Страница:
– Хотите, чтобы я почитала вслух? – спросила Мелони.
– Мне один раз вслух читали, – похвалилась Сандра.
– Не я, – буркнула Ма. – И не твой папаша.
– А я и не говорю, что вы.
– А мне никто никогда не читал, – сказал Сэмми.
– И мне, – поддакнул кто-то.
Мужчины в ожидании приподнялись на локтях. Даже Ма, разворошив кучу одеял, повернулась к Мелони и уставила на нее взгляд.
– А ну, все тихо, – скомандовал Ведь.
Впервые в жизни Мелони испугалась. Как будто после всех скитаний она снова очутилась в отделении девочек. Но дело было не только в этом. Впервые от нее чего-то ждали. «Джейн Эйр» значила для нее самой очень много, но что в Бронте поймут сезонники? В приюте она читала вслух малышам, детям, которые ничего не понимали и засыпали под ее чтение. Но то были сироты, они жили по строгим предписаниям д-ра Кедра. Чтение вслух входило в обязанности Мелони. Она перечитывала «Джейн Эйр» уже в четвертый раз и сейчас была почти на середине.
– Я читаю на сто восьмой странице, – сказала она. – До этого уже много произошло.
– Ничего, читай, где остановилась, – сказал Сэмми.
– Может, начать сначала?
– Читай, что читаешь себе, – сказал Ведь.
Непривычно дрожащим голосом Мелони начала:
– «Ветер гудел высоко в ветвях дерева, осенявшего ворота…»
– Как это – осенявшего? – спросил Сэмми.
– Ворота были под его сенью, – объяснила Мелони. – Как под навесом.
– Вроде того, что у нас над душем, – сказала Сандра.
– Ясно, – проговорил кто-то.
– «Но дорога, насколько я могла видеть, – продолжала Мелони, – была безмолвна и уединенна…»
– А это что значит? – опять вмешался Сэмми.
– Значит, там было тихо и пусто, – сказала Мелони.
– Теперь понятно? – спросил Ведь, и рабочие отозвались одобрительным гулом.
– Хватит вам, не перебивайте! – крикнула Сандра.
– Но надо же все понимать, – сказал Среда.
– Заткнитесь все! – отрезала Ма.
– Читай дальше, – попросил Ведь, и Мелони сделала еще одну попытку:
– «…Дорога была безмолвна и уединенна – длинная белая линия, залитая лунным светом. Только тени облаков пробегали по ней…»
– Как – пробегали? – спросил кто-то.
– Облака плыли в небе, а на дороге двигались их тени, – объяснила Мелони.
– Это я понял, – задумчиво проговорил Среда, – я такое видел.
– Да помолчи ты! – одернула его Сандра.
– «Чистые, младенческие слезы…» – начала было Мелони, но вдруг запнулась. – Я и сама не знаю, что это за чистые слезы, – сказала она. – Но не обязательно понимать каждое слово.
– Верно, – согласился кто-то. И Мелони продолжала:
– «…Слезы затуманили мне глаза, слезы разочарования и нетерпения. Устыдившись, я вытерла их…» – Ну, теперь все понятно, – с облегчением вздохнул Среда.
– «…И застыла на месте», – прочитала Мелони.
– Простыла, что ли? – спросил Сэмми.
– Да нет, остановилась, просто встала на месте! – повысив голос, разъяснила Мелони и двинулась дальше:
– «…Луна скрылась в своих покоях, опустив плотную завесу туч, ночь стала темной, непроглядной…»
– Как страшно, – прошептал Среда.
А Мелони читала:
– «…Сильный порыв ветра принес с собой капли дождя. Я повторяла про себя: приди! Приди же! Я так хотела, чтобы он пришел! Я молча молилась об этом, сжимаясь от мрачных предчувствий…» – Мелони снова запнулась, слезы застилали ей глаза, и она не могла разобрать строчек.
Наступило долгое молчание.
– От чего она сжималась? – наконец испуганно спросил Сэмми.
– Не знаю! – всхлипнула Мелони. – Наверное, от страха.
Какое-то время все сочувственно слушали ее плач.
– По мне, так это очень грустная история, – прошептал Сэмми.
– Зачем ты читаешь такое на ночь? Ведь страшно, – участливо сказал Ведь.
Мелони молча выключила свет и спрятала голову под одеяло. Когда все лампочки погасли, на кровать к Мелони присела женщина, наверное Сандра, под тяжестью Ма пружины заскрипели бы куда громче.
– Спроси меня, и я тебе скажу, забудь ты про этого парня, – прошептала она. – Никуда он негодный. Даже не сказал, куда делся.
С тех пор как Мелони ушла из приюта, никто ни разу не погладил ее по голове. Она вдруг вспомнила миссис Гроган и так о ней заскучала, что забыла о Гомере – но только на мгновение. Когда все заснули, она снова включила свет – как бы кто ни относился к «Джейн Эйр», Мелони эта книга всегда помогала. А сейчас ей особенно была нужна помощь. Она прочитала еще двадцать страниц, но все ее мысли крутились вокруг Гомера. «Я должна проститься с тобой навсегда, – с отчаянием читала она. – Забыть о тебе и начать новую жизнь среди новых людей». Истина этих слов навсегда захлопнула для нее любимую книгу. Мелони сунула ее под матрас и, покидая ферму «Йорк», там ее и оставила. Если б она сейчас прочитала отрывок из «Давида Копперфильда», тот самый, что Гомер повторял как молитву, она бы и Копперфильда вычеркнула из своей жизни. «…Я стоял и смотрел, как призраки прошлого проплывают мимо…» «Как же! – подумала бы Мелони, – проплывают мимо!» Она прекрасно знала, что эти призраки следуют и за ней и за Гомером неотступно, как тень. Мелони плакала, пока не уснула. Она перестала надеяться, но при ней осталась прежняя одержимость, и глазами души она искала в темноте исчезнувшего Гомера.
В тот вечер ей было бы не разглядеть его – Гомер притаился в тени дома сидра, отгороженный от работников освещенными окнами. Чихни он или упади, споткнувшись, вой дробилки скрыл бы все звуки и его все равно никто не увидел бы. Иногда Гомер поднимал голову и глядел вверх, на крышу – там двигались, описывая круги, красные огоньки сигарет. Вскоре стало холодно, и он пошел в дом посмотреть, как работает пресс и выпить кружку сидра с ромом. Мистер Роз обрадовался приходу Гомера и протянул ему кружку, где было совсем мало сидра и много рома. Вместе они стали наблюдать за работой и слушать оркестр дробилки с насосом. Сезонник по имени Джек направлял струю. Поперек горла у него шел страшный шрам – след раны, после которой почти невозможно выжить. Другой мужчина, по кличке Апельсин, с грохотом ворочал решетки, отважно подставляя себя под брызги сидра свою кличку он получил, выкрасив однажды волосы в оранжевый цвет. Но это было очень давно, теперь от краски и следа не осталось. От выпитого рома оба порядком одичали; работали с остервенением, не обращая внимания на летящие в лицо яблочные клочья. Мистер Роз, с виду совсем трезвый, наблюдал за работой мужчин и машин, пущенных на полную мощность.
– Постарайтесь закончить к полуночи, – коротко бросил он.
Джек направил месиво на верхнюю решетку. Апельсин выправил пресс. В другом конце комнаты двое работников, которых Гомер не знал, с предельной быстротой наполняли бутылки сидром. Вдруг один из них прыснул, а другой громко захохотал.
– Что вас там рассмешило? – спросил мистер Роз.
И в ответ услыхал: в чан упала горящая сигарета. Джек с Апельсином тоже загоготали; Гомер, глядя на них, улыбнулся, но мистер Роз тихо сказал:
– Придется ее оттуда выудить. Незачем поганить сидр.
Мужчины разом умолкли. Только машины продолжали работать, с пронзительным воем извергая потоки жижи.
– Лезь в чан, – скомандовал мистер Роз. – И поторапливайся.
Работник, уронивший сигарету, изумленно уставился в тысячегаллонный чан. Он был полон пока наполовину, но все равно в нем пришлось бы плавать. Мужчина неуверенно снял резиновые сапоги.
– Не только сапоги, – сказал мистер Роз. – Все снимай. И прими душ. Живей поворачивайся, никаких простоев.
– Что? – взъелся рабочий. – Раздеваться и мыться, чтобы туда лезть?
– Ты грязный, – тихо сказал мистер Роз. – Давай поживее.
– Сейчас, разбежался, – ухмыльнулся рабочий. – Тебе надо – ты и лезь!
Наступило молчание.
– Ты зачем здесь, парень? – вмешался Апельсин.
– А тебе чего, – огрызнулся строптивый работник.
– Что ты тут делаешь? – повторил Апельсин.
– Ответь, делаю из яблок сидр, – сказал Джек.
– Чего-чего? – переспросил работник.
– Просто скажи, делаю сидр и все, – опять сказал Джек.
Мистер Роз повернулся к Гомеру:
– Пойдем на крышу, дружище, посмотрим, как там. – Взяв Гомера под локоть, он мягко, но настойчиво повел его к выходу.
– Ты что, не знаешь мистера Роза? – донеслись до Гомера слова Апельсина.
– Хочешь познакомиться с его ножичком? – подхватил Джек.
– Рука у него не дрогнет, он в этих делах мастак, – вразумлял Апельсин.
– Делай что сказано и помалкивай, – заключил Джек.
Поднимаясь вслед за мистером Розом по лестнице, Гомер услыхал, как внизу зашумел душ. Душ был в закутке внутри дома, не то что на ферме «Йорк». Оказавшись на крыше, Гомер огляделся, но увидел в темноте лишь огоньки сигарет. Уцепившись за руку мистера Роза, он на ощупь двигался по настилу крыши, пока тот не нашел место, где сесть.
– Полагаю, Гомера не надо представлять, – сказал мистер Роз. Послышался гул приветствий. Присмотревшись, Гомер заметил Героя и Сука. Кроме них, там был парень по имени Вилли, два-три работника, незнакомых Гомеру, и старый повар по прозвищу Котелок. Он и правда походил на низенькую чугунную кастрюлю, и моститься на крыше ему было трудновато. Чья-то рука протянула Гомеру теплую пивную бутылку. В ней оказался ром.
– Гляньте, опять остановилось, – проговорил Сук, и все обратили взгляды в сторону океана.
Ночные огни Кейп-Кеннета почти скрывались за горизонтом, и с крыши виднелись только их отражения на воде. Но чертово колесо сияло высоко и ярко. Вот оно остановилось, чтобы высадить пассажиров и забрать новых.
– Может, эта штука решила передохнуть, – сказал Сук и все засмеялись,
– Облегчиться захотела, – добавил кто-то, и вокруг захохотали еще громче.
– Я вот что думаю, – сказал Вилли, – когда оно подходит близко к земле, ему положено остановиться.
Это предположение озадачило компанию. Над крышей нависло напряженное молчание. Но вот колесо снова поехало, и сезонники вздохнули с облегчением.
– Опять пошло, – сказал Герой.
– Оно как звезда, – заметил старый повар Котелок. – Кажется, что холодное, а подойди поближе – сожжешься! Горячее как огонь!
– Это чертово колесо, – сказал Гомер.
– Чего? – удивился Вилли.
– Чье колесо? – переспросил Сук.
– Чертово колесо, – сказал Гомер. – Там в Кейп-Кеннете есть разные аттракционы. В том числе и чертово колесо.
Мистер Роз толкнул его в бок, но Гомер не понял. Все вдруг притихли. Гомер взглянул на мистера Роза; тот укоризненно качал головой.
– Что-то я об этом слыхал, – проговорил Котелок. – Кажется, такое было в Чарльстоне.
– Во, опять встало, – сказал Герой.
– Это люди выходят из кабинок, – объяснил Гомер. – Одни выходят, а другие садятся.
– Люди? – изумился Сук. – Они что, катаются на этой штуке?
– Не дури мне голову, Гомер, – хмыкнул Герой.
Опять Гомер ощутил толчок под ребро, и мистер Роз тихо сказал:
– Вы все такие дремучие, вот Гомер и подшучивает над вами. Бутылка с ромом опять пошла по рукам, но мистер Роз пропустил свою очередь.
– Вы знаете, откуда взялось это имя – Гомер? – Он обвел глазами рабочих. – Знаете, кто такой был Гомер?
– По-моему, я о таком слыхал, – отозвался Котелок.
– Гомер – это первый рассказчик в мире! – объявил мистер Роз и, толкнув Гомера в бок еще раз, добавил: – Наш Гомер тоже знает много всяких историй.
– Черт, – буркнул кто-то.
– Так что это за колесо, Гомер? – спросил Сук.
– Чертово.
Все громко расхохотались.
– Во блин! Чертово колесо! – повторил Герой. – Офигеть можно!
Снова раздался взрыв хохота. Один из рабочих, которого Гомер не знал, даже скатился с крыши. Когда тот приземлился, Котелок крикнул:
– Эй, ты жив, черт сраный?
– Вроде, – уныло отозвался тот, и все опять засмеялись.
Внизу снова зашумел душ. Видно, рабочий уже выудил окурок из чана и теперь смывал с себя сидр. Мистер Роз еле заметно кивнул.
– Вилли, Герой, – сказал он. – Ступайте разливать по бутылкам.
– Да я только что оттуда, – проворчал Герой.
– Вот и хорошо, значит, уже набил руку, – отозвался мистер Роз.
– Я могу постоять на прессе, – предложил кто-то из темноты.
– Джек с Апельсином пока справляются, – ответил мистер Роз и поднялся.
Чутье подсказало Гомеру, что лучше уйти вместе с ним. Спускаясь по лестнице, они помогали друг другу. Мистер Роз все время молчал и, только оказавшись на земле, заговорил очень тихо и серьезно:
– Я хочу, чтоб ты понял: им не надо знать про колесо, ни к чему, да они этого и не хотят.
– Точно, – кивнул Гомер. Он еще немного постоял в темноте, глядя на освещенное окно. Гомер уже пообвыкся с речью сезонников, и понимал почти все, о чем говорилось на крыше.
– Опять остановилось. – Это был голос Сука.
– Ага, – подхватил кто-то. – С него слезают люди.
Раздался новый взрыв хохота.
– А знаете что, – начал Котелок, – вдруг это военная машина?
– Чего-чего?
– Ведь мы уже вроде как воюем, – объяснил Котелок. – Я где-то слыхал об этом.
– Вот черт, – ругнулся кто-то.
– Может, это такая штука для самолетов? – продолжал котелок. – Чтобы они ее издалека видели.
– Кто, самолеты? – спросил Герой.
– Опять поехало, – перебил их Сук.
Через сады Гомер зашагал назад, к дому Уортингтонов. Олив оставила лестницу освещенной, и у него потеплело на сердце. Проходя мимо двери в ее спальню, он заметил полоску света и тихо сказал:
– Спокойной ночи, миссис Уортингтон. Я вернулся.
– Доброй ночи, Гомер, – отозвалась она.
В комнате Уолли он встал у окна и долго глядел в ночную тьму. Дом сидра был слишком далеко, а ему так хотелось узнать, что сделают сезонники, когда огни в Кейп-Кеннете разом погаснут и колесо на ночь остановится. Интересно, что они скажут там, на крыше? Может, решат, что колесо прилетало с другой планеты, и теперь, с потушенными огнями, пустилось в обратный путь? А понравилось бы колесо Фаззи Буку? – думал Гомер Бур. Или Кудри Дею, или юному Копперфильду? Хорошо было бы прокатиться на нем вместе с Мелони – всего один раз, только чтоб узнать, что она скажет. А вот д-р Кедр наверняка ничего не сказал бы. Для него все тайны жизни уже открыты.
На следующий день мистер Роз решил дать себе отдых и отправился на поиски Гомера. Тот работал приемщиком в жаровне – пересчитывал корзины, грузил их на прицеп и выдавал рабочим аванс.
– Покажи мне это колесо, – с улыбкой попросил мистер Роз.
– Чертово колесо? – удивился Гомер.
– Я хотел бы взглянуть на него, если ты не против, – сказал мистер Роз. – Только никому ничего не говори, идет?
– Да, – кивнул Гомер. – Тогда надо поторопиться, иначе его закроют на зиму. Наверняка уже сейчас кататься на нем холодно.
– Я пока не знаю, захочу ли кататься. Сперва надо взглянуть.
– Точно, – согласился Гомер.
Миссис Уортингтон позволила Гомеру взять фургон, и вечером он заехал в дом сидра за мистером Розом. Сезонники с любопытством взирали на происходящее.
– Нам надо кое-что посмотреть в дальнем саду, – объяснил им мистер Роз.
– Что еще за дальний сад? – спросил Котелок у Героя, когда Гомер и мистер Роз сели в фургон.
Дорогой Гомер вспоминал, как катался на колесе вместе с Уолли. Тогда было гораздо теплее. М-р Роз все время молчал. Когда они подошли к аттракционам, он и вовсе замкнулся в себе, и это было совсем на него не похоже. Летний сезон кончился, толпа схлынула, и некоторые аттракционы уже закрылись на зиму.
– Не волнуйтесь, – сказал Гомер. – Чертово колесо безопасное, там все продумано.
– Колесо-то меня не волнует, – бросил мистер Роз. – Ты лучше посмотри, много здесь людей с моим цветом кожи?
Но Гомер не замечал никакой враждебности во взглядах окружающих. Будучи сиротой, он привык, что на него глазеют, и не обращал на это внимания. Но слова мистера Роза словно пробудили его. На них действительно все смотрели, и Гомер вдруг понял, что он в центре внимания, и вовсе не сиротство тому виной. Они подошли к колесу, очереди не было, пришлось только подождать, пока подъедет кабина. Колесо остановилось, и Гомер с мистером Розом сели рядом на одну скамейку.
– Если хотите, можем сесть на разные, – предложил Гомер.
– Пусть будет так, – ответил мистер Роз.
Колесо начало подниматься, он сидел прямо, неподвижно и задерживал дыхание, пока они не поднялись на самую верхнюю точку.
– Вон там наш сад, – показал Гомер, но мистер Роз смотрел только вперед, прямо перед собой. Он даже не шевельнулся, как будто устойчивость всего сооружения зависела именно от него.
– Не понимаю, что особенного в этом колесе? – вдруг сказал он ровным, невыразительным голосом.
– Просто приятно покататься, да и вид красивый, – сказал Гомер.
– Вид с крыши лучше, – возразил мистер Роз. Колесо начало опускаться, и он прибавил: – Хорошо, что я сегодня мало ел.
Они опустились до земли, и кабина снова начала подниматься. Вокруг аттракциона собралась большая толпа, но это была не очередь на следующую поездку – вместе с Гомером и мистером Розом на колесе катались всего две пары и один мальчик. Они опять поднялись на самый верх, и только тогда Гомер понял, что зеваки внизу смотрят на мистера Роза.
– Пришли поглазеть, как ниггер полетит вверх тормашками, – сказал мистер Роз. – Или начнет блевать. Ждут, что машина сломается под тяжестью черномазого. Не дождутся, я их развлекать не собираюсь.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – попросил Гомер.
– Эти слова я слышу всю жизнь, парень, – сказал мистер Роз.
Они снова начали спускаться.
Вдруг мистер Роз высунулся из кабины, чуть ли не вывалился и его вырвало прямо на толпу. Люди вмиг бросились врассыпную, но не все сумели отскочить вовремя. Кабина подъехала к нижней точке, и колесо остановилось, чтобы выпустить пассажира которому стало плохо. Зеваки уже разбежались – все, кроме молодого парня, которому досталось больше других. Когда Гомер с мистером Розом ступили на землю, парень направился прямо к ним.
– Похоже, ты это сделал нарочно, – сказал он мистеру Розу.
– Ты хочешь сказать, я нарочно почувствовал себя плохо? – спросил мистер Роз.
Не оборачиваясь, он пошел прочь, Гомер заспешил следом. Парень был примерно одних лет с Гомером; может, даже учится в той же школе, подумал Гомер.
– Да, нарочно, – повторил парень.
– Ты кто такой? – спросил мистер Роз у парня, остановившись.
– Что? – не понял тот, но Гомер стал между ними и быстро проговорил:
– Моего друга затошнило, пожалуйста, не приставайте к нему.
– Твоего друга! – фыркнул парень.
– Спроси меня, кто я такой, – сказал мистер Роз.
– Ну и кто ты такой, вонючий мистер? – закричал парень.
Гомер вдруг оказался в стороне, а мистер Роз придвинулся вплотную к парню. В его дыхании не было запаха рвоты – он успел сунуть в рот мятную пастилку, и в его глазах снова горел огонь, потухший было на чертовом колесе. Парня несколько изумила столь тесная близость. Он хоть и был много плотнее и выше, но все-таки растерялся.
– Так кто же ты такой, вонючий мистер? – повторил он уже не так уверенно.
Мистер Роз расплылся в улыбке.
– Я работаю вышибалой, – сказал он, скромно потупясь.
Кто-то рядом засмеялся, толпа стала собираться опять, и Гомер вздохнул с облегчением. Мистер Роз снова улыбнулся, и парень невольно улыбнулся в ответ.
– Прости, что на тебя попало, – вежливо извинился мистер Роз.
– Да ладно уж, – бросил молодой человек.
Сделав несколько шагов, он вдруг остановился и ошеломленно уставился на мистера Роза, но тот уже уходил под руку с Гомером. Парень, бледный, как полотно, смотрел им вслед. Его фланелевая куртка, все еще застегнутая на молнию, была широко распахнута. На ней красовался длинный разрез – сверху донизу, исчезли и все пуговицы на рубашке. Он испуганно переводил взгляд с себя на спину мистера Роза, но тот не оборачивался. Парень наконец очнулся и поспешно скрылся в толпе.
Глава восьмая
– Мне один раз вслух читали, – похвалилась Сандра.
– Не я, – буркнула Ма. – И не твой папаша.
– А я и не говорю, что вы.
– А мне никто никогда не читал, – сказал Сэмми.
– И мне, – поддакнул кто-то.
Мужчины в ожидании приподнялись на локтях. Даже Ма, разворошив кучу одеял, повернулась к Мелони и уставила на нее взгляд.
– А ну, все тихо, – скомандовал Ведь.
Впервые в жизни Мелони испугалась. Как будто после всех скитаний она снова очутилась в отделении девочек. Но дело было не только в этом. Впервые от нее чего-то ждали. «Джейн Эйр» значила для нее самой очень много, но что в Бронте поймут сезонники? В приюте она читала вслух малышам, детям, которые ничего не понимали и засыпали под ее чтение. Но то были сироты, они жили по строгим предписаниям д-ра Кедра. Чтение вслух входило в обязанности Мелони. Она перечитывала «Джейн Эйр» уже в четвертый раз и сейчас была почти на середине.
– Я читаю на сто восьмой странице, – сказала она. – До этого уже много произошло.
– Ничего, читай, где остановилась, – сказал Сэмми.
– Может, начать сначала?
– Читай, что читаешь себе, – сказал Ведь.
Непривычно дрожащим голосом Мелони начала:
– «Ветер гудел высоко в ветвях дерева, осенявшего ворота…»
– Как это – осенявшего? – спросил Сэмми.
– Ворота были под его сенью, – объяснила Мелони. – Как под навесом.
– Вроде того, что у нас над душем, – сказала Сандра.
– Ясно, – проговорил кто-то.
– «Но дорога, насколько я могла видеть, – продолжала Мелони, – была безмолвна и уединенна…»
– А это что значит? – опять вмешался Сэмми.
– Значит, там было тихо и пусто, – сказала Мелони.
– Теперь понятно? – спросил Ведь, и рабочие отозвались одобрительным гулом.
– Хватит вам, не перебивайте! – крикнула Сандра.
– Но надо же все понимать, – сказал Среда.
– Заткнитесь все! – отрезала Ма.
– Читай дальше, – попросил Ведь, и Мелони сделала еще одну попытку:
– «…Дорога была безмолвна и уединенна – длинная белая линия, залитая лунным светом. Только тени облаков пробегали по ней…»
– Как – пробегали? – спросил кто-то.
– Облака плыли в небе, а на дороге двигались их тени, – объяснила Мелони.
– Это я понял, – задумчиво проговорил Среда, – я такое видел.
– Да помолчи ты! – одернула его Сандра.
– «Чистые, младенческие слезы…» – начала было Мелони, но вдруг запнулась. – Я и сама не знаю, что это за чистые слезы, – сказала она. – Но не обязательно понимать каждое слово.
– Верно, – согласился кто-то. И Мелони продолжала:
– «…Слезы затуманили мне глаза, слезы разочарования и нетерпения. Устыдившись, я вытерла их…» – Ну, теперь все понятно, – с облегчением вздохнул Среда.
– «…И застыла на месте», – прочитала Мелони.
– Простыла, что ли? – спросил Сэмми.
– Да нет, остановилась, просто встала на месте! – повысив голос, разъяснила Мелони и двинулась дальше:
– «…Луна скрылась в своих покоях, опустив плотную завесу туч, ночь стала темной, непроглядной…»
– Как страшно, – прошептал Среда.
А Мелони читала:
– «…Сильный порыв ветра принес с собой капли дождя. Я повторяла про себя: приди! Приди же! Я так хотела, чтобы он пришел! Я молча молилась об этом, сжимаясь от мрачных предчувствий…» – Мелони снова запнулась, слезы застилали ей глаза, и она не могла разобрать строчек.
Наступило долгое молчание.
– От чего она сжималась? – наконец испуганно спросил Сэмми.
– Не знаю! – всхлипнула Мелони. – Наверное, от страха.
Какое-то время все сочувственно слушали ее плач.
– По мне, так это очень грустная история, – прошептал Сэмми.
– Зачем ты читаешь такое на ночь? Ведь страшно, – участливо сказал Ведь.
Мелони молча выключила свет и спрятала голову под одеяло. Когда все лампочки погасли, на кровать к Мелони присела женщина, наверное Сандра, под тяжестью Ма пружины заскрипели бы куда громче.
– Спроси меня, и я тебе скажу, забудь ты про этого парня, – прошептала она. – Никуда он негодный. Даже не сказал, куда делся.
С тех пор как Мелони ушла из приюта, никто ни разу не погладил ее по голове. Она вдруг вспомнила миссис Гроган и так о ней заскучала, что забыла о Гомере – но только на мгновение. Когда все заснули, она снова включила свет – как бы кто ни относился к «Джейн Эйр», Мелони эта книга всегда помогала. А сейчас ей особенно была нужна помощь. Она прочитала еще двадцать страниц, но все ее мысли крутились вокруг Гомера. «Я должна проститься с тобой навсегда, – с отчаянием читала она. – Забыть о тебе и начать новую жизнь среди новых людей». Истина этих слов навсегда захлопнула для нее любимую книгу. Мелони сунула ее под матрас и, покидая ферму «Йорк», там ее и оставила. Если б она сейчас прочитала отрывок из «Давида Копперфильда», тот самый, что Гомер повторял как молитву, она бы и Копперфильда вычеркнула из своей жизни. «…Я стоял и смотрел, как призраки прошлого проплывают мимо…» «Как же! – подумала бы Мелони, – проплывают мимо!» Она прекрасно знала, что эти призраки следуют и за ней и за Гомером неотступно, как тень. Мелони плакала, пока не уснула. Она перестала надеяться, но при ней осталась прежняя одержимость, и глазами души она искала в темноте исчезнувшего Гомера.
В тот вечер ей было бы не разглядеть его – Гомер притаился в тени дома сидра, отгороженный от работников освещенными окнами. Чихни он или упади, споткнувшись, вой дробилки скрыл бы все звуки и его все равно никто не увидел бы. Иногда Гомер поднимал голову и глядел вверх, на крышу – там двигались, описывая круги, красные огоньки сигарет. Вскоре стало холодно, и он пошел в дом посмотреть, как работает пресс и выпить кружку сидра с ромом. Мистер Роз обрадовался приходу Гомера и протянул ему кружку, где было совсем мало сидра и много рома. Вместе они стали наблюдать за работой и слушать оркестр дробилки с насосом. Сезонник по имени Джек направлял струю. Поперек горла у него шел страшный шрам – след раны, после которой почти невозможно выжить. Другой мужчина, по кличке Апельсин, с грохотом ворочал решетки, отважно подставляя себя под брызги сидра свою кличку он получил, выкрасив однажды волосы в оранжевый цвет. Но это было очень давно, теперь от краски и следа не осталось. От выпитого рома оба порядком одичали; работали с остервенением, не обращая внимания на летящие в лицо яблочные клочья. Мистер Роз, с виду совсем трезвый, наблюдал за работой мужчин и машин, пущенных на полную мощность.
– Постарайтесь закончить к полуночи, – коротко бросил он.
Джек направил месиво на верхнюю решетку. Апельсин выправил пресс. В другом конце комнаты двое работников, которых Гомер не знал, с предельной быстротой наполняли бутылки сидром. Вдруг один из них прыснул, а другой громко захохотал.
– Что вас там рассмешило? – спросил мистер Роз.
И в ответ услыхал: в чан упала горящая сигарета. Джек с Апельсином тоже загоготали; Гомер, глядя на них, улыбнулся, но мистер Роз тихо сказал:
– Придется ее оттуда выудить. Незачем поганить сидр.
Мужчины разом умолкли. Только машины продолжали работать, с пронзительным воем извергая потоки жижи.
– Лезь в чан, – скомандовал мистер Роз. – И поторапливайся.
Работник, уронивший сигарету, изумленно уставился в тысячегаллонный чан. Он был полон пока наполовину, но все равно в нем пришлось бы плавать. Мужчина неуверенно снял резиновые сапоги.
– Не только сапоги, – сказал мистер Роз. – Все снимай. И прими душ. Живей поворачивайся, никаких простоев.
– Что? – взъелся рабочий. – Раздеваться и мыться, чтобы туда лезть?
– Ты грязный, – тихо сказал мистер Роз. – Давай поживее.
– Сейчас, разбежался, – ухмыльнулся рабочий. – Тебе надо – ты и лезь!
Наступило молчание.
– Ты зачем здесь, парень? – вмешался Апельсин.
– А тебе чего, – огрызнулся строптивый работник.
– Что ты тут делаешь? – повторил Апельсин.
– Ответь, делаю из яблок сидр, – сказал Джек.
– Чего-чего? – переспросил работник.
– Просто скажи, делаю сидр и все, – опять сказал Джек.
Мистер Роз повернулся к Гомеру:
– Пойдем на крышу, дружище, посмотрим, как там. – Взяв Гомера под локоть, он мягко, но настойчиво повел его к выходу.
– Ты что, не знаешь мистера Роза? – донеслись до Гомера слова Апельсина.
– Хочешь познакомиться с его ножичком? – подхватил Джек.
– Рука у него не дрогнет, он в этих делах мастак, – вразумлял Апельсин.
– Делай что сказано и помалкивай, – заключил Джек.
Поднимаясь вслед за мистером Розом по лестнице, Гомер услыхал, как внизу зашумел душ. Душ был в закутке внутри дома, не то что на ферме «Йорк». Оказавшись на крыше, Гомер огляделся, но увидел в темноте лишь огоньки сигарет. Уцепившись за руку мистера Роза, он на ощупь двигался по настилу крыши, пока тот не нашел место, где сесть.
– Полагаю, Гомера не надо представлять, – сказал мистер Роз. Послышался гул приветствий. Присмотревшись, Гомер заметил Героя и Сука. Кроме них, там был парень по имени Вилли, два-три работника, незнакомых Гомеру, и старый повар по прозвищу Котелок. Он и правда походил на низенькую чугунную кастрюлю, и моститься на крыше ему было трудновато. Чья-то рука протянула Гомеру теплую пивную бутылку. В ней оказался ром.
– Гляньте, опять остановилось, – проговорил Сук, и все обратили взгляды в сторону океана.
Ночные огни Кейп-Кеннета почти скрывались за горизонтом, и с крыши виднелись только их отражения на воде. Но чертово колесо сияло высоко и ярко. Вот оно остановилось, чтобы высадить пассажиров и забрать новых.
– Может, эта штука решила передохнуть, – сказал Сук и все засмеялись,
– Облегчиться захотела, – добавил кто-то, и вокруг захохотали еще громче.
– Я вот что думаю, – сказал Вилли, – когда оно подходит близко к земле, ему положено остановиться.
Это предположение озадачило компанию. Над крышей нависло напряженное молчание. Но вот колесо снова поехало, и сезонники вздохнули с облегчением.
– Опять пошло, – сказал Герой.
– Оно как звезда, – заметил старый повар Котелок. – Кажется, что холодное, а подойди поближе – сожжешься! Горячее как огонь!
– Это чертово колесо, – сказал Гомер.
– Чего? – удивился Вилли.
– Чье колесо? – переспросил Сук.
– Чертово колесо, – сказал Гомер. – Там в Кейп-Кеннете есть разные аттракционы. В том числе и чертово колесо.
Мистер Роз толкнул его в бок, но Гомер не понял. Все вдруг притихли. Гомер взглянул на мистера Роза; тот укоризненно качал головой.
– Что-то я об этом слыхал, – проговорил Котелок. – Кажется, такое было в Чарльстоне.
– Во, опять встало, – сказал Герой.
– Это люди выходят из кабинок, – объяснил Гомер. – Одни выходят, а другие садятся.
– Люди? – изумился Сук. – Они что, катаются на этой штуке?
– Не дури мне голову, Гомер, – хмыкнул Герой.
Опять Гомер ощутил толчок под ребро, и мистер Роз тихо сказал:
– Вы все такие дремучие, вот Гомер и подшучивает над вами. Бутылка с ромом опять пошла по рукам, но мистер Роз пропустил свою очередь.
– Вы знаете, откуда взялось это имя – Гомер? – Он обвел глазами рабочих. – Знаете, кто такой был Гомер?
– По-моему, я о таком слыхал, – отозвался Котелок.
– Гомер – это первый рассказчик в мире! – объявил мистер Роз и, толкнув Гомера в бок еще раз, добавил: – Наш Гомер тоже знает много всяких историй.
– Черт, – буркнул кто-то.
– Так что это за колесо, Гомер? – спросил Сук.
– Чертово.
Все громко расхохотались.
– Во блин! Чертово колесо! – повторил Герой. – Офигеть можно!
Снова раздался взрыв хохота. Один из рабочих, которого Гомер не знал, даже скатился с крыши. Когда тот приземлился, Котелок крикнул:
– Эй, ты жив, черт сраный?
– Вроде, – уныло отозвался тот, и все опять засмеялись.
Внизу снова зашумел душ. Видно, рабочий уже выудил окурок из чана и теперь смывал с себя сидр. Мистер Роз еле заметно кивнул.
– Вилли, Герой, – сказал он. – Ступайте разливать по бутылкам.
– Да я только что оттуда, – проворчал Герой.
– Вот и хорошо, значит, уже набил руку, – отозвался мистер Роз.
– Я могу постоять на прессе, – предложил кто-то из темноты.
– Джек с Апельсином пока справляются, – ответил мистер Роз и поднялся.
Чутье подсказало Гомеру, что лучше уйти вместе с ним. Спускаясь по лестнице, они помогали друг другу. Мистер Роз все время молчал и, только оказавшись на земле, заговорил очень тихо и серьезно:
– Я хочу, чтоб ты понял: им не надо знать про колесо, ни к чему, да они этого и не хотят.
– Точно, – кивнул Гомер. Он еще немного постоял в темноте, глядя на освещенное окно. Гомер уже пообвыкся с речью сезонников, и понимал почти все, о чем говорилось на крыше.
– Опять остановилось. – Это был голос Сука.
– Ага, – подхватил кто-то. – С него слезают люди.
Раздался новый взрыв хохота.
– А знаете что, – начал Котелок, – вдруг это военная машина?
– Чего-чего?
– Ведь мы уже вроде как воюем, – объяснил Котелок. – Я где-то слыхал об этом.
– Вот черт, – ругнулся кто-то.
– Может, это такая штука для самолетов? – продолжал котелок. – Чтобы они ее издалека видели.
– Кто, самолеты? – спросил Герой.
– Опять поехало, – перебил их Сук.
Через сады Гомер зашагал назад, к дому Уортингтонов. Олив оставила лестницу освещенной, и у него потеплело на сердце. Проходя мимо двери в ее спальню, он заметил полоску света и тихо сказал:
– Спокойной ночи, миссис Уортингтон. Я вернулся.
– Доброй ночи, Гомер, – отозвалась она.
В комнате Уолли он встал у окна и долго глядел в ночную тьму. Дом сидра был слишком далеко, а ему так хотелось узнать, что сделают сезонники, когда огни в Кейп-Кеннете разом погаснут и колесо на ночь остановится. Интересно, что они скажут там, на крыше? Может, решат, что колесо прилетало с другой планеты, и теперь, с потушенными огнями, пустилось в обратный путь? А понравилось бы колесо Фаззи Буку? – думал Гомер Бур. Или Кудри Дею, или юному Копперфильду? Хорошо было бы прокатиться на нем вместе с Мелони – всего один раз, только чтоб узнать, что она скажет. А вот д-р Кедр наверняка ничего не сказал бы. Для него все тайны жизни уже открыты.
На следующий день мистер Роз решил дать себе отдых и отправился на поиски Гомера. Тот работал приемщиком в жаровне – пересчитывал корзины, грузил их на прицеп и выдавал рабочим аванс.
– Покажи мне это колесо, – с улыбкой попросил мистер Роз.
– Чертово колесо? – удивился Гомер.
– Я хотел бы взглянуть на него, если ты не против, – сказал мистер Роз. – Только никому ничего не говори, идет?
– Да, – кивнул Гомер. – Тогда надо поторопиться, иначе его закроют на зиму. Наверняка уже сейчас кататься на нем холодно.
– Я пока не знаю, захочу ли кататься. Сперва надо взглянуть.
– Точно, – согласился Гомер.
Миссис Уортингтон позволила Гомеру взять фургон, и вечером он заехал в дом сидра за мистером Розом. Сезонники с любопытством взирали на происходящее.
– Нам надо кое-что посмотреть в дальнем саду, – объяснил им мистер Роз.
– Что еще за дальний сад? – спросил Котелок у Героя, когда Гомер и мистер Роз сели в фургон.
Дорогой Гомер вспоминал, как катался на колесе вместе с Уолли. Тогда было гораздо теплее. М-р Роз все время молчал. Когда они подошли к аттракционам, он и вовсе замкнулся в себе, и это было совсем на него не похоже. Летний сезон кончился, толпа схлынула, и некоторые аттракционы уже закрылись на зиму.
– Не волнуйтесь, – сказал Гомер. – Чертово колесо безопасное, там все продумано.
– Колесо-то меня не волнует, – бросил мистер Роз. – Ты лучше посмотри, много здесь людей с моим цветом кожи?
Но Гомер не замечал никакой враждебности во взглядах окружающих. Будучи сиротой, он привык, что на него глазеют, и не обращал на это внимания. Но слова мистера Роза словно пробудили его. На них действительно все смотрели, и Гомер вдруг понял, что он в центре внимания, и вовсе не сиротство тому виной. Они подошли к колесу, очереди не было, пришлось только подождать, пока подъедет кабина. Колесо остановилось, и Гомер с мистером Розом сели рядом на одну скамейку.
– Если хотите, можем сесть на разные, – предложил Гомер.
– Пусть будет так, – ответил мистер Роз.
Колесо начало подниматься, он сидел прямо, неподвижно и задерживал дыхание, пока они не поднялись на самую верхнюю точку.
– Вон там наш сад, – показал Гомер, но мистер Роз смотрел только вперед, прямо перед собой. Он даже не шевельнулся, как будто устойчивость всего сооружения зависела именно от него.
– Не понимаю, что особенного в этом колесе? – вдруг сказал он ровным, невыразительным голосом.
– Просто приятно покататься, да и вид красивый, – сказал Гомер.
– Вид с крыши лучше, – возразил мистер Роз. Колесо начало опускаться, и он прибавил: – Хорошо, что я сегодня мало ел.
Они опустились до земли, и кабина снова начала подниматься. Вокруг аттракциона собралась большая толпа, но это была не очередь на следующую поездку – вместе с Гомером и мистером Розом на колесе катались всего две пары и один мальчик. Они опять поднялись на самый верх, и только тогда Гомер понял, что зеваки внизу смотрят на мистера Роза.
– Пришли поглазеть, как ниггер полетит вверх тормашками, – сказал мистер Роз. – Или начнет блевать. Ждут, что машина сломается под тяжестью черномазого. Не дождутся, я их развлекать не собираюсь.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – попросил Гомер.
– Эти слова я слышу всю жизнь, парень, – сказал мистер Роз.
Они снова начали спускаться.
Вдруг мистер Роз высунулся из кабины, чуть ли не вывалился и его вырвало прямо на толпу. Люди вмиг бросились врассыпную, но не все сумели отскочить вовремя. Кабина подъехала к нижней точке, и колесо остановилось, чтобы выпустить пассажира которому стало плохо. Зеваки уже разбежались – все, кроме молодого парня, которому досталось больше других. Когда Гомер с мистером Розом ступили на землю, парень направился прямо к ним.
– Похоже, ты это сделал нарочно, – сказал он мистеру Розу.
– Ты хочешь сказать, я нарочно почувствовал себя плохо? – спросил мистер Роз.
Не оборачиваясь, он пошел прочь, Гомер заспешил следом. Парень был примерно одних лет с Гомером; может, даже учится в той же школе, подумал Гомер.
– Да, нарочно, – повторил парень.
– Ты кто такой? – спросил мистер Роз у парня, остановившись.
– Что? – не понял тот, но Гомер стал между ними и быстро проговорил:
– Моего друга затошнило, пожалуйста, не приставайте к нему.
– Твоего друга! – фыркнул парень.
– Спроси меня, кто я такой, – сказал мистер Роз.
– Ну и кто ты такой, вонючий мистер? – закричал парень.
Гомер вдруг оказался в стороне, а мистер Роз придвинулся вплотную к парню. В его дыхании не было запаха рвоты – он успел сунуть в рот мятную пастилку, и в его глазах снова горел огонь, потухший было на чертовом колесе. Парня несколько изумила столь тесная близость. Он хоть и был много плотнее и выше, но все-таки растерялся.
– Так кто же ты такой, вонючий мистер? – повторил он уже не так уверенно.
Мистер Роз расплылся в улыбке.
– Я работаю вышибалой, – сказал он, скромно потупясь.
Кто-то рядом засмеялся, толпа стала собираться опять, и Гомер вздохнул с облегчением. Мистер Роз снова улыбнулся, и парень невольно улыбнулся в ответ.
– Прости, что на тебя попало, – вежливо извинился мистер Роз.
– Да ладно уж, – бросил молодой человек.
Сделав несколько шагов, он вдруг остановился и ошеломленно уставился на мистера Роза, но тот уже уходил под руку с Гомером. Парень, бледный, как полотно, смотрел им вслед. Его фланелевая куртка, все еще застегнутая на молнию, была широко распахнута. На ней красовался длинный разрез – сверху донизу, исчезли и все пуговицы на рубашке. Он испуганно переводил взгляд с себя на спину мистера Роза, но тот не оборачивался. Парень наконец очнулся и поспешно скрылся в толпе.
Глава восьмая
Удары судьбы
Урожай на ферме «Йорк» был собран. Старший на ферме попросил Мелони остаться травить мышей.
– Надо с ними покончить, пока земля не замерзла, не то они будут хозяйничать здесь всю зиму, – сказал он.
Отравленный овес и кукурузу разбрасывали вокруг деревьев, сыпали в мышиные норки.
Бедные мышки, подумала Мелони и на несколько дней осталась. Она только делала вид, что помогает. Увидев норку, старательно маскировала ее, нагребая поверх сухие листья. Ни разу не бросила внутрь отравленных зерен и не рассыпала в междурядьях. От запаха яда ее тошнило, она вытряхивала отраву в кювет, набивала мешок песком и галькой и, раскидывая безобидную смесь, приговаривала: «Счастливо перезимовать, мышки!»
В бараке стало совсем холодно. Для Мелони поставили железную печурку, которая топилась дровами, дымоходную трубу вывели наружу в окно. Только благодаря этой печке еще и можно было пользоваться уборной. В то утро, когда в душе замерзла вода – он был во дворе, – Мелони решила двигаться дальше; одно плохо, некому будет спасать мышей.
– Другого сада тебе сейчас не найти, – предупредил ее старший. Зимой работников не нанимают.
– Зимой я найду работу в городе, – ответила Мелони.
– В каком? – спросил он, но Мелони только пожала плечами.
Ремнем Чарли она потуже стянула пожитки, с трудом влезла в пальто миссис Гроган – оно было узко в плечах и бедрах, руки из рукавов торчали, но, глядя на Мелони, вы бы согласились, что в нем уютно.
– В Мэне нет настоящих городов, – продолжал уговаривать ее старший.
– Для меня и городишко город, – отвечала Мелони. Глядя ей вслед, старший сборщик вспомнил: вот здесь, на этом месте, он уже однажды прощался с ней. Тогда была весна, а сейчас деревья голые, небо налилось свинцовой тяжестью, земля с каждым днем цепенеет, а для снега рано – выпадет и тут же тает. И старшему вдруг захотелось уйти вместе с Мелони куда глаза глядят.
– Наверное, скоро ляжет снег, – громко сказал он.
– Что? – переспросила одна из сборщиц.
– Пока! – крикнул старший вдогонку Мелони, но та не обернулась.
– Скатертью дорожка, – прошипела вторая.
– Шлюха! – подхватила третья.
– Почему шлюха? С кем она спала? Кто видел? – возмутился старший.
– Обыкновенная бродяжка, – сказала первая.
– Зато она ни на кого не похожа, – защищал он Мелони. На мгновение стало тихо, женщины вытаращили на него глаза.
– Втюрился! – наконец прорвало одну.
– Никак ее пропавшему дружку завидует! Женщины рассмеялись.
– Ну уж нет! – запротестовал старший. – Ему не позавидуешь. Надеюсь, она его не найдет. И ему и ей будет лучше.
Работница, чей муж пытался изнасиловать Мелони, не принимала участия в разговоре. Она открыла стоявший рядом с кассой большой, на всех, термос, хотела налить кофе, но вместо него в кружку посыпались отравленные зерна. Мелони, разумеется, не хотела никого отравить (для этого надо было бросить в кофе всего горсть зерен). Таков уж был ее прощальный привет. Работницы молча пялились на них, будто читали по ним, как по картам, свое будущее.
– Понятно теперь, что я хотел сказать? – спросил старший. Взял яблоко из корзины, смачно откусил; оно оказалось водянистое и безвкусное, он сморщился и выплюнул откушенный кусок.
Мелони шагала по дороге в сторону океана, было очень холодно, но ходьба скоро согрела ее. Машин – ни встречных, ни портных – не было, приходилось рассчитывать на свои ноги. Наконец она вышла на шоссе, идущее вдоль побережья, и тут же подвернулась оказия. Из кабины притормозившего грузовика выглянул бойкий парнишка, белесый, с русыми волосами.
– Краски и шеллак из Ярмута к вашим услугам, – сказал он.
Парень был немного моложе Гомера, но в остальном явно ему проигрывал. Парнишка гордо представился специалистом по обработке древесины.
Уж конечно, подумала Мелони, специалист, в лучшем случае коммивояжер, а скорее всего, просто развозит чей-то товар. Она скупо улыбнулась, пряча щербинку зубов. Парнишка неловко заерзал на сиденье, ожидая ответного приветствия. «Надо же, – подумала Мелони, – я могу любого смутить в считанные секунды».
– А… а куда вы идете? – спросил парнишка, его грузовик тащился рядом с Мелони, от него несло красками, лаком, креозотом.
– В город, – ответила она.
– В какой?
Тут Мелони позволила себе улыбнуться пошире, и парню представилась наглядная картина трагического прошлого ее рта.
– А ты в какой? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я еду в Бат. – Парень уже явно нервничал.
– В Бат? – повторила она и пожала плечами. Такого города она не слыхала.
– Не очень большой, но город, – заверил ее специалист по обработке древесины.
Это был город Клары. Д-р Кедр и Гомер могли бы в свое время сказать ей об этом, но не сказали. Для Мелони это было неинтересно. Она питала к Кларе одно чувство – зависть. Слишком много времени проводил с ней Гомер. Но в Бат ей стоило ехать, там многие знали ферму «Океанские дали». Это был верный путь к Гомеру, о чем Мелони, конечно, не подозревала.
– Так едем в Бат? – осторожно спросил парнишка.
– Точно, – невпопад ответила Мелони и ощерилась, улыбкой ее гримасу нельзя было назвать, так скалит зубы собака.
На День благодарения Уолли приехал домой. Кенди всю осень в субботу и воскресение проводила дома, но Гомер ни разу не видел ее в отсутствие Уолли. Уолли очень этому удивился. Его удивление смутило Кенди, и Гомер понял: она тоже искала предлога для встречи. Но смущаться было некогда – в доме опять полно народа, Олив на седьмом небе от счастья. В духовке – идейка, каждые пятнадцать минут надо поливать ее собственным соком, пора сервировать стол, не до смущения.
– Надо с ними покончить, пока земля не замерзла, не то они будут хозяйничать здесь всю зиму, – сказал он.
Отравленный овес и кукурузу разбрасывали вокруг деревьев, сыпали в мышиные норки.
Бедные мышки, подумала Мелони и на несколько дней осталась. Она только делала вид, что помогает. Увидев норку, старательно маскировала ее, нагребая поверх сухие листья. Ни разу не бросила внутрь отравленных зерен и не рассыпала в междурядьях. От запаха яда ее тошнило, она вытряхивала отраву в кювет, набивала мешок песком и галькой и, раскидывая безобидную смесь, приговаривала: «Счастливо перезимовать, мышки!»
В бараке стало совсем холодно. Для Мелони поставили железную печурку, которая топилась дровами, дымоходную трубу вывели наружу в окно. Только благодаря этой печке еще и можно было пользоваться уборной. В то утро, когда в душе замерзла вода – он был во дворе, – Мелони решила двигаться дальше; одно плохо, некому будет спасать мышей.
– Другого сада тебе сейчас не найти, – предупредил ее старший. Зимой работников не нанимают.
– Зимой я найду работу в городе, – ответила Мелони.
– В каком? – спросил он, но Мелони только пожала плечами.
Ремнем Чарли она потуже стянула пожитки, с трудом влезла в пальто миссис Гроган – оно было узко в плечах и бедрах, руки из рукавов торчали, но, глядя на Мелони, вы бы согласились, что в нем уютно.
– В Мэне нет настоящих городов, – продолжал уговаривать ее старший.
– Для меня и городишко город, – отвечала Мелони. Глядя ей вслед, старший сборщик вспомнил: вот здесь, на этом месте, он уже однажды прощался с ней. Тогда была весна, а сейчас деревья голые, небо налилось свинцовой тяжестью, земля с каждым днем цепенеет, а для снега рано – выпадет и тут же тает. И старшему вдруг захотелось уйти вместе с Мелони куда глаза глядят.
– Наверное, скоро ляжет снег, – громко сказал он.
– Что? – переспросила одна из сборщиц.
– Пока! – крикнул старший вдогонку Мелони, но та не обернулась.
– Скатертью дорожка, – прошипела вторая.
– Шлюха! – подхватила третья.
– Почему шлюха? С кем она спала? Кто видел? – возмутился старший.
– Обыкновенная бродяжка, – сказала первая.
– Зато она ни на кого не похожа, – защищал он Мелони. На мгновение стало тихо, женщины вытаращили на него глаза.
– Втюрился! – наконец прорвало одну.
– Никак ее пропавшему дружку завидует! Женщины рассмеялись.
– Ну уж нет! – запротестовал старший. – Ему не позавидуешь. Надеюсь, она его не найдет. И ему и ей будет лучше.
Работница, чей муж пытался изнасиловать Мелони, не принимала участия в разговоре. Она открыла стоявший рядом с кассой большой, на всех, термос, хотела налить кофе, но вместо него в кружку посыпались отравленные зерна. Мелони, разумеется, не хотела никого отравить (для этого надо было бросить в кофе всего горсть зерен). Таков уж был ее прощальный привет. Работницы молча пялились на них, будто читали по ним, как по картам, свое будущее.
– Понятно теперь, что я хотел сказать? – спросил старший. Взял яблоко из корзины, смачно откусил; оно оказалось водянистое и безвкусное, он сморщился и выплюнул откушенный кусок.
Мелони шагала по дороге в сторону океана, было очень холодно, но ходьба скоро согрела ее. Машин – ни встречных, ни портных – не было, приходилось рассчитывать на свои ноги. Наконец она вышла на шоссе, идущее вдоль побережья, и тут же подвернулась оказия. Из кабины притормозившего грузовика выглянул бойкий парнишка, белесый, с русыми волосами.
– Краски и шеллак из Ярмута к вашим услугам, – сказал он.
Парень был немного моложе Гомера, но в остальном явно ему проигрывал. Парнишка гордо представился специалистом по обработке древесины.
Уж конечно, подумала Мелони, специалист, в лучшем случае коммивояжер, а скорее всего, просто развозит чей-то товар. Она скупо улыбнулась, пряча щербинку зубов. Парнишка неловко заерзал на сиденье, ожидая ответного приветствия. «Надо же, – подумала Мелони, – я могу любого смутить в считанные секунды».
– А… а куда вы идете? – спросил парнишка, его грузовик тащился рядом с Мелони, от него несло красками, лаком, креозотом.
– В город, – ответила она.
– В какой?
Тут Мелони позволила себе улыбнуться пошире, и парню представилась наглядная картина трагического прошлого ее рта.
– А ты в какой? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я еду в Бат. – Парень уже явно нервничал.
– В Бат? – повторила она и пожала плечами. Такого города она не слыхала.
– Не очень большой, но город, – заверил ее специалист по обработке древесины.
Это был город Клары. Д-р Кедр и Гомер могли бы в свое время сказать ей об этом, но не сказали. Для Мелони это было неинтересно. Она питала к Кларе одно чувство – зависть. Слишком много времени проводил с ней Гомер. Но в Бат ей стоило ехать, там многие знали ферму «Океанские дали». Это был верный путь к Гомеру, о чем Мелони, конечно, не подозревала.
– Так едем в Бат? – осторожно спросил парнишка.
– Точно, – невпопад ответила Мелони и ощерилась, улыбкой ее гримасу нельзя было назвать, так скалит зубы собака.
На День благодарения Уолли приехал домой. Кенди всю осень в субботу и воскресение проводила дома, но Гомер ни разу не видел ее в отсутствие Уолли. Уолли очень этому удивился. Его удивление смутило Кенди, и Гомер понял: она тоже искала предлога для встречи. Но смущаться было некогда – в доме опять полно народа, Олив на седьмом небе от счастья. В духовке – идейка, каждые пятнадцать минут надо поливать ее собственным соком, пора сервировать стол, не до смущения.