Хэйдон Элизабет. Реквием по солнцу

   Сенешаль повернулся к всадникам.
   — Спешивайтесь, — резко приказал он. — Лошади не поверят, что со мной огонь вам не страшен. Двигайтесь следом за мной.
   Рапсодия почувствовала, как усиливается огонь, и увидела, что на лице Анборна появились ожоги.
   Она посмотрела через плечо: человек в плаще и спешившиеся всадники продолжали приближаться к ней, уверенно шагая сквозь пламя.
   Она повернулась к генералу. Его лицо было пепельно-серым даже в ярком свете оранжевого пламени, охватившего лес.
   — Ты должен помочь мне, Анборн, — тихо проговорила Рапсодия. — Живи, ты мне нужен.
   Генерал заморгал, но ничего не сказал. Она наклонилась к его уху и прошептала:
   — Я не сумею убежать от них. Зрение отказывает мне, к тому же их слишком много. Но я не могу позволить, чтобы Звездный Горн попал к ним в руки, ты же понимаешь, насколько это важно.
   Стекленеющие глаза генерала на несколько мгновений оживились, но тут же вновь подернулись туманом.
   Рапсодия быстро обменялась с ним мечами, повернув Анборна так, чтобы Звездный Горн оказался под его неподвижным телом. Затем она начала произносить его истинное имя, возвращая жизнь в тело генерала.
   — Анборн ап Гвиллиам, исцелись, — приказала она голосом Дающей Имя. — Спи и набирайся сил. Пусть эти люди решат, что ты мертв.
   Она снова и снова повторяла его имя, продолжая наблюдать за приближающимися сквозь огонь и дым врагами.
   Глаза генерала прояснились, кожа порозовела. Он попытался приподняться, но Рапсодия мягко заставила его лечь на землю, наклонилась над ним и прошептала:
   — Сохрани мой меч, Анборн. Здесь скоро появятся лесники, они уже наверняка узнали о пожаре и спешат сюда. Если ты подождешь их, сделав вид, что умер, помощь обязательно придет. Ты меня слышишь?
   Анборн слегка кивнул и закрыл глаза.
   Теперь бандиты находились всего в нескольких ярдах. Рапсодия наклонилась над Анборном и поцеловала его в щеку.
   — Живи, живи ради меня, Анборн, — взмолилась она. — Расскажи Эши о том, что здесь произошло. Передай детям и моим друзьям болгам, что я их люблю. И помни, я люблю тебя.
   Генерал сжал ее руку. Между ними возникло понимание, инстинктивное осознание жестокой реальности и необходимости исполнить долг Кузена перед лицом смерти.
   Рапсодия встала, держа в руке меч Анборна и стараясь вернуть себе прежнюю концентрацию. Прищурившись, она смотрела сквозь пылающее пламя.
   Человек в плаще коротко махнул рукой.
   Трое бандитов тут же навели на нее арбалеты.
   Остальные четверо, вооруженные мечами, кинжалами и шестами, начали ее окружать.
   Пока они выбирали подходящий момент для атаки, Рапсодии в голову пришла одна не слишком существенная мысль. Она сосредоточилась на горящем в ней огне и заставила тонкий язычок пламени лизнуть клинок меча Анборна, — жалкая имитация Звездного Горна, чтобы враги не заметили разницы. Ирония ситуации вызвала у Рапсодии сухой смешок.
   — Бросай оружие, — спокойно проговорил незнакомец в плаще на общем языке.
   Что-то в его голосе показалось Рапсодии знакомым, и волосы у нее на затылке зашевелились. Она застыла на месте, отказываясь выполнить его приказ.
   Арбалетчики приготовились к стрельбе.
   Четверо с мечами приблизились к ней еще на один шаг.
   Королева намерьенов даже не моргнула.
   Человек в плаще остановился в пяти ярдах от Рапсодии.
   — Даже не вздрогнула, — с восхищением сказал он. Голос, как ни странно, оказался приятным. — Ты такой и осталась — бьешься до конца. И меня это возбуждает не меньше, чем прежде. Даже больше. Удивительно, но ты стала еще красивее, чем была. Кто бы подумал, что такое возможно?
   Рапсодия крепче сжала меч.
   — Будешь драться, верно? Даже сейчас, когда ты окружена, когда против тебя восемь человек, ты не сдаешься. — Человек в капюшоне сделал глубокий вдох. — Да, это будет замечательно.
   Рапсодия ничего не ответила, продолжая следить взглядом за приближающимися противниками, чувствуя, как гулко бьется в груди сердце. Она с тоской подумала о своем нерожденном ребенке и безмолвно попросила у него прощения.
   Человек в плаще рассмеялся, сделал знак остальным, чтобы они оставались на местах, а сам лениво шагнул вперед.
   — Я ведь сказал, что однажды вернусь за тобой, — заявил он, с трудом сдерживая возбуждение. — Прошу прощения за эту вынужденную задержку.
   Внутри у Рапсодии все похолодело. Этот голос наводил ужас на ее душу, отбрасывал ее обратно в темные времена, однако разум твердил, что такого просто не может быть.
   Зловоние старого мира, похожее на смрад разверстой могилы, ударило ей в ноздри, голова закружилась, земля начала уходить из-под ног.
   Оказавшись напротив Рапсодии, человек в плаще плавным движением откинул капюшон. На его губах играла жестокая улыбка, голубые глаза нетерпеливо блестели.
   — Привет, Рапсодия, привет, дорогая, — промурлыкал он.
   Рапсодия смертельно побледнела и чуть не выпустила рукоять меча Анборна из повлажневших ладоней.
   Лицо, которое прежде скрывал капюшон, было знакомым и одновременно чужим. Рапсодии показалось, что она узнает эти черты, но что-то в строении костей черепа подсказывало ей, что она никогда не видела прежде этот хищно оскаленный рот, эти пылающие демоническим огнем голубые глаза. Холод сковал все ее тело, и внезапно смерть, которой она только что боялась, перестала казаться ей такой страшной.
   — Не может быть, — прошептала она.
   — Какая избитая фраза! Вспомни, Рапсодия, я столько раз брал тебя в самых невозможных позициях и ситуациях, чтобы ты знала: возможно все.
   Ужас захлестнул ее, словно кровь из смертельной раны.
   — Нет, — задыхаясь, прошептала она. — Нет, нет. Нет!
   Сенешаль громко рассмеялся:
   — Ты помнишь, как я возбуждался, когда ты мне так говорила? Становился твердым, как рукоять меча. Я заставлял тебя это повторять перед тем, как трахнуть, а иногда и в процессе, потому что тогда твои внутренние мышцы напрягались, и это приносило мне особое удовольствие. Ты сопротивлялась, но ничто не могло меня остановить. — Он слегка наклонился вперед, посмотрел вниз и захохотал: — Подумать только, ты по-прежнему производишь на меня сильное впечатление!
   Рапсодия тряхнула головой, ее мысли путались, дыхание участилось, глаза бегали по сторонам в поисках спасения.
   — Нет, — повторила она. — Это невозможно.
   Сенешаль довольно вздохнул:
   — Все даже лучше, чем я рассчитывал. Я опасался, что ты будешь рада меня видеть, — тогда бы я получил гораздо меньше удовольствия. Тебя было ужасно интересно покорять, Рапсодия. Мне так и не довелось столкнуться еще раз с чем-нибудь подобным. С нетерпением жду прежних ощущений. Но сразу тебя предупреждаю, что ты не сможешь мне противиться. Только не сдавайся сразу, а то покорение не будет таким приятным.
   Он шагнул к ней, и в следующее мгновение острие меча Рапсодии было направлено на его горло.
   — Не подходи ко мне, Майкл. Я могу умереть, но и ты погибнешь.
   Три арбалетчика тут же приготовились стрелять ей в голову.
   Сенешаль кивнул остальным, развязывая свой пояс.
   — Ты хочешь меня победить, Рапсодия? — насмешливо спросил он, но в его голосе отчетливо прозвучала угроза. — Буду рад предоставить тебе шанс. Держите ее, — бросил он своим подручным.

28

 
   На северном побережье
   С ПАЛУБЫ «БАСКЕЛЛЫ» Куинн видел, как над утесом, нависшим над берегом, начал подниматься дым.
   Новый капитан довольно долго ждал сигнала и уже начал тревожиться.
   Наконец он повернулся к команде, которая с таким же нетерпением посматривала на небо над лесом.
   — Давайте подойдем немного ближе к берегу, — предложил Куинн помощнику, и тот кивнул. — Нам не следует привлекать к себе внимание, но и заставлять ждать его честь не стоит.
   — Да, не стоит, — торопливо согласился помощник, и матросы побежали выполнять приказ.
   — Удалось выловить угрей? — спросил Куинн у палубного матроса, с самого восхода сидевшего с удочкой.
   Матрос покачал головой:
   — Только гринду. Они довольно жирные.
   — Существо не любит гринду, — покачал головой Куинн.
   Матрос пожал плечами:
   — Больше ничего не клюет. Если оно будет голодным, съест и гринду.
   Он протянул ведро со своим уловом капитану. Куинн нахмурился и с ведром в руках направился в темный трюм. По дороге он прихватил старый фонарь, висевший у двери, быстро зажег его и начал осторожно спускаться по шаткой деревянной лестнице в жилище Фарона.
   Здесь, в темноте, скрип корабля стал громче, несло плесенью, а из тени шел слабый, но омерзительный запах.
   Добравшись до зеленой жидкости, Куинн погремел ведром.
   — Фарон? — позвал он. В его голосе слышался страх. — Завтрак.
   По зеленой поверхности пошла рябь, над поверхностью появилась жуткая голова. Куинн с трудом сдерживал отвращение: вода имела такой неприятный оттенок из-за выделений чудовища, а когда он увидел, что монстр выпускает ее изо рта, капитана едва не стошнило.
   Из темноты на Куинна смотрели выпуклые глаза, морщины избороздили обычно гладкий лоб Фараона, на его уродливом лице читалось очевидное неудовольствие.
   — Нет, он еще не вернулся, — пробормотал капитан. — Но уже скоро.
   Существо зашипело, из уголков беззубого рта закапала слюна.
   — Я принес отличную гринду, Фарон, — успокаивающе сказал Куинн.
   Существо заверещало и сплюнуло.
   — Мне очень жаль, но больше ничего не удалось поймать. Здесь не водятся угри, Фарон.
   Фарон бросил на него презрительный взгляд.
   — Ну? Так вы будете есть рыбу или нет? Некоторое время существо смотрело на капитана, затем кивнуло, и в его покрытых пеленой глазах промелькнула решимость.
   Когда Куинн сделал несколько шагов вперед, Фарон скрылся под водой, но вскоре вынырнул с каким-то предметом. Куинн поднес фонарь поближе, чтобы разглядеть необычную вещь.
   В шишковатых пальцах существа был зажат плоский овал. Он был серого цвета, но внутри поблескивали разноцветные искорки. Куинн никогда не видел ничего подобного, но слышал, как сенешаль упоминал о способности чудовища читать диски. Наверное, это один из них.
   — Вы показываете ее мне? — спросил капитан. — Это для меня?
   Существо кивнуло и поманило Куинна кривой ручкой.
   Капитан торопливо шагнул вперед и поднес фонарь поближе. Ему пришлось наклониться, но он постарался не касаться кожи существа, которое так любил сенешаль.
   Свет фонаря отразился от поверхности диска. Сначала Куинн ничего не мог разглядеть, но через мгновение все понял и, охваченный ужасом, невольно сделал шаг назад.
   Он узнал грубое изображение виселицы, на которой болталась человеческая фигура.
   — Это я? — взвизгнул Куинн, отступая еще на шаг. — Вы хотите сказать, что меня ждет виселица?
   Глаза Фарона довольно засверкали, лицо исказила жуткая гримаса — вероятно, она означала улыбку.
   В глазах Фарона Куинн уловил торжество, и его паника сменилась гневом.
   — Ну ты и мерзавец, Фарон, — злобно прорычал он. — Ты тут сгниешь в своем дерьме, вонючий извращенец.
   Улыбка чудовища стала еще шире.
   Куинн выплеснул содержимое ведра в зеленую лужу и поспешил к лестнице, стараясь не обращать внимания на отвратительные чавкающие звуки, которые неслись ему вслед.
 
   Северный Гвинвуд, лес
   — НУ, СТРЕЛЯЙТЕ, — мрачно проговорила Рапсодия арбалетчикам, не спуская глаз с сенешаля. — До последнего вздоха я буду убивать всякого, кто попытается ко мне подойти .
   Сенешаль зашелся смехом, продолжая возиться с ремнем.
   — О, Рапсодия, как мне тебя не хватало все эти столетия, — выдохнул он, возбужденно лаская себя. — Ты всегда знала, как сделать наше общение незабываемо волнующим.
   Лишь во второй раз королева намерьенов обратилась непосредственно к сенешалю.
   — Естественно, Майкл. Уверена, что твои люди оценят столь незабываемое зрелище.
   Голубые глаза заблестели еще сильнее.
   — Верно. Ты помнишь, как я брал тебя на старой земле в присутствии моих людей, Рапсодия? Больше всего мне нравилось это делать на столе или в седле, отдавая утренние приказы. Как здорово будет нам сейчас здесь, в лесу, в окружении мертвых тел твоей стражи.
   Рапсодия усмехнулась.
   — Здорово для них, — надменно ответила она, кивая в сторону семерых оставшихся в живых бандитов. — Уверена, эти оборванцы ничем не отличаются от других твоих прислужников и получат искреннее удовлетворение, наблюдая за своим командиром, который так сильно себя компрометирует тем, что не способен сдержаться хотя бы на несколько секунд, такой жалкий, такой маленький! Не сомневаюсь, они будут потешаться на твой счет не меньше, чем твои прежние соратники в старом мире.
   Сенешаль застыл, одна его рука все еще оставалась в штанах, на скелетообразном лице застыла гримаса удивления.
   — Посмеются? — вскричал он. — Ложь! Мои люди никогда не осмелятся смеяться или шутить надо мной.
   Королева намерьенов хрипло рассмеялась:
   — Возможно, не в лицо, Майкл, Ветер Смерти. Но именно твои солдаты называли тебя Майкл, Зловонное Дыхание. Я уже не говорю о врагах, тоже использовавших этот титул и придумывавших множество других.
   — Ты лжешь, — холодно сказал он.
   Рапсодия улыбнулась ему не менее холодной улыбкой.
   — Вижу, ты плохо меня помнишь, Майкл. Я не лгу. Даже в тех случаях, когда от этого зависит моя жизнь и свобода.
   Лицо сенешаля помрачнело, а когда он заговорил вновь, в его голосе послышалось присутствие демона.
   — Ты солгала мне, — с ненавистью прошипел он. — Ты поклялась хранить мне верность. И пренебрегла своей клятвой!
   — Я поклялась, что в моем сердце не будет места другому мужчине, пока не наступит конец нашему миру, — спокойно ответила Рапсодия. — Я никогда не говорила, будто люблю тебя, я лишь сказала, что не буду любить других мужчин. Должна тебе напомнить, тот мир действительно прекратил свое существование в результате ужасной катастрофы. Я не могла обмануть тебя, потому что в противном случае ты намеревался изнасиловать и убить ребенка. Запомни, я тебе не солгала. Так что можешь засунуть свои оскорбленные чувства куда тебе больше нравится.
   Тело сенешаля напряглось, как струна, на лице появилась решимость.
   — Схватите ее, — вновь приказал он своим солдатам. — Скоро мы узнаем, чьи чувства оскорблены и кто не испытывает угрызений совести.
   Фергус с тревогой смотрел на распространяющийся во все стороны огонь.
   — Милорд, мы должны вернуться на корабль, — негромко проговорил он, глядя на вздымающиеся к небу языки пламени и клубящийся над лесом черный дым. — Большая часть наших солдат убита, а Куинн предупреждал, что это священный лес. Скоро здесь соберутся лесники и жрецы, чтобы заняться тушением пожара.
   «Больше пламени, — приказал демон. — С женщиной разберешься позже».
   Сенешаль прижал руку ко лбу, стараясь заставить голос замолчать, но дух ф'дора был слишком возбужден, чтобы остановиться на достигнутом.
   «Пусть все горит! Больше пламени! »
   — Тогда разоружите ее, — злобно прошипел сенешаль Фергусу. — Свяжите ей руки, и я за волосы притащу ее на мыс.
   Фергус и трое других солдат, вооруженных мечами, начали медленно кружить вокруг Рапсодии.
   — Положите оружие на землю, леди, — успокаивающе проговорил Фергус. — Этот меч слишком велик для вас. Вы можете пораниться. Мы не сделаем вам ничего плохого.
   В ответ Рапсодия лишь еще выше подняла меч, продолжая крепко сжимать его рукоять. Она вспомнила совет Акмеда, данный ей много лет назад глубоко под землей, когда Грунтор начал ее учить обращению с оружием:
   «Во-первых, как бы ты ни взяла меч в первые минуты, измени хватку, не считай оружие данностью. Во-вторых, — и это гораздо важнее — опусти подбородок. Ты должна быть готова получить ранение, а значит, будет лучше, если ты увидишь, с какой стороны тебя атакует враг».
   Она глубоко вздохнула, стараясь скрыть, что ее зрение не дает ей точного представления о местонахождении врагов, и поудобнее перехватила рукоять меча.
   «Ты тратишь слишком много времени на то, чтобы избежать боли. Твоя задача состоит в том, чтобы сделать ее минимальной и постараться держаться подальше от ее источника — иными словами, неприятеля, который может тебя убить. Если бы Грунтор сражался по-настоящему, ты умерла бы после первого же удара. Тебе следует осознать, что ты можешь быть ранена, и приготовиться отплатить врагу — только в десять раз сильнее. Учись ненавидеть, это поможет тебе остаться в живых».
   Рапсодия услышала свой собственный голос, наивный, полный невинности, прозвучавший в бесконечной темноте узкого прохода под корнями Дерева Мира:
   «Лучше умереть, чем так жить».
   «Ну, если ты так относишься к жизни, тогда тебе не о чем беспокоиться — долго ты не протянешь».
   «Нет, — подумала Рапсодия, и ее воля затвердела, как сталь в плавильнях Илорка. — Нет, мне есть за что бороться, я слишком многое должна защищать».
   Она прищурилась, и в ее душе поднялась ненависть — справедливое негодование женщины, которую так долго унижали, матери, чей нерожденный ребенок находится в опасности, и королевы, чей друг и защитник лежит без сознания рядом с ней в горящем лесу.
   «Сейчас мне будет больно, — как-то отстраненно отметила она, но эта мысль не вызвала у нее страха. — Наверное, я потерплю поражение. Нужно защищать живот и выжидать подходящий момент для атаки».
   Солдаты медленно приближались.
   «Но я постараюсь прикончить как можно больше этих гадов, — подумала она, переводя взгляд с наступающих врагов на Майкла, который с нарастающим нетерпением наблюдал за происходящим. — И я не позволю тебе заполучить меня еще раз, грязный приспешник демона. Во всяком случае, пока я жива».
   В голове прозвучал голос Элендры, ее лиринской наставницы, предыдущей владелицы Звездного Горна:
   «Ты и в самом деле получила отличную начальную подготовку, но я научу тебя сражаться так, как принято у нашего народа».
   «Вы полагаете, что лирины более умелые воины, чем фирболги?»
   «Да, по крайней мере когда речь идет о мастерстве. Болги могучие, сильные и неповоротливые, а лирины маленькие, быстрые и слабые. Конечно, у обоих народов встречаются исключения, но у каждого свой собственный стиль ведения боя. Ты слишком рассчитываешь на силу и недостаточно внимания уделяешь хитрости и быстроте. И, уж не обижайся, масса у тебя неподходящая для того, чтобы сражаться как дикарь».
   Рапсодия медленно опустила клинок.
   Его острие находилось всего в нескольких сантиметрах от земли, и тогда стоявший у нее за спиной солдат решил броситься вперед, намереваясь ударить ее плоской частью клинка по затылку, в то время как остальные продолжали медленно приближаться.
   Рапсодия до самого последнего мгновения не подавала виду, что разгадала намерения противника.
   Затем она стремительно развернулась, нырнула вниз и быстрым ударом подсекла колени солдата.
   Тут же брызнул фонтан крови, окативший ее одежду и лицо. Мощный порыв ветра сбил ее с ног, шестеро оставшихся солдат Майкла бросились на нее, стараясь отобрать меч и разрывая одежду. Она сжалась в комок, защищая живот и не обращая внимания на боль от ударов.
   «Сохрани моего ребенка, — обратила она безмолвную молитву к Единому Богу, стараясь не стонать от жестоких пинков, которыми награждали ее озверевшие солдаты. — Если я выживу, сохрани моего ребенка».
   Казалось, прошла вечность, но на самом деле — всего несколько мгновений.
   Рапсодия лежала на тлеющей траве, разбитое в нескольких местах лицо кровоточило. Она чувствовала, что Майкл почти не контролирует себя и жар вокруг нее становится все сильнее.
   Он подошел к ней. Рапсодия слышала его шаги и собрала всю свою волю, пытаясь бороться с раздиравшим ее страхом. Солдаты быстро связали ее, а Майкл схватил за веревки и рывком поднял на ноги.
   Возвышаясь над маленькой, хрупкой женщиной, он смотрел ей в лицо, испытывая наслаждение от своей победы, и в его глазах горел жестокий голубой свет. Именно в это мгновение Рапсодия почувствовала, что смотрит в Подземные Палаты, где на протяжении многих тысячелетий была заперта плененная раса демонов.
   Затем его губы крепко прижались к ее рту, отвратительные губы, обжигающие кислотным огнем.
   Рапсодия мучительно задрожала: на нее нахлынули ужасные воспоминания, вырвавшиеся из темниц памяти. У нее невольно вырвался громкий стон.
   Майкл отступил назад и уставился на нее, неправильно истолковав ее намерения. Взяв ее лицо руками, он прижался к ней всем своим скелетоподобным телом, но жесткие мускулы показались Рапсодии мертвыми.
   — Попробуй меня укусить, и ты лишишься всех своих зубов, — спокойно проговорил он и провел руками по ее золотым волосам, сбросив на землю ленту, которой они были перевязаны. — Если учесть, как я намерен использовать твой рот, зубы мне ни к чему.
   И он просунул язык ей в рот, перекрыв ей дыхание.
   Рапсодия попыталась отделить свой разум от тела, как когда-то умела, но отвращение было слишком сильным, мерзкое зловоние, испускаемое разгоряченной кожей Майкла, и его растущее возбуждение мешали ей сосредоточиться. Содержимое ее желудка взбунтовалось, и ее вырвало. Не ожидавший такого поворота Майкл отступил на два шага и с отвращением покачал головой.
   Рапсодию еще продолжало тошнить, когда он подошел к ней и ударил по лицу с такой силой, что она упала на спину.
   — Шлюха! — заорал он хриплым от интонаций демона голосом. — Жалкая, похотливая шлюха! Не сомневаюсь, что ты терпела все ласки своего мужа, а я, значит, вызываю у тебя отвращение?
   Он наклонился, чтобы поднять ее на ноги, но его вновь позвал Фергус:
   — Милорд! Нас могут заметить! Я очень прошу вас вернуться на берег и сесть на корабль. Там, в каюте, у вас будет возможность делать с ней все, что угодно, и она никуда не сможет сбежать. Кроме того, нас ждет Фарон.
   Сенешаль посмотрел на лежащую на земле Рапсодию — из носа у нее шла кровь. Он схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги.
   — Приведи мою лошадь, — приказал он одному из оставшихся в живых солдат, безуспешно пытавшемуся перевязать раны своего товарища с рассеченными ногами. Солдат встал, беспомощно посмотрел на несчастного, корчившегося от боли, и побежал к дереву, возле которого были привязаны лошади.
   Из-за спины сенешаля послышался слабый голос Кайюса:
   — Милорд, мы должны вернуться к месту первой схватки и забрать Кломина. Он серьезно ранен, ему очень плохо, я это чувствую.
   Он провел рукой по своему посеревшему лицу. Сенешаль повернулся и бросил на него сердитый взгляд.
   — Ты ослеп? — прорычал он, показывая на стремительно распространяющийся лесной пожар. — Он уже давно обратился в пепел.
   Кайюс посмотрел на ослепительную стену ревущего огня.
   — Нет, ваша честь, он жив, хотя сил у него почти не осталось. Он мой близнец, господин, я чувствую то, что ощущает он. Пожалуйста, я знаю, что он жив. Мы должны за ним вернуться.
   Майкл, устами которого сейчас говорил демон, посмотрел на арбалетчика.
   — Очень хорошо, Кайюс, — ядовито промолвил он. — Я не возражаю, отправляйся за ним.
   Он поудобнее перехватил волосы Рапсодии и потащил ее к лошади, которую привел солдат. Схватив ее за воротник рубашки и пояс, он поднял женщину и перекинул через седло.
   — Но, милорд, вы ведь откроете мне проход в огне, как делали раньше? — запинаясь, спросил Кайюс.
   Майкл обернулся и пристально посмотрел на трясущегося от волнения арбалетчика.
   — Конечно, Кайюс, — благосклонно ответил он. — Вот, прошу.
   Он небрежно махнул рукой в сторону стены огня. В пламени открылся узкий проход. Лицо Кайюса порозовело, он облегченно вздохнул.
   — Благодарю вас, милорд, — пробормотал он и побежал к проходу.
   Как только арбалетчик вошел в огонь, сенешаль вновь небрежно взмахнул рукой, и проход исчез.
   Охваченный пламенем Кайюс закричал, но его крик растворился в реве огня и треске горящих деревьев.
   Он повернулся и побежал обратно, к своим товарищам, которые помогли ему сбить пламя.
   — В следующий раз, когда ты усомнишься в необходимости выполнять мои приказы, Кайюс, я подожду, пока ты отойдешь подальше, — самодовольно заявил сенешаль. — И тогда твой пепел будет летать над землей, как сейчас уже происходит с пеплом твоего брата.
   Он вскочил на лошадь позади неподвижного тела Рапсодии и перевернул ее на спину. Глаза Рапсодии бессмысленно смотрели вверх, дышала она часто и неглубоко, однако, как отметил Майкл, ее сердце продолжало уверенно биться. Он задрал ее рубашку и сначала коснулся нежной кожи ее груди, о которой мечтал столько столетий, а затем начал шарить голодными руками по всему ее телу.
   Голова Рапсодии бессильно опустилась.
   «Я должна защищать живот, тянуть время и ждать подходящего момента».
   Она отчаянно старалась не потерять сознание, пока маленький отряд скакал на запад, к морю.
   И проиграла эту битву.

29

 
   АНБОРН медленно приходил в себя. Он лежал на лесной поляне, вокруг тихо потрескивали обгоревшие стволы деревьев, кустарник и вовсе превратился в пепел — пожар продолжал бушевать.
   Все вокруг было охвачено пламенем.
   Генерал застонал и поднял голову, чтобы осмотреться, но тут же уронил ее — даже на это у него не было сил. Земля под ним раскалилась, и он едва терпел ее жар.
   Несколько мгновений Анборн раздумывал, не закрыть ли ему глаза, чтобы позволить огню сделать свое дело. Он превратится в пепел, раздуваемый ветром, и тогда его унесет к морю, развеет по всему огромному миру, и он растворится в бесконечных потоках воздуха вместе с другими Кузенами.