Хэйдон Элизабет. Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

   - Хорошо, - проговорил Каддир, нервно теребивший край рясы. Старайтесь держаться от него подальше. Нам нужно, чтобы он устал. Все понятно? - Молчаливые кивки были ему ответом. - Отлично. В путь.
   50
   Дорога до Гвинвуда, пролегавшая по северо-западному Наварну, заняла три дня, причем в основном они ехали по холмам. Рапсодия видела, что Ллаурон устал, он почти не спал ночами и, казалось, плохо переносил холод. Он начал кашлять, а настойки из трав, которые она прихватила с собой, не помогали. Вечерами она пела ему песнь исцеления, и ему становилось немного лучше, но, когда вставало солнце, его снова сотрясали приступы жестокого кашля. Наконец Рапсодия приняла решение.
   - Ллаурон, это безумие. Вы больны, и вам становится все хуже. Мы должны вернуться. Я приеду сюда весной и приведу в порядок все вехи и памятники на тропе.
   - В этой части Наварна осталось всего три штуки, до них совсем близко. Давай займемся ими сегодня, а потом заедем к Стивену. Его замок недалеко отсюда, и я не сомневаюсь, что он успел по тебе соскучиться.
   Рапсодия согласилась, что так будет разумнее всего. Ллаурон находился в ужасающем состоянии и не смог бы добраться до Гвинвуда, по крайней мере быстро, а Стивен обязательно позаботится о его здоровье и будет рад принять своих друзей в Хагфорте.
   - Ладно. - Она поцеловала Ллаурона в щеку. - Но не надейтесь, что вам удастся уговорить меня продолжить наше занятие. Три вехи - и все. Я не хочу попасть в сильную бурю вроде той, что помешала отряду, который вы послали мне на выручку в Сорболд. Я предпочитаю иметь чистую совесть.
   - Ты права, - не стал спорить Ллаурон, но в его глазах заплясали смешинки.
   Они приводили в порядок каменную веху, на которой были выбиты имена первых поселенцев в Западном Наварне, когда Рапсодия вдруг почувствовала порыв ледяного ветра, налетевшего на маленькую поляну. Ллаурон стоял у нее за спиной, наблюдая за тем, как она расчищает основание памятника от упавших веток. Повернувшись, она увидела Каддира и выпрямилась как раз в тот момент, когда на поляну выехал отряд - четыре мужчины и одна женщина. Рапсодия быстро взглянула на Ллаурона. Женщину звали Ларк, и она была одной из жриц и травницей Ллаурона, у которой Рапсодия в свое время брала уроки.
   Ллаурон нахмурился:
   - Каддир, я думал, ты занимаешься подготовкой к дню весеннего равноденствия.
   Каддир кивнул, и остальные филиды окружили Ллаурона с Рапсодией плотным кольцом.
   - Я и занимаюсь. И намерен проследить за тем, чтобы церемония прошла под руководством нового Главного жреца.
   Внутри у Рапсодии все похолодело.
   - Это в каком смысле?
   - А в таком, что он решил использовать древний ритуал передачи полномочий, дорогая, - ответил Ллаурон спокойно. - Он бросает мне вызов - по закону Буда-Кай.
   Рука Рапсодии невольно скользнула к рукояти Звездного Горна. Буда-Кай так филиды называли смертельный поединок за обладание верховной властью, ритуал, к которому не возвращались со времен Намерьенской войны. Ей рассказал о нем сам Ллаурон, когда давал уроки истории. Победитель признается Главным жрецом.
   - Какие глупости! - повернулась она к Каддиру. - Вы же сами говорили, что этот обычай кажется вам варварским и ушедшим в прошлое, что никто ему сейчас не следует.
   Каддир улыбнулся, и Рапсодия невольно содрогнулась. В его глазах появилось жестокое выражение, когда он произнес своим хорошо поставленным голосом:
   - Мы оба занимаемся одним и тем же делом. Вы восстанавливаете древние памятники, повествующие о давно прошедших днях славы людей, лишенных чести, а я решил возродить ритуал, чтобы вернуть уважение религиозному ордену, который возглавляет недостойный человек из их числа. Какая ирония: Ларк будет моим секундантом. Похоже, у Ллаурона нет выбора, кроме как предложить эту роль вам. Мне жаль, что вам придется стать свидетельницей нашего поединка. Я бы с радостью избавил вас от столь неприятного зрелища, но тут уж ничего не поделаешь.
   - О нет, Каддир, ничего у вас не выйдет, - заявила Рапсодия, и в ее голосе прозвучала едва сдерживаемая ярость. - Я на стороне Ллаурона. И прежде вам придется сразиться со мной.
   - Извините, нам нужно поговорить, - обратился Ллаурон к Каддиру, и тот молча кивнул.
   Главный жрец взял Рапсодию за руку и отвел ее в сторону зарослей берез.
   - Рапсодия, мне жаль, что это случилось сейчас, мы с тобой так замечательно путешествовали и собирались провести вместе еще немного времени. Но боюсь, я должен ответить на вызов.
   - Чушь! - вскричала Рапсодия и сердито посмотрела через плечо на Каддира и его небольшой отряд. - Какие глупцы! Назовите меня своей защитницей, и я сотру эту наглую улыбочку с его лица. А заодно у меня появится возможность расплатиться с ним за то, как отвратительно он со мной обращался, когда впервые привел к вам.
   Ллаурон взял ее за плечи и улыбнулся, глядя в глаза.
   - Нет, дорогая, я не стану делать ничего подобного. Разумеется, я благодарен тебе за твое стремление защитить мою жизнь.
   - В каком смысле? - не поняла Рапсодия. - Вы ждете еще кого-нибудь? Эши или Анборна?
   - Нет, я никого не жду. Я должен сам сразиться с Каддиром. Понимаешь, это одно из обязательств, которые накладывает на меня мой сан.
   Голос Рапсодии звучал мягко, но в нем слышалось беспокойство:
   - Ллаурон, это же смешно. Ваша сила в мудрости. Физически вы ему не соперник. А в мои обязанности как раз и входит выступать защитницей тех, кто нуждается в помощи. Вы не забыли про мой меч? Прошу вас, скажите Каддиру, что я буду сражаться с ним или с Ларк. Надеюсь, ублюдок не испугается в последний момент, я мечтаю отдать ему должок.
   - Рапсодия, послушай меня. - Голос Ллаурона стал более строгим. - Я не буду называть тебя своей защитницей. Ты не понимаешь всех сложностей моего положения как Главного жреца ордена филидов. Я должен сам, в одиночку, сразиться с Каддиром. Однако я хочу тебя кое о чем попросить.
   - Я слушаю.
   - Будь моим секундантом и расскажи всем о том, что здесь произошло. Постарайся ничего не упустить, ни одной, даже мельчайшей подробности. От этого зависит судьба ордена филидов. Ты ведь Дающая Имя и не можешь солгать.
   - Разумеется, но...
   - А еще я хочу, чтобы ты поклялась на своем мече, что не будешь вмешиваться ни в коем случае. Ты должна остаться в стороне.
   - Вы сошли с ума? - не выдержала Рапсодия. - Ллаурон, я прошла специальную подготовку, вы сами этого хотели. Происходящее лишено смысла. Вы устали и больны. Прошу вас, откажитесь от поединка или позвольте мне разобраться с ними.
   - Рапсодия, у нас мало времени. Выслушай меня: либо ты дашь слово не вмешиваться, либо мне придется заставить тебя уйти. Моя магия сильнее твоей, дорогая. Я отправлю тебя на границу леса, и тогда мне придется сражаться с ними в одиночку, без друга, и никто не сможет рассказать о том, что здесь произойдет. Неужели ты готова так со мной поступить, Рапсодия? Неужели ты, Дающая Имя, лиринская Певица, лишишь меня друга в последние мгновения моей жизни?
   Рапсодия поняла, что дрожит.
   - Нет.
   - Так я и думал. - Лицо Ллаурона снова смягчилось. - Я очень ценю твое желание помочь, но то, что сейчас должно произойти, предопределено, и ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты осквернишь мои святыни, если нарушишь клятву и попытаешься вмешаться. Ты меня поняла?
   Рапсодия опустила глаза, в которых стояли слезы.
   - Да.
   - Хорошо. В таком случае мы принимаем вызов. Рапсодия предприняла последнюю попытку.
   - По крайней мере, отложите поединок, - задыхаясь, прошептала она. Пожалуйста, Ллаурон, попросите отсрочить его ненадолго. Отдохните, восстановите силы.
   Ллаурон рассмеялся и погладил ее по щеке морщинистой рукой.
   - Ты такая красавица, дорогая, - сказал он, не обращая внимания на ее слезы.
   - Пожалуйста, прошу вас, Ллаурон.
   Глядя в ее зеленые глаза, наполненные слезами, Ллаурон представил себе лес, омытый дождем, и снова улыбнулся.
   - Мой сын счастливчик, - ласково проговорил он, и в его голосе Рапсодия услышала искреннее восхищение.
   - Я больше не встречаюсь с вашим сыном, Ллаурон. Я выполнила вашу просьбу. Мы расстались.
   - Какое безобразие, - удивленно заявил Ллаурон, словно обращаясь к самому себе. - И это после того, как я лично благословил его. Позор! Мне очень жаль, милая.
   Рапсодия почувствовала, как у нее сжимается сердце. Слова Ллаурона, произнесенные с самыми благими намерениями, причинили ей боль. Если он не против ее отношений со своим сыном, значит, сам Эши посчитал ее недостойной. Она заставила себя успокоиться и вытащила меч.
   - Я еще раз прошу вас: измените свое решение, - проговорила она. Боюсь, мне придется стать свидетельницей вашей смерти, а я поклялась защищать вас ценой собственной жизни. Я буду виновна в вашей гибели.
   - Я освобождаю тебя от твоего обещания, - торжественно произнес Ллаурон. - И прошу только одного.
   Она кивнула.
   - Если я умру, предай мое тело звездам и огню. Сложи погребальный костер прямо здесь, не стоит возвращать меня к Дереву. Воспользуйся Звездным Горном, чтобы освободить мою душу и зажечь огонь от звезд. Да, и еще: я буду тебе очень признателен, если ты споешь для меня Песнь Ухода. - Он провел рукой по золотому локону, выбившемуся из-под черной ленты.
   Рапсодия не выдержала и разрыдалась.
   - Пожалуйста, не делайте этого.
   - Все, Рапсодия, хватит. Ну, улыбнись, милая. - Ллаурон стоял, опираясь на белый посох, на конце которого сверкал в лучах зимнего солнца зеленый листок. - Преклони колени и протяни меч.
   Рапсодия проглотила слезы и, охваченная ужасом, опустилась на колени, держа меч перед собой острием в землю.
   - Я хочу, чтобы ты поклялась всем, что для тебя свято, своей жизнью и своим мечом, что подчинишься моему приказу и не будешь вмешиваться в мой поединок с Каддиром, - проговорил Ллаурон.
   Его глаза блестели в ярком свете прозрачного зимнего дня. Он ждал ответа.
   Спустя короткое мгновение Рапсодия сказала:
   - Я клянусь.
   На лице Ллаурона появилась победоносная улыбка, но Рапсодия, чей взгляд был устремлен в землю, ее не заметила.
   - Прекрасно, очень хорошо. И ты зажжешь для меня погребальный костер своим мечом?
   - Вы не надеетесь победить? - подняв глаза, спросила Рапсодия, и в ее словах прозвучала такая грусть, что на глаза Ллаурону навернулись слезы.
   - Как раз наоборот, дорогая, - уверенно заявил он. - Я рассчитываю только на победу.
   Эши, у которого от ярости дрожали руки, наблюдал за происходящим, спрятавшись между деревьями неподалеку от поляны. Он с трудом сдерживался, чтобы не броситься вперед и, выхватив свой меч, не прикончить их всех на месте. Даже на расстоянии он чувствовал боль Рапсодии, и внутри у него все сжималось. Он распахнул самые глубины своей души, ту ее часть, что была связана с ней, стремясь поддержать ее и успокоить, хотя и знал, что сейчас ему до нее не дотянуться.
   Дракон, живущий в его крови, возмущенно ворчал; впрочем, он сердился с тех самых пор, как они сюда пришли. В мозгу Эши метались его слова, от которых ему становилось еще тяжелее.
   "Ей больно, - шептал дракон. - Наше сокровище страдает, она плачет".
   Если позволить гневу выйти из-под контроля, он уже не сможет больше сдерживать ярость дракона.
   Он заставлял себя не думать об этом, но у него ничего не получалось. Однако в тот момент, когда его начала захлестывать страшная дикая ярость, его обострившиеся чувства уловили какое-то движение. Он бросился к границе лесной поляны и чуть не задохнулся от ужаса.
   Над вершинами деревьев стлался белый дым, устремлявшийся в небо, почерневшее от негодования.
   Дерево в беде.
   Гнев, который Эши с таким трудом подавлял, превратился в полыхающий костер. Он знал, что это сделано для того, чтобы отвлечь его, помешать прийти на помощь Ллаурону. Какая бессмысленная глупость!
   Понимая, что, если он выпустит на волю свой гнев, люди на поляне мгновенно узнают о его присутствии, Эши погасил рвущееся наружу рычание, но земля все равно услышала его и содрогнулась, и лес ей ответил. Эши знал, что Рапсодия почувствовала боль земли, и пожалел ее, но ничего не мог с собой поделать.
   Точно ураган, он промчался сквозь низкорослые кусты, притягивая к себе силу стихий, вбирая волшебство воздуха и земли; становясь сильнее, он летел вперед, как могучая приливная волна, которая не отступит ни перед чем. Эши знал, что те, кто предпринял отвлекающий маневр, дорого заплатят за свое участие в заговоре Каддира: им не видать обещанной награды.
   Ллаурон дал Рапсодии несколько секунд, чтобы она собралась с силами, а затем они вернулись на поляну, где их ждал Каддир. Она посмотрела на предателя с нескрываемым презрением, но дала себе слово, что, как бы ни разворачивались события, она будет держать себя в руках и перенесет это испытание мужественно.
   - Итак, Каддир, Рапсодия согласилась не вмешиваться.
   - Рад слышать. Мне с вами нечего делить, Рапсодия.
   - Сегодня, - ответила Рапсодия, и, хотя ее голос звучал совершенно спокойно, только дурак не понял бы, что она имела в виду. - Но наш день еще придет.
   - Вы желаете сотворить молитву? - обратился Каддир к Ллаурону. - Я свои произнес, пока вы разговаривали.
   - Да. - В тоне Ллаурона не было и намека на враждебность. - Извините, я скоро вернусь.
   Когда пожилой священник удалился, Каддир окинул Рапсодию взглядом и, убедившись, что она полностью владеет собой, направился к ней. Он сразу заметил, как она отвела глаза, и остался доволен, посчитав это знаком почтения. Каддир надеялся, что после сегодняшнего дня она будет демонстрировать ему уважение значительно чаще, чем прежде.
   На клинке заиграли солнечные блики, и Каддир встал как вкопанный: острие Звездного Горна вонзилось в землю на волосок от носков его сапог. Каддир испуганно замер, ему вдруг показалось, будто его с ног до головы окатила волна наводящего ужас холода. Пытаясь прийти в себя, он вдруг сообразил, что не заметил, когда Рапсодия успела вытащить свой меч.
   Рапсодия по-прежнему смотрела себе под ноги.
   - Мне не о чем с вами разговаривать.
   Каддир с трудом сглотнул и постарался произнести свою речь как можно спокойнее: будущая служанка не должна видеть, что хозяин задыхается от страха.
   - Какая враждебность! - Его голос звучал ласково и одновременно укоризненно. - С чего вы так разозлились, дорогая? Наш спор не имеет к вам никакого отношения, это всего лишь древний обычай, ритуал передачи права возглавить орден. Я уверен, Ллаурон вам о нем рассказывал. Происходящее вовсе не означает, что мы с ним враги. Так наш орден выбирает нового Главного жреца. Во главе филидов должен стоять более молодой и сильный человек.
   - Какая ирония! - Рапсодия продолжала смотреть себе под ноги. - А какой ритуал вы бы совершили, чтобы доказать ему свою верность, Каддир? Торжественно сожгли бы его дом, пока он спит?
   В глазах Главного целителя появилось холодное выражение.
   - Вы меня оскорбляете.
   Когда Рапсодия встретилась с ним взглядом, Каддир невольно отшатнулся: ее глаза полыхали огнем, зеленым, словно юные побеги весной, грозившим сжечь все вокруг дотла.
   - По сравнению с тем, что я на самом деле хотела бы вам сказать, это почти похвала, но я не намерена - в отличие от вас - позорить Ллаурона. И вы еще заявляете, будто вас оскорбили. Знаете что, Каддир, вы, видно, не слишком высокого мнения о моем уме, если рассчитываете, будто я поверю в ваши россказни про ритуалы и обычаи. Неужели вы думаете, что я не знаю, как сейчас принято передавать власть в ордене филидов? Ллаурона выбрали Главным жрецом по закону Наследования, а вас назвали его Наследником. Никто из уважающих себя членов ордена не будет считать вызов, брошенный пожилому человеку, возвращающемуся домой после долгого и тяжелого путешествия, правомочным, а результат поединка - законным. Мне казалось, что филиды в первую очередь ценят мудрость и честь, а физическое превосходство ставят лишь на второе место. Какая мерзость!
   Каддир сумел справиться со своим гневом.
   - Мне жаль, что вы так относитесь к происходящему, Рапсодия. Как мне кажется, за то короткое время, что мы с вами знакомы, я не дал вам повода испытывать ко мне враждебность. Я подобрал вас, когда вы находились в весьма сложном положении, я давал вам уроки целительства. Разве я совершил хоть что-нибудь, заслуживающее столь агрессивного отношения с вашей стороны?
   - А как насчет того, что вы бросили меня в Сорболде? - прищурившись, поинтересовалась Рапсодия. - Вы оставили меня умирать в зимнем лесу. Об этом вы забыли? А ведь прошло совсем мало времени.
   На лице Каддира появилось недоумение.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите.
   Вслушиваясь в ясные, прозрачные интонации его голоса, Рапсодия поняла, что он говорит правду или думает, что говорит правду. Но в этот момент она увидела Ллаурона, возвращающегося на поляну, и ярость в ее взгляде сменилась беспокойством. Она снова посмотрела на Каддира.
   - Не делайте этого, - быстро проговорила она. - Прошу вас.
   Каддир не сводил с нее взгляда, и она почувствовала, что его охватывает желание. А вдруг он предложит ей пойти на компромисс? Рапсодия очень на это рассчитывала, поскольку в таком случае у нее появится повод прикончить его прямо сейчас. Впрочем, в следующее мгновение словно разорвалась волшебная цепь, глаза Каддира прояснились и стали жесткими. Он повернулся к Главному жрецу:
   - Вы готовы, ваша милость?
   Ллаурон опирался на свой посох, золотой листок на его вершине отбрасывал сияющие блики на белый снег.
   - Да, Каддир, я готов.
   51
   - Преклоните колени.
   Пятеро священников-филидов, сопровождавших Каддира, опустились перед ним на колени. Ллаурон, стоявший рядом с Каддиром, кивком показал Рапсодии, что она должна последовать их примеру, и она быстро выполнила приказ, отвернувшись от Главного целителя, чтобы не прожечь в нем взглядом дыры. Каддир посмотрел на Ллаурона, Главный жрец начал тихо произносить слова Клятвы секунданта.
   Вслушиваясь в его мягкий, берущий за душу голос, Рапсодия почувствовала, что ей тяжело дышать, но она дала себе слово больше не плакать и намеревалась его сдержать. Клятва, которую произносил Ллаурон, требовала от секундантов обещания не причинять вреда никому из присутствующих на поединке филидов до следующего восхода солнца. Первой клятву принесла Ларк, за ней остальные священники. Рапсодия завершила ритуал, проклиная себя за то, что не настояла на своем и не отвезла Ллаурона к Стивену Наварну. Она с трудом справлялась с охватившим ее ужасом перед бесповоротностью того, что должно было произойти в следующие минуты.
   Противники и их секунданты отошли на противоположные стороны поляны. Проходя мимо Рапсодии, Каддир улыбнулся, а она воспользовалась этим коротким мгновением, чтобы окинуть его внимательным взглядом, пытаясь определить его слабые места. Закрыв глаза, она почувствовала, что он едва заметно хромает видимо, болит левое колено. Кроме того, когда Каддир волновался, он начинал задыхаться. Рапсодия решила, что у него не слишком здоровое сердце. Она быстро рассказала все это Ллаурону, пока он передавал ей верхнюю одежду, оставшись в простой рясе из некрашеной шерсти, точно такой же, как у Каддира.
   - Постарайтесь попасть ему в левое колено, - посоветовала она своему учителю, изо всех сил пытаясь напустить на себя уверенность.
   - Спасибо, - поблагодарил ее Ллаурон, и хотя его голос звучал совершенно серьезно, в глазах заплясали веселые искорки. - Не беспокойся, милая, все будет хорошо. Однако если события обернутся не слишком благоприятно, вспомни свое обещание сложить для меня погребальный костер.
   Рапсодия кивнула. Она чувствовала, что Каддир и его сторонники с нетерпением ждут начала поединка.
   - Удачи вам, Ллаурон, - пожелала она и сжала его руку. - Если вы быстренько с ним разберетесь, мы еще успеем к лорду Стивену на ужин.
   Ллаурон громко рассмеялся, и Рапсодия заметила на лицах его врагов удивление, доставившее ей огромное удовольствие. Главный жрец поцеловал ее в щеку.
   - Держись, девочка, не показывай им, что ты нервничаешь.
   И, сжимая в руках свой белый посох, Ллаурон встал перед Каддиром. Он так ничего и не сказал ей про Эши.
   Ларк тоже вручила Каддиру посох. В отличие от гладкого, отполированного до блеска деревянного посоха Ллаурона, давным-давно подаренного Элинсинос его предшественнику, оружие Каддира представляло собой тонкую шершавую ветку неизвестного Рапсодии дерева. Впрочем, ветка показалась ей неприятно знакомой, но Рапсодия никак не могла вспомнить, где ее видела.
   Передав Каддиру оружие, Ларк отошла на край поляны, где стояли остальные священники. Рапсодии оставили почетное место впереди. Поскольку она была Дающей Имя, предполагалось, что она расскажет представителям церкви и правителю данной местности - иными словами, Стивену Наварну - правду о том, что здесь произошло. Однако Рапсодия чувствовала себя не слишком уютно, когда последователи Каддира встали полукругом у нее за спиной. Но она тут же решила, что в случае непредвиденного поворота событий сможет легко отразить их нападение, даже оказавшись в столь невыгодном положении.
   Ллаурон подал сигнал, и поединок начался. Несмотря на преклонный возраст, Ллаурон двигался почти так же легко и быстро, как Каддир. Тот и сам был уже далеко не мальчик, и Рапсодия видела, что каждое движение дается Главному целителю нелегко. Противники кружили по поляне, выбирая момент для нападения. Рапсодия видела множество подходящих возможностей, которыми они не воспользовались, и решила, что они берегут силы для одного решающего удара.
   Однако уже в следующее мгновение Каддир продемонстрировал, как она ошибается. Быстрым, неуловимым движением он оттолкнул в сторону посох Ллаурона, а затем нанес удар в грудь, к которому Главный жрец оказался не готов. Рапсодия вскрикнула, и священники-филиды начали смыкаться вокруг нее, уверенные в том, что она не сдержит клятву и вмешается. Она обожгла Ларк ненавидящим взглядом, и та невольно отшатнулась назад.
   Ллаурон прижал руку к груди, сделал несколько вдохов и раскашлялся. Каддир снова пошел в наступление. Ллаурон перехватил поудобнее белый посох и с неожиданной ловкостью и быстротой парировал второй удар своего врага. Ему удалось заставить Каддира отступить, а затем, взмахнув посохом как мечом, Ллаурон ударил его по ногам, и Каддир рухнул на жесткую, прихваченную морозом землю. Из рассеченной губы потекла кровь и перепачкала подол рясы Ллаурона.
   Филиды дружно вскрикнули от неожиданности, и Рапсодия, неотрывно смотревшая на поединок, почувствовала, как ее охватывает ликование. Сердце радостно забилось у нее в груди, когда Ллаурон нанес Каддиру точно такой же удар в грудь. Главный целитель откатился в сторону, не выпуская из рук своего посоха, а затем воткнул его в землю рядом с собой. Ллаурон приготовился нанести ему последний удар.
   Неожиданно поляну окутало облако отвратительной вони. Рапсодия уже знала этот запах, ей пришлось столкнуться с ним в Сепульварте, в пещере Спящего Дитя, и еще раз совсем недавно, на засыпанной снегом равнине в Орландане. Рапсодия понимала, что не могла ошибиться: ядовитые пары обожгли ее широко открытые глаза.
   Посох, который Каддир воткнул в землю, начал извиваться. Тонкая шершавая веточка, набирая силу, распрямилась, и ее щупальца поползли к Ллаурону. Уже в следующее мгновение они вцепились в него, опутали словно веревки, потянулись к шее, сжали - Главный жрец издал сдавленный крик, и тут же появились шипы, принявшиеся жалить лицо и руки Ллаурона.
   - Нет! - выкрикнула Рапсодия и метнулась вперед.
   Филиды схватили ее - они ждали этого момента и были готовы ей помешать. Ее повалили на землю и, несмотря на отчаянное сопротивление, потащили прочь.
   И тогда Рапсодия выпустила на свободу силу огня, ее кожа стала обжигающе горячей, и филиды с испуганными криками отпустили ее. За те несколько мгновений, что они в ужасе смотрели на свои обожженные руки, она успела вскочить на ноги и положить руку на рукоять Звездного Горна. Но как только она к нему прикоснулась, у нее возникло ощущение, будто ей нанесли сильный удар. Она поклялась не вмешиваться, и меч напомнил ей о данном слове.
   Рапсодия стояла и смотрела, как умирает Ллаурон, не в силах справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями о первом сражении с корнями, пропитанными злом ф'дора, о невидящих глазах Джо...
   Рапсодия встретилась взглядом с Ллауроном в тот момент, когда филиды подскочили к ней и заставили опуститься на колени. Лицо у него стало пурпурного цвета, черты исказила гримаса изумления. Старик открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не смог издать ни звука. Ему удалось сделать последний вдох, и он повис на опутавших его демонических корнях.
   - Нет, - задыхаясь, едва слышно прошептала Рапсодия.
   Филиды, не особенно церемонясь, выпустили ее, и она упала на замерзшую землю. Она тут же вскочила и бросилась в центр поляны, где лежал Ллаурон, устремив безжизненный взор в зимнее небо. Корни, отнявшие у него жизнь, начали быстро рассыпаться и, словно клочья тумана, унеслись за холодным зимним ветром.
   Рапсодия опустилась на землю и обняла Главного жреца. Она просунула дрожащую руку под его рясу, надеясь почувствовать биение сердца, прикоснулась к шее - ничего. В широко раскрытых глазах Ллаурона она видела едва различимые вертикальные разрезы зрачков, совсем как у его сына, раньше она их не замечала. Осторожно закрыв уже невидящие глаза, охваченная болью, она уткнулась лбом ему в плечо.
   На поляне воцарилась страшная тишина, которую нарушал лишь свист ветра, трепавшего волосы Рапсодии. Неожиданно Рапсодия с ужасом поняла, что душа Ллаурона не воспарила к свету. "Он проклят, - с тоской подумала она, и внутри у нее все сжалось. - Мерзкие корни забрали его душу, они и душу Джо хотели отнять".