Холт Виктория. Шелковая вендетта

   Бабушка сказала, что тоже пойдет приляжет, а Касси вызвалась посидеть с Кэти, чтобы та не испугалась, проснувшись одна в незнакомом доме.
   Дрэйк подобрал мне подходящую лошадку, и мы отправились на прогулку.
   – Я хочу показать вам наши места, – сказал он. – Вы увидите, здесь очень красиво. Трудно поверить, что находишься совсем рядом с Лондоном. В этом смысле Мне очень повезло.
   – Да, и сестра вам так помогает.
   – Мне очень хотелось, чтобы она вам понравилась Изабелла – хорошая женщина.
   – Я нахожу ее очень приятной.
   – Вы ей тоже понравились.
   – Она еще слишком мало меня знает.
   – Она много слышала о вас... от меня. Изабелла восхищается тем, что вы сумели организовать свое предприятие и достигнуть таких успехов собственным трудом.
   – Знаете, моя работа доставляет мне огромное удовольствие.
   – А вы думаете, можно чего-нибудь достичь, если работа не доставляет удовольствия?
   – Наверное, нет.
   – Вы все еще не решились расширять ваше предприятие?
   – Ну, мы все думаем об этом, но никак не решимся. Графиня вообще ни о чем другом и говорить не может, а бабушка, я знаю, в душе тоже считает, что это необходимо. В целом, конечно, я тоже...
   – Да, серьезная дилемма.
   – До этого нам везло. А самым большим везением для нас была графиня.
   – Эта работа дала вам возможность забыть... о своем горе.
   – Да, это действительно так.
   – Но сейчас... сейчас эта боль утихла?
   – Ну... наверное. Время лечит.
   – Но тем не менее вы часто вспоминаете прошлое.
   – От прошлого никуда не скрыться.
   – Понимаю. А что бы вы сказали... – Он замолчал, а я ждала продолжения. Но он, казалось, раздумал говорить об этом. – Вот здесь кончаются наши земли.
   – У вас очень обширные владения.
   – Они требуют много внимания. К счастью, мне повезло с управляющим. Но все равно приходится отдавать половину своего времени делам поместья.
   – Большая часть вашего времени, полагаю, принадлежит политике.
   – Да, конечно, часто приходится бывать в Лондоне, но здесь и без меня все идет своим чередом.
   – Вы все очень красиво устроили.
   – Я так боялся, что вам не понравится у меня... вы будете вспоминать Лондон. Но мы здесь тоже часто устраиваем развлечения. Сестра мне очень помогает... но ей нужно следить и за своим домом.
   – Она вас очень любит.
   – Да, она всегда была моей маленькой мамой.
   Мне хотелось петь от счастья. Он собирается сделать мне предложение, и я намереваюсь ответить «да». Скоро в моей жизни наступят перемены. Он станет хорошим отцом для Кэти. Детям необходимо иметь отца, а некоторым женщинам вроде меня – мужа.
   Мы выехали в поле.
   – Давайте прокатимся галопом, – предложила я.
   И мы помчались. У самой кромки поля я редко осадила лошадь. Мы оба были в приподнятом настроении и радовались всему, что нас окружало.
   Мне казалось, я понимаю его. Он хочет сделать мне предложение, но не решается. Наверное, это призойдет перед нашим отъездом. Он хочет, чтобы я поняла, какой будет моя жизнь, если я стану его женой. И ему нужно убедиться, что я действительно готова порвать со своим прошлым. Вот почему он так хотел, чтобы я провела здесь рождественские праздники. Он никак не мог забыть, что я Ленор и что имя это связано с одним из самых дорогих в Лондоне салонов женского платья. Он так хотел быть уверенным, что мы оба... стремились к этому. Мне захотелось сказать ему, что, как бы много ни значило для меня наше предприятие, любовь и брак гораздо важнее.
   Мы вернулись обратно очень довольные прогулкой и друг другом, и я никак не думала, что в доме меня ожидает неприятный сюрприз.
   Мы отвели лошадей в конюшню и передали их конюху, а потом неспешно отправились к дому. Когда мы вошли в холл, то увидели Изабеллу, а рядом с ней какую-то женщину в изумительных соболях. Это была Джулия.
   Она метнулась навстречу Дрэйку.
   – Вот и я, – сказала она, – рада тебя видеть.
   Дрэйк застыл как вкопанный.
   – Я пробуду у тебя все Рождество. Не можем же мы встречать его врозь. Я прекрасно поняла, что ты имел в виду, когда сказал, что проведешь праздники дома.
   – Привет, Джулия, – сказала я. – Я и представить себе не могла, что ты тоже здесь будешь.
   – Ну, мы с Дрэйком понимаем друг друга. Он всячески намекал, что именно здесь собирается встречать Рождество, и я догадалась, для чего ему это нужно – он надеялся, что я приеду к нему. Дрэйк, дорогой, прости, что не смогла раньше. Вчера Хэрринггоны давали званый обед. Пришлось пойти, они так упрашивали. А так бы я приехала еще вчера.
   – Нужно приготовить вам комнату, – сказала Изабелла.
   – Как это любезно с вашей стороны.
   – Вы привезли с собой свою горничную?
   – Аннетт... да, она тоже здесь.
   – Ей придется спать наверху, в мансарде. Там есть одна свободная комнатка.
   – Прекрасно! Дрэйк, что же ты такой невнимательный? Почему ты не предупредил миссис Дентон, что я приеду?
   – Я сам не ожидал.
   – О, Дрэйк... когда ты сказал мне... мне казалось, это так ясно...
   – Что ж, ты все равно уже здесь...
   Изабел обо всем позаботится.
   – Ну разве здесь не чудесно? Я обожаю этот дом. С такой необычный, оригинальный. А Касси тоже приехала?
   Я кивнула.
   – Как это приятно. Семьи должны собираться вместе... особенно на Рождество.
   Радость моя тут же померкла. Джулия все испортила.
 
   Рождество! Оно могло быть таким счастливым для всех нас! Как только сгустились сумерки, под окнами дома появились певцы с зажженными фонариками и пропели все самые известные рождественские гимны: «Однажды в царстве царя Давида», «Придите, правоверные», «Добрый король Венцеслав» и много других.
   Кэти была в восторге и пела вместе с ними, а потом помогала обносить их горячим вином и мясными пирогами. В этот вечер она легла спать как обычно и вскоре уснула. Она уже чувствовала себя здесь как дома.
   После ужина мы поднялись в галерею, где были зажжены огни.
   – Мы всегда поднимаемся сюда в сочельник, – объяснила Изабел, – здесь мы жарим каштаны и пьем портвейн. Иногда чувствуешь необходимость следовать древним традициям, которые дошли до нас через столетия.
   – Довольно жутковато, – поежилась Джулия. – Так и кажется, что вон тот пожилой джентльмен сейчас сойдет с картины и устроит нам хорошенькую взбучку.
   – Да, у него суровый вид, – согласился Дрэйк. – Это великий прапрадедушка Вильям. Он был адмиралом. У нас в семье очень сильны морские традиции.
   – А вы не боитесь, что они каким-нибудь образом выразят вам свое недовольство, что вы пошли против этих традиций? – спросила Касси.
   – Все они давно лежат в могилах.
   – Некоторые считают, что покойники иногда возвращаются, – сказала Касси.
   – Даже если и так, я буду жить, как читаю нужным. Они в свое время поступали точно так же, – заявил Дрэйк.
   – Интересно, почему привидения всегда появляются только в старинных особняках? – спросила я. – Мне никогда не приходилось слышать, чтобы привидение жило в Коттедже. Они живут только в больших домах.
   Мертвые – мертвы, – сказала бабушка. – И как бы ни хотелось некоторым их оживить, это невозможно.
   Я знала, что она думает о моей матери и Филиппе.
   – Насколько я поняла, в этой галерее тоже водятся привидения, да? – спросила Касси, которую очень занимал этот предмет.
   – Считается, что да, – ответил Дрэйк.
   – С этим связана какая-нибудь история?
   Дрэйк вопросительно посмотрел на Изабеллу, и она ответила:
   – Ну, в общем, да.
   – Расскажите нам, пожалуйста, – взмолилась Касси.
   – Касси, ты потом не сможешь спать ночью, – предупредила я ее.
   – Неважно, мне хочется послушать.
   – Расскажи ты, – попросил Дрэйк сестру.
   – Ну, считается, что в этой галерее появляется призрак молодой девушки... тоже из нашего рода, конечно. Это случилось примерно двести лет назад. Ей было шестнадцать лет, и она была влюблена в молодого человека. Отец не разрешал ей выйти за него замуж. Он нашел ей другого мужа – богатого и немолодого. В то время девушки не смели противиться воле отца.
   – Теперь они себе это позволяют, – заметила бабушка.
   – Думаю, и тогда находились такие, кто не подчинялся запретам, – высказалась я.
   – Так вот, Энн Одцрингэм была послушной дочерью. Она распрощалась со своим возлюбленным и обвенчалась с человеком, которого ей навязал отец. После венчания гости пришли сюда на свадебный пир. – Изабелла закрыла глаза. – Иногда я слышу здесь песни менестрелей. Внизу, в огромном холле, устроили танцы; вдруг» в самый разгар веселья, гости обнаружили, что невеста исчезла.
   – Прямо как в «Ветке омелы» – пробормотала Касси.
   – Не совсем. Она не оказалась запертой в сундуке не пролежала там сто лет. Девушка поднялась в эту галерею и выбросилась из окна. – Изабелла показала я окно. – Говорят, из этого. И разбилась насмерть.
   – О, бедная, бедная Энн, – прошептала Касси.
   – Лучше бы она сбежала со своим возлюбленным, – сказала Джулия. – Лично я бы сбежала. – Она нежно посмотрела на Дрэйка, но так и не дождалась ответного взгляда.
   – Она не сбежала, – сказала Изабелла, – вместо этого она выбросилась из окна.
   – И теперь, – предположила Касси, – она бродит по этой галерее.
   – Говорят, что она появляется здесь, когда кто-нибудь из семьи собирается вступить в брак, который может оказаться несчастным. Она входит через окно, двигается вдоль галереи, ломая руки, и выкрикивает: «Берегись! Берегись!»
   – Вы когда-нибудь видели ее? – спросила я Изабеллу.
   Она покачала головой.
   – Из этого можно предположить, что все браки, заключенные в вашей семье, были счастливыми, – сказала Касси.
   – Если верить этой легенде, то да. Не думаю, что привидение покажется нам.
   Джулия пристально смотрела на меня.
   – Да, веселенькую тему мы выбрали для рождественской ночи, – сказала она. – Надеюсь, моя комната находится не слишком близко от этой беспокойной леди.
   – Что бы здесь ни происходило, внизу все равно ничего не слышно, – успокоила ее Изабелла.
   – Слава Богу.
   – Давайте выпьем еще, – предложил Дрэйк.
   – Какой уютный вечер, правда? – Джулия улыбнулась, оглядывая нашу компанию. – Встречать Рождество в таком замечательном доме... с замечательными людьми... – Она подняла свой бокал. – Счастливого Рождества... всем нам.
   Ее взгляд остановился на Дрэйке, и, не сводя с него глаз, она выпила свой бокал до дна.
 
   Рождественским утром мы пошли в церковь. Я удивилась, когда увидела, что Джулия тоже собирается с нами и поняла, что она твердо решила не оставлять меня с Дрэйком наедине.
   Я чувствовала себя немного неловко. Мне никогда не забыть, как она взбесилась, когда Дрэйку пришлось уехать из Шелкового дома, как ненавидела меня тогда.
   Теперь я уже не сомневалась, что она сама хочет выйти за Дрэйка. Я верила, что он действительно не приглашал ее, хотя она и пыталась представить все в таком свете. И я не верила, что он мог сказать ей хоть что-то такое, похожее на приглашение. Объяснение Джулии звучало неправдоподобно. Если он действительно хотел, чтобы она приехала, то сказал бы об этом прямо и не стал бы, приглашать ее таким странным способом, с помощью туманных намеков. В действительности Джулия узнала, что я нахожусь в гостях в Свэдцингхэме, и примчалась сюда.
   Я знала, что она много пьет. Об этом свидетельствовали чересчур яркий цвет лица, внезапная агрессивность и шокирующие реплики, которые она себе позволяла, стоило ей немного подпить.
   Интересно, замечает ли это Дрэйк? Он всегда был безупречно галантен и ни разу, за исключением первых минут, когда не сумел справиться с шоком, не отошел от роли гостеприимного хозяина.
   После похода в церковь мы собрались в столовой за традиционным рождественским обедом. Сначала подали индейку с разнообразным гарниром, за ней последовал рождественский пудинг с зажженными свечами и, наконец, пироги с мясом. К обеду были приглашены соседи и друзья Дрэйка, которые поддерживали его в избирательной борьбе; поэтому разговор за столом, в основном, шел о политике и приближающихся выборах.
 
   После обеда все разошлись по комнатам, чтобы немного отдохнуть.
   Я была очень благодарна Дрэйку, что он нашел время для Кэти и повел ее в паддок кататься на пони. Для меня ре было большей радости, чем видеть их вместе и знать, что они нравятся друг другу.
   Вечером приехали новые гости. По этому случаю прибыли музыканты и в столовой накрыли стол с холодными закусками. В галерее устроили танцы, и в присутствии такого большого количества народу она утратила всю свою таинственность.
   Дрэйк, как хозяин, должен был пригласить по разу всех присутствующих дам, поэтому мне удалось протанцевать с ним только один танец. Он спросил, нравится ли мне у него в гостях, и я заверила его, что очень довольна всем. Он сказал, что очень рад этому. Потом попросил меня откровенно высказать свое мнение относительно карьеры политика.
   – Я уже говорила, – ответила я ему, – политика кажется мне очень интересным занятием.
   – Интереснее, чем создавать дамские наряды?
   – Это разные вещи.
   – Наверняка.
   – Изабелла просто умница – так замечательно все организовала.
   – У нее большой опыт. Сначала она принимала гостей у нас дома, когда была незамужем, потом в качестве жены Гарри, а теперь выручает меня. Сестричка у меня молодец.
   – И так прекрасно владеет собой – даже бровью не повела, когда неожиданно появилась Джулия.
   – Мне бы такую выдержку.
   Я ждала от него уверений, что он не приглашал ее. Мне было очень важно услышать это от него лично.
   Но он ничего не сказал, а я не спросила.
   Позже я увидела его с Джулией. У нее было разгоряченное лицо, и она беспрерывно смеялась; он вежливо улыбался и делал вид, что танец доставляет ему удовольствие. По лицу Дрэйка невозможно было догадаться о его истинных чувствах.
 
   Когда я пришла к себе в комнату, Кэти уже спала. Я склонилась над ее кроваткой и поцеловала невинное личико. Потом стала медленно раздеваться. Я знала, что мне будет трудно сегодня заснуть. Чувство горького разочарования охватило меня. С первой секунды, как я увидела в этом доме Джулию, меня не отпускала тревога.
   Я легла и стала думать о Дрэйке и Джулии. Она усвоила по отношению к нему собственнический тон, и он казалось, этому не противился. Или я этого просто не замечала? Он ничем не проявлял своих чувств, манеры его были безупречными, и он все время играл роль любезного хозяина. Так приглашал он ее или нет? Теперь я уже ни в чем не была уверена.
   Сон все не шел ко мне. Я лежала в своей кровати, уставившись в окно. Кэти мирно спала. «Хоть ты моя целиком и полностью, – думала я, – и пока ты у меня есть, я буду счастлива... несмотря ни на что». Но чувство опустошенности и разочарования не покидало меня.
   Вдруг наверху раздался какой-то шум. Что-то случилось. Я спрыгнула с кровати, набросила халат и побежала по лестнице. В галерее горело несколько свечей, вставленных в стенные рожки. Я увидела Изабеллу. Она сидела на скамье рядом с плачущей девушкой и успокаивала ее.
   – Все в порядке, – сказала она, увидев меня. – У Пэтти легкая истерика.
   – Но я точно слышала, мадам. Я слышала это совершенно отчетливо. Это были такие сверхъестественные звуки, как будто...
   К нам торопливо направлялся Дрэйк.
   – Что здесь происходит?
   – Пэтти привиделся кошмар, – объяснила Изабелла.
   – Нет, мне не привиделось... – сказала Пэтти. Откуда-то из темноты, как тени, показались три горничные.
   – Я тоже слышала, – сказала одна из них. – О, это было ужасно. Я никогда не слышала, чтобы так... здесь раздавались такие ужасные крики: «Берегись! Берегись!.. « Она прокричала это три раза. О, это было ужасно, мадам, меня мороз пробрал по коже, когда раздались эти крики.
   – Просто ты была раздета, поэтому тебе и стало холодно.
   От лестницы к нам направлялась Джулия. Она придерживала рукой прелестный бледно-сиреневый пеньюар, волосы были распущены и красиво падали ей на плечи.
   – Что-то случилось? О, Боже. Что здесь происходит?
   Бедная девушка. Похоже, она совсем обезумела от страха.
   – Пэтти приснился кошмар, – повторила Изабелла.
   Пэтти снова отрицательно покачала головой, у нее стучали зубы.
   – Говорю вам, я не спала, мадам...
   – Ей нужно дать немного бренди, Дрэйк, – сказала Изабелла. – О, Гарри, ты тоже здесь. Гарри, Пэтти приснился страшный сон. Теперь все девушки перепуганы. Принеси, пожалуйста, бренди. Оно поможет им успокоиться.
   Появилась миссис Граттен, повариха. Она величест-. венно вплыла в галерею, ничуть не смущаясь тем, что ее волосы накручены на папильотки.
   – Что такое? – спросила она одну из девушек. – Что это с Пэтти?
   – У нее небольшая истерика, миссис Граттен, – сказала Изабелла. – Не стоит вам всем так беспокоиться из-за этого. Я думаю, они запугивали друг друга перед сном, рассказывая страшные истории о привидениях.
   – Нет, мы ничего не рассказывали, мадам, – вступила в разговор еще одна девушка. – Никто ни слова не сказал о призраках. Просто Пэтти вдруг услышала этот крик. И я тоже его услышала. Это не было нашей фантазией. Эти вопли были совершенно реальны. Я уверена в этом.
   – А это был не тот призрак, о котором вы нам рассказывали... девушка, которая проходит в окно и плачет, выкрикивая: «Берегись! «? – спросила Джулия.
   – Да, мадам, тот самый, – сказала Пэтти. – Ее шаги отдавались по всей галерее. Она кричала что-то ужасное и еще произнесла: «Берегись». Я точно это слышала.
   – А вот и Гарри с бренди, – сказала Изабелла. – Спасибо, дорогой. Ну, девочки, выпейте и ложитесь спать.
   – Я прослежу за этим, миссис Дэнтон, – успокоила ее повариха. – Уж не знаю, что такое должно было случиться, чтобы поднимать на ноги весь дом.
   – Но это было привидение, миссис Граттен, – оправдывалась Пэтти. – Правда, я его видела.
   – Думаю, нам всем не помешает чего-нибудь выпить, – сказал Дрэйк. – Давайте спустимся в гостиную.
   Мы пошли вниз. Он налил всем бренди.
   – Надеюсь, хоть Кэти не проснулась от этого шума.
   – Нет, я заглянула к ней. Она спит, – сказала Изабелла.
   – О... слава Богу.
   – Какое необыкновенное происшествие, – сказала Джулия. – И как раз после того, как мы говорили об этом... Как вы думаете, она правда что-то слышала?
   – Наверное, кто-нибудь рассказал ей это предание, – предположила я.
   – Вполне вероятно, – согласилась Изабел.
   – Но это и в самом деле странно, – продолжала Джулия, – в любом случае это было тебе предупреждением, Дрэйк.
   Дрэйк удивленно выгнул брови.
   – Да, ведь появление этого призрака связывают с предстоящей женитьбой кого-нибудь из членов семьи... считается, что он предостерегает от неудачного брака. Ты здесь единственный неженатый мужчина, значит, предостережение относилось к тебе. Ты так не думаешь?
   – Я всегда считал Пэтти склонной к истерии.
   – И все равно, это странно, – гнула свое Джулия. – Ах, бренди так хорошо согревает.
   – Может быть, еще? – предложил Гарри.
   – Да, пожалуйста, – обрадовалась Джулия.
   – Ну ладно, пойду лягу, – сказала я. – Как бы Кэти не проснулась. Она испугается, если меня не будет в комнате.
   – Бедная Ленор, – посочувствовала Джулия, – у тебя такой испуганный вид. Надеюсь, ты не веришь в привидения?
   – А ты? – спросила я.
   Джулия засмеялась и неопределенно махнула рукой.
   – Не так, чтобы очень. Тем не менее это было довольно странно. Интересно, может, она и вправду подслушала наш разговор...
   – Она могла услышать эту историю от кого угодно. Спокойной ночи.
   Я покинула комнату.
   Кэти по-прежнему спала. А мне не стоило и пытаться, этой ночью я уже не смогла бы заснуть. Я лежала в кровати и прислушивалась к дому... раздавались какие-то шорохи, поскрипывали половицы, как это всегда бывает в старых домах... и ветер то завывал, раскачивая деревья за окном, то тихо шептал: «Берегись».
 
   Оставшиеся дни прошли довольно мрачно. Все чувствовали неловкость. Единственным исключением была Кэти. Дрэйк учил ее кататься на пони, и она была совершенно счастлива.
   На следующий день Изабелла не разрешила Пэтти подниматься с постели.
   – Бедная девушка так потрясена, – сказала она. – Ей нужно отлежаться, тем более, что она склонна к истерии.
   Наше пребывание в гостях у Дрэйка так разнилось с тем, как я это себе представляла. Я видела, что бабушка и Касси разочарованы тоже и не знают, что думать. Все испытали даже некоторое облегчение, когда пришла пора прощаться, – только Кэти была огорчена.
   – Здесь было так хорошо, – сказала она, обхватив руками Дрэйка. – Ты присмотри за Колокольчиком до Моего возвращения.
   Дрэйк заверил ее, что лично проследит, чтобы Колокольчик ни в чем не нуждался.
   Джулия не уехала вместе с нами. Она была единственной из всех, кто получил в это Рождество удовольствие.
 
   Дня через два после того, как мы вернулись домой бабушка сказала, что хочет поговорить со мной наедине так как у нее есть для меня важное сообщение.
   – Ленор, – начала она, – ты знаешь, что в эту поездку во Францию я была в Виллер-Мюре.
   – Да, бабушка.
   – Там... я встретилась с одним человеком.
   – С кем?
   – Я встретилась... с твоим отцом.
   – Бабушка!
   – Да, это правда.
   – Я всегда считала, что ты не знаешь, кто мой отец.
   Она молчала.
   – Я рассказывала тебе кое-что об истории нашей семьи. Такие вещи не всегда можно объяснить ребенку. Мне было очень горько говорить об этом, и, должна тебе признаться, я просто трусила.
   – Ну так расскажи теперь.
   – Ты знаешь, что твоя мать, а моя дочь – Мари Луиза, была девушкой исключительной красоты. Вполне естественно, что она нравилась мужчинам. Мы были бедны. Я очень рано стала вдовой, и мне приходилось много работать, чтобы прожить, и, как большинство жителей Виллер-Мюра, я работала в усадьбе Сент-Аланжеров. Когда Мари-Луиза подросла, она тоже получила там место. Дальше ты знаешь, что случилось. Она полюбила. Родилась ты. А она умерла... может быть, от горя и страха. Хотя женщины умирают при родах, даже когда будущее их совершенно безоблачно. Не знаю... Знаю только, что она умерла, и мое сердце было разбито, потому что в ней заключалась вся моя жизнь. А потом я поняла, что она оставила мне тебя... и это все изменило.
   – Да, бабушка, но это ты мне уже рассказывала.
   – Ты знаешь, что сам Альфонс Сент-Аланжер переправил меня в Англию, чтобы я работала на Сэланжеров. А сделал он это потому, что не хотел, чтобы я оставалась жить в тех краях.
   – Почему?
   Я чувствовала, что ей трудно ответить мне; на этот раз самообладание изменило ей. Наконец она хмуро проговорила:
   – Потому что ты была дочерью его младшего сына.
   – Так... так, значит, ты знала, кто мой отец!
   – Мари-Луиза сказала мне... перед самым твоим рождением.
   – И он не женился на ней?
   – Он был еще совсем мальчишка, ему только исполнилось семнадцать, а месье Альфонс Сент-Аланжер, уж можешь мне поверить, был страшным человеком. Весь Виллер-Мюр дрожал перед ним. Он всех нас держал в кулаке. Все страшились его гнева, и его сыновья не меньше остальных. Не могло быть и речи о том, чтобы Сент-Аланжер женился на девушке с фабрики. Твой отец сделал все, что было в его силах. Он любил Мари-Луизу, но его отца ничто не трогало. Юношу отослали в Бургундию, к дяде, где он занялся виноделием. Приехав в Виллер-Мюр, я навела справки. Мне невероятно повезло, потому что в это время он как раз гостил дома, и мне удалось переговорить с ним. Я рассказала ему о тебе... о том, что ты уже вдова и у тебя есть маленькая дочка. Он был очень растроган.
   – Я чувствовала, что ты что-то недоговариваешь.
   Это было видно по твоему лицу.
   – Сейчас он в Лондоне.
   Я ошеломленно уставилась на нее. Она закивала.
   – Да, да, он сказал, что должен увидеть тебя. Вполне – естественно, что ему хочется познакомиться со своей дочерью. Он придет к нам.
   Она вглядывалась в мое лицо, пытаясь определить мою реакцию на это поразительное известие. Надо признать оно произвело эффект разорвавшейся бомбы. Не так-то просто встретиться лицом к лицу со своим отцом, о котором ты никогда раньше не слышала. Я не могла разобраться в своих чувствах: с одной стороны меня сжигало нетерпение, с другой – я боялась этой встречи.
   – Нельзя же, чтобы такие близкие люди не знали друг друга, – сказала бабушка.
   – Но столько лет, бабушка...
   – Ma cherie, он безумно хочет познакомиться с тобой. Ты можешь его осчастливить. Не отказывайся от этой встречи, ведь он проделал такой путь, чтобы увидеть тебя.
   – И когда он придет?
   – Сегодня вечером. Я пригласила его поужинать с нами.
   – Но... Боже... ведь это уже совсем скоро! Это так неожиданно для меня...
   – Я решила, что будет лучше, если ты узнаешь обо всем в самый последний момент.
   – Почему?
   – Я не знала, как ты к этому отнесешься. Боялась, что откажешься видеть его. Ведь столько лет вы не знали друг друга... Для нас это были годы борьбы. А он очень богатый человек. У него виноградники по всей Франции. Сент-Аланжерам всегда сопутствовал успех, чем бы они ни занимались. Теперь его отец им гордится. Но когда тот был юношей, он относился к нему по-другому.
   – Мне нет никакого дела до его отца... мне он приходится дедушкой, как я понимаю.
   – Он обладал огромной властью. Иногда это не доводит людей до добра. Сейчас он постарел, но ничуть не изменился: все тот же Альфонс Сент-Аланжер, каким я его знала в молодости. Ему принадлежит весь Виллер-Мюр и крупнейшая в мире фабрика по производству шелка.