Хэйдон Элизабет. Судьба - Дитя Неба (Симфония веков - 3)

   На мгновение в тронном зале повисла тишина, затем послы заговорили все разом, однако на сей раз звучали весьма разумные предложения. Рапсодия посмотрела на Элендру, та улыбнулась и едва заметно кивнула.
   Рапсодия с облегчением вздохнула и, подняв голову к отверстию в потолке, посмотрела на первые звезды, загоравшиеся на темном небе. Она пропела им приветственный гимн, стоя на прихваченном морозом холме и глядя на заходящее солнце. Вернувшись с Элендрой в зал, они увидели удивленные взгляды послов, столпившихся у дверей. Впрочем, через несколько минут горячие споры возобновились с удвоенной силой. Правда, на сей раз послы вели себя прилично.
   Элендра встала со своего места и устроилась рядом с Рапсодией на большой круглой скамье.
   - Что будешь делать дальше, если они не смогут быстро договориться?
   - Не буду кормить, - совершенно серьезно ответила Рапсодия. - Я сказала Риалу, чтобы он запретил приносить сюда еду. Они ничего не получат, пока не примут решения. Не слишком правильный способ добиться согласия, но я начала терять терпение. А если и это не поможет, перестану подбрасывать дрова в камин, пусть мерзнут.
   Элендра фыркнула, и Рапсодия покачала головой:
   - Знаешь, Элендра, эта встреча на многое открыла мне глаза. Я не очень понимала, какая от меня может быть здесь польза, поскольку сама занимаю весьма неопределенное положение в обществе. Но я явно недооценила ситуацию. По-моему, я не создана для дипломатии.
   - Чушь, - возразила Элендра. - Прежде всего, если на время забыть о твоих остальных достоинствах, ты не принадлежишь ни к одной из фракций. И значит, не можешь иметь предвзятого мнения. Кроме того, ты даже представить себе не можешь, как здорово, что послы все еще не разбежались в разные стороны. Чем бы ни закончился совет, уже одно это огромное достижение. Воину не часто случается сыграть роль советника.
   - Я не то и не другое, - совершенно серьезно заявила Рапсодия.
   - Хватит, - сурово перебила ее Элендра. - Мы это обсуждали всю дорогу, пока добирались до морских лиринов. Ты не подвела Ллаурона. Это он отказался от твоих услуг. Илиаченва'ар должна уважать обычаи тех, кого защищает, тем более если речь идет о ритуалах, связанных с постулатами веры. Ты могла только подчиниться его воле. У тебя не было выбора.
   Рапсодия отвернулась. Она не стала говорить Элендре, что Ллаурон жив, несмотря на нестерпимое желание открыть кому-нибудь его тайну. Она потерла глаза, пытаясь прогнать страшную головную боль. Как же она устала сберегать чужие тайны! Ей хватает своих собственных.
   - Миледи?
   Рапсодия подняла голову и увидела, что около нее стоит Темберхал. А у него за спиной столпились другие послы. Высокопарное обращение, с которым он к ней обратился, всегда заставляло Рапсодию морщиться от неудовольствия, ведь титул герцогини Элизиума она получила в шутку.
   - Слушаю вас?
   - Мы пришли к соглашению. Мы готовы объединиться.
   Головную боль как рукой сняло. Рапсодия вскочила на ноги и бросилась обнимать Элендру.
   - Чудесно. - Она чуть не захлопала в ладоши, но сдержалась и тепло улыбнулась Темберхалу и остальным послам, которые тут же заулыбались в ответ. - Благодарение звездам. Ну, теперь можно и поесть, верно, Риал? Я умираю от голода.
   Когда слуги унесли остатки ужина и грязную посуду, послы заняли свои места вокруг короны. Как лорд-протектор, Риал должен был попросить ее выбрать нового правителя лиринов, и он замер, охваченный нервным возбуждением, положив руку на стеклянный ларец, в котором хранилась корона.
   Рапсодия улыбнулась ему, стараясь хотя бы немного его успокоить. Втайне она надеялась, что корона выберет его. Она считала, что доброта и мудрость Риала помогут лиринам снова стать единым народом. Неожиданно ей в голову пришла новая мысль.
   - Риал, могу я попросить звездный свет благословить корону, прежде чем мы приступим к ритуалу? - Она посмотрела на лорда-протектора, который кивнул ей с радостной улыбкой, а затем обвела взглядом остальных послов - никто не возражал против ее предложения.
   Рапсодия достала Звездный Горн и ощутила вспышку могущественной силы меч покинул ножны из черной слоновой кости в сиянии такого ослепительного света, что послы и Элендра прикрыли глаза руками. Звездный Горн знал, что ему предстоит.
   Рапсодия встала в центре комнаты, подняла меч над головой и указала им в звездное небо, а потом закрыла глаза. Она запела импровизированный гимн, призывая звезды благословить корону своим светом и древней мудростью.
   В ответ на ее призыв сквозь круглое отверстие в потолке внутрь ворвался яркий луч света, заливший своим сиянием корону, подставку и послов, стоявших вокруг. Не открывая глаз, Рапсодия почувствовала его тепло, и уже в следующее мгновение в тронном зале зазвучала могущественная песнь короны, молчавшей столько поколений, что уже и не сосчитать. Ее мелодия проникла в сердца всех, кто находился в зале, наполнив их сладостным восторгом.
   Открыв глаза, Рапсодия посмотрела на диадему, искрящуюся всеми цветами радуги. Каждая грань каждого крошечного осколка Алмаза сверкала призматическим блеском. Сияние, исходившее от короны, осталось и после того, как погасло небесное свечение, призванное Звездным Горном. Корона испускала ослепительный свет, разогнавший тени, сгустившиеся в тронном зале. Рапсодия посмотрела на Элендру: лиринская воительница не сводила глаз с диадемы, по ее щекам текли слезы. Оглянувшись по сторонам, Рапсодия увидела слезы на глазах Риала и всех до единого послов.
   Неожиданно ей стало не по себе, у нее возникло ощущение, что она не должна здесь находиться, ведь она стала свидетелем священного для лиринов события. Она не принадлежала к этому народу и, возможно, никогда не будет принадлежать, несмотря на то что они ее приняли и даже выслушали ее критику относительно того, как они управляют своими землями. Рапсодия покраснела, но потрясенные лирины ничего не заметили. Сейчас Рапсодия очень остро чувствовала, что она всего лишь полукровка, и ей вдруг захотелось отсюда бежать. Впрочем, понимая, что бегство будет демонстрацией неуважения, она взяла себя в руки и незаметно отошла к дальней стене, где, стараясь не привлекать к себе внимания, уселась на скамью.
   Через несколько минут Риал смущенно заморгал, медленно поднес руку к ларцу и прикоснулся к стеклянной поверхности. Остальные послы последовали его примеру. Затем он заговорил, торжественно и взволнованно обещая способствовать объединению всех лиринов под властью выбранного короной правителя, и дал слово защищать его ценой своей жизни. Послы и Элендра присоединились к его клятве. Когда смолкли их голоса, наступила тишина.
   Неожиданно глаза Риала широко раскрылись, и он посмотрел на Рапсодию, сидевшую в дальнем конце комнаты. От его взгляда внутри у нее все похолодело.
   - Что вы сделали? - хрипло спросил он, снова обретя дар речи.
   От обвинения, которое прозвучало в его голосе, у Рапсодии вспотели ладони.
   - Я... не знаю. А что случилось?
   Риал показал на корону:
   - Диадема не отражает звездный свет, она испускает собственное сияние.
   Рапсодия удивленно заморгала и покачала головой.
   - Неужели вы не понимаете? Исполнена воля королевы Терелл, по чьему приказу были старательно собраны все осколки Алмаза, затем украсившие корону. Вы вылечили Алмаз, Рапсодия. Вы вернули камням свет звезд.
   Рапсодия поняла, что дрожит.
   - П-простите, - заикаясь, проговорила она.
   Риал повернулся к Элендре.
   - Из всех нас ты единственная видела корону живой, - обратился он к лиринской воительнице. - Она именно так выглядела раньше?
   По щекам Элендры катились слезы, на которые она не обращала внимания.
   - Нет, - едва слышно ответила она. - Корона никогда не была такой. Только Алмаз в своем первозданном виде хранил свет звезд. А теперь корона сияет значительно ярче одного камня. Диадема сверкает мириадами его осколков.
   Рапсодию охватило непреодолимое желание бежать. Она медленно встала, стараясь не привлекать внимания лиринов, не сводивших восхищенных взглядов с короны, и начала отступать к двери. Она повернулась и шагнула через порог, но тут голос ее наставницы разорвал тишину, повисшую в тронном зале, совсем как той весной, когда Рапсодия проходила у нее обучение.
   - Стой. Интересно, куда это ты собралась?
   Рапсодия неохотно повернулась.
   - Рапсодия, вернись.
   Певица поняла, что уже не может сдерживать дрожь.
   - Элендра, я...
   - Прекрати трусить. - Голос Элендры звучал резко, но глаза светились сочувствием, а на лице появилась улыбка человека, которому в жизни не раз приходилось делать то, чего совсем не хотелось, ради достижения высокой цели. - Иди сюда.
   - Я не могу, - прошептала Рапсодия и вдруг почувствовала зов короны, значительно более сильный, чем голос ее меча. - Прошу тебя, пожалуйста, я должна вернуться домой.
   Риал стряхнул оцепенение и, подойдя к ней, мягко взял за руки.
   - Миледи, похоже, вы уже дома. - Он улыбнулся ей, надеясь успокоить. Не бойтесь. Неужели вы сомневаетесь в мудрости короны?
   - Нет, - ответила едва слышно Рапсодия.
   - В таком случае подчинитесь ее воле. Вы дитя неба, Рапсодия. Если звезды решили, что лирины в вас нуждаются, вы не можете отвернуться от нас. От вашего собственного народа.
   - Я сделала все, как умела, - заикаясь, пролепетала Рапсодия и посмотрела на послов, с восторгом и удивлением взиравших на нее. - Я всего лишь крестьянка.
   Посол морских лиринов, женщина по имени Марселина, отошла от ларца с короной и приблизилась к Рапсодии.
   - Вы не понимаете одной очень важной вещи, миледи, - мягко проговорила она. - Среди лиринов нет крестьян. Мы все дети одного неба, которое нас укрывает. Если корона выбрала вас, значит, вы достойны повести нас за собой.
   - С вашей стороны было бы лицемерием отказаться от короны после того, что вы заставили нас сделать, - вмешался Химрехан, министр, представляющий лиринов равнин.
   Элендра подошла к Рапсодии и взяла ее за локоть.
   - Идем, - позвала она ласково, но твердо. - Узнаем, захочет ли корона еще что-нибудь добавить. - Она подвела Рапсодию к ларцу, выпустила ее руку и положила ладонь на спину Певицы. - Не бойся. Открой ларец. Давайте посмотрим, что произойдет. Может быть, ты была нужна лишь для того, чтобы вернуть короне звездный свет, и она выберет королем кого-нибудь другого.
   Дрожащими руками Рапсодия открыла ларец. Крошечные осколки Алмаза засияли еще ярче и, словно подхваченные легким ветром, закружились у нее над головой, подобно звездному нимбу. Послы дружно отошли на шаг назад, когда, на мгновение ослепив, на них пролился сияющий свет короны. Элендра улыбнулась и с любовью посмотрела на свою ученицу:
   - Похоже, не выберет.
   Рапсодия разрыдалась.
   - Прошу вас, пожалуйста, не заставляйте меня. Я поклялась служить, а не вести за собой других людей.
   - Не бойтесь, - коснувшись ее руки, сказал Риал. - Мы все дали слово поддерживать вас. Вы со мной согласны, друзья мои?
   Послы дружно закивали.
   - Я обещаю помогать вам во всем.
   - Кстати, давайте вспомним ваш изначальный план, - совершенно серьезно проговорил Темберхал, в глазах которого плясали веселые искорки. - Мы должны объединиться и принести клятву в верности королю, который будет уважать нашу независимость. Мы это сделали. Далее, признать право короны выбрать нашего нового правителя. Мне кажется, и это мы сделали тоже.
   - Именно, - подтвердил Джилиан, посол Маносса в Тириане. - Затем мы должны принять того, кого выберет корона. Сделано. Остается последний шаг.
   - Да, - стараясь сдержать улыбку, кивнул Химрехан. - Напомните мне какой, Джилиан?
   - Немедленно короновать ее.
   59
   Дворец Патриарха, Сепульварта
   Четверо Благословенных, представители Патриархальной веры, нетерпеливо топтались перед украшенной искусной резьбой дверью из черного каштана. Они ждали аудиенции с главой ордена, который не приглашал их к себе вот уже два года. Филабет Грисволд нервничал сильнее остальных, поскольку Найлэш Моуса, Первосвященник Сорболда, несколько минут назад умудрился договориться о личной встрече с Патриархом и сейчас находился в его покоях, без сомнения убеждая Патриарха назвать его наследником Кольца Мудрости. Грисволд пытался сдержать ярость, но проигрывал в этом сражении.
   - Сколько еще мы должны торчать в этой мерзкой приемной? - рявкнул он, обращаясь к Грегори, помощнику Патриарха.
   - Нисколько, ваша милость, - сухо ответил Грегори и открыл дверь. Патриарх готов вас принять. Прошу вас не забывать, ваша милость, что он нездоров. Постарайтесь не слишком огорчать или волновать его.
   Грисволд пронзил его сердитым взглядом и быстро вошел в комнату. Остальные трое Благословенных молча кивнули, а Ланакан Орландо, проходя мимо, похлопал Грегори по руке.
   В комнате, где обычно царил пронизывающий холод, стояла почти невыносимая жара. Здесь не было камина, и, чтобы болезненный Патриарх не простудился, помещение обогревали при помощи кипящей воды, выливаемой на груду раскаленных камней. Облака пара поднимались к потолку, а затем оседали на серебряную звезду, выложенную на полу, - единственное украшение комнаты.
   Патриарх, казавшийся особенно хрупким и иссохшим в своем огромном белом одеянии, сидел в массивном кресле из черного каштана, на платформе, к которой вели мраморные ступени. Впрочем, на изборожденном морщинами лице сияли живые голубые глаза. В дрожащей руке, похожей на птичью лапку, он сжимал маленький свиток. Указав на пять кресел, окутанных облаками пара, он предложил своим гостям сесть. Благословенный Сорболда уже устроился в одном из них.
   Голос Патриарха, ставший слишком тонким, звучал спокойно и уверенно. Благословенные начали рассаживаться, причем Грисволд, злобно хмурясь, постарался оказаться как можно дальше от Моусы.
   Патриарх посмотрел на каждого из Благословенных в отдельности, затем повернулся к Грегори, протянувшему ему маленькую белую карточку.
   - Благодарю вас всех... за то, что так быстро откликнулись на мое приглашение. Я должен сообщить вам три вещи, братья мои по вере, проговорил он, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться и заглянуть в карточку, которую держал в руке. - Как вы, возможно... подозреваете, мое время в этом мире подходит к концу, и поэтому я... хочу ограничить свою речь... самыми важными вопросами. Итак, вот они. Первое: я имел длительную беседу... с Благословенным Сорболда относительно ужасной... трагедии, имевшей место во время зимнего карнавала в... Наварне, и прочитал послание кронпринца и письмо... продиктованное вдовствующей императрицей. Я уверен... что случившееся является необъяснимым... актом насилия, сродни тем... что происходят в других провинциях... в течение последних нескольких лет. Ни корона Сорболда, ни Благословенный... не санкционировали это... нападение. Патриарх закашлялся, затем предостерегающе посмотрел на Филабета Грисволда, уже поднявшегося, чтобы возразить ему. - Таким образом, Кольцо... считает, что Сорболд не должен нести наказание... за случившееся.
   - Ваша милость... - прервал его Грисволд.
   - Второе, - продолжал Патриарх, сверяясь с карточкой. - Кольцо получило... приглашение, думаю, и вы тоже... в Тириан на коронацию королевы лиринов. - Он поднял голову, и по его губам скользнула едва уловимая улыбка. - Я намерен на ней присутствовать. И хочу... чтобы вы все меня сопровождали.
   Ян Стюард из Кандерр-Ярима и Ланакан Орландо из Бет-Корбэра с сомнением переглянулись.
   - Но Тириан следует вере Гвинвуда, ваша милость, - проговорил Стюард.
   - Да. И у них сейчас новый Главный жрец. Но я чрезвычайно расположен к... будущей королеве. Я обязан ей жизнью. И поскольку дни мои сочтены... я хочу провести их так... как считаю правильным. Я приглашаю вас... присоединиться ко мне.
   Благословенные дружно закивали: Грисволд - коротко, Найлэш Моуса стараясь не смотреть в глаза.
   Путешествие, которое собирался предпринять Патриарх, было первым случаем, когда он решил покинуть пределы Сепульварты, с тех пор, как занял свой пост.
   - И наконец, - продолжал Патриарх, - я знаю, что вас всех... занимает вопрос, кто станет моим преемником. - Он чихнул; Колин Абернати и Ян Стюард подпрыгнули от неожиданности. - Мое решение... когда я его приму... будет записано в этом... свитке. Я надеюсь... что... после моего ухода... вы не позволите... личным интересам взять верх над здравым смыслом. Создатель... говорит только с тем, кто... становится Патриархом... с чистой совестью и готовностью выполнять Его волю. Помните это.
   Рука со свитком задрожала еще сильнее. Грегори подошел к креслу Патриарха и погладил старика по плечу.
   - Вы не хотите вернуться в больницу, ваша милость? - спросил он и поднес к губам Патриарха чашку с водой.
   Тот сделал несколько глотков и кивнул.
   - Хорошо. Я вас всех благодарю. Мы... выезжаем завтра на рассвете. Надеюсь, вы будете готовы.
   - Минутку, ваша милость, - не обращая внимания на сердитый взгляд Грегори и на то, с каким трудом Патриарх поднялся на ноги, проговорил Колин Абернати. - Я заметил, что сегодня у вас на пальце нет Кольца Мудрости. Не в этом ли причина?
   Старик постарался выпрямиться и на мгновение выпустил руку своего помощника. В его глазах заиграли озорные огоньки.
   - Вы правы, Колин. Можно подумать... что в моем возрасте и состоянии... не слишком мудро... предпринимать такое путешествие... поскольку оно может повредить моему здоровью. - Он чуть наклонился вперед и добавил шепотом: Но я все равно намерен в него отправиться.
   Он снова взял Грегори за руку и сделал несколько шагов по направлению к мраморным ступеням. Затем, оглянувшись в последний раз на Благословенных, добавил:
   - Не беспокойтесь, Колин и все остальные, Кольцо будет на месте, когда новому Патриарху придет время сменить меня на этом посту.
   Дворец регента, Бетани
   В кабинете лорда Роланда стоял невыносимый холод, поскольку угли в очаге успели за ночь прогореть. Тристан Стюард продолжал сидеть перед потухшим камином, держа в одной руке стакан с бренди, а в другой приглашение на бархатистой бумаге. Он раздумывал над своей жизнью, пытаясь решить, как изменить ее к лучшему.
   Впервые за много лет - почти сто - лирины выбрали королеву, и их выбор его нисколько не удивил.
   Он посмотрел на написанное каллиграфическим почерком приглашение, потом осушил стакан и сжал зубы - крепкое спиртное обожгло рот.
   "Какая ужасная нелепость, - думал он, то так, то эдак поворачивая карточку с приглашением. - Я женился на чудовище, чтобы прибавить к своим владениям Кандерр, а мог взять в жены женщину, о которой мечтаю, и стать монархом Тириана".
   Ничего подобного в истории еще не случалось, и Тристан это знал. Какая жалость.
   Впрочем, у него есть год, чтобы все исправить. Конечно, если он вернет Мадлен отцу и аннулирует брак, в королевских домах Роланда поднимется страшный переполох. Седрик Кандерр, без сомнения, подвергнет его остракизму и скорее всего выведет свои войска из союза. Но один фактор, о котором сейчас все забывают, полностью изменит положение вещей: через год он станет королем.
   Главное - правильно выбранное время.
   Лорд Роланд решительно поднялся и позвал своего советника:
   - Эванс! Эванс!
   Когда старик, не успев снять ночную сорочку, появился на пороге кабинета. Тристан Стюард уже раздавал приказы дюжине слуг. Он замолчал на мгновение и посмотрел через плечо на старого советника.
   - Эванс, собери все необходимое. Мы едем на коронацию.
   На мосту через реку Пхон, Бетани
   Массивный экипаж Патриарха резко остановился в темноте.
   Маленькое окошко в передней части экипажа открылось, и оттуда показалось лицо кучера. Священник выпрямился и наклонился вперед, жестом показав ему, чтобы он не шумел и не разбудил Патриарха и остальных четверых Благословенных, спавших на маленьких диванчиках, установленных вдоль стен кареты.
   - Что случилось, сын мой? - спросил священник.
   - Мост очень ненадежный, ваша милость. Лед сломал одну из опор. Нам придется повернуть и ехать на север до Рыбачьего Причала, это ближайшее место, где мы можем пересечь Пхон.
   Священник кивнул, и маленькое окошко закрылось.
   Он окинул презрительным взглядом своих спутников, которые на разные голоса храпели во сне. Каждый из них наслаждался блаженным отдыхом, в отличие от него, не помнившего, когда он вообще мог уснуть ночью.
   С самого лета - а может быть, даже раньше - он перестал нуждаться во сне, его дни и ночи проходили в постоянном напряженном бодрствовании. Человеческое тело, в котором он находился, иногда уставало, но никогда не расставалось с сознанием. В ночной тишине его мысли медленно текли, сменяя друг друга, он впадал в состояние, близкое к медитации, заменявшее ему сон. В каком-то смысле он походил на человека, разгуливающего во сне, но осознающего все, что вокруг него происходит. И дожидающегося наступления дня, когда отступит ночь.
   И начнется кошмар.
   Время почти пришло.
   60
   Юго-Западный Наварн, на границе леса Тириан
   - Ой знать не знал, что ты умеешь делать флейты, - заявил Грунтор, глядя на умирающий огонь, который они развели в своем маленьком лагере на границе Тириана. - У тебя, оказывается, полно талантов.
   Он поглядел на лес и подумал, что если они будут идти своим обычным шагом, то прибудут во дворец за день до коронации.
   Акмед осторожно вворачивал заостренный штырь в длинный, покрытый лаком инструмент, случайно обнаруженный в окованном медью сундуке в хранилище Гвиллиама.
   - Мне не нравится, когда у меня нет оружия. Эта флейта - подарок для Рапсодии. Думаю, она очень древняя. А если нет, то будет выглядеть такой, когда я закончу работать над ней.
   Наконец Грунтор все понял.
   - И от кого ты ожидаешь пакостей на коронации?
   - Ни от кого. Или от кого угодно. Лирины очень серьезно относятся к своему правилу "без оружия". Когда я подобрал эту штуку, я хотел использовать ее вместо посоха, но потом подумал: а вдруг туда явятся незваные гости?
   Грунтор кивнул, и Акмед добавил:
   - Лирины будут ее охранять, но я намерен подготовиться к любым неожиданностям.
   - А какие стрелки сгодятся для твоей "флейты"? - поинтересовался Грунтор.
   - Тяжелые. Вот почему мне нужно расширить ее внутри.
   - Ну и поганый же звук у нее будет!
   - Вряд ли Рапсодия обратит на это внимание. Особенно если эта штука поможет ей остаться в живых.
   Они занимались своими делами, пока огонь в костре окончательно не погас, затем Грунтор покормил лошадей, накрыл их одеялами на ночь и собрался улечься спать между Акмедом, чья очередь была охранять их лагерь, и кострищем. Бросив взгляд в сторону друга, он спросил:
   - А ты ей расскажешь, что еще умеет ее флейта, кроме того, чтобы музыку играть?
   - Нет. Ей не нужно этого знать. Я надеюсь, тебе удастся вытащить стрелки из тел, прежде чем она их увидит. - Акмед сел поудобнее. - Очень важно, чтобы она ни о чем не догадалась. Она должна думать, что сама может о себе позаботиться, что никто не стоит у нее за спиной.
   Грунтор сердито вздохнул и проворчал:
   - Ой ненавидит ей врать. Вы то и дело все врете, меня бы уже давно стошнило. Как вы только себя терпите?
   - Да, мы врем. Все, кроме тебя, друг мой. Стоит только сказать правду про что-то одно, как придется говорить и про все остальное. Ложь помогает нам себя выносить. Я очень надеюсь, что ты проживешь достаточно долго, чтобы понять, что я имею в виду.
   Однако Грунтор, давно привыкший к звучанию этого поразительного голоса, уже спал.
   Дворец лиринов в Ньюид-Дда
   Рапсодия выглянула во двор: вокруг царила ночь. Подготовка к коронации шла весь день и закончилась лишь с наступлением темноты. Деревья в Тириане украшали гирлянды из зимних цветов и колокольчиков, звенящих на ветру.
   Во дворе построили высокий помост, а вокруг него скамьи для почетных гостей, причем все было рассчитано таким образом, чтобы гости могли свободно подойти и поздравить новую королеву лиринов. Стук молотков и визжание пил наводили Рапсодию на мысли о виселице. Очень подходящее сравнение, учитывая, что она чувствовала себя пленницей, которую на рассвете ждет смерть.
   Теперь же, когда грохот стройки смолк, она открыла огромные застекленные двери балкона и впустила в комнату ночной воздух. Ветерок подхватил занавески и принялся с ними играть, а Рапсодия с удовольствием вдыхала чистый свежий воздух на редкость теплой для зимы ночи. Листья золотянки, украшавшие балдахин над ее кроватью, тихонько зашуршали, когда она села, больше всего на свете желая оказаться в Элизиуме.
   Занавески вновь затрепетали, раздуваемые легким ветерком, и из теней на балкон выступил закутанный в плащ человек, который тут же прошел в комнату. Рапсодия испуганно подняла голову, но уже в следующее мгновение с облегчением улыбнулась и, соскочив с кровати, поспешила навстречу гостю.
   - Ты пришел! Я так надеялась, что ты придешь. Как же я рада тебя видеть!
   - Виселица почти готова, - грустно улыбнулся Акмед. - У тебя еще есть время сбежать.
   - Не искушай меня. Я рассчитывала, что ты меня поддержишь. - Рапсодия взяла плащ Акмеда и повесила в шкаф.
   - Новых миров, куда ты могла бы бежать, не осталось, - заметил Акмед, взяв в руки графин с бренди, который стоял на буфете, и тяжелый хрустальный стакан.
   Рапсодия вздрогнула. Воспоминание о Корне по-прежнему оставалось ярким, даже спустя столько времени.
   - Я думала, ты пришел, чтобы поднять мне настроение.
   - Окно открыто, нам никто не помешает уйти, - сказал Акмед, усаживаясь на обтянутый бархатом стул у камина.