:
- Я так и знала, что это вы.
Я поднял глаза и увидел рыжеволосую Мириам, которая явно обращалась ко
мне. Я сказал:
- Привет.
Подбоченившись, она мрачно смотрела на меня.
- Итак, вы решили, что он слишком много знает.
- Может, Нанхейм и правда много знал, однако он удрал по пожарной
лестнице, зажав ботинки под мышкой, прежде чем успел нам хоть что-нибудь
рассказать.
- Чушь!
- Ну хорошо. Какие же из тех сведений, которыми он располагал,
по-вашему, нас больше всего не устраивали?
- Он знал, где находится Уайнант.
- Правда? И где же он находится?
- Я не знаю. Об этом знал Артур.
- Жаль, что он нам не сказал. Мы...
- Чушь! - опять сказала она. - Вы знаете, и полиция тоже знает. Кого вы
хотите одурачить?
- Я никого не пытаюсь одурачить. Я не знаю, где находится Уайнант.
- Вы работаете на него, а полиция работает с вами. Не надо делать из
меня дурочку. Бедняга Артур думал, что эти сведения принесут ему много
денег. Он и не представлял, к чему все это приведет.
- Он говорил вам, что знает? - спросил я.
- Я не настолько тупа, как вы думаете. Он сказал мне, что располагает
кое-какими сведениями, которые принесут ему большие деньги, и я видела, чем
все это обернулось. По-моему, не так уж трудно угадать, что получится, если
сложить два и два.
- Иногда получается четыре, - сказал я, - а иногда двадцать два. Я не
работаю на Уайнанта. И не надо опять говорить "чушь". Вы хотите помочь...
- Нет. Он был стукачом и пытался провести людей, которым сам же стучал.
Он получил по заслугам, однако, не думайте, будто я забуду, что оставила его
наедине с вами и Гилдом, и вскоре после того его нашли мертвым.
- Я наоборот хочу, чтобы вы ничего не забывали. Постарайтесь,
пожалуйста, вспомнить, не было ли...
- Мне надо идти, - сказала она и удалилась. Походка ее была в высшей
степени грациозна.
- Не хотел бы я иметь дело с этой дамочкой, - задумчиво сказал Стадси.
- Она горше самого горького лекарства.
Морелли подмигнул мне.
Дороти коснулась моей руки.
- Я не понимаю, Ник.
- Ничего, - сказал я и обратился к Морелли: - Вы рассказывали о Джулии
Вулф.
- Ага. В общем, старый Кейн выгнал Нэнси из дома после того, как в
возрасте лет пятнадцати-шестнадцати она попала в какую-то историю с учителем
колледжа. Нэнси сошлась с парнишкой по имени Фэйс Пепплер - он был бы
умницей, если бы не болтал так много. Помнится, однажды мы с Фэйсом... - Он
оборвал фразу и откашлялся. - В общем, Фэйс и Нэнси держались вместе - с ума
сойти! - лет пять или шесть, не считая того времени, когда он служил в
армии, а она жила с другим парнем, имени которого я не припомню - он
приходился двоюродным братом Дику О'Брайэну, был костлявым, темноволосым и
любил выпить. Но как только Фэйс пришел из армии, Нэнси вернулась к нему, и
они опять были неразлучны, пока их не сцапали за то, что они пытались
шантажировать какого-то чудака из Торонто. Фэйс взял все на себя и помог ей
отделаться шестью месяцами - основной срок впаяли ему. Не так давно я
слышал, что он до сих пор в тюрьме. Я виделся с Нэнси после того, как она
вышла - она взяла у меня взаймы пару сотен, чтобы уехать из города. Затем я
получил от нее весточку, когда она вернула те две сотни: Нэнси писала, что
теперь ее зовут Джулия Вулф, и ей нравится жить в большом городе: а Фэйсу, я
знаю, она писала постоянно. И вот, в двадцать восьмом году, перебравшись
сюда, я решил ее навестить. Она...
Мириам вернулась и встала рядом с нашим столиком, подбоченившись так
же, как и в прошлый раз.
- Я поразмыслила над вашими словами. Вы, наверное, думаете, что я
совсем тупая.
- Нет, - сказал я, но получилось это не очень правдиво.
- У меня есть подозрение, что я не настолько тупа, чтобы поверить тем
побасенкам, которыми вы меня пытались тут накормить. Я пока еще вижу то, что
находится У меня прямо перед носом.
- Ну хорошо.
- Ничего хорошего! Вы убили Артура и...
- Не так громко, девочка. - Стадси поднялся и взял ее за руку. Голос
его звучал успокаивающе. - Пошли. Я хочу с тобой поговорить. - Он повел ее к
стойке бара.
Морелли опять подмигнул.
- Ему такие нравятся. Итак, я навестил ее, когда перебрался сюда, и она
рассказала, что работает с Уайнантом, что он без ума от нее, и, что она
вообще недурно устроилась. Судя по всему, за те шесть месяцев, которые она
сидела в Огайо ее обучили стенографии, и Джулия решила, что это, возможно,
открывает перед ней кое-какие перспективы - ну, понимаете, вдруг ей удастся
устроиться на работу в таком месте, где однажды все выйдут, оставив ее
наедине с открытым сейфом. Одно агентство направило ее поработать пару дней
на Уайнанта, и она сочла, что, по всей видимости, выжмет из него больше,
если останется с ним и будет тянуть помаленьку, нежели чем, прихватив все,
подвернувшееся под руку, тут же улизнет, и потому она постаралась сделать
все как надо и прочно охомутала Уайнанта. У нее хватило ума сказать ему, что
она отсидела и теперь пытается завязать и все такое прочее, чтобы не
испортить себе малину в случае, если он вдруг узнает о судимости, поскольку,
по словам Джулии, адвокат Уайнанта косо на нее поглядывал и в любой момент
мог покопаться в ее прошлом. Не знаю точно, чем она там занималась, вы
понимаете, так как это было ее дело, и она не нуждалась в моей помощи, и
потом, хоть мы и были в какой-то степени дружками-приятелями, она бы вряд ли
стала рассказывать мне что-нибудь такое, о чем я мог бы однажды захотеть
побеседовать с ее боссом. Поймите, она не была моей девушкой или чем-нибудь
еще в этом роде - мы просто были старыми друзьями, которые еще в детстве
играли вместе. В общем, я встречался с ней время от времени - мы нередко
заглядывали сюда, - пока Уайнант не поднял из-за этого страшный шум, и тогда
она сказала, что собирается наши встречи прекратить, так как не желает
терять теплое местечко из-за нескольких коктейлей, выпитых в моем обществе.
Вот так оно и было. Это произошло, кажется, в октябре, и Джулия сдержала
свое слово. С тех пор я ее ни разу не видел.
- С кем еще она встречалась? - спросил я. Морелли покачал головой.
- Не знаю. Она не очень любила рассказывать о своих отношениях с
людьми.
- На руке у нее было обручальное кольцо с бриллиантом. Вам что-нибудь о
нем известно?
- Ничего кроме того, что получила она его не от меня. Джулия не
надевала кольцо, когда мы с ней встречались.
- Как вы думаете, не собиралась ли она опять сойтись с Пепплером после
его выхода из тюрьмы?
- Возможно. Похоже, она не очень страдала от того, что он сидит, однако
ей нравилось работать с ним, и думаю, они вполне могли бы опять
объединиться.
- А как насчет двоюродного брата Дика О'Брайана - ну, того долговязого
черноволосого пьянчужки? Что с ним стало?
Морелли удивленно воззрился на меня.
- Откуда я знаю?
Стадси вернулся один.
- Может, я ошибаюсь, - усаживаясь, сказал он, - но мне кажется, что из
этой гусыни можно еще что-нибудь сделать, если взяться как следует.
- Особенно если взяться за горло, - сказал Морелли.
Стадси добродушно ухмыльнулся.
- Нет. Она хочет чего-нибудь добиться: например, усердно посещает уроки
пения.
Морелли взглянул на свой пустой стакан и сказал:
- Должно быть, твои адские напитки оказывают благотворное воздействие
на ее голосовые связки. - Он обернулся и крикнул Питу: - Эй, ты, с рюкзаком
на спине, принеси еще одну. Завтра нам надо петь в хоре.
Пит сказал:
- Сию минуту, Шеппи. - Когда Морелли к нему обращался, выражение апатии
и скуки исчезало с морщинистого сероватого лица официанта.
Невероятно толстый светлый мужчина - до такой степени светлый, что
казался альбиносом, - сидевший за одним столиком с Мириам, подошел и тонким,
дрожащим, почти женским голосом обратился ко мне:
- Значит, вы и есть тот самый парень, кто провернул это дело с малышом
Артуром Нанхей...
Морелли ударил толстяка в жирный живот настолько сильно, насколько
способен был ударить, не вставая при этом места. Неожиданно вскочив на ноги,
Стадси перегнулся через Морелли и заехал своим огромным кулачищем толстяку в
лицо. Горбатый Пит зашел толстяку за спину и изо всех сил стукнул его по
голове пустым подносом. Толстяк упал на спину, повалив троих посетителей и
столик. К этому моменту оба бармена были уже рядом с нами. Когда толстяк
попытался подняться, один из барменов ударил его дубинкой, после чего
толстяк повалился лицом вперед и плюхнулся на четвереньки, а другой бармен,
засунув ладонь сзади ему за воротник, принялся душить его, накручивая
воротник на руку. С помощью Морелли они подняли толстяка на ноги и выставили
его из бара.
Пит посмотрел им вслед и поцыкал зубом.
- Ох уж этот треклятый Спэрроу! - воскликнул он, обращаясь ко мне. -
Когда он пьян, лучше держать с ним ухо востро.
У соседнего столика - того, что перевернулся, - Стадси помогал
посетителям подняться на ноги и собрать их вещи.
- Это плохо, - говорил он, - плохо для бизнеса, однако, кто знает, где
нужно провести черту? У меня здесь не разбойничий притон, но и не семинария
для юных барышень.
Дороти была бледна и напугана, а Нора удивленно таращила глаза.
- Сумасшедший дом какой-то, - сказала она. - Зачем они это сделали?
- Я знаю не больше твоего, - ответил я.
Морелли и оба бармена вновь вошли в бар; казалось, они весьма довольны
собою. Морелли и Стадси вернулись на свои места за нашим столиком.
- А вы, ребята, импульсивны, - сказал я.
- Импульсивны, - повторил Стадси и захохотал: - Ха-ха-ха!
Морелли оставался серьезным.
- Каждый раз, когда этот парень что-нибудь затевает, приходится
начинать первым. Когда он разойдется, обычно бывает слишком поздно. Мы уже
видели его в таком состоянии, правда, Стадси?
- В каком состоянии? - спросил я. - Он ведь ничего не сделал.
- Верно, не сделал, - медленно произнес Морелли, - однако, все дело в
предчувствии, которое иногда насчет него возникает. Разве нет так, Стадси?
- Ага, - сказал Стадси. - Он такой истеричный.
Когда мы, пожелав Стадси и Морелли спокойной ночи, покинули "Пигирон
Клаб", было уже около двух часов.
Дороти плюхнулась на сиденье в углу и сказала:
- Сейчас мне будет плохо. Я чувствую. - Похоже было, что она говорит
правду.
Нора сказала:
- Ну и напитки. - Она положила голову мне на плечо. - Твоя жена пьяна,
Ники. Послушай, ты должен объяснить мне, что там произошло. Не сейчас,
завтра. Я не поняла ровным счетом ничего из того, что там творилось и о чем
говорилось. Они просто очаровательны.
Дороти сказала:
- Послушайте, я не могу ехать к тетушке Элис в таком состоянии. У нее
будет припадок.
Нора сказала:
- Не надо им было так избивать того толстяка, хотя, наверное, во всем
этом и был какой-то особый жестокий юмор.
Дороти сказала:
- Думаю, мне лучше поехать к маме. Хотя тетушка Элис все же будет иметь
счастье видеть меня, поскольку я забыла ключ, и мне придется ее разбудить.
Нора сказала:
- Я люблю тебя, Ники, потому что от тебя приятно пахнет, и ты знаешь
таких замечательных людей.
- Для вас ведь будет не очень не по пути, если вы завезете меня к маме?
- попросила Дороти.
Я сказал: "Нет", и дал водителю адрес Мими.
- Поехали к нам, - предложила Нора.
- Не-ет, лучше на надо, - отказалась Дороти.
- Почему не надо? - спросила Нора, и Дороти ответила:
- Ну, мне кажется, что лучше не стоит. - Беседа продолжалась в том же
духе, пока наша машина не остановилась перед гостиницей "Кортлэнд".
Я вышел и помог Дороти выбраться. Она повисла у меня на руке всем своим
весом.
- Пожалуйста, давайте поднимемся только на одну минутку.
Нора сказала:
- Только на одну минутку, - и вылезла из такси.
Я попросил водителя подождать. Мы поднялись. Дороти позвонила, и
Гилберт, в пижаме и домашнем халате, открыл дверь. Он предупреждающе поднял
руку и тихим голосом сказал:
- У нас полиция.
Из гостиной донесся голос Мими:
- Кто там, Гил?
- Мистер и Миссис Чарльз и Дороти.
Когда мы входили в прихожую, Мими вышла нам навстречу.
- Никогда еще не была так рада кого-либо видеть! Я просто не знала, что
мне делать. - На ней был розовый сатиновый халат, накинутый поверх ночной
рубашки, лицо ее тоже порозовело, и его никак нельзя было назвать
несчастным. Она не обратила ни малейшего внимания на Дороти и крепко сжала
мою и Норину руки. - Но теперь я больше не буду волноваться и предоставлю
все тебе, Ник. Ты подскажешь глупой женщине, что делать.
- Бред! - тихо, но с большим чувством пробормотала за моей спиной
Дороти.
Мими не подала виду, что расслышала ремарку дочери. По-прежнему держа
нас за руки, она потащила меня и Нору в гостиную, не переставая щебетать:
- Вы ведь знакомы с лейтенантом Гилдом. Он был очень мил, но я, должно
быть, слишком долго испытывала его терпение. Я была настолько... ну, в
общем... настолько поражена! Однако, теперь вы здесь, и...
Мы зашли в гостиную.
- Привет, - сказал мне Гилд и добавил, обращаясь к Норе: - Добрый
вечер, мэм. - Сопровождавший его человек - тот самый, которого Гилд называл
Энди, и который помогал ему обыскивать наши комнаты в день визита Морелли, -
кивнул и что-то проворчал в наш адрес.
- В чем дело? - спросил я.
Гилд искоса посмотрел на Мими, затем взглянул на меня и сообщил:
- Бостонская полиция обнаружила Йоргенсена - или Розуотера, или как там
его еще - в квартире его первой жены и по нашей просьбе задала ему кое-какие
вопросы. В главной своей части ответы сводятся, к тому, что он не имеет
никакого отношения к убийству Джулии Вулф, равно как и к ней самой, и что
миссис Йоргенсен может это доказать, поскольку она утаивала какие-то улики
против Уайнанта. - Он опять скосил глаза, задержав взгляд на Мими. - А
дамочка вроде как не хочет говорить мне ни "да", ни "нет". Честно говоря,
мистер Чарльз, ума не приложу, что о ней и думать.
Это мне было понятно. Я сказал:
- Возможно, она напугана, - и Мими тут же попыталась придать своему
лицу выражение испуга. - Он был разведен со своей первой женой?
- По словам первой жены, нет.
Мими сказала:
- Готова поспорить, что она лжет.
Я сказал:
- Тс-с-с. Он собирается возвращаться в Нью-Йорк?
- Похоже, нам придется требовать его выдачи, если мы захотим забрать
его к себе. Ребята из Бостона говорят, что он с пеной у рта требует
адвоката.
- Так ли уж он вам нужен?
Гилд передернул большими плечами.
- Только в том случае, если его возвращение поможет нам продвинуться в
расследовании убийства. Мне мало дела до старых обвинений в двоеженстве, и я
совсем не горю желанием преследовать человека за поступки, которые меня
совершенно не касаются.
Я спросил у Мими:
- Итак?
- Могу я поговорить с тобой наедине?
Я взглянул на Гилда, который сказал:
- Все что угодно, если это поможет следствию.
Дороти коснулась моей руки.
- Ник, выслушайте сначала меня. Я... - Она замолчала. Все внимательно
смотрели на нее.
- Что? - спросил я.
- Я... Я хотела бы первой с вами поговорить.
- Говори.
- Я имею в виду наедине.
Я похлопал ее по руке.
- Потом.
Мими провела меня в свою спальню и тщательно закрыла дверь. Я сел на
кровать и закурил сигарету. Мими оперлась спиной о дверь и улыбнулась мне
очень нежной, Доверчивой улыбкой. Прошло с полминуты.
Затем она сказала:
- Я ведь нравлюсь тебе, Ник, - и когда я ничего не ответил, спросила: -
Верно?
- Нет.
Она рассмеялась и отошла от двери.
- Ты хочешь сказать, что не одобряешь моего поведения. - Она уселась на
кровати рядом со мной. - Но я ведь нравлюсь тебе по крайней мере настолько,
чтобы ты не отказал мне в помощи, да?
- Это зависит.
- Зависит от че...
Открылась дверь, и вошла Дороти.
- Ник, мне необходимо...
Мими вскочила и вплотную приблизилась к дочери.
- Убирайся отсюда, - сквозь зубы процедила она.
Дороти вздрогнула, но сказала:
- Я не уйду. Тебе не удастся...
Мими наотмашь ударила Дороти по губам тыльной стороной ладони.
- Убирайся отсюда!
Дороти вскрикнула и поднесла руку к губам. Не отнимая руки ото рта и не
спуская с лица Мими взгляда расширенных, испуганных глаз, она попятилась и
выскользнула из комнаты.
Мими опять закрыла дверь.
- Было бы здорово, если бы ты как-нибудь приехала к нам в гости и
захватила с собой коллекцию твоих милых, очаровательных плеток, - сказал я.
Казалось, она не слышит меня. Глаза ее были темны и задумчивы, губы
слегка растянуты в полуулыбке. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал
более глубоко и гортанно, нежели обычно.
- Моя дочь влюблена в тебя.
- Ерунда!
- Она влюблена и страшно ревнует. У нее просто судороги начинаются,
когда я приближаюсь к тебе на расстояние десяти футов. - Мими говорила так,
словно думала о чем-то другом.
- Ерунда. Может, у нее и осталось легкое похмелье от того состояния
опьянения мною, в котором она находилась, когда ей было двенадцать, но никак
не более.
Мими покачала головой.
- Ты не прав, ну да ладно. - Она вновь села рядом со мной на кровать. -
Ты должен помочь мне выкрутиться из этой истории. Я...
- Ну конечно же, - сказал я. - Ты ведь маленький хрупкий цветок,
нуждающийся в защите сильного мужчины.
- А, ты об этом? - Она махнула рукой в сторону двери, через которую
несколько минут назад удалилась Дороти. - Неужели ты хочешь сказать... Но ты
ведь отнюдь не впервые такое слышишь... Да и видишь тоже, если уж на то
пошло. Не стоит беспокоиться о подобных пустяках. - Она улыбнулась той же
полуулыбкой - темные, задумчивые глаза, слегка растянутые губы. - Если тебе
нравится Дороти, можешь делать, что хочешь, только не надо разводить по
этому поводу сантиментов. Однако, хватит об этом. Конечно же, я вовсе не
хрупкий цветок. Ты никогда так не думал.
- Не думал, - согласился я.
- Ну вот, - как бы ставя точку, сказала она.
- Что - "ну вот"?
- Перестань кокетничать, - сказала она. - Ты знаешь, что я имею в виду.
Ты так же прекрасно понимаешь меня, как я понимаю тебя.
- Почти так же, однако кокетничать начала ты, когда...
- Я знаю. Это была игра. Теперь я не играю. Йоргенсен выставил меня
дурой, Ник, полной дурой, а теперь у него неприятности, и он ждет, что я ему
помогу. Я помогу ему. - Она положила руку мне на колено, и ее острые ногти
впились в мою ногу. - Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в
то, что он лжет, и что я не знаю об убийстве ничего кроме того, о чем уже
рассказала?
- Вероятно, у тебя ничего не выйдет, - медленно проговорил я, -
особенно если учесть, что Йоргенсен всего лишь повторяет то, о чем ты
рассказала мне несколько часов назад.
Она задержала дыхание и опять впилась в меня ногтями.
- Ты сообщил им об этом?
- Пока нет. - Я снял ее руку со своего колена.
Она облегченно вздохнула.
- И, разумеется, теперь уже не сообщишь, верно?
- Почему не сообщу?
- Потому что это неправда. И он, и я солгали. Я вовсе ничего не
находила в квартире Джулии.
Я сказал:
- Мы вернулись к тому же, на чем остановились совсем недавно, и я верю
тебе так же мало, как верил тогда. А как насчет новых условий, к которым мы
пришли? Насчет того, что ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого
кокетства, никакой игры, никаких шуточек?
Она беззаботно похлопала меня по руке.
- Ну ладно. Я действительно нашла кое-что - ничего особенного, просто
кое-что - и не собираюсь показывать это полиции, чтобы помочь Йоргенсену. Ты
ведь понимаешь мое состояние. Ник. Ты бы чувствовал себя также...
- Может быть, - сказал я, - но в создавшейся ситуации у меня нет причин
действовать с тобой заодно. Твой Крис мне не враг. Я ничего не выигрываю,
помогая тебе бросить на него тень.
Она вздохнула.
- Я много думала об этом. Полагаю, те деньги, которые я могла бы тебе
дать, вряд ли тебя сильно заинтересуют, - она криво улыбнулась, - равно как
и мое прекрасное белое тело. Но неужели тебе не хочется спасти Клайда?
- Совсем необязательно.
Она рассмеялась.
- Не понимаю, что означают твои слова.
- Они могут означать и то, что, по моему мнению, он не нуждается в той,
чтобы его спасали. У полиции не так много против него улик. Он ненормальный,
он был в городе в день убийства Джулии, а она его обкрадывала. Этого
недостаточно для того, чтобы арестовать Уайнанта.
Она опять рассмеялась.
- А если я внесу свою лепту?
- Не знаю. В чем она состоит? - спросил я и продолжил, не дожидаясь
ответа, на который и не рассчитывал. - Как бы то ни было, ты валяешь дурака,
Мими. Крис в твоих руках за двоеженство. Подай на него в суд за это. Не
стоит...
Она мило улыбнулась и сказала:
- Но я хочу оставить это про запас на тот случай, если он...
- Если он открутится от обвинения в убийстве, да? Знаешь, ничего не
выйдет, девушка. Тебе удастся продержать его в тюрьме дня три. К тому
времени районный прокурор снимет с него показания, проверит их и придет к
выводу, что Йоргенсен не убивал Джулию, и что ты пыталась выставить
районного прокурора посмешищем, а когда ты предъявишь свои жалкие обвинения
в двоеженстве, прокурор пошлет тебя ко всем чертям и откажется возбудить
дело.
- Но он не может так поступить, Ник!
- Может и поступит, - заверил я ее, - а если ему удастся раскопать
доказательства, что ты скрывала какие-то улики, он осложнит тебе жизнь
настолько, насколько это будет возможно.
Она пожевала нижнюю губу и спросила:
- Ты честно говоришь?
- Я в точности излагаю тебе, что произойдет, если только районные
прокуроры не изменили своих повадок с тех пор, как я имел с ними дело.
Она опять пожевала нижнюю губу.
- Я не хочу, чтобы он так просто отделался, - наконец сказала она, - и
не хочу создавать никаких неприятностей себе. - Она взглянула на меня. -
Если ты обманываешь меня, Ник...
- У тебя нет выбора кроме как верить мне или не верить.
Мими улыбнулась, коснулась ладонью моей щеки, поцеловала меня в губы и
встала.
- Ну что ж, придется тебе поверить. - Она прошлась по комнате из конца
в конец. Глаза ее сияли, казалось, она находится в состоянии радостного
возбуждения.
- Я позову Гилда, - сказал я.
- Нет, погоди. Я предпочла бы сначала услышать твое мнение об этом.
- Хорошо, но только давай без всяких клоунских штучек.
- Ты боишься своей собственной тени, - сказала она, - ну да ладно,
никаких штучек не будет.
Я сказал, что это было бы здорово, и спросил, не хочет ли она, наконец,
показать мне, найденную в квартире Джулии улику.
- А то остальные совсем уже заждались.
Мими обошла кровать, приблизилась к стенному шкафу, открыла дверцу,
отодвинула в сторону часть одежды и засунула руку в, лежавшее у задней
стенки, белье.
- Забавно, - сказала она.
- Забавно? - Я встал. - Это же настоящая хохма. Гилд будет по полу
кататься, когда узнает об этом. - Я направился к двери.
- Не будь таким противным, - сказала она. - Я уже нашла. - Она
повернулась ко мне, держа в руке смятый носовой платок. Когда я подошел
поближе, Мими развернула платок и показала мне примерно трехдюймовую цепочку
от часов, один конец которой был сломан, а другой прикреплен к маленькому
золотому ножику. Носовой платок был женский, и на нем виднелись коричневые
пятна.
- Ну? - спросил я.
- Джулия держала эту цепочку в руке. Я заметила ее, когда все, оставив
меня одну в комнате, вышли, и я, зная, что цепочка принадлежит Клайду, взяла
ее.
- Ты уверена, что она принадлежит ему?
- Да, - нетерпеливо сказала Мими. - Видишь ли, звенья цепочки
изготовлены из золота, серебра и меди. Ее сделали по заказу Клайда из первых
образцов, добытых при помощи изобретенного им высокотемпературного способа
получения металлов. Любой, кто хорошо знаком с Уайнантом, опознает цепочку -
другой такой быть не может. - Она повернула ножик обратной стороной и
показала выгравированные на нем инициалы: К.М.У. - Это его инициалы. Ножик я
никогда у него не видела, однако, цепочку узнала бы с первого взгляда. Клайд
с ней не расставался.
- Ты настолько хорошо ее помнила, что могла бы описать цепочку, даже
если бы не увидела ее опять?
- Конечно.
- Это твой платок?
- Да.
- А пятна на нем - это кровь?
- Да. Цепочка была зажата в руке Джулии - я уже говорила тебе, - а на
руках ее была кровь. - Мими нахмурилась. - А разве ты... Такое впечатление,
что ты мне не веришь.
- Не то чтобы не верю, - сказал я, - однако, по-моему, на сей раз ты
должна постараться говорить только правду.