Хэйдон Элизабет. Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

   Она спрыгнула с выросшего посреди Чаши кургана, держа перед собой меч, и медленно зашагала по узкой полоске земли к воротам, молясь, чтобы армия, которую Тристан привел для устрашения Акмеда, удержала позиции на склоне холма у Чаши. Свет меча озарил земляной мост, неровное пламя указывало людям дорогу.
   Застывшая от ужаса толпа неуверенно последовала за ней. Рапсодия шла медленно, изредка нанося удары по возникающим у нее под ногами головам или рукам мертвецов, все ближе подводя напуганных людей к выходу из Чаши. Краем глаза она видела вспышки голубого меча, продолжающего сдерживать натиск тьмы, мутными волнами выплескивающейся из чрева земли.
   Затем толпа за ее спиной стала напирать, и Рапсодию вынесло через разбитые ворота - дело рук Стивена и его людей, которые теперь рассеялись в полях, окружавших Чашу. Намерьены, избежавшие верной смерти в Чаше, оказались лицом к лицу с наступающей армией. Со всех сторон кипела битва между живыми и давно павшими в братоубийственных войнах.
   Вырвавшись из Чаши, намерьены обретали способность сражаться. Мужчины и женщины вооружались древками флагов, корзинами, некоторые бились голыми руками, но все без исключений решительно вступали в сражение с силами тьмы. Главы провинций, Стивен Наварн, Квентин Балдасарре и Мартин Ивенстрэнд, сумели организовать большие отряды намерьенов, составив вторую линию обороны за солдатами Роланда. Стивен повернулся к Тристану, которому удалось в первых рядах выбраться из Чаши.
   - Ну, кузен, - задыхаясь, проговорил он, обнажая меч, - не знаю, зачем ты привел сюда армию, но это оказалось очень кстати.
   Тристан, чья порванная одежда потемнела от крови предков, только кивнул.
   - Посмотри на своих солдат в последний раз, - с сочувствием сказал Балдасарре, положив руку на рукоять меча. - С одной стороны - неприступные склоны Зубов, с другой - огромная армия мертвецов, у них нет никаких шансов на спасение.
   - Боги, - прошептал Ивенстрэнд, подходя к ним.
   Армия Павших приближалась к солдатам Роланда. Орланданские войска привели в действие баллисты и катапульты, воины метали в наступающего врага горящую смолу - все напрасно. Враг во много раз превосходил их в численности. Казалось, что поток погибших в сражениях Великой войны бесконечен, точно океанский прибой, с непоколебимым упорством накатывающий на берег. Энвин сможет насладиться местью за свое унижение.
   Акмеду удалось расчистить небольшой участок земли от наступающих зомби. Он переглянулся с Грунтором, стоящим на одном из возвышений. Великан кивнул, король фирболгов кивнул в ответ.
   Грунтор закинул голову и издал оглушительный вопль. Пронзительный звук воспарил над полем битвы, дошел до самых недр Земли, заставил вздрогнуть горы. Повсюду на окружающих Чашу полях, где кипели жестокие схватки, и на Кревенсфилдской равнине люди услышали зов могучего фирболга. Даже мертвецы на миг замерли и к чему-то прислушались.
   Через мгновение в Зубах появились огромные трещины - открылись двери бастионов и сторожевых башен. Склоны гор потемнели - вниз устремилась армия фирболгов.
   Боевой клич Грунтора подхватили полмиллиона голосов, могучий рев эхом разнесся над полями и горными пиками, сотрясая землю. Солдаты Роланда, вступившие в сражение с мертвецами, ощутили появление новой силы, как и в прошлом году во время Весенней Чистки, но только теперь фирболги готовились прийти им на помощь, вступить в сражение с общим врагом. Болги присоединялись к людям, стремясь загнать мертвых обратно в могилы.
   Когда океан фирболгов устремился с гор на Кревенсфилдскую равнину, Мартин Ивенстрэнд схватил Тристана Стюарда за руку.
   - Кажется, ты говорил, что они почти все вымерли после эпидемии! закричал он.
   - Они... они вымерли, - пробормотал лорд Роланд. - Они...
   Колонна солдат болгов, скандируя боевой клич, устремилась мимо них в бой, и герцоги поспешили укрыться за скалой.
   Рапсодия стояла на вершине небольшого холма посреди равнины. Вокруг бушевало сражение. Земля дрожала от топота тысяч ног и копыт, ей с трудом удавалось удерживать равновесие. И среди звона мечей, криков умирающих, боевых кличей она сумела различить знакомый сигнал вечерней зори.
   Она задрожала и огляделась. К ней приближалось огромное облако пыли, слышался грохот копыт. А потом она увидела залитого кровью воина из своих кошмаров, голубые глаза сверкали яростным огнем, шпоры безжалостно вонзались в бока скакуна. На лице и шее вздулись вены.
   То был Анборн.
   Он что-то кричал, но Рапсодия не могла разобрать его слов. Анборн наклонился вперед, протягивая к ней руку. За его спиной горизонт почернел от надвигающегося кошмара. Рапсодия потянулась к нему и уже собралась вскочить на спину его лошади.
   В этот момент огромная тень легла на поле боя, жар битвы сменился порывом холодного ветра, пробравшего ее до самых костей. Казалось, время замедлило свой бег. Рапсодия увидела, как напряглась жила на шее Анборна, он оскалил зубы, и из его глотки вырвался боевой клич, разом перекрывший все звуки вокруг.
   Она подняла взгляд и увидела дракона, закрывшего солнце. С поразительной быстротой он нанес удар, сорвал ее с места и в мгновение ока унес с собой в небеса, словно беспомощную куклу.
   85
   Эши стоял на склоне горы, следя за тем, как оставшиеся намерьены покидают Чашу, и внезапно почувствовал, что в небе появилась Энвин.
   Мощный выброс энергии пронзил воздух, отчего он стал сухим, почти ломким. А затем солнце закрыло темное пятно. Бесформенная тень дракона повисла в воздухе, готовясь нанести удар. Прошло еще несколько мгновений, дракон начал приобретать форму, поглощая энергию эфира для придания материальности своему телу. Сначала возникли огромные крылья, каждое величиной с пару запряженных быками повозок, и изогнутые подобно кривым мечам когти, за ними змеиное тело, а потом дракон метнулся к земле, туда, где находилась Рапсодия. Через долю секунды змей вновь устремился в небо, а Рапсодия исчезла. Анборн промчался мимо того места, где она только что стояла, и, остановив своего взмыленного скакуна, начал дико озираться по сторонам.
   Слово из прошлого, вопль души вырвался из груди Эши:
   - Не-е-е-е-т!
   Из самых глубин его существа, из того места, куда леди и лорд Роуэн вложили кусочек звезды, спасая его жизнь, - места рождения его двойственной натуры вырвался его собственный дух дракона, и Эши ощутил, как начинается изменение. Дракон, живущий в его крови, с ревом бросился вперед, как лесной пожар.
   - Сюда! - взревел Эши собственным голосом и одновременно голосом дракона, этот крик тут же подхватил ветер. - Энвин! Я здесь!
   Грунтор, с разрубленной до кости щекой, пробился к Эши, смотревшему на небо и дико орущему на каком-то лишенном слов языке драконов, отчего вены на его шее вздулись. Великану показалось, что он видит, как под доспехами Эши начинают происходить изменения; туманный плащ за спиной развевался, словно парус в бурю.
   Грунтор схватил Эши за плечо и густые медные волосы и поднял в воздух так, что их глаза оказались на одном уровне. Однако Эши не смотрел на него. Он отчаянно извивался в руках Грунтора, боясь выпустить из виду дракона, парящего в небе. С каждым мгновением тело Эши становилось все более невесомым, парообразным.
   - Энвин! Я здесь! Я здесь!
   - Послушай! - взревел Грунтор прямо в лицо Эши.
   В глазах Короля намерьенов с вертикальным разрезом зрачков плескалось безумие. Эши попытался вырваться из объятий великана фирболга, но Грунтор не разжимал могучих рук, тогда Эши потянулся к мечу.
   Терпение Грунтора иссякло. Он выпустил волосы Эши и схватил его за горло.
   - Не шевелись! Прекрати бушевать. Будь мужчиной! Будь Королем, или Ой разорвет тебя на части!
   Эши заморгал. Он посмотрел в суровое лицо великана и почувствовал, как дракон в его крови слабеет. Сглотнув, он с трудом проговорил:
   - Мне необходимо до нее добраться. Я не могу потерпеть поражение.
   Грунтор обнаружил, что смотрит в голубые глаза, холодные, словно ледник, и увидел, как сжимаются от страха зрачки. Но уже в следующее мгновение фирболг понял, что Эши боится только за Рапсодию. И в тот же миг гнев Грунтора растаял, ведь его самого терзал страх за любимую женщину.
   Он стиснул зубы, схватил Эши за руку и поднес Кольцо Мудрости к змеиным глазам Короля намерьенов.
   - Что оно тебе говорит? - спросил он.
   Вокруг ревел ветер и нес с собой едкий запах гари.
   Эши начал успокаиваться, ярость дракона быстро улетучивалась. Морщины на лбу разгладились, он оторвал взгляд от кольца, обратил его к небесам, а потом посмотрел в мрачное лицо Грунтора.
   - Если я вступлю в воздушное сражение с Энвин, Рапсодия умрет, проговорил он почти спокойно.
   - Что еще? - подтолкнул Грунтор.
   - Теперь Энвин все равно. Если я нападу на нее, но попытаюсь спасти Рапсодию, мы оба умрем.
   - Ясно. Что ж, тогда будь Королем, которым тебя избрали. Если ей суждено умереть, пусть она напоследок увидит тебя человеком, а не драконом. Веди их. - И он нетерпеливо указал на мечущихся в панике намерьенов. - И тогда Рапсодия сможет тобой гордиться.
   Эши несколько мгновений смотрел на Грунтора, а потом кивнул.
   - Да, - устало кивнул он. - Она бы одобрила такой выбор.
   Он повернулся к намерьенам, которые продолжали ломиться к выходу, сметая все и вся на своем пути. Рядом с воротами он заметил группу наинов и закричал, обращаясь к ним на наинском языке:
   - Мужчины Кузнецы, удерживайте ворота!
   Наины, услышав приказ, остановились и повернулись к воротам, а Король уже обращался к группе крестьян, которых отправил к пролому в стене. Горные Ножи тут же атаковали море мертвых воинов, стараясь не думать о том, что среди врагов могут оказаться их собственные предки.
   Эши бросил отчаянный взгляд в небо.
   Дракон сделал резкий разворот, и стена воздуха ударила в грудь Рапсодии. Внизу расстилалась Кревенсфилдская равнина, залитая кровью и изрытая, словно лицо больного проказой.
   Ее руки были прижаты к телу цепкими когтями драконихи, не позволявшими ей взяться за меч, который бесполезно висел на опухающем запястье. Она чувствовала, как огонь лижет ее ногу и юбку в тех местах, где их касается клинок. Над головой у нее болтался треснутый намерьенский рог, надетый на один из гигантских когтей.
   Энвин сжала лапу, оставляя синяки на ее теле.
   - Прекрасный вид, не так ли, миледи? - Хриплый голос драконихи вызывал отвращение. - Посмотри внимательно на свой народ - видишь, какой ужас ты навлекла на их головы, Дитя Неба! Ну как, нравится вид?
   Энвин резко взмахнула крыльями, тугая волна воздуха ударила в лицо Рапсодии, и она едва не потеряла сознание. Дракониха была слишком сильна, однако Рапсодия продолжала безнадежные попытки вырваться. Ничего не получалось.
   - Будь ты проклята, Энвин! - закричала она, пробуя высвободить свой меч.
   - Слишком поздно. - Могучий дракон захихикал, звук был такой, будто кто-то скребет ножом по стеклу.
   - Прекрати, - задыхаясь, проговорила Рапсодия, когда чудовище понеслось к земле, а потом замахало огромными крыльями и вновь взмыло в небеса. Внизу твой народ, он тебе служил! Так не дай ему погибнуть.
   - Они меня предали, - прошипела дракониха, паря над полем битвы, где люди и болги сражались с восставшими из могил трупами людей и болгов. - Все они так или иначе предавали меня. Как предала меня ты. И...
   Трижды послышалось негромкое серебристое гудение. Ярко-алая кровь брызнула в лицо Рапсодии. Дракониха рванулась в сторону и испустила крик ярости и боли. Рапсодия ощутила, как слабеет хватка Энвин: один из когтей оторвался и полетел вниз вместе с надетым на него серебряным рогом, и рука Рапсодии с зажатым в ней мечом оказалась свободной.
   Ей пришлось схватиться левой рукой за когтистую лапу, чтобы не упасть. Только тут Рапсодия заметила половину блестящего голубого диска квеллана, торчащего из раненой лапы. Рядом наверняка было еще два - оружие Акмеда всегда выпускало диски тройками.
   Дракониха снова закричала и затрясла лапами. Теперь Энвин летела по спирали, изрыгая на землю огонь.
   Ухватившись покрепче за лапу левой рукой, Рапсодия вонзила меч между сочленениями крыла дракона. Пылающий клинок вошел в плоть огромного змея с такой легкостью, словно резал полог палатки. Образовалась дыра с неровными почерневшими краями. Энвин взревела от боли и принялась бить раненым крылом, пытаясь сбросить мучительницу на землю.
   Дракониха вновь резко развернулась, и мир перед глазами Рапсодии почернел. Она понимала, что неминуемо разобьется, если рухнет с небес на землю. Потом Рапсодия сообразила, что чем дальше от поля сражения они упадут, тем меньше людей пострадает. В ее затуманенном сознании вдруг возникла мысль: Рапсодия поняла, чего больше всего боится дракониха.
   Набрав в легкие побольше воздуха, Рапсодия крикнула:
   - Энвин ап Меритин туат Элинсинос, я даю тебе новое имя: Пустое Прошлое, Забытое Прошлое. Я вверяю память о тебе тем, кто уже умер, проклятая тварь!
   - Нет! - вскричала дракониха.
   Сидя на вершине скалы, Акмед перезарядил квеллан. У него вспотели пальцы, пока он оттягивал пружину, чтобы вставить на место острые прочные диски из райзина. Столетия назад Гвиллиам сделал их именно для этих целей. Акмед ждал, когда дракон окажется в нижней точке своего полета к земле. Затем подал знак Анборну, скакавшему вслед за драконом.
   Анборн пришпорил коня.
   Акмед прицелился в фасеточный глаз, голубой, точно огонь в сердце Земли, сделал поправку на скорость полета и произнес короткую молитву.
   А потом выстрелил.
   Квеллан ударил его в плечо, посылая волны боли по всему телу.
   Даже на таком огромном расстоянии Акмед ощущал, как диски разрезают воздух, а потом рассекают глаз мерзкой твари.
   Он увидел, как дракониха, взревев от боли, буквально встала на дыбы.
   Зажатый в твердой руке Рапсодии сверкающий клинок, чье сияние терялось на фоне черного дыма, застилающего небо, исчез в теле чудовища. Рапсодия вонзила Звездный Горн под вытянутое крыло. Огромная лапа разжалась, Рапсодия прокатилась вдоль чешуйчатого живота, продолжая рубить клинком плоть дракона, а затем полетела вниз. Меч выпал из ее руки и, словно падающая звезда, прочертил огненную дугу в воздухе.
   Анборн вновь безжалостно пришпорил коня. Человек и животное превратились в единое целое и мчались вперед, чтобы подхватить падающее с неба тело. В ушах Анборна звенели слова Мэнвин, Прорицательницы Будущего, произнесенные на Совете много веков назад; потом их повторил голос Ронвин, когда Будущее стало Настоящим.
   "Если ты хочешь залечить разрыв в своей душе, генерал, береги Небо, чтобы оно не упало".
   "Береги Небо, чтобы оно не упало".
   "Чтобы оно не упало".
   Он видел, как летит к земле тело Рапсодии, вот оно, совсем рядом, король фирболгов прекрасно рассчитал время своего выстрела. Анборн последним усилием бросил коня вперед, и Рапсодия упала ему в руки. Он поймал ее, вырвал из невесомого воздуха, и они покатились по земле, Рапсодия, воин и лошадь, под жуткий звук ломающихся костей, сквозь волны боли, ослепившей Анборна, а потом он провалился в благословенную тишину.
   Рапсодия слышала далекий голос Грунтора, выкрикивающего ее имя. Она попыталась пошевелиться, но обнаружила, что стоит на четвереньках, придавленная сверху чем-то ужасно тяжелым, не дающим свободно вдохнуть.
   Голос Грунтора стал громче и приблизился. Рапсодия ощутила, как исчезает тяжесть, а потом она оказалась в кольце знакомых теплых рук. Она открыла глаза и увидела огромное зеленое лицо своего друга, в ужасе смотрящего на нее.
   - Твоя светлость? Ты в порядке? Ты живая?
   Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. В тот же миг ее тело пронзила острая боль.
   - Благодарение богам, - прошептал Грунтор, прижимаясь лбом к ее лицу.
   В землю за их спинами ударил сноп огня, и великан моментально нырнул за груду вывороченной земли. Раненая дракониха кругами летала над ними, поливая землю огнем.
   Кровь Рапсодии вскипела.
   - С меня хватит, - сказала она, сердито стряхивая комья грязи с разорванного платья. - Где Акмед?
   - У тебя за спиной, - послышался скрипучий голос, - там, где я буду всегда.
   Рапсодия обернулась и увидела короля фирболгов. Она быстро обняла его и показала на разбитый Помост на самом верху Чаши.
   - Пошли. - Она притопнула ногой, грозно поглядывая на небо. - Пора воплотить в жизнь еще одно пророчество, будь они все прокляты.
   - Хрекин, - мрачно ответил Акмед. - Надеюсь, оно будет последним.
   86
   Шум сражения рвал воздух, а Трое, не обращая ни на что внимания, перебирались через трещины и расселины, возникшие на месте ровных зеленых полей Кревенсфилдской равнины. Повсюду лежали тела погибших, полуразложившихся зомби и намерьенов, еще утром радовавшихся помолвке своих суверенов. Солнце успело зайти, но никто этого не заметил - с полудня над полем боя царил мрак от клубов дыма и пыли.
   Рапсодия нашла свой меч неподалеку от того места, где она упала. Он сиял в темноте, призывая свою хозяйку. Теперь он покоился в ножнах, и Трое пробирались по развалинам Чаши, разрушенному символу мира, созданному Гвиллиамом. Именно здесь много столетий назад собралась великая нация, намеревавшаяся построить империю. Империю, просуществовавшую несколько веков и оставившую яркий след в истории человечества. А потом империя рухнула из-за непомерной жажды личной власти.
   Внутри Чаши продолжал сражаться с мертвецами Эши, спасая своих подданных от верной смерти. Он остался один, враг окружал его со всех сторон, как в тот день, на Кревенсфилдской равнине, когда он защищал Шрайка.
   Акмед вскинул свой квеллан и навел его на зомби, атаковавших Короля намерьенов.
   - Эши! - крикнул Акмед.
   Эши повернулся и быстро взглянул на него.
   - Ты не откажешься от моей помощи на сей раз?
   Продолжая наносить удары, Король намерьенов благодарно кивнул.
   Акмед выстрелил. Блестящие диски, подобно вылетающим из костра искрам, помчались вперед, рассекая шеи мертвецов, атаковавших Эши. Акмед снова и снова перезаряжал свое оружие, посылая в толпу зомби смертоносную сталь, мертвецы падали на землю, как подкошенные.
   Затем Трое были вынуждены спрятаться под каменным козырьком - над ними пронесся раненый дракон, ревущий от боли и ярости. Ночь расцвела оранжевым огнем - дракон продолжал изрыгать пламя. Рапсодии пришлось затаптывать пламя, когда вспыхнул плащ Грунтора.
   - Эши! - прокричала она, поднимаясь к Помосту Созывающего. - Уходи из Чаши!
   Вслед за болгами она перебиралась через завалы, один раз упала, расцарапала колени и разорвала в клочья подол платья, но в конце концов залезла на Помост.
   Она в смятении смотрела на далекие поля, где все еще кипела битва. Армия фирболгов объединила силы с солдатами Роланда, и они вместе с оставшимися в живых намерьенами продолжали сражаться с кошмарами Прошлого.
   Рапсодия оглядела развалины Чаши. Огромная трещина рассекала плоскую центральную часть, где еще утром намерьены праздновали рассвет новой эры. Она повернулась к Акмеду и Грунтору.
   - Там? - спросила она.
   Оба болга кивнули.
   Она услышала шум и тяжелое дыхание у себя за спиной. Акмед развернул квеллан и направил его в темноту. Через мгновение появился залитый кровью Эши, в рассеченных доспехах, измазанный могильной землей. Глаза Рапсодии наполнились слезами - перед ней стоял настоящий Король намерьенов.
   Он обнял ее, но она сразу же оттолкнула его, не спуская глаз с неба, где рыскал дракон. Рапсодия увидела Энвин, кружащую над полем битвы и сеявшую огненную смерть среди болгов и людей. Дракониха искала Королеву намерьенов.
   Рапсодия вытащила из ножен Звездный Горн, и его чистое пламя озарило темноту ночи, наполнив воздух звоном справедливой ярости, заглушившим все остальные звуки.
   - Энвин! - негромко позвала Рапсодия, но от ее голоса вздрогнула земля и эхо прокатилось над Зубами и Кревенсфилдской равниной. - Энвин, ты боишься! Я здесь, Энвин!
   Дракониха развернулась и понеслась к Чаше.
   Грунтор и Акмед помогли Рапсодии поднять клинок повыше. Она поискала в небе звезду, ее взгляд остановился на Карендрилл, бело-голубой звезде, под которой лирины пели свои мирные песни.
   - Вы готовы? - спросила она, стараясь держать меч ровно. - Этого момента ждали все с конца Первого века. Наши слова будут наполнены силой мы должны быть осторожны.
   Оба болга посмотрели в небо на приближающегося дракона и кивнули.
   Акмед ощутил, как под пылающим клинком меча устанавливается тишина и биение его сердца вызывает эхо, тяжело отдающееся в ушах. Кровь в его жилах вскипела, ожила, наливаясь энергией, почерпнутой из прежней жизни и переданная ему бежавшими с Серендаира и оставшимися в живых в сегодняшней битве дракианами. Они прятались в полях, спасаясь от гнева разъяренного дракона. Он чувствовал ужас своих сородичей, их объединяла общая история и надежда на будущее. И с его губ слетели слова, как никогда похожие на молитву:
   - Пусть здесь не прольется больше ни одной капли крови.
   Дитя Крови.
   Янтарные глаза великана, молча стоявшего рядом, наполнились слезами скорби. Эти глаза видели множество трагедий, войн и смертей, они, не мигая, наблюдали за гибелью целых народов, за разрушительными последствиями деяний порочных правителей, но сейчас все было иначе. В самой глубине своей души, благодаря связи, полученной им после путешествия вдоль Оси Мира, Грунтор чувствовал боль и ужас Земли за тех, кто уже нашел покой в ее объятиях. А теперь их снова заставила страдать женщина, лишенная души. Слезы катились по его щекам, но Грунтор скорбел не о тех, кто сейчас спасался от смерти. Могучий фирболг жалел тех, кто нашел ее столетия назад, а сейчас, без всякой своей вины, был вынужден вернуться под солнце, чтобы вновь пережить ужас битвы после стольких лет безмятежного покоя в материнских объятиях Земли.
   - Откройся, Земля, и забери обратно своих детей, - сказал он.
   Дитя Земли.
   Из всех Троих лишь Рапсодия продолжала бороться с гневом. Ее тело, еще несколько мгновений назад мучительно болевшее после падения с огромной высоты, исцелили могущество меча и звездный огонь, с которым клинок был связан.
   "Достаточно, - с горечью подумала она, пытаясь совладать со своей ненавистью к дракону, подлетавшему все ближе. - Ты оскверняешь небо. Оно предназначено хранить мир и не должно служить источником смерти. Небо есть общая душа вселенной, а ты сама сказала, что у тебя нет души".
   Рапсодия сделала глубокий вдох, а потом медленно выпустила воздух, не сводя глаз с приближающейся драконихи.
   - И если с Неба прольется огонь, он больше не будет служить твоей ненавистной воле, Энвин. Пусть всякий огонь Небес положит конец ссорам и послужит началом новой эры.
   Дитя Неба.
   Под ними, в Чаше, огромная трещина стала шире и глубже. Тела Павших начали распадаться и покатились в огромную разверстую могилу, как лавина по крутому склону холма.
   Свет огненного дыхания дракона озарил стоящих на Помосте людей. Рев жгучей ярости разорвал воздух в Чаше. Истекающее кровью одноглазое чудовище пронеслось над ними. Энвин набрала побольше воздуха, готовясь сжечь Помост Созывающего.
   И в этот момент Рапсодия произнесла имя звезды.
   Сильнейший порыв ветра сотряс Помост и Чашу. Огонь звезды, чистая неукротимая стихия эфира, предшествующая рождению всех остальных стихий, с оглушительным ревом обрушилась с неба на парящего дракона, уже изготовившегося нанести удар. Чудовище выгнулось, опаленное светом, более ярким, чем солнце, и начало по спирали падать в глубокую расселину посреди Чаши, откуда по его приказанию выходили ожившие мертвецы.
   Когда Энвин исчезла в расселине, Грунтор закрыл глаза и приподнял плечи, одновременно крепко сжав ладони, словно лепил что-то из невидимой глины. Пол Чаши задрожал, и края расселины быстро сомкнулись, образов огромный курган.
   Рапсодия вновь произнесла имя звезды, на сей раз вниз пролился чистый и прозрачный свет, омыл Чашу и навеки запечатал землю, где лежал дракон.
   Рапсодия услышала, как стихли крики и шум сражения, наступила тишина. Когда звездный свет померк, она посмотрела в темное небо, а потом ее взгляд устремился вниз. Павшие вернулись обратно в Землю, к своему Прошлому, оставив после себя потревоженную землю и страшные разрушения. Сражение прекратилось.
   Рапсодия повернулась к Гвидиону и обняла его, он прижал ее к себе, а потом повернулся и обнял двух спутников Рапсодии, разделивших ее прошлое, настоящее и будущее.
   - Все кончено, - просто сказала она. - Теперь начинается работа.
   Наступившее утро застало Акмеда, Грунтора, Рапсодию и Эши за попытками привести поля и горы, где вчера происходило сражение, в относительный порядок. Они покончили с останками некоторых мертвецов, не желавших возвращаться в свои могилы, подобрали раненых, вызвали целителей. К рассвету удалось собрать всех оставшихся в живых, хотя многие еще не до конца оправились от страшного потрясения.
   Тысячи костров освещали следы огромного сражения. Возле одного из них Акмед нашел Тристана Стюарда. Лорд Роланд не получил ранений, но сидел, молча глядя в сторону Чаши, а его рыдающая жена крепко вцепилась ему в руку.
   Король фирболгов посмотрел на регента, и в его глазах появилась жалость. Наконец Тристан Стюард повернулся к нему.
   - Вам требуется помощь целителей? - спросил Акмед.
   Лорд Роланд покачал головой. Король фирболгов кивнул и повернулся, собираясь уйти.
   - Подождите, - окликнул его Тристан Стюард.