Страница:
Наемник-половец пригибается к гриве коня в стремительной скачке… Резко выпрямляется, меч описывает широкий полукруг, пущенные стрелы отлетают с обиженным звоном… Воин на скаку встает в полный рост на седле. На него со свистом летит железноклювая стая… Ноги подгибаются, гибкое тело в кольчуге пластается в воздухе… Краем уха слышит предсмертное ржание нашпигованного стрелами коня… Над головой шумно хлопает, кольчуга скрежещет под острыми когтями, ворот больно впивается в шею. Борхан схватывает падающего воина и могучим рывком забрасывает на стену.
Обомлевший стрелок с натянутым луком стоит в ступоре, полоса стали пронзает кибить, легко сбривает голову. Изуродованное тело бьется на забрале стены, как выпотрошенная рыба, неподалеку падают обломки лука.
Наемник по-кошачьи припадает к полу, рывком поднимается, обескураженный стрелок захлебывается кровью. Остальные обеспокоенно поворачиваются к противнику. Половец, увидев направленные наконечники, задерживает дыхание. В сердце предупреждающе колет, наемник падает. Над головой свищет, и смертельно ранившие друг друга стрелки хрипят жутко.
Половец вскакивает, сближается с противником, пальцами сжимает горло и рвет что есть силы… Наемник уклоняется от багрового буруна, обнимает защитника крепости, поворачиваясь по оси. Кольчуга на спине дружинника скрежещет, лопаясь под стальными клювами.
Половец отпихивает труп, во второй руке блестит нож, перед глазами возникает перекошенное страхом лицо стрелка. Защитник спускает тетиву. Не успевает поморщиться от металлического звона, как меч, завершая мах, рассекает ему грудь, как нож гнилое сукно.
Наемник метнулся стальным вихрем по стене – защитники падают вниз, как перезрелые груши. Немногих уцелевших охватывает паника: с другой стороны, пачкая забрало стены кровью дружинных, двигается воин с копьем.
Копье слито с рукой, является ее продолжением. Колющие и рубящие удары безжалостно разят защитников. Широкий наконечник успевает отражать стрелы, пропарывает брони. Тупой конец, окованный шипастым железом, проламывает черепа с отвратительным хрустом.
Алтын сражает пешего, на миг переводит дух. Внимание приковывает стена. Губы Повелителя чуть кривятся: наемники справились отлично, стрелы в атакующих еще летят, но редко; пущенные неверной рукой чаще поражают своих.
Оттеснив Сомчея, появляется Али-Шер, говорит прерывистым голосом:
– Вот уж не думал, что от наемников будет такая польза. Жаль, что их в конце концов убьют.
Повелитель равнодушно пожимает плечами, взгляд ожесточается.
– Вперед! – рявкает он. – Бой еще не кончен.
Ошеломленные защитники крепости крепче сжимают мечи. В спины бегущим прочь, позорно бросившим оружие, несутся проклятья.
Остатки степного воинства налетают черным смерчем, хрипы умирающих сливаются с лязгом железа.
С выставленной в поле по глупости дружиной покончено. Конники маневрируют, изредка добивая уцелевших.
Алтын небрежно машет рукой, в кулаке с легким хрустом ломается стрела. Али-Шер загораживает Повелителя, бросает отрывисто:
– Повелитель, зря не надел шлем.
Сомчей переводит дух – лицо полководца спокойно, не брызжет слюной, как Али-Шер. Говорит с почтением:
– Повелитель, их воинство разгромлено, но в крепости много защитников, а врата закрыты. Скоро они подтянутся, закидают стрелами.
Алтын усмехается мрачно:
– Ворота откроются. За мной!
Конники поспешно выстраиваются в боевой порядок, двигаются через залитое кровью поле к мосту, что так глупо оставили целым, надеясь на быстрый разгром пришлых.
Свистят редкие стрелы, несколько степняков со стоном падают на размокшую землю, застывая рядом с поверженными защитниками.
Алтын ухитряется развязать поясной кошель, сжимает в пальцах круглый камушек. Мощно размахивается рукой, камушек вылетает, как из пращи. Воздух на пути камушка дрожит, маленький снаряд быстро увеличивается.
В ворота бьет валун величиной с откормленного быка. Щепки брызгают в стороны, массивные створки содрогаются с тяжким стоном. Сквозь дыру видны размазанные тела защитников – подарок Шергая раздавил резервный отряд, сгрудившийся у ворот.
Облепленный клочьями кольчуг и мяса, валун влетает в стену ближайшего дома, груда бревен звонко осыпается, накрывая снаряд.
– Вперед! Быстрее! – кричит Алтын.
Воины, нещадно хлеща коней, врываются в город, как каменная лавина. Растекаются ручейками по улицам, добивая сломленных защитников. В шум боя вплетаются звонкие женские крики, полные страха.
Едва последний степняк минует ворота, как бревна вздыхают судорожно и со страшным треском расползаются в стороны. На месте центральных веж пылит груда обломков. В звуках паники, охватившей город, тонут стоны погребенных под бревнами стрелков.
Алтын с небольшой группой воинов продолжает движение еще к одной крепости – у диких северян принято устраивать внутри города дополнительное укрепление.
– Жгите дома! – приказывает Алтын оставшимся.
Воины послушно палят факелы, пламя жадно хватается за соломенные крыши. К небу тянутся черные ленты. Выбегающих из домов горожан безжалостно убивают, детей втаптывают в лаги мостовой. Оставляют в живых женщин. И то – самых красивых, а старух и дурнушек полосуют саблями.
Уцелевших сгоняют в кучу. Степняки смотрят плотоядно на испуганные лица, предвкушая вечерние утехи и бахвальство перед остальным войском. Самые горячие головы, забыв о схватке, срывают с девиц одежды, под хохот товарищей заваливают на спину, берут на трупах горожан.
Отряд Повелителя достигает площади перед внутренним укреплением – кромом. Али-Шер говорит с чувством:
– Проклятье! Как они сюда добрались?
Последние воины города не укрылись за стенами. В безрассудной ярости бросаются к воротам, но два десятка гридней сдерживают два наемника.
Половец крутится юлой, меч отшибает вражеские клинки, кольчуги дружинных сыплют роями искр. Беззащитные шеи отворяются алой рудой. Копейщик в панцире-ярыке хладнокровно поражает тех, кто понадеялся достать товарища со спины.
Оба кажутся неуязвимыми. Защитники со злыми слезами пытаются срубить захватчиков, но удары либо уходят в пустоту, либо отшибаются с невероятной силой – аж кисть выкручивает.
Алтын хлещет коня, степняки с диким гиком набрасываются на гридней, как стая коршунов на выводок цыплят. Кони ударяют грудью, дружинные отлетают в сторону, как расколотые колуном поленья, противно чавкает разрубленная плоть.
Степняк гонит коня на матерого воина, думая с легкостью стоптать, рубануть по клепаному шлему саблей. Гридень неуловимо смещается под неоружную руку кочевника, ногу всадника стискивает, как клещами, рывок швыряет в пыль.
Воин заносит меч – добить! Перед глазами мелькает крупное тело, запястье стонет хрустом расползающихся костей, страшный удар выбивает дух. Гридень падает с металлическим звоном, шлем срывается с пепельных кудрей.
Степняк с обожанием смотрит на Повелителя, бросившегося с седла на воина.
– Вставай, – говорит Алтын мягко.
Кочевник опирается на руку, твердую, как гранит, шепчет благоговейно:
– Повелитель, благодарю, ты спас ничтожного.
– Бой не кончен, – напоминает Алтын. – Вперед, твои собратья бьются!
Степняк со счастливой улыбкой забирается на коня, кидается на оставшихся защитников. Скоро схватка заканчивается.
Повелитель усылает степняков к остальным, остаются наемники и полководцы. Двор крома встречает визгом прислуги, маленьких детей, укрывшихся перед сечей.
Алтын их не трогает, людская масса бросается в открытые ворота. Али-Шер провожает плотоядным взглядом симпатичных женщин, шутливо рыча. Горожане, громко плача, выплескиваются на усеянную трупами площадь пестрой толпой. Пугливые, словно кошара овец, в тщетной надежде укрыться разбегаются по улицам.
Над головой шумит воздух, взбитый могучими крыльями. Крупный орел неуклюже приземляется, поднимая тучу пыли. Смешно топает к бездыханному мужчине: седая борода заткнута за пояс, белоснежное одеяние испачкано. Рядом лежат похожие одеянием, но помоложе, следов ран нет, и они кажутся спящими.
Воздух над поверженными густеет, стена брошенного терема преломляется причудливо, расплывчатый человеческий силуэт обретает плотность. Али-Шер с усмешкой глядит на усталое лицо Шергая, взглядом говорит, что думает о трусах, использующих подлое колдовство.
Маг даже не морщится, потное лицо освежает ветер крыльев, орел с радостным визгом падает на предплечье, впиваясь когтями в парчу халата. Старик не шатается, словно птица села не на высохшую от времени руку, что должна под немалым весом обломиться, как сухая веточка, но на замшелую скалу. Сухая ладонь, испещренная морщинами, укрывает голову Борхана непроницаемым колпаком, походя смахивая со лба россыпь мутных капель.
– Мой Повелитель!
Алтын милостиво смотрит на согбенную фигуру, жестом велит приблизиться.
– Повелитель, город пал, – сообщает маг устало. – Жители в панике бегут, не помышляя о сопротивлении. Когда нас догонит основное войско, эти лентяи быстро их переловят.
Алтын машет ладонью скучающе, лицо кривится.
– Мне нет дела до червей. Город пал, богатства заберут воины, мы двинемся дальше, оставив пепелище, но гоняться за каждым ремесленником не будем.
Военачальники кивают: Повелитель говорит верно, воину сладко сразиться с вооруженным противником, а за беззащитными овцами гоняются трусы. Наемники помалкивают, изредка поглядывая по сторонам в поисках опасности. Лица бесстрастны.
Али-Шер смотрит на наемников с явным уважением, воинское искусство обоих вызывает восхищение. Жаль, что не присягнут какому-нибудь правителю, сражаются не за честь и воинскую славу – ведь превыше ничего нет, – а за презренный металл.
Алтын, глядя на Сомчея, хмурится: лицо побратима темное от затаенной грусти, будто не врагов побил, а родичей.
– Что такое, Сомчей? Недоволен скоротечной схваткой? Утешься, впереди будут жаркие бои.
Сомчей, через силу улыбаясь, расправляет плечи. Алтын с легким недовольством отмечает недомолвку полководца. Повелитель дергает головой, смуглая кожа щек бугрится желваками.
– Пойдемте отсюда.
Безлошадному Шергаю Повелитель уступает коня, хоть маг отчаянно протестует, а Али-Шер хмыкает, что такому искуснику проще наколдовать. Алтын непреклонно заявляет, что никакой правитель не должен забывать о почете к старшим, тем более что старик также сражался.
На площади небольшую группу избранных воинов встречает отряд степняков, при виде Повелителя воины кричат ликующе.
Повелитель смотрит на город за их спинами и озадаченно причмокивает: посад заливает море огня, струи дыма тонко тянутся вверх, будто спицы из клубка шерсти. Ветер несет пламя с небывалой скоростью, оранжевое существо, терзаемое неутолимым голодом, поглощает дома. В ноздри шибает гарью, к дыму примешивается тошнотворный запах паленого мяса. Солнце бесстрастно смотрит на горящий город, неспешно двигаясь по синему полю.
Степняки бьют в щиты, и небо содрогается от радостных воплей. Сомчей замечает воина, спасенного Повелителем, – тот наверняка успел рассказать о подвиге предводителя.
Сабли ударяют в щиты громко, заглушая плач невольниц и треск пламени. В глазах воинов горит восторг, на Алтына смотрят с неописуемым обожанием:
– Повелитель! Повелитель!
– Слава доблестнейшему из мужей!
– Слава величайшему воителю!
Алтын встречает хвалу широкой улыбкой, приветственно поднимает мускулистую длань:
– Воины мои, это только начало. Вы успеете покрыть себя вечной славой!
Степняки в ответ орут, некоторые захлебываются сорванными голосами, стучат в щиты яростней.
Шергай обеспокоенно смотрит на горящий город: в засушливое лето деревянные дома для огня – идеальная пища. Кабы не пришлось успокаивать стихию, чтобы та не пожрала захмелевших от крови воинов.
Глава пятнадцатая
Часть вторая
Глава первая
Обомлевший стрелок с натянутым луком стоит в ступоре, полоса стали пронзает кибить, легко сбривает голову. Изуродованное тело бьется на забрале стены, как выпотрошенная рыба, неподалеку падают обломки лука.
Наемник по-кошачьи припадает к полу, рывком поднимается, обескураженный стрелок захлебывается кровью. Остальные обеспокоенно поворачиваются к противнику. Половец, увидев направленные наконечники, задерживает дыхание. В сердце предупреждающе колет, наемник падает. Над головой свищет, и смертельно ранившие друг друга стрелки хрипят жутко.
Половец вскакивает, сближается с противником, пальцами сжимает горло и рвет что есть силы… Наемник уклоняется от багрового буруна, обнимает защитника крепости, поворачиваясь по оси. Кольчуга на спине дружинника скрежещет, лопаясь под стальными клювами.
Половец отпихивает труп, во второй руке блестит нож, перед глазами возникает перекошенное страхом лицо стрелка. Защитник спускает тетиву. Не успевает поморщиться от металлического звона, как меч, завершая мах, рассекает ему грудь, как нож гнилое сукно.
Наемник метнулся стальным вихрем по стене – защитники падают вниз, как перезрелые груши. Немногих уцелевших охватывает паника: с другой стороны, пачкая забрало стены кровью дружинных, двигается воин с копьем.
Копье слито с рукой, является ее продолжением. Колющие и рубящие удары безжалостно разят защитников. Широкий наконечник успевает отражать стрелы, пропарывает брони. Тупой конец, окованный шипастым железом, проламывает черепа с отвратительным хрустом.
Алтын сражает пешего, на миг переводит дух. Внимание приковывает стена. Губы Повелителя чуть кривятся: наемники справились отлично, стрелы в атакующих еще летят, но редко; пущенные неверной рукой чаще поражают своих.
Оттеснив Сомчея, появляется Али-Шер, говорит прерывистым голосом:
– Вот уж не думал, что от наемников будет такая польза. Жаль, что их в конце концов убьют.
Повелитель равнодушно пожимает плечами, взгляд ожесточается.
– Вперед! – рявкает он. – Бой еще не кончен.
Ошеломленные защитники крепости крепче сжимают мечи. В спины бегущим прочь, позорно бросившим оружие, несутся проклятья.
Остатки степного воинства налетают черным смерчем, хрипы умирающих сливаются с лязгом железа.
С выставленной в поле по глупости дружиной покончено. Конники маневрируют, изредка добивая уцелевших.
Алтын небрежно машет рукой, в кулаке с легким хрустом ломается стрела. Али-Шер загораживает Повелителя, бросает отрывисто:
– Повелитель, зря не надел шлем.
Сомчей переводит дух – лицо полководца спокойно, не брызжет слюной, как Али-Шер. Говорит с почтением:
– Повелитель, их воинство разгромлено, но в крепости много защитников, а врата закрыты. Скоро они подтянутся, закидают стрелами.
Алтын усмехается мрачно:
– Ворота откроются. За мной!
Конники поспешно выстраиваются в боевой порядок, двигаются через залитое кровью поле к мосту, что так глупо оставили целым, надеясь на быстрый разгром пришлых.
Свистят редкие стрелы, несколько степняков со стоном падают на размокшую землю, застывая рядом с поверженными защитниками.
Алтын ухитряется развязать поясной кошель, сжимает в пальцах круглый камушек. Мощно размахивается рукой, камушек вылетает, как из пращи. Воздух на пути камушка дрожит, маленький снаряд быстро увеличивается.
В ворота бьет валун величиной с откормленного быка. Щепки брызгают в стороны, массивные створки содрогаются с тяжким стоном. Сквозь дыру видны размазанные тела защитников – подарок Шергая раздавил резервный отряд, сгрудившийся у ворот.
Облепленный клочьями кольчуг и мяса, валун влетает в стену ближайшего дома, груда бревен звонко осыпается, накрывая снаряд.
– Вперед! Быстрее! – кричит Алтын.
Воины, нещадно хлеща коней, врываются в город, как каменная лавина. Растекаются ручейками по улицам, добивая сломленных защитников. В шум боя вплетаются звонкие женские крики, полные страха.
Едва последний степняк минует ворота, как бревна вздыхают судорожно и со страшным треском расползаются в стороны. На месте центральных веж пылит груда обломков. В звуках паники, охватившей город, тонут стоны погребенных под бревнами стрелков.
Алтын с небольшой группой воинов продолжает движение еще к одной крепости – у диких северян принято устраивать внутри города дополнительное укрепление.
– Жгите дома! – приказывает Алтын оставшимся.
Воины послушно палят факелы, пламя жадно хватается за соломенные крыши. К небу тянутся черные ленты. Выбегающих из домов горожан безжалостно убивают, детей втаптывают в лаги мостовой. Оставляют в живых женщин. И то – самых красивых, а старух и дурнушек полосуют саблями.
Уцелевших сгоняют в кучу. Степняки смотрят плотоядно на испуганные лица, предвкушая вечерние утехи и бахвальство перед остальным войском. Самые горячие головы, забыв о схватке, срывают с девиц одежды, под хохот товарищей заваливают на спину, берут на трупах горожан.
Отряд Повелителя достигает площади перед внутренним укреплением – кромом. Али-Шер говорит с чувством:
– Проклятье! Как они сюда добрались?
Последние воины города не укрылись за стенами. В безрассудной ярости бросаются к воротам, но два десятка гридней сдерживают два наемника.
Половец крутится юлой, меч отшибает вражеские клинки, кольчуги дружинных сыплют роями искр. Беззащитные шеи отворяются алой рудой. Копейщик в панцире-ярыке хладнокровно поражает тех, кто понадеялся достать товарища со спины.
Оба кажутся неуязвимыми. Защитники со злыми слезами пытаются срубить захватчиков, но удары либо уходят в пустоту, либо отшибаются с невероятной силой – аж кисть выкручивает.
Алтын хлещет коня, степняки с диким гиком набрасываются на гридней, как стая коршунов на выводок цыплят. Кони ударяют грудью, дружинные отлетают в сторону, как расколотые колуном поленья, противно чавкает разрубленная плоть.
Степняк гонит коня на матерого воина, думая с легкостью стоптать, рубануть по клепаному шлему саблей. Гридень неуловимо смещается под неоружную руку кочевника, ногу всадника стискивает, как клещами, рывок швыряет в пыль.
Воин заносит меч – добить! Перед глазами мелькает крупное тело, запястье стонет хрустом расползающихся костей, страшный удар выбивает дух. Гридень падает с металлическим звоном, шлем срывается с пепельных кудрей.
Степняк с обожанием смотрит на Повелителя, бросившегося с седла на воина.
– Вставай, – говорит Алтын мягко.
Кочевник опирается на руку, твердую, как гранит, шепчет благоговейно:
– Повелитель, благодарю, ты спас ничтожного.
– Бой не кончен, – напоминает Алтын. – Вперед, твои собратья бьются!
Степняк со счастливой улыбкой забирается на коня, кидается на оставшихся защитников. Скоро схватка заканчивается.
Повелитель усылает степняков к остальным, остаются наемники и полководцы. Двор крома встречает визгом прислуги, маленьких детей, укрывшихся перед сечей.
Алтын их не трогает, людская масса бросается в открытые ворота. Али-Шер провожает плотоядным взглядом симпатичных женщин, шутливо рыча. Горожане, громко плача, выплескиваются на усеянную трупами площадь пестрой толпой. Пугливые, словно кошара овец, в тщетной надежде укрыться разбегаются по улицам.
Над головой шумит воздух, взбитый могучими крыльями. Крупный орел неуклюже приземляется, поднимая тучу пыли. Смешно топает к бездыханному мужчине: седая борода заткнута за пояс, белоснежное одеяние испачкано. Рядом лежат похожие одеянием, но помоложе, следов ран нет, и они кажутся спящими.
Воздух над поверженными густеет, стена брошенного терема преломляется причудливо, расплывчатый человеческий силуэт обретает плотность. Али-Шер с усмешкой глядит на усталое лицо Шергая, взглядом говорит, что думает о трусах, использующих подлое колдовство.
Маг даже не морщится, потное лицо освежает ветер крыльев, орел с радостным визгом падает на предплечье, впиваясь когтями в парчу халата. Старик не шатается, словно птица села не на высохшую от времени руку, что должна под немалым весом обломиться, как сухая веточка, но на замшелую скалу. Сухая ладонь, испещренная морщинами, укрывает голову Борхана непроницаемым колпаком, походя смахивая со лба россыпь мутных капель.
– Мой Повелитель!
Алтын милостиво смотрит на согбенную фигуру, жестом велит приблизиться.
– Повелитель, город пал, – сообщает маг устало. – Жители в панике бегут, не помышляя о сопротивлении. Когда нас догонит основное войско, эти лентяи быстро их переловят.
Алтын машет ладонью скучающе, лицо кривится.
– Мне нет дела до червей. Город пал, богатства заберут воины, мы двинемся дальше, оставив пепелище, но гоняться за каждым ремесленником не будем.
Военачальники кивают: Повелитель говорит верно, воину сладко сразиться с вооруженным противником, а за беззащитными овцами гоняются трусы. Наемники помалкивают, изредка поглядывая по сторонам в поисках опасности. Лица бесстрастны.
Али-Шер смотрит на наемников с явным уважением, воинское искусство обоих вызывает восхищение. Жаль, что не присягнут какому-нибудь правителю, сражаются не за честь и воинскую славу – ведь превыше ничего нет, – а за презренный металл.
Алтын, глядя на Сомчея, хмурится: лицо побратима темное от затаенной грусти, будто не врагов побил, а родичей.
– Что такое, Сомчей? Недоволен скоротечной схваткой? Утешься, впереди будут жаркие бои.
Сомчей, через силу улыбаясь, расправляет плечи. Алтын с легким недовольством отмечает недомолвку полководца. Повелитель дергает головой, смуглая кожа щек бугрится желваками.
– Пойдемте отсюда.
Безлошадному Шергаю Повелитель уступает коня, хоть маг отчаянно протестует, а Али-Шер хмыкает, что такому искуснику проще наколдовать. Алтын непреклонно заявляет, что никакой правитель не должен забывать о почете к старшим, тем более что старик также сражался.
На площади небольшую группу избранных воинов встречает отряд степняков, при виде Повелителя воины кричат ликующе.
Повелитель смотрит на город за их спинами и озадаченно причмокивает: посад заливает море огня, струи дыма тонко тянутся вверх, будто спицы из клубка шерсти. Ветер несет пламя с небывалой скоростью, оранжевое существо, терзаемое неутолимым голодом, поглощает дома. В ноздри шибает гарью, к дыму примешивается тошнотворный запах паленого мяса. Солнце бесстрастно смотрит на горящий город, неспешно двигаясь по синему полю.
Степняки бьют в щиты, и небо содрогается от радостных воплей. Сомчей замечает воина, спасенного Повелителем, – тот наверняка успел рассказать о подвиге предводителя.
Сабли ударяют в щиты громко, заглушая плач невольниц и треск пламени. В глазах воинов горит восторг, на Алтына смотрят с неописуемым обожанием:
– Повелитель! Повелитель!
– Слава доблестнейшему из мужей!
– Слава величайшему воителю!
Алтын встречает хвалу широкой улыбкой, приветственно поднимает мускулистую длань:
– Воины мои, это только начало. Вы успеете покрыть себя вечной славой!
Степняки в ответ орут, некоторые захлебываются сорванными голосами, стучат в щиты яростней.
Шергай обеспокоенно смотрит на горящий город: в засушливое лето деревянные дома для огня – идеальная пища. Кабы не пришлось успокаивать стихию, чтобы та не пожрала захмелевших от крови воинов.
Глава пятнадцатая
Сомчей оглядел брезгливо сокровища, захваченные из второго взятого города, что небрежными грудами лежали в шатре Повелителя, отставил кубок с местным хмельным напитком.
– Повелитель, воины чересчур опьянены легкой победой, – сказал он негромко. – Второй город пал так же легко. Сыны Степи заразились гордыней и беспечностью.
Алтын оглядел двух приближенных полководцев, мельком скользнул по притихшему Шергаю. Темные глаза остановились на Сомчее – воин едва не утонул во властном взгляде, тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, в который раз отмечая возросшую силу Повелителя. Да еще тень на стенке шатра…
Стоял яркий день, солнечные лучи проникали внутрь через специальные проемы, у полководцев и мага тени были серыми, блеклыми, а за Повелителем – очертания чернее угля, при взгляде в животе становилось холодно.
– Ты прав, Сомчей, – сказал Алтын глухо. – Лесные дикари презирают луки, предпочитая честную схватку грудь в грудь, потому наши потери ничтожны. Не забывай и помощь Шергая. Благодаря ему город пал при первом штурме.
Маг благодарно склонил голову. Али-Шер тихонько хмыкнул: и без старикашки разметали бы крепость второго лесного князя.
– Что до беспечных воинов, – продолжил Алтын жестко, – то в следующем бою их не станет.
Повелитель замолчал, меж бровей пролегла глубокая, как горное ущелье, складка, глаза застыли невидяще. Сомчей кашлянул, но Алтын сидел безмолвно. Полководец пожал плечами, продолжил за вождя:
– Следующее на нашем победоносном пути княжество втрое крупнее предыдущих. Насчитывает семь крупных городов, стольный град велик, укреплен хорошо. Стены выше нами встреченных, оборона подготовлена лучше, они знают, что к ним приближается блистательное войско. По счастью, столица первая на пути, что избавит от опасности атак с тыла.
Шергай крепко задумался, сухие пальцы перебирали нити бороды. Али-Шер недоверчиво хмыкнул, спросил развязно:
– Откуда так хорошо знаешь эти земли? Кромешники еще не возвращались.
– Я был здесь давно, гостем, – ответил Сомчей горько.
Али-Шер поморщился, будто дудочник выдул фальшивую ноту в ухо. Шергай метнул внимательный взгляд на полководца, спросил осторожно:
– Доблестный Сомчей имеет в виду дружескую поездку отца Повелителя после битвы на Пепельном валу?
Вместо полководца ответил Алтын – неожиданно яростно, отчего у присутствующих к горлу подкатила дурнота.
– Именно так! Хватить о том спрашивать, мы обсуждаем предстоящие битвы, а не предаемся сопливым воспоминаниям. Сомчей, в последнее время ты совсем раскис, подберись, ты – мужчина.
Сомчей вяло кивнул. Али-Шер глянул презрительно: какой там мужчина, одно название, за что Повелитель так превозносит его над остальными, обижая более достойного?
Алтын пригубил из кубка. Маг вздрогнул под прицелом темных глаз, налитых силой, вызывающей животный страх.
– Шергай, что скажешь?
Старческие плечи едва заметно взбугрились под парчой халата, маг начал осторожно:
– Повелитель, пока не приблизимся ближе, Борхана на разведку услать не могу. Но дело представляется трудным. Простым воинам незаметно, но я чувствую с каждым днем усиление недовольства, незримые силы стягиваются в тугие клубки. Сам лес отвергает пришлых, земля дикарей противится захвату.
Али-Шер приплющил ладонь кулаком, из оскаленного рта брызнула слюна.
– Проклятые лесовики! Глазам больно видеть, как прекрасную степь уродуют деревья, да еще стойбища огораживают стенами, трусы!
Шергай про себя улыбнулся: дурак Али-Шер не видит дальше собственного носа, легко теряет разум, ибо что есть гнев как не кратковременное безумие? Того и гляди, назовет птиц трусами, боящимися тягот земной жизни.
– Словом, мой Повелитель, – продолжил маг, – это первый серьезный противник в нашем походе, дальше будут подобные или чуть похуже. От того, как скоро мы захватим город, будет зависеть дальнейший поход.
В глазах Алтына зажглось пламя, тень затрепетала, как черный прапор под ветром, летняя духота исчезла под ледяным дуновением. Раздался скрип сминаемого металла, из ладони Повелителя торчала узорчатая ножка кубка, меж пальцев хлынули струи вина.
– Мы возьмем город любой ценой! – прорычал Алтын. Воины и маг пригнулись к полу, ладонями стискивая уши, в их глазах потемнело. – Я лично выбью ворота, а тамошнего правителя изрублю на сорок кусков!
Повелитель умолк. Подданные слабо зашевелились на войлочных подушках, со стонами приподнялись, встречаясь недоуменными взглядами. Али-Шер скоро оправился, в его глазах Повелитель просто продемонстрировал силу для пущего уважения, все нормально.
Шергай и Сомчей переглянулись настороженно: им видно, что Повелитель утрачивал разум, когда заходила речь об этом городе. Непонятно, отчего такие приступы? Повелитель ведет войско с такой страстью и целеустремленностью, что закрадывается крамольная мысль: следующий град – главная цель. Но зачем затевать поход с такой тучей воинов ради одного города, не считая двух мелких и сожженных деревень?
Магу показалось, что Сомчей знает ответ, присмотрелся, губы разъехались досадливо – померещилось.
Алтын смерил приближенных тяжелым взором, каждый внутренне поежился, а Шергай зябко передернул плечами.
– Оставьте меня, – приказал Повелитель сухо. – Сомчей, Али-Шер, подготовьте с военачальниками переход в соседние земли, такое войско трудно удержать в кулаке, но вы постарайтесь.
Полководцы отвесили глубокие поклоны, маг вовсе переломился в поясе, как сухая ветка. Троица вышла наружу, солнечные лучи яростно набросились на их головы, стремясь придавить к земле. Молча переглянулись – у всех остался осадок после вспышки ярости Повелителя, но смолчали, разошлись по разные стороны стана кочевой орды.
Алтын в одиночестве походил по шатру, безжалостно пиная сапогами золотые кубки, мягкую рухлядь, прочие сокровища – лесные князья живут богато. На шум заглянули стражи. Повелитель услал их властным махом длани.
Метание по шатру прекратилось: Алтын застыл в глубокой задумчивости, на темном от грусти лице влажно сверкали глаза. Рука скользнула под ворот рубахи, прикосновение к чехольчику ожгло кончики пальцев, рот скривился мучительно.
До сознания не сразу дошел треск шкур: стенка шатра запузырилась и лопнула, как созревший чирей. В прореху скользнуло расплывчатое тело, будто из ведра плеснули водой. За первым существом в шатер ворвались еще двое.
Алтын потряс головой. Лицо его ожесточилось, влагу глаз мгновенно выпарило темное пламя. Зубы ощерились в хищной усмешке, острие меча кровожадно нацелилось в кисейную грудь.
Расплывчатые силуэты, в шатре еле заметные, быстро и слаженно зашли с трех сторон, клинки в их руках сверкали, как горный лед. Алтын встряхнул головой, по наитию отбил удар, колени подогнулись, бритый затылок обдало ветерком.
Повелитель зарычал, пальцы стиснули кисейный столб, сдавили: степняк с наслаждением услышал хруст костей, крик боли. Звериным прыжком ушел от ударов двух призрачных воинов, третий остался у него заложником.
Алтын резко приподнял пленника. Меч мелькнул размазанной полосой. Ноги обдало теплой бесцветной жидкостью, в наступающих полетела половинка тела. Степняк кинулся вперед, зазвенела сталь, едва уловимые черты призрачного лица исказились, маревый силуэт отшатнулся. Невероятно быстрым движением Алтын развернул клинок. Стон распоротого воздуха сменился сочным хрустом.
Третий призрак заколебался, глядя на разрубленных соратников, облачко марева заклубилось, метнулось к разрезанной стенке шатра. Прореха стремительно приблизилась…
Воин вылетел в мир неистово бушующего солнца, в лицо ударила земля, покрытая сухой травой, сознание погасила чудовищная боль в позвоночнике.
Стражи обеспокоились, нервно загомонили:
– Повелитель, что случилось?
– Повелитель, мы идем.
Взору встревоженных охранников предстал разворошенный шатер. Повелитель отсутствовал, но откуда-то взялись большие лужи воды. По становищу разлетелся крик тревоги, к шатру Повелителя сбежались суровые воины с обеспокоенными лицами. Солнце яро играло на саблях.
– Перестаньте шуметь!
Властный голос ворвался в шатер, стражи закрутили головами, запоздало бросились к прорехе. Повелитель ухватил черен меча, выдернул из земли, с острия сорвались густые полупрозрачные капли. Стражи бросились ниц, головы склонили низко, чтобы не встретиться с обжигающим взглядом.
Повелитель глянул на них зло, под ноги полетел плевок. Запыхавшиеся воины окружили хозяина кольцом бронированных спин, сияли ярко, будто на кожу приклеили куски зеркал.
– Пустите, пропустите, сыны ослов! – раздался взволнованный старческий голос.
Шергай с неожиданной прытью прибежал к шатру, воины неохотно расступились, давая пройти противному старикашке. Маг обшарил Повелителя лихорадочным взглядом, затем уткнул колени в землю.
– Повелитель, прости ничтожного! – забубнил Шергай со страхом. – Мне нет оправдания, я сын осла и кобылы, да низвергнет на меня Табитс праведный гнев!
Алтын поморщился, помог подняться старику, мускулистые руки заботливо отряхнули с халата пыль.
– Не казни себя, – сказал он мягко. – Виной моя беспечность.
Шергай переломился в поясе, забубнил:
– Я должен был предусмотреть подобное, поставить незримых стражей…
Ладонь Повелителя слегка стиснула парчу на плече, и маг поспешно умолк. Глаза Алтына чуть посветлели, как чернила, разбавленные молоком. Старик смятенно отметил, что пугающе черная тень блекло расстелилась на жухлой траве.
– Шергай, прекрати бичевание, ты не женщина.
Маг аж всхрапнул оскорбленно: как Повелитель мог такое подумать?
Алтын оглядел переполошенное становище: толпы воинов рыскали в стороне с клинками наголо, тряслась земля под копытами конных отрядов, все куда-то стремились, кричали больше растерянно и испуганно. Мало кто знал, что случилось в шатре Повелителя, незнание порождало панику, того гляди начнут друг друга за косые взгляды резать.
К Повелителю прискакали полководцы, лица озабоченные, у Али-Шера рожа «прыгала» различными гримасами. Сомчей бросил короткий взгляд на Алтына, расслабился.
– Успокойте воинов, – сказал Повелитель властно. – Пусть ничего не ищут, и вы разойдитесь, – бросил он кольцу охранников.
Раздался слаженный топот сапог. Полководцы нехотя посмотрели на Шергая – почему этот сморчок остается с Повелителем? – и стегнули коней.
Алтын посмотрел вслед удаляющимся воинам и пнул сапогом нечто полупрозрачное. Маг вгляделся, брови поползли вверх.
– Да, – кивнул Повелитель, – в нашей благословенной степи подобных существ нет. Ты был прав, говоря о недовольстве лесной земли.
Шергай оторвался от кисейной плоти, ответил с низким поклоном:
– Повелитель, каким бы ни было недовольство природы, существа, подобные этим, не пойдут убивать захватчиков, и не абы кого, а самого главного, великого, величайшего!..
Алтын поморщился, жестом остановил словесные излияния.
– Кто-то их послал, – сказал он утвердительно. – Либо мстят уцелевшие из разоренных земель…
– Повелитель, напрасно ты дал милосердию и благодушию взять верх, надо было всех уничтожить! – зашептал маг горячо.
Алтын нахмурился, в глубине глаз блеснули огоньки гнева.
– Не перебивай, Шергай! – рыкнул он грозно и продолжил прерванную мысль: – Либо князь Арам предпринял меры. Не удивительно, он всегда хитрил.
Маг смущенно кашлянул:
– Повелитель, ты знаешь следующего противника?
Алтын коротко кивнул:
– Немного. Наши отцы встречались на Пепельном валу.
Шергай замер на месте, в неловкости разводя руками. Повелитель глянул пристально на темную стену леса вдалеке, будто хотел пронзить взором древесный заслон и взглянуть на город, который скоро исчезнет.
– Повелитель, воины чересчур опьянены легкой победой, – сказал он негромко. – Второй город пал так же легко. Сыны Степи заразились гордыней и беспечностью.
Алтын оглядел двух приближенных полководцев, мельком скользнул по притихшему Шергаю. Темные глаза остановились на Сомчее – воин едва не утонул во властном взгляде, тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, в который раз отмечая возросшую силу Повелителя. Да еще тень на стенке шатра…
Стоял яркий день, солнечные лучи проникали внутрь через специальные проемы, у полководцев и мага тени были серыми, блеклыми, а за Повелителем – очертания чернее угля, при взгляде в животе становилось холодно.
– Ты прав, Сомчей, – сказал Алтын глухо. – Лесные дикари презирают луки, предпочитая честную схватку грудь в грудь, потому наши потери ничтожны. Не забывай и помощь Шергая. Благодаря ему город пал при первом штурме.
Маг благодарно склонил голову. Али-Шер тихонько хмыкнул: и без старикашки разметали бы крепость второго лесного князя.
– Что до беспечных воинов, – продолжил Алтын жестко, – то в следующем бою их не станет.
Повелитель замолчал, меж бровей пролегла глубокая, как горное ущелье, складка, глаза застыли невидяще. Сомчей кашлянул, но Алтын сидел безмолвно. Полководец пожал плечами, продолжил за вождя:
– Следующее на нашем победоносном пути княжество втрое крупнее предыдущих. Насчитывает семь крупных городов, стольный град велик, укреплен хорошо. Стены выше нами встреченных, оборона подготовлена лучше, они знают, что к ним приближается блистательное войско. По счастью, столица первая на пути, что избавит от опасности атак с тыла.
Шергай крепко задумался, сухие пальцы перебирали нити бороды. Али-Шер недоверчиво хмыкнул, спросил развязно:
– Откуда так хорошо знаешь эти земли? Кромешники еще не возвращались.
– Я был здесь давно, гостем, – ответил Сомчей горько.
Али-Шер поморщился, будто дудочник выдул фальшивую ноту в ухо. Шергай метнул внимательный взгляд на полководца, спросил осторожно:
– Доблестный Сомчей имеет в виду дружескую поездку отца Повелителя после битвы на Пепельном валу?
Вместо полководца ответил Алтын – неожиданно яростно, отчего у присутствующих к горлу подкатила дурнота.
– Именно так! Хватить о том спрашивать, мы обсуждаем предстоящие битвы, а не предаемся сопливым воспоминаниям. Сомчей, в последнее время ты совсем раскис, подберись, ты – мужчина.
Сомчей вяло кивнул. Али-Шер глянул презрительно: какой там мужчина, одно название, за что Повелитель так превозносит его над остальными, обижая более достойного?
Алтын пригубил из кубка. Маг вздрогнул под прицелом темных глаз, налитых силой, вызывающей животный страх.
– Шергай, что скажешь?
Старческие плечи едва заметно взбугрились под парчой халата, маг начал осторожно:
– Повелитель, пока не приблизимся ближе, Борхана на разведку услать не могу. Но дело представляется трудным. Простым воинам незаметно, но я чувствую с каждым днем усиление недовольства, незримые силы стягиваются в тугие клубки. Сам лес отвергает пришлых, земля дикарей противится захвату.
Али-Шер приплющил ладонь кулаком, из оскаленного рта брызнула слюна.
– Проклятые лесовики! Глазам больно видеть, как прекрасную степь уродуют деревья, да еще стойбища огораживают стенами, трусы!
Шергай про себя улыбнулся: дурак Али-Шер не видит дальше собственного носа, легко теряет разум, ибо что есть гнев как не кратковременное безумие? Того и гляди, назовет птиц трусами, боящимися тягот земной жизни.
– Словом, мой Повелитель, – продолжил маг, – это первый серьезный противник в нашем походе, дальше будут подобные или чуть похуже. От того, как скоро мы захватим город, будет зависеть дальнейший поход.
В глазах Алтына зажглось пламя, тень затрепетала, как черный прапор под ветром, летняя духота исчезла под ледяным дуновением. Раздался скрип сминаемого металла, из ладони Повелителя торчала узорчатая ножка кубка, меж пальцев хлынули струи вина.
– Мы возьмем город любой ценой! – прорычал Алтын. Воины и маг пригнулись к полу, ладонями стискивая уши, в их глазах потемнело. – Я лично выбью ворота, а тамошнего правителя изрублю на сорок кусков!
Повелитель умолк. Подданные слабо зашевелились на войлочных подушках, со стонами приподнялись, встречаясь недоуменными взглядами. Али-Шер скоро оправился, в его глазах Повелитель просто продемонстрировал силу для пущего уважения, все нормально.
Шергай и Сомчей переглянулись настороженно: им видно, что Повелитель утрачивал разум, когда заходила речь об этом городе. Непонятно, отчего такие приступы? Повелитель ведет войско с такой страстью и целеустремленностью, что закрадывается крамольная мысль: следующий град – главная цель. Но зачем затевать поход с такой тучей воинов ради одного города, не считая двух мелких и сожженных деревень?
Магу показалось, что Сомчей знает ответ, присмотрелся, губы разъехались досадливо – померещилось.
Алтын смерил приближенных тяжелым взором, каждый внутренне поежился, а Шергай зябко передернул плечами.
– Оставьте меня, – приказал Повелитель сухо. – Сомчей, Али-Шер, подготовьте с военачальниками переход в соседние земли, такое войско трудно удержать в кулаке, но вы постарайтесь.
Полководцы отвесили глубокие поклоны, маг вовсе переломился в поясе, как сухая ветка. Троица вышла наружу, солнечные лучи яростно набросились на их головы, стремясь придавить к земле. Молча переглянулись – у всех остался осадок после вспышки ярости Повелителя, но смолчали, разошлись по разные стороны стана кочевой орды.
Алтын в одиночестве походил по шатру, безжалостно пиная сапогами золотые кубки, мягкую рухлядь, прочие сокровища – лесные князья живут богато. На шум заглянули стражи. Повелитель услал их властным махом длани.
Метание по шатру прекратилось: Алтын застыл в глубокой задумчивости, на темном от грусти лице влажно сверкали глаза. Рука скользнула под ворот рубахи, прикосновение к чехольчику ожгло кончики пальцев, рот скривился мучительно.
До сознания не сразу дошел треск шкур: стенка шатра запузырилась и лопнула, как созревший чирей. В прореху скользнуло расплывчатое тело, будто из ведра плеснули водой. За первым существом в шатер ворвались еще двое.
Алтын потряс головой. Лицо его ожесточилось, влагу глаз мгновенно выпарило темное пламя. Зубы ощерились в хищной усмешке, острие меча кровожадно нацелилось в кисейную грудь.
Расплывчатые силуэты, в шатре еле заметные, быстро и слаженно зашли с трех сторон, клинки в их руках сверкали, как горный лед. Алтын встряхнул головой, по наитию отбил удар, колени подогнулись, бритый затылок обдало ветерком.
Повелитель зарычал, пальцы стиснули кисейный столб, сдавили: степняк с наслаждением услышал хруст костей, крик боли. Звериным прыжком ушел от ударов двух призрачных воинов, третий остался у него заложником.
Алтын резко приподнял пленника. Меч мелькнул размазанной полосой. Ноги обдало теплой бесцветной жидкостью, в наступающих полетела половинка тела. Степняк кинулся вперед, зазвенела сталь, едва уловимые черты призрачного лица исказились, маревый силуэт отшатнулся. Невероятно быстрым движением Алтын развернул клинок. Стон распоротого воздуха сменился сочным хрустом.
Третий призрак заколебался, глядя на разрубленных соратников, облачко марева заклубилось, метнулось к разрезанной стенке шатра. Прореха стремительно приблизилась…
Воин вылетел в мир неистово бушующего солнца, в лицо ударила земля, покрытая сухой травой, сознание погасила чудовищная боль в позвоночнике.
Стражи обеспокоились, нервно загомонили:
– Повелитель, что случилось?
– Повелитель, мы идем.
Взору встревоженных охранников предстал разворошенный шатер. Повелитель отсутствовал, но откуда-то взялись большие лужи воды. По становищу разлетелся крик тревоги, к шатру Повелителя сбежались суровые воины с обеспокоенными лицами. Солнце яро играло на саблях.
– Перестаньте шуметь!
Властный голос ворвался в шатер, стражи закрутили головами, запоздало бросились к прорехе. Повелитель ухватил черен меча, выдернул из земли, с острия сорвались густые полупрозрачные капли. Стражи бросились ниц, головы склонили низко, чтобы не встретиться с обжигающим взглядом.
Повелитель глянул на них зло, под ноги полетел плевок. Запыхавшиеся воины окружили хозяина кольцом бронированных спин, сияли ярко, будто на кожу приклеили куски зеркал.
– Пустите, пропустите, сыны ослов! – раздался взволнованный старческий голос.
Шергай с неожиданной прытью прибежал к шатру, воины неохотно расступились, давая пройти противному старикашке. Маг обшарил Повелителя лихорадочным взглядом, затем уткнул колени в землю.
– Повелитель, прости ничтожного! – забубнил Шергай со страхом. – Мне нет оправдания, я сын осла и кобылы, да низвергнет на меня Табитс праведный гнев!
Алтын поморщился, помог подняться старику, мускулистые руки заботливо отряхнули с халата пыль.
– Не казни себя, – сказал он мягко. – Виной моя беспечность.
Шергай переломился в поясе, забубнил:
– Я должен был предусмотреть подобное, поставить незримых стражей…
Ладонь Повелителя слегка стиснула парчу на плече, и маг поспешно умолк. Глаза Алтына чуть посветлели, как чернила, разбавленные молоком. Старик смятенно отметил, что пугающе черная тень блекло расстелилась на жухлой траве.
– Шергай, прекрати бичевание, ты не женщина.
Маг аж всхрапнул оскорбленно: как Повелитель мог такое подумать?
Алтын оглядел переполошенное становище: толпы воинов рыскали в стороне с клинками наголо, тряслась земля под копытами конных отрядов, все куда-то стремились, кричали больше растерянно и испуганно. Мало кто знал, что случилось в шатре Повелителя, незнание порождало панику, того гляди начнут друг друга за косые взгляды резать.
К Повелителю прискакали полководцы, лица озабоченные, у Али-Шера рожа «прыгала» различными гримасами. Сомчей бросил короткий взгляд на Алтына, расслабился.
– Успокойте воинов, – сказал Повелитель властно. – Пусть ничего не ищут, и вы разойдитесь, – бросил он кольцу охранников.
Раздался слаженный топот сапог. Полководцы нехотя посмотрели на Шергая – почему этот сморчок остается с Повелителем? – и стегнули коней.
Алтын посмотрел вслед удаляющимся воинам и пнул сапогом нечто полупрозрачное. Маг вгляделся, брови поползли вверх.
– Да, – кивнул Повелитель, – в нашей благословенной степи подобных существ нет. Ты был прав, говоря о недовольстве лесной земли.
Шергай оторвался от кисейной плоти, ответил с низким поклоном:
– Повелитель, каким бы ни было недовольство природы, существа, подобные этим, не пойдут убивать захватчиков, и не абы кого, а самого главного, великого, величайшего!..
Алтын поморщился, жестом остановил словесные излияния.
– Кто-то их послал, – сказал он утвердительно. – Либо мстят уцелевшие из разоренных земель…
– Повелитель, напрасно ты дал милосердию и благодушию взять верх, надо было всех уничтожить! – зашептал маг горячо.
Алтын нахмурился, в глубине глаз блеснули огоньки гнева.
– Не перебивай, Шергай! – рыкнул он грозно и продолжил прерванную мысль: – Либо князь Арам предпринял меры. Не удивительно, он всегда хитрил.
Маг смущенно кашлянул:
– Повелитель, ты знаешь следующего противника?
Алтын коротко кивнул:
– Немного. Наши отцы встречались на Пепельном валу.
Шергай замер на месте, в неловкости разводя руками. Повелитель глянул пристально на темную стену леса вдалеке, будто хотел пронзить взором древесный заслон и взглянуть на город, который скоро исчезнет.
Часть вторая
Глава первая
Шум дождя убаюкал Хруща еще засветло. Старец перед сном окинул взором через окно кисейную пелену, почти скрывшую стену леса, втянул полной грудью похолодевший воздух… Век бы стоял, но зевок едва не порвал рот, очи сладко жмурились, пришлось захлопнуть ставни и повалиться на лавку…
Глаза старика открылись в темноте. В ушах повисла мерная дробь дождевых капель, разомлевшее тело откликалось на пробуждение неохотно. Хрущ уставился в темноту, пытаясь различить очертания потолка, пятерня зарылась в седые космы, ногти сладко чесали затылок. Хрущ с удивлением заметил, что в груди тает льдинка смутного беспокойства, нарушившего сладкий сон. С чего бы?
По ушам хлестнуло звуком удара в ставни, сердце, екнув, замерло в страхе.
– Неужто за мной пришли? – раздался в темноте избы сиплый всхлип.
Старик обратился в слух, уши от натуги шевелились, горло закупорил комок величиной с кулак. В щелочку ставней проникло фырканье животного. Хрущ обмер, по телу прошлась волна ужаса. Пересохшее горло сжалось под невидимой хваткой, от отлива крови в голове загудело, звуки дождя истончились, словно уши забили войлоком.
Глаза старика открылись в темноте. В ушах повисла мерная дробь дождевых капель, разомлевшее тело откликалось на пробуждение неохотно. Хрущ уставился в темноту, пытаясь различить очертания потолка, пятерня зарылась в седые космы, ногти сладко чесали затылок. Хрущ с удивлением заметил, что в груди тает льдинка смутного беспокойства, нарушившего сладкий сон. С чего бы?
По ушам хлестнуло звуком удара в ставни, сердце, екнув, замерло в страхе.
– Неужто за мной пришли? – раздался в темноте избы сиплый всхлип.
Старик обратился в слух, уши от натуги шевелились, горло закупорил комок величиной с кулак. В щелочку ставней проникло фырканье животного. Хрущ обмер, по телу прошлась волна ужаса. Пересохшее горло сжалось под невидимой хваткой, от отлива крови в голове загудело, звуки дождя истончились, словно уши забили войлоком.