Холт Виктория. Шелковая вендетта

   Я была слишком потрясена, чтобы говорить. В темноте он не мог видеть моего лица. Он опять заговорил, уже мягче.
   – Не глупи, Ленор. Ты мне нравишься. Ты должна радоваться этому. Конечно, ты рада. Я собираюсь доставить тебе удовольствие. Мы будем друзьями. Это только начало. Жаль, что ты спишь рядом со своей бабушкой. Как ты думаешь, старушка услышит, если я потихоньку пройду к тебе ночью?
   – Не понимаю, почему ты считаешь возможным разговаривать со мной в таком тоне, – выкрикнула я.
   – Потому что ты становишься привлекательной, и пора тебе узнать, какое удовольствие могут получать хорошенькие девушки.
   Мой гнев начал утихать. Я поняла, зная тайну моего рождения, он решил, что я должна с радостью ответить на внимание сына принявших меня людей. Он никогда мне не нравился. Но теперь я его ненавидела.
   – Постарайся, пожалуйста, понять, что я хочу уйти отсюда немедленно и что я не намерена терпеть подобное обращение впредь.
   – О, как она высокомерна, а? Кем ты себя возомнила? Французское отродье... вот ты кто. И только потому, что я добр к тебе... потому, что я хочу показать тебе, что джентльмен может сделать для тебя... ты позволяешь себе заноситься.
   – Беда в том, что ты не джентльмен.
   Он грубо схватил меня за руку.
   – Послушай меня, моя девочка. Все, что мне от тебя нужно, это немного удовольствия. Такие девушки, как ты, именно для этого и созданы. У тебя нет никаких прав в этом доме. И если твоя бабушка работает на нас, это не означает, что ты можешь строить из себя важную даму... во всяком случае до тех пор, пока не заработаешь это право. Ну же, Ленор, говорю тебе, ты мне нравишься. Поцелуй меня. Я так много всего могу тебе показать.
   Я запаниковала. В этом темном закутке мы были с ним совершенно одни. Резко замахнувшись, я ударила его по лицу. От неожиданности он ахнул и отпустил меня. Не теряя времени, я проскользнула мимо него и вылетела в коридор. Я бежала, не останавливаясь, чувствуя, что он может пуститься вдогонку, вихрем ворвалась в свою комнату и, бросив случайный взгляд в зеркало, увидела свое пылающее лицо и растрепавшуюся прическу. Я умылась холодной водой и с облегчением увидела, что красные пятна на руках начинают бледнеть. Вскоре мое волнение начало утихать, и хотя руки у меня еще тряслись, чувствовала я себя уже гораздо спокойнее.
   Возможно, он перебрал крюшона за ужином. Мне было трудно поверить, что я в самом деле могла ему понравиться. Он вел себя со мной как с горничными, которые начинали хихикать, стоило ему взглянуть в их сторону, и делали загадочное лицо, словно между ними существовало какое-то тайное взаимопонимание. Видимо, он ждал и от меня того же.
   Пора было возвращаться в бальный зал, так как меня могли хватиться. Вряд ли мое отсутствие могло долго оставаться незамеченным. Я спустилась вниз и проскользнула в зал. Никто не удивился моему появлению. Баркеры были по-прежнему одни. Я подошла к ним.
   – Хорошо потанцевали? – спросила миссис Баркер.
   Я слабо улыбнулась и спросила, не хотят ли они пройти к столу.
   По дороге в столовую мне попался Чарльз, оживленно болтающий о чем-то с Амелией Бэррингтон, дочерью нашего ближайшего соседа. Его взгляд прошел сквозь меня, как сквозь пустое место.
   – Отличная комната, – говорил Баркер, – но наверху есть признаки сырости. Вам следует выяснить, в чем причина.
   К нам присоединились Филипп и Касси. Касси выглядела немного усталой. Она будет рада, когда вечер закончится, подумала я. Как ей, должно быть, грустно сидеть и наблюдать, как другие танцуют, зная, что она не может к ним присоединиться. Филипп разговаривал с-мистером Баркером, скорее, предоставил ему возможность говорить, а сам слушал с заинтересованным видом о перспективах строительства, – хотя, возможно, он просто старался быть вежливым.
   Впоследствии он говорил мне, что испытывает большую симпатию к людям, которые увлечены своим делом, как сам он, например, увлечен шелком.
   Весь оставшийся вечер прошел как в тумане. Я никак не могла выбросить из головы неприятное происшествие с Чарльзом.
   Когда я смогла наконец удалиться к себе, ко мне пришла бабушка и присела на край кровати. На ней была элегантная шелковая накидка, которую она сшила себе сама.
   – Ну, что случилось? – спросила она. – Ты танцевала?
   – Мало. Мистер Баркер не танцует, а мне нельзя было от него отходить.
   – Ты танцевала с мистером Олдрингэмом?
   – Нет... он почти все время был с Джулией.
   Она разочарованно вздохнула.
   – Я танцевала с Филиппом после ужина. Мы вместе сидели за ужином – он, Баркеры, Касси и я.
   Бабушка была чем-то недовольна.
   – Ты устала, тебе надо поспать, – сказала она, вставая.
   Мне хотелось поскорее остаться одной, обдумать все, что произошло сегодняшним вечером, и понять, что же могло означать поведение Чарльза.
   Бабушку постигло разочарование. Юная девушка, придя после своего первого бала, должна быть переполнена возбуждением и гореть желанием поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. А я думала только о тех ужасных минутах в темном чулане. Просто не могла избавиться от этих мыслей.
 
   Когда я встретила Чарльза на следующий день, он, казалось, не замечал меня. Я испытала облегчение. Он забыл. Это было его обычное обращение с женщинами, которых он ставил ниже себя. Возможно, я преувеличила значение этого события. Он сделал попытку меня соблазнить и потерпел неудачу. Наверное, ужасно разозлился, когда его ударила. Этой пощечиной я не только причинила ему физическую боль, но и нанесла оскорбление.
   Наутро Джулия была раздражена из-за того, что Чарльз с Филиппом куда-то уехали и забрали с собой Дрэйка; и похоже, на весь день.
   Днем Джулия, Касси и я отправились кататься верхом. Джулия всю дорогу только и говорила, что о вчерашнем вечере.
   – Вечер получился превосходный, – щебетала она. – Не дождусь, когда же наконец я буду выезжать. Тогда у меня будет еще много таких вечеров. Дрэйк живет в Лондоне, и его обязательно будут всюду приглашать благодаря его отцу и дяде. Все предпочитают дружить с кабинетом министров, а не с генералами.
   – Судя по тому, что пишут о министрах в прессе, я бы этого не сказала, – возразила я.
   – Как раз поэтому люди ими интересуются. Моряки выходят на первый план только во время войны. Я очень надеюсь, что Дрэйк все-таки пойдет в политику. Мне кажется это таким волнующим.
   Касси задумчиво произнесла:
   – А ты хочешь там оказаться для того, чтобы тоже испытать приятное волнение?
   Джулия покраснела.
   – Я... я всегда хотела вести такой образ жизни. Понимаешь, это возбуждение выборной компании... выступления в парламенте и встречи с такими людьми, как лорд Бэконсфилд и мистер Гладстон. Мэри Энн Уиндэм Льюис впоследствии стала женой мистера Гладстона. Но все продолжали называть ее Мэри Энн, даже когда она стала леди Бэконсфилд. Это ужасно романтично. У нее было огромное состояние. Вот почему он женился на ней.
   – Очень романтично, – саркастически заметила я, – ты согласна, Касси?
   – Ну, очень часто браки по расчету в конце концов оказываются удачными, – сказала Джулия. – У них так и получилось, и она сама говорила, что, может быть, у них был брак по расчету, но после нескольких лет совместной жизни он женился бы на ней по любви. Дрэйку; все это страшно интересно. Тебе, наверное, тоже понравился вечер, Касси... и тебе, Ленор. Хотя тебе пришлось заниматься этими скучными Баркерами.
   – Меня выручили Филипп и Касси. После того, как они к нам присоединились, стало значительно веселей.
   – Вот тоже счастливая семья, – сказала Касси. – Миссис Баркер просто обожает своего мужа. Это сплошное очарование – наблюдать, как она его слушает, все время кивая головой. Мне кажется, если кто-нибудь скажет хоть слово против него или попытается ему противоречить, она просто сотрет этого человека в порошок.
   – Такая разновидность брака, когда один из партнеров полностью подчиняется другому, как правило, подразумевает благополучие, – сказала я. – Полагаю, что все мужчины стремятся именно к такому браку.
   – Не думаю, что Дрэйк хотел бы этого. Я заметила, как ему нравится, когда с ним споришь.
   – А я нет, – сказала Касси.
   – Касс, дорогая, ты не проводишь с ним столько времени, как я. – Она демонстрировала нам свою исключительность. – Он так занятно рассказывает. Мне понравилась история про жену Бэконсфилда. Думаю, что тогда он еще был просто мистер Бенджамин Дизраэли. Бедняжка сломала руку, когда садилась в экипаж, чтобы ехать в парламент с мужем, где тому предстояло выступить с важной речью. Она ничего не сказала ему, хотя боль, должно быть, была ужасной, и продолжала болтать и улыбаться как ни в чем не бывало, потому что боялась, что он расстроится и не сможет выступать.
   – Какая красивая история, – сказала Касси. – Мне она нравится, а тебе, Ленор?
   – Да, – ответила я. – Но я не хотела бы быть тенью своего мужа... как миссис Баркер, например. Лучше оставаться самой собой. Возможно, я бы тоже захотела чем-то заниматься... помимо домашних дел.
   – О, я вовсе не хочу быть чьей-нибудь тенью, – горячо возразила Джулия. – Но жены политиков сами по себе занимают в обществе видное место. Мэри Энн Дизраэли следила за всем, происходящим в парламенте, и часто дожидалась там мужа, чтобы вместе поехать домой; что бы ни случилось, дома его всегда ожидал холодный ужин и жена, готовая выслушать, как проходили дебаты в парламенте. И миссис Гладстон тоже известна в обществе. Она в первую очередь следит за комфортом своего мужа. Дрэйк говорит, что у них в доме только она отдает приказания. Так что, как видишь, это очень интересная жизнь.
   – Почему это ты вдруг так заинтересовалась политикой? – спросила Касси.
   Джулия слегка покраснела.
   – Ну, наверное, потому что много говорила об этом с Дрэйком.
   Мы с Касси переглянулись. Нам было ясно, что Джулия влюблена. Этого следовало ожидать. Ей уже исполнилось семнадцать, а Дрэйк на четыре года старше, так что оба они находились в подходящем возрасте для брака.
   Недалеко от дома мы встретили Дрэйка с Чарльзом, возвращающихся с верховой прогулки.
   – Привет, – сказал Дрэйк. – Почему так поздно?
   – Мы уехали только после обеда, – объяснила Джулия.
   – Как красиво в лесу! – Дрэйк улыбался всем нам в своей обычной приветливой манере. Джулия не сводила с него глаз. Она слишком открыто проявляет свое обожание, подумала я. Наверное, все-таки следует ей намекнуть, чтобы она хоть немного прятала свои чувства.
   – Вы уже домой? – поинтересовался Чарльз.
   – Домой, – подтвердила Джулия.
   Я молчала. Чарльз вел себя так, словно меня не существовало. Интересно, он так и будет теперь меня игнорировать? Меня бы это устроило. Больше того, я была бы очень этим довольна.
   Мы направились к дому. Дрэйк ехал между Джулией и мною.
   – Вчера был чудесный вечер, – сказал он.
   – Да, действительно, – немедленно откликнулась Джулия.
   – Я видел, что вы были очень заняты, – продолжил он, поворачиваясь ко мне.
   – Ленор получила указание от мамы, – объяснила Джулия. – Мама боялась, что Баркеры покажутся гостям скучными. Поэтому Ленор поручили ими заняться.
   – Как это благородно с ее стороны, – сказал Дрэйк.
   – Вовсе нет. Просто мне было приказано.
   – Не преувеличивай, – встряла Джулия. – Ты тоже; танцевала – с Чарльзом и с Филиппом. Мы все прекрасно провели время, правда, Дрэйк?
   – Было очень мило, – ответил он.
   – А как тебе понравилось, Чарльз? – спросила Джулия.
   – О-о, все было замечательно.
   – Развлекался, обхаживая хорошеньких женщин?
   – Бесконечно.
   Мы подошли к мавзолею.
   – Какое необычное здание, – заметил Дрэйк.
   – Это мавзолей, – объяснила Джулия – Интересный стиль.
   – Его построили около ста лет назад, – сказал Чарльз. – Довольно жуткое место, да?
   – Да, наверное, – согласился Дрэйк. – Он открыт?
   – Господи помилуй, конечно, нет. Его открывают очень редко... вероятно, только когда туда кого-нибудь кладут. Только подумать, что я когда-нибудь там окажусь... И Филипп тоже. Какая жуткая мысль. А вы, девочки... ну, вы, полагаю, выйдете замуж и уже не будете Сэланжерами... так что вам это место не грозит.
   – Мавзолеи всегда интересовали меня, – сказал Дрэйк, спешиваясь. – Я бы хотел осмотреть его. Необычная резьба по камню. Столько труда... для последнего пристанища умерших.
   – Я называю его Домом мертвецов, – сказала Касси.
   – Это звучит слишком жутко, – вздрогнула Джулия.
   – Не хотела бы я оказаться здесь ночью, – прибавила Касси. – А ты, Ленор?
   – Думаю, мне тоже было бы не по себе, – призналась я.
   – Интересно, почему его называют мавзолеем? – спросила Джулия. – Но ему подходит это название, правда? Да, трудно себе вообразить бал в мавзолее.
   – Я думаю, что это слово звучит так пугающе только из-за своего назначения, – предположил Дрэйк.
   – Любопытно было бы узнать происхождение этого слова, – сказала Касси.
   – А вот это я могу вам рассказать, – оживился Дрэйк. – Одно время я подумывал заняться археологией. Если из меня не получится политик, возможно, займусь ею снова. Когда-то вдова Карийского царя Мавзола воздвигла на горе Галикарнас сооружение, куда поставили гроб с телом ее мужа. Было это примерно в триста пятьдесят третьем году до нашей эры. Захоронение оказалось таким пышным и таким великолепным, что его прозвали одним из семи чудес света.
   – Как бы я хотела на него посмотреть! – воскликнула я.
   Он с улыбкой повернулся ко мне.
   – Это совершенно невозможно. Мавзолей разрушился где-то между тринадцатым и четырнадцатым столетиями. Отдельные его части разобрали местные жители на строительный материал для своих домов.
   – Мистеры Баркеры тринадцатого-четырнадцатого веков, – пробормотала я про себя.
   – Конечно, они не считали себя вандалами. Но когда вы будете в Лондоне, Ленор, я свожу вас в Британский музей. Место, где был построен Мавзолей, было обнаружено не так давно, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, и все, что сумели спасти, перевезли в Англию, в Британский музей.
   – Мне бы очень хотелось посмотреть.
   – Когда-нибудь увидите.
   – Я бы тоже хотела, – сказала Джулия.
   – Для меня будет огромным удовольствием сводить туда вас обеих.
   – И меня? – спросил Чарльз.
   – Ну конечно. Я вижу, мне удалось заинтересовать вас. – Он повернулся к Чарльзу: – А нельзя зайти внутрь?
   – Думаю, что можно, – сказал Чарльз. – У кого-нибудь должен быть ключ. Наверное, Кларксон знает, где он.
   – Почему бы тебе не сходить за ним, Чарльз, – предложила Джулия, – тогда мы могли бы посмотреть прямо сейчас.
   – Я был бы так рад, – сказал Дрэйк.
   – Очень хорошо, я схожу, – сказал Чарльз.
   И он зашагал по направлению к дому.
   – Надеюсь, я не наскучил вам со своими разговорами, – обратился к нам Дрэйк.
   – То, что вы говорите, весьма отличается от профессиональных выкладок Баркера, – сказала я.
   Он засмеялся, а Джулия вмешалась в наш разговор.
   – По-моему, прошлое – это так увлекательно. Как, должно быть, приятно делать разные открытия.
   – Да, действительно увлекательно. Как здорово по-настоящему участвовать в каком-нибудь открытии... откопать какой-нибудь затерянный город... храм или захоронение. Конечно, я понимаю, такие вещи случаются только раз в жизни. А в основном это тяжелая утомительная работа без надежды на вознаграждение.
   – Чувствую, что политика все-таки перевесит, – сказала я.
   Он невесело улыбнулся.
   – Наверное, вы правы.
   Мы еще немного поговорили о старых захоронениях и вчерашнем вечере; потом вернулся Чарльз, триумфально неся в поднятой руке ключи.
   – Ну вот, – сказал он, – ваше нездоровое любопытство будет удовлетворено.
   Мы все спешились и проследовали за Чарльзом, мимо ангелов с огненными мечами, к воротам. Когда мы подошли к мавзолею, Дрэйк заметил торчащий из земли крест.
   – Похоже на миниатюрную могилу.
   – Это и есть могила, – сказала ему Джулия. – Здесь похоронена собака.
   – Кто-нибудь из ваших любимцев?
   – Нет, это... не наша собака, – ответила Джулия.
   – Собака принадлежала одному мальчику с конюшен, – решила объяснить я. – От был к ней очень привязан, а какие-то мальчишки забили ее камнями... недалеко отсюда. Это его просто убило. Мальчик не очень развитый, и собака была для него всем. Не представляю, почему люди могут быть так жестоки.
   Боюсь, что говорила слишком горячо, живо вспомнив всю эту историю. Я до сих пор не могла ее забыть. Мне было известно, что Вилли часто навещает могилу и сидит на ней, разговаривая со своей собакой. Я часто слышала там его голос. Теперь у него был маленький Перец, которого он очень любил, но я подозревала, что забавный щенок так и не смог заменить ему ту, другую собаку.
   На мои глаза набежали слезы, и мне стало неловко за свою чувствительность.
   – Какая низость, – возмутился Дрэйк. – Только безмозглые идиоты способны на такие вещи.
   Он взял мою руку, ободряюще пожал ее и зашагал рядом.
   – Ну что, готовы? – спросил Чарльз. – Великий момент наступает.
   Он вставил ключ в замок и с усилием повернул его.
   – Замок заедает, – объяснил он, – им редко пользуются... только когда какой-нибудь бедняга Сэланжер присоединяется к своим предкам.
   – Там, наверное, тяжело дышать, – сказал Дрэйк.
   – Полагаю, в здании есть какая-нибудь вентиляция воздуха, – предположил Чарльз.
   Дверь распахнулась. Перед нами оказалась крутая лестница, уходящая в темноту. Мы спустились на один пролет, Чарльз шел впереди.
   – Осторожнее, – закричал он. – Не поскользнитесь там. Кто знает, что может оказаться внизу.
   Мы шли все дальше вниз и вниз, пока не оказались в подземелье с высоким потолком. Прямо перед нами возвышалась огромная статуя Мадонны с младенцем и скульптурная группа, состоявшая из фигуры женщины и двух ангелов. Рядом с этой группой находилась фигура, явно изображающая сатану. Со скипетром в руках он нападал на ангелов. По-видимому, они боролись за душу умершей женщины. Все это было довольно жутко, тем более что комната освещалась лишь слабым лучом света, пробивавшимся сверху. Вдоль стен в ряд стояли гробы.
   Мелкая противная дрожь начала сотрясать мое тело. Я чувствовала себя так, словно прошлое поймало меня в свои сети.
   – Впечатляет, – прошептал Дрэйк. – А знаете, он построен в тех же пропорциях, что и захоронение Мавзола. Я видел его рисунки и нахожу, что оба мавзолея очень похожи.
   – Как вам понравится идея переночевать здесь? – спросил Чарльз. – Касс... а, как ты на это смотришь?
   – Я думаю, мои волосы поседели бы за эту ночь, – вздрогнула Касси. – Знаешь, такое бывает от сильного потрясения.
   – Интересно было бы посмотреть на тебя с белыми волосами, – хмыкнул Чарльз. – Ну что, оставим ее здесь?
   – Нет, – испуганно вскрикнула Касси.
   – Конечно же, нет, – успокоил ее Дрэйк, – это все из-за темноты и мыслей о мертвецах. Поэтому здесь так жутко. В действительности это всего лишь подземный склеп.
   – Интересно, что здесь происходит ночью, – прошептала Джулия. – Как вы думаете, они встают из своих гробов и танцуют?
   – Сомневаюсь, чтобы им понравилось такое времяпрепровождение. В одном саване здесь будет холодновато, – заметил Чарльз.
   Дрэйк, громко восхищаясь, осматривал помещение.
   – Пожалуй, нам нужно открыть мавзолей для туристов, – заключил Чарльз.
   – Но здесь так холодно, – зябко передернула плечами Джулия.
   – Трусихи вы все, – сказал Чарльз, – впрочем, чего еще ждать от стайки изнеженных девиц?
   Я чувствовала, как сырость просачивается мне в кости. Ряд гробов на помостах наводил на грустные мысли о том, что в этой комнате осталось еще много места для новых захоронений.
   Вдруг кто-то схватил меня за плечи.
   – Gotcher, – прошептал мне голос в самое ухо, – я призрак мавзолея. Я собираюсь оставить тебя здесь, ты будешь моей невестой.
   Я резко обернулась и встретилась с блестящими глазами Чарльза. Его лицо было совсем близко, и меня охватила дрожь.
   – Ага, испугалась, – засмеялся он.
   – Кто угодно испугается, если на него наброситься в таком месте, – сказал Дрэйк, – брось свои шутки, Чарльз.
   – Я не думал, что ее так легко напугать, – ответил Чарльз. – Ты всего лишь маленькая напуганная малышка, Ленор, несмотря на всю твою браваду.
   – Давайте уйдем отсюда, – сказала Джулия, – с меня хватит. Мы уже все посмотрели. Ты доволен, Дрэйк?
   – Да, было страшно интересно. Я бы хотел прийти сюда снова. В следующий раз нужно будет захватить с собой свечи.
   – И теплые пальто, – добавила Касси. Джулия начала подниматься по ступенькам.
   – Я пойду первым, – объявил Чарльз, – и буду показывать дорогу.
   – А я – замыкающим, – подхватил Дрэйк.
   – Я все думал, кто решится пойти последним, – сказал Чарльз. – Девочки наверняка испугаются, что кто-нибудь схватит их и утащит обратно вниз. И поделом вам за ваши плохие манеры: будете знать, как являться без приглашения в частный дом.
   – Я буду следить, чтобы призраки до меня не добрались, – пообещал Дрэйк. – Пойдем, здесь действительно холодно.
   Мы выбрались наверх, тяжело дыша после подъема и щурясь от яркого света.
   – Ну, надеюсь, ты доволен, – сказал Чарльз. – Все на своих местах. – Он взглянул на меня. – У тебя такой вид, словно ты видела призрака. Я уже начинаю верить, что ты видела его в самом деле.
   – Нет, – ответила я, – я испугалась только от неожиданности.
   Он состроил гримасу.
   – Мне придется отдать этот ключ Кларксону. Он очень настаивал на этом. До скорой встречи.
   Он сел на лошадь и ускакал.
   – Это была поучительная экскурсия, – сказал Дрэйк, глядя на меня.
 
   На следующий день Чарльз с Филиппом увезли Дрэйка на какое-то чисто мужское развлечение. Огорченная разлукой с Дрэйком, Джулия пребывала в плохом настроении.
   Я взяла книгу и направлялась к пруду, когда ко мне, задыхаясь, подбежал молодой паренек с конюшен.
   – О, мисс, я как раз шел в дом, чтобы найти вас. Мне нужно вас видеть.
   – Что случилось? – спросила я.
   – Вилли! Он потерял свою собаку.
   – О, нет...
   – Да, мисс. Он в таком состоянии... Он целый день искал ее в лесу. Я подумал, что, кажется, знаю, где она может быть.
   – Ну, и где же?
   – Она в этом похоронном месте, мисс. Там вчера были люди. Может, тогда она и проскочила в дверь. Мне кажется, я слышал ее там... через щель в стене. Я приложил ухо...
   – Хорошо, ты сказал об этом Вилли?
   – Я не смог найти его. Я подумал, потому как вы... хорошо к нему относитесь... так.... а сам я не хотел бы туда спускаться.
   – Хорошо, мы должны сходить туда и посмотреть. Он держал ключи.
   – Я взял их у мистера Кларксона... Я бы не хотел идти туда один... я подумал, потому как вы...
   Мне показалось вполне возможным, что Перец заскочил в мавзолей. Должно быть, это произошло, когда мы находились внизу и дверь была открыта. Он вполне мог крутиться там, обнюхивая все вокруг. Он часто приходил туда с Вилли.
   Меня совсем не радовала мысль снова спускаться в подземелье.
   – Идем... мы пойдем туда вместе, – обратилась я к мальчику.
   Он колебался.
   – Ну, идем, – нетерпеливо сказала я, – я с тобой. Ты не будешь один.
   Мальчик открыл дверь, оставив ключ в замочной скважине, и мы начали спускаться по ступенькам; осторожно ступая, я шла впереди.
   – Ступеньки могут быть влажными и скользкими, – сказала я.
   Он не ответил. Потом я поняла, что он и не думал идти за мной. Я услышала голоса через открытую дверь и почувствовала облегчение. Там был кто-то еще.
   – Перец, – позвала я, – Перец, где ты?
   За мной мелькнула тень.
   – Возможно, он прячется, – сказала я. – Он, наверное, испугался, когда обнаружил, что не может отсюда выбраться.
   Спустившись вниз, я обернулась и... похолодела от страха. За мной стоял Чарльз.
   – Чарльз, – воскликнула я.
   – Собственной персоной.
   – Как... как ты здесь оказался?
   – Обычным способом... на своих двоих.
   – А где мальчик?
   – Я отослал его. О, не беспокойся, ключ у меня.
   Он держал его, улыбаясь мне.
   Я решила не показывать ему, как мне страшно находиться в таком месте... наедине с ним. Это был не просто страх. Это уже походило на ночной кошмар.
   – Перец, – позвала я, – где ты?
   – Он, должно быть, прячется. Мы найдем его... если только он здесь. Перец! Иди сюда!
   Нет ответа. Наши голоса звучали как чужие в этом странном месте.
   – Ну, раз его здесь нет, нам лучше уйти отсюда, – сказала я. – Мальчику показалось, что он слышал здесь лай собаки, и мы решили, что пес мог проскочить вчера в открытую дверь. Он часто бывает здесь с Вилли.
   – Не думаю, что он здесь.
   Он повернулся и посмотрел на меня.
   – Ты испугана, – сказал он.
   – Мне не нравится это место.
   – Здесь не очень уютно, правда? А оттого, что ты находишься здесь наедине со мной, оно нравится тебе еще меньше.
   Я судорожно прикидывала, смогу ли обойти его и прорваться к ступенькам. Успею ли взбежать наверх прежде него? Я знала, что не смогу сделать этого – в такой темноте можно было передвигаться только с величайшей осторожностью.
   – Ты не должна меня бояться, – ласково сказал он. – Я уже говорил тебе, что хочу быть твоим другом. Но ты не хочешь позволить мне этого.
   – Меня не устраивает та дружба, которую ты мне предлагаешь.
   – О, я знаю, что ты – очень чистая юная леди. Какая жалость. Чего ты боишься?
   – Я думаю, нам лучше уйти. Собаки здесь нет. Она бы уже давно прибежала на зов.