Страница:
Милорд осмотрел чужака и чуть наклонил голову. Было видно, что его лордство был не намерен расточать любезности какому-то неизвестному джентльмену; он повернулся к Прюденс боком и сделал какое-то незначащее замечание сэру Энтони.
Фэншо сонно поглядел сквозь лорнет; удивительно, с какой ленивой надменностью мог разговаривать этот большой джентльмен.
– Ренсли, вам не хватает учтивости, – сказал он скучающим голосом. – Впрочем, я вижу у окна своего друга Деверю. Пойдемте, Мерриот, я вас представлю.
Милорд вспыхнул. Двинувшись за Фэншо, Прюденс услышала, как он спросил у Мэркхема:
– Это еще что за петушок, которому так покровительствует Фэншо?
Прюденс не слышала ответа мистера Мэркхема, но заметила, как он нахмурился, когда ему пришлось первым подойти к ней и поздороваться. Затем угрюмая гримаса сменилась улыбкой, которая еще больше не понравилась Прю: чувствовалось, что мистер Мэркхем задумал недоброе. О прискорбной встрече по дороге в Шотландию не было сказано ни слова – сплошная любезность и такт. Но стоило только вернуться сэру Энтони, как Мэркхем исчез.
Прюденс с честью выдержала первое испытание – появление в изысканном клубе, как и все прочие испытания этого дня. На карточном вечере у сэра Энтони она играла в фараон и в кости, и фортуна ей не изменяла. Ей пришлось лицезреть, как не один джентльмен свалился под стол, но хозяин дома выглядел безупречно трезвым. Прюденс восхитила его крепкая голова. Достопочтенный Чарльз еще мог стоять, но ноги его уже не слушались, и он выражал желание пуститься в длинное и малопонятное повествование, с которым обращался к любому, кто еще был способен слушать. На рассвете Прюденс пешком отправилась на Арлингтон-стрит, часть пути ее сопровождал мистер Деверю, который вис у нее на руке и клялся – между приступами икоты – в вечной дружбе.
За этим карточным вечером последовали и другие, визит в Рэнилд-Гарденс, раут, а позже – бал-маскарад у леди Дорлинг. Миледи прислала приглашения мистеру и мисс Мерриот. Ожидалось, что это будет один из самых грандиозных вечеров в этом сезоне.
– Вы пойдете, сэр Энтони? – спросила его Прюденс за картами у Белфорта.
– Думаю, придется, – ответил сэр Энтони. – Хотя эти балы – сущее наказание. Я хочу поехать к себе в Уич-Энд сразу после этого бала. Не составите ли мне компанию?
На мгновение она растерялась, но присутствие духа никогда не покидало ее.
– О сэр, для меня это было бы большим удовольствием, но, боюсь, моя сестра тоже в некотором роде рассчитывает на меня.
– Ее можно уговорить расстаться с вами на недельку, – предложил сэр Энтони.
– Вы меня искушаете, сэр, но нет – полагаю, я должен отказаться. Кроме того, у меня есть еще кое-какие дела.
Сэр Энтони на мгновение поднял брови:
– Вы совершенно уверены в этом? Она прямо взглянула в его глаза:
– Я вас обидел, сэр?
– Отнюдь. Но мне странно, почему вы не хотите поехать.
– «Не хочу» – это не то слово, сэр Энтони. Я бы больше всего желал присоединиться к вам, но, как я уже сказал...
– Понял, «кое-какие дела», – кивнул сэр Энтони и удалился.
Прюденс осталась стоять одна посредине комнаты. У нее было странное ощущение, что ее бросили, поскольку сэр Энтони был, очевидно, недоволен.
Белфорт звал ее сыграть в кости. Она направилась к его столу и уголком глаза увидела сэра Энтони, который устроился у окна, где шла игра в фараон. Теперь к нему никак нельзя было подступиться; кроме того, она тут же сделалась добычей лорда Бэрхема, который снизошел до того, чтобы узнать ее, поскольку понял, что она лишилась защитника. Ей пришлось играть с милордом, она проиграла достаточно и знала почему. Наконец она отделалась от Бэрхема и села играть в пикет с преисполненным надежд Джоллиотом, а позже попрощалась с хозяином, сославшись на головную боль. Ее серьезные серые глаза не без печали устремились в сторону игроков в фараон; сэр Энтони поднял глаза.
У него было жесткое выражение лица; он холодно встретил взгляд серых глаз, и Прюденс не увидела улыбки на четко очерченных губах. Она повернулась к дверям и услышала низкий голос:
– Уже уходите, Мерриот? Постойте, я составлю вам компанию.
Через пять минут они вышли на улицу, и сэр Энтони протянул:
– Каков результат встречи с Ренсли, мой честный юноша?
– Плохо, – ровно ответила Прюденс. Ей не понравилась ироническая нотка в голосе спутника.
– Голубок потерял несколько перышек, а?
– Зато голубок не мошенничал в игре, сэр! – несколько язвительно ответила Прюденс.
– Полегче, дитя мое! Вы хотите сказать, что Ренсли мошенничает?
Прюденс бросила взгляд в непроницаемое лицо:
– Вы думаете, он не станет обманывать голубка, сэр?
– Нет, малыш, я думаю, что будет. Она прикусила губу:
– Мне недоставало вас, сэр.
– Потому что я не прогнал людоеда от ребеночка? Жизненный опыт еще никому не повредил, дитя мое.
– Я думаю, вы хотели показать мне, сэр, что мне остается лишь положиться на милость первого встречного, если только я не с вами, – сказала Прюденс прямо.
– А разве это не так? – парировал сэр Энтони.
– Я сумею постоять за себя. Но зачем вы таким образом демонстрируете мне свое могущество?
– Следующий шаг в вашем образовании. Вам следует поблагодарить меня за это.
– Я думаю, вы не вполне честны со мной, сэр Энтони.
– Объясните, мой юный мудрец. В чем же я нечестен?
Она продолжала ровным голосом:
– Вы рассердились на то, что я отказался ехать с вами в Уич-Энд. Я не жалуюсь, что вы оставили меня на растерзание лорду Бэрхему. Я даже предпочел бы, чтобы вы стояли в стороне, ибо я не имею никаких прав на вас и уверен, что могу сам позаботиться о себе. Но когда вы говорите, что вы сделали это в целях моего «образования», вы неискренни.
– Следовательно, вы думаете, что я сделал это от обиды? – Его голос оставался совершенно безмятежным.
– Разве это не так, сэр Энтони? Наступила пауза.
– Мне не кажется, что я страдаю чрезмерной обидчивостью, – сказал Фэншо. – Может быть, мы скажем так: что я оставил вас на съедение этому волку в наказание за вашу неблагодарность?
Вот что значит поддаться мстительному искушению! Решительно, перечить ему было себе дороже. Чувствуешь себя просто каким-то лилипутом.
– Сожалею, что вы сочли меня неблагодарным, сэр. – Она заметила, что голос ее звучит тихо и достаточно виновато, и попыталась взять себя в руки. – Мне кажется, вы не так поняли мой отказ поехать в Уич-Энд. – Не успела она произнести эти слова, как тут же о них пожалела. Бог знает, куда это могло завести.
– Не считаю себя всезнающим, – сказал Фэншо, – но думаю, что городская жизнь кажется вам куда более привлекательной, чем жизнь в Уич-Энде.
Она заметила, что они отклонились от темы. Да, получилась большая путаница. В конце концов, для неизвестного молодого джентльмена быть приглашенным в гости к великому сэру Энтони Фэншо, и в самом деле, большая честь. Ее отговорки звучали неубедительно; короче говоря, она действительно выглядела невежей. Но как исправить свою ошибку?
– У вас сложилось неверное впечатление, сэр.
– Вот как?
– Я прекрасно понимаю, сэр, что ваше приглашение – это честь, которой я не заслуживаю, но меня учили, что отказываться от своих прежних обязательств – большая грубость, нежели отклонить новые, пусть и очень лестные.
– О, у вас это прозвучало замечательно! – восхитился сэр Энтони. – Прошу вас, забудем об этом.
– Если только я не останусь в вашем черном списке, сэр, – сказала Прюденс, чтобы убедиться в его искренности.
Он засмеялся и положил ей руку на плечо:
– Признаюсь, я до странности расположен к вам, молодой человек. Вы прощены.
Смехотворно, что человек может почувствовать такое облегчение. Прюденс решила ничего не рассказывать Робину, опасаясь, что он станет смеяться над ней.
Глава 8
Фэншо сонно поглядел сквозь лорнет; удивительно, с какой ленивой надменностью мог разговаривать этот большой джентльмен.
– Ренсли, вам не хватает учтивости, – сказал он скучающим голосом. – Впрочем, я вижу у окна своего друга Деверю. Пойдемте, Мерриот, я вас представлю.
Милорд вспыхнул. Двинувшись за Фэншо, Прюденс услышала, как он спросил у Мэркхема:
– Это еще что за петушок, которому так покровительствует Фэншо?
Прюденс не слышала ответа мистера Мэркхема, но заметила, как он нахмурился, когда ему пришлось первым подойти к ней и поздороваться. Затем угрюмая гримаса сменилась улыбкой, которая еще больше не понравилась Прю: чувствовалось, что мистер Мэркхем задумал недоброе. О прискорбной встрече по дороге в Шотландию не было сказано ни слова – сплошная любезность и такт. Но стоило только вернуться сэру Энтони, как Мэркхем исчез.
Прюденс с честью выдержала первое испытание – появление в изысканном клубе, как и все прочие испытания этого дня. На карточном вечере у сэра Энтони она играла в фараон и в кости, и фортуна ей не изменяла. Ей пришлось лицезреть, как не один джентльмен свалился под стол, но хозяин дома выглядел безупречно трезвым. Прюденс восхитила его крепкая голова. Достопочтенный Чарльз еще мог стоять, но ноги его уже не слушались, и он выражал желание пуститься в длинное и малопонятное повествование, с которым обращался к любому, кто еще был способен слушать. На рассвете Прюденс пешком отправилась на Арлингтон-стрит, часть пути ее сопровождал мистер Деверю, который вис у нее на руке и клялся – между приступами икоты – в вечной дружбе.
За этим карточным вечером последовали и другие, визит в Рэнилд-Гарденс, раут, а позже – бал-маскарад у леди Дорлинг. Миледи прислала приглашения мистеру и мисс Мерриот. Ожидалось, что это будет один из самых грандиозных вечеров в этом сезоне.
– Вы пойдете, сэр Энтони? – спросила его Прюденс за картами у Белфорта.
– Думаю, придется, – ответил сэр Энтони. – Хотя эти балы – сущее наказание. Я хочу поехать к себе в Уич-Энд сразу после этого бала. Не составите ли мне компанию?
На мгновение она растерялась, но присутствие духа никогда не покидало ее.
– О сэр, для меня это было бы большим удовольствием, но, боюсь, моя сестра тоже в некотором роде рассчитывает на меня.
– Ее можно уговорить расстаться с вами на недельку, – предложил сэр Энтони.
– Вы меня искушаете, сэр, но нет – полагаю, я должен отказаться. Кроме того, у меня есть еще кое-какие дела.
Сэр Энтони на мгновение поднял брови:
– Вы совершенно уверены в этом? Она прямо взглянула в его глаза:
– Я вас обидел, сэр?
– Отнюдь. Но мне странно, почему вы не хотите поехать.
– «Не хочу» – это не то слово, сэр Энтони. Я бы больше всего желал присоединиться к вам, но, как я уже сказал...
– Понял, «кое-какие дела», – кивнул сэр Энтони и удалился.
Прюденс осталась стоять одна посредине комнаты. У нее было странное ощущение, что ее бросили, поскольку сэр Энтони был, очевидно, недоволен.
Белфорт звал ее сыграть в кости. Она направилась к его столу и уголком глаза увидела сэра Энтони, который устроился у окна, где шла игра в фараон. Теперь к нему никак нельзя было подступиться; кроме того, она тут же сделалась добычей лорда Бэрхема, который снизошел до того, чтобы узнать ее, поскольку понял, что она лишилась защитника. Ей пришлось играть с милордом, она проиграла достаточно и знала почему. Наконец она отделалась от Бэрхема и села играть в пикет с преисполненным надежд Джоллиотом, а позже попрощалась с хозяином, сославшись на головную боль. Ее серьезные серые глаза не без печали устремились в сторону игроков в фараон; сэр Энтони поднял глаза.
У него было жесткое выражение лица; он холодно встретил взгляд серых глаз, и Прюденс не увидела улыбки на четко очерченных губах. Она повернулась к дверям и услышала низкий голос:
– Уже уходите, Мерриот? Постойте, я составлю вам компанию.
Через пять минут они вышли на улицу, и сэр Энтони протянул:
– Каков результат встречи с Ренсли, мой честный юноша?
– Плохо, – ровно ответила Прюденс. Ей не понравилась ироническая нотка в голосе спутника.
– Голубок потерял несколько перышек, а?
– Зато голубок не мошенничал в игре, сэр! – несколько язвительно ответила Прюденс.
– Полегче, дитя мое! Вы хотите сказать, что Ренсли мошенничает?
Прюденс бросила взгляд в непроницаемое лицо:
– Вы думаете, он не станет обманывать голубка, сэр?
– Нет, малыш, я думаю, что будет. Она прикусила губу:
– Мне недоставало вас, сэр.
– Потому что я не прогнал людоеда от ребеночка? Жизненный опыт еще никому не повредил, дитя мое.
– Я думаю, вы хотели показать мне, сэр, что мне остается лишь положиться на милость первого встречного, если только я не с вами, – сказала Прюденс прямо.
– А разве это не так? – парировал сэр Энтони.
– Я сумею постоять за себя. Но зачем вы таким образом демонстрируете мне свое могущество?
– Следующий шаг в вашем образовании. Вам следует поблагодарить меня за это.
– Я думаю, вы не вполне честны со мной, сэр Энтони.
– Объясните, мой юный мудрец. В чем же я нечестен?
Она продолжала ровным голосом:
– Вы рассердились на то, что я отказался ехать с вами в Уич-Энд. Я не жалуюсь, что вы оставили меня на растерзание лорду Бэрхему. Я даже предпочел бы, чтобы вы стояли в стороне, ибо я не имею никаких прав на вас и уверен, что могу сам позаботиться о себе. Но когда вы говорите, что вы сделали это в целях моего «образования», вы неискренни.
– Следовательно, вы думаете, что я сделал это от обиды? – Его голос оставался совершенно безмятежным.
– Разве это не так, сэр Энтони? Наступила пауза.
– Мне не кажется, что я страдаю чрезмерной обидчивостью, – сказал Фэншо. – Может быть, мы скажем так: что я оставил вас на съедение этому волку в наказание за вашу неблагодарность?
Вот что значит поддаться мстительному искушению! Решительно, перечить ему было себе дороже. Чувствуешь себя просто каким-то лилипутом.
– Сожалею, что вы сочли меня неблагодарным, сэр. – Она заметила, что голос ее звучит тихо и достаточно виновато, и попыталась взять себя в руки. – Мне кажется, вы не так поняли мой отказ поехать в Уич-Энд. – Не успела она произнести эти слова, как тут же о них пожалела. Бог знает, куда это могло завести.
– Не считаю себя всезнающим, – сказал Фэншо, – но думаю, что городская жизнь кажется вам куда более привлекательной, чем жизнь в Уич-Энде.
Она заметила, что они отклонились от темы. Да, получилась большая путаница. В конце концов, для неизвестного молодого джентльмена быть приглашенным в гости к великому сэру Энтони Фэншо, и в самом деле, большая честь. Ее отговорки звучали неубедительно; короче говоря, она действительно выглядела невежей. Но как исправить свою ошибку?
– У вас сложилось неверное впечатление, сэр.
– Вот как?
– Я прекрасно понимаю, сэр, что ваше приглашение – это честь, которой я не заслуживаю, но меня учили, что отказываться от своих прежних обязательств – большая грубость, нежели отклонить новые, пусть и очень лестные.
– О, у вас это прозвучало замечательно! – восхитился сэр Энтони. – Прошу вас, забудем об этом.
– Если только я не останусь в вашем черном списке, сэр, – сказала Прюденс, чтобы убедиться в его искренности.
Он засмеялся и положил ей руку на плечо:
– Признаюсь, я до странности расположен к вам, молодой человек. Вы прощены.
Смехотворно, что человек может почувствовать такое облегчение. Прюденс решила ничего не рассказывать Робину, опасаясь, что он станет смеяться над ней.
Глава 8
ЧЕРНОЕ ДОМИНО
Миледи Лоуестофт подкралась к комнате Прюденс, быстро оглянулась, чтобы убедиться, что никого нет, и вошла, плотно закрыв за собой дверь. Прюденс сидела перед зеркалом с заячьей лапкой для румян в руке. Она оглянулась, чтобы увидеть, кто это так бесцеремонно ворвался к ней.
– Фи!.. – воскликнула она, снова поворачиваясь к зеркалу.
– Если кто-нибудь видел меня, моей репутации конец!.. – заметила миледи, усаживаясь и усмиряя волны фиолетового шелка. В руке у нее была бархатная полумаска, на плече фиолетовое домино. Она приложила маску к лицу: – Ну как? Разве я не intrigante[16], дорогая?
– Очень! Впрочем, как всегда, в маске или без нее.
– Они все так и говорят, – кивнула миледи. – О ля-ля! Мы сегодня неотразимы, нет?
Прюденс провела рукой по малиновому шелку и улыбнулась.
– Мой лучший наряд, мэм.
– О, ты выглядишь очень хорошо. Нечего и говорить. Но каков гардероб! Значит, bon papa разбогател?
– То густо, то пусто, мадам. Когда я в последний раз видела его, у него, похоже, было достаточно денег. – Прюденс опытной рукой посадила мушку на щеку. – Мы собираемся? Пойду посмотрю, оделся ли Робин. – Она взяла с постели малиновое домино, маску и шляпу и вышла.
Робин поинтересовался, кто это там скребется в его дверь. Прюденс ответила и услышала:
– О, входи, моя дорогая.
Она вошла, мурлыкая под нос песенку, но при виде Робина мотивчик замер у нее на устах, и Прюденс поспешно затворила дверь за собой. Вместо леди, которую она ожидала увидеть, посредине комнаты стоял невысокий, стройный молодой человек в атласных коротких рейтузах и батистовой рубашке. Светлые волосы были густо напудрены и связаны на затылке черной лентой, белую шею закрывало кружевное жабо, ниспадающее пышными складками на грудь. Из Робина получалась хорошенькая девушка, но он был, вне всяких сомнений, очень красивый молодой человек.
– Робин, ты сошел с ума? – спокойно произнесла Прюденс.
В глубине комнаты Джон расправлял фалды элегантного камзола.
– Да уж, вполне можно так сказать, мисс. Совсем сдурел, – проворчал он.
Робин засмеялся.
– Бедный мой Джон! Я тебя скоро в гроб вгоню?
– Себя вы в гроб вгоните, сэр, и сами хорошо это знаете.
Прюденс подошла поближе:
– Какие еще новые затеи?
– Мадам Прю! Приветствую вас! Никаких затей, или же сумасшествий.
– Я в этом не уверена. Когда ты наконец станешь серьезным?
Он приложил маску к глазам:
– Ну как, меня можно узнать?
– Но ведь за ужином все снимут маски! И что тогда?
– О, тогда? Прощай, Робин! – Он послал воображаемый воздушный поцелуй и бросил маску на стул. – Не порть мне удовольствие, сестра моя!
Она пожала плечами:
– Неужели надо подвергать опасности собственную жизнь из-за пары карих глаз?
– Ради романтики можно поиграть с огнем. А разве не этим мы занимаемся всю жизнь? И ты можешь надеть кринолин и эти свои одежки и пококетничать с человеком-горой.
– Боже упаси вас от этого! – Джон в сердцах бросил камзол. – Не вздумайте это делать, мисс Прю!
– И не собираюсь. Робин, одна-единственная неудача – и ты пропал.
– Дорогая моя, ты начинаешь бояться даже тени. Оставь. Завтра я опять буду добропорядочной мисс Мерриот.
Прюденс слишком хорошо знала демона упрямства, овладевавшего им, чтобы продолжать спор. Миледи Лоуестофт постучала и попросила позволения войти.
Прюденс повернулась и открыла дверь:
– Входите, мадам, посмотрите на этот образчик безумства.
Миледи, преисполненная любопытства, вошла и взвизгнула от смеха при виде Робина.
– Mon Dieu! Mon Dieu! Но каков шалун! – воскликнула она. – Приготовился в ухажеры, не так ли? Можешь мне не говорить, и так вижу.
– Это значит навлечь на себя тысячи всяких опасностей! – сказала Прюденс. – В него сам дьявол вселился, я убеждена.
Робин был занят: он закалывал алмазной булавкой кружевной шейный платок.
– Клянусь тебе, Прю, нет никакого риска! Джон, давай жилет.
– О, вот это приключение! – воскликнула миледи со сверкающими глазами. – Ты беспокоишься, моя Прю? Не нужно! Кто будет подозревать? Он сможет скрыться до того, как будут сняты маски, а Марта будет наготове, чтобы сразу впустить его в дом. Все пройдет хорошо, обещаю тебе!
– Мадам, вы сокровище! – провозгласил Робин, надевая свой камзол. Он потряс кистями рук, высвобождая кружевные манжеты, и подтянул платок. – Наконец-то я превратился в самого себя.
Миледи критически оглядела его.
– Du vrai[17], ты очень красивый молодой человек, – сказала она.
– Не так ли, Прюденс?
– Только ростом мал, – заметила Прюденс с натянутой улыбкой.
– Прю может восхищаться только мамонтами, мэм, – сказал Робин. Он оглянул крупную фигуру сестры. – Впрочем, у нее есть на то причины.
Таким образом, примерно в середине вечера стройный джентльмен в черном домино попросил миледи Дорлинг представить его маленькой леди в розовом домино, сидевшей у стены под бдительным надзором старой девы.
Леди Дорлинг сказала смеясь:
– Но как же мне представить вас, сэр, ибо ваша маска ставит меня в тупик?
Белые зубы сверкнули в улыбке:
– Вы можете назвать меня 1’Inconnu[18], мадам! Она пришла в восторг.
– Мисс Розовое домино сразу поймет, как это романтично. Ведь это дочка Грейсона. – Она подвела Черное домино к Розовому и, улыбаясь, сказала: – Дорогая моя, вам нужен партнер для менуэта? Его имя – Неизвестный. Он так и назвался. Может быть, вам он скажет больше.
Шурша юбками, она удалилась. Мисс Летти удивленно разглядывала незнакомца. Юноша стоял перед ней, склонившись в глубоком поклоне, одной рукой прижимая к груди треугольную шляпу, другой придерживая эфес парадной шпаги. Его домино ниспадало складками черного шелка, бархатная маска, через которую поблескивали глаза, скрывала лицо.
Мисс Летти сделала реверанс, все еще не сводя глаз с Неизвестного.
– Мадемуазель окажет честь подать мне руку для танца?
В этом голосе было что-то неуловимо знакомое.
– Мне можно идти, тетя?
Старшая мисс Грейсон неохотно разрешила. Балы-маскарады, где незнакомые джентльмены с какими-то странными прозвищами могли претендовать на знакомство, были отнюдь не в ее вкусе, но тут ничего нельзя было поделать. Мисс Летти ушла, вверившись незнакомцу.
– У меня странное чувство, будто я знаю вас, сэр, – доверчиво сказала она со своей детской улыбкой. – Скажите мне, это так?
Он покачал головой; его улыбка показалась ей невероятно загадочной.
– Как можно знать незнакомца, мадемуазель?
Это была истинная романтика.
– Но вы знаете меня, правда?
Они уже танцевали, и она задала этот вопрос, склоняясь в реверансе. Они снова сошлись в танце.
– О, это совсем другое дело, – ответил Черное домино.
Она надула губки:
– И вы мне не скажете? Я узнала очень многих, просто сразу. Например, вон Тони. – Она кивнула в сторону массивной фигуры в сером домино. – Правда, его ни с кем не спутаешь. И мне кажется, я знаю, где мистер Мерриот. Я думала, что та леди в голубом домино – его сестра, но не совсем уверена. Вы не знаете, сэр?
– Нет, мадемуазель, да и не хочу знать. Мне довольно того, что я нашел мисс Грейсон.
Она покраснела и отвернулась.
– Я чем-то обидел мисс Грейсон? – тихо спросил Неизвестный.
Нет, она не обиделась. Только... только это так странно не знать, кто он.
– Мое имя ничего не скажет вам, даже если я и назову его, – сказал он. – Зачем портить такой прекрасный вечер.
Ее губки чуть раскрылись.
– Прекрасный вечер! – сказала она. – Он действительно прекрасен, сэр?
– По крайней мере для меня, Летиция.
– Но... но вы не должны называть меня по имени, – сказала она. Но голос ее звучал нежно.
– И не должен говорить, что я приехал сюда только для того, чтобы танцевать с вами?
– Это правда, сэр?
Он кивнул.
– Ну конечно. Разве вы не догадались, Летиция?
– Нет, о нет! Как бы я могла? А вы... вы опять назвали меня по имени, сэр.
– Но у вас такое красивое имя, – сказал он. – Позвольте мне, только на один вечер!
– Это как приключение, – прошептала она. Ее глаза в прорезях маски были как звезды.
– Приключение, или мечта, или сон... – Он отвел ее в укромный уголок, где стояли огромные вазы с цветами.
– Только не сон! О нет, а то придется просыпаться, а мне не хочется. Я хочу увидеть ваше лицо, когда будут снимать маски.
– Вы его не увидите, Летиция; я должен остаться Неизвестным.
Она села на диванчик.
– Но ведь вам придется снять маску? Как и всем.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Снять маску – значит уничтожить романтику, Летиция.
Она была полна сомнений:
– Разве? Но как же я узнаю вас в другой раз, если не увижу вашего лица сегодня вечером?
– Но захотите ли вы снова увидеть меня? Не станете ли вы жалеть об этом прекрасном вечере?
– Нет, я уверена, что нет. И конечно, я хочу снова увидеть вас. А вы не хотите снова встретить меня?
– Конечно хочу, но я часто вижу вас во сне, Летиция.
Она очаровательно покраснела.
– Знаете, это самая прекрасная фраза, какую мне когда-либо говорили, – призналась она. – Но мне бы хотелось... то есть я хочу сказать, я не хочу жить только в ваших грезах. А вы не представитесь моему папа?
Белые зубы снова сверкнули в озорной улыбке.
– Неизвестные никогда не представляются никаким папа, – заявил он. – Вы будете вспоминать обо мне, просто как о Черном домино.
Ее лицо выразило огорчение.
– Я не увижу вас снова?
– Увидите. Возможно.
– И узнаю вас?
Он колебался: потом засмеялся и протянул ей руку.
– Когда вы увидите это кольцо, Летиция, вы будете знать, что я пришел снова.
Она разглядывала кольцо на его мизинце – редкостная вещица кованого золота с фантастическим орнаментом.
– Только по кольцу?
– Только по нему.
– Но... – Она замялась. – Вы можете позабыть надеть его, – сказала она.
– Я не забуду.
Она вздохнула.
– Все это так таинственно. Я боюсь, а вдруг все это шутка, и я никогда больше не увижу вас.
Он вспомнил одну испанскую притчу.
– О, так вы иностранец? – воскликнула она, как будто этим объяснялось все.
– Нет, дитя мое, но я долго жил в чужой стране.
– Как интересно! – воскликнула она. – Расскажите же об этом.
У входа в альков появилась крупная фигура, и приятный голос произнес:
– Мисс Розовое домино, не доверите ли вы свою руку Серому домино?
Неизвестный встал и изящно поклонился.
– Я уступаю, – произнес он. – Но только ненадолго.
Сэр Энтони подал руку мисс Грейсон и с интересом посмотрел на Черное домино.
Мисс Грейсон с неохотой двинулась за ним, бросив Робину через плечо:
– Я буду вас ждать, не сомневайтесь.
– Кто, во имя дьявола, это может быть? – спросил сэр Энтони.
– Не знаю, Тони. Он назвал себя Неизвестный, но он знает меня, и мне кажется, что и я его встречала. Может быть, вы знаете его?
– Не имею представления, моя дорогая. Я не уверен, что одобряю самое существование неизвестных джентльменов.
Она умоляюще смотрела на него.
– О, только ничего не говорите тете, Тони! Правда, я не допускаю никаких вольностей.
– То есть вы не собираетесь бежать с загадочным незнакомцем? – поддразнил он ее.
– Тони!
– Прошу прощения. – Он торжественно поклонился.
– Это было ядовитое замечание, Тони!
– Вовсе нет, моя дорогая.
– Мне совсем не хочется танцевать с вами сейчас.
Он немедленно провел ее в аванзалу, где были накрыты столы.
– Это прекрасная идея, – сказал сэр Энтони. – Я никогда не был хорошим танцором. Рюмочку ликера?
Она засмеялась.
– У, какой вы нехороший, Тони!
– Милая моя, было бы куда хуже, если бы я повел вас танцевать. Мое призвание – приносить моим дамам пищу и питье.
Ей пришлось сесть.
– Ну, тогда чуть-чуть ликера. Я не собираюсь подходить к тете до самого конца вечера. Пусть потом бранит меня, сколько ей вздумается.
Сэр Энтони налил два бокала вина.
– Она погрузилась с головой в юкер[19], дитя мое; вам не стоит бояться. Пью за ваше здоровье.
Летти пригубила вино и надменно сжала губки, показав очаровательные ямочки.
– Вы могли бы выпить за мои глаза, Тони.
– Несомненно, мог бы, – сказал он, не выказывая ни малейшего рвения.
Летти смотрела на него в задумчивости.
– Интересно, вы хоть раз говорили людям приятное? – спросила она.
– Не вам, кокетка.
– Я знаю. Но кому-нибудь?
– Дорогая, я сомневаюсь, что обладаю такими способностями. Я сообщу вам, если обнаружу их у себя.
– Я не думаю... то есть я имею в виду, что вы не скажете мне об этом, – сказала Летти, кое о чем догадываясь.
– Кто знает, кто знает... Насколько я понимаю, сегодня ваши ушки слушали очень приятные речи?
Она раскрыла веер и стала водить розовым пальчиком по узору.
– Я вам не скажу этого, Тони.
– И не обязательно. – Сэр Тони чуть улыбнулся. – Догадаться не трудно.
– Но не думаете ли вы, Тони, – сказала кротко Летти, – что было бы крайне странно, если бы никто не говорил мне приятных вещей?
Сэр Энтони спокойно смотрел на нее.
– Из вас получится такая кокетка, что Боже упаси... – заметил он. – Это единственный комплимент, который вы от меня получите.
– Я очень рада, что не выйду за вас замуж, – сказала Летти откровенно. – Вы мне совершенно не подходите. Может быть, вы лучше женитесь на моей милой мисс Мерриот?
– Оставьте ваши пожелания при себе, – ответил сэр Энтони. – Это мне пока не грозит.
– Я думаю, вам не терпится скорее пригласить ее на следующий танец, – понимающе кивнула Летти.
Сэр Энтони поставил пустой стакан.
– В таком случае мне придется обуздать свое нетерпение, – сказал он. – Ее здесь нет.
– Нет?.. А я была почти уверена, что она там, в голубом домино. А откуда вы знаете?
– От миледи Лоуестофт. Ей пришлось остаться дома. Из-за жестокой мигрени, как я понял.
Летти огорчилась.
– О бедная мисс Мерриот! А мистер Мерриот здесь, верно? Он в малиновом? Я так и думала.
– Сказать по правде, именно он навел меня на ваш след. Он сказал, что хотел пригласить вас на менуэт, но в этот момент вас умчал мужчина в черном.
Это напомнило ей о Неизвестном.
– Я хочу вернуться обратно, в бальный зал, – решительно сказала Летти.
Но сэр Энтони уже овладел ее рукой и повел ее рядом в кадрили. Летти хорошо танцевала, но все время оглядывалась, словно отыскивая кого-то глазами. Неизвестного нигде не было видно, но вот в конце танца он, казалось, возник прямо из воздуха. Он стоял рядом с мистером Мерриотом, с дразнящей улыбкой на губах.
– Леди обещала следующий танец мне, – сказал он, и в его голосе прозвучал легкий смешок.
– Напротив, – сказала Прюденс, – эта леди – моя.
В самом деле, бал-маскарад – самое увлекательное развлечение! Мисс Летти сцепила руки под складками домино и, затаив дыхание, ждала, чем кончится дело.
Шпага чуть двинулась из ножен.
– Я готов встретиться с вами ради чести держать ручку мисс Грейсон, – заявил Неизвестный. – Но выбирать будет она. – Он повернулся к ней: – Мадам, куда вам угодно?
Она умоляюще посмотрела на Прюденс.
– Мистер Мерриот, мне приходится выбрать Неизвестного, потому что я женщина, а ведь говорят, что эти глупые создания обожают тайны.
Прюденс засмеялась и отвесила поклон.
– В таком случае я удаляюсь, о жестокое Розовое домино.
– И к тому же, – заискивающе сказала Летти, – ваш малиновый и мой розовый очень плохо сочетаются, сэр! – Она оглянулась с улыбкой, и они ушли, пробираясь сквозь толпу.
– Обойдены, мой Питер?
Прюденс вздрогнула и повернулась, оказавшись лицом к лицу с сэром Энтони, который стоял совсем рядом.
– Ограблен, сэр, мужчиной в черном домино. Оказывается, я выбрал не тот цвет, и мисс Грейсон не пожелала сочетать свой розовый с моим.
– Итак, таинственный незнакомец похищает у вас леди. Никуда не годится, мой мальчик. Пойдемте-ка, утопим наше горе в кларете.
На террасе в саду, под звездным небом, Неизвестный поднял руку мисс Грейсон к своим губам и надолго задержал ее так. Она чуть вздрогнула, и глаза ее расширились.
– Снимите вашу маску! – Он говорил почти шепотом.
– О нет, – сказала она, отдергивая свою руку.
– Пожалуйста, не говорите «нет»! – Рука скользнула вокруг ее плеч и ловкие пальцы стали развязывать шнурок маски за ухом.
– Вы... вы не должны делать этого! – слабо сказала Летти и подняла руку, чтобы перехватить его пальцы.
Но шнурок уже был развязан, и маска упала. Ее руку поймали и крепко сжали; она откинулась на плечо Неизвестного и почувствовала, что его рука мягко приподнимает ее подбородок.
Наверное, это невероятный сон и она сейчас проснется. Она подняла глаза и увидела только блеск в прорезях черной маски и еле различимую улыбку при свете звезд. Рука еще крепче обняла ее плечи, пальцы властно приподняли подбородок, и Неизвестный склонился к ее лицу. Их губы встретились.
Но чары тут же развеялись: она вздрогнула и затрепетала, желая освободиться. Неизвестный опустился на одно колено и поцеловал край ее платья.
– Простите меня! – сказал он. – Может быть, у меня никогда больше не будет такого случая, Летиция.
Она стояла, готовая дать отпор, но его слова охладили ее пыл. Она робко протянула ему руку.
– О, не делайте этого, – произнесла она. – Мне кажется, мы оба сошли с ума сегодня вечером.
– Фи!.. – воскликнула она, снова поворачиваясь к зеркалу.
– Если кто-нибудь видел меня, моей репутации конец!.. – заметила миледи, усаживаясь и усмиряя волны фиолетового шелка. В руке у нее была бархатная полумаска, на плече фиолетовое домино. Она приложила маску к лицу: – Ну как? Разве я не intrigante[16], дорогая?
– Очень! Впрочем, как всегда, в маске или без нее.
– Они все так и говорят, – кивнула миледи. – О ля-ля! Мы сегодня неотразимы, нет?
Прюденс провела рукой по малиновому шелку и улыбнулась.
– Мой лучший наряд, мэм.
– О, ты выглядишь очень хорошо. Нечего и говорить. Но каков гардероб! Значит, bon papa разбогател?
– То густо, то пусто, мадам. Когда я в последний раз видела его, у него, похоже, было достаточно денег. – Прюденс опытной рукой посадила мушку на щеку. – Мы собираемся? Пойду посмотрю, оделся ли Робин. – Она взяла с постели малиновое домино, маску и шляпу и вышла.
Робин поинтересовался, кто это там скребется в его дверь. Прюденс ответила и услышала:
– О, входи, моя дорогая.
Она вошла, мурлыкая под нос песенку, но при виде Робина мотивчик замер у нее на устах, и Прюденс поспешно затворила дверь за собой. Вместо леди, которую она ожидала увидеть, посредине комнаты стоял невысокий, стройный молодой человек в атласных коротких рейтузах и батистовой рубашке. Светлые волосы были густо напудрены и связаны на затылке черной лентой, белую шею закрывало кружевное жабо, ниспадающее пышными складками на грудь. Из Робина получалась хорошенькая девушка, но он был, вне всяких сомнений, очень красивый молодой человек.
– Робин, ты сошел с ума? – спокойно произнесла Прюденс.
В глубине комнаты Джон расправлял фалды элегантного камзола.
– Да уж, вполне можно так сказать, мисс. Совсем сдурел, – проворчал он.
Робин засмеялся.
– Бедный мой Джон! Я тебя скоро в гроб вгоню?
– Себя вы в гроб вгоните, сэр, и сами хорошо это знаете.
Прюденс подошла поближе:
– Какие еще новые затеи?
– Мадам Прю! Приветствую вас! Никаких затей, или же сумасшествий.
– Я в этом не уверена. Когда ты наконец станешь серьезным?
Он приложил маску к глазам:
– Ну как, меня можно узнать?
– Но ведь за ужином все снимут маски! И что тогда?
– О, тогда? Прощай, Робин! – Он послал воображаемый воздушный поцелуй и бросил маску на стул. – Не порть мне удовольствие, сестра моя!
Она пожала плечами:
– Неужели надо подвергать опасности собственную жизнь из-за пары карих глаз?
– Ради романтики можно поиграть с огнем. А разве не этим мы занимаемся всю жизнь? И ты можешь надеть кринолин и эти свои одежки и пококетничать с человеком-горой.
– Боже упаси вас от этого! – Джон в сердцах бросил камзол. – Не вздумайте это делать, мисс Прю!
– И не собираюсь. Робин, одна-единственная неудача – и ты пропал.
– Дорогая моя, ты начинаешь бояться даже тени. Оставь. Завтра я опять буду добропорядочной мисс Мерриот.
Прюденс слишком хорошо знала демона упрямства, овладевавшего им, чтобы продолжать спор. Миледи Лоуестофт постучала и попросила позволения войти.
Прюденс повернулась и открыла дверь:
– Входите, мадам, посмотрите на этот образчик безумства.
Миледи, преисполненная любопытства, вошла и взвизгнула от смеха при виде Робина.
– Mon Dieu! Mon Dieu! Но каков шалун! – воскликнула она. – Приготовился в ухажеры, не так ли? Можешь мне не говорить, и так вижу.
– Это значит навлечь на себя тысячи всяких опасностей! – сказала Прюденс. – В него сам дьявол вселился, я убеждена.
Робин был занят: он закалывал алмазной булавкой кружевной шейный платок.
– Клянусь тебе, Прю, нет никакого риска! Джон, давай жилет.
– О, вот это приключение! – воскликнула миледи со сверкающими глазами. – Ты беспокоишься, моя Прю? Не нужно! Кто будет подозревать? Он сможет скрыться до того, как будут сняты маски, а Марта будет наготове, чтобы сразу впустить его в дом. Все пройдет хорошо, обещаю тебе!
– Мадам, вы сокровище! – провозгласил Робин, надевая свой камзол. Он потряс кистями рук, высвобождая кружевные манжеты, и подтянул платок. – Наконец-то я превратился в самого себя.
Миледи критически оглядела его.
– Du vrai[17], ты очень красивый молодой человек, – сказала она.
– Не так ли, Прюденс?
– Только ростом мал, – заметила Прюденс с натянутой улыбкой.
– Прю может восхищаться только мамонтами, мэм, – сказал Робин. Он оглянул крупную фигуру сестры. – Впрочем, у нее есть на то причины.
Таким образом, примерно в середине вечера стройный джентльмен в черном домино попросил миледи Дорлинг представить его маленькой леди в розовом домино, сидевшей у стены под бдительным надзором старой девы.
Леди Дорлинг сказала смеясь:
– Но как же мне представить вас, сэр, ибо ваша маска ставит меня в тупик?
Белые зубы сверкнули в улыбке:
– Вы можете назвать меня 1’Inconnu[18], мадам! Она пришла в восторг.
– Мисс Розовое домино сразу поймет, как это романтично. Ведь это дочка Грейсона. – Она подвела Черное домино к Розовому и, улыбаясь, сказала: – Дорогая моя, вам нужен партнер для менуэта? Его имя – Неизвестный. Он так и назвался. Может быть, вам он скажет больше.
Шурша юбками, она удалилась. Мисс Летти удивленно разглядывала незнакомца. Юноша стоял перед ней, склонившись в глубоком поклоне, одной рукой прижимая к груди треугольную шляпу, другой придерживая эфес парадной шпаги. Его домино ниспадало складками черного шелка, бархатная маска, через которую поблескивали глаза, скрывала лицо.
Мисс Летти сделала реверанс, все еще не сводя глаз с Неизвестного.
– Мадемуазель окажет честь подать мне руку для танца?
В этом голосе было что-то неуловимо знакомое.
– Мне можно идти, тетя?
Старшая мисс Грейсон неохотно разрешила. Балы-маскарады, где незнакомые джентльмены с какими-то странными прозвищами могли претендовать на знакомство, были отнюдь не в ее вкусе, но тут ничего нельзя было поделать. Мисс Летти ушла, вверившись незнакомцу.
– У меня странное чувство, будто я знаю вас, сэр, – доверчиво сказала она со своей детской улыбкой. – Скажите мне, это так?
Он покачал головой; его улыбка показалась ей невероятно загадочной.
– Как можно знать незнакомца, мадемуазель?
Это была истинная романтика.
– Но вы знаете меня, правда?
Они уже танцевали, и она задала этот вопрос, склоняясь в реверансе. Они снова сошлись в танце.
– О, это совсем другое дело, – ответил Черное домино.
Она надула губки:
– И вы мне не скажете? Я узнала очень многих, просто сразу. Например, вон Тони. – Она кивнула в сторону массивной фигуры в сером домино. – Правда, его ни с кем не спутаешь. И мне кажется, я знаю, где мистер Мерриот. Я думала, что та леди в голубом домино – его сестра, но не совсем уверена. Вы не знаете, сэр?
– Нет, мадемуазель, да и не хочу знать. Мне довольно того, что я нашел мисс Грейсон.
Она покраснела и отвернулась.
– Я чем-то обидел мисс Грейсон? – тихо спросил Неизвестный.
Нет, она не обиделась. Только... только это так странно не знать, кто он.
– Мое имя ничего не скажет вам, даже если я и назову его, – сказал он. – Зачем портить такой прекрасный вечер.
Ее губки чуть раскрылись.
– Прекрасный вечер! – сказала она. – Он действительно прекрасен, сэр?
– По крайней мере для меня, Летиция.
– Но... но вы не должны называть меня по имени, – сказала она. Но голос ее звучал нежно.
– И не должен говорить, что я приехал сюда только для того, чтобы танцевать с вами?
– Это правда, сэр?
Он кивнул.
– Ну конечно. Разве вы не догадались, Летиция?
– Нет, о нет! Как бы я могла? А вы... вы опять назвали меня по имени, сэр.
– Но у вас такое красивое имя, – сказал он. – Позвольте мне, только на один вечер!
– Это как приключение, – прошептала она. Ее глаза в прорезях маски были как звезды.
– Приключение, или мечта, или сон... – Он отвел ее в укромный уголок, где стояли огромные вазы с цветами.
– Только не сон! О нет, а то придется просыпаться, а мне не хочется. Я хочу увидеть ваше лицо, когда будут снимать маски.
– Вы его не увидите, Летиция; я должен остаться Неизвестным.
Она села на диванчик.
– Но ведь вам придется снять маску? Как и всем.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Снять маску – значит уничтожить романтику, Летиция.
Она была полна сомнений:
– Разве? Но как же я узнаю вас в другой раз, если не увижу вашего лица сегодня вечером?
– Но захотите ли вы снова увидеть меня? Не станете ли вы жалеть об этом прекрасном вечере?
– Нет, я уверена, что нет. И конечно, я хочу снова увидеть вас. А вы не хотите снова встретить меня?
– Конечно хочу, но я часто вижу вас во сне, Летиция.
Она очаровательно покраснела.
– Знаете, это самая прекрасная фраза, какую мне когда-либо говорили, – призналась она. – Но мне бы хотелось... то есть я хочу сказать, я не хочу жить только в ваших грезах. А вы не представитесь моему папа?
Белые зубы снова сверкнули в озорной улыбке.
– Неизвестные никогда не представляются никаким папа, – заявил он. – Вы будете вспоминать обо мне, просто как о Черном домино.
Ее лицо выразило огорчение.
– Я не увижу вас снова?
– Увидите. Возможно.
– И узнаю вас?
Он колебался: потом засмеялся и протянул ей руку.
– Когда вы увидите это кольцо, Летиция, вы будете знать, что я пришел снова.
Она разглядывала кольцо на его мизинце – редкостная вещица кованого золота с фантастическим орнаментом.
– Только по кольцу?
– Только по нему.
– Но... – Она замялась. – Вы можете позабыть надеть его, – сказала она.
– Я не забуду.
Она вздохнула.
– Все это так таинственно. Я боюсь, а вдруг все это шутка, и я никогда больше не увижу вас.
Он вспомнил одну испанскую притчу.
– О, так вы иностранец? – воскликнула она, как будто этим объяснялось все.
– Нет, дитя мое, но я долго жил в чужой стране.
– Как интересно! – воскликнула она. – Расскажите же об этом.
У входа в альков появилась крупная фигура, и приятный голос произнес:
– Мисс Розовое домино, не доверите ли вы свою руку Серому домино?
Неизвестный встал и изящно поклонился.
– Я уступаю, – произнес он. – Но только ненадолго.
Сэр Энтони подал руку мисс Грейсон и с интересом посмотрел на Черное домино.
Мисс Грейсон с неохотой двинулась за ним, бросив Робину через плечо:
– Я буду вас ждать, не сомневайтесь.
– Кто, во имя дьявола, это может быть? – спросил сэр Энтони.
– Не знаю, Тони. Он назвал себя Неизвестный, но он знает меня, и мне кажется, что и я его встречала. Может быть, вы знаете его?
– Не имею представления, моя дорогая. Я не уверен, что одобряю самое существование неизвестных джентльменов.
Она умоляюще смотрела на него.
– О, только ничего не говорите тете, Тони! Правда, я не допускаю никаких вольностей.
– То есть вы не собираетесь бежать с загадочным незнакомцем? – поддразнил он ее.
– Тони!
– Прошу прощения. – Он торжественно поклонился.
– Это было ядовитое замечание, Тони!
– Вовсе нет, моя дорогая.
– Мне совсем не хочется танцевать с вами сейчас.
Он немедленно провел ее в аванзалу, где были накрыты столы.
– Это прекрасная идея, – сказал сэр Энтони. – Я никогда не был хорошим танцором. Рюмочку ликера?
Она засмеялась.
– У, какой вы нехороший, Тони!
– Милая моя, было бы куда хуже, если бы я повел вас танцевать. Мое призвание – приносить моим дамам пищу и питье.
Ей пришлось сесть.
– Ну, тогда чуть-чуть ликера. Я не собираюсь подходить к тете до самого конца вечера. Пусть потом бранит меня, сколько ей вздумается.
Сэр Энтони налил два бокала вина.
– Она погрузилась с головой в юкер[19], дитя мое; вам не стоит бояться. Пью за ваше здоровье.
Летти пригубила вино и надменно сжала губки, показав очаровательные ямочки.
– Вы могли бы выпить за мои глаза, Тони.
– Несомненно, мог бы, – сказал он, не выказывая ни малейшего рвения.
Летти смотрела на него в задумчивости.
– Интересно, вы хоть раз говорили людям приятное? – спросила она.
– Не вам, кокетка.
– Я знаю. Но кому-нибудь?
– Дорогая, я сомневаюсь, что обладаю такими способностями. Я сообщу вам, если обнаружу их у себя.
– Я не думаю... то есть я имею в виду, что вы не скажете мне об этом, – сказала Летти, кое о чем догадываясь.
– Кто знает, кто знает... Насколько я понимаю, сегодня ваши ушки слушали очень приятные речи?
Она раскрыла веер и стала водить розовым пальчиком по узору.
– Я вам не скажу этого, Тони.
– И не обязательно. – Сэр Тони чуть улыбнулся. – Догадаться не трудно.
– Но не думаете ли вы, Тони, – сказала кротко Летти, – что было бы крайне странно, если бы никто не говорил мне приятных вещей?
Сэр Энтони спокойно смотрел на нее.
– Из вас получится такая кокетка, что Боже упаси... – заметил он. – Это единственный комплимент, который вы от меня получите.
– Я очень рада, что не выйду за вас замуж, – сказала Летти откровенно. – Вы мне совершенно не подходите. Может быть, вы лучше женитесь на моей милой мисс Мерриот?
– Оставьте ваши пожелания при себе, – ответил сэр Энтони. – Это мне пока не грозит.
– Я думаю, вам не терпится скорее пригласить ее на следующий танец, – понимающе кивнула Летти.
Сэр Энтони поставил пустой стакан.
– В таком случае мне придется обуздать свое нетерпение, – сказал он. – Ее здесь нет.
– Нет?.. А я была почти уверена, что она там, в голубом домино. А откуда вы знаете?
– От миледи Лоуестофт. Ей пришлось остаться дома. Из-за жестокой мигрени, как я понял.
Летти огорчилась.
– О бедная мисс Мерриот! А мистер Мерриот здесь, верно? Он в малиновом? Я так и думала.
– Сказать по правде, именно он навел меня на ваш след. Он сказал, что хотел пригласить вас на менуэт, но в этот момент вас умчал мужчина в черном.
Это напомнило ей о Неизвестном.
– Я хочу вернуться обратно, в бальный зал, – решительно сказала Летти.
Но сэр Энтони уже овладел ее рукой и повел ее рядом в кадрили. Летти хорошо танцевала, но все время оглядывалась, словно отыскивая кого-то глазами. Неизвестного нигде не было видно, но вот в конце танца он, казалось, возник прямо из воздуха. Он стоял рядом с мистером Мерриотом, с дразнящей улыбкой на губах.
– Леди обещала следующий танец мне, – сказал он, и в его голосе прозвучал легкий смешок.
– Напротив, – сказала Прюденс, – эта леди – моя.
В самом деле, бал-маскарад – самое увлекательное развлечение! Мисс Летти сцепила руки под складками домино и, затаив дыхание, ждала, чем кончится дело.
Шпага чуть двинулась из ножен.
– Я готов встретиться с вами ради чести держать ручку мисс Грейсон, – заявил Неизвестный. – Но выбирать будет она. – Он повернулся к ней: – Мадам, куда вам угодно?
Она умоляюще посмотрела на Прюденс.
– Мистер Мерриот, мне приходится выбрать Неизвестного, потому что я женщина, а ведь говорят, что эти глупые создания обожают тайны.
Прюденс засмеялась и отвесила поклон.
– В таком случае я удаляюсь, о жестокое Розовое домино.
– И к тому же, – заискивающе сказала Летти, – ваш малиновый и мой розовый очень плохо сочетаются, сэр! – Она оглянулась с улыбкой, и они ушли, пробираясь сквозь толпу.
– Обойдены, мой Питер?
Прюденс вздрогнула и повернулась, оказавшись лицом к лицу с сэром Энтони, который стоял совсем рядом.
– Ограблен, сэр, мужчиной в черном домино. Оказывается, я выбрал не тот цвет, и мисс Грейсон не пожелала сочетать свой розовый с моим.
– Итак, таинственный незнакомец похищает у вас леди. Никуда не годится, мой мальчик. Пойдемте-ка, утопим наше горе в кларете.
На террасе в саду, под звездным небом, Неизвестный поднял руку мисс Грейсон к своим губам и надолго задержал ее так. Она чуть вздрогнула, и глаза ее расширились.
– Снимите вашу маску! – Он говорил почти шепотом.
– О нет, – сказала она, отдергивая свою руку.
– Пожалуйста, не говорите «нет»! – Рука скользнула вокруг ее плеч и ловкие пальцы стали развязывать шнурок маски за ухом.
– Вы... вы не должны делать этого! – слабо сказала Летти и подняла руку, чтобы перехватить его пальцы.
Но шнурок уже был развязан, и маска упала. Ее руку поймали и крепко сжали; она откинулась на плечо Неизвестного и почувствовала, что его рука мягко приподнимает ее подбородок.
Наверное, это невероятный сон и она сейчас проснется. Она подняла глаза и увидела только блеск в прорезях черной маски и еле различимую улыбку при свете звезд. Рука еще крепче обняла ее плечи, пальцы властно приподняли подбородок, и Неизвестный склонился к ее лицу. Их губы встретились.
Но чары тут же развеялись: она вздрогнула и затрепетала, желая освободиться. Неизвестный опустился на одно колено и поцеловал край ее платья.
– Простите меня! – сказал он. – Может быть, у меня никогда больше не будет такого случая, Летиция.
Она стояла, готовая дать отпор, но его слова охладили ее пыл. Она робко протянула ему руку.
– О, не делайте этого, – произнесла она. – Мне кажется, мы оба сошли с ума сегодня вечером.