– Я избит, – сказал он.
– Не спи на обратном пути. Мне нужна компания в такое время ночи. – Кейт посмотрела на часы на приборной доске. – Утра, я имею в виду. – Она закрыла дверь. – Ты знал все с самого начала?
Дэвид устало покачал головой.
– Я подозревал. Он был с самого начала таким чертовски нервным. Теперь нет смысла анализировать кровь на алтарной материи, но я ручаюсь, что мы обнаружили бы, что она принадлежала животным. Наверное, останки нескольких бродячих собак или кошек – может быть даже овец – спрятаны на лугах где-то поблизости или плывут по здешней речке.
– Это ужасно. Он был человеком Бога.
– Доведенным до предела. Так или иначе, он мог быть немного чокнутым. Кто может сказать, что во всем этом вина Розмари? Вещь, которая меня заинтересовала: как он это делал. – Эш вытащил пачку сигарет и закурил. – Кровь, свечи, пожары, разрушения – все это было легко для человека, имевшего доступ в церковь. Осквернение должно было выглядеть как дело рук дьявола, но, подумай об этом: ни одного серьезного разрушения. Если бы он совсем сбесился или если бы его не сдерживали святые обеты, он мог бы спалить церковь дотла. Но что я хотел знать: как он проделывал этот трюк с колоколом?
– Обычный таймер, соединенный с магнитофоном.
– Правильно. У него не было возможности установить все это сегодня, потому что он провел почти все время с епископом.
Кейт повернула ключ зажигания и Сааб ожил.
– Розмари думала, что он проведет с епископом большую часть ночи. Она думала, что путь для ее очередного любовника открыт.
– Его преподобие извинился и ушел раньше, думая, что я благополучно вернулся в Лондон. Все это было так глупо, однако: рано или поздно я бы нашел магнитофон, спрятанный за досками, даже если бы мне пришлось разодрать в клочья всю звонницу.
– Полагаю, во всем этом мало здравого смысла.
Расслабленно откинувшись на сиденье, Эш затянулся.
– Так или иначе здесь не пришлось долго сомневаться. Все было так очевидно. Но все же есть небольшая вещь, которая меня все еще беспокоит, – добавил он.
Кейт вопросительно на него посмотрела.
– Два дня назад, впервые войдя в церковь Св. Марка, я видел кого-то у алтаря, стоявшего на коленях или очень маленького ростом. Сейчас я думаю, что это мог быть ребенок. Я предположил, что человек вышел через боковую дверь, но когда мы все вместе, всего минутой позже изучали эту самую дверь, она оказалась запертой, изнутри была щеколда. Однако, не было никакого пути, чтобы пройти мимо нас незамеченным, и не было никакого пути, чтобы выйти оттуда.
Кейт и Эш оглянулись и посмотрели назад через кладбище на церковь.
Глава 10
Клубившийся пар легонько полизывал потолок, его движение вверх оставляло на кафельных стенах ванной точечки влаги. Единственным звуком был плеск воды – энергичное движение; происходившее мытье было больше, чем процесс физического очищения: Эш тер свое тело так, словно желал освободиться от того, что лежало под кожей, чувствуя, что грязь из пруда испачкала его изнутри. Неразумное убеждение, от которого он не мог легко избавиться.
Вскоре грязь отмылась – чувство загрязнения осталось.
Ванна была огромной; под старыми вертикальными кранами ее эмаль окрасилась темно-коричневым, маленькие и толстые когтистые ноги будто сжались под огромным весом. Маленькое зеркало над солидной квадратной раковиной было покрыто плотным туманом. Возле ванны стояла светло-зеленая табуретка, с потрескавшейся, а местами отшелушившейся краской. Наконец он поднялся из воды, темные волосы гладко покрывали его кожу. Дэвид вытер глаза и провел ладонью по шершавой щеке. Он вышел из ванны и, осторожно, боясь поскользнуться на блестевшем полу, дотянулся до большого полотенца, перекинутого через вешалку за дверью. Вытирался он бодро, начав с лица и волос и постепенно опускаясь вниз; полотенце грубо терло его кожу: вытирание – часть процесса очищения. Однажды он остановился, прислушался, посмотрел на дверь. Но ничего не услышал, а лишь почувствовал безмолвие самого Эдбрука. Он продолжил вытираться, затем натянул халат; теперь его тело было влажным от накопившегося пара.
Эш выдернул пробку и, когда уровень воды понизился, протер рукой оставшиеся отметины грязи. Как загипнотизированный, он смотрел на водоворот над стоком; но мысли его были где-то в другом времени, захваченные еще более мощным вихрем… Он вздрогнул, снова вернувшись в действительность, и глубоко вздохнул. В его горло нахлынул влажный воздух, и Эш выпустил его в долгом выдохе, заставляя успокоиться свои возбужденные нервы.
Оставшаяся вода зажурчала и исчезла, Эш подошел к двери и взялся за медную ручку, скользкую и сопротивлявшуюся его хватке.
Он помедлил, затем сжал крепче руку и повернул, удивляясь, почему он вдруг ощутил, что кто-то ждал его за дверью. Из темного коридора на него набросился холод. Но никого не было.
Расчесывая пальцами мокрые волосы, он направился обратно в спальню; усталость, несмотря на его напряжение, была почти непреодолима.
Он закрыл дверь и подошел к бюро, с разложенными на нем записями и планами дома. Рядом с ними теперь стояла рюмка, и он быстро налил в нее щедрую дозу водки. Дэвид сделал большой глоток, затем другой и, перед тем как приблизиться к окну, ждал пока тепло достигнет его груди, а первозданная легкость проскользнет в голову. Он уставился на парк, успокоенный тем, что из этой части дома не было видно террасы и пруда.
Он испытывал неприязнь к стоявшим там статуям, к теням, отбрасываемым отдельными деревьями и кустарником. Мог ли он быть уверен, что все это – именно то, за что себя выдает? Что, черт возьми, с ним за дела? Кто-то толкнул его и он упал в пруд – кто-то, не собака! И он думал, предполагал, что человек, который был с ним в воде, хотел, чтобы он утонул. Но этот мимолетный образ был спутан, смешан с событиями многолетней давности, ужасным воспоминанием, которое создало свой собственный обман. Проклятье! Он должен успокоить себя, он должен думать логически! Среди Мериэллов заметна какая-то замкнутость, они что-то скрывают от него. Идиот! Он сказал им не разглашать ничего, ничего на этой предварительной стадии исследования. Он допускал, что только одно нервирующее впечатление может испортить все остальное. Семья искренне верит, что подвергается посещениям; он считал, что его задача – разубедить их, предоставив твердые доказательства противного, объяснить рационально это возмущение, какую бы форму или вид оно ни приобретало в Эдбруке. Привидения, духи, потерянные души не существовали, не могли существовать. Через день или два – есть надежда, что раньше – он сможет их убедить. И он сам будет снова уверен.
С отвращением Дэвид отвернулся от окна и, захватив с собой бутылку водки и рюмку, направился к кровати. Он поставил их на тумбочку, чтобы были под рукой, и влез в постель.
Холодное белье заставило его задрожать. Когда Эш отключил ночник, окутанная облаками луна не дала никакого света. Глаза его оставались открытыми. Они были прикованы к темной, серой массе потолка.
Ни света, ни отблеска изнутри. Эдбрук был огромной черной массой, смешивавшейся с чернотой ночных облаков. В парке двигался легкий ветерок, беспокоя опавшую листву и шевеля деревья. В лесу охотились ночные твари, их стычки были жестокими, но скоротечными. Зелено-голубые опята светились на гнилых древесных стволах, в траве торопливо бегали жуки. За медленно двигавшимися облаками едва виднелся бледный призрак луны.
Эш спал, но не отдыхал.
Его сон был о воде. Вокруг него была ужасная пенящаяся сила. Время от времени его глаза поднимались над неспокойной поверхностью, и перед ним мелькали берега реки, далекие и проносившиеся мимо. Он кричал, и холодная жидкость заполняла ему рот; и ему было знакомо это чувство удушья.
Он опустился, затягиваемый безжалостным потоком. Кто-то еще был с ним в глубине: расплывчатое очертание, боровшееся так же, как и он сам. Ее волосы были разбросаны по лицу, руки и ноги разбивали воду. Рот ее был тоже открыт, как будто она кричала в ужасе от происходившего с ними. Девочка уносилась от него, и ее фигура, из-за течения реки, становилась еще более неясной, расплывчатой и затуманенной; но он все еще различал ее ногу в белом гольфе, без туфельки. Потом она исчезла, затерявшаяся в жидком тумане.
Он снова всплыл, мальчик, слишком слабый, чтобы защититься от водной стихии, но достаточно легкий, чтобы нестись по течению, словно осколок кораблекрушения.
Он еще раз увидел ее, но только руку – маленький, бледный буек, который, казалось, качался на поверхности, – пока не утонул; маленькая девочка полностью…
Эш проснулся; его крик был больше, чем просто хныканье. В его широко открытых глазах сохранился ужас ночного кошмара. И скоро другое чувство окрасило их – глубокая печаль, а, возможно, раскаяние. Его тело было покрыто холодным потом.
Сквозь окно крался ранний утренний свет – совсем не радовавшая, растекавшаяся серость.
Глава 11
Эш встал на колени, чтобы рассмотреть мелкий порошок наверху лестницы. Слишком много следов нарушили его, или прошлой ночью, или этим утром – скорее всего и то, и другое – чтобы он смог обнаружить что-то полезное. Он зачерпнул некоторое количество порошка, затем встал и снова отпустил его на пол, отыскивая признаки воздушных тяг. Но не было никаких отклонений в его плавном опускании. Дэвид проверил располагавшийся поблизости термометр: низкое показание, но явно не настолько, как предыдущее ночное, и вполне нормальное для утра в это время года.
Эш спустился вниз и направился в сторону бормотания голосов, по направлению к комнате для завтраков. Кристина хихикала над чем-то, что говорил Саймон, а Роберт, во главе стола, улыбался им обоим. Когда исследователь вошел в комнату, беседа прервалась.
– Мистер Эш, – поприветствовал Роберт и указал на место рядом с няней Тесс, напротив брата с сестрой. – Надеюсь, вы сумели заснуть после маленького неприятного эпизода прошлой ночью.
Эш выдвинул стул и сел.
– О, да, я спал, – ответил он. – Но я до сих пор не могу понять, что произошло. Я уверен – я абсолютно убежден – что видел снаружи девушку.
Они молча смотрели на него.
– Хорошо, – допустил он, – возможно, именно собака столкнула меня в пруд – я в слишком большом замешательстве по этому поводу, чтобы утверждать обратное. Но я знаю, что вышел из дома за фигурой человека, и я убежден, что это была девушка. – Он посмотрел через стол. – Я думаю, это была ты, Кристина.
Она посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Я думаю, что сейчас самое время рассказать нашему исследователю о том, что здесь происходит, – нарушил тишину Саймон.
– Да, конечно, – после секундного колебания согласился Роберт. – Мы воздержались от этого прошлой ночью, так как вы были в некотором смятении и из-за ваших собственных инструкций ничего пока не раскрывать. Однако сейчас, я чувствую, нам пора поговорить о нашем привидении.
– Теперь пора, – кивнул Эш.
– Ну, тогда было бы справедливо, если бы начала няня. Она первой столкнулась с нашим призраком.
Все глаза обратились к тете, которая покидала стол, чтобы принести Эшу завтрак. Она поставила перед ним тарелку (скудная порция яичницы, бекон и грибы) и села на место, опустив глаза на свой недоеденный завтрак, словно не желая говорить.
– Начинайте, няня, не стесняйся, – подбодрил Саймон. – Мистер Эш здесь, чтобы помочь нам.
Настояния Эша были более мягкими.
– Расскажите мне, что вы наблюдали, мисс Уэбб. Я не удивлюсь ничему, что бы вы ни говорили.
Однако заговорила она с неохотой, голос ее дрожал.
– Я… я видела… призрак несколько раз.
– В одном и том же месте? – спросил Дэвид.
– Нет. В разных частях дома. И… и в саду.
– Возле пруда?
Она отвела глаза.
– Да. Однажды.
Эш окинул взглядом остальных, лицо его было решительным.
– Какие формы он принимает? – спросил он, возвращая свое внимание к тете. – Как это видение – этот призрак – выглядит?
– Это девушка, – ответила она, – молодая девушка.
Эш поймал скрытную улыбку, проскользнувшую между Саймоном и Кристиной, но сдержал свое раздражение.
– Одетая во что-то вроде свободного белого платья, возможно, ночную рубашку, – произнес он совсем не как вопрос.
С явным беспокойством няня Тесс кивнула.
– В течение какого периода времени?
– Простите? – она посмотрела на него.
– Как долго уже вы наблюдаете этот феномен?
– Призрака, без сомнения, мистер Эш, – прервал Роберт Мериэлл.
– Это, однако, не было установлено, – отрывисто ответил Эш. – Как долго, мисс Уэбб?
– Годы, – ответила она, – наверное годы.
– Тогда почему только сейчас вы захотели, чтобы этот случай был исследован?
Снова вместо нее заговорил Роберт.
– Да потому что до последнего времени только няня видела этот, э-э, «феномен». А теперь все мы.
Рука Саймона прикоснулась к губам, словно он пытался подавить смех.
– Это что-то вроде шутки? – Эш пристально взглянул на него.
– Вы должны простить моего брата, – извинился Роберт. – Он склонен находить смешное в большинстве ситуаций.
– Я не одинок в этом, – быстро отреагировал Саймон.
Старший Мериэлл не обратил на это внимания.
– Вы крайне невежливы к нашему гостю, – пожурила няня Тесс.
– Конечно, вы совершенно правы, няня, – сказал, улыбаясь, Роберт и обратился к исследователю. – Няня Тесс страдала от нашего юношеского юмора с тех пор, как мы были детьми. Я часто удивляюсь: почему она нас так долго терпит.
– Кто-то должен. Кто-то… – тихо, почти про себя, сказала тетя. Снова ее голова наклонилась, словно она изучала стоявшую перед ней тарелку с едва тронутой едой.
Эш сделал попытку начать свой собственный завтрак, но у него был плохой аппетит.
– Вы сказали, что теперь все вы видели то, что, как предполагаете, является призраком девушки.
За всех ответил Роберт:
– И не однажды. И каждый из нас в различных частях дома. Но только няня видела этот бедный дух вне стен Эдбрука.
– Что заставляет говорить вас «бедный» дух?
– Не то ли, что представляют из себя эти видения – одинокие души, покинувшие свои тела в травматических или даже трагических обстоятельствах? Уверен, я где-то об этом читал.
– Это признанная теория.
– Но не признанная вами, – проговорила впервые за все утро Кристина.
День, наконец, начал проясняться, и свет, из высокого окна за девушкой, окружил ее волосы горящим темно-красным ореолом. В ее глазах виднелись искорки веселья, к чему Эш начинал быстро привыкать, и ему было интересно: над ним ли она насмехалась?
– Я готов поверить, что чувства некоторых страдающих людей в момент смерти могут быть так сильны, от болей ли, несчастья или шока, что после них остаются их впечатления. Послесвечение, если хотите, которому нужны годы, может быть столетия, чтобы полностью угаснуть. – Он перевел взгляд с Кристины на Роберта. – Я представляю, какую историю имеет Эдбрук. Всегда ли семья Мериэллов владела этим имением?
– Здесь прожили много, много поколений Мериэллов, мистер Эш, – сказал ему Роберт. – По сути дела, с тех пор как его построили в шестнадцатом веке.
– Тогда вы, наверное, знаете…
– Мериэллы всегда предпочитали забывать свои беды, – быстро прервал его Роберт. – Насколько я осведомлен, нет фактов ни о каких трагедиях в Эдбруке. Наше поколение имеет свои, конечно, – смерть наших родителей, например, когда мы были только детьми, – но в этом повинна лишь случайность, произошедшая далеко отсюда.
– Гости или слуги не умирали когда-нибудь при несчастных обстоятельствах внутри дома?
– Ах, были же дни, когда в Эдбруке были слуги. Теперь забота о доме целиком лежит на плечах бедной няни. Она отлично справляется…
Тетя, наливавшая чай их гостю, казалось не оценила комплимента. Эш поблагодарил ее, когда она поставила перед ним чашку, и удивился ее неразговорчивости.
– Но я не знаю ничего, – продолжал ее племянник, – ни об убийствах, ни о самоубийствах как гостей, так и слуг в истории Эдбрука.
– Для такого дома было бы немного необычно, если бы не было одного-двух скелетов где-нибудь в чулане. – Он добавил в чай немного молока и, перед тем как продолжить, чуточку отпил. – Это помогло бы узнать, кто была эта девушка.
Кристина наклонилась вперед, ее руки лежали на столе.
– Значит вы верите, что этот дом посещает призрак.
Дэвид пожал плечами.
– Возможно, все еще задерживается визуальное изображение кого-то, однажды здесь жившего. Может быть, это то, что я видел прошлой ночью. Какого-то рода проявление.
– Несомненно это всего лишь изысканный термин, заменяющий слово «призрак», – с каким-то пренебрежением настаивал Саймон.
– Нет, всего лишь другой термин для «образа». Это не может быть призрак в том смысле, в котором вы понимаете. – Он обвел глазами вокруг стола. – Позже утром я хотел бы с каждым…
Тихий вскрик донесся от няни Тесс. Она держала в руках перечницу, крышка от которой, вместе с горкой перца, лежала теперь в ее тарелке с завтраком. Саймон и Кристина взорвались от смеха, и, когда она начала чихать, смех этот стал просто-таки буйным. Начал посмеиваться даже Роберт.
Перенося внимание с одного лица на другое, Эш мрачнел, озадаченный этой детской выходкой.
Его глаза остановились на Кристине, и, сквозь смех, она заметила его изучающий взгляд. Ее оживление спало. Словно в поисках ободрения, она взглянула на братьев, но они, казалось, этого не заметили.
Эш продолжал на нее смотреть, но она отвела свои глаза. «Почему?» – подумал Эш.
Глава 12
Кейт Мак-Керрик протиснулась сквозь вращающиеся двери Института Психических Исследований и прошагала к конторке в приемной; пожелав доброго утра секретарше, она забрала у нее ворох писем и пакетов. Поднимаясь наверх, в свой офис, она перебирала их, бормоча приветствия встречавшимся по пути коллегам.
Войдя в свой кабинет, она тут же свалила корреспонденцию на стол, а затем взяла шарф и пальто и повесила их за дверью. Усевшись, она полистала блокнот с назначенными встречами, а другой рукой подняла трубку и нажала кнопку О.
– Дженни, Дэвид Эш не пытался со мной утром связаться? – спросила она. – Нет? Тогда будь добра, отыскать мне номер.
Сообщив имя Мериэлл и их домашний адрес, она положила трубку и начала вскрывать почту.
В это самое время, в библиотеке Эдбрука, осторожно, чтобы не потревожить проводов, подключенных к другому чувствительному оборудованию, Дэвид Эш вместе с треногой переставлял «Поляроид». Роберт Мериэлл, сцепив за спиной руки, наблюдал за ним, с довольным видом соблюдая молчание.
– Возле этого места? – обратился исследователь к наблюдателю за подтверждением.
– Да, там сначала, а потом… – Роберт небрежно помахал рукой по всей комнате, – …здесь, там… фактически, в разных местах.
Наконец удовлетворенный, что камера охватывала большую часть библиотеки, Эш выпрямился.
– Она когда-нибудь говорила? Вы сами пытались с ней заговорить?
Роберт нахмурился.
– Дорогой приятель, у меня нет привычки вести беседы с призраками. Я думаю, что и видеть такие ужасные вещи достаточно странно. – Вздрогнув, он передернул своими плечами. – Во всяком случае, ваша камера, кажется, в достаточно хорошем положении, чтобы все охватить. Скажите мне, что это за непонятная вещь к ней прицеплена?
– Это называется детектор изменения емкости, – показал Эш. – Любое движение в комнате – и он приводит в действие камеру и магнитофон. Я подключу его позже, когда мы будем уверены, что никто из нас не сможет войти в комнату. – Дэвид залез в куртку и извлек микромагнитофон. – Я бы хотел, чтобы вы мне точно рассказали, что видели. Для записи.
– Для записи? – брови Роберта выгнулись.
– Исключительно для институтского архива. Полная конфиденциальность гарантирована. – Он включил крошечный аппарат и поместил его на край стола, между собой и Робертом.
Перед тем как начать говорить, Роберт пару секунд изучал прибор.
– Очень хорошо, – сказал он наконец. – Я видел в этой комнате девушку, хотя она была лишь чем-то вроде туманного очертания поначалу, очень нечеткого. Однако, определенно девушка, за двадцать, я бы сказал. Я видел ее – это – снова несколько дней – нет, не дней: ночей – спустя, гораздо отчетливее тогда, как будто бы ее образ стал плотней. Должен признать, я почувствовал ужасную слабость при виде ее.
– Это случается иногда. Проявления такого типа, кажется, вытягивают психоэнергию их очевидцев, используя ее для усиления собственного образа. Они способны сосать энергию и из атмосферы – вот почему температура в комнате может внезапно падать. Известно, что их присутствие воздействует даже на электричество.
– Необычайно, но вы же говорите о призраках, мистер Эш.
– Нет, я говорю всего лишь о необъясненных феноменах. Пожалуйста, продолжайте то, о чем вы мне рассказывали.
Роберт начал ходить, но, вспомнив о лежавшем на столе магнитофоне, вернулся на место.
– Я чувствовал, что было что-то ужасно печальное в этой… этой «внешности»… как будто она была ищущей или просто потерянной…
Медленно вращались маленькие бобины, поглощая звуки комнаты, схватывая даже движение ног по массивным деревянным полам, вспышку спички, зажженной исследователем, чтобы прикурить сигарету.
Оставив наполовину выдвинутым ящик картотечного шкафа, Кейт вернулась к столу, чтобы ответить на телефонный звонок.
– Мак-Керрик, – сказала она, затем нахмурилась, слушая жужжание в трубке голоса Дженни. – Должен быть номер, – настаивала Кейт. – Ты проверила, может быть он не внесен в список? – Кейт слушала. – Не написано? Что-то тут не так. – На минуту она задумалась. – Хорошо, Дженни, спасибо за попытку.
Кейт положила трубку на место и забарабанила пальцами по столу, погруженная в размышления.
Магнитофон был катушечным и хоть и не микро, но достаточно легким для переноски. Он соединялся с детектором вибраций. Саймон Мериэлл с интересом наблюдал, как исследователь размещал аппарат и его соединения на низкой полке в подвале. Хорошо пригнанная к треноге камера замедленной съемки соединялась с электронной вспышкой, на ней был установлен фильтр, пропускавший только инфракрасное излучение. Камера использовала черно-белую ИК-пленку и приводилась в действие встроенным ИК-детектором, чувствовавшим присутствие человека.
Пронизывающая сырость подземной камеры отталкивала, запах плесени раздражал, но, не обращая внимания на эти неудобства, Эш достал оранжерейный термометр и привесил его к винному ящику. Значительную площадь подвала освещала единственная маломощная лампочка, отбрасывая глубокие тени в самые отдаленные ниши и углубления. Он похлопал руками, чтобы стряхнуть с них пыль, и повернулся к Саймону.
– Ваши приборы ничего здесь не поймали прошлой ночью? – спросил тот.
– Здесь внизу я ничего не устанавливал.
– А в остальном доме?
– Ничего. Я еще пока не определял точного расположения ни для одного прибора.
– Тогда вам, наверное, нужно было узнать у нас больше деталей.
– Это не мысль. Сначала я хотел узнать, чего бы я смог добиться сам.
– Кажется, вы добились немного большего, чем ожидали, – усмехнулся Саймон. Он засунул руки в карманы брюк и, казалось, наслаждался этим моментом. – Так что вы хотите, чтобы я рассказал? Как я столкнулся с этой леди-призраком здесь, в подвале?
– Было бы интересно услышать. Но скажите мне вот что сначала: сколько лет было вашей матери, когда она умерла?
Саймон после этого вопроса улыбнулся, по крайней мере нисколько не смутившись.
– Гораздо больше, чем нашему видению, мой друг. Я думаю, что это дерево, на которое вам не нужно лаять.
– Как реагировала Кристина?
– На смерть наших родителей? Боже, точно так же, как и все мы – она была разбита! А что бы вы ожидали? Мы были очень маленькими. Это счастье, что рядом с нами была такой человек, как няня Тесс, чтобы позаботиться о нас.
Эш получил мало удовольствия от того, что ему наконец удалось стереть ухмылку с лица Саймона. Тот неловко пошевелился, – было заметно, что он раздражен этим допросом.
– Послушайте, я бы лучше поговорил о наших посещениях, если вы не возражаете, – сказал Саймон почти дерзко. – В этом подвале сыро и очень противно.
– Простите, – извинился Эш, доставая микромагнитофон и щелкая пуском. – Пожалуйста, пойдемте, и расскажите мне точно, что вы здесь, внизу, видели.
– То же самое, что и остальные, все еще раздраженно ответил Саймон. – Девушку. Я несколько раз видел, как она кралась или плыла или что там эти проклятые нечто делают. В тот первый раз, я спустился за вином – там была она, над полом; она глядела на меня. – Словно для большей выразительности, он сделал паузу и задрожал. – У меня кровь застыла, у меня есть полное право так говорить.
– Она похожа на тех, кого вы знаете? Знали?
– Конечно нет. По сути, это самая ужасная сторона дела. – Его черты искривились от омерзения. – Что-то неправильное было в ее лице, фигуре… Что-то страшное. Она казалась… я не знаю… уродливой… в каком-то смысле.
С магнитофоном, записывавшем слова Саймона Мериэлла, Эш двигался вперед.
В это время в холле наверху няня Тесс прислонилась к полуоткрытой двери и слушала.
Глава 13
Когда дверь в кабинет открылась, Кейт подняла голову от пишущей машинки; на кончике ее носа ненадежно висели очки для чтения. Возле двери, словно не решаясь войти, озиралась Эдит Фиппс. Лицо ее было взволнованно.