Холт Виктория. Маска чародейки

   — Я буду готова к его приходу. В 10?
   — Ну, в это время вы с мистером Эсмондом всегда отправлялись к Карлтону, не так ли?
   — Конечно.
   — Он распорядился, чтобы Джим запряг для вас Блекфриара. Он уверен, вы захотите все сами увидеть.
   — Да, — повторила я.
   — Уверена, Блекфриар не забыл вас. Говорят, лошади никогда не забывают хозяев. Он вас всегда любил.
   В ее словах послышалось предупреждение. На секунду я испытала приступ малодушия. Вдруг лошадь не примет меня? Из слов Джанет ясно: она признавала только Сюзанну и не жаловала других.
   — Ну, не буду мешать, заканчивайте завтрак. — Джанет удалилась.
   Я переоделась в костюм для верховой езды. Я помолилась за душу своего отца, ведь он привез на остров двух лошадей. Мысленно поблагодарила Халмеров, ведь они заставляли меня ездить верхом каждый день. Они все великолепные всадники, я пыталась не отставать от них и тем самым совершенствовала свои навыки, мчась с ними галопом по лесам и полям.
   В 10 часов явился Джеф Карлтон.
   — Здравствуйте, мисс Сюзанна, — он тряс мою руку, — рад вас снова видеть. Мы надеялись, вы вернетесь раньше. Такая ужасная трагедия.
   — Да, ужасная, — эхом отозвалась я.
   — Смерть такая неожиданная. На одной неделе я ездил с ним по владениям, на другой неделе он умер.
   Я кивнула.
   — Простите, что говорю об этом, но мы должны продолжать оттуда, где остановились. Мисс Сюзанна, есть ли у вас какие-нибудь идеи относительно поместий?
   — Сначала я хочу все осмотреть. — Я не знала, как к нему обращаться: Джеф или мистер Карлтон, поэтому вообще никак не назвала его.
   — Думаю, вы хотите взять дела в свои руки, — усмехнулся он.
   — Думаю, да.
   Мы вошли в конюшню. Конюх поклонился нам. — Доброе утро, мисс Сюзанна. Я приготовил для вас Блекфриара.
   Я поблагодарила его. Как неприятно, что я не знаю имен всех этих людей. Я узнала коня. Он черный с несколькими белыми пятнами вокруг шеи. Кличка ему подходит. — Вот кто рад вашему приезду, мисс Сюзанна. Он всегда любил только вас. Блекфриар тосковал, когда вы уехали. Но, конечно, он привык к разлуке, когда вы ездили во Францию.
   — Правильно, — подтвердила я.
   Хорошо, что я не боюсь лошадей. Я подошла и осторожно погладила коня. Он навострил уши, занервничал.
   — Блекфриар, Сюзанна приехала, — прошептала я ему на ухо. Момент напряженный, я не уверена, принял ли меня конь. — Ты же не забыл меня, правда? — мой голос звучал успокаивающе. Из кармана я достала кусок сахара. Сюзанна всегда угощала сахаром наших лошадей. С ними она была по-настоящему искренней и нежной.
   — Уж это он помнит, — заулыбался конюх.
   Я вскочила в седло и похлопала коня по загривку.
   — Хороший Блекфриар.
   Не знаю, понял ли конь, что я не Сюзанна, но я ему понравилась, и я с триумфом выехала из конюшни.
   — Откуда начнем? — поинтересовался Джеф Карлтон.
   — На ваш выбор.
   — Стоит заехать в Крингл.
   — Хорошо, — согласилась я. Я намеренно пропустила его вперед. Дорога шла через лес, и мы скакали бок о бок.
   — Вы заметите некоторые перемены. Давненько вас здесь не было.
   — Очень давно.
   — Возможно, вы захотите что-то изменить.
   — Сначала надо посмотреть.
   — Мне известно, у вас всегда было особое мнение относительно ведения хозяйства.
   Я кивнула и задумалась, какие идеи могли роиться в голове Сюзанны?
   — Конечно, мы не подозревали…
   — Естественно, но так случается в жизни.
   — Мистер Малком проявляет живой интерес. Он был здесь месяц назад. После смерти мистера Эсмонда, он, видимо, считал, что вы не захотите утруждать себя хозяйственными делами. Но я подумал, не знает он мисс Сюзанны.
   Я засмеялась.
   — Конечно, в таком огромном поместье естественно ожидать, что дела будет вести мужчина.
   — Вы думаете, Малком разделяет ваше мнение?
   — Безусловно. Он даже рассчитывал стать наследником после мистера Эсмонда, хотя нам всем известно о той давней ссоре вашего деда с дедом Малкома.
   Я кивнула.
   — Да.
   — В этом есть резон. Он мог претендовать на наследство, ведь в некоторых семьях женщины не являются наследниками, но у Мейтлендов по-другому.
   — Да, у Мейтлендов по-другому.
   По крайней мере, мне теперь ясно, что Малком — внук младшего брата Эгмонта, он явно имеет право претендовать на замок. Вот кого я обманным путем лишила законного наследства,
   В сердце застучала тревога. Но день такой чудесный. На полях красуются ромашки и колокольчики, птицы обезумели от радости, потому что ярко светит солнце, и весна скоро превратится в лето. Нельзя не радоваться жизни. — Фермы принесут хорошую прибыль, — продолжал Карлтон, — все, кроме Крингл. Может, вы подскажете, что с ними делать.
   — Семья Крингл, — повторила я, словно обдумывая.
   — Они тяжело переносят трагедию.
   — О… да.
   О какой трагедии он говорит? Нужно соблюдать осторожность.
   — Старик сильно сдал. Джекоб больше всех переживает. Это понятно, ведь Сол был его братом. они, кажется, близнецы. Джекоб всегда полагался на Сола. Такой для него удар.
   — Наверняка.
   — В результате пострадала ферма. Я предложил отобрать у них ферму. Они не лучшим образом используют землю. Но Эсмонд был против. Он был добрый. И все знали, что могут пожаловаться ему. Я знаю, вы иногда сердились на него за его мягкость.
   — Бывало, — пробормотала я.
   — Поэтому они ждут перемен. Гренни Белд просит починить крышу. Надо сделать, если польет дождь, ее затопит. Она собиралась обратиться к Эсмонду, но он в тот самый день слег. Поэтому до сих пор ничего не сделано. Вы хотите взглянуть на крышу?
   — Нет. Просто почините ее.
   — Хорошо. А теперь вернемся к вопросу о семье Крингл…
   Я осмотрелась. Передо мной поле пшеницы, вдалеке пасутся на лугу овцы. В долине дом.
   — Они совсем не заботятся о вашей собственности. Сол всем занимался. Он был одним из наших лучших работников. Какая жалость. Никто так и не докопался до причины.
   — Нет, — отозвалась я.
   — Теперь дело в прошлом. Уж больше года прошло… Пора забыть. Люди иногда кончают жизнь самоубийством… У каждого свои причины, а я всегда повторяю, каждый живет по-своему, и нельзя осуждать других. Хотите заглянуть к семье Крингл?
   Я заколебалась, потом решила:
   — Хорошо.
   Мы изменили направление, и теперь наш путь лежал между полями ржи и пшеницы к дому в долине.
   Мы соскочили с коней, и Джеф привязал их к столбу у ворот. По двору ходили куры. Карлтон толкнул дверь.
   — Есть кто дома? — спросил он.
   — Это ты? Можешь войти, — отозвался грубый голос.
   Мы вошли в кухню с каменным полом. Там было жарко, готовилась еда. За столом женщина раскатывала тесто. У печи сидел старик.
   — Привет, Мозес, миссис Крингл. Вас пришла навестить мисс Сюзанна.
   Женщина нехотя сделала реверанс. Старик что-то буркнул.
   — Как поживаете? — спросила я.
   — Как всегда, — ответил Мозес. — Это дом скорби.
   — Я знаю, и мне очень жаль. Как дела на ферме?
   — Джекоб горбится там с утра до ночи, — проворчал старик.
   — И дети помогают, — вставила женщина.
   — Все же дела не так хороши, как хотелось бы, — заметил Джеф.
   — Нам не хватает Сола, — с горечью пробурчал старик.
   — Я знаю, — посочувствовала я.
   — Дети скоро вырастут, — успокоил их Джеф. — Думаю, то поле за оврагом надо не засеивать годик или два. Пусть земля отдохнет. С него уже несколько лет плохой урожай.
   — Сол бы все наладил, — вставил Мозес.
   — Если б Сол был жив, он не смог бы повлиять на урожай. Пусть земля побудет под паром хотя бы год, — размышлял Джеф.
   — Я скажу Джекобу, —. откликнулась женщина.
   — Пожалуйста, миссис Крингл, а если ему надо о чем-то посоветоваться со мной, пусть заходит в любое время. Ну, нам пора.
   Мы вышли.
   — Вряд ли это можно назвать радушным приемом, — усмехнулась я.
   — Неужели вы ожидали встретить радушие в семье Крингл? Они вне себя от трагедии с Солом Ужасно, когда человек кончает жизнь по своей воле Они считают, что позором покрыта вся семья. Его похоронили на перекрестке дорог. Священник не позволил похоронить его на кладбище, а это немало значит для таких людей, как они.
   — Видимо, так.
   Мне хотелось поскорее уехать от этого дома. Мы выехали на дорогу и миновали деревянный сарай, как что-то просвистело над моей головой, едва не задев.
   — Что это? — испугалась я.
   Джеф спрыгнул с коня и поднял с дороги камень.
   — Дети, наверное, играют.
   — Опасная игра. Если б он попал в меня или в вас, мы могли бы серьезно пострадать.
   — Кто бросил камень? — крикнул он. Тишина.
   Джеф посмотрел на меня, Пожал плечами и выбросил камень. Потом побежал к деревьям.
   — Кто там?
   Послышались удаляющиеся шаги. Джеф вернулся.
   — Никого нет поблизости. Продолжим наш путь? Я кивнула.
   Мы объехали несколько ферм, и я увидела обитателей коттеджей. Я не совершила никаких серьезных промахов, но меня потряс брошенный в меня камень. Я была уверена, его бросил кто-то из семьи Крингл.
 
   Вернувшись в замок, я застала в холле Джанет. Никак не могу избавиться от мысли, что она следит за мной. Она рада видеть меня, в этом нет никаких сомнений.
   — Ну, вы хорошо провели утро, мисс, сразу видно, — заметила она.
   — Да, спасибо, Джанет.
   — Я хочу вам сказать о комнате мистера Эсмонда. Конечно, вам решать, что с нею делать, но я подумала, вы захотите просмотреть его бумаги. Это нужно сделать, а миссис Эмералд не может да и зрение у нее плохое. Я тут подумала, если вы захотите…
   — Спасибо, непременно.
   Меня охватило возбуждение, ведь я могу что-нибудь узнать из тех бумаг Эсмонда. Да, замечательная мысль. Смогу получить необходимые сведения для моей роли.
   Я быстро вымыла руки и пошла обедать к Эмералд. С ней мне легче всего, ее общество не тяготит меня. Мне на руку ее слепота — бездушное замечание, сознаюсь, но кроме этого, она часто погружена в собственные мысли.
   Она спросила, как я провела утро, и я рассказала, что объезжала поместье с Джефом Карлтоном.
   — Сразу занялась делом, — одобрила она. — Да, ты всегда требовала, чтобы Эсмонд больше интересовался хозяйством. А я всегда говорила, что ты любишь замок больше Эсмонда.
   — Что вы, тетя Эмералд, — запротестовала я. — Как вы можете говорить такое? Но замок я, безусловно, люблю.
   — Я это прекрасно знаю… Значит, ездила с Джефом. Какая ты счастливая, что можешь ездить верхом. Если б я могла…
   Мы перешли на ее любимую тему, и я могла чувствовать себя в безопасности до конца обеда.
   Я решила как можно скорее осуществить предложение Джанет, и когда Эмералд ушла к себе отдохнуть, я поднялась в комнату Эсмонда.
   Закрыла за собой дверь и осмотрелась. Комната ничем не примечательна, если только можно хотя бы одну комнату в замке считать таковой. Овальное окно и каменный подоконник уже отличали ее, но мебель заурядная: диван, два кресла, два стула, маленький письменный стол, на нем керосиновая лампа и в углу бюро. Эта комната ничего не говорила о своем хозяине.
   Я подошла к бюро. Там лежат бумаги, про которые говорила Джанет.
   Открыв ящик, я увидела несколько записных книжек. Открыла одну. Имена аккуратно записаны по алфавиту, перевернув страницу, я поняла, здесь содержатся сведения о людях, живущих в поместье.
   Очень полезная книжка. Прочитаю ее внимательно и узнаю имена людей.
   Мне хотелось крикнуть от радости: «Спасибо, Джанет».
   «Эмма Велл — прочитала я на первой странице. — Около семидесяти лет, проживает в коттедже около пятидесяти лет. Дети женаты, разъехались. Живет одна на то, что может заработать шитьем ».
   Теперь я знаю, это ей надо починить крышу в доме.
   «Том Кембер, восемьдесят лет. Пришел в Мейтленд, когда ему было двенадцать. Будет жить здесь до смерти. Потом можно передать его коттедж Тому Гелдеру, если он женится на Джесси Гил, служанке ».
   Замечательно! Я могу заочно узнать людей, прежде чем встречусь с ними. Великолепная подсказка для моей роли.
   Я решила взять эту записную книжку с собой и тщательно ее изучить. Меня тешила мысль, что при встрече с Томом Гелдером, я скажу со знанием дела. «Можете рассчитывать на коттедж, когда он освободится».
   Эти люди стали для меня реальными, мне хочется сделать их счастливыми. Как я рада быть хозяйкой замка! Это облегчит мою совесть, я подумаю, что можно для них сделать. Чувство вины отступило.
   Я была поглощена чтением, когда дверь открылась. Я резко обернулась и почувствовала, как мое лицо залила краска.
   Вошла Джанет.
   — Мне послышалось, кто-то здесь есть, Значит, читаете бумаги, как я вам и говорила. — Она внимательно смотрит на меня, и я уверена, она что-то заподозрила.
   — Решила воспользоваться твоей идеей. Здесь все аккуратно записано.
   — Да, кое-что надо просмотреть. Хорошо, что вы этим занялись. Мы не хотим расстраивать миссис Эмералд.
   — Здесь сведения о поместье.
   — Да, есть еще в бюро.
   — Бюро закрыто на ключ.
   — Где-то лежит ключ. Где он его держал?
   Она смотрела на меня то ли с насмешкой, то ли с огорчением. Не разберешь эту Джанет. Она щелкнула пальцами:
   — Кажется, он держал ключ в этой вазе. Да, я нашла его, когда вытирала пыль. Я сама здесь убираю, а то знаете, как некоторые молодые служанки относятся к вещам скончавшегося человека. Они уверены, как только человек умер, он сразу превращается в духа-проказника, хотя мистер Эсмонд был самым вежливым мужчиной, никогда не сказал никому и грубого слова. А вот и ключи.
   — Ты уверена, что я могу прочитать все бумаги?
   — Можете?
   — Я имею в виду… личные записи.
   На ее лице появилась улыбка. В какой-то момент мне показалось: она все знает. Она издевается надо мной. Ее улыбка означала, что она веселится — я, которая решилась на грандиозный обман, пытаюсь еще соблюдать какие-то правила приличия!
   Ее лицо снова стало бесстрастным, ее обычное выражение.
   — Нужно их прочитать кому-то. Вы ведь продолжаете с того, на чем он остановился, не так ли?
   — Думаю, можно так считать. Я взяла у нее ключи.
   — Хорошо, мисс, тогда я пойду.
   — Спасибо, Джанет.
   — Потом не забудьте закрыть бюро и положите ключи на место.
   — Обязательно.
   Дверь за ней закрылась. Она мне очень помогает, но я всегда настороже с ней. Она всегда появляется неожиданно, и создается такое впечатление, что ей что-то известно. Но, может, такое чувство возникает из-за моей совестливости.
   Я открыла бюро. В маленьких ящиках бумаги. Различные счета и отчеты об урожаях. Бумаги о ремонте замка.
   Обо всем этом мне надо знать; Вдруг моя рука нащупала на дне маленькие тетради в кожаных переплетах. Я вытащила стопку, перевязанную красным шнурком. Это дневники, и лежат они в хронологическом порядке. Начала с нижней тетради, записи велись с прошлого года и оборвались в ноябре, после смерти Эсмонда.
   Прочитав дневники Эсмонда, я хоть немного узнаю о его жизни. Я сидела с тетрадями на коленях. У меня такое ощущение, будто я выкапываю гроб. Хорошие качества во мне всегда протестуют, когда я поступаю вопреки своему характеру. Можно только удивляться, что хорошие черты характера еще сохранились во мне.
   Но инстинкт самовыживания сильнее порядочности. Удачный сегодня выдался день. Нужно благодарить Джанет, что я так рано добралась до этой комнаты. Здесь могут содержаться ценные сведения.
   Открыла первый дневник. Записи лаконичные, например, эта:
   «Танталус потерял подкову. Пересел на Джолли. Ждал, пока он его подкует. Он говорил о дочери, которую выдает замуж. Опоздал на свидание с С. Она рассвирепела. Не разговаривала со мной весь день».
   Следующая:
   «Ездил в лес с С. Чудесный день. С. в хорошем настроении, и я тоже. Встречался с Джефом. Он хочет, чтобы я ознакомился с делами поместья. Очень интересно».
   Я открыла последний дневник. В нем много записей о Сюзанне, и они написаны в другом настроении. Записи стали эмоциональными, я поняла, это из-за Сюзанны.
   Выбрала запись перед отъездом Сюзанны в Австралию. Мне надо как можно больше узнать о ней.
   «С. огорчает меня. Я ее совсем не понимаю. Иногда она меня очаровывает. Иногда мне кажется, что ей доставляет удовольствие мучить меня. Но это не имеет значения. Сегодня утром она была отвратительна. Постоянно противоречила. Нагрубила бедному Солу Кринглу. Он выглядел таким несчастным. Я сказал, что она оскорбляет людей, унижает их гордость, умаляет мнение человека о самом себе. Она высмеяла меня. Сказала, что я мягкотелый, мне не справиться с хозяйством. Сказала буквально следующее: „Думаю, придется выйти за тебя замуж, иначе все придет в упадок“. Я не выдержал и спросил: „Ты на самом деле такого мнения обо мне?“ „Конечно“, — ответила она, взяла мое лицо двумя ладонями и так поцеловала, что я едва не лишился чувств».
   Далее все записи посвящались Сюзанне. Теперь понятно, она окончательно заворожила его и оставила в смятении. Они обручились. Он хотел сразу жениться на ней, но она еще не закончила школу.
   Вырисовывалась целостная картина: Сюзанна эгоистка, высокомерие рождено глубокой уверенностью в ее неотразимости. Да, она способна очаровывать, пленять. Что-то было в ней такое, чему невозможно противостоять. Она могла быть жестокой, и ей легко прощали эту жестокость. Думаю, это объясняется ее физической привлекательностью.
   Я положила дневник на бюро и внезапно осознала свою непростительную ошибку. Как только мне могло прийти в голову, что я смогу быть похожей на Сюзанну!
   Я снова вернулась к дневнику:
   «Вчера приехал Гарт. Немного погостит. Мы трое ездили верхом. Гарт не нравится С. Как жаль, он всячески старается ей угодить. Она называет его посторонним. Она нагрубила ему, намекнув, что он сын компаньонки и, следовательно, привилегированный слуга. Элизабет была бы вне себя.
   Сегодня ездили верхом. Миновали дом семьи Крингл. Сол подстригал зеленую изгородь. Мы остановились. С. сказала, что забор нуждается в починке. Сол покраснел, он выглядел школьником, который не приготовил домашнее задание. Он такой высокий, выше шести футов, от этого мне его жаль еще больше. Он начал оправдываться. С. отвратительным тоном сказала: «На твоем месте я бы починила этот забор, Сол Крингл». У него выскочил из руки секатор и он сильно обрезался. С. мгновенно изменилась. Она соскочила с лошади, бросила мне поводья и побежала к Солу. Она заставила его войти в дом и сама перевязала ему руку. Я обрадовался перемене в ней. Но такова С. Не успели мы отъехать, и она сказала: «Ничего серьезного. Мелкий порез. Он просто хотел, чтобы я его пожалела». Я возразил, тогда она обратила свой гнев на меня. Опять сказала, что я нуждаюсь в ее помощи, так как слишком мягок. Уж она-то знает, как вести себя с таким людьми, как Сол.
   Потом она расхохоталась. Нет, её невозможно понять».
   Другая запись:
   «Кажется, она преследует Сола, ко всему придирается на его ферме. Она странно себя ведет. Однажды вернулась поздно ночью. Шел дождь, и она промокла насквозь. Я вышел ее встретить, и она рассвирепела. „Послушай, Эсмонд, если собираешься шпионить за мной, я не выйду за тебя. Мне не нужен муж, который шпионит за мной“. Весь следующий день С. не разговаривала со мной. Ночью пришла в мою комнату в одной ночной сорочке. Она сняла ее и нырнула в мою кровать. Засмеялась: „Если ты собираешься жениться на мне, то мне придется привыкать к этому. Лучше начать сейчас“. О, Сюзанна…»
   Я больше не в состоянии читать. Он умер, твержу я себе, а я влезаю в его личные записи.
   Не удивительно, что Сюзанна легла к нему в постель. Основа ее очарования — ее сексуальность. Она многообещающе смотрела на тех, кого собиралась превратить в своих рабов, и я уверена, она не раз сдерживала невысказанное обещание.
   Интересно, как у нее было с Филипом? Но ведь она собиралась замуж за Эсмонда.
   Не хочу больше читать. И все же вынуждена, если собираюсь играть выбранную роль, нужно же знать, какая она была на самом деле. Я видела, какое воздействие она оказала на Филипа.
   Почему я решила, что смогу быть Сюзанной!
   Я собрала документы и дневники. Возьму их в свою комнату и тщательно изучу.
   Я закрыла бюро, положила ключи в вазу и тихо прикрыла дверь комнаты Эсмонда за собой.
 
   Перед сном я знакомилась с документами. Теперь я смогу ездить по поместью и разговаривать с людьми, словно знаю их. Во мне появилась уверенность. Я попробовала применить полученные сведения в разговоре с Эмералд. Все прошло отлично. Но с ней мне всегда легко, ее не заботят проблемы других людей. Она только дарит им уголь и одеяла к Рождеству и булочки с крестами на Пасху, гуся на день Святого Михаила. Теперь этим буду заниматься я.
   Со знанием дела я побеседовала с Джанет, она с удовлетворением кивала, и я чувствовала себя школьницей, хорошо выучившей урок.
   Следующие несколько дней прошли гладко для меня, по утрам я ездила по поместью, заходила в некоторые дома, уверенная в полученных сведениях. Старая миссис Белл вытерла для меня стул и начала говорить о крыше, которая протекает.
   — Скоро вам ее починят, миссис Белл.
   — О, мисс Сюзанна, как я буду рада. Не очень хорошо ложиться спать и не быть уверенной, что ночью не разбудят потоки дождя.
   Я заверила ее, что крышу скоро починят, если же ей понадобится что-то еще, она должна немедленно сообщить мистеру Карлтону или мне.
   — Благослови вас Бог, мисс Сюзанна.
   — Теперь мы будем о вас заботиться, миссис Белл.
   — Хорошо. А вы вернулись другая, мисс Сюзанна, если только вы не против, что я так говорю… помягче стали. Мистер Эсмонд был добрый, мягкий, всегда все обещал, правда, не всегда выполнял обещания. Слава Богу, если теперь будет по-другому…
   — Я постараюсь, чтобы все были довольны. Жаль, если люди испытывают неудобства в таком чудесном месте, как наше.
   — О, природа здесь такая красивая… Я так и сказала своему мужу, когда мы приехали сюда пятьдесят лет назад.
   Я пожелала ей прожить еще пятьдесят в этом коттедже, и она засмеялась.
   — С вами всегда надо было соблюдать осторожность, мисс Сюзанна, если только вы не рассердитесь на мои слова. А теперь вы вернулись такая внимательная.
   Я простилась с ней в прекрасном настроении. По крайней мере, эти люди относятся ко мне с симпатией в отличие от настоящей Сюзанны.
   Потом я зашла в семью Торн. Больная мать не встает с постели, за ней ухаживает дочь, которой за сорок. Дочь похожа на худую, пугливую мышку. Маленькая женщина с быстрыми осторожными движениями, седеющими волосами и темными испуганными глазами, они смотрят, словно отовсюду ждут опасность. Я узнала об этой семье из дневника Эсмонда. Дочь служила в хорошем доме до того, как умер ее отец, а мать слегла от ревматизма. Тогда она вернулась домой ухаживать за матерью. Она зарабатывала на жизнь шитьем: шила платья, прекрасно вышивала, отправляла платья в магазин. Мне было жаль бедную мисс Торн.
   Она занервничала при моем появлении, словно я принесла ужасные новости.
   — Я всех посещаю, мисс Торн, хочу посмотреть, все ли в порядке.
   Она кивнула и облизнула губы. Испуганная женщина. Интересно, почему. Нужно выяснить, но не задавая слишком откровенных вопросов. Бедняжка напоминает пугливую мышку.
   Мы разговаривали, когда раздался стук на потолке. Я взглянула вверх.
   — Это мама. Ей что-то нужно. Извините меня на минуту, мисс Сюзанна. Пойду скажу ей, что вы пришли.
   Я сидела в маленькой комнате с открытым камином, стол покрыт старой, но чистой скатертью, на столе сверток — вышивание, решила я. Сверху раздавались неразборчивые голоса.
   Минут через пять мисс Торн появилась снова.
   — Извините, мисс Сюзанна, я объясняла маме, что вы пришли.
   — Можно мне ее навестить?
   — Если хотите…
   Мне не следовало это говорить. Я догадалась, но слишком поздно, что Сюзанна так бы не поступила. Испуганный взгляд мисс Торн подтвердил мою догадку. Однако мы поднялись на второй этаж. У коттеджей одинаковая планировка: две комнаты и кухня на первом этаже, две комнаты на втором этаже.
   В одной из них лежала миссис Торн, крупная женщина, у нее лишь внешнее сходство с дочерью. Сразу видно, что миссис Торн привыкла все делать по-своему, она хозяйка в доме.
   Она смотрела на меня, и на мгновение я подумала, сейчас она назовет меня самозванкой.
   — Очень мило с вашей стороны, мисс Сюзанна, что вы о нас беспокоитесь. Совершенно неожиданное дело. В первый раз леди из замка навещает меня, — она фыркнула от обиды. — Я теперь бесполезная из-за этого ревматизма. А после ухода Джека Торна у меня нет права оставаться в коттедже, наверное.
   — Не надо так говорить. Наверняка мисс Торн не позволяет вам об этом думать.
   — О, она… — миссис Торн бросила недоброжелательный взгляд в сторону дочери. — Оставила свою карьеру ради больной матери. Этого нельзя забыть.
   — Она содержит коттедж в порядке. — Я почувствовала необходимость защитить дочь от властной и жестокой матери, хотя и калеки.
   — Она привыкла жить в больших поместьях, служила у благородных дам.
   С каждой минутой я жалела дочь все больше.
   — У меня ужасная болезнь, мисс Сюзанна. Я лежу здесь день и ночь, не могу пошевелиться, чтобы не вызвать боль. Не выхожу на улицу. Не знаю, что происходит. Узнала о смерти мистера Эсмонда только через неделю. Все узнаю с опозданием: про его первую болезнь, про Сола, который сделал то, что решил сделать… Чувствуешь себя оторванной от жизни.