Страница:
Сэр Энтони отложил газету и обернулся к компании.
– Не похоже, чтобы он очень-то полагался на свою шпагу, – заметил он.
Ортон взглянул на него с презрением:
– Думаю, у него достаточно умения, чтобы разделаться с этим юнцом. Вот только Деверю всем рассказывает, что Мерриот – сущий дьявол в фехтовании да еще знает кое-какие секретные итальянские штучки. Вот наш друг и отправился попрактиковаться часок с Галлиано.
– Мне это кажется каким-то малодушием, – пренебрежительно заметил лорд Кестрел. – А вот Мерриот, например, пошел выбирать жилеты. Воплощенное хладнокровие!
– Ренсли дьявольски разозлится, когда узнает, что его секрет известен и что весь свет в курсе, что он отправился в фехтовальный зал, – захохотал Ортон. Он кивнул сэру Энтони: – Фаррадей зашел к нему с визитом, а лакей возьми да проговорись. За этакие штучки его следовало бы поджарить на медленном огне.
– Ну, – сэр Энтони приятно улыбнулся всей компании, – я и сам собирался к Галлиано. Давно не практиковался. Не исключено, что я встречу там нашего друга. Молиньюкс, составьте мне компанию.
– Как, и вы задумали дуэль? – спросил Траубридж, смеясь.
– Нет, дорогой мой Траубридж, конечно нет. Но практиковаться следует все время. Пойдемте, пофехтуем вместе.
Посыпались шутки, ибо всем было известно миролюбие сэра Энтони. В крайнем весе-лье, предвкушая развлечение от встречи с Ренсли в фехтовальном зале, двое приглашенных, а за ними и Ортон с Кестрелом двинулись вслед за Фэншо. Они испытывали законное желание немножко подразнить Ренсли, а заодно размяться со шпагами. Вполне достойный способ провести утро.
Фехтовальный зал маленького итальянца находился над табачной лавкой в Хеймаркете. Приятели вскоре добрались туда и поднялись по лестнице на второй этаж. Они продолжали смеяться и болтать. Услышав шум, на лестнице появился слуга синьора Галлиано и спросил, не изволят ли джентльмены подождать несколько минут в комнате рядом с залом. Добрый синьор должен закончить заниматься с одним джентльменом.
– Да знаем мы этого джентльмена, Тино! – объявил со смехом милорд Кестрел, протискиваясь в зал. Тино попытался возразить, но хохочущую компанию унять было невозможно.
Милорд распахнул дверь и изобразил крайнее удивление:
– Вот так штука!.. Ренсли? Вы здесь? Мистер Ренсли как раз надевал камзол и при этих словах непритворно вздрогнул. Посреди зала стоял невысокий итальянец, который, опираясь на шпагу, радостно улыбался новым посетителям.
Он тут же разглядел мистера Фэншо и приветственно взмахнул клинком:
– Ага, сейр Антонию? Ага! Пришли ко мне выучить новые пассы, а? У меня для вас есть один. Можете назвать его Le Baiser de la Morte – «Поцелуй смерти»! Я вас этому научу, у вас есть способность понять это. – Его рапира молниеносно коснулась груди лорда Кестрела. – Вас, милорд? Нет! О нет! Это только для оч-чень немногих – можно сказать, для тех, кто превзошел великое искусство, duello! Вас... вас я научу тоже искусству – что делать с вашими ногами. – Он свирепо нахмурился, глядя на сэра Раймонда, хотя глаза его лукаво поблескивали. – Научил ведь я этого плохого сейра Раймондо не налетать, как бык на ворота, а?
– Ладно, ладно, Галли, не так уж плохо это получилось! – возразил Ортон, мигая.
– Не плохо, мой друг! Это было ужасно!.. А, мистер Траубридж! К нему я отношусь спокойно, ага? Мистер Молиньюкс не будет учиться у Галлиано, он любит английскую школу, а это нешто, вообще нешто! Мистер Ренсли тоже напрасно отнимает мое время. Sapristi! Это опять как бык на ворота! Я его за это время убью тысячу раз. Десять тысяч раз!
Галлиано был знаменитостью, и все его фамильярности и строгая критика принимались весело. Милорд Кестрел вспрыгнул на широкий подоконник, требуя, чтобы ему сию минуту показали «Поцелуй смерти». Сэр Энтони с крайним интересом рассматривал мистера Ренсли в лорнет.
– Ну, ну! – произнес он. – И вы научились «Поцелую», Ренсли?
– Bacchus! Вы меня подозреваете в святотатстве? – воскликнул Галлиано. – Я его учил только держать голову на плечах. Думаю, он пойдет на дуэль. Правда, я благодарю богов, что не должен видеть этого! Это разобьет мое сердце!
– А я и понятия не имел, что вы берете уроки у старого Галлиано, Ренсли, – заметил милорд не без презрения.
– Я прихожу к нему иногда на час-другой, – отозвался Ренсли, явно выказывая желание удалиться не медля.
Но сэр Раймонд Ортон непринужденно оперся на дверь:
– «Иногда» – это когда доходит до дуэли? А, Ренсли, наш герой?
– Ну, знаете, Ортон!.. Что за шутки?
– Шутки, да еще какие – всему городу известны!
Сэр Энтони заговорил с Галлиано:
– Мы хотели поупражняться, Галли, но, наверное, сейчас появится мистер Мерриот?
– Не знаю никакого мистера Мерриота, – с негодованием заявил Галлиано. – Я готов заниматься с сейром Антонио. Зачем я буду назначать занятие мистейру, которого я не знаю?
– О, а я-то думал, что теперь пошла мода брать уроки перед дуэлью! – извинился сэр Энтони, теребя свой лорнет. – Оказывается, это только у мистера Ренсли такой обычай. Но каково разочарование!.. Не показали ему этот новый удар! Может, научите его этому «Поцелую», Галли?
Итальянец переводил глаза с одного на другого. Он чувствовал: что-то неладно, и следует быть настороже.
– Я не пытаюсь научить его «Поцелую». Вам – да, вам я его покажу. Но ни мистеру Ренсли, ни вам, милорд, и ни сейру Раймондо – нет!
– Какой вы безжалостный, Галли; просто совершенно бессердечный! – сказал сэр Энтони. – Пожалейте хоть немножко беднягу!
Мистер Ренсли неподвижно стоял рядом с сэром Раймондом. Он сжал губы, глаза сверкали. Мистер Молиньюкс с любопытством глядел на Фэншо, а милорд у окна рассматривал Ренсли и фыркал. Такие шуточки были по нем.
– Нет, вы не понимаете, – настаивал сэр Энтони. – Вот тут у нас Ренсли, ему сил нет как хочется пролить кровь – не свою, разумеется, – и как раз подвертывается подходящий человек. Ну, сначала так показалось, что подходящий – • провинциальный юнец. Что может быть лучше? Но без дьявола не обошлось – оказывается, этот юнец вроде как владеет всякими хитрыми фехтовальными трюками, может быть, и вашим «Поцелуем», Галли, – как знать... Конечно, у нашего бедного Ренсли душа ушла в пятки, тут уж поневоле побежишь к Галлиано. А вы его так подвели! Какой вы нехороший, клянусь, прямо злой! Бедному Ренсли придется отказаться от дуэли, ей-богу!
Смех замер на губах милорда Кестрела; сэр Раймонд быстро оглянулся.
Мистер Ренсли сделал два шага к сэру Энтони и прошипел:
– Не будете ли вы так любезны, сэр Энтони, объяснить смысл ваших замечаний?
Сэр Энтони медленно повернулся к нему. Мистер Ренсли был отнюдь не малого роста, и все же ленивые глаза смотрели на него сверху вниз.
Сэр Энтони перестал теребить свой лорнет, и его лицо сменило свое обычное добродушное выражение на презрительную улыбку.
– С удовольствием, мистер Ренсли. Но я-то думаю, что смысл моих слов совершенно ясен. Просто у вас, без сомнений, есть причина их не понимать.
Ренсли побагровел:
– Вы уже не в первый раз прохаживаетесь на мой счет, сэр Энтони!
– И не в последний, Ренсли. Я желаю, чтобы вы вели себя благопристойно!
– Благодарю вас, сэр, вы прекрасно объяснили мне значение ваших слов. Вы позволяете себе считать меня трусом, потому что мне пришлось сегодня взять часовой урок фехтования?
– Вы все перепутали, мой милый Ренсли, – невозмутимо ответил сэр Энтони. – Я изволю считать вас трусом потому, что вы специально вызвали на ссору человека, который по возрасту годится вам в сыновья.
У сэра Раймонда вырвалось беззвучное восклицание. Шутка неожиданно приняла опасный оборот. И какого дьявола нужно было Фэншо напрашиваться на ссору?
Ренсли заговорил сквозь зубы:
– Могу ли я осведомиться, какое вам до этого дело, сэр?
Глаза сэра Энтони смотрели твердо и презрительно.
– Сэр, я прекрасно понимаю ваше старание оберечь себя от моего вмешательства.
Траубридж положил руку на плечо сэра Энтони.
– Тони... – начал он успокаивающим голосом.
Тот сбросил его руку:
– Минутку, Траубридж.
Пальцы мистера Ренсли схватились за рукоять шпаги.
– Я понимаю, чего вы хотите, сэр Энтони. Вы получите доказательство того, что я не трус, а может быть, и еще кое-какие. Будьте любезны назвать своих секундантов!
Сэр Энтони оглядел зал.
– О, да тут их хватит обоим, – заключил он. – Я возьму мистера Молиньюкса и мистера Траубриджа. Не сомневаюсь, что милорды Кестрел и Ортон не откажутся оказать вам услугу.
Молиньюкс подскочил от неожиданности:
– Что это еще за шутки, Фэншо?
– Я обращусь к своим друзьям, сэр, благодарю вас! Вы будете говорить с ними. – Ми-стер Ренсли зашагал было к дверям, но его остановил голос сэра Энтони.
– Куда же вы? Я имею право выбирать время и место. Какое место может быть лучше этого и какое время удобнее теперешнего?
Глаза Кестрела засверкали от удовольствия. Фэншо, определенно, свихнулся, но спектакль обещал быть отменным.
– Можете рассчитывать на меня, Ренсли! – воскликнул он.
– Сэр Энтони, поверьте, ничто не может быть более приятным для меня, нежели поединок с вами, – ответил Ренсли, – но завтра я встречаюсь с вашим протеже. Потому наши отношения мы выясним позже.
– В самом деле, Тони, вам следует...
– Позвольте, Молиньюкс. – Он поднял руку, призывая всех к тишине. – Я, Ренсли, не собираюсь ждать, к радости какого-то молокососа.
– В данном случае, придется сэр! Сэр Энтони улыбнулся:
– Вы, должно быть, считаете меня много глупее, чем я есть на самом деле, Ренсли.
– Я сомневаюсь в этом, сэр! – Ответ был двусмысленным.
– Считаете, мой добрый Ренсли, если думаете, что я совершенно не понимаю, почему вы отказываетесь сражаться со мной сейчас.
– И почему же, сэр?
Сэр Энтони указал на Ренсли своей длинной тростью и ответил со снисходительным презрением:
– О, вы проведете дуэль с Мерриотом, ко всеобщему удовольствию, а потом окажется, что вы получили небольшую рану, для излечения которой ваш хирург рекомендует вам сменить климат. – Он пожал своими широкими плечами: – Нет, нет, Ренсли, так не пойдет!
Рука мистера Ренсли задрожала, но не от испуга.
– К дьяволу и вас, и ваши намеки! – закричал он. – Думаете, я побоюсь драться с вами, а?
– Я думаю, мистер Ренсли, что вы не осмелитесь встретиться со мной ни сейчас, ни в какое другое время, – ответил сэр Энтони, не обращая внимания на изумленные взгляды друзей. Он размахнулся и легко ударил мистера Ренсли по зубам перчаткой, которую держал в руке.
Послышались придушенные ругательства и скрежет стали в ножнах. Мистер Ренсли обнажил шпагу.
Галлиано подскочил к ним с поднятой рапирой.
– Ах, ах! Спрячьте шпагу! Спрячьте шпагу, я вам говорю. Не затевайте тут ссор, вы оба! – крикнул он.
– Я буду с вами биться здесь и сейчас, сэр Энтони! – загремел мистер Ренсли, отбросив в сторону шляпу и трость.
В серых глазах сверкнул довольный огонек.
– Дайте-ка нам побольше места, Галли, – сказал сэр Энтони. – Какая жалость, что никто из нас не владеет вашим «Поцелуем»!
– Энтони, вы, решительно, сошли с ума! – настойчиво шептал ему на ухо Молиньюкс.
– Мой друг, я мыслю здраво, как никогда, – уверил его сэр Энтони, снимая свой камзол. – Заприте двери, Галли. – Он заправил внутрь кружевные манжеты. – Молиньюкс, там у меня в ящике стола письмо, на всякий случай... Вы его найдете.
– Фэншо, я умоляю вас!..
– Не нужно, мой милый, это совершенно ни к чему. Галли, друг мой, сжальтесь и помогите мне стянуть сапоги.
Итальянец помог ему, но лицо его хранило выражение озабоченности.
– А со мной что будет из-за вас, а? Ведь это скандал, сейр Антонио!
– Не бойтесь, Галли; скандала не будет.
Сэр Раймонд Ортон вышел вперед навстречу мистеру Молиньюксу, и они со всей возможной щепетильностью измерили длину обеих шпаг.
Склонившись над клинком, мистер Молиньюкс произнес:
– Их следует остановить, Ортон. Фэншо сошел с ума.
– Совершенно! – жизнерадостно подтвердил Ортон. – Но это такая забава, в конце концов! Да их теперь уже и не остановить. У моего подопечного руки чешутся подраться. Ну, готовы?
Противники формально отсалютовали друг другу, и лезвия скрестились. В мертвой тишине слышны были звяканье, и скрежет, и мягкое движение ног в чулках по деревянному полу. Секунданты стояли на своих местах с обнаженными шпагами; маленький Галлиано все еще держал свою рапиру с пуговкой. Он сидел у окна и жадно следил за схваткой. Пару раз он нахмурился, один раз быстро кивнул, выражая одобрение.
Это была жестокая схватка, ибо один рвался отомстить за непереносимые оскорбления, а другой направил всю свою волю и стремление на то, чтобы вывести противника из строя. Очень скоро стало ясно, кто из них сильнее. Выпады Ренсли были, и в самом деле, неистовы, а его атаки полны огня, но его удары были не точны, и зрителям не раз казалось, что сэр Энтони пока щадит его. Этот крупный мужчина оказался странно легок на ногу, он играл с Ренсли, и мало-помалу стоявшие поняли, что он метит в правую руку противника и ему нужна только она.
Конец пришел быстро. Ренсли сделал выпад. Последовал молниеносный ответ, и Ренсли, покачнувшись, шагнул назад, прижав левой рукой правую.
К нему подбежали секунданты; Галлиано с восхищением аплодировал; сэр Энтони отступил к стене, обтирая шпагу. На рубашке мистера Ренсли расплывалось красное пятно, правая рука бессильно повисла.
Галлиано выскочил на середину комнаты.
– Браво, браво! – воскликнул он. – Я выучил вас этому удару! Я – Джироламо Галлиано!
– Умерьте ваш энтузиазм, друг мой, – посоветовал ему сэр Энтони.
Галлиано воздел руки к небу:
– Энсусиазм!.. Ба, ведь плохо, все плохо! Вы, англичане, не понимаете этого искусства! Ну, правда, раза два были пассы, которых я сам не мог бы стыдиться. Но не льстите себе! Вы не умеете фехтовать, даже вы, сейр Антонио.
Глава 17
– Не похоже, чтобы он очень-то полагался на свою шпагу, – заметил он.
Ортон взглянул на него с презрением:
– Думаю, у него достаточно умения, чтобы разделаться с этим юнцом. Вот только Деверю всем рассказывает, что Мерриот – сущий дьявол в фехтовании да еще знает кое-какие секретные итальянские штучки. Вот наш друг и отправился попрактиковаться часок с Галлиано.
– Мне это кажется каким-то малодушием, – пренебрежительно заметил лорд Кестрел. – А вот Мерриот, например, пошел выбирать жилеты. Воплощенное хладнокровие!
– Ренсли дьявольски разозлится, когда узнает, что его секрет известен и что весь свет в курсе, что он отправился в фехтовальный зал, – захохотал Ортон. Он кивнул сэру Энтони: – Фаррадей зашел к нему с визитом, а лакей возьми да проговорись. За этакие штучки его следовало бы поджарить на медленном огне.
– Ну, – сэр Энтони приятно улыбнулся всей компании, – я и сам собирался к Галлиано. Давно не практиковался. Не исключено, что я встречу там нашего друга. Молиньюкс, составьте мне компанию.
– Как, и вы задумали дуэль? – спросил Траубридж, смеясь.
– Нет, дорогой мой Траубридж, конечно нет. Но практиковаться следует все время. Пойдемте, пофехтуем вместе.
Посыпались шутки, ибо всем было известно миролюбие сэра Энтони. В крайнем весе-лье, предвкушая развлечение от встречи с Ренсли в фехтовальном зале, двое приглашенных, а за ними и Ортон с Кестрелом двинулись вслед за Фэншо. Они испытывали законное желание немножко подразнить Ренсли, а заодно размяться со шпагами. Вполне достойный способ провести утро.
Фехтовальный зал маленького итальянца находился над табачной лавкой в Хеймаркете. Приятели вскоре добрались туда и поднялись по лестнице на второй этаж. Они продолжали смеяться и болтать. Услышав шум, на лестнице появился слуга синьора Галлиано и спросил, не изволят ли джентльмены подождать несколько минут в комнате рядом с залом. Добрый синьор должен закончить заниматься с одним джентльменом.
– Да знаем мы этого джентльмена, Тино! – объявил со смехом милорд Кестрел, протискиваясь в зал. Тино попытался возразить, но хохочущую компанию унять было невозможно.
Милорд распахнул дверь и изобразил крайнее удивление:
– Вот так штука!.. Ренсли? Вы здесь? Мистер Ренсли как раз надевал камзол и при этих словах непритворно вздрогнул. Посреди зала стоял невысокий итальянец, который, опираясь на шпагу, радостно улыбался новым посетителям.
Он тут же разглядел мистера Фэншо и приветственно взмахнул клинком:
– Ага, сейр Антонию? Ага! Пришли ко мне выучить новые пассы, а? У меня для вас есть один. Можете назвать его Le Baiser de la Morte – «Поцелуй смерти»! Я вас этому научу, у вас есть способность понять это. – Его рапира молниеносно коснулась груди лорда Кестрела. – Вас, милорд? Нет! О нет! Это только для оч-чень немногих – можно сказать, для тех, кто превзошел великое искусство, duello! Вас... вас я научу тоже искусству – что делать с вашими ногами. – Он свирепо нахмурился, глядя на сэра Раймонда, хотя глаза его лукаво поблескивали. – Научил ведь я этого плохого сейра Раймондо не налетать, как бык на ворота, а?
– Ладно, ладно, Галли, не так уж плохо это получилось! – возразил Ортон, мигая.
– Не плохо, мой друг! Это было ужасно!.. А, мистер Траубридж! К нему я отношусь спокойно, ага? Мистер Молиньюкс не будет учиться у Галлиано, он любит английскую школу, а это нешто, вообще нешто! Мистер Ренсли тоже напрасно отнимает мое время. Sapristi! Это опять как бык на ворота! Я его за это время убью тысячу раз. Десять тысяч раз!
Галлиано был знаменитостью, и все его фамильярности и строгая критика принимались весело. Милорд Кестрел вспрыгнул на широкий подоконник, требуя, чтобы ему сию минуту показали «Поцелуй смерти». Сэр Энтони с крайним интересом рассматривал мистера Ренсли в лорнет.
– Ну, ну! – произнес он. – И вы научились «Поцелую», Ренсли?
– Bacchus! Вы меня подозреваете в святотатстве? – воскликнул Галлиано. – Я его учил только держать голову на плечах. Думаю, он пойдет на дуэль. Правда, я благодарю богов, что не должен видеть этого! Это разобьет мое сердце!
– А я и понятия не имел, что вы берете уроки у старого Галлиано, Ренсли, – заметил милорд не без презрения.
– Я прихожу к нему иногда на час-другой, – отозвался Ренсли, явно выказывая желание удалиться не медля.
Но сэр Раймонд Ортон непринужденно оперся на дверь:
– «Иногда» – это когда доходит до дуэли? А, Ренсли, наш герой?
– Ну, знаете, Ортон!.. Что за шутки?
– Шутки, да еще какие – всему городу известны!
Сэр Энтони заговорил с Галлиано:
– Мы хотели поупражняться, Галли, но, наверное, сейчас появится мистер Мерриот?
– Не знаю никакого мистера Мерриота, – с негодованием заявил Галлиано. – Я готов заниматься с сейром Антонио. Зачем я буду назначать занятие мистейру, которого я не знаю?
– О, а я-то думал, что теперь пошла мода брать уроки перед дуэлью! – извинился сэр Энтони, теребя свой лорнет. – Оказывается, это только у мистера Ренсли такой обычай. Но каково разочарование!.. Не показали ему этот новый удар! Может, научите его этому «Поцелую», Галли?
Итальянец переводил глаза с одного на другого. Он чувствовал: что-то неладно, и следует быть настороже.
– Я не пытаюсь научить его «Поцелую». Вам – да, вам я его покажу. Но ни мистеру Ренсли, ни вам, милорд, и ни сейру Раймондо – нет!
– Какой вы безжалостный, Галли; просто совершенно бессердечный! – сказал сэр Энтони. – Пожалейте хоть немножко беднягу!
Мистер Ренсли неподвижно стоял рядом с сэром Раймондом. Он сжал губы, глаза сверкали. Мистер Молиньюкс с любопытством глядел на Фэншо, а милорд у окна рассматривал Ренсли и фыркал. Такие шуточки были по нем.
– Нет, вы не понимаете, – настаивал сэр Энтони. – Вот тут у нас Ренсли, ему сил нет как хочется пролить кровь – не свою, разумеется, – и как раз подвертывается подходящий человек. Ну, сначала так показалось, что подходящий – • провинциальный юнец. Что может быть лучше? Но без дьявола не обошлось – оказывается, этот юнец вроде как владеет всякими хитрыми фехтовальными трюками, может быть, и вашим «Поцелуем», Галли, – как знать... Конечно, у нашего бедного Ренсли душа ушла в пятки, тут уж поневоле побежишь к Галлиано. А вы его так подвели! Какой вы нехороший, клянусь, прямо злой! Бедному Ренсли придется отказаться от дуэли, ей-богу!
Смех замер на губах милорда Кестрела; сэр Раймонд быстро оглянулся.
Мистер Ренсли сделал два шага к сэру Энтони и прошипел:
– Не будете ли вы так любезны, сэр Энтони, объяснить смысл ваших замечаний?
Сэр Энтони медленно повернулся к нему. Мистер Ренсли был отнюдь не малого роста, и все же ленивые глаза смотрели на него сверху вниз.
Сэр Энтони перестал теребить свой лорнет, и его лицо сменило свое обычное добродушное выражение на презрительную улыбку.
– С удовольствием, мистер Ренсли. Но я-то думаю, что смысл моих слов совершенно ясен. Просто у вас, без сомнений, есть причина их не понимать.
Ренсли побагровел:
– Вы уже не в первый раз прохаживаетесь на мой счет, сэр Энтони!
– И не в последний, Ренсли. Я желаю, чтобы вы вели себя благопристойно!
– Благодарю вас, сэр, вы прекрасно объяснили мне значение ваших слов. Вы позволяете себе считать меня трусом, потому что мне пришлось сегодня взять часовой урок фехтования?
– Вы все перепутали, мой милый Ренсли, – невозмутимо ответил сэр Энтони. – Я изволю считать вас трусом потому, что вы специально вызвали на ссору человека, который по возрасту годится вам в сыновья.
У сэра Раймонда вырвалось беззвучное восклицание. Шутка неожиданно приняла опасный оборот. И какого дьявола нужно было Фэншо напрашиваться на ссору?
Ренсли заговорил сквозь зубы:
– Могу ли я осведомиться, какое вам до этого дело, сэр?
Глаза сэра Энтони смотрели твердо и презрительно.
– Сэр, я прекрасно понимаю ваше старание оберечь себя от моего вмешательства.
Траубридж положил руку на плечо сэра Энтони.
– Тони... – начал он успокаивающим голосом.
Тот сбросил его руку:
– Минутку, Траубридж.
Пальцы мистера Ренсли схватились за рукоять шпаги.
– Я понимаю, чего вы хотите, сэр Энтони. Вы получите доказательство того, что я не трус, а может быть, и еще кое-какие. Будьте любезны назвать своих секундантов!
Сэр Энтони оглядел зал.
– О, да тут их хватит обоим, – заключил он. – Я возьму мистера Молиньюкса и мистера Траубриджа. Не сомневаюсь, что милорды Кестрел и Ортон не откажутся оказать вам услугу.
Молиньюкс подскочил от неожиданности:
– Что это еще за шутки, Фэншо?
– Я обращусь к своим друзьям, сэр, благодарю вас! Вы будете говорить с ними. – Ми-стер Ренсли зашагал было к дверям, но его остановил голос сэра Энтони.
– Куда же вы? Я имею право выбирать время и место. Какое место может быть лучше этого и какое время удобнее теперешнего?
Глаза Кестрела засверкали от удовольствия. Фэншо, определенно, свихнулся, но спектакль обещал быть отменным.
– Можете рассчитывать на меня, Ренсли! – воскликнул он.
– Сэр Энтони, поверьте, ничто не может быть более приятным для меня, нежели поединок с вами, – ответил Ренсли, – но завтра я встречаюсь с вашим протеже. Потому наши отношения мы выясним позже.
– В самом деле, Тони, вам следует...
– Позвольте, Молиньюкс. – Он поднял руку, призывая всех к тишине. – Я, Ренсли, не собираюсь ждать, к радости какого-то молокососа.
– В данном случае, придется сэр! Сэр Энтони улыбнулся:
– Вы, должно быть, считаете меня много глупее, чем я есть на самом деле, Ренсли.
– Я сомневаюсь в этом, сэр! – Ответ был двусмысленным.
– Считаете, мой добрый Ренсли, если думаете, что я совершенно не понимаю, почему вы отказываетесь сражаться со мной сейчас.
– И почему же, сэр?
Сэр Энтони указал на Ренсли своей длинной тростью и ответил со снисходительным презрением:
– О, вы проведете дуэль с Мерриотом, ко всеобщему удовольствию, а потом окажется, что вы получили небольшую рану, для излечения которой ваш хирург рекомендует вам сменить климат. – Он пожал своими широкими плечами: – Нет, нет, Ренсли, так не пойдет!
Рука мистера Ренсли задрожала, но не от испуга.
– К дьяволу и вас, и ваши намеки! – закричал он. – Думаете, я побоюсь драться с вами, а?
– Я думаю, мистер Ренсли, что вы не осмелитесь встретиться со мной ни сейчас, ни в какое другое время, – ответил сэр Энтони, не обращая внимания на изумленные взгляды друзей. Он размахнулся и легко ударил мистера Ренсли по зубам перчаткой, которую держал в руке.
Послышались придушенные ругательства и скрежет стали в ножнах. Мистер Ренсли обнажил шпагу.
Галлиано подскочил к ним с поднятой рапирой.
– Ах, ах! Спрячьте шпагу! Спрячьте шпагу, я вам говорю. Не затевайте тут ссор, вы оба! – крикнул он.
– Я буду с вами биться здесь и сейчас, сэр Энтони! – загремел мистер Ренсли, отбросив в сторону шляпу и трость.
В серых глазах сверкнул довольный огонек.
– Дайте-ка нам побольше места, Галли, – сказал сэр Энтони. – Какая жалость, что никто из нас не владеет вашим «Поцелуем»!
– Энтони, вы, решительно, сошли с ума! – настойчиво шептал ему на ухо Молиньюкс.
– Мой друг, я мыслю здраво, как никогда, – уверил его сэр Энтони, снимая свой камзол. – Заприте двери, Галли. – Он заправил внутрь кружевные манжеты. – Молиньюкс, там у меня в ящике стола письмо, на всякий случай... Вы его найдете.
– Фэншо, я умоляю вас!..
– Не нужно, мой милый, это совершенно ни к чему. Галли, друг мой, сжальтесь и помогите мне стянуть сапоги.
Итальянец помог ему, но лицо его хранило выражение озабоченности.
– А со мной что будет из-за вас, а? Ведь это скандал, сейр Антонио!
– Не бойтесь, Галли; скандала не будет.
Сэр Раймонд Ортон вышел вперед навстречу мистеру Молиньюксу, и они со всей возможной щепетильностью измерили длину обеих шпаг.
Склонившись над клинком, мистер Молиньюкс произнес:
– Их следует остановить, Ортон. Фэншо сошел с ума.
– Совершенно! – жизнерадостно подтвердил Ортон. – Но это такая забава, в конце концов! Да их теперь уже и не остановить. У моего подопечного руки чешутся подраться. Ну, готовы?
Противники формально отсалютовали друг другу, и лезвия скрестились. В мертвой тишине слышны были звяканье, и скрежет, и мягкое движение ног в чулках по деревянному полу. Секунданты стояли на своих местах с обнаженными шпагами; маленький Галлиано все еще держал свою рапиру с пуговкой. Он сидел у окна и жадно следил за схваткой. Пару раз он нахмурился, один раз быстро кивнул, выражая одобрение.
Это была жестокая схватка, ибо один рвался отомстить за непереносимые оскорбления, а другой направил всю свою волю и стремление на то, чтобы вывести противника из строя. Очень скоро стало ясно, кто из них сильнее. Выпады Ренсли были, и в самом деле, неистовы, а его атаки полны огня, но его удары были не точны, и зрителям не раз казалось, что сэр Энтони пока щадит его. Этот крупный мужчина оказался странно легок на ногу, он играл с Ренсли, и мало-помалу стоявшие поняли, что он метит в правую руку противника и ему нужна только она.
Конец пришел быстро. Ренсли сделал выпад. Последовал молниеносный ответ, и Ренсли, покачнувшись, шагнул назад, прижав левой рукой правую.
К нему подбежали секунданты; Галлиано с восхищением аплодировал; сэр Энтони отступил к стене, обтирая шпагу. На рубашке мистера Ренсли расплывалось красное пятно, правая рука бессильно повисла.
Галлиано выскочил на середину комнаты.
– Браво, браво! – воскликнул он. – Я выучил вас этому удару! Я – Джироламо Галлиано!
– Умерьте ваш энтузиазм, друг мой, – посоветовал ему сэр Энтони.
Галлиано воздел руки к небу:
– Энсусиазм!.. Ба, ведь плохо, все плохо! Вы, англичане, не понимаете этого искусства! Ну, правда, раза два были пассы, которых я сам не мог бы стыдиться. Но не льстите себе! Вы не умеете фехтовать, даже вы, сейр Антонио.
Глава 17
ПРИСКОРБНАЯ ССОРА
К полудню по всему Лондону разнеслась весть о том, что Фэншо ранил Ренсли на дуэли, происшедшей этим утром в зале у Галлиано – подумать только, не нашли другого места! Рассказывались всевозможные истории, как то: Фэншо потерял рассудок и ударил Ренсли по лицу; нет, это Ренсли ударил Фэншо – скорее так, ибо всем было известно, что Фэншо не таков, чтобы искать ссоры. Все приключилось неожиданно – были всякие шуточки, Ренсли обиделся, а Фэншо не отступил до конца.
Мистер Белфорт узнал о дуэли у милорда Кестрела и был словно громом поражен. Милорд рассказал ему все, фыркая, хихикая и наглядно изображая дуэль, в особенности тот удар, который вывел Ренсли из строя на много недель вперед. Мистер Белфорт поспешил за советом к мистеру Деверю, которого нашел за сочинением отвратительных виршей к одной сомнительной леди и которого он немедленно увлек на Арлингтон-стрит.
Миледи засмеялась, когда Прюденс доложили об этом визите, но Робин посчитал все это довольно странным и выказал желание подробнее разузнать о причинах столь спешного свидания. Прюденс беззаботно объяснила, что речь идет о покупке лошади, и ушла, прежде чем Робин успел заметить ее озабоченность. Вообще он обладал какой-то непостижимой наблюдательностью.
Мистер Белфорт показался Прюденс каким-то зловещим, а мистер Деверю чрезмерно меланхоличным.
– Что с вами, Чарльз? – спросила она. Ей казалось, что если кто и имеет право выглядеть озабоченным, так это она.
– Дорогой друг, мы в чертовски запутанном положении, – ответил Белфорт со всей возможной суровостью. – Совершенно постыдный оборот событий, клянусь небом.
Мистер Деверю потряс головой.
– Весьма, весьма постыдный! – эхом отозвался он.
– Бог мой, вы меня пугаете! Что случилось?
– Ренсли, – произнес Белфорт, – совершил... э-э... Черт возьми, это ужасающее нарушение этикета! Вы не можете сражаться с ним, Питер! Как по-вашему, Дев?
Мистер Деверю полагал, что это невозможно.
Щеки Прюденс вспыхнули. Этот румянец был вызван внезапным облегчением, но мистер Белфорт расценил его как проявление гнева.
– Ну, Питер, мальчик мой, я знал, что вы это плохо воспримете, но, положительно, вы не можете сражаться с человеком после этакого оскорбления.
– Весьма прискорбно, – меланхолически подтвердил Деверю.
– Я не могу понять!
Прюденс уже овладела собой. Если дуэль отменяется, значит, можно протестовать, кроме того, это весьма приличествует такому случаю.
– Прошу вас, объясните мне, в чем дело! – сказала она. – Я не отступлюсь, Чарльз, будьте уверены.
– Это Ренсли отступился, – отозвался мистер Белфорт со зловещей торжественностью.
– Не отступился, Бел. Вы не можете сказать, что он отступился, – запротестовал мистер Деверю.
– Это одно и то же, Дев. Он не может сражаться завтра с Питером, а я считаю, что это чертовски оскорбительно. Я так и скажу Джессепу.
– Ренсли бежал из Англии? – спросила Прюденс.
– Хуже, мой мальчик!
– Едва ли хуже, Бел! Чума, дурацкое положение!
Мистер Белфорт внушительно ткнул пальцем в плечо Прюденс:
– Он нанес нам чертовское оскорбление, Питер. Это нельзя так оставить. Послушайте меня – теперь о дуэли не может быть и речи.
– Да в чем дело, Чарльз? Вы меня мистифицируете. О каком оскорблении идет речь?
– Нынче утром он сражался на дуэли с другим человеком, – произнес мистер Бел-форт и отступил на шаг, чтобы лучше видеть, какой эффект произведет сие ужасное сообщение.
Прюденс сыграла воплощенное недоверие.
– Говорите, что он сражался с другим человеком? – воскликнула она. Казалось, само Божье провидение сжалилось над ней, но никак нельзя было показать этим джентльменам, что она чувствует. Она притворилась разгневанной. – Вы хотите сказать, что он отмахнулся от меня?! И сражался, едва успев поссориться с кем-то? Вы называете это оскорблением?! Да это еще легко сказано!..
– Чертовская неучтивость, – признал мистер Деверю. – Я был ужасно шокирован, когда услышал об этом, клянусь честью! Да еще теперь говорят, что у него рассечено сухожилие в правой руке и рана заживет не скоро. Совершенно невозможно сражаться.
– Но не говоря уже об этом, Дев, – даже не говоря об этом! Заметьте, я все равно не позволил бы нам проглотить столь дикое нарушение правил, – напомнил ему мистер Бел-форт. – Наша ссора произошла первой, черт побери! – Его лицо херувима исказилось. – И более того, Дев, – Фэншо знал об этом!
– Фэншо! – Прюденс глядела на них во все глаза.
– Сам Фэншо, – кивнул Белфорт. – Я его видел нынче утром и проговорился; я сказал ему, что вы встречаетесь с Ренсли на дуэли.
– Но... вы говорите, что Фэншо бился с Ренсли?
– Законный вопрос, Питер! Да, это был Фэншо. Нашел нашего противника у Галлиано и навязал ему ссору.
– Карслейк говорил, что вначале все было в шутку, Бел! – пояснил мистер Деверю.
– В шутку или нет, Дев, но этот человек не имел права сражаться с сэром Энтони, покуда не решил дельце с нами. Я так и скажу Джессепу.
– Но почему сэр Энтони?..
– А, вот в чем вопрос, – кивнул Белфорт. – Я не знаю, но говорят, он назвал Ренсли трусом и ударил по лицу перчаткой. Кестрел – он там был – утверждает, что Тони с самого начала лез на рожон, но Ортон говорит, что все получилось само собой.
Мистера Деверю вдруг осенило:
– Клянусь честью, Мерриот, теперь вы можете вызвать Фэншо!
Прюденс засмеялась и покачала головой:
– О нет, увольте! Несмотря ни на что, я считаю сэра Энтони своим другом.
Мистер Белфорт взвешивал в уме все «за» и «против».
– Я не согласен, Дев. Нет, не думаю, что это можно сделать. А что касается дуэли с Ренсли – об этом и думать бросьте. Запомните это, Питер! Бросьте даже и думать!
Прюденс с видом нерешительности попыталась возразить. Похоже, это было безопасно. Ее сурово оборвали, однако же Деверю заметил, что такие возражения делают ей честь. Затем он отправился вместе с мистером Белфортом к секундантам мистера Ренсли.
Прюденс осталась наедине с собственными мыслями. Похоже, большой джентльмен снова отогнал от нее волка. Но почему? Это давало пищу для размышлений. Неужели он что-то подозревал, и что именно? Или ему просто захотелось вступиться за симпатичного юношу? Прю не могла и представить, чтобы он мог догадаться о тайне ее костюма; в самом деле, это было бы слишком хорошо. Она отправилась наверх к Робину и предоставила ему полный отчет в происшедшем.
Робин ответил ей долгим взглядом:
– Должен ли я понять, что ты собиралась сражаться на дуэли с Ренсли, не сказав мне ни слова?
– Именно так, дитя мое. Не ешь меня глазами!
– Я бы с удовольствием поколотил тебя! Ты в самом деле сошла с ума!
Он пришел в ярость, и Прюденс поспешила отвлечь его.
– Я должна поблагодарить сэра Энтони за спасение. Что ты на это скажешь?
– Думаешь, он разгадал твою тайну? Должно быть, ты была неосторожна.
– Ничуть. Я не дала ему ни малейшего повода для подозрений, клянусь тебе. Если только... – Она нахмурилась, припоминая. – Правда, было одно... Насчет того, чтобы погостить у него в Уич-Энд. Больше ничего.
Робин пожал плечами.
– Я остаюсь при своем мнении. Но если он подозревает... что ж, видно, он решил сохранить все в тайне.
– Хотелось бы в это верить, Робин. Я была бы рада верить... Мы с ним завтра обедаем. Не волнуйся, я буду осмотрительна.
В другой части города находился джентльмен, который был почти так же поражен утренними событиями, как и мистер Белфорт, но вдобавок еще и совершенно разъярен. Мистер Мэркхем бросился на Гровенор-сквер, где нашел своего приятеля Ренсли в постели, крайне угнетенным.
– Во имя неба, что же теперь делать? – воскликнул мистер Мэркхем с порога.
Ренсли лежал, упершись взором в столбик кровати.
– Фэншо навязал мне ссору, – только и ответил он.
– Клянусь Богом, вы ведь вызвали Мерриота!
– А, ну да... Вам охота, чтобы ему досталось на орехи?
– Да, дьявол вас побери! – Всякая почтительность мистера Мэркхема по отношению к своему другу испарилась. – Эти Деверю и Белфорт смотрят на меня свысока – и, черт побери, у них есть основания! – и сообщают, что их человек не будет сражаться с вами. А нам с Джессепом приходится изворачиваться, выгораживать вас, при этом мы выглядели как пара дураков! Вы нас ставите в нелепое положение, Ренсли, черт бы вас побрал!
Мистер Ренсли выслушал все это молча.
– Дьявол!.. И надо же вам было все испортить! – с отвращением сказал Мэркхем. – И какая вас муха укусила?
– Говорю вам, мне навязали эту ссору! – взорвался Ренсли.
– Черт побери ваше «навязали»! Вы уже вызвали Мерриота, и Фэншо должен был это знать!
Мистер Ренсли приподнялся на здоровом локте:
– Вы хотите, чтобы я стерпел пощечину, так, что ли? Не сомневаюсь, вы бы это снесли!
– Ну так я ухожу от вас! – сказал Мэркхем, поворачиваясь на каблуках.
– Мне от вас и так проку не было! – издевательски заметил Ренсли. – Подите вы, вместе с вашим мюнхенским игорным домом!
– В будущем большой помощи от меня не ожидайте! – крикнул мистер Мэркхем и оставил своего друга в состоянии крайней ярости.
Из дома его выпустил торжественный лакей, который провел все утро, обсуждая с другими слугами поведение своего хозяина.
Мэркхем уже спускался по ступенькам, как вдруг заметил потрепанного джентльмена, остановившегося у входа в нерешительности. Он бегло оглядел визитера, недоумевая, что бы ему могло тут понадобиться.
Потрепанный джентльмен остановил его:
– Прошу прощения, сэр, я хотел бы знать, не здесь ли живет милорд Бэрхем?
Мистер Мэркхем коротко засмеялся:
– Здесь живет человек, который называет себя лордом Бэрхемом, – ответил он.
Потертый джентльмен с недоумением взглянул на него.
– Это... это невысокий мужчина с крючковатым носом? – спросил он. – Вот его я и хочу видеть, сэр.
Мистер Мэркхем внимательно оглядел незнакомца. В нем была некая таинственность, да еще изрядно нервности. Если это один из недавних знакомцев милорда, то, возможно, у него можно выудить какие-нибудь важные сведения.
– Я друг лорда Бэрхема, – сказал Мэркхем мягко, чтобы пробудить доверие незнакомца. – Сделайте одолжение, зайдемте ко мне.
Джентльмен стал похож на устрицу. Он торопливо отклонил любезность Мэркхема: ему нужен сам милорд и никто другой.
От этого подозрения мистера Мэркхема только усилились. Он взял незнакомца за локоть и, сменив тон, спросил уже без всякой любезности:
– Никак вы очень торопитесь куда-то, а? Интересно, что может такой человек, как вы, сообщить лорду Бэрхему?
Незнакомец пытался вырваться.
– Ничего, сэр, уверяю вас! Дело касается лично милорда! Прошу вас, отпустите меня.
– Как бы не так! Я хочу побольше разузнать о вас, дружок! – осклабился мистер Мэркхем, удерживая его. – По-моему, у вас есть кое-какие сведения, которые можно неплохо продать? Я немного знаю этого Бэрхема, понятно?
Незнакомец отпирался, бросая быстрые испуганные взгляды на дорогу. Подозрения Мэркхема все росли, и он решил действовать наудачу:
– Я думаю, что вы проклятый якобит, который ищет убежища!
Человек едва заметно вздрогнул и попытался вырваться. Мэркхем еще крепче вцепился в его плечо и потащил его с собой по площади. Незнакомец протестовал визгливым, испуганным голосом, клялся, что он не якобит, но ничуть не тронул сердца мистера Мэркхема.
Мистер Белфорт узнал о дуэли у милорда Кестрела и был словно громом поражен. Милорд рассказал ему все, фыркая, хихикая и наглядно изображая дуэль, в особенности тот удар, который вывел Ренсли из строя на много недель вперед. Мистер Белфорт поспешил за советом к мистеру Деверю, которого нашел за сочинением отвратительных виршей к одной сомнительной леди и которого он немедленно увлек на Арлингтон-стрит.
Миледи засмеялась, когда Прюденс доложили об этом визите, но Робин посчитал все это довольно странным и выказал желание подробнее разузнать о причинах столь спешного свидания. Прюденс беззаботно объяснила, что речь идет о покупке лошади, и ушла, прежде чем Робин успел заметить ее озабоченность. Вообще он обладал какой-то непостижимой наблюдательностью.
Мистер Белфорт показался Прюденс каким-то зловещим, а мистер Деверю чрезмерно меланхоличным.
– Что с вами, Чарльз? – спросила она. Ей казалось, что если кто и имеет право выглядеть озабоченным, так это она.
– Дорогой друг, мы в чертовски запутанном положении, – ответил Белфорт со всей возможной суровостью. – Совершенно постыдный оборот событий, клянусь небом.
Мистер Деверю потряс головой.
– Весьма, весьма постыдный! – эхом отозвался он.
– Бог мой, вы меня пугаете! Что случилось?
– Ренсли, – произнес Белфорт, – совершил... э-э... Черт возьми, это ужасающее нарушение этикета! Вы не можете сражаться с ним, Питер! Как по-вашему, Дев?
Мистер Деверю полагал, что это невозможно.
Щеки Прюденс вспыхнули. Этот румянец был вызван внезапным облегчением, но мистер Белфорт расценил его как проявление гнева.
– Ну, Питер, мальчик мой, я знал, что вы это плохо воспримете, но, положительно, вы не можете сражаться с человеком после этакого оскорбления.
– Весьма прискорбно, – меланхолически подтвердил Деверю.
– Я не могу понять!
Прюденс уже овладела собой. Если дуэль отменяется, значит, можно протестовать, кроме того, это весьма приличествует такому случаю.
– Прошу вас, объясните мне, в чем дело! – сказала она. – Я не отступлюсь, Чарльз, будьте уверены.
– Это Ренсли отступился, – отозвался мистер Белфорт со зловещей торжественностью.
– Не отступился, Бел. Вы не можете сказать, что он отступился, – запротестовал мистер Деверю.
– Это одно и то же, Дев. Он не может сражаться завтра с Питером, а я считаю, что это чертовски оскорбительно. Я так и скажу Джессепу.
– Ренсли бежал из Англии? – спросила Прюденс.
– Хуже, мой мальчик!
– Едва ли хуже, Бел! Чума, дурацкое положение!
Мистер Белфорт внушительно ткнул пальцем в плечо Прюденс:
– Он нанес нам чертовское оскорбление, Питер. Это нельзя так оставить. Послушайте меня – теперь о дуэли не может быть и речи.
– Да в чем дело, Чарльз? Вы меня мистифицируете. О каком оскорблении идет речь?
– Нынче утром он сражался на дуэли с другим человеком, – произнес мистер Бел-форт и отступил на шаг, чтобы лучше видеть, какой эффект произведет сие ужасное сообщение.
Прюденс сыграла воплощенное недоверие.
– Говорите, что он сражался с другим человеком? – воскликнула она. Казалось, само Божье провидение сжалилось над ней, но никак нельзя было показать этим джентльменам, что она чувствует. Она притворилась разгневанной. – Вы хотите сказать, что он отмахнулся от меня?! И сражался, едва успев поссориться с кем-то? Вы называете это оскорблением?! Да это еще легко сказано!..
– Чертовская неучтивость, – признал мистер Деверю. – Я был ужасно шокирован, когда услышал об этом, клянусь честью! Да еще теперь говорят, что у него рассечено сухожилие в правой руке и рана заживет не скоро. Совершенно невозможно сражаться.
– Но не говоря уже об этом, Дев, – даже не говоря об этом! Заметьте, я все равно не позволил бы нам проглотить столь дикое нарушение правил, – напомнил ему мистер Бел-форт. – Наша ссора произошла первой, черт побери! – Его лицо херувима исказилось. – И более того, Дев, – Фэншо знал об этом!
– Фэншо! – Прюденс глядела на них во все глаза.
– Сам Фэншо, – кивнул Белфорт. – Я его видел нынче утром и проговорился; я сказал ему, что вы встречаетесь с Ренсли на дуэли.
– Но... вы говорите, что Фэншо бился с Ренсли?
– Законный вопрос, Питер! Да, это был Фэншо. Нашел нашего противника у Галлиано и навязал ему ссору.
– Карслейк говорил, что вначале все было в шутку, Бел! – пояснил мистер Деверю.
– В шутку или нет, Дев, но этот человек не имел права сражаться с сэром Энтони, покуда не решил дельце с нами. Я так и скажу Джессепу.
– Но почему сэр Энтони?..
– А, вот в чем вопрос, – кивнул Белфорт. – Я не знаю, но говорят, он назвал Ренсли трусом и ударил по лицу перчаткой. Кестрел – он там был – утверждает, что Тони с самого начала лез на рожон, но Ортон говорит, что все получилось само собой.
Мистера Деверю вдруг осенило:
– Клянусь честью, Мерриот, теперь вы можете вызвать Фэншо!
Прюденс засмеялась и покачала головой:
– О нет, увольте! Несмотря ни на что, я считаю сэра Энтони своим другом.
Мистер Белфорт взвешивал в уме все «за» и «против».
– Я не согласен, Дев. Нет, не думаю, что это можно сделать. А что касается дуэли с Ренсли – об этом и думать бросьте. Запомните это, Питер! Бросьте даже и думать!
Прюденс с видом нерешительности попыталась возразить. Похоже, это было безопасно. Ее сурово оборвали, однако же Деверю заметил, что такие возражения делают ей честь. Затем он отправился вместе с мистером Белфортом к секундантам мистера Ренсли.
Прюденс осталась наедине с собственными мыслями. Похоже, большой джентльмен снова отогнал от нее волка. Но почему? Это давало пищу для размышлений. Неужели он что-то подозревал, и что именно? Или ему просто захотелось вступиться за симпатичного юношу? Прю не могла и представить, чтобы он мог догадаться о тайне ее костюма; в самом деле, это было бы слишком хорошо. Она отправилась наверх к Робину и предоставила ему полный отчет в происшедшем.
Робин ответил ей долгим взглядом:
– Должен ли я понять, что ты собиралась сражаться на дуэли с Ренсли, не сказав мне ни слова?
– Именно так, дитя мое. Не ешь меня глазами!
– Я бы с удовольствием поколотил тебя! Ты в самом деле сошла с ума!
Он пришел в ярость, и Прюденс поспешила отвлечь его.
– Я должна поблагодарить сэра Энтони за спасение. Что ты на это скажешь?
– Думаешь, он разгадал твою тайну? Должно быть, ты была неосторожна.
– Ничуть. Я не дала ему ни малейшего повода для подозрений, клянусь тебе. Если только... – Она нахмурилась, припоминая. – Правда, было одно... Насчет того, чтобы погостить у него в Уич-Энд. Больше ничего.
Робин пожал плечами.
– Я остаюсь при своем мнении. Но если он подозревает... что ж, видно, он решил сохранить все в тайне.
– Хотелось бы в это верить, Робин. Я была бы рада верить... Мы с ним завтра обедаем. Не волнуйся, я буду осмотрительна.
В другой части города находился джентльмен, который был почти так же поражен утренними событиями, как и мистер Белфорт, но вдобавок еще и совершенно разъярен. Мистер Мэркхем бросился на Гровенор-сквер, где нашел своего приятеля Ренсли в постели, крайне угнетенным.
– Во имя неба, что же теперь делать? – воскликнул мистер Мэркхем с порога.
Ренсли лежал, упершись взором в столбик кровати.
– Фэншо навязал мне ссору, – только и ответил он.
– Клянусь Богом, вы ведь вызвали Мерриота!
– А, ну да... Вам охота, чтобы ему досталось на орехи?
– Да, дьявол вас побери! – Всякая почтительность мистера Мэркхема по отношению к своему другу испарилась. – Эти Деверю и Белфорт смотрят на меня свысока – и, черт побери, у них есть основания! – и сообщают, что их человек не будет сражаться с вами. А нам с Джессепом приходится изворачиваться, выгораживать вас, при этом мы выглядели как пара дураков! Вы нас ставите в нелепое положение, Ренсли, черт бы вас побрал!
Мистер Ренсли выслушал все это молча.
– Дьявол!.. И надо же вам было все испортить! – с отвращением сказал Мэркхем. – И какая вас муха укусила?
– Говорю вам, мне навязали эту ссору! – взорвался Ренсли.
– Черт побери ваше «навязали»! Вы уже вызвали Мерриота, и Фэншо должен был это знать!
Мистер Ренсли приподнялся на здоровом локте:
– Вы хотите, чтобы я стерпел пощечину, так, что ли? Не сомневаюсь, вы бы это снесли!
– Ну так я ухожу от вас! – сказал Мэркхем, поворачиваясь на каблуках.
– Мне от вас и так проку не было! – издевательски заметил Ренсли. – Подите вы, вместе с вашим мюнхенским игорным домом!
– В будущем большой помощи от меня не ожидайте! – крикнул мистер Мэркхем и оставил своего друга в состоянии крайней ярости.
Из дома его выпустил торжественный лакей, который провел все утро, обсуждая с другими слугами поведение своего хозяина.
Мэркхем уже спускался по ступенькам, как вдруг заметил потрепанного джентльмена, остановившегося у входа в нерешительности. Он бегло оглядел визитера, недоумевая, что бы ему могло тут понадобиться.
Потрепанный джентльмен остановил его:
– Прошу прощения, сэр, я хотел бы знать, не здесь ли живет милорд Бэрхем?
Мистер Мэркхем коротко засмеялся:
– Здесь живет человек, который называет себя лордом Бэрхемом, – ответил он.
Потертый джентльмен с недоумением взглянул на него.
– Это... это невысокий мужчина с крючковатым носом? – спросил он. – Вот его я и хочу видеть, сэр.
Мистер Мэркхем внимательно оглядел незнакомца. В нем была некая таинственность, да еще изрядно нервности. Если это один из недавних знакомцев милорда, то, возможно, у него можно выудить какие-нибудь важные сведения.
– Я друг лорда Бэрхема, – сказал Мэркхем мягко, чтобы пробудить доверие незнакомца. – Сделайте одолжение, зайдемте ко мне.
Джентльмен стал похож на устрицу. Он торопливо отклонил любезность Мэркхема: ему нужен сам милорд и никто другой.
От этого подозрения мистера Мэркхема только усилились. Он взял незнакомца за локоть и, сменив тон, спросил уже без всякой любезности:
– Никак вы очень торопитесь куда-то, а? Интересно, что может такой человек, как вы, сообщить лорду Бэрхему?
Незнакомец пытался вырваться.
– Ничего, сэр, уверяю вас! Дело касается лично милорда! Прошу вас, отпустите меня.
– Как бы не так! Я хочу побольше разузнать о вас, дружок! – осклабился мистер Мэркхем, удерживая его. – По-моему, у вас есть кое-какие сведения, которые можно неплохо продать? Я немного знаю этого Бэрхема, понятно?
Незнакомец отпирался, бросая быстрые испуганные взгляды на дорогу. Подозрения Мэркхема все росли, и он решил действовать наудачу:
– Я думаю, что вы проклятый якобит, который ищет убежища!
Человек едва заметно вздрогнул и попытался вырваться. Мэркхем еще крепче вцепился в его плечо и потащил его с собой по площади. Незнакомец протестовал визгливым, испуганным голосом, клялся, что он не якобит, но ничуть не тронул сердца мистера Мэркхема.