Холт Виктория. Песня сирены

   "Нет, - подумала я, - только не Ли! Он не хотел быть замешан ни в каком заговоре".
   - Вот зачем он появлялся здесь не так давно, - продолжал Нед Нетерби. - Он собирался завербовать Добровольцев в армию, как я понял. Его разоблачили, схватили, и он заплатит головой!
   - Как вы считаете, какими были его планы? - спросил Карл.
   - Вернуть Якова и посадить на трон, разумеется.
   - Мошенник! - воскликнул дед.
   - Но из этого ничего не получилось, - продолжал Нед. - Слава Богу, я держался в стороне от этого.
   - Я надеюсь, что это так, Нед, - сказал дед. - Папист в Англии! Нет, мы от них достаточно натерпелись!
   - Я подумал, что должен приехать... - Нед взглянул на Ли.
   - Благодарю, - сказал Ли. - Я тоже ни во что не вмешивался, но все равно спасибо, Нед.
   - Слава Богу! Я знаю, что он побывал и здесь. Как вы думаете, нас ни в чем не заподозрят?
   Мать схватилась за сердце, и Ли тут же обнял ее за плечи.
   - Конечно, нет, - уверил он. - Все знают наши убеждения, мы - за Вильгельма и будем стоять за Анну.
   - А затем должна быть Ганноверская династия, если у, Анны не будет потомства! - взревел дед.
   - Так же и мы считаем, - подтвердил Нед, - и, мне кажется, я ясно дал вам это понять.
   - Значит, он в Тауэре? Это то, чего он заслужил! - Дедушка стучал кулаком по столу, в его привычках было таким способом выказывать власть или неистовство. - Как ты думаешь, Нед, что он собирался делать дальше?
   - Он намекнул и на это, когда был здесь, - сказал Ли. - Он прощупывал людей, чтобы узнать, сколько человек встанут под знамена Якова, если он вернется. Не думаю, чтобы он нашел многих, мы все достаточно натерпелись во время войны. Во всей стране не найдется человека, который хотел бы еще одной гражданской войны. Со стороны Якова было бы мудро оставаться там, где он сейчас есть.
   - Ну, хорошо, - сказала Харриет, - с заговором покончено, но что будет с нашим генералом?
   - Он должен поплатиться головой, - проворчал дед - мы не можем допустить, чтобы подобные люди бродили вокруг нас. Плохи дела, если генералы королевской армии готовы стать предателями.
   - Беда в том, - заметила Харриет, - что он точно, так же может думать, что вы предали Якова, который, в конце концов, тоже был королем.
   Дед проигнорировал эту реплику, а мать предложила:
   - Нед, садитесь, присоединяйтесь к нам. Она была весьма приветлива, но я знала, что она почувствовала себя не в своей тарелке из-за его приезда. Еще с тех пор, когда дедушка был замешан в деле Монмута, она опасалась, как бы наши мужчины не были втянуты в какие-то интриги. Она всегда горячо осуждала их за беспросветную глупость по этому поводу.
   Вечер потерял свой праздничный настрой. Я грустно сидела, думая о галантном генерале, сидящем в тесной камере лондонского Тауэра, и размышляя, как легко может перемениться судьба.
   По прошествии нескольких дней мы узнали больше об этом деле. В общем, никто не был особо удивлен. У Якова было достаточное количество сторонников, желавших его возвращения, и было известно, что движение якобитов распространяется по всей Англии. Единственное отличие, чтобы считать этот заговор более серьезным, было, что готовил его один из генералов армии Вильгельма.
   Однако, насколько мы знали, никто не поддался на уговоры генерала. Мы слышали, что он больше и не пытался это делать, а собирался продолжать после свое дело. Через несколько дней я уже стала обо всем этом забывать.
   Меня занимали совсем другие проблемы. Во время Рождества Бенджи опять предложил мне выйти за него замуж. Я снова уклонилась от окончательного ответа, но серьезно задумалась.
   Он сказал:
   - Ведь ты больше не думаешь о Бомонте Гранвилле, не так ли?
   Я колебалась.
   - О, но ведь он же уехал, Карлотта. Он никогда не вернется. Если бы он собирался это сделать, то был бы здесь давно.
   - Я считаю, что должна хранить верность ему, Бенджи.
   - Моя драгоценная Карлотта, ты знаешь, что как-то сказала мне Харриет? "Карлотта лелеет мечту о человеке, которого никогда не было".
   - Бо существовал, Бенджи.
   - Не такой, каким ты видела его. Харриет имела в виду, что ты создала для себя его образ, а он н таков на самом деле.
   Я знала Бо очень хорошо, он никогда не старался выглядеть иначе, чем был.
   - Но он уехал, Карлотта. Возможно, он мертв.
   - Может быть, - сказала я, - и такое могло случиться. О, Бенджи, если я только смогу узнать правду или если он умер... О, тогда, я думаю, я смогу начать все сначала.
   - Я собираюсь докопаться до истины, - сказал Бенджи. - Бомонт где-то за границей, а Харриет говорит, что он наверняка в большом городе, он не станет хоронить себя в провинции. Карлотта, ты будешь моей женой! Запомни это!
   - Ты так добр ко мне, Бенджи! - сказала я. - Продолжай любить меня.., пожалуйста.
   Возможно, это была уступка, а возможно, я знала, что настанет день, когда я выйду замуж за Бенджи.
   В конце января Харриет, Грегори и Бенджи возвратилась в Эйот Аббас. Харриет твердо решила, что чем скорее я выйду замуж за Бенджи, тем лучше. Она просила меня приехать в гости и побыть с ними.
   - Я надеюсь, что к весне вы обо всем договоритесь, - сказала она.
   Был уже май, когда я собралась навестить Харриет. Моя мать пребывала в счастливом расположении духа. Уже было ясно, что визит генерала не принес лишних неприятностей, и я чувствовала, что она уверена - по возвращении я оглашу помолвку с Бенджи. Это было все, чего она хотела бы, это еще теснее связало бы всех нас.
   Ли все время был занят землей, возделывая и приводя ее в порядок. Все были очень рады, когда весьма своевременно появился "Акт урегулирования", который объявлял, что принцесса Анна будет следующая по линии наследования Вильгельма, а если она умрет бездетной, трон перейдет к Софье - по линии Ганноверов, учитывая, что они протестанты, Ли сказал:
   - Это разумно. Это ясно показывает, что Якову не позволят вернуться, и это означает, что Англия никогда не признает иного короля, нежели протестанта.
   Мне были безразличны все эти разговоры о религии. "Какое все это имеет значение? Какая разница, будет король протестантом или католиком?" изумлялась я.
   - Это имеет значение, когда люди начинают спорить об этом и настаивать, чтобы все остальные соглашались с их мнением, - объяснил Ли.
   - А то, что узаконено с помощью этого "Акта", справедливо? настаивала я.
   В действительности меня это не слишком волновало, просто хотелось быть последовательной. Возможно, я сочувствовала католикам из-за тех притеснений, которые им выпали на долю, так как мой отец погиб оттого, что был католиком, и добрый старый Роберт Фринтон, который оставил мне свое состояние, был ярым сторонником католической церкви. А сейчас трагический конец грозил генералу Лангдону. Я знала, что все эти люди презирают опасность, но не могла понять их непримиримости друг к другу.
   Однако тот факт, что король был опасно болен, хотя и старались не предавать его огласке, сам по себе не значил многого, так как была принцесса Анна, готовая вступить на трон в случае его смерти; и хотя у нее не было детей, но ей не было еще сорока, а кроме того, на заднем плане истории уже маячила фигура Софьи.
   Итак, я приготовилась отправиться в Эйот Аббас.
   Присцилла прислала Дамарис, чтобы та помогла мне собрать вещи. Мать все время пыталась свести нас вместе и питала иллюзии, что мы преданы друг другу. То, что Дамарис слепо восхищалась мною, я знала. Она любила расчесывать мои волосы, ей нравилось укладывать мои платья, а когда я одевалась к обеду для приема гостей, она стояла передо мной, и ее приоткрытый от восторга ротик ясно указывал на восхищение и обожание.
   - Ты самая красивая девушка в мире! - как-то сказала она мне.
   - Откуда ты знаешь? - спросила я. - Ты что - знаток красавиц во всех странах, что ли?
   - Ну, это просто не может быть иначе, - ответила она.
   - Видимо, это потому, что я - твоя сестра, а ты считаешь, что все, связанное с нашей семьей, лучше, чем у других?
   - Нет, - ответила она, - просто ты настолько красива, что не может быть никого красивее.
   Мне надо бы радоваться такому простодушному обожанию, но оно раздражало меня. Дамарис была моей противоположностью. Она родилась законно, в результате счастливого супружества. Это был примерный ребенок, которому действительно доставляло удовольствие навещать бедных вместе с моей матерью и таскать корзинки с едой для них. Она действительно волновалась, когда у кого-то начинала протекать крыша, и даже беспокоила деда, требуя, чтобы тот помог чем-то. Но дед недолюбливал Дамарис, она была не тем ребенком, какие ему нравились, и он этого ничуть не скрывал, делая все возможное, чтобы она боялась его. Бабушка Арабелла бранила его за это и была особенно ласкова к Дамарис, а дед предпочитал бунтовщиков вроде меня. Наверное, он не был против нашей свадьбы с Бо, хотя именно он догнал нас, когда мы пытались убежать. Он просто решил, что это будет полезным уроком для меня. Дед имел большое влияние на меня и знал об этом, и то, что он делал для меня, никогда бы не стал делать для Дамарис.
   Она складывала мои платья, разглаживая их, как обычно делала.
   - Мне нравится это голубое, Карлотта. Это цвет павлиньих перьев, цвет твоих глаз.
   - На самом деле это не так, оттенок моих глаз светлее.
   - Но они выглядят именно такими, когда ты надеваешь это платье.
   - Дамарис, сколько тебе лет?
   - Почти двенадцать.
   - Значит, уже время задуматься о том, что же делает твои глаза голубыми?
   - Но мои глаза не голубые, - возразила она, - они совсем бесцветные, как вода. Иногда они выглядят серыми, иногда - зеленоватыми и лишь иногда голубыми, когда я надеваю что-либо глубокого синего цвета. И у меня нет таких чудесных черных ресниц, мои - коричневые и совсем не длинные.
   - Дамарис, я и так вижу, что ты прекрасно выглядишь, и совсем не нуждаюсь в детальных описаниях. Какие туфли ты уложила?
   Она стала перечислять, улыбаясь своей обычной добродушной улыбкой. Дамарис было совершенно невозможно вывести из себя.
   "Двенадцать лет!" - изумлялась я. Я была немногим старше, когда впервые встретила Бо, но я очень отличалась от Дамарис, даже если не считать этой встречи, изменившей мою жизнь. Дамарис не замечала ничего, кроме больных животных и бедных арендаторов, которым нужно было починить жилье. Она могла бы стать очень хорошей женой такого же туповатого и добродетельного чудака, как она сама.
   - Все, оставь меня, Дамарис, - сказала я. - Я лучше управляюсь сама.
   Она ушла с угнетенным видом. Я, конечно, была неприветлива с ней и должна бы вернуть ей хоть часть того обожания, которое она испытывала ко мне так бескорыстно. "Бедная неуклюжая маленькая Дама-рис! - подумала я. Она всегда будет прислуживать другим и забудет про себя. Она будет очень добра и заботлива.., для других и никогда не будет жить своей жизнью". Если бы Дамарис не была мне столь безразлична, я бы пожалела ее.
   Я должна была уезжать на следующий день. В Эверсли готовилось что-то вроде торжественного ужина, так как дедушка обычно настаивал на подобной церемонии в таких случаях, Мой дядя Карл, брат матери, был дома в отпуске. Следуя семейной традиции, он служил в армии. Он был очень похож на отца, и Карлтон очень им гордился.
   Бабушка надавала мне кучу поручений и посланий к Харриет и приготовила травы и коренья, которые, как ей казалось, могли бы заинтересовать Харриет.
   Они отправятся с моим багажом на одной из вьючных лошадей. Чтобы ехать не утомляясь, нужно было три дня, и все обсуждали маршрут, которым я поеду. Так как я уже неоднократно ездила этим путем, разговор, в общем-то, был необязателен. Мне не нравилось, что устроили такую церемонию расставания. Дедушка смеялся и говорил:
   - О, наша леди Карлотта весьма опытная путешественница!
   - Достаточно опытная, чтобы понять, что все это обсуждение ни к чему, - ответила я.
   - Я слышала, что "Черный боров" - это наиболее респектабельная гостиница, - вставила Арабелла.
   - Я могу подтвердить это, - сказал Карл. - Я провел там ночь по пути сюда.
   - Значит, ты должна остановиться в "Черном борове", - заключила Присцилла.
   - А почему она так странно называется? - спросила Дамарис.
   - Хозяева держат такого борова, чтобы спускать на тех путешественников, которые придутся им не по душе, - изрек дед.
   Дамарис встревожилась, и Присцилла успокоила ее:
   - Твой дедушка пошутил, Дамарис.
   Затем зашел разговор о политике, и, как всегда, деда невозможно было остановить. Бабушка предложила оставить мужчин, чтобы те закончили свои воображаемые сражения, пока мы займемся обсуждением более насущных дел.
   Женщины уселись в уютной зимней гостиной и долго еще обсуждали мое путешествие: что мне необходимо взять с собой и что я не должна позволять Харриет долго удерживать меня.
   На следующее утро я поднялась на рассвете. Дамарис с Присциллой были в конюшне, где моя мать убедилась, что все было упаковано и навьючено на двух лошадей. Меня сопровождали три грума, один из которых должен был следить за вьючными лошадьми. Присцилла выглядела очень озабоченной.
   - Я буду ждать от тебя весточку сразу по приезде.
   Я пообещала, что сделаю это, затем поцеловала ее и Дамарис, села верхом и поехала позади двух грумов, в то время как третий ехал за мной, ведя двух вьючных лошадей. Такой порядок был обычным в дороге, хотя полностью целесообразность таких предосторожностей мы оценили несколько позже.
   Я была на пути к Харриет.
   СТОЛКНОВЕНИЕ В "ЧЕРНОМ БОРОВЕ"
   Было прекрасное утро, и я чувствовала себя счастливой, когда мы ехали по знакомым тропинкам, заросшим полевыми цветами - мятликом, гвоздикой и вьюнком. Я вдыхала сладкий аромат боярышника и любовалась белым кипением цветущих яблонь и вишен в садах, которые попадались по пути.
   Свежий утренний воздух и красота природы придали мне бодрости. Впервые с того момента, как я потеряла Бо, я испытывала покой и безмятежность. Казалось, сама природа подсказывает мне, что я не должна предаваться мрачным размышлениям. Один сезон сменился другим, начиналось новое лето. Бо не стало, и пора было с этим смириться.
   И все же я не могла забыть пуговицу, которую нашла в Эндерби, и запах мускуса, который меня преследовал тогда. Когда я снова наведалась туда, то никакого запаха не уловила и сказала себе, что все это - моя фантазия. Но ведь была же пуговица, которую Бо там потерял? Она так и валялась бы в углу, если бы миссис Пилкингтон не затеяла уборку в доме.
   Этим майским утром мне хотелось думать о другом. Я представила себе, как мы с Бенджи бродим по лесу возле монастыря Эйот, вернее, возле его развалин; только сначала нужно добраться до острова на лодке. На этом острове я была зачата - так поведала мне мать. Когда мои родители вернулись на материк, отца схватили, и он был казнен... У меня были все основания испытывать ностальгию на острове Эйот.
   Мы проделали большой путь вдоль берега в первый же день нашего путешествия. Погода благоприятствовала нам, и к вечеру мы добрались до гостиницы "Дельфин", которую я не раз навещала и где хорошо знала хозяина. Он был рад видеть меня и моих спутников, угостил вкусной щукой, а потом распределил по комнатам. Мы отлично выспались, а утром, подкрепившись свежевыпеченным хлебом с беконом и запив его пивом, отправились дальше.
   День начинался хорошо. Пригревало солнышко, дорога была сухая, и около полудня мы остановились в "Розе и короне". Нам подали на обед запеченных в тесте голубей и сидр местного приготовления, который оказался гораздо крепче обычного. Я выпила ; немного, зато слуга, который отвечал за упаковку походных вьюков, сильно "перебрал" и к тому времени, когда нужно было собираться в дорогу, крепко заснул.
   Я разбудила его, но поняла, что толку от него не будет, пока он не проспится. Я сказала Джиму, старому груму в нашем отряде:
   - Либо мы оставляем его здесь, либо задерживаемся.
   - Мы не можем задерживаться, мисс, - ответил Джим, - ведь тогда мы не успеем засветло доехать до "Черного борова".
   - Но разве нельзя остановиться на ночь где-нибудь еще? - спросила "я.
   - Другого места я ни знаю, мисс. К тому же ваша матушка настоятельно требовала, чтобы мы остановились именно там.
   Я раздраженно пожала плечами:
   - Почему именно там? Неужели у нас по пути не будет другой подходящей гостиницы? Пусть мы запоздаем с прибытием в Эйот Аббас.
   - Кроме "Черного борова", поблизости никакой другой гостиницы нет, повторил он. - Нам нужно быть осторожными - на дорогах много плохих людей. Госпожа советовала мне не отклоняться от главной дороги и останавливаться только на тех дворах, где можно доверять хозяину.
   - Какая суета! - вздохнула я.
   - Мисс, я охраняю вас, - заявил Джим. - Я подчиняюсь приказу.
   - Приказываю сейчас я, - оборвала я его. - Нам нужно решить, оставляем ли мы этого дурака здесь и едем без него дальше или будем ждать, когда он проспится.
   - Если мы поедем без него, то у вас будет всего двое слуг, предупредил меня Джим.
   - Меня это не пугает, - возразила я. - Я же не беспомощная калека, которая не может постоять за себя. Пусть этот пьяница поспит часок-другой, а после навьючит лошадей и отправится вслед за нами. По крайней мере, мы приедем в "Черный боров" до наступления ночи.
   Так мы и сделали. Мои провожатые вели себя неспокойно. Я повернулась к Джиму и рассмеялась:
   - Что ты все время оглядываешься назад? Неужели ты считаешь, что без старого Тома мы находимся в большей опасности? Уверяю тебя, что это не так. От него было бы мало толку, если бы мы подверглись нападению. Без навьюченных лошадей легче избежать преследователей, да и грабить нас никто не будет.
   - У меня дурные предчувствия, мисс, - сказал Джим, резко мотнув головой, - и все, что происходит, мне очень не нравится.
   - Его ждет хорошая выволочка, когда он явится. Это я тебе обещаю точно, - сказала я.
   - Мисс, откуда ему было знать, что сидр такой крепкий? - заступился Джим за своего друга.
   - Но мы-то почувствовали это с первого глотка, - возразила я.
   Без Тома и лошадей с вьюками мы, конечно же, могли ехать быстрее, чем раньше, и, тем не менее, прибыли к гостинице "Черный боров" уже в сумерки.
   Когда мы въехали во двор, я удивилась царившему там оживлению. Конюхи уводили в конюшню чьих-то лошадей.
   Джим помог мне слезть с лошади, и я направилась в гостиницу. Хозяин вышел встретить меня. Вид у него был очень растерянный, он нервно потирал руки.
   - Моя госпожа, - сказал он, - тут сейчас творится такая кутерьма! Гостиница набита битком.
   Я опешила.
   - Не хочешь ли ты сказать, что для нас не осталось места? - спросила я.
   - Боюсь, что это так, моя госпожа. Весь второй этаж я предоставил компании важных джентльменов. Их шесть человек, и один из них в очень плохом состоянии.
   Я почувствовала смутное опасение и вспомнила, как Джим говорил о том, что одна неприятность тянет, за собой другую. Если бы дурак-слуга не накачался до беспамятства сидром, то мы приехали бы сюда часа на два раньше и получили бы в свое распоряжение комнаты для ночлега до того, как здесь появились какие-то важные джентльмены. В "Черном борове" всегда были свободные комнаты, потому что гостиница находилась в стороне от больших дорог. Совершая поездки между Эйот и Эверсли, я никогда не сталкивалась с подобными трудностями.
   - И что же нам делать? - спросила я в отчаянии, - Скоро совсем стемнеет.
   - Ближайший постоялый двор - это "Голова Королевы", - сказал он. - До него десять миль.
   - Десять миль? - повторила я. - Это нам не по силам, лошади устали. Послушай, нас всего трое-двое слуг и я. Еще одного слугу я оставила в "Розе и короне" отсыпаться: он выпил слишком много сидра. Это из-за него мы так запоздали.
   Хозяин чуть просветлел лицом.
   - Я подумал... - нерешительно произнес он.
   - Да, - поторопила я его, - что ты подумал?
   - Есть одна комнатка... Собственно говоря, она и слова такого не стоит. Скорее, ее можно назвать чуланом, но там есть койка и столик. Она находится на втором этаже, где расположились джентльмены. Одна из служанок ночует там иногда.
   - Я займу ее на эту ночь, - сказала я. - Мне бы только поспать до утра, мы уедем рано. Но как быть с моими слугами?
   - Я об этом уже подумал, госпожа. В миле отсюда, дальше по дороге, есть ферма. Полагаю, что ваши слуги согласятся поспать на сеновале, заплатив, конечно, за это удовольствие.
   - Я плачу за них, - сказала я. - Покажи-ка мне.., чулан.
   - Госпожа, мне так неудобно, что я предлагаю вам жалкую каморку, Ничего, - сказала я, - на одну ночь сойдет. Это будет мне уроком, чтобы впредь пораньше собиралась в дорогу.
   Он вздохнул с облегчением, и я последовала за ним по лестнице.
   Мы поднялись на площадку, которая была так знакома мне. Первая дверь как раз и служила входом в чулан, а на площадке были еще четыре двери.
   Хозяин открыл дверь чулана. Признаться, мне стало немного не по себе это, действительно, была просто конура: одну ее половину занимала лежанка, а другую - столик и табурет. Комнатушка имела оконце, и только это делало пребывание в ней в какой-то мере сносным.
   Хозяин взирал на меня с сомнением.
   Я сказала:
   - Что ж, я вынуждена мириться с неудобствами. - Потом посмотрела на него в упор:
   - Здесь на этаже четыре хороших комнаты, а в компании джентльменов всего шесть человек, как ты сказал. Может, они согласятся распределить комнаты между собой так, чтобы и мне досталась одна?
   Хозяин отрицательно покачал головой:
   - Они определенно знают, чего хотят. Они хорошо заплатили мне, и среди них - больной джентльмен. Они сказали, что его нельзя беспокоить, что им требуется в распоряжение весь этаж, и очень настаивали на этом. Я совсем забыл об этой каморке.
   - Ну, хорошо, спасибо тебе. Пойду к своим слугам и скажу, чтобы ехали на ферму. А тебя попрошу, распорядись, чтобы принесли горячей воды. Мне нужно привести себя в порядок.
   - Распоряжусь, госпожа.
   Я спустилась вслед за ним и приказала слугам ехать на ферму, предупредив их о том, что встану пораньше и сама подъеду к ним, поскольку это по пути. Потом я снова поднялась к себе в комнату, и через несколько минут ко мне явилась служанка с кувшином горячей воды, который поставила на столик. Я сняла с себя шляпу, расчесала волосы, помылась и почувствовала себя совсем хорошо.
   Я была голодна и решила спуститься в столовую. Хозяин сказал, что на ужин приготовлен молочный поросенок, а я знала, что этим блюдом славилась его кухня, благодаря стараниям его жены.
   Я испытала неприятный момент, думая, что окажусь без ночлега. Теперь в моем распоряжении была эта каморка, пусть даже всего на несколько часов. Правда, мне не удалось сменить платье, так как вся одежда осталась в седельных вьюках.
   Черт бы побрал этого пьяного слугу! Достанется ему от Харриет и Грегори, когда мы прибудем на место. Ему еще повезло, что мы едем не обратно, в Эверсли, мой милый дед тотчас бы выгнал его.
   Я открыла дверь и вышла на площадку. В тот же самый момент открылась еще одна дверь, из нее вышел мужчина и уставился на меня. Я вздрогнула от неожиданности: он напоминал Бо! Не то чтобы он был так уж похож на него, просто был такого же роста, как Бо, и выглядел так же элегантно. Камзол прямого покроя был расстегнут, и под ним виднелся украшенный вышивкой жилет. Длинные стройные ноги были обтянуты голубыми чулками с серебряными застежками у колен. Полы камзола были прошиты для жесткости медной канителью, из-под левой полы торчал кончик шпаги. Туфли с квадратными носами и высокими каблуками были украшены такой же серебряной пряжкой, как и чулки. Его голову покрывал парик, поверх которого была надета шляпа-треуголка, украшенная серебряным галуном. От него исходил слабый запах духов, и, вероятно, именно этим он напоминал мне Бо. Он был щеголь так же, как и Бо, а в привычках щеголей - пользоваться духами. Человека с такой внешностью, скорее, можно было бы встретить при дворе короля, нежели в сельской гостинице.
   У меня не было времени рассмотреть его получше. Я почувствовала, что он недоволен, и только собралась ретироваться в свою каморку и захлопнуть дверь, как вдруг услышала:
   - Кто вы такая и что здесь делаете? Я подняла брови, выражая удивление.
   - Что вы делаете здесь, на этом этаже? - повторил он требовательно. Я заплатил за право распоряжаться им полностью и просил, чтобы сюда никого не пускали.
   - Я тоже заплатила.., за комнату, - с вызовом ответила я. - Позвольте напомнить вам, сэр, что вы разговариваете с дамой.
   - Вы заплатили за комнату на этой площадке?
   - Да, если ее можно назвать комнатой. Я заняла эту каморку на ночь, потому что вы и ваша компания заняли все другие комнаты.
   - И давно вы здесь?
   - А почему это вас так интересует? Ничего не ответив, он быстро прошел мимо меня, спустился вниз и позвал хозяина гостиницы.
   Продолжая стоять на площадке, я услышала их перебранку.
   - Мошенник! Как это понимать? Разве я не заплатил тебе за пользование всем этажом? Разве мы не договаривались, что ни меня, ни моих спутников никто не будет беспокоить?
   - Мой господин... - виновато пролепетал хозяин, - госпожа заняла совсем крохотную комнату, которая была бы вам совсем без пользы, почему я и умолчал о ней. Госпожа часто бывает здесь, и я не мог отказать ей в ночлеге.
   - Но разве я не сказал тебе, что среди нас - человек, который тяжело болен?
   - Мой господин, - продолжал оправдываться хозяин, - мы договорились с госпожой, что она вас не Побеспокоит, она будет держаться тихо.
   - Тебе было приказано никого не пускать! Я спустилась вниз и вмешалась в разговор.
   - Что вы здесь расшумелись? Это навредит вашему больному другу больше, чем мое присутствие на втором этаже.