Вскоре в комнате стало светлее: Анборн зажег лампу, а в камине разгорелся огонь. Затем ее спаситель вышел наружу и некоторое время отсутствовал. Рапсодия тут же задремала. Ее разбудил грохот закрываемой двери. Анборн ввалился в комнату, держа в руках большую лохань, которую, как показалось Рапсодии, раньше использовали в качестве кормушки.
   Он поставил лохань перед камином, предварительно расчистив место от мусора, после чего вновь вышел из комнаты, но тут же вернулся с большим черным котелком и подвесил его на крюк над огнем. Анборн опять оставил Рапсодию одну, и по мере того как пламя камина нагревало воздух в комнате, она начала ощущать боль в руках и ногах. Рапсодия попыталась их растереть, но обнаружила, что руки перестали ее слушаться. К тому моменту, когда вновь вернулся Анборн, ее охватила паника.
   На сей раз он принес два здоровенных ведра, воду из которых вылил в стоящую перед камином лохань. Потом Анборн подошел к камину, обернул раскалившиеся ручки котелка куском кожи и вылил в лохань горячую воду. Повалил пар, и Анборн, не теряя времени, подошел к Рапсодии, снял с нее плащ, поднял с кресла и бесцеремонно засунул в воду.
   Она вскрикнула и принялась плакать без слез, когда горячая вода обожгла заледеневшее тело, возвращая ему чувствительность. Рапсодия вновь задрожала, увидев, как от пальцев рук и ног стала отслаиваться кожа и всплывать на поверхность, где уже покачивались остатки прозрачной ткани ее наряда.
   Не сказав ни единого слова, Анборн в очередной раз вышел на мороз. Вскоре он вернулся с полными ведрами и вновь наполнил котел, висящий над огнем. Затем он подошел к лохани и молча стоял, глядя, как она плачет. Опустившись на колени, он спокойно оглядел ее и осторожно стянул шарф, прикрывавший ее грудь.
   - Сними, - велел он, указывая на нижнюю часть костюма, плававшую на поверхности воды вместе с сучками и листьями.
   Рапсодия попыталась выскользнуть из юбочки, но не смогла поднять бедра. Анборн нетерпеливо засунул в воду руки, стащил с нее юбочку и бросил на пол, а затем внимательно, словно покупатель на рынке, оценивающий животное, которое собирается приобрести, принялся рассматривать ее тело. Потом он вернулся к огню и проверил воду в котле.
   - Ты чувствуешь свое тело? - спросил он, не оборачиваясь.
   - Да, - сквозь всхлипывания ответила Рапсодия, пытаясь взять себя в руки. Она смотрела, как трескается почерневшая кожа на коленях и клочьями падает в воду, а под ней остаются розовые участки, к которым она боялась прикоснуться. - Где гладиатор?
   Анборн повернулся и сердито посмотрел на нее.
   - Нет, у тебя явно смещены приоритеты, - раздраженно проворчал он. Тебе бы следовало тревожиться о руках и ногах, а не о судьбе своей игрушки.
   Он снял котелок с огня и долил горячей воды в лохань, с удовлетворением наблюдая за тем, как Рапсодия взвыла от боли.
   - Ну, выглядит многообещающе, - сказал он, возвращая котел на огонь. Так что ты хотела у меня спросить?
   Рапсодия прерывисто дышала, стараясь справиться с болью в руках и ногах.
   - Пожалуйста, Анборн, - запинаясь, прошептала она, - где он?
   Анборн бросил на нее пронзительный взгляд.
   - Гладиатор в подвале, - резко бросил он, скрестив руки на груди. - Он твой любовник?
   Перед глазами Рапсодии возникла безобразная сцена в комнате Константина, и ирония вопроса застала ее врасплох. Отвращение, которое она так долго скрывала, нахлынуло мутной волной, и она не сумела справиться с судорогой боли.
   Она пыталась сдержаться, рассчитывая, что вытерпит до тех пор, пока не окажется в сильных руках Элендры, но слова Анборна оказались последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она плакала навзрыд, ужас, пережитый ею в объятиях гладиатора, смешался с нахлынувшей болью. Анборн быстро отвернулся к огню. Вскоре он вновь поднес котелок к лохани, но теперь выливал горячую воду медленно, чтобы остывшая и горячая вода смешивались постепенно.
   Закончив, он положил руку на плечо Рапсодии.
   - Ладно, - пробурчал он, и хотя его голос звучал грубовато, но в нем угадывалась доброта. - Хватит плакать. Оставь это на потом, а то мои уши не выдерживают такой нагрузки. Будем считать, что ты ответила на мой вопрос "нет". Но зачем ты решилась на столь дурацкое похищение? - Он опустил руки в лохань и начал пригоршнями поливать торчавшие из воды плечи Рапсодии.
   Перед глазами у Рапсодии немного прояснилось, и она смогла рассмотреть купавшего ее мужчину. В некотором смысле Анборн показался ей похожим на эту скромную хижину, лишенную украшений. Продолжая всхлипывать, она молча наблюдала, как он вычерпывает куски ее отслоившейся мертвой кожи и швыряет их на грязный пол. Затем Анборн взял ее за плечи и приподнял - так поступает мать, когда купает маленького ребенка, и сама Рапсодия именно так обходилась с детьми ф'дора у ревущего камина Элендры.
   Некоторое время Рапсодия еще продолжала дрожать, а потом, немного успокоившись, попыталась рассказать ему о своем плане и о том, как все произошло. Постепенно ее голос становился спокойнее, она почти перестала всхлипывать. Когда к пальцам вернулась чувствительность, она провела ладонями по рукам и ногам, и на лице у нее вновь появилось отчаяние: новые куски кожи отслаивались, оставляя кровоточащие раны.
   Наконец, когда кожа перестала слезать, Анборн стряхнул воду с рук и серьезно посмотрел на Рапсодию.
   - Ты поклялась в верности Ллаурону? - спросил он.
   - Нет, - покачала головой Рапсодия. - Но он многому меня научил. И я старалась следовать по пути, который он для меня наметил.
   Анборн презрительно фыркнул.
   - Послушай меня. Вот первое правило: когда ты кому-то поклялась в верности, следуй его указаниям до самого конца, пока тебя не остановит смерть. Ты меня понимаешь?
   - Да, - раздраженно кивнула Рапсодия. - Но к чему вы клоните?
   - Второе правило, - продолжал Анборн, - состоит в следующем: если ты не приносишь клятвы верности, то никому ничего не должна и тебе следует избегать ситуаций, опасных для твоей жизни, разве что ты рассчитываешь получить что-то для себя лично. Ты смотрела в лицо насилию, могла получить серьезные ранения, потерять руки или ноги, могла погибнуть ради того, кому даже не принесла клятву верности. Это глупо, мисс. Ты ничего не должна Ллаурону.
   - Вы не понимаете, - ответила она, дрожа под его взглядом - то ли из-за презрения, которое появилось в его глазах, то ли из-за того, что вода быстро остывала. - Ллаурон не отдавал мне приказа увести гладиатора. Я сама решила собрать детей ф'дора.
   - Хорошее дело, если бы я знал об их существовании, то сам прикончил бы их без малейших колебаний. Более того, именно так я и намерен поступить.
   Он встал, направился в угол, где сложил свои вещи, и вытащил из ножен огромный блестящий меч. Рапсодия с ужасом смотрела, как он идет к двери с искаженным от ненависти лицом.
   Она попыталась вылезти из лохани, чтобы остановить его, но ноги отказались ей повиноваться. Охваченная отчаянием, она позвала его, воспользовавшись своим искусством Дающей Имя.
   - Анборн ап Гвиллиам, остановись, - приказала она. Воздух в комнате застыл, стало теплее, а Анборн замер на месте, спиной к Рапсодии. Она видела, как напряжены его плечи, слышала его тяжелое дыхание. - Вы не причините ему вреда, Анборн. Он под моей защитой.
   - В самом деле? - презрительно усмехнулся генерал, однако же не решился взглянуть ей в глаза. - А кто защитит тебя, Рапсодия? Ты не в силах постоять за себя, не слишком удобное положение, когда имеешь дело с такими людьми, как я. - В его голосе слышалась угроза.
   - Меня защитите вы, Анборн, - ответила Рапсодия, в голосе которой слышалось смирение и уважение. - Вы станете моим защитником, поскольку вы благородный человек. У вас не было никаких оснований уходить в холодную ночь, когда вы услышали Призыв Кузенов, но вы спасли меня.
   Его плечи слегка расслабились, но он сохранял неподвижность.
   - На то есть свои причины, - коротко ответил он. - Я дал клятву, но у меня нет никаких обязательств по отношению к этому ублюдку. Или к тебе.
   - Кузены могут быть самыми разными, Анборн, - мягко возразила Рапсодия. - Их можно встретить в самом неожиданном месте, а некоторые из них даже бывают Певицами. Среди них попадаются не слишком высокие, даже слабые. - Она отпустила Анборна. - Вы чтите Маквита и древних воинов, как и тех, кто встал в строй сейчас. Иногда величайший подвиг солдата состоит в том, чтобы помочь слабому, и вы это сделали, вы заслуживаете уважения, и я благодарю вас.
   "Но сначала, генерал, тебе нужно залечить разрыв в своей душе. Со смертью Гвиллиама ты стал королем солдат, но ты должен найти самого слабого из своих сородичей и защитить его, самого беззащитного из всех, иначе ты недостоин прощенья. И так будет, пока ты не получишь отпущения или умрешь, не удостоившись его".
   Анборн медленно повернулся и по-новому посмотрел на Рапсодию. Потом он опустил глаза, словно только сейчас заметил, что она обнажена, вернулся в угол и убрал меч в ножны.
   - Ты одна из Трех, - медленно проговорил он, и, хотя его голос прозвучал утвердительно, Рапсодия понимала, что Анборн не уверен.
   - Да, - ответила она, - и вы исполнили пророчество. И да будет вам даровано прощенье.
   "Если ты хочешь залечить разрыв, генерал, охраняй Небо, дабы оно не упало".
   Анборн еще раз взглянул на нее, в его глазах уже не было гнева, который слышался в голосе несколько мгновений назад. Он подошел к шкафу и вернулся с грубым одеялом в одной руке и какой-то одеждой в другой, молча протянул ей одеяло и помог встать. Рапсодия завернулась в одеяло, Анборн вытащил ее из остывшей воды и тщательно растер. Потом он отдал Рапсодии шерстяное женское платье зеленого цвета, слишком для нее большое. Все так же молча Анборн вышел из дома.
   Когда он вернулся, Рапсодия уже оделась и сушила волосы перед камином. Анборн принес увесистый мешок, откуда вынул зимнее яблоко и вручил его Рапсодии. Она улыбнулась и взяла его, хотя руки у нее все еще слегка дрожали.
   - Я хочу принести свои извинения, - заявил Анборн, серьезно глядя на нее. - Надеюсь, ты простишь меня.
   - Ну, единственное оскорбление состоит в том, что вы спасли мне жизнь. Конечно, кое-кого из моих знакомых ваш поступок может и возмутить. Рапсодия улыбнулась. - Анборн, из того, что мое появление здесь предсказано в пророчестве, вовсе не следует, что я мистическое существо. На самом деле я самый обычный человек с весьма разнообразным прошлым. И мне бы хотелось, чтобы вы обращались со мной как с обычной женщиной, а не как с существом из легенды. Если вы помните, во время нашей первой встречи вы назвали меня "чудом природы", и я на вас не обиделась. Так что можете говорить мне все, что угодно, я отнесусь к вашим словам совершенно спокойно.
   Анборн улыбнулся, в первый раз за все время в его улыбке не было иронии, и ей понравилось, как изменилось его лицо.
   - Тебя никак нельзя назвать обычной женщиной, Рапсодия. Для меня честь быть рядом с тобой и помогать тебе. Полагаю, ты согрелась. Давай поспи немного. - И он показал на кровать.
   - Только обещайте не тыкать меня под ребра, - улыбнулась Рапсодия. Огонь давно разгорелся, и в комнате стало тепло. Она подошла к кровати, на которой лежал набитый соломой матрас и грубое шерстяное покрывало, и с облегчением присела на нее. - И разбудить меня, когда придет мое время стоять на страже. Вам тоже нужно поспать.
   - Посмотрим, - невозмутимо ответил Анборн, вынимая из седельной сумки флягу.
   Он протянул ее Рапсодии, и она сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег ей горло, она закашлялась и вернула ему флягу.
   - Проклятье, что это за хрекин? - простонала она, вытирая выступивший на лбу пот рукавом зеленого платья.
   Анборн рассмеялся.
   - Тебе лучше этого не знать.
   Рапсодия с интересом посмотрела на зеленый рукав.
   - Мне кажется, вам это платье не слишком к лицу, Анборн. Чье оно?
   - Оно принадлежало моей жене, - ответил Анборн, усаживаясь в старое кресло. - Она не станет возражать, если ты его поносишь, - после ее смерти прошло одиннадцать лет. - В голосе Анборна Рапсодия не услышала боли. Кстати, тебе оно идет гораздо больше.
   Рапсодия удивленно посмотрела на Анборна.
   - Мне очень жаль, - пробормотала она, пытаясь увидеть скорбь в его глазах.
   - Тут не о чем жалеть, - откровенно признался он. - Мы не слишком любили друг друга. К тому же мы практически не жили вместе, я крайне редко с ней встречался.
   Рапсодия откусила кусок высохшего яблока, оно оказалось сладким напоминание о теплой осени. Ей стало грустно.
   - Но когда-то ведь вы ее любили, - не сдалась Рапсодия, чувствуя, что вступает на опасную тропу.
   Анборн улыбнулся и покачал головой.
   - Нет, - просто ответил он. - Для столь умной и одаренной женщины, Рапсодия, ты иногда бываешь удивительно наивна.
   Рапсодия почти перестала дрожать и почувствовала, как постепенно к ней возвращаются силы.
   - Тогда почему вы на ней женились?
   Анборн отхлебнул из фляги.
   - Она была достаточно привлекательной женщиной из уважаемой семьи. Насколько мне известно, жена никогда мне не изменяла. Да и я сохранял ей верность, пока она не умерла.
   Рапсодия ждала продолжения, но Анборн молчал.
   - И все? - удивленно спросила она. - Но зачем?
   - Хороший вопрос, - проворчал Анборн, стягивая сапоги. - Боюсь, у меня нет на него ответа.
   - У вас есть дети?
   - Нет. - Выражение его лица и голос не изменились. - Мне бы не хотелось лишать тебя иллюзий, Рапсодия. Ты неплохо знаешь нашу семью, и тебе хорошо известно, что мы не страдаем склонностью к романтическим увлечениям. Да и фантастические выдумки относительно моих деда и бабки - настоящий вздор. Элинсинос соблазнила Меритина, представ перед ним в облике девушки, которую он рисовал в своих мечтах, - в этом ей помогло драконье чутье. К тому же Меритин на тот момент много лет провел в море. Она могла бы принять вид овцы, и он бы не совладал с собой.
   Анборн посмотрел на Рапсодию, не выдержал и рассмеялся.
   - Извини, дорогая, если я развеял твои иллюзии. И если я тебя не убедил, то добавлю, что Элинсинос его не любила. Он был первым серенном, которого она увидела, и ей захотелось, чтобы он стал ее собственностью. С самого начала секс и брак в нашей семье определялись властью и возможностью доминировать, и с тех пор ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится: кровь дракона очень сильна.
   Рапсодия тяжело вздохнула, по собственному опыту зная, что Анборн говорит правду.
   - Сожалею, что разочаровал тебя. Надеюсь, тебя не оскорбило то, что я сказал относительно Меритина.
   Она улеглась в постель, на нее неожиданно навалилась страшная усталость.
   - У меня нет никаких причин чувствовать себя оскорбленной. Речь ведь идет о вашем деде. Кроме того, будь на вашем месте Акмед, аналогия была бы куда неприятнее. Но поскольку сейчас я вряд ли в состоянии переносить рассуждения о сексуальных привычках мистического персонажа, который отдает предпочтение дуплам деревьев, расположенным на определенной высоте, то мне лучше всего поспать, если вы не возражаете.
   Анборн оглушительно расхохотался.
   - Весьма разумная мысль. Мне бы не хотелось окончательно тебя разочаровывать. К тому же последние несколько дней были не самыми легкими в твоей жизни, верно? Отдыхай, утром перевяжем твои раны. Я присмотрю за гладиатором, пока ты спишь, а завтра мы отправимся к Элендре.
   Рапсодия уже спала. Огонь ровно горел всю ночь, согревая маленький домик на лесной прогалине.
   33
   Хагфорт
   Лорд Стивен засунул руку в самый дальний угол буфета и из последнего ряда вытащил заветную бутылку бренди.
   - Вот, - сказал он, протягивая ее Эши. - Раньше ты его любил.
   Эши улыбнулся.
   - Мне остается верить тебе на слово, поскольку я ничего не вижу. Впрочем, дракон уже успел оценить качество бренди, как и всего остального, что находилось в винном погребе, и с одобрением отнесся к выбору Стивена.
   - Из Кандерра, естественно. - Стивен забрал бутылку обратно. - У него чудесный цвет и замечательный букет. Возле огня ты сможешь оценить его по достоинству.
   - Нет, - быстро возразил Эши. Отказ получился чересчур резким, и он почувствовал, как вздрогнул Стивен. - Извини. Давай поговорим здесь.
   Стивен пожал плечами:
   - Сегодня твой день рождения. И если ты хочешь провести его среди крыс в моем винном погребе, что же, я не против.
   - Я прекрасно себя здесь чувствую, - усмехнулся Эши. - Ты же знаешь мою семейку.
   Стивен рассмеялся и уселся на большую бочку, стоящую у стены. Взяв бутылку бренди попроще, он вытащил пробку и сделал большой глоток из горлышка.
   - К сожалению, здесь у меня нет бокалов. Так что придется делать праздничные возлияния прямо из бутылки, как и положено варварам вроде тебя.
   - Мне бокалы ни к чему.
   Эши осторожно вытащил пробку, удивляясь, как быстро вернулись к нему прежние навыки, а ведь он целых двадцать лет утолял жажду в лесных ручьях и уличных канавах. Он вдохнул тонкий аромат.
   - О, Стивен, ты сделал мне роскошный подарок.
   - Вот истинные слова. А теперь выпей и расскажи мне о том, что с тобой произошло.
   Эши уселся на бочку рядом со Стивеном, закрыл глаза и оперся спиной о стену, неохотно погружаясь в мрачные воспоминания, от которых ему помогла избавиться Рапсодия. Он спросил у своей интуиции, можно ли доверять Стивену, и дракон тут же принялся нашептывать ему об осторожности. Лишь с большим трудом Эши удалось заставить его замолчать.
   - Все началось в первый день лета. - Голос Эши неожиданно дрогнул - на него обрушились воспоминания.
   Стивен молча ждал, пока его друг справится с волнением. Наконец герцог не выдержал долгого молчания и заговорил шутливым тоном:
   - Я помню. Как и все истинно верующие, я в первую летнюю ночь участвовал во всенощных бдениях, предписанных нашей верой. Возможно, теперь ты поймешь свои ошибки и пересмотришь убеждения.
   Шутка помогла Эши отвлечься от мрачных воспоминаний, и он рассмеялся.
   - Ладно. Я отправился в Дом Памяти, потому что слышал, как отец разговаривал с Элендрой про ф'дора. Они каким-то образом узнали, что он там появится, причем будет особенно уязвим. Элендра собиралась уничтожить его. Когда она покинула дворец на дереве, я потребовал у Ллаурона разрешения помочь ей. Сначала он не хотел даже слушать меня, но потом понял, что мой план совсем неплох. Он решил больше никого в него не посвящать. Он - мы преследовали демона с тех самых пор, как я себя помню. В этом состояла цель его жизни, и он передал ее мне.
   - Я помню, - негромко проговорил Стивен, глядя в потолок винного погреба. - Когда я отправился на обучение к Элендре, Ллаурон предупредил, чтобы я не соглашался стать в строй ее воинов, поскольку он имел какие-то свои планы относительно меня.
   - Мой отец считает, что все на Земле существуют только для того, чтобы служить его целям, - пробормотал Эши. - И хотя его цели благородны, безумно тяжело постоянно ощущать себя всего лишь инструментом в его руках. Но возвращаясь к той ночи, правда состоит в том, что я бы отправился туда, даже если бы он мне не разрешил. Ты же меня знал: я был безрассуден и упрям, и никакой цели в жизни.
   Стивен внимательно посмотрел на Эши.
   - А теперь она появилась?
   Эши вздохнул.
   - Не знаю. Мне казалось, что у меня есть цель.
   И его мысли обратились к Рапсодии, он вспомнил пустоту в ее глазах, когда они расставались, которую она всячески пыталась скрыть.
   "Я сберегу твои воспоминания, Ариа. Когда-нибудь мы сможем их разделить".
   "Нет. Возможно, они и станут моими, но тебе пора подумать об общих воспоминаниях с другой женщиной".
   "Завтра. А сегодня я останусь с тобой".
   Он закрыл глаза и выбросил эти мысли из головы.
   - Дальше я мало что помню. Я последовал за Элендрой в Дом Памяти. Стивен кивнул. - Мне так и не удалось ее найти. Когда я подошел к внешним воротам Дома, там никого не оказалось, вокруг царила тишина смерти. Полночь, а значит, солнцестояние уже прошло. Тогда я не понимал, но демон больше не был уязвимым. Я не помню встречу с ф'дором и не могу сказать, кто он. Все скрывает темнота. Осталась лишь вспышка темного огня, а потом страшная, чудовищная боль, от которой может избавить лишь смерть. Он забрал часть моей души. Проник внутрь моего существа, распространяясь, словно лиана, вдоль позвоночника, вошел в грудь и попытался похитить мою сущность.
   Даже с закрытыми глазами Эши ощутил, как содрогнулся Стивен.
   - И в тот момент я понял, что лучше смерть, чем то, что должно произойти, - продолжал он. - Я ощущал его волю, он хотел войти в меня, стать хозяином моего тела. И он бы пожрал мою душу, вернее, то, что от нее осталось. Я видел Пустоту, Стивен, видел Пустоту. Однако мне в самый последний момент удалось отсечь лиану Кирсдарком, хотя я понимал, что демон унесет часть моей души.
   - О Единый Бог!
   - И все кончилось. Больше я ничего не помню, лишь отдельные фрагменты, которые возвращались ко мне во сне. Смутно припоминаю, как полз по лесу в сторону Хагфорта - хотел добраться до тебя. Много раз мне снилось твое лицо и то, как ты накрываешь меня своим плащом. Мне остались лишь неясные частички снов, сопровождавшиеся чудовищной болью.
   - А что произошло после того, как я отправился искать твоего отца? спросил Стивен.
   Эши колебался. Хотя сердце подсказывало ему, что Стивену можно доверять, дракон вновь принялся нашептывать о своих сомнениях, как и во время встречи с Анборном.
   - Я не уверен. Мои раны удалось частично исцелить, после чего я стал скрываться, хотя боль продолжала меня мучить. Боль от потери души чудовищна.
   - Ты и сейчас ее испытываешь?
   Эши сделал еще один глоток превосходного бренди и сложил руки на коленях.
   - Сейчас мне стало лучше, - наконец ответил он. - Но боль далеко не самое страшное. Ф'дор взял частичку моей души и поместил ее в Ракшаса, демоническое существо, созданное из его собственной крови, а также крови хищных животных, в основном волков, и льда. Ракшас выглядел как я, был лишен сознания, но обладал умом. Долгие годы он являлся могущественным орудием демона, сея смерть и страдания по всему Роланду и Тириану. Я потратил много времени, пытаясь выследить его и хотя бы частично исправить причиненный им вред. И сообщал обо всех его перемещениях Ллаурону. Именно это отвратительное существо похитило детей из твоей провинции, используя их кровь для нужд ф'дора.
   Стивен встал, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, в которой продолжал сжимать бутылку.
   - Клянусь, я его убью, - простонал он и принялся расхаживать между бочками.
   Эши улыбнулся:
   - В этом нет необходимости. Его уже прикончили.
   - А твоя душа?
   - Вновь стала цельной.
   - Благодарение Единому Богу! - Стивен продолжал ходить взад и вперед, чувства, разбуженные в нем Эши, искали выхода. - Чем я могу тебе помочь?
   Эши встал и положил руку на плечо друга.
   - Пусть весть о моем возвращении пока останется тайной. - Он улыбнулся. - И покажи мне моего тезку и его сестру.
   - Договорились. - Стивен отставил бутылку в сторону и повел Эши по темным коридорам замка.
   Ты уверен, что она спит? Я не хочу ее напугать. В этом капюшоне я похож на существо из кошмара.
   - Она спит очень крепко, - с улыбкой ответил Стивен, проводя пальцами по золотым локонам Мелисанды. - К тому же ты и без капюшона не отличаешься неземной красотой.
   Он поцеловал девочку в лоб и заботливо укрыл одеялом. Мелисанда улыбнулась, но не пошевелилась.
   - Она очень красивая, Стивен.
   - Верно. От матери она унаследовала черные глаза. Жаль, что ты не сможешь увидеть Мелли, когда она проснется.
   - А как звали ее мать?
   - Лидия из Ярима.
   Эши ухмыльнулся.
   - О да. Хороший выбор. - Он помрачнел и добавил: - Мне очень жаль, Стивен.
   - Да. Ты бы ей понравился.
   - Она была замечательной женщиной. - В голосе Эши слышалась печаль. Значит, твой сын уже вырос. Сколько лет я пропустил! Он уже почти мужчина...
   Стивен вздохнул в ответ, а потом провел рукой по облачку тумана, появившемуся в комнате.
   - Откуда это взялось?
   "Не говори", - прошипел дракон.
   - От Кирсдарка, - быстро ответил Эши, заставив дракона смолкнуть. - Он наделяет мой плащ способностью управлять стихией воды. И не позволяет найти меня при помощи вибраций, которые приносит ветер.
   - Так вот как тебе удалось так долго скрываться? - Лорд Стивен встал и показал в сторону соседней комнаты. Эши последовал за ним.
   - Да. - Когда они оказались в гостиной, Эши остановился. - А кто спит в комнате, которая находится напротив спальни Мелли?
   Стивен тоже остановился.
   - Гувернантка, ее зовут Розелла. А почему ты спрашиваешь?
   - У нее имеется большая доза экстракта очень сильного змеиного яда.
   Стивен побледнел.
   - Откуда ты знаешь? - прошептал он, бросив взгляд в сторону спальни, где осталась дочь.
   "Не говори, - яростно зашептал дракон. - Не говори!"
   Эши вздохнул.
   - У меня очень обостренные чувства, - солгал он. - Я ощущаю его запах. - Ложь была незначительной, едва ли Стивен помнил свои занятия с Ларк.
   - А у него есть другое применение?
   Эши пожал плечами:
   - Его используют для окраски волос. Кроме того, добавляют в красящие вещества, чтобы цвет приобрел устойчивость.
   Стивен заметно успокоился.
   - Значит, мы нашли причину. - Он похлопал Эши по руке. - Розелла прекрасная швея, она шьет одежду для детей. Я сильно встревожился, старина. Но Розелла никогда не причинит детям вред, я уверен.
   Эши улыбнулся своему лучшему другу: