Холт Виктория. Песня сирены

   Некая миссис Элизабет Пилкингтон приехала, чтобы взглянуть на Эндерби-холл. Она прибыла днем раньше и остановилась со своими друзьями в нескольких, милях от Эверсли. Она сказала, что поехала бы взглянуть на дом, если кто-нибудь встретит ее там.
   Присцилла хотела послать Ли, но я наотрез отказалась. Они должны прекратить думать обо мне, как о ребенке, я в полном смысле взрослая женщина, и в любом случае Эндерби-холл принадлежит мне. Мне хотелось доказать всем свою независимость, поэтому я собиралась сама встретить леди и показать ей дом Стоял ноябрь. Мы договорились о встрече на десять часов утра. Я предложила такое время потому, что около четырех темнело, и, если бы миссис Пилкингтон явилась пополудни, у нас было бы слишком мало времени, чтобы все осмотреть. Она согласилась: конечно, ей хотелось рассмотреть дом при дневном свете.
   Я чувствовала облегчение. Наконец-то, я стала действительно понимать, что в один прекрасный момент я перестану быть владелицей Эндерби и смогу начать все заново.
   Воздух был пронизан холодом. Я никогда не любила ноябрь. Впереди была зима, а до весны, казалось, так далеко. Деревья сбросили уже почти все листья, и мне послышалась унылая нотка в песенке дрозда. Она звучала, будто он очень старался избавиться от печали, но ему это не удавалось.
   Между деревьями стелилась легкая дымка, и из-за нее казалось, что паутины больше, чем обычно. Близко был конец года, а возможно, и конец какого-то периода моей жизни.
   Миссис Пилкингтон уже ждала меня. Я поразилась ее внешности. Она была необычайно элегантна, а рыжие волосы были очень красивы. Костюм темно-зеленого цвета был сшит по последней моде и очень шел ей. Еще она носила шляпу с маленьким коричневым перышком, что весьма подходило к ее ошеломительно красивым волосам.
   - Боюсь, я заставила вас ждать, миссис Пилкингтон, - сказала я.
   Она обаятельно улыбнулась, показав ряд безупречных зубов.
   - Конечно, нет, это я подъехала пораньше: мне так не терпелось увидеть дом!
   - Надеюсь, он вам понравится. Зайдем внутрь! Я открыла дверь, и мы вступили в зал. Он уже выглядел по-другому. Казалось, из него исчезло то гнетущее, что было раньше.
   - Очень впечатляет, - произнесла миссис Пилкингтон, затем повернулась и внимательно оглядела меня. - Я знаю, что вы - мисс Карлотта Мэйн. Я и не подозревала, что буду иметь удовольствие встретить вас. Я думала, кто-нибудь...
   - Кто-то старший? - закончила я за нее. - Нет, это мой дом, и я предпочитаю вести деловые переговоры самостоятельно.
   - Одобряю, - сказала она. - Дом - это часть вашего наследства?
   - Я вижу, вы немало знаете обо мне.
   - Я вращалась в лондонском обществе, и там было много разговоров о вашей помолвке с Бомонтом Гранвилем.
   Я вспыхнула: этого я не ожидала, а она продолжала:
   - Это было так странно: его.., исчезновение. Она посмотрела на меня внимательно, и я почувствовала себя действительно очень неуютно.
   - Строилось много предположений, - продолжала она, - но он уехал, так ведь?
   - Да, - коротко ответила я. - Не хотите ли посмотреть кухню или сперва пройдем наверх?
   Она улыбнулась мне так, будто хотела сказать, что поняла мое нежелание говорить о нем.
   - Наверх, пожалуйста, - ответила она. Я показала ей галерею менестрелей.
   - Очаровательно! - промолвила она. Мы шли по комнатам, и миссис Пилкингтон приостановилась в спальне, в той самой комнате, где было столько мучительных воспоминаний.
   - А что вы думаете сделать с обстановкой? - спросила она.
   - Все предназначено для продажи. Если нравится - вам, если нет кому-нибудь еще.
   - Конечно, мне пригодится эта мебель, - сказала она. - У меня есть дом в Лондоне, но я собираюсь его продать, так что все это придется мне кстати.
   Она шла из комнаты в комнату, затем я провела ее на кухню, и, наконец, мы вышли из дома.
   - Очаровательно, очаровательно! - повторяла она. - Я не могу понять, как вы решились расстаться с таким домом?
   - Долгое время в нем никто не живет, и нет смысла, чтобы так продолжалось и дальше.
   - Да, разумеется. Я уверена, что и мой сын полюбит это место.
   - О, так вы будете жить с семьей?
   - Только с сыном.
   - Ваш муж...
   - У меня нет мужа, - ответила она и лучезарно улыбнулась мне.
   Я подозревала, что все время, пока мы осматривали дом, она исподтишка бросала на меня взгляды. Может быть, я была так в этом уверена, что и сама чувствовала непреодолимый интерес к ней.
   Должно быть, она почувствовала, что я заметила этот осмотр, потому что сказала:
   - Прошу прощения, если я смутила вас излишним вниманием. Вы такая красивая молодая дама, - не обижайтесь на эти слова, - а я так трепетно отношусь к красоте.
   Я слегка покраснела, и не потому, что питала отвращение к комплиментам, нет. Мне нравилось быть в центре внимания, и я уже привыкла, что вслед мне оборачиваются, но поведение этой женщины чем-то настораживало меня. У меня промелькнула мысль, что она не так уж интересуется домом, а приехала сюда, имея какую-то другую цель.
   Сама она была тоже весьма привлекательна, и я подумала, что мой долг вернуть ей комплимент.
   - Вы и сами очень красивы. Она, очень довольная, рассмеялась:
   - Увы, мое время уже прошло, но были дни... И трагически замерла, будто на сцене перед зрителями.
   Я произнесла:
   - Нет, нет, вы ошибаетесь: для вас все эти дни не прошли.
   Она засмеялась и продолжила:
   - Я думаю, мы можем прогуляться вместе Это было бы неплохо, мы же будем соседями. Я знаю, что тут близко до Эверсли.
   - Да, тут совсем недалеко. Я живу в Довер-хаусе с моей матерью, а бабушка с дедом - в имении Эверсли. Здесь рядом располагаются три больших дома: Эверсли, Эндерби и Грассленд Мэйнор.
   - Ну, что ж, - сказала она, - звучит неплохо. Давайте осмотрим мои будущие владения.
   Мы вышли на морозный воздух и пошли через сады и обсаженные кустарником аллеи.
   - Они не настолько обширные, как должны бы быть, - заметила она.
   - О, владения были больше, но когда мой отчим купил Мэйнор, он присоединил часть земли, принадлежавшей Эндерби.
   - Что же он купил? Интересно взглянуть на то, что могло бы принадлежать мне.
   - Он построил стену, которая заключает наши земли вокруг Довер-хауса.
   - Вот эта стена? - спросила она. - Кажется, он предпочитает держать людей на расстоянии.
   - Одно время был план выращивать что-нибудь на этой земле... Отчим до сих пор не расстался с этой идеей.
   - Но сейчас тут все запущено.
   - Да, все заросло, но в один прекрасный день все расчистят, я не сомневаюсь.
   - Ну, я должна поблагодарить вас, мисс Мэйн. Я осталась довольна осмотром дома, но хотела бы посмотреть его еще раз.
   - Конечно, я с удовольствием покажу ,вам все снова.
   - Я хочу попросить вас об одном одолжении. Я проведу неделю или около того с моими друзьями Элсомерс в Кроухилле. Вы их знаете?
   - Да, мы встречались.
   - Раз вы знакомы, то можете доверять и мне. Не позволите ли мне взять ключ от дома, чтобы я могла зайти сюда, когда захочу, и все детально осмотреть?
   - Ну конечно, - с готовностью сказала я, понимая ее желание прийти в это место одной. Хотя здесь и была кое-какая обстановка, но в основном вещи, которые с трудом сдвинешь с места, и я не боялась, что она сможет взять что-то. Она вызывала у меня некоторую настороженность, но представить ее воровкой я не могла.
   Я с готовностью отдала ключи: у меня был еще один, так что я тоже могла прийти сюда, когда пожелаю.
   Мы подошли к нашим лошадям. Миссис Пилкингтон грациозно уселась верхом, кивнула мне на прощанье и поехала назад, в Кроухилл.
   Три дня не было никаких новостей, но в один из дней меня потянуло навестить Эндерби: если я собиралась его продать, у меня уже не будет такой возможности.
   Стоял холодный день, утро было туманным, и было понятно, что туман вновь появится, как только стемнеет. Сейчас туман, завихряясь, поднялся, оседая влагой на ветвях деревьев, на кустах, на моих волосах. Я подумала, что скоро Рождество. Мы отправимся к Харриет, или она приедет к нам. Я опять буду рядом с Бенджи, и, конечно, он снова будет просить меня стать его женой, и, возможно, я скажу "да". Продажа Эндерби станет моим первым маленьким шагом прочь от прошлого, от Бо, а замужество - уже уходом от него.
   Я думала о миссис Пилкингтон, о том, как она интересовалась всем вокруг, особенно мною и помолвкой с Бо. Я вспомнила ее острые живые глаза цвета густого чая, которые так гармонировали с ее исключительными рыжими волосами. Ее холеный вид говорил о том, что эта женщина умеет следить за своей внешностью и не жалеет на это сил. Я была уверена, что она вращалась при дворе, а там наверняка ходила масса слухов обо мне и Бо - до его исчезновения. Так что вполне естественно, что элегантная миссис Пилкингтон слышала обо всем и заинтересовалась, когда решила купить дом у известной в этой связи наследницы.
   Я открыла дверь и вошла в дом. Постояла, глядя на галерею. Было тихо. Я прислушалась.
   Я смогу от всего избавиться, когда миссис Пилкингтон обоснуется здесь со своей семьей. Мне уже нельзя будет прийти сюда без приглашения, да и в доме все будет по-другому. Это было то, что я хотела. Я сделала все правильно.
   Я поднялась по ступеням и повернула в галерею менестрелей. Что-то здесь было иначе, чем обычно. Да, один из табуретов был выдвинут вперед, и похоже, что на нем недавно кто-то сидел. Конечно, здесь побывала миссис Пилкингтон.
   Затем я почувствовала запах. Я не могла ошибиться. Против моей воли сердце забилось сильнее.
   Запах мускуса. Передо мной ясно возник образ Бо я видела его лицо, слышала голос. Он говорил мне, что любит этот сильный запах. Ему нравилось заниматься духами, и он сам составлял их. Он считал мускусный запах очень эротичным и добавлял мускус в другие духи, чтобы придать им "оттенок эротики". Этот возбуждающий запах!
   - Знаешь ли ты, Карлотта, как он действует на любого, кто почует его? Он стимулирует желание. Это запах любви.
   Так он говорил, и сильный запах мускуса яснее, чем что-либо еще, напомнил о нем. Все во мне разом перевернулось. Если я надеялась, что смогу избавиться от него, то я ошибалась: он опять был со мной так же неотделимо, как и прежде.
   В первый момент я была так ошеломлена нахлынувшими на меня чувствами, что даже не задумывалась, откуда появился этот запах здесь, в галерее менестрелей. Я просто стояла, охваченная одним желанием - снова увидеть его, и не могла больше думать ни о чем.
   Затем я сказала себе: "Но как же проник сюда этот запах?"
   Несомненно, здесь бы кто-то, надушенный так сильно, что запах остался после ухода его или ее.
   Миссис Пилкингтон, конечно, но я не заметила, чтобы она пользовалась мускусом, когда водила ее по дому, в этом-то я ошибаться не могла. Теперь я вспомнила нежный запах ее духов: как мне кажется, фиалковых.
   У нее был ключ, вот и ответ. Но почему же я стояла в изумлении? Бо был не единственным, кто использовал мускус, чтобы надушить одежду. Это была мода среди утонченных придворных джентльменов, она пришла с Возрождением. Бо говорил, что Лондон да и вся страна полны такого зловония, что необходимо что-то предпринять, чтобы защитить обоняние.
   Я не должна быть глупой и предаваться напрасным мечтам. Надо уйти, нет никакого смысла ходить по дому. Я была слишком расстроена. Не имеет значения, откуда взялся этот запах, который так живо нарисовал мне его. Я захотела уйти.
   И вдруг я заметила что-то блестящее на полу. Я остановилась и подняла это. Пуговица, очень необычная пуговица: золотая, тонко обработанная. Я уже видела раньше такие пуговицы на бордовой бархатной куртке. Я восхищалась этими пуговицами, а Бо говорил:
   - Они были сделаны ювелиром специально для меня. Всегда помни, Карлотта, это - последний штрих для придания блеска одежде. Именно пуговицы делают эту куртку неповторимой.
   А здесь.., лежит на полу галереи менестрелей одна из этих пуговиц.
   Несомненно, это может означать только одно: Бо был здесь.
   - Бо, - прошептала я, почти уверенная, что он сейчас возникнет передо мной, но в доме была тишина. Я повертела в руке пуговицу. Она была настоящая, не галлюцинация, а столь же реальная, как запах, оставшийся здесь, - духи Бо.
   "Это знак, - подумала я. - Это сигнал, чтобы я не продавала дом".
   Я села на табурет, опершись о балюстраду. Следы на стуле, запах.., они могли значить, что угодно, но пуговица - это было явное доказательство.
   Когда я в последний раз видела на нем ату куртку? Это было в Лондоне. Да, насколько я помнила, здесь он ее не носил. Но пуговица была здесь. Он не мог потерять ее, пока находился тут, несомненно, ее давно бы нашли.
   Я была в полной растерянности. Я пыталась разобраться в своих ощущениях, но мне это не удавалось. Я не могла попять, отчего я сама не своя - от радости или от горя. Я была смятена, повергнута в ад. Я вновь позвала его по имени. Мой голос эхом отозвался в пустом доме. Ничего... А что если где-то прячется глупенькая Дамарис, шпионит за мной? Нет, это несправедливо: Дамарис не выслеживает меня. Просто у нее привычка вертеться рядом, когда совсем не до нее Бо? Что же это значит? Где ты? Ты прячешься? Ты дразнишь меня?
   Я решила осмотреть дом, вошла в нашу спальню.
   Здесь тоже пахло мускусом.
   Мне стало не по себе: скоро уже стемнеет и появятся привидения, если они здесь есть.
   - О, Бо! Бо! - прошептала я. - Где ты? Здесь, рядом? Дай мне знак. Объясни, что все это значит?
   Пуговица нагрелась в моей ладони. Я уже была почти уверена, что она исчезла, но она была на месте.
   Я вышла из дома и направилась к своей лошади. К Довер-хаусу я подъехала уже в темноте. Присцилла ждала меня в зале.
   - Карлотта, где же ты пропадаешь? Я уже начала волноваться!
   Мне хотелось заорать: "Отстаньте от меня, не следите за мной и не беспокойтесь обо мне!" Однако я сдержалась и сухо произнесла:
   - Я сама позабочусь о себе! Минуту я помолчала и продолжила:
   - Не думаю, что после всего, что произошло, я захочу продать Эндерби!
   Мое решение всех шокировало. Дедушка заявил, что неразумная девочка не может решать такие вопросы: дом стоит без пользы и поэтому должен быть продан. Бабушка, как мне кажется, была с ним полностью согласна. Ли не вмешивался и лишь сказал, что это мои проблемы, а Присцилла, конечно, стала беспокоиться. Она чувствовала, что здесь есть какая-то связь с Бо, и была разочарована, так как уже начала думать, что я покончила с прошлым.
   Я послала к миссис Пилкингтон в Кроухилл передать, что я передумала. Она вернула с посыльным ключ, сообщив, что, хотя очень разочарована, но понимает, как трудно мне расстаться с таким домом.
   ***
   Приближалось Рождество. Царила обычная суматоха приготовлений. Присцилла делала все возможное, чтобы заинтересовать меня, но я-то знала, насколько это трудно. Малейшая причина могла вызвать у меня вспышку раздражения, и Салли Нуленс сказала, что я "похожа на медведя с больной головой". Харриет сообщила, что она, Грегори и Бенджи присоединятся к нам: либо мы проведем Рождество в Эйот Аббас, либо они приедут в Эверсли. На последнем настаивала моя бабушка, она очень любила Харриет. Помимо всего, они были дружны всю свою жизнь, встретившись во Франции еще до Реставрации. Иногда, правда, бабушка выказывала к ней резкость, что, кажется, лишь забавляло Харриет. Каждый, кто знал историю их взаимоотношений, понял бы это: какое-то время Харриет была соперницей Арабеллы, а Эдвин Эверсли являлся отцом Ли - сына Харриет, ныне мужа Присциллы. Да, в нашей семье весьма запутанные связи. Все это произошло очень давно и, как считала Харриет, должно быть забыто, но я могла понять затаенную обиду Арабеллы. Затем Присцилла обратилась к Харриет, когда ожидала моего рождения. Можно представить, что Арабеллу обидело и это. Однако Харриет оставалась в Эверсли, и между нею и бабушкой была такая же тесная связь, как между мною и матерью или, например, между Харриет и мною. Харриет играла немаловажную роль в наших жизнях и была как бы членом семьи. Единственным, кто недолюбливал ее, был дедушка, а так как он не относился к людям, которые скрывают свои чувства, это было очевидно для всех, поэтому было к лучшему, когда Харриет уезжала.
   Это было самое обычное Рождество: со святочным поленом, украсившим большой зал, с пением веселых песен, с потоками глинтвейна и пунша, с пирами и танцами под ветками омелы и остролиста.
   Разумеется, здесь было и семейство Уилдерби. Крошка Кристабель была отдана на попечение Салли, и они с Эмили качали головами и ворчали о том, что в Грассленде уход за детьми хуже, чем в Эверсли.
   Мы сонно сидели над остатками рождественского обеда, бокалы были полны мальвазией и мускатом, которыми особенно гордился мой дед. В этот момент Томас Уиллерби опять поднял вопрос о том, что хочет покинуть Грассленд.
   - Видите ли, - сказал он, глядя на мою мать, - здесь слишком многое напоминает о Кристабель!
   - Нет, вы не сможете это сделать! - воскликнула Присцилла.
   - И было бы очень непривычно, поселись в Грассленде кто-либо другой. добавила бабушка.
   - Мы - такое счастливое общество, - вступил в разговор Ли. - Мы, действительно, как одна семья.
   Выражение лица Томаса стало очень сентиментальным. Я догадалась: он собирается сказать, что обязан своим счастьем Эверсли.
   Кристабель была незаконной дочерью моего деда. Он был неукротимым человеком, именно поэтому меня восхищало то, насколько он привязан к бабушке. Как-то Харриет сказала: "До того, как жениться на Арабелле, он был большой повеса. После он резко изменился". Мне нравилось думать, что с Бо произошло бы то же самое, если бы мы поженились.
   - Только нежелание расставаться с вами удерживает меня от немедленного отъезда, - продолжал Томас. - Когда Кристабель покинула меня, я понял, что, оставаясь здесь, не смогу позабыть ее, слишком многое напоминает обо всем. Мой брат в Йорке уговаривает перебраться туда.
   - Милый Томас, - сказала Присцилла, - если ты считаешь, что это сделает тебя счастливее, ты должен ехать.
   - Попробуй, - поддержала Харриет. - Ты всегда сможешь вернуться. - И переменила тему, она была не любительница сентиментальных бесед.
   - Странно, что здесь будут сразу два дома на продажу, - сказала она. О, но ведь Карлотта передумала. Она не собирается продавать Эндерби.., пока. Я надеюсь, что ваши новые соседи будут приятными людьми.
   - Карлотте не понравилась будущая хозяйка, не так ли? - спросила мать.
   - Почему? Она очень элегантна, не то чтобы красавица, но привлекательна, с копной рыжих волос. Меня заинтересовала эта миссис Пилкингтон.
   - Пилкингтон? - воскликнула Харриет. - Уж не Бесс ли Пилкингтон?
   - Ее зовут миссис Элизабет Пилкингтон.
   - Высокая, с глазами очень странного цвета - топазовые, как она сама говорила. В театре про них говорили - имбирные, как и волосы. Представляю себе! Если бы Карлотта допустила это, Бесс Пилкингтон купила бы Эндерби. Она была выдающейся актрисой, я играла с ней сезон в Лондоне.
   - Сейчас я поняла, - сказала я, - что она актриса. Она говорила, что у нее есть сын.
   - Я никогда не видела, но, вероятно, у нее есть богатый покровитель. Он должен быть весьма состоятельным, чтобы удовлетворять запросы Бесс.
   Мать выглядела смущенной и сказала, что зима, видимо, будет суровой. Ей не понравилось, что такой разговор зашел в присутствии Дамарис и меня. Ли тут же пришел ей на помощь, заговорив о своих намерениях относительно земель. Дедушка смотрел весьма язвительно, и, казалось, был не прочь продолжить тему о Бесс Пилкингтон, но Арабелла кинула на него взгляд, которому он подчинился.
   Затем разговор перекинулся на политику - конек моего деда. Он яростно отстаивал свои взгляды убежденного протестанта и никогда не боялся выражать свое мнение. Эти его убеждения едва не стоили ему жизни во времена восстания Монмута, в котором он принимал активное участие, и столкнули его с пресловутым судьей Джеффризом. Эти события редко упоминались в нашем доме, но кое-что я слышала. Раньше даже намек на это мог доставить любому много неприятностей, однако сейчас все опасности миновали. С воцарением Вильгельма и Марии протестантизм был утвержден в Англии, хотя все же оставались смутные опасения, что может вернуться Яков II, и я знала, что много людей втайне приветствуют короля за морем, имея в виду Якова, который нашел приют у французского короля.
   Сейчас шепотом передавали друг другу, что король Вильгельм сильно болен. У него с Марией не было детей, а после смерти Марии он не женился снова. Он был хороший король, хотя и не слишком привлекательный человек, и, когда он умрет, это даст возможность Якову вернуться.
   Я знала, что это постоянный источник беспокойства как для моей матери, так и для бабушки. Они питали чисто женскую неприязнь к войнам, в которые мужчины так любят ввязываться обычно без всякой на то причины, как говорит Харриет.
   Кто-то упомянул смерть молодого герцога Глочестера, сына принцессы Анны, сестры последней королевы Марии и невестки короля. Юный герцог прожил только одиннадцать лет.
   - Несчастная женщина! - сказала Арабелла. - Пройти через такое! Семнадцать детей, и ни одного в живых. Я слышала, ее сердце разбито: все надежды были в детях.
   - Это касается и всей страны, - сказал дедушка. - Если Вильгельм долго не протянет, единственная смена - Анна, а если у нее не будет детей, кто же потом?
   - Я подозреваю, что очень много глаз внимательно следят за троном последние несколько лет, - сказал Ли.
   - Вы имеете в виду из-за моря? - спросил Томас Уиллерби.
   - Безусловно, - согласился Ли.
   - Анна еще не стара, - заметила Присцилла, - кажется, ей тридцать пять или около того?
   - Но она уже доказала, - сказал дед, - что неспособна иметь здоровых детей.
   - Бедный маленький герцог! - произнесла мать. - Я видела его однажды в Лондоне, когда он делал смотр своей голландской стражи в парке. Он был настоящим маленьким солдатом.
   - Печальное создание! - заметила Харриет. - У него была слишком большая голова, и было ясно, что долго ему не протянуть.
   - Умереть так рано - всего в одиннадцать лет. Я думаю, он был любимцем короля.
   - Вильгельм ни к кому не проявлял сострадания, - заметил Ли.
   - Нет, - возразил дедушка, - королевский долг - не жалеть кого-то, а править страной, а это то, с чем Вильгельм справлялся с незаурядным искусством.
   - Но что же будет теперь, Карлтон? - спросил Томас Уиллерби.
   - После Вильгельма - Анна, - ответил дед. - Никого иного быть не может. Будем надеяться, что она сумеет родить еще одного сына, здорового на этот раз.
   - А если нет, - заметил Бенджи, - может случиться несчастье.
   - О, довольно всех этих разговоров о распрях! - воскликнула Харриет. Войны никогда никому ничего хорошего не приносили. И вообще, разве это подходящий разговор для Рождества? Давайте попробуем больше взять от нынешнего мирного, благополучного времени и не задумываться, что будет, если... "Если" - это слово, которое мне очень не нравится.
   - Разговоры о войнах! - проворчал дед, бросив злобный взгляд на Харриет. - Над нами нависла угроза со стороны Испанта. Что вы думаете, - он взглянул на Ли и Бенджи, - по поводу внука французского короля, получившего испанскую корону?
   - Опасно, - сказал Ли.
   - Ничего хорошего, - согласился Бенджи.
   - Но что Испания может сделать с нами? - спросила бабушка.
   - Мы не можем допустить, чтобы Франция влияла на половину Европы! закричал дед. - Неужели это не ясно?
   - Я не знаю, - сказала Арабелла, - но мне кажется, тебе нравится думать только о несчастьях.
   - Нельзя быть настолько глупым, чтобы отворачиваться, когда они уже произошли.
   Харриет взмахнула рукой в сторону галереи,', и менестрели начали играть. Дед угрюмо посмотрел на нее.
   - Слышала ли ты когда-нибудь об императоре, который достал свою скрипку и играл на фоне догорающего Рима?
   - Я слышала об этом, - сказала Харриет, - и всегда думала о том, насколько он предан своей скрипке.
   - Вы не верите мне, не так ли? - сказал дед. - Но позвольте мне сказать, что в жизни нашей страны происходят сейчас события, которые кажутся маловажными для тех, кто слишком слеп, чтобы распознать их истинное значение, или для тех, кто так поглощен мечтами о мирной жизни, что не видит другого исхода. Но все, что затронет нашу страну, затронет и нас. Умер маленький мальчик, принц Вильям, герцог Глочестер. Этот маленький мальчик должен был бы стать королем, но он умер. Может, вы считаете, что это неважно? Подождите - и увидите.
   - Карлтон, вас надо было назвать Иеремией, - насмешливо сказала Харриет.
   - Ты придаешь слишком большое значение вещам, которые могут и не случиться, - вставила бабушка. - Ну, кто начнет танец?
   Я не слишком интересовалась этим разговором о претендентах на трон, считая, что меня это никаким образом не может затронуть. Скоро мне предстояло понять, насколько я ошибалась. Это случилось на следующий день. Мы все сидели за столом, когда вошел гость. Нед Нетерби приехал верхом из Нетерби-холла, и вид у него был безумный. Он вошел в зал, когда все были за столом.
   - Как раз время пообедать... - начала Присцилла. Тут все уставились на него, так как было очевидно, что он скакал в страшной спешке.
   - Вы слышали? - начал он. - Нет, конечно нет!
   - Что стряслось, Нед? - спросил дед.
   - Генерал Лангдон!
   - А, тот человек, - сказал дедушка. - Он явный папист, я уверен.
   - Да, это так. Его схватили. Он заключен в Тауэр.
   - Что? - закричал дед.
   - , Его предали. Он пытался и меня втянуть, но, слава Богу, не сделал этого.
   Мать побледнела. Она избегала глядеть на Ли, но я почувствовала нависшую над нами страшную опасность.