Перевод А. Комарова
Детектив США: Сборник. Выпуск 6. М.: Издательство "Ренессанс" СП
"ИВО-СиД", 1991
Дэшил Хэммет (родился в 1894 - умер в 1961 гг.) был одним из
основателей (другим был Раймонд Чандлер) обожаемого миллионами читателей
"крутого детектива". До того как стать писателем, он перепробовал множество
профессий: в 1915 г. поступил на работу в старейшее частное детективное
ведомство США агентство Пинкертона, затем начал писать и, испробовав себя в
литературе, быстро освоился в жанре детектива. Однако, быстро оказавшись в
зените славы, Хэммет вдруг перестал публиковаться. В середине 30-х годов он
стал популярной фигурой среди голливудской кинематографической элиты, а в
конце 30-х годов начал вдруг проявлять интерес к общественной жизни США,
выступил в поддержку республиканской Испании, стал редактором журнала левой
ориентации, в 1940 году возглавил организацию "Конгресс за гражданские
права", сблизился с коммунистами (хотя окончательно так и не перешел на их
позиции) и попал под надзор ФБР, сидел в тюрьме и т. д...
Роман "Тонкий человек" (в другом варианте - "Худой человек") был
последним литературным произведением, опубликованным Хэмметом при жизни.
Когда я, облокотившись о стойку бара на Пятьдесят второй улице, ждал,
пока Нора закончит рождественские покупки, девушка, сидевшая за одним из
столиков в компании еще трех человек, встала и направилась ко мне. Это была
невысокая блондинка, и независимо от того, начинали ли вы ее рассматривать с
лица или с фигуры, облаченной в голубой костюм спортивного покроя,
результаты осмотра в любом случае оказывались удовлетворительными.
- Вы - Ник Чарльз, верно? - спросила она.
- Да, - ответил я. Она протянула мне руку.
- Я - Дороти Уайнант. Меня вы, конечно, не помните, но наверняка должны
помнить моего отца, Клайда Уайнанта. Вы...
- Да-да, - сказал я, - теперь я и вас припоминаю, только ведь тогда вам
было всего двенадцать-тринадцать лет, верно?
- Да, это было восемь лет назад. Послушайте, вы помните те истории, что
мне рассказывали? Это все была правда?
- Возможно, и нет. Как ваш отец?
- А я как раз хотела вас об этом спросить. Она рассмеялась. Видите ли,
мама с ним развелась, и с тех пор мы ничего о нем не слышим, за исключением
тех случаев, когда его имя опять появляется в газетах в связи с очередным
изобретением. А вы никогда с ним не видитесь?
Мой стакан был пуст. Я спросил ее, что она будет пить, она ответила -
виски с содовой, я заказал два виски и сказал:
- Нет, все это время я жил в Сан-Франциско.
- Я хотела бы его повидать, - медленно проговорила она. - Мама закатит
страшный скандал, если узнает об этом, но мне бы хотелось его повидать.
- Так в чем же дело?
- Там, где мы жили раньше, на Риверсайд Драйв, его уже нет, так же как
нет его имени в телефонном или адресном справочниках.
- Попробуйте связаться с его адвокатом, - посоветовал я.
Лицо ее просветлело.
- А кто он?
- Раньше это был парень по имени Мак... и как-то там еще... Постойте...
Маколэй, да-да, Герберт Маколэй. Он жил в районе Сингер-Билдинг.
- Дайте мне монетку, - попросила девушка и направилась к телефону.
Вернулась она, довольно улыбаясь.
- Я нашла его. Он живет прямо за углом, на Пятой авеню.
- Ваш отец?
- Нет, адвокат. Он говорит, что отца сейчас нет в городе. Я хочу к нему
заглянуть. - Она подняла свой стакан. - За семейные встречи. Послушайте, а
почему бы вам...
В этот момент на меня прыгнула Аста, толкнув в живот передними лапами.
Нора, держа в руках другой конец поводка, сказала:
- Она прекрасно провела время: перевернула столик с игрушками в
магазине "Лорд и Тэйлор", у "Сакса" до смерти напугала какую-то толстушку,
лизнув ее ногу, и была удостоена ласки трех полицейских.
Я представил женщин друг другу и продолжил:
- Дороти, отец был одно время моим клиентом, а она тогда была всего вот
такого роста. Неплохой парень, но со сдвигом.
- Я была им просто очарована, - сказала Дороти, имея в виду меня, -
представляете - настоящий живой детектив! Я постоянно таскалась за ним и
заставляла, рассказывать о его приключениях. Он плел невероятные небылицы, а
я верила каждому его слову.
- Ты выглядишь усталой, Нора, - сказал я.
- Да, я устала. Давайте присядем.
Дороти Уайнант сказала, что ей нужно вернуться за свой столик. Она
пожала руку Норе:
- Вы обязательно должны заглянуть к нам, мы живем в гостинице Кортлэнд,
а маму теперь зовут миссис Йоргенсен.
- Спасибо, с удовольствием, а вы, в свою очередь, должны как-нибудь
зайти к нам, мы остановились в гостинице "Нормандия" и пробудем в Нью-Йорке
еще недельку-другую.
Дороти погладила собаку по голове и ушла. Мы нашли свободный столик.
Нора сказала:
- Она мила.
- Наверное, если такие как она в твоем вкусе.
- А какие в твоем вкусе? - усмехнулась она.
- Только такие как ты, дорогая - долговязые брюнетки с волевым
подбородком.
- А как насчет той рыжей, с которой ты вчера улизнул от Куиннов?
- Ну, это глупо, - сказал я. - Она просто хотела показать мне
французские гравюры.
На следующий день мне позвонил Герберт Маколэй:
- Привет. Я и не знал, что ты опять в городе; мне сказала об этом
Дороти Уайнант. Как насчет обеда?
- А который час?
- Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?
- Да, - сказал я, - но это не страшно. Может, заглянешь ко мне, и
пообедаем здесь? У меня похмелье, и что-то не особенно тянет куда-то
выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.
Я выпил рюмочку с Норой, собиравшейся в парикмахерскую мыть волосы,
затем еще одну после душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя
лучше.
Незнакомый женский голос спросил:
- Мистер Маколэй у вас?
- Пока нет.
- Простите за беспокойство, но не могли бы вы передать, чтобы он, как
только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.
Я пообещал, что передам.
Через десять минут пришел Маколэй. Он представлял собою высокого,
кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего возраста
(сорок один год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что адвокат он весьма
неплохой. Я несколько раз работал на него, когда Жил в Нью-Йорке, и мы
всегда прекрасно ладили. Мы пожали руки, похлопали друг друга по плечу, он
спросил, как мне жилось в этом мире, я ответил "отлично", спросил о том же
его, он ответил "отлично", и я сказал что ему нужно позвонить в контору.
Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.
- Уайнант опять в городе, - сказал он, - и хочет, чтобы я с ним
встретился.
Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.
- Ну что ж, обед может...
- Пусть лучше он сам подождет, - сказал Маколэй и взял у меня один из
стаканов.
- Он все такой же ненормальный?
- Дело совсем не шуточное, - серьезно сказал Маколэй. - Ты слышал, что
в двадцать девятом его почти год продержали в лечебнице?
- Нет.
Он кивнул, сел, поставил стакан на столик подле себя и слегка
наклонился вперед.
- Чарльз, что затевает Мими?
- Мими? Ах да, его жена, его бывшая жена. Не знаю. А что, она
непременно должна что-то затевать?
- Это вполне в ее духе, - сухо сказал он и добавил с расстановкой: - И
я полагал, что ты будешь в курсе.
Мне все стало ясно. Я сказал:
- Послушай, Мак, я не занимался детективной работой шесть лет, с тысяча
девятьсот двадцать седьмого года.
Он пристально смотрел на меня.
- Клянусь тебе, - заверил я его. - Через год после моей женитьбы отец
жены умер и оставил ей в наследство лесопилку, узкоколейную железную дорогу
и еще кое-что, вот я и ушел из агентства, чтобы за всем этим присматривать.
В любом случае я не стал бы работать на Мими Уайнант или Йоргенсен, или как
там ее зовут - она никогда не любила меня, а я никогда не любил ее.
- О, я и не думал, что ты... - Неопределенно помахав рукой в воздухе,
Маколэй замолчал и взял свой стакан. Отпив из него, он сказал:
- Мне просто любопытно. Представь себе: три дня назад, во вторник, мне
звонит Мими и пытается разыскать Уайнанта; вчера звонит Дороти, говорит, что
это ты сказал ей позвонить, а затем приходит ко мне сама; к тому же я думал,
что ты до сих пор занимаешься сыском, вот мне и стало любопытно - с чего бы
это все вдруг?
- А они тебе не сказали?
- Само собой, сказали - им просто хотелось вспомнить старые добрые
времена. Что-то здесь кроется.
- Вы, юристы, подозрительные ребята, - сказал я. - Может, им только
этого и хотелось - этого, да денег. А с чего весь сыр-бор? Он что,
скрывается?
Маколэй пожал плечами.
- Я знаю не больше твоего. Не видел его с октября. - Он опять отпил из
стакана. - Как долго ты будешь в городе?
- Уеду после Нового года, - сказал я и направился к телефону, чтобы
попросить у администрации меню.
В тот вечер мы с Норой пошли на премьеру "Медового месяца" в Малом
театре, а потом на вечеринку к каким-то людям по имени не то Фримэн, не то
Филдинг, не то как-то еще. Когда она разбудила меня на следующее утро,
чувствовал я себя довольно скверно. Она дала мне газету и чашку кофе и
сказала:
- Прочти вот это.
Я терпеливо прочел два-три абзаца, отложил газету и отхлебнул кофе.
- Очень забавно, конечно, - сказал я, - но в данную минуту я охотно
променял бы все напечатанные интервью мэра О'Брайэна и очерк об индийском
кинематографе в придачу, на глоток вис...
- Да не то, дурачок. - Она ткнула пальцем в газету: - Вот это.
СЕКРЕТАРША ИЗОБРЕТАТЕЛЯ УБИТА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ
ОБНАРУЖЕНО ИЗРЕШЕЧЕННОЕ ПУЛЯМИ ТЕЛО ДЖУЛИИ ВУЛФ; ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЕЕ
РАБОТОДАТЕЛЯ КЛАЙДА УАЙНАНТА
"Вчера ранним вечером изрешеченное пулями тело Джулии Вулф,
тридцатидвухлетней секретарши известного изобретателя Клайда Уайнанта, было
найдено в квартире покойной по адресу: Пятьдесят четвертая улица, 411. Тело
обнаружила миссис Кристиан Йоргенсен, бывшая жена изобретателя, которая
пришла в указанную квартиру с Целью узнать нынешний адрес разведенного с нею
мужа. Миссис Йоргенсен, вернувшаяся в понедельник из Европы, где она провела
последние шесть лет, сообщила полиции, что, позвонив у двери покойной, она
услышала слабый стон, о чем известила мальчика-лифтера Мервина Холли,
который вызвал домоуправляющего Уолтера Мини. Когда они вошли в квартиру,
мисс Вулф лежала в спальне, на полу, раненая в грудь четырьмя пулями
тридцать второго калибра. Не приходя в сознание, она скончалась до прибытия
полиции и медицинской помощи.
Герберт Маколэй, адвокат Уайнанта, сообщил полиции, что не видел
изобретателя с октября месяца. По его словам, накануне Уайнант позвонил ему
по телефону и назначил встречу, на которую, однако, не явился; в то же время
адвокат заявил, что не имеет никаких сведений о местонахождении своего
клиента. В течение последних восьми лет, отметил Маколэй, мисс Вулф работала
на изобретателя. Адвокат сказал, что не имеет информации о личной жизни и
семье покойной и не в состоянии пролить свет на загадку ее убийства.
Пулевые ранения не могли быть нанесены самой жертвой, сообщил нам...".
Дальше следовало стандартное полицейское заявление для печати.
- Думаешь, ее убил он? - спросила Нора, когда я вновь отложил газету.
- Кто, Уайнант? Я бы не удивился. Он же совсем чокнутый.
- Ты знал ее?
- Да. Как насчет капельки чего-нибудь крепкого, чтобы убить меланхолию?
- Что она собой представляла?
- Довольно многое, - сказал я. - Недурна собою, весьма разумна и весьма
выдержанна - а все эти качества были просто необходимы, чтобы ужиться с
таким типом, как он.
- Она с ним жила?
- Да. Прошу тебя, мне бы хотелось чего-нибудь выпить. То есть, так
обстояло дело, когда я знавал их.
- Почему бы тебе сначала не позавтракать? Она любила его, или речь шла
только о деловых отношениях?
- Я не знаю. Еще слишком рано для завтрака.
Когда Нора, выходя, открыла дверь, в комнату вбежала собака, вскочила
передними лапами на постель и уткнулась мордой мне в лицо. Я погладил ее по
голове и попытался припомнить то, что Уайнант однажды сказал мне о женщинах
и собаках (что-то совсем не связанное с поговоркой о женщине, спаниеле и
каштановом дереве). Я никак не мог вспомнить, о чем именно шла речь, однако
мне казалось, что постараться припомнить его слова было зачем-то надо.
Нора вернулась с двумя стаканами в руках и вопросом на устах:
- А как он выглядит?
- Высокий - более шести футов - и, наверное, самый худой из всех, кого
я видел. Сейчас ему, должно быть, около пятидесяти; когда я его знал, он был
почти совсем седой. Прическа, которую не мешало бы подровнять, криво
остриженные пятнистые усы, постоянно обкусанные ногти. - Я оттолкнул собаку
и потянулся за стаканом.
- Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
- Парень, который на него работал, обвинил Уайнанта в том, что тот
будто бы украл у него то ли какую-то идею, то ли изобретение. Его звали
Розуотер. Он пытался припугнуть Уайнанта, угрожая застрелить его самого,
взорвать дом, похитить детей, перерезать горло жене - и бог знает что еще -
если тот не признается в содеянном. Мы так его и не поймали - наверное,
спугнули, и он исчез. Как бы то ни было, угрозы прекратились, и ничего
страшного не случилось.
Нора отвлеклась от виски и спросила:
- А Уайнант действительно украл это изобретение?
- Ай-яй-яй, - сказал я. - Сегодня как-никак Рождество: постарайся же
думать о ближних только хорошее.
В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим, что она -
шнауцер, а вовсе не помесь шотландской овчарки с ирландским терьером,
заглянул в бар к Джиму на пару коктейлей, встретил на улице Ларри Краули и
привел его с собой в "Нормандию". Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго
Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
Дороти сказала, что хочет со мной поговорить, и мы перешли со своими
коктейлями в спальню.
Она сразу же приступила к делу.
- Ник, вы думаете, это отец убил ее?
- Нет, - сказал я. - Почему я должен так думать?
- Ну, полиция же... Послушайте, она была его любовницей, да?
- Когда я знал их, - согласно кивнул я.
Глядя на свой стакан, она сказала:
- Он мой отец. Я никогда его не любила. Я никогда любила маму. - Она
посмотрела на меня. - Я не люблю Гилберта. - Гилберт был ее братом.
- Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
- А вы их любите?
- Моих родственников?
- Моих. - Она бросила на меня нахмуренный взгляд. - И перестаньте
разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
- Дело не в этом, - объяснил я. - Просто я пьян.
- Правда?
Я покачал головой.
- Что касается тебя, то здесь все в порядке - ты просто была
испорченным ребенком. Без остальных же я бы вполне обошелся.
- Что же с нами не так? - спросила она, причем не с тем выражением, с
каким выдвигают аргумент в споре, а так, будто действительно хотела это
знать.
- Разные вещи. Твои...
Харрисон Куинн открыл дверь и сказал:
- Ник, пошли поиграем в пинг-понг.
- Чуть позже.
Прихвати с собой малютку. - Он плотоядно посмотрел на Дороти и вышел.
Она сказала:
- Я полагаю, вы не знаете Йоргенсена.
- Я знаю некоего Нельса Йоргенсена.
- Везет же некоторым. Нашего зовут Кристиан. Он просто милашка. Это в
мамином духе - развестись с сумасшедшим и выйти замуж за жиголо. - На глаза
ее навернулись слезы. Она всхлипнула и спросила:
- Что мне делать, Ник? - У нее был голос испуганного ребенка. Я обнял
ее за плечи и понес какую-то бессмыслицу, звучавшую, как я надеялся,
утешительно. Она плакала у меня на груди. Подле кровати зазвонил телефон. Из
соседней комнаты доносились звуки передававшегося по радио модного шлягера
"Вознесись и сияй". Стакан мой был пуст. Я сказал:
- Уйди от них.
Она опять всхлипнула.
- От тебя не уйдешь.
- Наверное, я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Пожалуйста, не издевайтесь надо мной, - смиренно попросила она.
Нора, вошедшая, чтобы снять трубку телефона, вопросительно посмотрела
на меня. Я скорчил ей гримасу поверх головы Дороти.
Когда Нора сказала "алло" в телефонную трубку, девушка быстро от меня
отпрянула и покраснела.
- Я... Простите меня, - заикаясь, выдавила она из себя, - я не
хотела...
Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
- Не валяй дурака.
Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
Нора говорила по телефону:
- Да... Я посмотрю, дома ли он. Простите, а кто его спрашивает? - Она
зажала рукой трубку и сообщила мне: - Это человек по имени Норман. Ты хочешь
с ним говорить?
Я сказал, что не знаю и взял трубку.
- Алло.
Грубоватый мужской голос произнес:
- Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю, вы были раньше
связаны с Транс-Американским детективным агентством.
- Кто это? - спросил я.
- Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам
не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...
- Какого рода предложение?
- Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне
полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...
- Извините, - сказал я, - но я чертовски занят и...
- Но, мистер Чарльз, дело... - В этот момент в трубке раздался громкий
звук: его можно было принять и за выстрел, и за стук упавшего тяжелого
предмета или же за какой-либо иной громкий резкий звук. Я несколько раз
произнес "алло" и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора уже усадила Дороти перед зеркалом и при помощи пудры и губной
помады приводила ее в порядок.
- Какой-то страховой агент, - сказал я и пошел в гостиную чего-нибудь
выпить.
За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон
Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:
- Теперь - пинг-понг.
Аста подпрыгнула и толкнула меня передними лапами в живот. Я выключил
радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:
- Вот наступит революция, и всех нас поставят к стенке в первую же
очередь. - Похоже, эта мысль ему нравилась.
Куинн подошел ко мне, чтобы вновь наполнить свой стакан. Он бросил
взгляд на дверь спальни.
- Где ты нашел эту маленькую блондиночку?
- Когда-то я качал ее на своем колене.
- На котором? - спросил он. - Можно я его потрогаю?
Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю
газету и взял ее в руки. Заголовки гласили:
ДЖУЛИЯ ВУЛФ - БЫВШАЯ ПОДРУГА РЭКЕТИРА
АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТЕЛО
УАЙНАНТ ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕН
Нора, стоя у меня за спиной, тихо сказала:
- Я пригласила ее поужинать с нами. Будь ласков с ребенком, - (Норе
было двадцать шесть), - она ужасно расстроена.
- Как скажешь. - Я обернулся. В другом конце комнаты Дороти смеялась
над тем, что рассказывал ей Куинн. - Но учти: ты суешь свой нос в чужие
проблемы и потому не жди, что я поцелую то место, где тебе сделают больно.
- Хорошо, не буду. Милый мой дурачок, не надо читать это здесь. - Она
отняла у меня газету и засунула ее за радиоприемник.
В ту ночь Нора не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не
задремал, а потом разбудила меня вопросом:
- Ты спишь?
Я ответил, что сплю.
Она зажгла две сигареты - одну для меня и одну для себя.
- А у тебя не возникает желания опять время от времени заниматься
детективной работой - просто так, из интереса? Ну, понимаешь, когда
подвернется что-нибудь особенное, вроде, скажем, дела Линдб...
- Дорогая, я полагаю, что ее убил Уайнант, - сказал я, - и полиция
поймает его без моей помощи. Как бы то ни было, для меня это не имеет
никакого значения.
- Ты суешь свой нос в дела, которые...
- Я хотела тебя спросить: а его жена знала, что эта мисс Вулф была его
любовницей?
- Не знаю. Она ее не любила.
- А что из себя представляет жена?
- Не знаю... Женщина как женщина.
- Симпатичная?
- Когда-то была очень.
- Старая?
- Сорок - сорок два. Ну хватит, Нора. Тебе это ни к чему. Оставь
Чарльзам чарльзовы проблемы, а Уайнантам - уайнантовы.
- Наверное, мне действительно поможет, если я выпью. - Она надула губы.
Я выбрался из постели и смешал коктейль. Когда я вернулся в спальню,
зазвонил телефон. Я посмотрел на, лежавшие на столе, часы. Было около пяти
часов утра.
Нора говорила в трубку:
- Алло... Да, это я. - Она скосила глаза в мою сторону. Я отрицательно
помотал головой: нет, не надо. - Да... Да, конечно... Разумеется. - Она
положила трубку и улыбнулась мне.
- Ты очаровательна, - сказал я. - Ну, что теперь?
- Дороти поднимается к нам. По-моему, она пьяна.
- Это здорово. - Я взял свою пижаму. - А то я, испугался, было, что
придется лечь спать.
Наклонившись, она искала тапочки.
- Не будь таким занудой. Можешь спать целый день. - Она нашла тапочки
и, сунув в них ноги, поднялась. - Она действительно так боится свою мать,
как говорит?
- Если в ней есть хоть капля здравого смысла, то да. Мими - это яд.
Нора искоса посмотрела на меня потемневшими глазами и медленно
спросила:
- Что ты от меня скрываешь?
- Ах, черт! - сказал я. - А я надеялся, что ты никогда не узнаешь. На
самом деле Дороти - моя дочь. Понимаешь, я просто не знал, что делаю, Нора.
Была весна в Венеции, я был так молод, и луна сияла над...
- Остряк. Ты есть хочешь?
- Как ты. Что тебе заказать?
- Сэндвич с рубленой говядиной, побольше луку и кофе.
Пока я звонил в, работавшую круглосуточно закусочную, пришла Дороти.
Когда я вернулся в гостиную, она с трудом встала и сказала:
- Мне страшно неудобно, Ник, что я продолжаю беспокоить вас с Норой, но
я не могу сегодня пойти домой в таком виде. Не могу. Я боюсь. Не знаю, что
будет, если я пойду. Пожалуйста, не прогоняйте меня. - Она была очень пьяна.
Аста обнюхивала ее лодыжки.
Я сказал:
- Тс-с-с. Никто тебя не прогоняет. Сядь. Через несколько минут принесут
кофе. Где ты так нагрузилась?
Она села и тупо покачала головой.
- Не знаю. Где только я не была после того, как ушла от вас. Вот только
дома не была, потому что не могу идти домой в таком виде. Посмотрите, что у
меня есть. - Она опять встала и достала из кармана пальто обшарпанный
пистолет. - Посмотрите-ка. - Она размахивала нацеленным прямо на меня
пистолетом, а Аста радостно виляла хвостом и прыгала, пытаясь до него
дотянуться.
Нора с шумом втянула в себя воздух. По спине у меня бегали мурашки. Я
оттолкнул собаку и отнял у Дороти пистолет.
- Что это за кривляние? Сядь. - Я положил пистолет в карман халата и
пихнул Дороти в кресло.
- Не сердитесь на меня, Ник, - заныла она. - Оставьте его у себя. Я не
хочу причинять вам беспокойства.
- Где ты его взяла? - спросил я.
- В баре на Десятой авеню. Я отдала за него незнакомому мужчине свой
браслет - тот, что с бриллиантами и изумрудами.
- А потом отыграла его в рулетку, - сказал я. - Он до сих пор на тебе.
Она уставилась на браслет.
- А я думала, что и правда его обменяла.
Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:
- О, Ник, перестань к ней придираться. Она...
- Он ко мне не придирается, Нора, совсем нет, - быстро проговорила
Дороти. - Он... Он - единственный человек в мире, к кому я могу обратиться
за помощью.
Я вспомнил, что Нора так и не прикоснулась к своему стакану виски с
содовой, поэтому пошел на кухню и выпил его. Когда я вернулся, моя жена
сидела на подлокотнике кресла Дороти и обнимала ее одной рукой. Дороти
хлюпала носом; Нора говорила:
- Но Ник вовсе не сердится, милая. Ты ему нравишься. - Она посмотрела
на меня. - Ты ведь не сердишься, правда, Ники?
- Нет, я просто обиделся. - Я сел на диван. - Где ты взяла пистолет,
Дороти?
- У незнакомого мужчины, я же вам говорила.
- У какого мужчины?
- Я же сказала: у мужчины в баре.
- И взамен ты отдала ему свой браслет.
- Я думала, что отдала, но... посмотрите - он все еще у меня.
- Я это заметил.
Нора успокаивающе похлопала девушку по плечу.
- Конечно же, браслет до сих пор у тебя.
- Когда мальчик из закусочной принесет кофе, сказал я, - я подкуплю
его, чтобы он никуда не уходил. Не собираюсь оставаться один с парочкой
сумасш...
Нора грозно посмотрела на меня и сказала девушке:
- Не обращай на него внимания. Он сегодня всю ночь такой противный.
Девушка сказала:
- Он думает, что я глупая, пьяная дурочка. Нора опять похлопала ее по
плечу.
- Но зачем тебе пистолет? - спросил я.
Дороти выпрямилась в кресле и посмотрела на меня расширенными пьяными
глазами.
- Для него, - возбужденно прошептала она, - если он ко мне полезет. Я
испугалась, потому что была пьяна. С этого все началось. А потом я
испугалась и его тоже, и поэтому приехала сюда.
- Ты имеешь в виду своего отца? - спросила Нора, стараясь скрыть,
прозвучавшее в ее голосе, возбуждение.
Девушка покачала головой.
- Мой отец - Клайд Уайнант. А я имею в виду отчима. - Она уронила
голову Норе на грудь.
Нора произнесла "О-о!" таким тоном, будто абсолютно все поняла, затем
сказала: - Бедная девочка, - и многозначительно посмотрела на меня.
- Давайте все выпьем, - сказал я.
- Я не буду. - Нора вновь нахмурилась. - И Дороти, думаю, тоже не
хочет.
- Хочет. Это поможет ей уснуть. - Я налил ей умопомрачительную дозу
виски и проследил, чтобы она все выпила. Это сработало замечательно: когда
принесли наши сэндвичи и кофе, она крепко спала.
- Теперь ты доволен? - спросила Нора.
- Теперь я доволен. Уложим ее, прежде чем поесть.
Я отнес девушку в спальню и помог Норе раздеть ее.
У Дороти было прекрасное тело.
Мы вернулись к нашей еде. Я вытащил из кармана пистолет и осмотрел его.
Видно было, что с ним обращались не очень бережно. В пистолете было два
патрона - один в стволе и один в обойме.
- Что ты хочешь с ним делать? - спросила Нора.
- Ничего - до тех пор, пока не выясню, не из него ли была убита Джулия
Вулф. Он тоже тридцать второго калибра.
- Но она сказала...
Детектив США: Сборник. Выпуск 6. М.: Издательство "Ренессанс" СП
"ИВО-СиД", 1991
Дэшил Хэммет (родился в 1894 - умер в 1961 гг.) был одним из
основателей (другим был Раймонд Чандлер) обожаемого миллионами читателей
"крутого детектива". До того как стать писателем, он перепробовал множество
профессий: в 1915 г. поступил на работу в старейшее частное детективное
ведомство США агентство Пинкертона, затем начал писать и, испробовав себя в
литературе, быстро освоился в жанре детектива. Однако, быстро оказавшись в
зените славы, Хэммет вдруг перестал публиковаться. В середине 30-х годов он
стал популярной фигурой среди голливудской кинематографической элиты, а в
конце 30-х годов начал вдруг проявлять интерес к общественной жизни США,
выступил в поддержку республиканской Испании, стал редактором журнала левой
ориентации, в 1940 году возглавил организацию "Конгресс за гражданские
права", сблизился с коммунистами (хотя окончательно так и не перешел на их
позиции) и попал под надзор ФБР, сидел в тюрьме и т. д...
Роман "Тонкий человек" (в другом варианте - "Худой человек") был
последним литературным произведением, опубликованным Хэмметом при жизни.
Когда я, облокотившись о стойку бара на Пятьдесят второй улице, ждал,
пока Нора закончит рождественские покупки, девушка, сидевшая за одним из
столиков в компании еще трех человек, встала и направилась ко мне. Это была
невысокая блондинка, и независимо от того, начинали ли вы ее рассматривать с
лица или с фигуры, облаченной в голубой костюм спортивного покроя,
результаты осмотра в любом случае оказывались удовлетворительными.
- Вы - Ник Чарльз, верно? - спросила она.
- Да, - ответил я. Она протянула мне руку.
- Я - Дороти Уайнант. Меня вы, конечно, не помните, но наверняка должны
помнить моего отца, Клайда Уайнанта. Вы...
- Да-да, - сказал я, - теперь я и вас припоминаю, только ведь тогда вам
было всего двенадцать-тринадцать лет, верно?
- Да, это было восемь лет назад. Послушайте, вы помните те истории, что
мне рассказывали? Это все была правда?
- Возможно, и нет. Как ваш отец?
- А я как раз хотела вас об этом спросить. Она рассмеялась. Видите ли,
мама с ним развелась, и с тех пор мы ничего о нем не слышим, за исключением
тех случаев, когда его имя опять появляется в газетах в связи с очередным
изобретением. А вы никогда с ним не видитесь?
Мой стакан был пуст. Я спросил ее, что она будет пить, она ответила -
виски с содовой, я заказал два виски и сказал:
- Нет, все это время я жил в Сан-Франциско.
- Я хотела бы его повидать, - медленно проговорила она. - Мама закатит
страшный скандал, если узнает об этом, но мне бы хотелось его повидать.
- Так в чем же дело?
- Там, где мы жили раньше, на Риверсайд Драйв, его уже нет, так же как
нет его имени в телефонном или адресном справочниках.
- Попробуйте связаться с его адвокатом, - посоветовал я.
Лицо ее просветлело.
- А кто он?
- Раньше это был парень по имени Мак... и как-то там еще... Постойте...
Маколэй, да-да, Герберт Маколэй. Он жил в районе Сингер-Билдинг.
- Дайте мне монетку, - попросила девушка и направилась к телефону.
Вернулась она, довольно улыбаясь.
- Я нашла его. Он живет прямо за углом, на Пятой авеню.
- Ваш отец?
- Нет, адвокат. Он говорит, что отца сейчас нет в городе. Я хочу к нему
заглянуть. - Она подняла свой стакан. - За семейные встречи. Послушайте, а
почему бы вам...
В этот момент на меня прыгнула Аста, толкнув в живот передними лапами.
Нора, держа в руках другой конец поводка, сказала:
- Она прекрасно провела время: перевернула столик с игрушками в
магазине "Лорд и Тэйлор", у "Сакса" до смерти напугала какую-то толстушку,
лизнув ее ногу, и была удостоена ласки трех полицейских.
Я представил женщин друг другу и продолжил:
- Дороти, отец был одно время моим клиентом, а она тогда была всего вот
такого роста. Неплохой парень, но со сдвигом.
- Я была им просто очарована, - сказала Дороти, имея в виду меня, -
представляете - настоящий живой детектив! Я постоянно таскалась за ним и
заставляла, рассказывать о его приключениях. Он плел невероятные небылицы, а
я верила каждому его слову.
- Ты выглядишь усталой, Нора, - сказал я.
- Да, я устала. Давайте присядем.
Дороти Уайнант сказала, что ей нужно вернуться за свой столик. Она
пожала руку Норе:
- Вы обязательно должны заглянуть к нам, мы живем в гостинице Кортлэнд,
а маму теперь зовут миссис Йоргенсен.
- Спасибо, с удовольствием, а вы, в свою очередь, должны как-нибудь
зайти к нам, мы остановились в гостинице "Нормандия" и пробудем в Нью-Йорке
еще недельку-другую.
Дороти погладила собаку по голове и ушла. Мы нашли свободный столик.
Нора сказала:
- Она мила.
- Наверное, если такие как она в твоем вкусе.
- А какие в твоем вкусе? - усмехнулась она.
- Только такие как ты, дорогая - долговязые брюнетки с волевым
подбородком.
- А как насчет той рыжей, с которой ты вчера улизнул от Куиннов?
- Ну, это глупо, - сказал я. - Она просто хотела показать мне
французские гравюры.
На следующий день мне позвонил Герберт Маколэй:
- Привет. Я и не знал, что ты опять в городе; мне сказала об этом
Дороти Уайнант. Как насчет обеда?
- А который час?
- Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?
- Да, - сказал я, - но это не страшно. Может, заглянешь ко мне, и
пообедаем здесь? У меня похмелье, и что-то не особенно тянет куда-то
выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.
Я выпил рюмочку с Норой, собиравшейся в парикмахерскую мыть волосы,
затем еще одну после душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя
лучше.
Незнакомый женский голос спросил:
- Мистер Маколэй у вас?
- Пока нет.
- Простите за беспокойство, но не могли бы вы передать, чтобы он, как
только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.
Я пообещал, что передам.
Через десять минут пришел Маколэй. Он представлял собою высокого,
кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего возраста
(сорок один год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что адвокат он весьма
неплохой. Я несколько раз работал на него, когда Жил в Нью-Йорке, и мы
всегда прекрасно ладили. Мы пожали руки, похлопали друг друга по плечу, он
спросил, как мне жилось в этом мире, я ответил "отлично", спросил о том же
его, он ответил "отлично", и я сказал что ему нужно позвонить в контору.
Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.
- Уайнант опять в городе, - сказал он, - и хочет, чтобы я с ним
встретился.
Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.
- Ну что ж, обед может...
- Пусть лучше он сам подождет, - сказал Маколэй и взял у меня один из
стаканов.
- Он все такой же ненормальный?
- Дело совсем не шуточное, - серьезно сказал Маколэй. - Ты слышал, что
в двадцать девятом его почти год продержали в лечебнице?
- Нет.
Он кивнул, сел, поставил стакан на столик подле себя и слегка
наклонился вперед.
- Чарльз, что затевает Мими?
- Мими? Ах да, его жена, его бывшая жена. Не знаю. А что, она
непременно должна что-то затевать?
- Это вполне в ее духе, - сухо сказал он и добавил с расстановкой: - И
я полагал, что ты будешь в курсе.
Мне все стало ясно. Я сказал:
- Послушай, Мак, я не занимался детективной работой шесть лет, с тысяча
девятьсот двадцать седьмого года.
Он пристально смотрел на меня.
- Клянусь тебе, - заверил я его. - Через год после моей женитьбы отец
жены умер и оставил ей в наследство лесопилку, узкоколейную железную дорогу
и еще кое-что, вот я и ушел из агентства, чтобы за всем этим присматривать.
В любом случае я не стал бы работать на Мими Уайнант или Йоргенсен, или как
там ее зовут - она никогда не любила меня, а я никогда не любил ее.
- О, я и не думал, что ты... - Неопределенно помахав рукой в воздухе,
Маколэй замолчал и взял свой стакан. Отпив из него, он сказал:
- Мне просто любопытно. Представь себе: три дня назад, во вторник, мне
звонит Мими и пытается разыскать Уайнанта; вчера звонит Дороти, говорит, что
это ты сказал ей позвонить, а затем приходит ко мне сама; к тому же я думал,
что ты до сих пор занимаешься сыском, вот мне и стало любопытно - с чего бы
это все вдруг?
- А они тебе не сказали?
- Само собой, сказали - им просто хотелось вспомнить старые добрые
времена. Что-то здесь кроется.
- Вы, юристы, подозрительные ребята, - сказал я. - Может, им только
этого и хотелось - этого, да денег. А с чего весь сыр-бор? Он что,
скрывается?
Маколэй пожал плечами.
- Я знаю не больше твоего. Не видел его с октября. - Он опять отпил из
стакана. - Как долго ты будешь в городе?
- Уеду после Нового года, - сказал я и направился к телефону, чтобы
попросить у администрации меню.
В тот вечер мы с Норой пошли на премьеру "Медового месяца" в Малом
театре, а потом на вечеринку к каким-то людям по имени не то Фримэн, не то
Филдинг, не то как-то еще. Когда она разбудила меня на следующее утро,
чувствовал я себя довольно скверно. Она дала мне газету и чашку кофе и
сказала:
- Прочти вот это.
Я терпеливо прочел два-три абзаца, отложил газету и отхлебнул кофе.
- Очень забавно, конечно, - сказал я, - но в данную минуту я охотно
променял бы все напечатанные интервью мэра О'Брайэна и очерк об индийском
кинематографе в придачу, на глоток вис...
- Да не то, дурачок. - Она ткнула пальцем в газету: - Вот это.
СЕКРЕТАРША ИЗОБРЕТАТЕЛЯ УБИТА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ
ОБНАРУЖЕНО ИЗРЕШЕЧЕННОЕ ПУЛЯМИ ТЕЛО ДЖУЛИИ ВУЛФ; ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЕЕ
РАБОТОДАТЕЛЯ КЛАЙДА УАЙНАНТА
"Вчера ранним вечером изрешеченное пулями тело Джулии Вулф,
тридцатидвухлетней секретарши известного изобретателя Клайда Уайнанта, было
найдено в квартире покойной по адресу: Пятьдесят четвертая улица, 411. Тело
обнаружила миссис Кристиан Йоргенсен, бывшая жена изобретателя, которая
пришла в указанную квартиру с Целью узнать нынешний адрес разведенного с нею
мужа. Миссис Йоргенсен, вернувшаяся в понедельник из Европы, где она провела
последние шесть лет, сообщила полиции, что, позвонив у двери покойной, она
услышала слабый стон, о чем известила мальчика-лифтера Мервина Холли,
который вызвал домоуправляющего Уолтера Мини. Когда они вошли в квартиру,
мисс Вулф лежала в спальне, на полу, раненая в грудь четырьмя пулями
тридцать второго калибра. Не приходя в сознание, она скончалась до прибытия
полиции и медицинской помощи.
Герберт Маколэй, адвокат Уайнанта, сообщил полиции, что не видел
изобретателя с октября месяца. По его словам, накануне Уайнант позвонил ему
по телефону и назначил встречу, на которую, однако, не явился; в то же время
адвокат заявил, что не имеет никаких сведений о местонахождении своего
клиента. В течение последних восьми лет, отметил Маколэй, мисс Вулф работала
на изобретателя. Адвокат сказал, что не имеет информации о личной жизни и
семье покойной и не в состоянии пролить свет на загадку ее убийства.
Пулевые ранения не могли быть нанесены самой жертвой, сообщил нам...".
Дальше следовало стандартное полицейское заявление для печати.
- Думаешь, ее убил он? - спросила Нора, когда я вновь отложил газету.
- Кто, Уайнант? Я бы не удивился. Он же совсем чокнутый.
- Ты знал ее?
- Да. Как насчет капельки чего-нибудь крепкого, чтобы убить меланхолию?
- Что она собой представляла?
- Довольно многое, - сказал я. - Недурна собою, весьма разумна и весьма
выдержанна - а все эти качества были просто необходимы, чтобы ужиться с
таким типом, как он.
- Она с ним жила?
- Да. Прошу тебя, мне бы хотелось чего-нибудь выпить. То есть, так
обстояло дело, когда я знавал их.
- Почему бы тебе сначала не позавтракать? Она любила его, или речь шла
только о деловых отношениях?
- Я не знаю. Еще слишком рано для завтрака.
Когда Нора, выходя, открыла дверь, в комнату вбежала собака, вскочила
передними лапами на постель и уткнулась мордой мне в лицо. Я погладил ее по
голове и попытался припомнить то, что Уайнант однажды сказал мне о женщинах
и собаках (что-то совсем не связанное с поговоркой о женщине, спаниеле и
каштановом дереве). Я никак не мог вспомнить, о чем именно шла речь, однако
мне казалось, что постараться припомнить его слова было зачем-то надо.
Нора вернулась с двумя стаканами в руках и вопросом на устах:
- А как он выглядит?
- Высокий - более шести футов - и, наверное, самый худой из всех, кого
я видел. Сейчас ему, должно быть, около пятидесяти; когда я его знал, он был
почти совсем седой. Прическа, которую не мешало бы подровнять, криво
остриженные пятнистые усы, постоянно обкусанные ногти. - Я оттолкнул собаку
и потянулся за стаканом.
- Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
- Парень, который на него работал, обвинил Уайнанта в том, что тот
будто бы украл у него то ли какую-то идею, то ли изобретение. Его звали
Розуотер. Он пытался припугнуть Уайнанта, угрожая застрелить его самого,
взорвать дом, похитить детей, перерезать горло жене - и бог знает что еще -
если тот не признается в содеянном. Мы так его и не поймали - наверное,
спугнули, и он исчез. Как бы то ни было, угрозы прекратились, и ничего
страшного не случилось.
Нора отвлеклась от виски и спросила:
- А Уайнант действительно украл это изобретение?
- Ай-яй-яй, - сказал я. - Сегодня как-никак Рождество: постарайся же
думать о ближних только хорошее.
В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим, что она -
шнауцер, а вовсе не помесь шотландской овчарки с ирландским терьером,
заглянул в бар к Джиму на пару коктейлей, встретил на улице Ларри Краули и
привел его с собой в "Нормандию". Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго
Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
Дороти сказала, что хочет со мной поговорить, и мы перешли со своими
коктейлями в спальню.
Она сразу же приступила к делу.
- Ник, вы думаете, это отец убил ее?
- Нет, - сказал я. - Почему я должен так думать?
- Ну, полиция же... Послушайте, она была его любовницей, да?
- Когда я знал их, - согласно кивнул я.
Глядя на свой стакан, она сказала:
- Он мой отец. Я никогда его не любила. Я никогда любила маму. - Она
посмотрела на меня. - Я не люблю Гилберта. - Гилберт был ее братом.
- Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
- А вы их любите?
- Моих родственников?
- Моих. - Она бросила на меня нахмуренный взгляд. - И перестаньте
разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
- Дело не в этом, - объяснил я. - Просто я пьян.
- Правда?
Я покачал головой.
- Что касается тебя, то здесь все в порядке - ты просто была
испорченным ребенком. Без остальных же я бы вполне обошелся.
- Что же с нами не так? - спросила она, причем не с тем выражением, с
каким выдвигают аргумент в споре, а так, будто действительно хотела это
знать.
- Разные вещи. Твои...
Харрисон Куинн открыл дверь и сказал:
- Ник, пошли поиграем в пинг-понг.
- Чуть позже.
Прихвати с собой малютку. - Он плотоядно посмотрел на Дороти и вышел.
Она сказала:
- Я полагаю, вы не знаете Йоргенсена.
- Я знаю некоего Нельса Йоргенсена.
- Везет же некоторым. Нашего зовут Кристиан. Он просто милашка. Это в
мамином духе - развестись с сумасшедшим и выйти замуж за жиголо. - На глаза
ее навернулись слезы. Она всхлипнула и спросила:
- Что мне делать, Ник? - У нее был голос испуганного ребенка. Я обнял
ее за плечи и понес какую-то бессмыслицу, звучавшую, как я надеялся,
утешительно. Она плакала у меня на груди. Подле кровати зазвонил телефон. Из
соседней комнаты доносились звуки передававшегося по радио модного шлягера
"Вознесись и сияй". Стакан мой был пуст. Я сказал:
- Уйди от них.
Она опять всхлипнула.
- От тебя не уйдешь.
- Наверное, я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Пожалуйста, не издевайтесь надо мной, - смиренно попросила она.
Нора, вошедшая, чтобы снять трубку телефона, вопросительно посмотрела
на меня. Я скорчил ей гримасу поверх головы Дороти.
Когда Нора сказала "алло" в телефонную трубку, девушка быстро от меня
отпрянула и покраснела.
- Я... Простите меня, - заикаясь, выдавила она из себя, - я не
хотела...
Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
- Не валяй дурака.
Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
Нора говорила по телефону:
- Да... Я посмотрю, дома ли он. Простите, а кто его спрашивает? - Она
зажала рукой трубку и сообщила мне: - Это человек по имени Норман. Ты хочешь
с ним говорить?
Я сказал, что не знаю и взял трубку.
- Алло.
Грубоватый мужской голос произнес:
- Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю, вы были раньше
связаны с Транс-Американским детективным агентством.
- Кто это? - спросил я.
- Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам
не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...
- Какого рода предложение?
- Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне
полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...
- Извините, - сказал я, - но я чертовски занят и...
- Но, мистер Чарльз, дело... - В этот момент в трубке раздался громкий
звук: его можно было принять и за выстрел, и за стук упавшего тяжелого
предмета или же за какой-либо иной громкий резкий звук. Я несколько раз
произнес "алло" и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора уже усадила Дороти перед зеркалом и при помощи пудры и губной
помады приводила ее в порядок.
- Какой-то страховой агент, - сказал я и пошел в гостиную чего-нибудь
выпить.
За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон
Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:
- Теперь - пинг-понг.
Аста подпрыгнула и толкнула меня передними лапами в живот. Я выключил
радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:
- Вот наступит революция, и всех нас поставят к стенке в первую же
очередь. - Похоже, эта мысль ему нравилась.
Куинн подошел ко мне, чтобы вновь наполнить свой стакан. Он бросил
взгляд на дверь спальни.
- Где ты нашел эту маленькую блондиночку?
- Когда-то я качал ее на своем колене.
- На котором? - спросил он. - Можно я его потрогаю?
Из спальни вышли Нора и Дороти. Я увидел на радиоприемнике вечернюю
газету и взял ее в руки. Заголовки гласили:
ДЖУЛИЯ ВУЛФ - БЫВШАЯ ПОДРУГА РЭКЕТИРА
АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТЕЛО
УАЙНАНТ ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕН
Нора, стоя у меня за спиной, тихо сказала:
- Я пригласила ее поужинать с нами. Будь ласков с ребенком, - (Норе
было двадцать шесть), - она ужасно расстроена.
- Как скажешь. - Я обернулся. В другом конце комнаты Дороти смеялась
над тем, что рассказывал ей Куинн. - Но учти: ты суешь свой нос в чужие
проблемы и потому не жди, что я поцелую то место, где тебе сделают больно.
- Хорошо, не буду. Милый мой дурачок, не надо читать это здесь. - Она
отняла у меня газету и засунула ее за радиоприемник.
В ту ночь Нора не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не
задремал, а потом разбудила меня вопросом:
- Ты спишь?
Я ответил, что сплю.
Она зажгла две сигареты - одну для меня и одну для себя.
- А у тебя не возникает желания опять время от времени заниматься
детективной работой - просто так, из интереса? Ну, понимаешь, когда
подвернется что-нибудь особенное, вроде, скажем, дела Линдб...
- Дорогая, я полагаю, что ее убил Уайнант, - сказал я, - и полиция
поймает его без моей помощи. Как бы то ни было, для меня это не имеет
никакого значения.
- Ты суешь свой нос в дела, которые...
- Я хотела тебя спросить: а его жена знала, что эта мисс Вулф была его
любовницей?
- Не знаю. Она ее не любила.
- А что из себя представляет жена?
- Не знаю... Женщина как женщина.
- Симпатичная?
- Когда-то была очень.
- Старая?
- Сорок - сорок два. Ну хватит, Нора. Тебе это ни к чему. Оставь
Чарльзам чарльзовы проблемы, а Уайнантам - уайнантовы.
- Наверное, мне действительно поможет, если я выпью. - Она надула губы.
Я выбрался из постели и смешал коктейль. Когда я вернулся в спальню,
зазвонил телефон. Я посмотрел на, лежавшие на столе, часы. Было около пяти
часов утра.
Нора говорила в трубку:
- Алло... Да, это я. - Она скосила глаза в мою сторону. Я отрицательно
помотал головой: нет, не надо. - Да... Да, конечно... Разумеется. - Она
положила трубку и улыбнулась мне.
- Ты очаровательна, - сказал я. - Ну, что теперь?
- Дороти поднимается к нам. По-моему, она пьяна.
- Это здорово. - Я взял свою пижаму. - А то я, испугался, было, что
придется лечь спать.
Наклонившись, она искала тапочки.
- Не будь таким занудой. Можешь спать целый день. - Она нашла тапочки
и, сунув в них ноги, поднялась. - Она действительно так боится свою мать,
как говорит?
- Если в ней есть хоть капля здравого смысла, то да. Мими - это яд.
Нора искоса посмотрела на меня потемневшими глазами и медленно
спросила:
- Что ты от меня скрываешь?
- Ах, черт! - сказал я. - А я надеялся, что ты никогда не узнаешь. На
самом деле Дороти - моя дочь. Понимаешь, я просто не знал, что делаю, Нора.
Была весна в Венеции, я был так молод, и луна сияла над...
- Остряк. Ты есть хочешь?
- Как ты. Что тебе заказать?
- Сэндвич с рубленой говядиной, побольше луку и кофе.
Пока я звонил в, работавшую круглосуточно закусочную, пришла Дороти.
Когда я вернулся в гостиную, она с трудом встала и сказала:
- Мне страшно неудобно, Ник, что я продолжаю беспокоить вас с Норой, но
я не могу сегодня пойти домой в таком виде. Не могу. Я боюсь. Не знаю, что
будет, если я пойду. Пожалуйста, не прогоняйте меня. - Она была очень пьяна.
Аста обнюхивала ее лодыжки.
Я сказал:
- Тс-с-с. Никто тебя не прогоняет. Сядь. Через несколько минут принесут
кофе. Где ты так нагрузилась?
Она села и тупо покачала головой.
- Не знаю. Где только я не была после того, как ушла от вас. Вот только
дома не была, потому что не могу идти домой в таком виде. Посмотрите, что у
меня есть. - Она опять встала и достала из кармана пальто обшарпанный
пистолет. - Посмотрите-ка. - Она размахивала нацеленным прямо на меня
пистолетом, а Аста радостно виляла хвостом и прыгала, пытаясь до него
дотянуться.
Нора с шумом втянула в себя воздух. По спине у меня бегали мурашки. Я
оттолкнул собаку и отнял у Дороти пистолет.
- Что это за кривляние? Сядь. - Я положил пистолет в карман халата и
пихнул Дороти в кресло.
- Не сердитесь на меня, Ник, - заныла она. - Оставьте его у себя. Я не
хочу причинять вам беспокойства.
- Где ты его взяла? - спросил я.
- В баре на Десятой авеню. Я отдала за него незнакомому мужчине свой
браслет - тот, что с бриллиантами и изумрудами.
- А потом отыграла его в рулетку, - сказал я. - Он до сих пор на тебе.
Она уставилась на браслет.
- А я думала, что и правда его обменяла.
Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:
- О, Ник, перестань к ней придираться. Она...
- Он ко мне не придирается, Нора, совсем нет, - быстро проговорила
Дороти. - Он... Он - единственный человек в мире, к кому я могу обратиться
за помощью.
Я вспомнил, что Нора так и не прикоснулась к своему стакану виски с
содовой, поэтому пошел на кухню и выпил его. Когда я вернулся, моя жена
сидела на подлокотнике кресла Дороти и обнимала ее одной рукой. Дороти
хлюпала носом; Нора говорила:
- Но Ник вовсе не сердится, милая. Ты ему нравишься. - Она посмотрела
на меня. - Ты ведь не сердишься, правда, Ники?
- Нет, я просто обиделся. - Я сел на диван. - Где ты взяла пистолет,
Дороти?
- У незнакомого мужчины, я же вам говорила.
- У какого мужчины?
- Я же сказала: у мужчины в баре.
- И взамен ты отдала ему свой браслет.
- Я думала, что отдала, но... посмотрите - он все еще у меня.
- Я это заметил.
Нора успокаивающе похлопала девушку по плечу.
- Конечно же, браслет до сих пор у тебя.
- Когда мальчик из закусочной принесет кофе, сказал я, - я подкуплю
его, чтобы он никуда не уходил. Не собираюсь оставаться один с парочкой
сумасш...
Нора грозно посмотрела на меня и сказала девушке:
- Не обращай на него внимания. Он сегодня всю ночь такой противный.
Девушка сказала:
- Он думает, что я глупая, пьяная дурочка. Нора опять похлопала ее по
плечу.
- Но зачем тебе пистолет? - спросил я.
Дороти выпрямилась в кресле и посмотрела на меня расширенными пьяными
глазами.
- Для него, - возбужденно прошептала она, - если он ко мне полезет. Я
испугалась, потому что была пьяна. С этого все началось. А потом я
испугалась и его тоже, и поэтому приехала сюда.
- Ты имеешь в виду своего отца? - спросила Нора, стараясь скрыть,
прозвучавшее в ее голосе, возбуждение.
Девушка покачала головой.
- Мой отец - Клайд Уайнант. А я имею в виду отчима. - Она уронила
голову Норе на грудь.
Нора произнесла "О-о!" таким тоном, будто абсолютно все поняла, затем
сказала: - Бедная девочка, - и многозначительно посмотрела на меня.
- Давайте все выпьем, - сказал я.
- Я не буду. - Нора вновь нахмурилась. - И Дороти, думаю, тоже не
хочет.
- Хочет. Это поможет ей уснуть. - Я налил ей умопомрачительную дозу
виски и проследил, чтобы она все выпила. Это сработало замечательно: когда
принесли наши сэндвичи и кофе, она крепко спала.
- Теперь ты доволен? - спросила Нора.
- Теперь я доволен. Уложим ее, прежде чем поесть.
Я отнес девушку в спальню и помог Норе раздеть ее.
У Дороти было прекрасное тело.
Мы вернулись к нашей еде. Я вытащил из кармана пистолет и осмотрел его.
Видно было, что с ним обращались не очень бережно. В пистолете было два
патрона - один в стволе и один в обойме.
- Что ты хочешь с ним делать? - спросила Нора.
- Ничего - до тех пор, пока не выясню, не из него ли была убита Джулия
Вулф. Он тоже тридцать второго калибра.
- Но она сказала...