собирал модели парусных кораблей, а не плавал на необитаемые острова за
сокрови... Но молчок! Твое право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть
тайна. И если ее знают пусть даже двое, то это уже...
-- ... не тайна, -- заключил Гав.
-- А он смышлен, -- вконец подобрел к нему бывший моряк. -- Мне,
конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но...
-- Больше не буду, -- перебил его пес. Сторож снова расхохотался.
-- Я не плавал ни за какими сокровищами, -- наконец удалось вставить
Пальчику. -- И никакой тайны у меня нет. -- Он вдруг покраснел.
-- Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда
явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от
закона -- может, ты пират? -- неожиданно спросил он. -- Юнга-пират, да? А
твой пустобрех -- вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха!
Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря,
не хотелось выдавать свою тайну. Какую -- известно Гаву и нам с вами.
-- Эх, стар я стал, -- вдруг погрустнел старикан. -- Не плавать мне
больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не
радость.
-- Да вы еще крепкий, как дуб каменный, -- сказал Гав. -- Или падуб
обыкновенный.
Бывший моряк строго посмотрел на пса:
-- Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий
какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю.
-- Мышей? -- округлил глаза пес. -- Вы же не кот! -- И добавил: --
Может, по совместительству?..
-- Вот я тебя сейчас совмещу с полом, -- рассердился старикан. --
Обормот! Это выражение такое: "мышей не ловит".
-- Как говаривала буфетчица Оля... -- важно начал Гав, но Пальчик
вовремя дернул его за хвост.
-- Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, храни-тель
пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, --
мечтательно произнес сторож. -- Вот будет жизнь!
-- Разве это жизнь? -- возразил Пальчик. -- Лопнуть же можно.
-- От вкусной еды -- никогда, -- убежденно сказал сторож. -- А вот от
одной картошки или земляных орехов -- можно.
-- А еще моряк -- с печки бряк, -- проворчал пес. -- Тоже выражение
такое, -- поспешил он уточнить.
-- Прощаю, -- повторил старикан и подмигнул Пальчику. -- За словом в
карман не лезет.
-- У меня их нет, -- честно сказал пес.
-- Вот видишь! -- возликовал бывший моряк. -- Все время держит нос по
ветру, что твой вахтенный.
-- Не знаю, кто такой этот... вахтенный. А нос держу, -- с
достоинст-вом произнес Гав.
-- Так держать! -- одобрил бывший моряк. -- Давненько не бывал в такой
теплой компании.
А Пальчик грустно подумал: "Пропащий остров. Если уж такой добряк, как
этот старикан, завидует тупым жирнякам -- совсем тут плохо дело..." Но если
бы он поделился мыслями с многоопытным бродягой псом, тот мог бы
снисходительно ответить новым житейским изречением, слышанным от буфетчицы
Оли: "По одежке протягивай ножки".
-- Попроси его: пусть скорей ворота открывает, -- зашипел ему Гав, -- а
то скоро все проснутся.
-- Да погоди ты! -- отмахнулся Пальчик. Рядом со стариканом он забыл об
опасности.
-- Тебя как звать-то? -- спросил пса бывший моряк.
-- Гав. -- Затем припомнил новое имя: -- Гав-гав.
-- Значит, сиди и не гавкай.
-- Я же шепотом.
-- От твоего шепота уши дерет, как наждаком. Выпущу вас незаметно, не
бойся.
-- Я не за себя -- за него боюсь!
-- Правильно делаешь, что волнуешься за хозяина.
-- Он мне не хозяин. Теперь.
-- А теперь кто?
-- ДРУГ.
-- Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, -- важно произнес бывший
моряк. -- Но тебе я не скажу, не то зазнаешься.
-- Я уже зазнался, -- улыбнулся Гав.
-- Вы сказали про земляные орехи и картошку, -- заметил Паль-чик. -- А
что, плодовых деревьев на острове нет?
-- Есть. Да только их стерегут злющие псы. Побольше твоего дружка и
покруче нравом!
-- Каждый за себя отвечает, -- Гав прихлопнул лапой муху, ползу-щую по
полу. -- Ваши жирняки, я гляжу, не лучше тех псов. А уж о стражниках вообще
молчу.
-- Я их тоже не перевариваю. Чуть что, орут: почему ворота откры-ты? Не
могу же я их каждую минуту закрывать и открывать. Высший разряд все время с
лыжными палками бегает вниз-вверх, вверх-вниз для моциона.
-- Моци... что? -- полюбопытствовал Гав.
-- Чтобы похудеть.
-- А зачем едят так много?
-- Чтобы поправиться. Наконец-то ты понял!.. Так и бегают туда-сюда.
-- Без своих подпорок не побегали бы, -- съязвил пес.
-- Ты про палки? Конечно, без них трудно. И в гору, и под гору.
Особенно вниз -- страшное дело. Можно и костей не собрать, если б не
предупредительные знаки.
-- "Налево" и "Направо"?
-- Ясно. А то еще занесет на спуске.
Гав со значением взглянул на друга: мол, что я тебе говорил.
-- Смышлен, смышлен, -- ответил ему Пальчик словами старика-на. -- А
откуда вся еда на острове берется? И освещение? -- вновь пристал он с
расспросами к хозяину.
-- Из воды, юнга. Из воды. Удивительно, да? -- Бывший моряк вскочил. --
Идемте, все покажу.
-- А если заметят?
-- Мы осторожненько. Я одну потайную тропку к морю знаю.
-- Так это все-таки море?
-- А ты думал -- озеро? Не мог же я быть моряком на озере.
-- Тогда вы были бы... -- Гав хихикнул, -- старик-озорник. То есть
озерник.
-- Цыц! -- И бывший моряк снова повернулся к "юнге". -- Но о морях и
озерах -- после.
Вскоре они уже спускались по узкой лесной тропке, петлявшей меж
валунами. Разумеется, сначала они прошли через ворота, которые сторож затем
вновь запер, перевесив замок на другую сторону. Этой дорогой идти было
ближе. Они быстро добрались до берега моря.
Море, как и раньше здесь, отливало темно-серым цветом. Из окру-глых,
пухлых облаков веером тянулись тонкие солнечные спицы -- они как бы
прожигали на водной глади пронзительные кружочки с зубчатой опушкой по
краям. Казалось, там и сям были разбросаны белые горящие ромашки с острыми
тлеющими лепестками.
Сторож повел беглецов направо, за поворот скалистого мыса. По пути
Пальчик невольно обернулся на две сосенки, скрывающие вход в пещеру, где был
лифт.
За мысом галечный берег перешел в песчано-илистые откосы и отмели.
Здесь теснились на бесчисленных ножках-корнях странные деревья и кустарники
с коричневой корой. Они напоминали множество балерин, стоящих на пуантах.
-- Что это? -- заинтересовался пес.
-- Мангровые заросли, -- сказал сторож. -- Вон, видите что-то вроде
груш?
Мангры были усыпаны плодами, похожими на груши. Только они висели как
бы обратной стороной -- горлышком вниз.
-- У них прорастает хвост -- полуметровый воздушный корень, --
продолжил старикан, -- и ждет своего часа, чтоб отделиться. Затем молодые
растеньица отрываются от плода, летят вниз, глубоко входят в освободившуюся
от воды почву и закрепляются корнями. Живородящие растения!
-- И все-то вы знаете, -- уважительно поглядел на него Пальчик.
-- Я ведь хочу дорасти до садовника, чтобы перейти в среднее звено, --
приосанился сторож. -- А там уже недалече и до высшего раз-ряда.
Хотя Пальчик был еще мал, он опять невольно подумал: "Здорово им тут
голову заморочили!"
Вслед за проводником он тоже разулся, засучил штаны и обошел мангровые
заросли по воде. Гав прошлепал, как говорится, босиком.
-- Мангры -- это чепуха. Скоро я вам такое покажу -- ахнете!! --
предвкушал старикан. И заговорщически толкнул Пальчика локтем в бок. -- А
пока признавайся, где все-таки оставили свой корабль? Не по воздуху же
прилетели.
Ну не мог ему Пальчик сказать, как они сюда прибыли! Сторож бы ни за
что не поверил. Да и сам-то Пальчик верил с трудом.
-- Здесь, на южной стороне, или там, на северной? -- выпытывал бывший
моряк. С его неистребимым любопытством ему б не в садовники метить, а по
крайней мере -- в астрономы. Целыми сутками за звездами в телескоп
подглядывать -- милое дело!
-- На северной, -- буркнул Пальчик, кляня себя за вынужденное вранье.
-- На северной? -- всполошился тот. -- Вы с ума сошли! Там кругом
предательские рифы!
-- На северо-западной, -- наугад "уточнил" Пальчик.
-- Другое дело... Перепугал до смерти. Разве ж так можно?.. О-хо-хо,
лишь бы войны не было.
-- С кем? -- поднял уши Гав.
-- С кем -- с кем? Вообще. К слову сказано. Да и на самом деле. В море
островов, знаешь, сколько!
-- Сколько?
-- Как семечек в подсолнухе. Кто-нибудь да с кем-нибудь всегда
непременно воюет.
-- И так везде, -- вздохнул пес. -- Даже буфетчица Оля, когда ее хотели
в тюрьму засадить, сказала: "Лишь бы войны не было".
-- Не знаю, не знаю, -- привычно отмахнулся старик. -- Я ваших секретов
не знаю и знать не хочу. Но запомни, пустобрех, на всю жизнь...
Гав вытянул шею, стараясь не упустить того, что надо на всю жизнь
запоминать.
-- Дружи с буфетом. Вот тебе мой главный совет!
-- И без вас знаю, -- разочарованно сказал грубиян пес. Он ожидал
чего-то большего.
-- Это лишний раз подтверждает мою правоту. Если и ты, и другой, и
третий знают одно и то же, значит, так оно и есть, -- глубокомысленно
заключил старикан.
Мангровые заросли давно кончились, а они все продолжали идти, теперь
уже взбираясь на высокий обрыв береговой полосы.
Цвет моря изменился, оно стало каким-то глинистым, мутным, подер-нулось
рябью... Затем пошли крупные волны. На них качались утки-нырки, опускаясь и
поднимаясь с каждым новым накатом. Они то и дело ныряли с таким видом,
словно топились навсегда.
Беззвучно пролетели длинной-предлинной цепью черно-фиолетовые гагары --
они тянулись низко, почти над водой, изгибаясь как единое целое и словно
повторяя изгибы очередной набегавшей волны.
-- Сейчас, сейчас будет, -- говорил старикан. -- Сейчас...
Море становилось все беспокойнее. Вскидываясь перед берегом, греб-ни
пытались закручиваться, подобно гигантской раковине, но не успевали и
рассыпались шумными брызгами.
Но бывший моряк привел их взглянуть не на шторм. Пальчик и Гав увидели,
что штормило лишь на небольшом участке. А вот дальше...
Дальше, вращаясь огромной спиралью, вода с гулом уходила в тем-ную
бездну воронки диаметром метров восемьдесят -- словно здесь, не так далеко
от берега, море прохудилось насквозь, как кастрюля. Но даже не это странное
явление потрясло наших невольных зрителей -- большу-щий кит, очевидно,
случайно угодивший в неистовый водоворот, отчаянно пуская фонтаны и бешено
работая могучим хвостом, пытался выбраться из уготованной ему судьбой
западни. Чудовищная воронка неумолимо затягивала его все глубже и глубже,
пока он не исчез совсем, выбросив над ней как бы прощальную, уже тонкую
струю своего фонтана.
-- Ужасно, -- прошептал Пальчик. А Гав яростно залаял, в этот миг
забыв, что умеет говорить.
-- Кто ж это был?.. -- наконец пробормотал он. -- Вот это рыба... Все
коты в мире с ума посходили бы. -- Он все еще не пришел в себя от жуткого
зрелища и плел, что на ум взбредет.
А Пальчик молчал.
-- Вода -- основа жизни, -- в некотором смущении сказал ему бывший
моряк.
-- Я знаю, -- не обернулся Пальчик. -- В школе проходили.
-- Ты не понял. Основа жизни нашего острова, -- подчеркнул он.
-- Острова?
-- Ну, конечно. Там, глубоко на дне, -- показал старикан на огром-ную
воронку, -- находится здоровенный водосток. Воду засасывают через него на
завод, расположенный под островом. Из нее берут все: тепло, соли, металлы,
планктон, рыбу...
-- Китов...
-- Ну, и китов, если вдруг попадутся. Да их уже почти нет. Наверно,
последний, -- простодушно заметил бывший моряк. -- А что, у вас не охотятся
на китов и кашалотов, на дельфинов и тюленей?..
-- На китов и дельфинов, кажется, запретили, -- медленно ответил
Пальчик, не сразу стряхнув оцепенение, вызванное гибелью кита.
-- Так делают везде. В общем-то, погибает природа, -- грустно сказал
старикан. -- Все прямо па глазах меняется. Теперь и море не то, и погода не
та. Море становится холодней и холодней, а от этого, случается, и снег
выпадает летом.
-- Еще бы! Вы же бездумно растаскиваете морское тепло, -- возму-тился
Пальчик.
-- Ну, это не нашего ума дело. Не нами так заведено. Ученые не спят,
соображают. Но я одного не пойму: ты что, с луны свалился?! Разве у вас
природа не гибнет? Моря не мелеют? Рыбы не дохнут? -- накинулся на него
старикан. -- Скажите, пожалуйста, какой умный выискался!.. Если даже у вас и
не совсем так, как здесь, все равно к тому же придете, -- снова указал он на
засасывающий водоворот. -- Куда вы денетесь?
-- Ничего. Мы еще возьмемся за ум.
-- Ага, -- язвительно сказал старикан. -- Когда поздно будет. "А,
может, и не поздно, -- ободрил себя Пальчик. Вырасту и что-нибудь да
придумаю!" Маленький наивный мальчуган. Он уже готовился принять на свои
плечи непосильную ношу, оставленную ему взрослыми.
Вращение огромной воронки внезапно замедлилось, затем прекрати-лось --
нахлынувшие со всех сторон волны столкнулись в ее центре с такой силой, что
вода ударила высоко вверх яростным взрывом!
-- Водосток перекрыт, -- сказал сторож. -- На сегодня закончено. Завод
в основном работает по ночам и рано утром, когда к берегу подходит больше
рыбы. Вода дает нам все -- от тепла до пищи, -- повторил он. -- Ты не
заметил, что остров обогревается подземными трубами?
-- Нет... -- ответил Пальчик.
-- Иначе бы все наши редкие деревья погибли. А одежда наша -- из
водорослей. Значит, тоже из воды.
-- А кто работает на заводе?
-- Никто. Одни машины. И бригада ремонтников.
-- Но кто-то ведь строил завод?
-- Точно. Строил, -- подчеркнул сторож. -- Те, кто строил, первыми
перешли в высший разряд.
-- Всего-то двести? -- засомневался Пальчик.
-- Ну, не двести, а двести четырнадцать. А было больше. Но никто же не
вечен, столько осталось. Будут еще вопросы, юнга? Или отчалим? -- сказал
бывший моряк.
-- Постойте... Чтобы засасывать столько воды, да разлагать ее потом на
составные части, необходимо много-много энергии, -- вслух размыш-лял
Пальчик. -- Ведь верно?
-- Я тебя понял. Отвечу: чтоб забирать, энергии всегда нужно меньше.
Как в жизни. Копил-копил ты хоть тыщу лет, а кто-то пришел и враз
отнял. Так и здесь. Тратим энергии столько-то, а получаем ее во много раз
больше.
-- Это называется -- воровство, -- твердо сказал Пальчик.
-- А! -- привычно отмахнулся старикан. -- Все везде воруют у природы. У
вас что, по-другому? -- вновь поставил он его в тупик.
-- А куда девается отработанная вода?
-- Она выходит с другой стороны пляжа. Пробовал ее там? Абсолют-но
чистая -- все у нее отнято, -- чище не бывает!
"У нас даже и такого еще нет, -- с беспокойством подумал Пальчик. --
Сплошные отходы и вредные стоки. Что же с нами станет-то в будущем?!" Но
вслух свои мысли высказать не решился. Побоялся новых насмешек.
-- Так вот почему там вода такая дистиллированная, -- щегольнул
усвоенным словечком Гав. -- Пресная донельзя. И кто ж этот завод придумал?
-- не мигая, уставился он на сторожа.
-- Да уж не мы с тобой. Большие ученые!
-- А начальники острова кто?
-- Они же и правители. Сегодня у них состоится большой совет. Ходят
слухи, сделано новое гениальное открытие!
-- От ваших открытий в дрожь бросает, -- заявил Гав. -- Уж лучше бы
каждая собака правила, чем такие ученые, -- кивнул он в сторону моря. --
Наколобродили тут!..
-- Попридержи язык, -- прикрикнул на него сторож. -- Не твоего умишка
дело.
В нем странным образом сочеталось как бы три человека: то он бывал
строгим сторожем, то умудренным стариком, то простецким и открытым бывшим
моряком.
-- Сегодня, говорите, совет? -- задумался Пальчик.
-- Точно знаю -- сегодня.
-- Как бы туда незаметно попасть, а?
-- Что ты! -- замахал руками сторож. -- Нельзя!
-- А если постараться? -- жалобно посмотрел на него Пальчик. Тот
смущенно кашлянул. На этот раз в нем взял верх умудренный старик.
-- Вообще-то тебе, мальцу, полезно было бы послушать, что говорят умные
люди... -- И неожиданно закончил как бывший моряк: -- Ладно, проведу сквозь
рифы. Поднять паруса!
Гав только вздохнул и поплелся за ними.
Бывший моряк снова повел их куда-то, загадочно сказав что-то о
кратчайшем пути.
Этот короткий путь оказался довольно-таки длинным и крутым. Но вот
перед ними опять замаячила ограда из пик -- они вышли к парку с другой
стороны.
Сторож открыл неприметную ржавую калиточку, притаившуюся за
нагромождением каменных глыб.
-- О ней мало кто знает. Она никогда не запирается, -- на всякий случай
предупредил он.
В нескольких шагах за калиткой начиналась -- или заканчивалась? --
тенистая аллея с лавровыми кустами по сторонам, подстриженными в виде шаров
и конусов. Стоило поравняться с ними, как они поочередно взрывались
врассыпную вылетающими птицами, и на лице все время чувствовался тугой мах
крыльев.
В зарослях шиповника суетились яркие малиновки -- красноватые на
красном -- среди крупных, как мелкие райские яблочки, спелых плодов. По
кипарису пробежала белка вниз головой и застыла в той же переверну-той позе,
провожая глазами путников.
Высоченные сосны вытянули свои гривы в сторону от моря и казались
однобокими. Все они -- впрочем, как и другие деревья, -- были
пронуме-рованы, словно на случай побега.
Только теперь Пальчик стал замечать на замечательных деревьях парка
следы умирания: сухие ветви, лишаи, грибы-паразиты и многочи-сленные дупла,
заделанные цветным, под тон коры цементом.
Царила спокойная тишина, подчеркнутая безмятежными птичьими голосами.
Но она была обманчива. На лужайках недвижно раскинулись, как падаль, жирные
коты в "собачьих" ошейниках и чутко следили приоткрытым глазом за семенящими
вокруг птичками.
Гав с трудом удерживался, чтобы не броситься на своих извечных врагов:
-- Ишь, свежатинки захотелось. А там-то были ленивей ленивых.
-- Охота -- пуще неволи, -- усмехнулся старикан.
Они свернули в заросшую, явно нехоженую аллейку. В коротком тупике
одиноко стояла скала. На ее отвесном боку так же отвесно росли, чудом
тянулись ввысь настойчивые пихты, прижимаясь к нему всем своим стволом, чтоб
не упасть. Старикан обогнул скалу. Здесь, в дремучей траве, виднелась ржавая
крышка люка наподобие водопроводного -- только с кольцом. Он,
поднатужившись, сдвинул ее в сторону. Открылся каменный темный колодец.
-- Тут забытый подземный ход... Ну, ребятки, с Богом! А мне надо
возвращаться, пора открывать ворота. -- Тут он хитро взглянул на пса. -- Так
я и не спросил у тебя, где ты научился говорить по-человечески. У вас что,
это принято?
-- У нас -- да, -- важно кивнул Гав.
-- Здоровья вам и долгих лет жизни, дедушка, -- растроганно попро-щался
Пальчик.
-- Тебе -- тоже, хоть ты пока и малыш. Встретимся ли еще?.. -- Тоже
расчувствовался старикан. Отвернулся, постоял и пошел прочь.
-- Пока, хвостатый. Держите курс по ветру, ребятки!.. Пес заглянул в
зияющий лаз:
-- А может... по домам? Лучше уж держать нос по ветру, чем по такому
курсу.
-- Запомни, мама говорит, что я упрямый. А она знает, что гово-рит. --
Пальчик решительно полез в колодец.
Гав трижды поплевал через левое плечо -- наверняка подсмотрел у
буфетчицы Оли -- и шустро двинулся следом. Там из стенки торчали скобы, и
пес спускался, цепляясь за них только передними лапами, а задними --
фактически стоял у Пальчика на плечах. К счастью, спуск был недолгим.
Дальше, куда-то вбок, тянулся низкий тоннель, выложенный тесаным осклизлым
камнем.
Гав пошел впереди.
-- Все равно ничего не видно. А у меня -- чутье, -- не преминул он
похвастаться лишний раз.
-- Верхнее или нижнее? -- пошутил Пальчик.
-- Нижнее, -- серьезно отозвался пес. -- Потому что ход ведет вниз.
-- Осторожно, ступенька, -- предупредил он чуть погодя.
-- Спасибо, друг.
-- Пустяки, -- откликнулся из темноты Гав. -- Я просто боялся, что ты
свалишься на меня.
-- Эгоист.
-- Эго... что?
-- Себялюб. Тот, кто самого себя любит.
-- А ты себя не любишь? За что ж ты тогда мне спасибо сказал?! А за то,
что не расшибся. Кто не расшибся? -- рассуждал Гав. -- Ты! Значит, сам себя
любишь. Ясно?
-- Темно, -- буркнул Пальчик.
-- И без тебя вижу, то есть не вижу. Так кто из нас себялюб?
-- Оба, -- рассмеялся Пальчик.
-- Тогда закрой пасть.
-- Рот.
-- Пасть -- звучит внушительней!
И вот впереди, проступая как сквозь далекое и пыльное стекло,
постепенно забрезжил свет. Вскоре Пальчик уже мог различать Гава впереди.
Становилось все светлее...
Подземный ход кончился, и они неожиданно вышли на какую-то узкую
галерею. Она петляла под потолком огромнейшего зала, освещенного яркими
лампами. Собственно, это была просто гигантская пещера, в незапамятные
времена образовавшаяся в недрах острова. Кое-где с бугри-стого свода еще
свисали сталактиты.
Внизу железной паутиной раскинулось сложное переплетение разно-образных
труб, уходящих сквозь пробитые арки в соседние пещеры -- залы. Тихо и мерно
жужжали многочисленные загадочные машины со стальными кожухами.
Встав на цыпочки и глядя через парапет на подземный завод, Пальчик не
сразу высмотрел на другом конце зала группку людей, рассаживавших-ся за
посверкивающим металлическим столом у стены.
-- Давай вокруг, -- сказал он Гаву шепотом, хотя его вряд ли услышали
бы там, внизу. Пес уже на ходу что-то надоедливо пробормо-тал про вокзал.
Они тихонько обогнули зал по галерее и остановились как раз над тем
местом, где стоял стол. Теперь ученых, правда, не было видно, потому что
свод, под которым шла галерея, сужался кверху. Зато было слышно, о чем те
говорят. Впрочем, Пальчик мог бы их и увидеть, но лишь в одном случае: если
бы повис с парапета вниз головой, а Гав удерживал бы его за ноги. Хорошо,
что такая мысль не возникла ни у кого из них. Совещание, очевидно, только
что началось. Донесся, как показалось Пальчику, голос того самого начальника
-- человека с трубкой:
-- ... перед важным сообщением мне хочется сделать нам комплимент,
коллеги. Вы не ослышались -- именно всем нам. Даже не комплимент, а просто
отдаю должное: все мы по-прежнему энергичны, худощавы, подтянуты. И это меня
-- надеюсь и вас, -- послышался смех, -- всегда радует. Единственный, можно
сказать, весомый кусок, который мы с вами удерживаем в руках, -- власть!
Пока существуют те, для кого сладкая, жирная жизнь -- предел мечтаний, нашей
власти на острове Изобилия ничто не угрожает. Но долго ли сможем мы
поддерживать достигнутый уровень? К сожалению, море скудеет, а это грозит
непредсказуемыми последствиями. И вот, -- он повысил голос, -- я хочу вам
сообщить о грандиозном открытии, которое неожиданно...
-- И главное, даром, -- долетел второй голос, по всей видимости, точнее
-- слышимости, другого, очкастого начальника.
-- Само собой, -- подтвердил первый и продолжил, недовольный, что его
перебили. -- Так вот, на нашем благословенном острове, где буквально все и
вся научно обоснованно, неожиданно обнаружили одну кабину лифта...
Пальчик и Гав замерли на галерее.
-- Ну и что? -- послышался третий голос. -- В моей лаборатории даже два
лифта. Шучу!
-- Я выразился математически точно, -- сухо заявил человек с труб-кой.
-- Одну -- значит, одну!
-- Единицу -- без всяких, так сказать, дробей? -- подал голос
четвер-тый собеседник. -- Без всяких там домов, зданий...
-- Без ничего, -- хладнокровно ответил человек с трубкой. -- Сейчас она
стоит сама по себе. Не буду пока говорить, где она находится... Но
теоретически это не лифт, хотя на нем и можно передвигаться между этажами.
-- Не понимаю... Кабина же одна, без ничего!.. Между какими этажа-ми?
-- наперебой зашумели голоса.
-- Минуту!
Все умолкли.
Пальчик и Гав напряженно прислушивались на галерее.
-- Поясню. Кабина этого лифта перемещается не только между эта-жами
реального дома в своем мире, существующем параллельно с нашим, -- человек с
трубкой сделал выразительную паузу, -- но может, как ни странно это звучит,
"подниматься" и в наш мир.
-- И даже еще в два других неведомых пространства, -- выкрикнул
очкастый, -- если не считать того, где она находится постоянно. Крайне
ненаучно, но тем не менее так и есть. Мы уже убедились!
-- Откуда она взялась?.. Кто ее сделал?.. По какому принципу рабо-тает
лифт?.. Это машина пространства или машина времени? -- вновь загомонили
голоса.
-- Спокойно, коллеги, -- вновь выступил человек с трубкой. -- Нам
сейчас все равно, кто, где и когда изобрел этот поистине удивительный лифт.
Нам сейчас все равно, какова судьба этого гения, чудака ли, сумасброда, или
даже сумасшедшего. Нам сейчас все равно, как это сделано. Вы заметили, что я
постоянно повторяю: "сейчас"?..
Стояла тишина.
-- Будет время, мы постараемся разобраться в принципах работы этого с
неба ли свалившегося или из-под земли возникшего изобретения. Может, и
успеем. Сейчас главное -- в другом. Я уже говорил: наше море теоретически и
практически обречено. А там, в одном из параллельных миров, мы нашли другое,
пока еще живое и теплое, замечательное море, которое могло бы дать нам все
на свете. Правда, оно частично загрязнено промышленными отходами, но нам это
не помеха. Мы умеем извлекать из воды все. Отходы станут попутными доходами.
Теперь задача понятна?
-- Он говорит про наше Черное море, -- лихорадочно зашептал Пальчик на
ухо Гаву.
-- Несколько вопросов! -- прорезался чей-то старческий дискант.
-- Прошу.
-- Насколько я понял, обнаружено три других мира?
-- Да. Условно говоря, первые пять этажей -- один мир. Шестой этаж --
второй мир. Седьмой этаж -- третий мир. И последний, восьмой, этаж -- наш с
вами, коллеги. В принципе эти три чужих пространства могут стать для нас
неисчерпаемыми кладовыми!
-- В каком из миров находится то самое море, о котором вы говорили?
-- В первом, -- ответил человек с трубкой.
-- Там, где и стоит тот пятиэтажный дом?
-- Совершенно правильно.
-- А море далеко от того дома?
-- Близко. 125, 21 метра.
сокрови... Но молчок! Твое право, малыш, хранить язык за зубами. Тайна есть
тайна. И если ее знают пусть даже двое, то это уже...
-- ... не тайна, -- заключил Гав.
-- А он смышлен, -- вконец подобрел к нему бывший моряк. -- Мне,
конечно, не по нутру, когда каждая собака огрызается, перебивает, но...
-- Больше не буду, -- перебил его пес. Сторож снова расхохотался.
-- Я не плавал ни за какими сокровищами, -- наконец удалось вставить
Пальчику. -- И никакой тайны у меня нет. -- Он вдруг покраснел.
-- Я сказал: молчок. Тайны у него, видите ли, нет. Неизвестно откуда
явился, разгуливает с говорящей собакой, знает парусное дело, скрывается от
закона -- может, ты пират? -- неожиданно спросил он. -- Юнга-пират, да? А
твой пустобрех -- вместо говорящего попугая? Вот мы тебя и раскусили! Ха-ха!
Пальчик не стал ничего доказывать. Напрасное дело. Да и, честно говоря,
не хотелось выдавать свою тайну. Какую -- известно Гаву и нам с вами.
-- Эх, стар я стал, -- вдруг погрустнел старикан. -- Не плавать мне
больше. Бросил якорь тут, на острове. Некуда больше податься. Старость не
радость.
-- Да вы еще крепкий, как дуб каменный, -- сказал Гав. -- Или падуб
обыкновенный.
Бывший моряк строго посмотрел на пса:
-- Не подлизывайся. Кто шляпу не поймал? Я! Вот и помолчи. Ловкий
какой. Да-а, я уже давно мышей не ловлю.
-- Мышей? -- округлил глаза пес. -- Вы же не кот! -- И добавил: --
Может, по совместительству?..
-- Вот я тебя сейчас совмещу с полом, -- рассердился старикан. --
Обормот! Это выражение такое: "мышей не ловит".
-- Как говаривала буфетчица Оля... -- важно начал Гав, но Пальчик
вовремя дернул его за хвост.
-- Не знаю, что говорят твои знакомые, а мой старый друг, храни-тель
пляжа, тоже теперь хочет лишь одного: дослужиться до высшего разряда, --
мечтательно произнес сторож. -- Вот будет жизнь!
-- Разве это жизнь? -- возразил Пальчик. -- Лопнуть же можно.
-- От вкусной еды -- никогда, -- убежденно сказал сторож. -- А вот от
одной картошки или земляных орехов -- можно.
-- А еще моряк -- с печки бряк, -- проворчал пес. -- Тоже выражение
такое, -- поспешил он уточнить.
-- Прощаю, -- повторил старикан и подмигнул Пальчику. -- За словом в
карман не лезет.
-- У меня их нет, -- честно сказал пес.
-- Вот видишь! -- возликовал бывший моряк. -- Все время держит нос по
ветру, что твой вахтенный.
-- Не знаю, кто такой этот... вахтенный. А нос держу, -- с
достоинст-вом произнес Гав.
-- Так держать! -- одобрил бывший моряк. -- Давненько не бывал в такой
теплой компании.
А Пальчик грустно подумал: "Пропащий остров. Если уж такой добряк, как
этот старикан, завидует тупым жирнякам -- совсем тут плохо дело..." Но если
бы он поделился мыслями с многоопытным бродягой псом, тот мог бы
снисходительно ответить новым житейским изречением, слышанным от буфетчицы
Оли: "По одежке протягивай ножки".
-- Попроси его: пусть скорей ворота открывает, -- зашипел ему Гав, -- а
то скоро все проснутся.
-- Да погоди ты! -- отмахнулся Пальчик. Рядом со стариканом он забыл об
опасности.
-- Тебя как звать-то? -- спросил пса бывший моряк.
-- Гав. -- Затем припомнил новое имя: -- Гав-гав.
-- Значит, сиди и не гавкай.
-- Я же шепотом.
-- От твоего шепота уши дерет, как наждаком. Выпущу вас незаметно, не
бойся.
-- Я не за себя -- за него боюсь!
-- Правильно делаешь, что волнуешься за хозяина.
-- Он мне не хозяин. Теперь.
-- А теперь кто?
-- ДРУГ.
-- Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты, -- важно произнес бывший
моряк. -- Но тебе я не скажу, не то зазнаешься.
-- Я уже зазнался, -- улыбнулся Гав.
-- Вы сказали про земляные орехи и картошку, -- заметил Паль-чик. -- А
что, плодовых деревьев на острове нет?
-- Есть. Да только их стерегут злющие псы. Побольше твоего дружка и
покруче нравом!
-- Каждый за себя отвечает, -- Гав прихлопнул лапой муху, ползу-щую по
полу. -- Ваши жирняки, я гляжу, не лучше тех псов. А уж о стражниках вообще
молчу.
-- Я их тоже не перевариваю. Чуть что, орут: почему ворота откры-ты? Не
могу же я их каждую минуту закрывать и открывать. Высший разряд все время с
лыжными палками бегает вниз-вверх, вверх-вниз для моциона.
-- Моци... что? -- полюбопытствовал Гав.
-- Чтобы похудеть.
-- А зачем едят так много?
-- Чтобы поправиться. Наконец-то ты понял!.. Так и бегают туда-сюда.
-- Без своих подпорок не побегали бы, -- съязвил пес.
-- Ты про палки? Конечно, без них трудно. И в гору, и под гору.
Особенно вниз -- страшное дело. Можно и костей не собрать, если б не
предупредительные знаки.
-- "Налево" и "Направо"?
-- Ясно. А то еще занесет на спуске.
Гав со значением взглянул на друга: мол, что я тебе говорил.
-- Смышлен, смышлен, -- ответил ему Пальчик словами старика-на. -- А
откуда вся еда на острове берется? И освещение? -- вновь пристал он с
расспросами к хозяину.
-- Из воды, юнга. Из воды. Удивительно, да? -- Бывший моряк вскочил. --
Идемте, все покажу.
-- А если заметят?
-- Мы осторожненько. Я одну потайную тропку к морю знаю.
-- Так это все-таки море?
-- А ты думал -- озеро? Не мог же я быть моряком на озере.
-- Тогда вы были бы... -- Гав хихикнул, -- старик-озорник. То есть
озерник.
-- Цыц! -- И бывший моряк снова повернулся к "юнге". -- Но о морях и
озерах -- после.
Вскоре они уже спускались по узкой лесной тропке, петлявшей меж
валунами. Разумеется, сначала они прошли через ворота, которые сторож затем
вновь запер, перевесив замок на другую сторону. Этой дорогой идти было
ближе. Они быстро добрались до берега моря.
Море, как и раньше здесь, отливало темно-серым цветом. Из окру-глых,
пухлых облаков веером тянулись тонкие солнечные спицы -- они как бы
прожигали на водной глади пронзительные кружочки с зубчатой опушкой по
краям. Казалось, там и сям были разбросаны белые горящие ромашки с острыми
тлеющими лепестками.
Сторож повел беглецов направо, за поворот скалистого мыса. По пути
Пальчик невольно обернулся на две сосенки, скрывающие вход в пещеру, где был
лифт.
За мысом галечный берег перешел в песчано-илистые откосы и отмели.
Здесь теснились на бесчисленных ножках-корнях странные деревья и кустарники
с коричневой корой. Они напоминали множество балерин, стоящих на пуантах.
-- Что это? -- заинтересовался пес.
-- Мангровые заросли, -- сказал сторож. -- Вон, видите что-то вроде
груш?
Мангры были усыпаны плодами, похожими на груши. Только они висели как
бы обратной стороной -- горлышком вниз.
-- У них прорастает хвост -- полуметровый воздушный корень, --
продолжил старикан, -- и ждет своего часа, чтоб отделиться. Затем молодые
растеньица отрываются от плода, летят вниз, глубоко входят в освободившуюся
от воды почву и закрепляются корнями. Живородящие растения!
-- И все-то вы знаете, -- уважительно поглядел на него Пальчик.
-- Я ведь хочу дорасти до садовника, чтобы перейти в среднее звено, --
приосанился сторож. -- А там уже недалече и до высшего раз-ряда.
Хотя Пальчик был еще мал, он опять невольно подумал: "Здорово им тут
голову заморочили!"
Вслед за проводником он тоже разулся, засучил штаны и обошел мангровые
заросли по воде. Гав прошлепал, как говорится, босиком.
-- Мангры -- это чепуха. Скоро я вам такое покажу -- ахнете!! --
предвкушал старикан. И заговорщически толкнул Пальчика локтем в бок. -- А
пока признавайся, где все-таки оставили свой корабль? Не по воздуху же
прилетели.
Ну не мог ему Пальчик сказать, как они сюда прибыли! Сторож бы ни за
что не поверил. Да и сам-то Пальчик верил с трудом.
-- Здесь, на южной стороне, или там, на северной? -- выпытывал бывший
моряк. С его неистребимым любопытством ему б не в садовники метить, а по
крайней мере -- в астрономы. Целыми сутками за звездами в телескоп
подглядывать -- милое дело!
-- На северной, -- буркнул Пальчик, кляня себя за вынужденное вранье.
-- На северной? -- всполошился тот. -- Вы с ума сошли! Там кругом
предательские рифы!
-- На северо-западной, -- наугад "уточнил" Пальчик.
-- Другое дело... Перепугал до смерти. Разве ж так можно?.. О-хо-хо,
лишь бы войны не было.
-- С кем? -- поднял уши Гав.
-- С кем -- с кем? Вообще. К слову сказано. Да и на самом деле. В море
островов, знаешь, сколько!
-- Сколько?
-- Как семечек в подсолнухе. Кто-нибудь да с кем-нибудь всегда
непременно воюет.
-- И так везде, -- вздохнул пес. -- Даже буфетчица Оля, когда ее хотели
в тюрьму засадить, сказала: "Лишь бы войны не было".
-- Не знаю, не знаю, -- привычно отмахнулся старик. -- Я ваших секретов
не знаю и знать не хочу. Но запомни, пустобрех, на всю жизнь...
Гав вытянул шею, стараясь не упустить того, что надо на всю жизнь
запоминать.
-- Дружи с буфетом. Вот тебе мой главный совет!
-- И без вас знаю, -- разочарованно сказал грубиян пес. Он ожидал
чего-то большего.
-- Это лишний раз подтверждает мою правоту. Если и ты, и другой, и
третий знают одно и то же, значит, так оно и есть, -- глубокомысленно
заключил старикан.
Мангровые заросли давно кончились, а они все продолжали идти, теперь
уже взбираясь на высокий обрыв береговой полосы.
Цвет моря изменился, оно стало каким-то глинистым, мутным, подер-нулось
рябью... Затем пошли крупные волны. На них качались утки-нырки, опускаясь и
поднимаясь с каждым новым накатом. Они то и дело ныряли с таким видом,
словно топились навсегда.
Беззвучно пролетели длинной-предлинной цепью черно-фиолетовые гагары --
они тянулись низко, почти над водой, изгибаясь как единое целое и словно
повторяя изгибы очередной набегавшей волны.
-- Сейчас, сейчас будет, -- говорил старикан. -- Сейчас...
Море становилось все беспокойнее. Вскидываясь перед берегом, греб-ни
пытались закручиваться, подобно гигантской раковине, но не успевали и
рассыпались шумными брызгами.
Но бывший моряк привел их взглянуть не на шторм. Пальчик и Гав увидели,
что штормило лишь на небольшом участке. А вот дальше...
Дальше, вращаясь огромной спиралью, вода с гулом уходила в тем-ную
бездну воронки диаметром метров восемьдесят -- словно здесь, не так далеко
от берега, море прохудилось насквозь, как кастрюля. Но даже не это странное
явление потрясло наших невольных зрителей -- большу-щий кит, очевидно,
случайно угодивший в неистовый водоворот, отчаянно пуская фонтаны и бешено
работая могучим хвостом, пытался выбраться из уготованной ему судьбой
западни. Чудовищная воронка неумолимо затягивала его все глубже и глубже,
пока он не исчез совсем, выбросив над ней как бы прощальную, уже тонкую
струю своего фонтана.
-- Ужасно, -- прошептал Пальчик. А Гав яростно залаял, в этот миг
забыв, что умеет говорить.
-- Кто ж это был?.. -- наконец пробормотал он. -- Вот это рыба... Все
коты в мире с ума посходили бы. -- Он все еще не пришел в себя от жуткого
зрелища и плел, что на ум взбредет.
А Пальчик молчал.
-- Вода -- основа жизни, -- в некотором смущении сказал ему бывший
моряк.
-- Я знаю, -- не обернулся Пальчик. -- В школе проходили.
-- Ты не понял. Основа жизни нашего острова, -- подчеркнул он.
-- Острова?
-- Ну, конечно. Там, глубоко на дне, -- показал старикан на огром-ную
воронку, -- находится здоровенный водосток. Воду засасывают через него на
завод, расположенный под островом. Из нее берут все: тепло, соли, металлы,
планктон, рыбу...
-- Китов...
-- Ну, и китов, если вдруг попадутся. Да их уже почти нет. Наверно,
последний, -- простодушно заметил бывший моряк. -- А что, у вас не охотятся
на китов и кашалотов, на дельфинов и тюленей?..
-- На китов и дельфинов, кажется, запретили, -- медленно ответил
Пальчик, не сразу стряхнув оцепенение, вызванное гибелью кита.
-- Так делают везде. В общем-то, погибает природа, -- грустно сказал
старикан. -- Все прямо па глазах меняется. Теперь и море не то, и погода не
та. Море становится холодней и холодней, а от этого, случается, и снег
выпадает летом.
-- Еще бы! Вы же бездумно растаскиваете морское тепло, -- возму-тился
Пальчик.
-- Ну, это не нашего ума дело. Не нами так заведено. Ученые не спят,
соображают. Но я одного не пойму: ты что, с луны свалился?! Разве у вас
природа не гибнет? Моря не мелеют? Рыбы не дохнут? -- накинулся на него
старикан. -- Скажите, пожалуйста, какой умный выискался!.. Если даже у вас и
не совсем так, как здесь, все равно к тому же придете, -- снова указал он на
засасывающий водоворот. -- Куда вы денетесь?
-- Ничего. Мы еще возьмемся за ум.
-- Ага, -- язвительно сказал старикан. -- Когда поздно будет. "А,
может, и не поздно, -- ободрил себя Пальчик. Вырасту и что-нибудь да
придумаю!" Маленький наивный мальчуган. Он уже готовился принять на свои
плечи непосильную ношу, оставленную ему взрослыми.
Вращение огромной воронки внезапно замедлилось, затем прекрати-лось --
нахлынувшие со всех сторон волны столкнулись в ее центре с такой силой, что
вода ударила высоко вверх яростным взрывом!
-- Водосток перекрыт, -- сказал сторож. -- На сегодня закончено. Завод
в основном работает по ночам и рано утром, когда к берегу подходит больше
рыбы. Вода дает нам все -- от тепла до пищи, -- повторил он. -- Ты не
заметил, что остров обогревается подземными трубами?
-- Нет... -- ответил Пальчик.
-- Иначе бы все наши редкие деревья погибли. А одежда наша -- из
водорослей. Значит, тоже из воды.
-- А кто работает на заводе?
-- Никто. Одни машины. И бригада ремонтников.
-- Но кто-то ведь строил завод?
-- Точно. Строил, -- подчеркнул сторож. -- Те, кто строил, первыми
перешли в высший разряд.
-- Всего-то двести? -- засомневался Пальчик.
-- Ну, не двести, а двести четырнадцать. А было больше. Но никто же не
вечен, столько осталось. Будут еще вопросы, юнга? Или отчалим? -- сказал
бывший моряк.
-- Постойте... Чтобы засасывать столько воды, да разлагать ее потом на
составные части, необходимо много-много энергии, -- вслух размыш-лял
Пальчик. -- Ведь верно?
-- Я тебя понял. Отвечу: чтоб забирать, энергии всегда нужно меньше.
Как в жизни. Копил-копил ты хоть тыщу лет, а кто-то пришел и враз
отнял. Так и здесь. Тратим энергии столько-то, а получаем ее во много раз
больше.
-- Это называется -- воровство, -- твердо сказал Пальчик.
-- А! -- привычно отмахнулся старикан. -- Все везде воруют у природы. У
вас что, по-другому? -- вновь поставил он его в тупик.
-- А куда девается отработанная вода?
-- Она выходит с другой стороны пляжа. Пробовал ее там? Абсолют-но
чистая -- все у нее отнято, -- чище не бывает!
"У нас даже и такого еще нет, -- с беспокойством подумал Пальчик. --
Сплошные отходы и вредные стоки. Что же с нами станет-то в будущем?!" Но
вслух свои мысли высказать не решился. Побоялся новых насмешек.
-- Так вот почему там вода такая дистиллированная, -- щегольнул
усвоенным словечком Гав. -- Пресная донельзя. И кто ж этот завод придумал?
-- не мигая, уставился он на сторожа.
-- Да уж не мы с тобой. Большие ученые!
-- А начальники острова кто?
-- Они же и правители. Сегодня у них состоится большой совет. Ходят
слухи, сделано новое гениальное открытие!
-- От ваших открытий в дрожь бросает, -- заявил Гав. -- Уж лучше бы
каждая собака правила, чем такие ученые, -- кивнул он в сторону моря. --
Наколобродили тут!..
-- Попридержи язык, -- прикрикнул на него сторож. -- Не твоего умишка
дело.
В нем странным образом сочеталось как бы три человека: то он бывал
строгим сторожем, то умудренным стариком, то простецким и открытым бывшим
моряком.
-- Сегодня, говорите, совет? -- задумался Пальчик.
-- Точно знаю -- сегодня.
-- Как бы туда незаметно попасть, а?
-- Что ты! -- замахал руками сторож. -- Нельзя!
-- А если постараться? -- жалобно посмотрел на него Пальчик. Тот
смущенно кашлянул. На этот раз в нем взял верх умудренный старик.
-- Вообще-то тебе, мальцу, полезно было бы послушать, что говорят умные
люди... -- И неожиданно закончил как бывший моряк: -- Ладно, проведу сквозь
рифы. Поднять паруса!
Гав только вздохнул и поплелся за ними.
Бывший моряк снова повел их куда-то, загадочно сказав что-то о
кратчайшем пути.
Этот короткий путь оказался довольно-таки длинным и крутым. Но вот
перед ними опять замаячила ограда из пик -- они вышли к парку с другой
стороны.
Сторож открыл неприметную ржавую калиточку, притаившуюся за
нагромождением каменных глыб.
-- О ней мало кто знает. Она никогда не запирается, -- на всякий случай
предупредил он.
В нескольких шагах за калиткой начиналась -- или заканчивалась? --
тенистая аллея с лавровыми кустами по сторонам, подстриженными в виде шаров
и конусов. Стоило поравняться с ними, как они поочередно взрывались
врассыпную вылетающими птицами, и на лице все время чувствовался тугой мах
крыльев.
В зарослях шиповника суетились яркие малиновки -- красноватые на
красном -- среди крупных, как мелкие райские яблочки, спелых плодов. По
кипарису пробежала белка вниз головой и застыла в той же переверну-той позе,
провожая глазами путников.
Высоченные сосны вытянули свои гривы в сторону от моря и казались
однобокими. Все они -- впрочем, как и другие деревья, -- были
пронуме-рованы, словно на случай побега.
Только теперь Пальчик стал замечать на замечательных деревьях парка
следы умирания: сухие ветви, лишаи, грибы-паразиты и многочи-сленные дупла,
заделанные цветным, под тон коры цементом.
Царила спокойная тишина, подчеркнутая безмятежными птичьими голосами.
Но она была обманчива. На лужайках недвижно раскинулись, как падаль, жирные
коты в "собачьих" ошейниках и чутко следили приоткрытым глазом за семенящими
вокруг птичками.
Гав с трудом удерживался, чтобы не броситься на своих извечных врагов:
-- Ишь, свежатинки захотелось. А там-то были ленивей ленивых.
-- Охота -- пуще неволи, -- усмехнулся старикан.
Они свернули в заросшую, явно нехоженую аллейку. В коротком тупике
одиноко стояла скала. На ее отвесном боку так же отвесно росли, чудом
тянулись ввысь настойчивые пихты, прижимаясь к нему всем своим стволом, чтоб
не упасть. Старикан обогнул скалу. Здесь, в дремучей траве, виднелась ржавая
крышка люка наподобие водопроводного -- только с кольцом. Он,
поднатужившись, сдвинул ее в сторону. Открылся каменный темный колодец.
-- Тут забытый подземный ход... Ну, ребятки, с Богом! А мне надо
возвращаться, пора открывать ворота. -- Тут он хитро взглянул на пса. -- Так
я и не спросил у тебя, где ты научился говорить по-человечески. У вас что,
это принято?
-- У нас -- да, -- важно кивнул Гав.
-- Здоровья вам и долгих лет жизни, дедушка, -- растроганно попро-щался
Пальчик.
-- Тебе -- тоже, хоть ты пока и малыш. Встретимся ли еще?.. -- Тоже
расчувствовался старикан. Отвернулся, постоял и пошел прочь.
-- Пока, хвостатый. Держите курс по ветру, ребятки!.. Пес заглянул в
зияющий лаз:
-- А может... по домам? Лучше уж держать нос по ветру, чем по такому
курсу.
-- Запомни, мама говорит, что я упрямый. А она знает, что гово-рит. --
Пальчик решительно полез в колодец.
Гав трижды поплевал через левое плечо -- наверняка подсмотрел у
буфетчицы Оли -- и шустро двинулся следом. Там из стенки торчали скобы, и
пес спускался, цепляясь за них только передними лапами, а задними --
фактически стоял у Пальчика на плечах. К счастью, спуск был недолгим.
Дальше, куда-то вбок, тянулся низкий тоннель, выложенный тесаным осклизлым
камнем.
Гав пошел впереди.
-- Все равно ничего не видно. А у меня -- чутье, -- не преминул он
похвастаться лишний раз.
-- Верхнее или нижнее? -- пошутил Пальчик.
-- Нижнее, -- серьезно отозвался пес. -- Потому что ход ведет вниз.
-- Осторожно, ступенька, -- предупредил он чуть погодя.
-- Спасибо, друг.
-- Пустяки, -- откликнулся из темноты Гав. -- Я просто боялся, что ты
свалишься на меня.
-- Эгоист.
-- Эго... что?
-- Себялюб. Тот, кто самого себя любит.
-- А ты себя не любишь? За что ж ты тогда мне спасибо сказал?! А за то,
что не расшибся. Кто не расшибся? -- рассуждал Гав. -- Ты! Значит, сам себя
любишь. Ясно?
-- Темно, -- буркнул Пальчик.
-- И без тебя вижу, то есть не вижу. Так кто из нас себялюб?
-- Оба, -- рассмеялся Пальчик.
-- Тогда закрой пасть.
-- Рот.
-- Пасть -- звучит внушительней!
И вот впереди, проступая как сквозь далекое и пыльное стекло,
постепенно забрезжил свет. Вскоре Пальчик уже мог различать Гава впереди.
Становилось все светлее...
Подземный ход кончился, и они неожиданно вышли на какую-то узкую
галерею. Она петляла под потолком огромнейшего зала, освещенного яркими
лампами. Собственно, это была просто гигантская пещера, в незапамятные
времена образовавшаяся в недрах острова. Кое-где с бугри-стого свода еще
свисали сталактиты.
Внизу железной паутиной раскинулось сложное переплетение разно-образных
труб, уходящих сквозь пробитые арки в соседние пещеры -- залы. Тихо и мерно
жужжали многочисленные загадочные машины со стальными кожухами.
Встав на цыпочки и глядя через парапет на подземный завод, Пальчик не
сразу высмотрел на другом конце зала группку людей, рассаживавших-ся за
посверкивающим металлическим столом у стены.
-- Давай вокруг, -- сказал он Гаву шепотом, хотя его вряд ли услышали
бы там, внизу. Пес уже на ходу что-то надоедливо пробормо-тал про вокзал.
Они тихонько обогнули зал по галерее и остановились как раз над тем
местом, где стоял стол. Теперь ученых, правда, не было видно, потому что
свод, под которым шла галерея, сужался кверху. Зато было слышно, о чем те
говорят. Впрочем, Пальчик мог бы их и увидеть, но лишь в одном случае: если
бы повис с парапета вниз головой, а Гав удерживал бы его за ноги. Хорошо,
что такая мысль не возникла ни у кого из них. Совещание, очевидно, только
что началось. Донесся, как показалось Пальчику, голос того самого начальника
-- человека с трубкой:
-- ... перед важным сообщением мне хочется сделать нам комплимент,
коллеги. Вы не ослышались -- именно всем нам. Даже не комплимент, а просто
отдаю должное: все мы по-прежнему энергичны, худощавы, подтянуты. И это меня
-- надеюсь и вас, -- послышался смех, -- всегда радует. Единственный, можно
сказать, весомый кусок, который мы с вами удерживаем в руках, -- власть!
Пока существуют те, для кого сладкая, жирная жизнь -- предел мечтаний, нашей
власти на острове Изобилия ничто не угрожает. Но долго ли сможем мы
поддерживать достигнутый уровень? К сожалению, море скудеет, а это грозит
непредсказуемыми последствиями. И вот, -- он повысил голос, -- я хочу вам
сообщить о грандиозном открытии, которое неожиданно...
-- И главное, даром, -- долетел второй голос, по всей видимости, точнее
-- слышимости, другого, очкастого начальника.
-- Само собой, -- подтвердил первый и продолжил, недовольный, что его
перебили. -- Так вот, на нашем благословенном острове, где буквально все и
вся научно обоснованно, неожиданно обнаружили одну кабину лифта...
Пальчик и Гав замерли на галерее.
-- Ну и что? -- послышался третий голос. -- В моей лаборатории даже два
лифта. Шучу!
-- Я выразился математически точно, -- сухо заявил человек с труб-кой.
-- Одну -- значит, одну!
-- Единицу -- без всяких, так сказать, дробей? -- подал голос
четвер-тый собеседник. -- Без всяких там домов, зданий...
-- Без ничего, -- хладнокровно ответил человек с трубкой. -- Сейчас она
стоит сама по себе. Не буду пока говорить, где она находится... Но
теоретически это не лифт, хотя на нем и можно передвигаться между этажами.
-- Не понимаю... Кабина же одна, без ничего!.. Между какими этажа-ми?
-- наперебой зашумели голоса.
-- Минуту!
Все умолкли.
Пальчик и Гав напряженно прислушивались на галерее.
-- Поясню. Кабина этого лифта перемещается не только между эта-жами
реального дома в своем мире, существующем параллельно с нашим, -- человек с
трубкой сделал выразительную паузу, -- но может, как ни странно это звучит,
"подниматься" и в наш мир.
-- И даже еще в два других неведомых пространства, -- выкрикнул
очкастый, -- если не считать того, где она находится постоянно. Крайне
ненаучно, но тем не менее так и есть. Мы уже убедились!
-- Откуда она взялась?.. Кто ее сделал?.. По какому принципу рабо-тает
лифт?.. Это машина пространства или машина времени? -- вновь загомонили
голоса.
-- Спокойно, коллеги, -- вновь выступил человек с трубкой. -- Нам
сейчас все равно, кто, где и когда изобрел этот поистине удивительный лифт.
Нам сейчас все равно, какова судьба этого гения, чудака ли, сумасброда, или
даже сумасшедшего. Нам сейчас все равно, как это сделано. Вы заметили, что я
постоянно повторяю: "сейчас"?..
Стояла тишина.
-- Будет время, мы постараемся разобраться в принципах работы этого с
неба ли свалившегося или из-под земли возникшего изобретения. Может, и
успеем. Сейчас главное -- в другом. Я уже говорил: наше море теоретически и
практически обречено. А там, в одном из параллельных миров, мы нашли другое,
пока еще живое и теплое, замечательное море, которое могло бы дать нам все
на свете. Правда, оно частично загрязнено промышленными отходами, но нам это
не помеха. Мы умеем извлекать из воды все. Отходы станут попутными доходами.
Теперь задача понятна?
-- Он говорит про наше Черное море, -- лихорадочно зашептал Пальчик на
ухо Гаву.
-- Несколько вопросов! -- прорезался чей-то старческий дискант.
-- Прошу.
-- Насколько я понял, обнаружено три других мира?
-- Да. Условно говоря, первые пять этажей -- один мир. Шестой этаж --
второй мир. Седьмой этаж -- третий мир. И последний, восьмой, этаж -- наш с
вами, коллеги. В принципе эти три чужих пространства могут стать для нас
неисчерпаемыми кладовыми!
-- В каком из миров находится то самое море, о котором вы говорили?
-- В первом, -- ответил человек с трубкой.
-- Там, где и стоит тот пятиэтажный дом?
-- Совершенно правильно.
-- А море далеко от того дома?
-- Близко. 125, 21 метра.