Хейер Джорджетт. Подкидыш

   — О да, да, — прервал Джилли, — но…
   Лорд Лайонел поднял руку.
   — Нет, выслушай, что я хочу сказать тебе мой мальчик! Ты думаешь, я совершенно не забочусь о твоих чувствах, но ты ошибаешься. Я буду откровенен с тобой. Леди Хэриет не будет требовать от тебя большего, чем ты сможешь или захочешь дать ей. Она очень хорошо воспитанная девушка. Я уверен, как герцогиня Сейл, она будет держать себя с подобающим достоинством и величием, но она не будет требовать от тебя, чтобы ты всегда был рядом с ней. Если тебе захочется завести любовницу, она сумеет не заметить это; и тебе не придется выслушивать обвинения, всю ту пошлость, которая имеется в изобилии у людей другого сословия. Короче, у тебя будет прекрасно налаженный семейный быт — и полная свобода действий. Можешь заводить любые романтические связи, которые только взбредут в голову.
   — Вы думаете, сэр, — сказал Джилли угасшим голосом, — что именно таким образом Хэриет размышляет о замужестве…
   — Я знаю Августу Эмплефорд уже на протяжении двадцати лет, — с готовностью отвечал лорд Лайонел, — и совершенно уверен в том, что Хэриет не позволяли забивать себе голову романтической чепухой. Возможно, у леди Эмплефорд и есть кое-какие недостатки…
   — Я всегда считал ее самой бесчувственной женщиной, какую только встречал! — произнес герцог.
   — Ну-ну, опять ты ударяешься в высокие материи! Она — амбициозная женщина, не спорю, и очень разумная.
   Герцог убрал руки со спинки стула и прошелся по комнате. Он был очень взволнован, и дядя позволил ему походить несколько минут, прежде чем сказал:
   — Если тебе все это так не нравится, Джилли, ты должен был сообщить раньше. Отступить теперь — равносильно расторжению договора. А это будет выглядеть весьма недостойно.
   Герцог повернулся и удрученно посмотрел на своего дядю.
   — О нет, конечно же, нет!
   — На протяжении нескольких лет в наших семьях это воспринималось как нечто само собой разумеющееся. И, как я понимаю, в свете с нетерпением ждут скорого объявления о вашей помолвке.
   На лице герцога отразился почти ужас.
   — Но этого не может быть! Я никогда не предлагал… не говорил Хэриет ни одного слова и не давал кому-либо понять, что у меня определенные намерения по отношению к ней.
   — Мой дорогой мальчик! В нашем мире о таких делах широко известно. Эмплефорды уже отклонили одно предложение Хэриет, и я не сомневаюсь, что ее светлость уже дала знать о предстоящей помолвке за границу. Будет глупо отрицать, что ты — превосходная партия, Джилли, и поэтому мы не будем притворяться, что это не так. Вообще-то кроме Девоншира, которому сейчас около тридцати и который, кажется, превратился в настоящего старого холостяка, к тому же глуховатого, я не знаю никого, равного тебе по знатности. Имея это в виду, думаю, Августа Эмплефорд не смогла удержаться от соблазна рассказать своим друзьям — строго конфиденциально, разумеется! — о том, какие перспективы у ее дочери. Ей, наверняка, все завидуют.
   Герцог провел рукой по своим негустым локонам и задумчиво произнес:
   — Я и не подозревал об этом! Вы хотите сказать, что Эмплефорды… Хэриет… ждут, что я сделаю ей предложение?
   — Ну, вообще-то, нет. Я этого не говорил, — с явным смущением ответил лорд Лайонел. — Вообще-то я говорил Эмплефорду, что не позволю тебе начать семейную жизнь слишком рано. Состояние твоего здоровья было тогда очень неопределенно, и к тому же я хотел, чтобы ты немного осмотрелся в свете, прежде чем сделал свой выбор.
   — Мой выбор! — воскликнул Джилли. — Похоже, у меня вообще нет никакого, сэр!
   — Ты действительно не сделал никакого выбора до сего момента, — сухо заметил дядя. Наступила неловкая пауза. Через несколько минут Джилли проговорил:
   — Не знаю, что и сказать. Я должен увидеть Эмплефордов и… и Хэриет тоже. Пока я сам не смогу убедиться, что она действительно ждет от меня предложения… Впрочем, все равно, я должен повидаться с ней!
   — Но не прежде, чем ты переговоришь с ее отцом! — воскликнул лорд Лайонел.
   — О нет, — тихо возразил Джилли.
   — Ты можешь не торопиться, — произнес лорд Лайонел. — Мне кажется, что Эмплефорды в настоящее время находятся в Лондоне, но я должен заметить, что они в любую минуту могут уехать в Бат. Эмплефорд вынужден будет пригласить тебя к себе, и тогда ты сможешь…
   — Нет, нет, для меня было бы гораздо лучше встретить его в городе! — сказал Джилли. — Я думал о том, что мог бы поехать повидать моего кузена. Если у вас на этот счет не будет никаких возражений, то я так и сделаю.
   — Возражения! Да Бог с тобой! Ну почему ты всегда думаешь, что у меня могут быть какие-либо возражения против того, что ты делаешь, Джилли? — поинтересовался лорд Лайонел. — Но ты увидишь, что Лондон сейчас пуст. В это время трудно кого-либо найти. И, откровенно говоря, я должен признать, что мне не нравятся эти туманы. А они скоро начнутся, ты и сам знаешь. Тем не менее, если ты хочешь уехать на несколько дней, то мы можем все очень хорошо устроить. Я пошлю Скривена с запиской, чтобы к твоему приезду в доме все было готово. Ромзей может сопровождать тебя и…
   — Мне хотелось бы поехать одному… и остановиться в гостинице! — промолвил герцог. По его голосу чувствовалось, что он не надеется на то, что его просьба будет выполнена.
   — Один… и в какой-то гостинице! — произнес его дядя, потрясенный этим сообщением. — Теперь я должен быть готов к тому, что ты скажешь, что хотел бы поехать в город на почтовой карете!
   — Нет, я не собираюсь путешествовать в почтовой карете, но я не хочу ехать с Ромзеем.
   Лорд Лайонел задумчиво посмотрел на него.
   — Какую глупость ты надумал теперь совершить, Джилли? — спросил он совсем не сердитым тоном. — Если я правильно тебя понял, ты собираешься повесничать в городе, не так ли? Признайся, Джилли.
   Герцог уклончиво улыбнулся.
   — Нет, сэр, но я нахожу Ромзея очень утомительным человеком и уверен, что ему в городе самому будет смертельно скучно, потому что я намерен проводить много времени с Гидеоном. Кроме того, я мог бы посетить Мальтонов и заглянуть, помимо всего прочего, к Таттам. А такие поездки не по части Ромзея, совсем нет.
   — Да, в этом ты прав, — согласился лорд Лайонел. — Значит, тебе необходимо купить прекрасную лошадь, правильно? Пусть это будет что-то необыкновенное, как и положено молодому Сейлу. Согласен? Тебе лучше найти Белпера и уговорить его поехать с тобой. Я, конечно, не хочу сказать, что ты сам не в состоянии выбрать себе лошадь, поскольку ты прекрасно разбираешься в лошадях, но Белпер может тебе что-нибудь посоветовать, мой мальчик.
   Герцог рассыпался в благодарности. Чтобы спастись от компании своего наставника, он готов был к тому, чтобы ему навязали любого другого спутника, хоть бы и Белпера.
   Белпер был неподражаем, когда дело касалось выбора лошадей, к тому же он не моралист и не станет навязывать совместное пребывание под одной крышей, что очень важно для ощущения независимости.
   — Ты скажешь Скривену, чтобы он выписал чек на ту сумму, которая тебе понадобится, — сказал лорд Лайонел. — Об этом тебе нечего беспокоиться. Но вот что касается жизни в гостинице, то нет! Об этом не может быть и речи, Джилли! Я не поручился бы за твою безопасность даже в «Кларендоне». И раз уж у тебя есть твой собственный дом, то было бы просто нелепо не использовать его. Борродейл может заранее поехать в Лондон, чтобы все приготовить к твоему приезду.
   — Я не собираюсь там долго пробыть. И разве Борродейл не нужен здесь, сэр? — произнес герцог.
   — Мы можем обойтись и без дворецкого. Само собой разумеется, что Борродейл и Чигвел поедут с тобой. Ты не должен обвинять меня за то, что я держу маленький штат слуг в Сейл-Хаузе, Джилли. Пока ты молод, я не думаю, что будет правильно растрачивать твое состояние на пышный образ жизни. Конечно, когда ты женишься, этого не избежать. Но пока ты даже не обручен, об этом не стоит думать, как мне кажется. Мы должны думать о настоящем. И моя голова забита сейчас совсем другим! Тебе не следует сразу говорить о помолвке с Эмплефордом, никто этого от тебя не требует. Но пора, пора подумать о семье. Позволь мне руководить тобой в этом вопросе.
   — Хорошо, — промолвил герцог.
   — Я ничего не имею против того, чтобы ты проводил время со своим кузеном. Я даже надеюсь, что вы будете часто встречаться. Но только не поддавайся его стилю жизни, не перенимай замашек, принятых в офицерской среде. Гидеон старше тебя, и ему можно довериться. Но в его окружении есть шалопаи, и я не хотел бы, чтобы ты имел с ними дело. Никогда нельзя угадать, к чему приведет знакомство с ними. фланирующие целыми днями бездельники с погонами — вот, кто они такие. Тебе это совсем не подходит, Джилли.
   — Я согласен, — сказал герцог.
   — И если ты намерен придерживаться моих советов, Джилли, то с Гейвудом Эмплефордом будь настороже! — продолжал увещевать герцога лорд Лайонел. — Я слышал, что вы с ним бурно проводите время. Если он однажды вобьет себе в голову, что ты должен жениться на его сестре, то я не удивлюсь, если он тут же попытается занять у тебя денег или сделать еще что-нибудь в этом же духе. Я, естественно, не намерен диктовать тебе, как себя вести, но если он попытается затащить тебя в один из этих пагубных игорных домов, не ходи с ним!
   — Хорошо, — согласился герцог.
   — Ну, — промолвил лорд, бросая взгляд на свои часы. — Вот и все, что я хотел тебе сегодня сказать. Через несколько минут Борродейл принесет чай. Так что лучше нам присоединиться к твоей тете, — и лорд кивнул своему племяннику. Затем он прибавил с неожиданным юмором: — У нас тобой чудная жизнь, не правда ли?

Глава 3

   Через четыре дня после этого разговора герцог покинул Сейл-парк, расположенный в средней части Англии, и направился в Лондон — в своей собственной карете с ливрейными лакеями и сопровождающими, находившимися снаружи, чтобы защитить его светлость и пожитки в случае нападения разбойников. За каретой герцога следовала другая, заполненная до верху багажом, в которой ехал его камердинер. Лакеи, конюх и несколько других слуг помещались в передней карете этого небольшого картежа. Дядя герцога считал, что все эти люди совершенно необходимы для комфорта Джилли. На следующий день после того, как принято было решение о поездке Джилли в Лондон, туда отправился слуга, который должен был уведомить управляющего о предстоящем приезде хозяина. Слуга вез с собой также и письмо лорда Лайонела, адресованное капитану Хорасу Белперу, офицеру с половинным окладом. В своем письме лорд просил капитана помогать герцогу, давать ему советы, если таковые понадобятся, и вообще присматривать за молодым джентльменом в городе, полном соблазнов и опасностей.
   Герцога провожали его дядя и тетя, капеллан и старая родственница мисс Скамблесби. Тетя и мисс Скамблесби давали ему наставления относительно здоровья, просили принимать порошки Джеймса при малейших признаках простуды, остерегаться влажной погоды и не злоупотреблять острой и жирной пищей. Они просили Джилли, чтобы он незамедлительно обратился к известному врачу, доктору Бэйли на Ганновер-стрит, если почувствует недомогание. А капеллан Ромзей рекомендовал ему не упустить возможности посещать лекции королевского общества, где можно почерпнуть сведения о новейших гипотезах происхождения вселенной. Лорд Лайонел просил племянника остерегаться французских азартных игр, не играть в бильярд — ну разве что только в обществе настоящих джентльменов, и уж ни при каких условиях не играть в рулетку. Потом дядя посоветовал герцогу взять себе за правило регулярно посещать дантиста.
   Напичканный советами, утомленный этими проводами и уверенный в том, что в кортеже есть по крайней мере один человек, который сделает все, чтобы убедить его следовать этим советам, герцог покинул Сейл-парк в крайне подавленном состоянии, став жертвой беспокойных и неотвязных мыслей.
   Половину пути он развлекал себя тем, что придумывал различные способы, с помощью которых можно было шокировать и поставить в тупик своих родственников. Но как только он понял всю смехотворность таких намерений, его мысли переключились на себя, и он развеселился. Он смеялся над собой и старался с юмором относиться к своему положению. Но это было трудно, поскольку он был раздражен деспотизмом дяди и не мог не признать своей беспомощности перед ним. Герцог ругал себя за малодушие и с грустью думал о том, как нелегко воспитывать такого малообещающего типа, как он. И уж, наверное, в сотый раз чувствовал себя в неоплатном долгу перед дядей. Да, лорд Лайонел был суровым воспитателем, он придерживался строгих старомодных правил и настаивал на том, чтобы ему подчинялись. Бывал он и несколько назойливым в своих советах и слишком усердным в опеке. Но герцог прекрасно знал, что его дядя опирался в своих действиях на самые высокие принципы и питал к нему, своему воспитаннику, такую же глубокую привязанность, как к родному сыну. Дядя, определенно, впадал в крайность в своих заботах о нем, но виною тому были его любовь и преданность.
   В его детстве за все мальчишеские проделки отвечал один Гидеон. Конечно, подвиги кузена, который был не только старше Джилли, но изобретательнее и смелее, требовали от воспитателей большой выдержки. Впоследствии Гидеон был послан в Итон, но своего болезненного племянника лорд Лайонел побоялся подвергать испытаниям жесткой школьной жизни. Для Джилли пригласили опытного воспитателя и лучших учителей — даже хореографа из Франции и мастера по приемам самообороны. И лишь беспокойство об удобствах герцога, а не недоверие к юноше надоумило лорда послать Джилли в Оксфорд в сопровождении мистера Ромзея. Прежде чем было принято это решение, Джилли разрешили нанести визиты своим родственникам без сопровождения мистера Ромзея. И Джилли, по несчастной случайности, подхватил простуду, переросшую в воспаление легких, из-за которого чуть было не отправился к праотцам. После этого случая планы самостоятельной жизни в Оксфорде рухнули.
   Только застарелое убеждение в том, что ни один джентльмен не может считать себя полностью образованным, не пожив на континенте, заставили лорда Лайонела пойти на большой риск, отправив своего племянника по его возвращении из Оксфорда в путешествие. После долгой войны с Францией, закончившейся битвой при Ватерлоо, в которой Гидеон получил ранение, не слишком, впрочем, взволновавшее его отца, континент снова был открыт для англичан. И лорд Лайонел послал Джилли в путешествие, которое как можно более точно должно было воспроизводить те поездки, которые лорд сам совершал в дни молодости. Он попросил капитана Белпера и мистера Ромзея сопровождать герцога, помогая ему советом и делом. Маршрут путешествия пролегал через Францию, Италию и через те части Германии, которые не были сильно опустошены войной.
   Герцог не сомневался, что выбор на капитана Белпера пал потому, что этот подтянутый, спортивного склада человек был достаточно зрелым, чтоб суметь подчинить себе юношу и в то же время внушить ему доверие и симпатию. Увы, для этого между молодым дворянином и грубовато-добродушным солдафоном было слишком мало общего. Часто этот вояка даже раздражал Джилли. И герцог не жаловал его своей дружбой, как и утомительного мистера Ромзея.
   Джилли провел два года за границей. И хотя это время нельзя было назвать очень приятным, но путешествие пошло на пользу его здоровью. Его удивляло, как можно было уговорить этих двух людей взяться за выполнение приказов лорда Лайонела, которые так часто противоречили один другому. Сначала им было ведено выполнять любое желание герцога, а вскоре последовало предупреждение о всяческой экономии, чтобы приучить подопечного к сдержанности. Лорд Лайонел запретил им нянчиться с герцогом, но дал инструкцию отыскивать в каждом городе лучшего доктора и не разрешать юноше играть в теннис или ездить верхом после обеда. Они должны были поддерживать его в стремлении заводить знакомства, быть общительным, но в то же время были обязаны немедленно покинуть город, если Джилли знакомился с людьми, которые не входили в самый избранный кpyг. Одновременно надо было знакомить его с тайнами азартных игр и — держать подальше от Пале Рояля. Они должны были не забывать, что их подопечный не школьник, а молодой мужчина, но при этом и капитан Белпер и мистер Ромзей обязаны были показывать герцогу в познавательных целях все достопримечательности, встречающиеся на их пути.
   В целом же, как вспоминал герцог, они не вели себя так пунктуально, как предписывал лорд Лайонел. Мистер Ромзей более ревностно старался выполнять его инструкции, а капитан Белпер относился к ним спустя рукава. И поскольку оба спутника питали друг к другу ревнивые и враждебные чувства, их подопечному не составляло большого труда получать поддержку одного из них, если ему было не по душе решение другого.
   По возвращении домой герцог был озадачен внезапным решением своего дяди сделать мистера Ромзея священником в Сейле. Нельзя было сказать, что Джилли совсем не любил своего наставника, но он наделся когда-нибудь все-таки избавиться от него. И Джилли предложил своему дяде сделать для мистера Ромзея любое другое благодеяние, которое бы облегчило и украсило ему жизнь. Но лорд Лайонел сказал, что ничего лучшего, чем место капеллана в их церкви, быть не может. После того, как старый мистер Ганнерсайд умер, место было свободно, и мистер Ромзей мог занять этот пост в награду за годы преданной службы.
   — Ты ведь не хотел бы быть неблагодарным, Джилли? — спросил лорд Лайонел.
   Нет, Джилли не намеревался быть неблагодарным, и мистер Ромзей получил место капеллана в домашней церкви. Но герцог надеялся, что через несколько лет мистер Ромзей забудет, что его патрон был когда-то его учеником. «Ради. Бога, Адольф, дай этому старому банальному дураку отпор!» — просил герцога кузен Гидеон.
   Но герцогу не нравилось давать отпор тем людям, которые не желали ему ничего, кроме добра. Он был очень разумен и предельно вежлив с теми, чье положение обязывало без возражений принимать резкости хозяев.
   — Адольф, ты не можешь продолжать держать возле себя такого старого лакея, как Нитлбед! — уговаривал герцога Гидеон. — Дай ему содержание — и с глаз долой!
   — Не могу, — в отчаянии отвечал герцог. — Это разобьет его сердце!
   — Неужели ты не можешь заставить себя ранить чьи-то чувства, дорогой? — спрашивал Гидеон с холодной усмешкой.
   — Только не чувства тех, кто привязан ко мне, — просто отвечал Джилли.
   — Тогда тебя не ждет ничего хорошего!
   Джилли, к несчастью для себя, был склонен верить в это.
   А теперь, казалось, к списку людей, которых герцог не мог обидеть, должен был прибавиться еще один человек. Герцог не знал, нравился он своей нареченной или нет, но она была всегда с ним нежна, и если верить дяде, ее судьба зависела от Джилли. Его решение должно было определить, станет она герцогиней или нет. Герцог не был членом ни одного из лондонских клубов, и светских знакомств у него в городе было мало. Но он не сомневался, что шансы леди Хэриет стать герцогиней обсуждаются в клубе «Уайт»^[2]. Там, возможно, заключаются пари, и чтобы разрушить надежды Хэриет, надо просто не иметь сердца. Так размышлял Джилли.
   Его уныние усилилось. Откинувшись на спинку сидения, он устремил свой взгляд на покачивающуюся фигуру форейтора. Герцог вновь попытался представить себе леди Хэриет, но убедился, что это довольно сложно. Она была так идеально воспитана, а последнее время находилась под таким неусыпным надзором, что ему трудно было припомнить какое-нибудь естественное ее движение. Между их семьями существовали тесные отношения, и Хэриет часто гостила в Сейл-парке. В детстве она ему нравилась больше, чем другие дети. Но та непринужденность, которая когда-то существовала между детьми, давно исчезла. Может быть, их смущал заключенный договор в отношении будущего, а, может быть, причиной охлаждения была все возрастающая ее застенчивость, Иногда Джилли приглашал ее в оперу или на танцевальные вечер у «Элмака». Джилли обнаружил, что с ней приятнее разговаривать, чем с любой другой леди его круга. Но считаться его невестой, да еще из-за не самостоятельно принятого им решения — это было слишком. И хотя он не имел четкого представления о том, какой бы хотел видеть свою невесту, Джилли был уверен, что она не похожа на бедную Хэриет. Но так как герцог понимал, что должен жениться на леди, у которой была бы прекрасная родословная, то пришлось признать, что Хэриет подходит ему лучше, чем кто-либо другой. Но как были скучны эти расчеты! И хотя герцог хотел сообразовывать свои поступки с требованиями семьи, он мечтал найти, невесту, которую, по крайней мере, не знал с колыбели. Мысли герцога обратились к людям, которые живут в бедности. Он представлял себе какого-нибудь своего ровесника — без богатства и титулов, который вынужден проводить дни в Тэтч Энде — в доме с протекающей крышей. Допустим, он мог быть помощником трубочиста. И хотя, без сомнения, лучше быть седьмым герцогом Сейлским, чем помощником трубочиста, все-таки Джилли казалось, что какому-нибудь малому по имени Дэш, помощнику трубочиста из Тэтч Энда, живется проще и веселее, чем ему.
   Джилли стал представлять себе картины жизни мистера Дэша, и это его развлекало до того момента, как карета въехала на Керзон-стрит. Здесь он повысил статус Дэша, подарив ему один из уютных маленьких особняков в этой части города. Когда Дэш возвращался домой после веселого вечера, проведенного со старыми друзьями за французскими азартными играми, он, взойдя на ступени, сам открывал дверь ключом и не находил в холле никого, кто бы хоть капельку волновался, поджидая его. Никто из слуг мистера Дэша не знал его отца, да и слуг-то у него было мало: только повар и одна или две горничные, ну, возможно, еще и конюх, чтобы присматривать за лошадьми. Форейторы, дворецкие, ливрейные лакеи и камердинеры были незнакомы мистеры Дэшу. У него не было никаких родственников или, может (быть, у него были один или два кузена? Герцог не мог принять решение. Хотя кузен сам по себе не помешал бы мистеру Дэшу, но ведь кузены неизбежно влекут за собой наличие дяди, а у мистера Дэша не было дяди, даже такого, который жил бы очень далеко от Лондона и никогда не покидал свой дом. И, думал герцог, наслаждаясь своими мечтами, у мистера Дэша не было ни священника в домашней церкви, ни управляющего, не было и семейных традиций, которые надо было продолжать, ни величия рода, которое надо было поддерживать.
   Как раз в этот момент карета Джилли остановилась. Перед ним возвышался не уютный маленький дома мистера Дэша, а крытая галерея величественного особняка герцогов Сейл. Пока он осматривался, огромные двери распахнулись и возникла фигура дворецкого. Затем два ливрейных лакея спустились по ступенькам, откинули лестницу кареты и с поклонами встали у дверцы. За лакеями сбежал со ступеней мистер Чигвел, стюард, который строго наблюдал за действиями лакеев и был первым, кто приветствовал герцога.
   Джилли рассмеялся не без горечи.
   Старший из двух лакеев, который значился в книге мистера Скривена как «лакей герцога», стоял с согнутыми и вытянутыми вперед руками, чтобы поддержать герцога, когда тот опустит ногу на лестницу кареты. Его лицо оставалось бесстрастным. Но молодой лакей не удержался от широкой простодушной улыбки. Мистер Чигвел, несколько шокированный странным смехом герцога, строго покосился на лакея.
   Герцог подхватил свою малакковую трость, нагнул голову так, чтобы его высокая касторовая шляпа с загнутыми полями не задела верх дверцы, и легко спрыгнул вниз, не обращая внимания ни на приставленную лестницу, ни на протянутые руки. Мистер Чигвел и старый лакей ринулись вперед, чтобы предотвратить возможное падение герцога. От испуга оба взволнованно вскричали:
   — Ваше сиятельство!
   — О, не волнуйтесь, — сказал герцог сухо. — Мне помощь не нужна.
   Мистер Чигвел вежливо поклонился и проговорил, преодолевая замешательство:
   — Я очень рад видеть ваше сиятельство в таком бодром расположении духа; прошу в дом, сэр. Я не сомневаюсь, что после поездки вы хотите отдохнуть. Стол с прохладительными напитками и закусками для вашей светлости накрыт в голубом зале.
   — Спасибо, — ответил герцог. Он взбежал вверх по ступенькам, улыбнувшись Борродейлу, который в тот момент делал поклон. Внутри особняка его поджидали еще три персоны: конюх, управляющий и рослый джентльмен, который, как только увидел герцога, развел руки для объятий и радостно прорычал:
   — Мой дорогой герцог! Вы должны позволить мне первому приветствовать вас здесь, в Лондоне! Как поживаете? Да я и сам могу свидетельствовать, что выглядите вы прекрасно!
   Джилли замер на пороге, почти с ужасом следя за атлетической фигурой, надвигавшейся на него. Затем, опомнившись, покраснев, протянул обе руки для дружеского пожатия.