паром. Карабинеры, крутя лебедки, переправляли на остров ма-шины -- одну за
другой.
-- Проклятье! -- переживал Леший. -- Зря старался, радикулит
зарабатывал.
-- Мы им еще покажем, -- пытался успокоить его Пальчик, теребя за
штанину.
-- Катапульты возят, -- возмущался Людоед, глядя в подзорную трубу. --
Не очень большие, по-моему.
-- Почему так думаешь? -- перехватив ее, усомнился Леший.
-- Большие в такие фургоны не поместятся.
-- А если по частям доставляют? И собирают на месте? Ведь можно?
-- Можно, -- озадачился Людоед. -- Но вряд ли. А все-таки?.. --
задумался он.
-- Казалось бы, но однако же. Кто знает?! -- в тон ему туманно заметил
Леший. -- В споре с тобой может победить только эхо. Людоед хмуро посмотрел
на него и сказал:
-- Сегодня ночью нам всем придется попотеть.
-- И мне? -- с надеждой спросил Гук.
-- Я сказал: всем. Даже Ведьме и Домовому.
-- А я говорю -- только без меня! -- выглянул на крышу из слухового
оконца вездесущий Домовой. -- На мне весь дом держится! Завтраки, обеды,
ужины, -- загибал он на ручках пальцы, -- уборка, стирка...
-- Убедил. Остаешься.
Домовой согнал с лица довольную ухмылку, строго поджал губы и исчез.
День тянулся и тянулся... И вот снова наступила ночь.
"Она каждую ночь наступает", -- как изрек Леший ребятам, которые вконец
истомились, опасаясь, что никогда не стемнеет.
Людоед с коротким бревенчатым плотом на спине, Леший с длинным шестом и
каким-то объемистым мешком -- а Пальчик и Гук налегке -- бесшумно подкрались
к озеру и залегли в густой траве на берегу. Ведьма с ними не пошла. После
краткого разговора с Людоедом она куда-то улетела: у нее было особое
задание. И наверняка не менее опасное, потому что улетала она с явной
неохотой.
По прибрежным кустам методично шарил с острова луч прожектора. Когда
луч убегал прочь, можно было различить за широкой полосой воды контуры
высокой сторожевой вышки, небольшого подъемного крана и дощатых бараков.
Доносились лязг и стук какой-то работы...
-- Все стучат, стучат, -- вздохнул Леший. -- У меня от них мигрень. Ну,
это когда мозги болят или слева, или справа. А у меня -- везде, даже сзади.
-- Мозжечок это. Он у меня всегда болит, -- прошипел Людоед. -- От
тебя.
С острова донесся протяжный звук колокола, вероятно, означавший
"отбой", и замелькали силуэты идущих к бараку "егерей". На вышке по-прежнему
вращался ослепительный глаз, шаря вокруг всего островка столбом света.
Луч прошел мимо...
-- Пора, -- шепнул Людоед, тихо столкнув плот на воду. Все быстро
влезли, и Леший лихорадочно заработал шестом.
-- Лево руля! Право руля! -- шепотом командовал он сам себе. -- Помню,
на дальнем море...
Он вновь с силой оттолкнулся. Плот резко ушел вперед, и, так как шест
увяз, глубоко воткнувшись в дно, то кормчий вдруг одиноко повис на нем
посреди озера. Плот замер метрах в трех от него. Шест медленно клонился к
воде. Лицо у Лешего было странное.
Шест тихо упал. Кормчий окунулся, взял его в зубы и подплыл к плоту.
Залез и резво отряхнулся всем телом, словно собака.
Неумолимо приближался сделавший круг луч прожектора. Все плотно
прижались к мокрым бревнам. Луч зацепил лишь краешек плота... Леший опять
бешено заорудовал шестом, и они вышли из опасной зоны.
Вскоре плот очутился под нависшими над водой кустами, как под крышей.
-- Ты сиди здесь, -- наказал Людоед Гуку. -- В случае чего, подай
сигнал. Вот так: ку-ку-у...
-- Опять оставляете, -- заныл Гук. -- А я сильный. Я куда сильнее
Пальчика!
-- Ты еще мал, -- снисходительно заметил ему тот.
-- Ты еще более мал, -- обиделся Гук.
-- У тебя самое важное задание! -- спохватился Пальчик.
-- Тсс... -- Людоед привычно посадил его себе на шею и осторожно
выбрался на берег. Следом за ним, зачем-то засучив брюки, прошел по воде,
весь мокрый, Леший.
Сразу же за кустарником стояла ограда из колючей проволоки.
Пре-дусмотрительные Людоед и Леший вынули кусачки и бесшумно продела-ли --
пока неизвестно для чего -- широченный проход. Затем поползли. Пальчик лежал
на шее Людоеда, вцепившись в его длинные усы, перекину-тые за спину.
Впереди, метрах в двадцати от лазутчиков, торчала прожекторная вышка.
По соседству с ней, поблескивая стальными коленами поршней, высились -- в
холостом, не отогнутом назад положении -- забрасыватели двух катапульт на
пусковых станинах с какими-то рычагами. Вокруг прохаживался часовой в
длинном плаще.
Все-таки прав оказался Леший: катапульты перевезли по частям и собрали
на острове.
Людоед внезапно остановился. Ползущий сзади Леший звучно нат-кнулся
лбом на его сапог.
Часовой уставился в их сторону. Вспыхнул фонарик. Луч пробежал по
высокой траве, выхватил хохолок на макушке Людоеда -- и исчез.
-- Опять эти кролики, -- пробурчал часовой, пряча фонарь и доставая из
кармана темную бутылку. Забулькала жидкость. Леший повел носом:
-- Розовое полусладкое.
Людоед приставил ему ко рту каблук сапога:
-- Тихо. Без рекламы.
Затем вынул рогатку, заложил в нее яблоко...
Бац! -- И часовой, дернув головой, упал в траву. Людоед и Леший
подбежали, мигом оттащили охранника в густые кусты и заткнули ему рот комом
лопухов. Леший быстро натянул на себя его просторный егерский плащ,
нахлобучил шляпу с пером и схватил карабин. Еще секунда, и он невозмутимо
уже стоял на посту вместо часового.
-- Эй! Чего там? Я вроде слышал шум, -- запоздало послышался голос с
прожекторной вышки.
-- Опять кролики, -- невозмутимо бросил Леший.
-- Пить надо меньше, -- насмешливо донеслось с вышки. -- Голосок у
тебя, как у лешего из детских передач!.. Слышь, я пока подремлю часок, а
прожектор пусть крутится без меня. Смотри в оба, за двоих.
-- Ладно, -- промычал Леший.
Через минуту на вышке послышалось похрапывание.
-- Нам везет, -- прошептал Людоед Пальчику, вылез из кустов и деловито
обошел одну из катапульт.
-- Вот бы в наш двор -- для самообороны, -- шепотом размечтался Леший,
потирая озябшие голые ноги одну о другую.
Людоед поставил Пальчика на железную лесенку сторожевой вышки и дал
кусачки:
-- Лезь наверх. Затаись под последней ступенькой, и, если начнется
шумиха, быстренько перекуси кабель прожектора. И не бойся, током не ударит
-- ручки кусачек заизолированы.
-- А если тот, на вышке, проснется?
-- Я его враз собью из рогатки. Считай, ему сейчас тоже повезло.
Пальчик подмигнул -- чего, мол, там! -- и полез вверх.
-- Ты только кусачки не урони, -- тихонько напутствовал Леший. --
Тяжелы для тебя. Ох и грому же будет!
-- А ты сумеешь? -- спохватился, задрав голову, Людоед.
-- Не маленький, -- ответил Пальчик.
Леший и Людоед принялись сосредоточенно изучать на станине руко-ятки и
рычаги.
-- Идиотское устройство, -- ворчал Леший. -- Я бы лучше придумал. О, я
великий изобретатель!
-- Заткнись, ученый. Дружка разбудишь. На вышке по-прежнему звучал
тихий храп. Размеренно вращался прожектор.
-- Хорошо, их только две... -- вздыхал Леший. -- Я уже устал до
смерти... Интересно, на сколько километров они все же бьют?
-- На порядочно.
-- Угу. По порядочным людям.
-- Отвяжись.
-- Так... Разобрался, -- Леший вдруг потянул на себя самую непри-метную
рукоятку.
Торчащий ввысь забрасыватель катапульты дрогнул, отсоединившись и от
коленчатых поршней, и от самой станины. Сейчас он удерживал равновесие
только силой своей тяжести.
-- Не дыши -- рухнет, -- по-хорошему предупредил Леший. -- А теперь
хватай, ты у нас известный силач.
-- Да и ты не слабак, -- примеривался, как удобнее ухватить
"мета-тельную ложку". Людоед.
-- Ей бы хорошо суп метать, хлебать, черпать из бычьих хвостов. Ни
одного не упустишь.
-- А, по-моему, можно и целого быка зачерпнуть. Ну, ты готов?
-- Давно готов. Всегда наготове.
Они с трудом приподняли "ложку" стоймя, опустили нижним концом наземь,
наклонили и, ловко перебирая руками, взвалили ее себе на спины. Лешему
достался "черпак" забрасывателя.
-- Ничего себе, -- закряхтел он.
Согнувшись, они побрели к проходу в колючей проволоке.
-- Эх, годы, -- вздыхал Людоед. -- Теперь даже ложку еле поднимаю. А
ведь она, наверно, и полтонны не тянет...
-- Тебе хорошо, -- пыхтел Леший. -- А у меня силы -- слабые. Мне
необходимо усиленное питание. Усиленное нашим Домовым, -- пояснил он.
-- Левее... Правее... Прямо! -- все так же шепотом командовал иду-щий
впереди Людоед.
-- Напрасно мы Гука не взяли, -- ныл позади Леший. -- Помог бы он
мне...
А Гук в это время, один-одинешенек, стоял в темноте на плоту под
нависавшим кустарником и напряженно прислушивался к выматывающей душу
тишине. Он не видел и не слышал, как бесшумным шагом лесных жителей прошли
за кустами похитители катапульт. Не видел и то, как они беззвучно двинулись
вдоль отмели -- туда, где к островку почти вплот-ную, отделенные лишь узкой
протокой, подступали зыбуны бездонного болота. От него даже сюда тянуло
запахом гнилых водорослей и жирной грязи. И уж подавно не мог увидеть, как
две темные фигуры, тяжело раскачав длинный ложкообразный предмет, швырнули
его и он с чав-каньем погрузился в трясину.
И, конечно, Гук даже и предположить не смог бы, что вскоре та же участь
постигнет и забрасыватель другой катапульты.
С Гуком случилось... Но об этом после.
-- Вторую мы еле-еле дотащили, -- устало сказал Пальчик Людое-ду и
Лешему, когда, наконец, вернулись на место стоянки плота. Так и не пришлось
ему проявить себя во всем блеске с кусачками на сторожевой вышке: охранник
не проснулся, а смены караула еще не было.
-- А где же Гук? -- вдруг вскрикнул Пальчик. И Гук, и сам плот исчезли.
Таинственно поблескивала угольная, черная вода.
Карабинеры в зеленых егерских жилетах сидели за огромным столом и
играли в карты. Все в караульном бараке плавало в сигаретном дыму.
С грохотом распахнулась дверь, двое охранников втолкнули Гука. Из-за
стола поднялся тот самый верзила капрал, который вчера гонялся за Пальчиком.
-- Ужасные новости!.. Часовой пропал! -- забубнили они. -- Обшарились!
-- И забрасывателей у катапульт нет! -- растерянно доложил один из них.
-- Может, они сами по себе... улетели, господин капрал?
-- И часовой вместе с ними! -- хлопнул себя по лбу второй.
-- А если будет ответный удар? -- в испуге вскочили игроки в карты.
-- Что?! -- Ноги у капрала внезапно подкосились, он беспомощно
плюхнулся на стул. -- А это кто такой? -- указал он на Гука.
-- Поймали у берега -- втихую! Даже пикнуть не успел. Странный тип.
Сидит на плоту. Я ему -- раз! -- зажал рот, а он мне в ладонь кукует. --
Охранник кивнул на молчащего Гука и покрутил пальцем у виска.
-- Как -- кукует? -- опешил начальник.
-- Очень просто: ку-ку, ку-ку...
-- Заглохни! -- Капрал встал. А игроки сели, машинально тасуя карты. --
С ума посходили! Что я скажу генералу? -- ужасался он. -- А куда смотрел
второй часовой?
-- Сны смотрел... Спал на вышке.
-- А вот ему за это -- вышка. Сони! -- завопил капрал. -- Забрасыватели
стащили!
Жуткий его взгляд остановился на храбрящемся Гуке:
-- Обыскать!
Патрульные обшарили задержанного.
-- Забрасывателей от катапульт нету! -- ошалев, доложили они.
-- Нет?.. Странно, -- вконец потерял голову начальник.
-- Вы забыли про мой задний карман! -- усмехнулся Гук.
-- Говори, где они? -- бешено затряс его капрал.
-- Вот еще! Я немой.
-- Лодку, а в лодку -- мотоцикл! Я сам повезу его в город к Пафу. У
него и немой заговорит, все расскажет.
Случилось и впрямь непредвиденное. Дело было так... Двое охранни-ков,
посланных капралом в дозор, должны были обойти островок по всему
прихотливому, извилистому берегу. Случайно они и обнаружили Гука, захватили
его, а плот отогнали в другое место. Это произошло, когда Людоед и Леший уже
возились со второй катапультой. Затем и те, и другие разминулись: охранники
потащили Гука к себе в барак -- вновь по берегу, а похитители катапульт
опять двинулись с забрасывателем к болоту -- через проход в колючей
проволоке.
-- Может, он испугался и уплыл назад на плоту? -- сказал Людоед, следуя
взглядом за скользящим по тому берегу лучом прожектора.
-- Гук не такой, -- обиделся за приятеля Пальчик.
-- Надо скорее смываться, драпать, сматывать удочки! -- И Леший
запричитал: -- Что делать? Я уже давно не умею плавать!
Неожиданно в небе раздался тонкий свист. Людоед встрепенулся и сложил
ладони рупором:
-- Каррр-р, карр-р, карррга!..
Свист усилился. На берег, взметнув тучу песка, села Ведьма верхом на
метле.
-- Ведьмушка, -- обрадовался Леший. -- Карга-дорогушенька.
-- Цыц, полуночник, -- огрызнулась она и повернулась к Людоеду. --
Вызывали?
-- Докладывай.
-- Я видела сверху: Гука сцапали караульные, -- браво доложила Ведьма,
для наглядности взяв метлой на "караул". -- Они же и плот увели.
-- Так... Вступает в силу запасной вариант -- скорей перевози всех на
тот берег.
-- А как же Гук? -- забеспокоился Пальчик. -- Его же сцапали!
-- Если и нас сцапают, -- мудро заметил Людоед, -- кто ему поможет?
Леший первым уселся позади Ведьмы на двухместном сиденье и, подражая
манере Людоеда, посадил себе Пальчика на шею.
-- Подтолкни, -- попросила она Людоеда.
Он уперся ладонями в спину Лешего, разогнал их, словно на
забара-хлившем мотоцикле, и -- шж-шж-жж -- метла с тремя седоками взвилась в
воздух и растаяла в темноте.
А Людоед стал нервно прохаживаться по берегу: три шага влево, три
вправо, как по тюремной камере.
Снова раздался свист, и вернулась Ведьма -- уже одна. Он торопливо
опустился на сиденье -- метла круто прогнулась.
-- Ирод, -- разволновалась Ведьма. -- Сломаешь.
-- Й-эх, й-эх, -- они дергали плечами вперед, отталкивались ногами, но
никак не взлетали.
-- Слазь, -- потребовала она. -- С тобой, тяжеловесом, мы здесь
навсегда застрянем.
-- Я сапоги сниму, -- предложил он.
-- Ага. И в руках держать будешь? Нетушки! Придется тебе искупать-ся.
Плыви, -- твердо сказала Ведьма. -- Можно и без сапог.
-- Холодно... -- Он зябко передернул плечами, неохотно покидая метлу.
Ведьма взлетела, в последний миг Людоед схватился за сиденье и повис на
руках.
Метла летела над самой водой и вихляла из стороны в сторону.
-- Утонем! -- Ведьма уколола его булавкой в руку.
Он вскрикнул и с грохотом, напоминающим взрыв снаряда, рухнул в озеро.
Ту-ру-ту-ту!.. Раздался сигнал тревоги на острове.
Набежал столб прожектора. Ярко вспыхнуло несколько сильных фона-рей.
Скрестившиеся лучи выхватили голову Людоеда в темном озере, как самолет в
небе. Загремели выстрелы. Пули вспороли вокруг него воду. Он глубоко нырнул.
...Леший и Пальчик сиротливо сидели на песчаной косе -- поодаль от
острова. Выстрелы уже затихли, фонари погасли, и лишь одиноко кружил в
стороне неутомимый прожектор.
И тут, яростно фыркая, вдруг подплыл Людоед, целый и невредимый, и на
четвереньках вылез на берег. Они радостно бросились к нему.
-- Привет компании, -- буркнул пловец, стаскивая сапоги и выливая из
каждого ведер по семь воды.
Леший ухмыльнулся, пощупав свою, наконец-то, просохшую одежду.
-- Пошли разведаем, что к чему, -- сказал ему Людоед.
-- И я, -- засеменил Пальчик следом.
-- А ты обожди здесь. Мы скоро. И не хнычь. Рано или поздно, а спасем
Гука. Даю голову на отсечение! Его, -- кивнул он на Лешего.
-- Распоряжайся своей! -- возмутился тот.
Они направились к лесистому мысу, который вдавался в озеро как раз
напротив острова.
Пальчик остался один. С мохнатой ели срывались шишки и шлепали по
земле, как чьи-то редкие шаги.
Шж-ж-ж... Около Пальчика опустилась Ведьма на метле.
-- Слышишь!.. Твоего Гука везут на лодке -- прямо сюда! Где наши?
-- Там, -- показал он. И она улетела.
Пальчик взволнованно прислушался. Действительно, из темноты до-несся
плеск весел... Ближе, ближе... Показались очертания широкой шлюпки, и он
нырнул за куст.
На берег вылезли дюжие охранники. Они играючи вынули из лодки и
поставили на берег мотоцикл с коляской: за рулем уже наготове сидел капрал,
а в коляске лежал связанный Гук.
-- По карте где-то здесь самая короткая лесная дорога к городу, --
сказал капрал. -- Ага, вот она! -- включил он фары, осветив заросшие травой
колеи.
Один охранник сел к Гуку, а другие вернулись в шлюпку и поплыли
обратно.
Пальчик лихорадочно огляделся -- "наших" все еще не было. Как назло!..
Мотоцикл высился рядом -- можно рукой дотронуться, -- а что, если?.. Вот он
зарычал, рванув с места, и Пальчик мигом прицепился к коляске.
Гук обернулся, рот у него невольно расплылся до ушей -- он увидел
рожицу друга. Караульный, почуяв неладное, резко повернул голову и вскричал,
тоже увидав Пальчика:
-- А!.. Кто это?
Капралу, нервно ведущему мотоцикл по ухабистой лесной дорожке,
приходилось только догадываться о том, что происходит сзади, -- он не мог
остановиться, объезжая лужу. Поэтому, не оборачиваясь, он маши-нально
крикнул:
-- Руки вверх, кто бы там ни был!
-- Руки вверх?! -- ехидно раздалось откуда-то совсем близко из тьмы. И
длинная рука Лешего выхватила из коляски связанного Гука.
Пальчик отцепился на ходу и покатился по траве -- как раз вовремя!
Мотоцикл налетел на дерево, вдруг резко упавшее прямо перед ним поперек
дороги, и опрокинулся.
Капрал и охранник вскочили, схватившись за кобуры. Тотчас из-за дерева
вновь появилась длинная рука -- на сей раз Людоеда, -- подняла взвизгнувшего
капрала за воротник, подержала чуток, будто взвешивая, и закинула далеко в
чащу. Затем швырнула ему вдогонку караульного. "Караул!" -- на лету вопил
он. Если б он был спасателем, то наверняка б кричал: "Спасите!" А уж окажись
он на должности какого-нибудь помощ-ника, -- без крика "На помощь!" тоже не
обошлось бы. Порода такая.
Пальчик обнял Гука.
Леший подумал и обнял Людоеда.
-- Телячьи нежности, -- растроганно проскрипела Ведьма, кружась на
метле над ними. -- Полечу и обниму Домового.
-- А ты, кажется, снова подрос, -- приглядывался к приятелю Гук.
В эту ночь никто не спал. Какой тут сон после таких ночных похожде-ний!
Да и вообще вскоре пришлось бы вставать -- рассвет не за горами.
Леший и Гук слушали по приемнику специальную программу для страдающих
лунатизмом и бессонницей. Домовой посапывал пустой трубкой, чтобы не вредить
курением драгоценному здоровью. Ведь-ма раздраженно гадала на картах, ей все
время выпадал казенный дом. А Пальчик и Людоед играли в шахматы на клетчатой
куртке Леше-го -- доска куда-то задевалась.
-- Только по-честному, -- говорил Пальчик. -- Не на что-нибудь, -- на
щелчки играем. Не жилить.
-- Ишь ты, -- ворчал противник. -- Смотрите-ка, я его шахматам научил,
а он мне дикие условия ставит. Начальник -- от горшка два вершка.
-- А то я не буду играть.
-- Ну ладно, ладно. Ходи.
Перевес был явно на стороне Пальчика. Он "съел" у своего учителя две
ладьи, слона и шесть пешек. А Людоед забрал у него только коня, да и тот был
какой-то облезлый, с облупившейся краской.
-- У тебя ума не отнимешь...
-- А знаешь -- почему? Я не отдам, -- улыбнулся Пальчик.
-- Вы только не смейтесь, -- вдруг промолвил Леший. -- Но я вот подумал
сейчас, что один -- даже такой сильный, как ты, Людоед, -- круглый ноль.
-- Это я-то круглый?!
-- А какой же! Людоед засопел:
-- Потому что я случайно проигрываю?
-- Нет, я о наших ночных приключениях.
-- А что, -- самодовольно заявил Людоед. -- Лично себя я круглым не
считаю, -- и снисходительно добавил: -- И тебя тоже. Мы неплохо потрудились.
Если бы каждый так!
-- Вот-вот. Если б да кабы, во рту росли б шампиньоны.
-- И был бы то не рот, а целый огород, -- со смехом подхватили ребята.
-- Ну, уж вы скажете... -- запротестовал Людоед. -- На таких отчаян-ных
храбрецах, как мы, свет держится. -- Он гордо развернул плечи.
-- Послушаем, что ты запоешь, когда на катапультах другие "ложки"
поставят, -- усмехнулся Леший.
-- И другие утопим!
-- Как бы тебя не утопили... -- Леший снова повернул ухо к приемни-ку.
-- Потому ты и круглый, что только на себя надеешься.
-- Не на тебя же! -- вскричал Людоед. -- А ты-то сам?..
-- И я.
Пальчик внезапно смешал фигуры.
-- Значит, ничья? -- обрадовался противник.
-- Еще посмотрим, ничья или чья.
-- Ты мне? -- спросил Людоед.
-- Просто так... -- задумчиво сказал Пальчик.
В городской типографии давно приступила к работе ночная смена,
набиравшая утренний выпуск газеты.
Это была особая смена: одни мальчишки. Ну, как всем известно, ребята не
любят рано ложиться спать. Вот и поработай себе на здоровье. Да и хозяину
выгодно: дети обходятся дешевле, чем взрослые, -- вдвое. И втрое, и даже
вчетверо! У него было железное правило: во сколько раз ты весишь меньше
отца, во столько раз меньше получишь. Допустим, твой папаша тянет аж на
девяносто килограммов, а твой вес -- только тридцать. Составим уравнение:
90 : 30 = 3
Значит, получай, что заслужил. В три раза меньше!
Хозяин был взрослый человек. В отличие от ребят он любил по ночам
спать, притом на работе. В самом укромном уголке полуподвального помещения
стояла кровать с пышными подушками, на которой каждую ночь он сладко
посвистывал и похрапывал, несмотря на шум типографии. Рано утром он
просыпался, просматривал свежий оттиск, открывал, зевая, дверь на площадь,
где уже нетерпеливо ожидали другие мальчиш-ки -- уличные газетчики, и
провозглашал: "Налетай!" Они расхваты-вали толстые кипы и разбегались по
городу с криком: "Утренний вы-пуск!" А сами печатники, сонно пошатываясь,
разбредались по домам, сжимая в кулаке по две-три монетки, в зависимости от
веса отца.
В эту ночь хозяин, как всегда, закрыв дверь на ключ, спал на своей
мягкой постели. Постукивали свинцовые шрифты, клацали линотипы. Мальчишки
сновали среди мелькания ременных шкивов...
-- Гляди! -- неожиданно воскликнул кто-то. -- Да это никак сам Пальчик!
Видали его в цирке?
Это и впрямь был Пальчик. Протиснувшись сквозь узкий вентиля-ционный
люк, он спустился вниз по скобам в стене. Мальчишки гурьбой окружили его.
Из-за шума механизмов не было слышно, что он говорил и о чем возбужденно
галдели они. Затем, отталкивая друг друга, ребята поочередно пожали ему
руку, и Пальчик полез обратно. Мелькнули в люке подошвы его башмаков и
исчезли.
Вовремя успел он выбраться, потому что вновь подрос сразу, как только
очутился на улице. А если б это случилось в тесной вентиляцион-ной трубе?!
Он помахал в зарешеченное оконце мальчишкам внизу и убежал.
На. них можно было положиться. Они были не глупы, эти мальчишки.
Предусмотрительно отпечатав лишь один экземпляр газеты, они рассыпа-ли
готовый набор и быстро взялись за новый.
Когда хозяин проснулся, все уже было упаковано в кипы, а перед ним на
столе лежал сегодняшний выпуск. Он внимательно прочитал его -- за ним
следили полсотни настороженных глаз -- и буркнул, потягиваясь:
-- Порядок.
Заскрежетал ключ в замке, впуская в типографию солнечный свет и
мальчишек-газетчиков.
И вот они уже мчатся по улице, размахивая листами:
-- Утренние новости! Утренние новости!
День был голубым и солнечным. Кстати, таким он бывает в сказках чаще,
чем в жизни.
Во дворе Людоеда царило необычное возбуждение. Собрались все обитатели
дома. Гук, Пальчик и сам Людоед стояли на крыльце. Ведьма с неразлучной
метлой сидела на краю крыши. А Домовой удобно устроился на трубе, пуская
дымки из своего трехметрового мундштука.
Посредине двора стоял Леший -- возле загадочного бесформенного
сооружения из пружин, блоков, подшипников, чайных чашек и колб, в которых
бурлила знаменитая гремучая жидкость.
-- Перед вами вечный двигатель, -- смущаясь, признался он. -- Сотни лет
весь человеческий и нечеловеческий мир бился над этим вопросом. И какой-то
леший... То есть не какой-то, а вполне определенный, хорошо знакомый вам
Леший Шестой за каких-то триста лет нашел-таки достой-ный ответ! Из своей
скромности он не показывал вам до поры до времени эту поистине удивительную
машину, которая предназначена для перели-вания воды и других напитков. Но
сегодня...
-- Да запускай! -- нетерпеливо крикнула Ведьма.
-- Слова не дают сказать, -- возмутился изобретатель. -- Вот так
всегда! Ну, ладно... Итак, начинаю!
Он достал из карманчика для часов большую бутылку шампанского и
привязал ее длинным ботиночным шнурком к своему вечному двигателю.
-- Спуск корабля? -- усмехнулся Людоед. -- Ты прав, в такой
тор-жественный день ничего не жаль!
Но Лешему было все-таки жаль. Он открыл пробку и, в два глотка осушив
посудину, лихо разбил ее о плитки двора.
-- Ура! -- закричали Пальчик и Гук.
-- Пожалел машину, -- поджала губы Ведьма. Домовой невозмутимо заметил
с трубы:
-- Сам убирать будешь.
А Людоед лишь хмыкнул. Его хмыканье было похоже на мычание большой
коровы.
Леший отошел на несколько шагов. Тут только все заметили, что он
волочил за собой какую-то веревку, тоже привязанную к вечному двигателю.
-- Включаю, -- и дернул.
Раздался ужасающий взрыв!
Ребят кувырком унесло за ворота. Домовой свалился в трубу. Самого
изобретателя забросило на крышу, а Ведьму сдуло с нее: ругаясь, она высоко
парила на своей метле. А Людоед, как ванька-встанька, согнулся до самой
земли и тут же выпрямился.
"Несгибаемый человек! -- как сказал бы Леший и наверняка уточнил бы: --
Почти что человек".
Вечный двигатель исчез. На его месте осталась глубокая яма, из которой
курился тоненький дымок.
-- Это, наверно, все от погоды, -- робко объяснил с крыши
изобрета-тель, потирая бока. -- Погодка не та. Реакция на солнце... Я сделаю
другой! -- твердо сказал он.
Из трубы высунулся черный от сажи Домовой. В зубах у него торчал
коротенький огрызок мундштука.
другой.
-- Проклятье! -- переживал Леший. -- Зря старался, радикулит
зарабатывал.
-- Мы им еще покажем, -- пытался успокоить его Пальчик, теребя за
штанину.
-- Катапульты возят, -- возмущался Людоед, глядя в подзорную трубу. --
Не очень большие, по-моему.
-- Почему так думаешь? -- перехватив ее, усомнился Леший.
-- Большие в такие фургоны не поместятся.
-- А если по частям доставляют? И собирают на месте? Ведь можно?
-- Можно, -- озадачился Людоед. -- Но вряд ли. А все-таки?.. --
задумался он.
-- Казалось бы, но однако же. Кто знает?! -- в тон ему туманно заметил
Леший. -- В споре с тобой может победить только эхо. Людоед хмуро посмотрел
на него и сказал:
-- Сегодня ночью нам всем придется попотеть.
-- И мне? -- с надеждой спросил Гук.
-- Я сказал: всем. Даже Ведьме и Домовому.
-- А я говорю -- только без меня! -- выглянул на крышу из слухового
оконца вездесущий Домовой. -- На мне весь дом держится! Завтраки, обеды,
ужины, -- загибал он на ручках пальцы, -- уборка, стирка...
-- Убедил. Остаешься.
Домовой согнал с лица довольную ухмылку, строго поджал губы и исчез.
День тянулся и тянулся... И вот снова наступила ночь.
"Она каждую ночь наступает", -- как изрек Леший ребятам, которые вконец
истомились, опасаясь, что никогда не стемнеет.
Людоед с коротким бревенчатым плотом на спине, Леший с длинным шестом и
каким-то объемистым мешком -- а Пальчик и Гук налегке -- бесшумно подкрались
к озеру и залегли в густой траве на берегу. Ведьма с ними не пошла. После
краткого разговора с Людоедом она куда-то улетела: у нее было особое
задание. И наверняка не менее опасное, потому что улетала она с явной
неохотой.
По прибрежным кустам методично шарил с острова луч прожектора. Когда
луч убегал прочь, можно было различить за широкой полосой воды контуры
высокой сторожевой вышки, небольшого подъемного крана и дощатых бараков.
Доносились лязг и стук какой-то работы...
-- Все стучат, стучат, -- вздохнул Леший. -- У меня от них мигрень. Ну,
это когда мозги болят или слева, или справа. А у меня -- везде, даже сзади.
-- Мозжечок это. Он у меня всегда болит, -- прошипел Людоед. -- От
тебя.
С острова донесся протяжный звук колокола, вероятно, означавший
"отбой", и замелькали силуэты идущих к бараку "егерей". На вышке по-прежнему
вращался ослепительный глаз, шаря вокруг всего островка столбом света.
Луч прошел мимо...
-- Пора, -- шепнул Людоед, тихо столкнув плот на воду. Все быстро
влезли, и Леший лихорадочно заработал шестом.
-- Лево руля! Право руля! -- шепотом командовал он сам себе. -- Помню,
на дальнем море...
Он вновь с силой оттолкнулся. Плот резко ушел вперед, и, так как шест
увяз, глубоко воткнувшись в дно, то кормчий вдруг одиноко повис на нем
посреди озера. Плот замер метрах в трех от него. Шест медленно клонился к
воде. Лицо у Лешего было странное.
Шест тихо упал. Кормчий окунулся, взял его в зубы и подплыл к плоту.
Залез и резво отряхнулся всем телом, словно собака.
Неумолимо приближался сделавший круг луч прожектора. Все плотно
прижались к мокрым бревнам. Луч зацепил лишь краешек плота... Леший опять
бешено заорудовал шестом, и они вышли из опасной зоны.
Вскоре плот очутился под нависшими над водой кустами, как под крышей.
-- Ты сиди здесь, -- наказал Людоед Гуку. -- В случае чего, подай
сигнал. Вот так: ку-ку-у...
-- Опять оставляете, -- заныл Гук. -- А я сильный. Я куда сильнее
Пальчика!
-- Ты еще мал, -- снисходительно заметил ему тот.
-- Ты еще более мал, -- обиделся Гук.
-- У тебя самое важное задание! -- спохватился Пальчик.
-- Тсс... -- Людоед привычно посадил его себе на шею и осторожно
выбрался на берег. Следом за ним, зачем-то засучив брюки, прошел по воде,
весь мокрый, Леший.
Сразу же за кустарником стояла ограда из колючей проволоки.
Пре-дусмотрительные Людоед и Леший вынули кусачки и бесшумно продела-ли --
пока неизвестно для чего -- широченный проход. Затем поползли. Пальчик лежал
на шее Людоеда, вцепившись в его длинные усы, перекину-тые за спину.
Впереди, метрах в двадцати от лазутчиков, торчала прожекторная вышка.
По соседству с ней, поблескивая стальными коленами поршней, высились -- в
холостом, не отогнутом назад положении -- забрасыватели двух катапульт на
пусковых станинах с какими-то рычагами. Вокруг прохаживался часовой в
длинном плаще.
Все-таки прав оказался Леший: катапульты перевезли по частям и собрали
на острове.
Людоед внезапно остановился. Ползущий сзади Леший звучно нат-кнулся
лбом на его сапог.
Часовой уставился в их сторону. Вспыхнул фонарик. Луч пробежал по
высокой траве, выхватил хохолок на макушке Людоеда -- и исчез.
-- Опять эти кролики, -- пробурчал часовой, пряча фонарь и доставая из
кармана темную бутылку. Забулькала жидкость. Леший повел носом:
-- Розовое полусладкое.
Людоед приставил ему ко рту каблук сапога:
-- Тихо. Без рекламы.
Затем вынул рогатку, заложил в нее яблоко...
Бац! -- И часовой, дернув головой, упал в траву. Людоед и Леший
подбежали, мигом оттащили охранника в густые кусты и заткнули ему рот комом
лопухов. Леший быстро натянул на себя его просторный егерский плащ,
нахлобучил шляпу с пером и схватил карабин. Еще секунда, и он невозмутимо
уже стоял на посту вместо часового.
-- Эй! Чего там? Я вроде слышал шум, -- запоздало послышался голос с
прожекторной вышки.
-- Опять кролики, -- невозмутимо бросил Леший.
-- Пить надо меньше, -- насмешливо донеслось с вышки. -- Голосок у
тебя, как у лешего из детских передач!.. Слышь, я пока подремлю часок, а
прожектор пусть крутится без меня. Смотри в оба, за двоих.
-- Ладно, -- промычал Леший.
Через минуту на вышке послышалось похрапывание.
-- Нам везет, -- прошептал Людоед Пальчику, вылез из кустов и деловито
обошел одну из катапульт.
-- Вот бы в наш двор -- для самообороны, -- шепотом размечтался Леший,
потирая озябшие голые ноги одну о другую.
Людоед поставил Пальчика на железную лесенку сторожевой вышки и дал
кусачки:
-- Лезь наверх. Затаись под последней ступенькой, и, если начнется
шумиха, быстренько перекуси кабель прожектора. И не бойся, током не ударит
-- ручки кусачек заизолированы.
-- А если тот, на вышке, проснется?
-- Я его враз собью из рогатки. Считай, ему сейчас тоже повезло.
Пальчик подмигнул -- чего, мол, там! -- и полез вверх.
-- Ты только кусачки не урони, -- тихонько напутствовал Леший. --
Тяжелы для тебя. Ох и грому же будет!
-- А ты сумеешь? -- спохватился, задрав голову, Людоед.
-- Не маленький, -- ответил Пальчик.
Леший и Людоед принялись сосредоточенно изучать на станине руко-ятки и
рычаги.
-- Идиотское устройство, -- ворчал Леший. -- Я бы лучше придумал. О, я
великий изобретатель!
-- Заткнись, ученый. Дружка разбудишь. На вышке по-прежнему звучал
тихий храп. Размеренно вращался прожектор.
-- Хорошо, их только две... -- вздыхал Леший. -- Я уже устал до
смерти... Интересно, на сколько километров они все же бьют?
-- На порядочно.
-- Угу. По порядочным людям.
-- Отвяжись.
-- Так... Разобрался, -- Леший вдруг потянул на себя самую непри-метную
рукоятку.
Торчащий ввысь забрасыватель катапульты дрогнул, отсоединившись и от
коленчатых поршней, и от самой станины. Сейчас он удерживал равновесие
только силой своей тяжести.
-- Не дыши -- рухнет, -- по-хорошему предупредил Леший. -- А теперь
хватай, ты у нас известный силач.
-- Да и ты не слабак, -- примеривался, как удобнее ухватить
"мета-тельную ложку". Людоед.
-- Ей бы хорошо суп метать, хлебать, черпать из бычьих хвостов. Ни
одного не упустишь.
-- А, по-моему, можно и целого быка зачерпнуть. Ну, ты готов?
-- Давно готов. Всегда наготове.
Они с трудом приподняли "ложку" стоймя, опустили нижним концом наземь,
наклонили и, ловко перебирая руками, взвалили ее себе на спины. Лешему
достался "черпак" забрасывателя.
-- Ничего себе, -- закряхтел он.
Согнувшись, они побрели к проходу в колючей проволоке.
-- Эх, годы, -- вздыхал Людоед. -- Теперь даже ложку еле поднимаю. А
ведь она, наверно, и полтонны не тянет...
-- Тебе хорошо, -- пыхтел Леший. -- А у меня силы -- слабые. Мне
необходимо усиленное питание. Усиленное нашим Домовым, -- пояснил он.
-- Левее... Правее... Прямо! -- все так же шепотом командовал иду-щий
впереди Людоед.
-- Напрасно мы Гука не взяли, -- ныл позади Леший. -- Помог бы он
мне...
А Гук в это время, один-одинешенек, стоял в темноте на плоту под
нависавшим кустарником и напряженно прислушивался к выматывающей душу
тишине. Он не видел и не слышал, как бесшумным шагом лесных жителей прошли
за кустами похитители катапульт. Не видел и то, как они беззвучно двинулись
вдоль отмели -- туда, где к островку почти вплот-ную, отделенные лишь узкой
протокой, подступали зыбуны бездонного болота. От него даже сюда тянуло
запахом гнилых водорослей и жирной грязи. И уж подавно не мог увидеть, как
две темные фигуры, тяжело раскачав длинный ложкообразный предмет, швырнули
его и он с чав-каньем погрузился в трясину.
И, конечно, Гук даже и предположить не смог бы, что вскоре та же участь
постигнет и забрасыватель другой катапульты.
С Гуком случилось... Но об этом после.
-- Вторую мы еле-еле дотащили, -- устало сказал Пальчик Людое-ду и
Лешему, когда, наконец, вернулись на место стоянки плота. Так и не пришлось
ему проявить себя во всем блеске с кусачками на сторожевой вышке: охранник
не проснулся, а смены караула еще не было.
-- А где же Гук? -- вдруг вскрикнул Пальчик. И Гук, и сам плот исчезли.
Таинственно поблескивала угольная, черная вода.
Карабинеры в зеленых егерских жилетах сидели за огромным столом и
играли в карты. Все в караульном бараке плавало в сигаретном дыму.
С грохотом распахнулась дверь, двое охранников втолкнули Гука. Из-за
стола поднялся тот самый верзила капрал, который вчера гонялся за Пальчиком.
-- Ужасные новости!.. Часовой пропал! -- забубнили они. -- Обшарились!
-- И забрасывателей у катапульт нет! -- растерянно доложил один из них.
-- Может, они сами по себе... улетели, господин капрал?
-- И часовой вместе с ними! -- хлопнул себя по лбу второй.
-- А если будет ответный удар? -- в испуге вскочили игроки в карты.
-- Что?! -- Ноги у капрала внезапно подкосились, он беспомощно
плюхнулся на стул. -- А это кто такой? -- указал он на Гука.
-- Поймали у берега -- втихую! Даже пикнуть не успел. Странный тип.
Сидит на плоту. Я ему -- раз! -- зажал рот, а он мне в ладонь кукует. --
Охранник кивнул на молчащего Гука и покрутил пальцем у виска.
-- Как -- кукует? -- опешил начальник.
-- Очень просто: ку-ку, ку-ку...
-- Заглохни! -- Капрал встал. А игроки сели, машинально тасуя карты. --
С ума посходили! Что я скажу генералу? -- ужасался он. -- А куда смотрел
второй часовой?
-- Сны смотрел... Спал на вышке.
-- А вот ему за это -- вышка. Сони! -- завопил капрал. -- Забрасыватели
стащили!
Жуткий его взгляд остановился на храбрящемся Гуке:
-- Обыскать!
Патрульные обшарили задержанного.
-- Забрасывателей от катапульт нету! -- ошалев, доложили они.
-- Нет?.. Странно, -- вконец потерял голову начальник.
-- Вы забыли про мой задний карман! -- усмехнулся Гук.
-- Говори, где они? -- бешено затряс его капрал.
-- Вот еще! Я немой.
-- Лодку, а в лодку -- мотоцикл! Я сам повезу его в город к Пафу. У
него и немой заговорит, все расскажет.
Случилось и впрямь непредвиденное. Дело было так... Двое охранни-ков,
посланных капралом в дозор, должны были обойти островок по всему
прихотливому, извилистому берегу. Случайно они и обнаружили Гука, захватили
его, а плот отогнали в другое место. Это произошло, когда Людоед и Леший уже
возились со второй катапультой. Затем и те, и другие разминулись: охранники
потащили Гука к себе в барак -- вновь по берегу, а похитители катапульт
опять двинулись с забрасывателем к болоту -- через проход в колючей
проволоке.
-- Может, он испугался и уплыл назад на плоту? -- сказал Людоед, следуя
взглядом за скользящим по тому берегу лучом прожектора.
-- Гук не такой, -- обиделся за приятеля Пальчик.
-- Надо скорее смываться, драпать, сматывать удочки! -- И Леший
запричитал: -- Что делать? Я уже давно не умею плавать!
Неожиданно в небе раздался тонкий свист. Людоед встрепенулся и сложил
ладони рупором:
-- Каррр-р, карр-р, карррга!..
Свист усилился. На берег, взметнув тучу песка, села Ведьма верхом на
метле.
-- Ведьмушка, -- обрадовался Леший. -- Карга-дорогушенька.
-- Цыц, полуночник, -- огрызнулась она и повернулась к Людоеду. --
Вызывали?
-- Докладывай.
-- Я видела сверху: Гука сцапали караульные, -- браво доложила Ведьма,
для наглядности взяв метлой на "караул". -- Они же и плот увели.
-- Так... Вступает в силу запасной вариант -- скорей перевози всех на
тот берег.
-- А как же Гук? -- забеспокоился Пальчик. -- Его же сцапали!
-- Если и нас сцапают, -- мудро заметил Людоед, -- кто ему поможет?
Леший первым уселся позади Ведьмы на двухместном сиденье и, подражая
манере Людоеда, посадил себе Пальчика на шею.
-- Подтолкни, -- попросила она Людоеда.
Он уперся ладонями в спину Лешего, разогнал их, словно на
забара-хлившем мотоцикле, и -- шж-шж-жж -- метла с тремя седоками взвилась в
воздух и растаяла в темноте.
А Людоед стал нервно прохаживаться по берегу: три шага влево, три
вправо, как по тюремной камере.
Снова раздался свист, и вернулась Ведьма -- уже одна. Он торопливо
опустился на сиденье -- метла круто прогнулась.
-- Ирод, -- разволновалась Ведьма. -- Сломаешь.
-- Й-эх, й-эх, -- они дергали плечами вперед, отталкивались ногами, но
никак не взлетали.
-- Слазь, -- потребовала она. -- С тобой, тяжеловесом, мы здесь
навсегда застрянем.
-- Я сапоги сниму, -- предложил он.
-- Ага. И в руках держать будешь? Нетушки! Придется тебе искупать-ся.
Плыви, -- твердо сказала Ведьма. -- Можно и без сапог.
-- Холодно... -- Он зябко передернул плечами, неохотно покидая метлу.
Ведьма взлетела, в последний миг Людоед схватился за сиденье и повис на
руках.
Метла летела над самой водой и вихляла из стороны в сторону.
-- Утонем! -- Ведьма уколола его булавкой в руку.
Он вскрикнул и с грохотом, напоминающим взрыв снаряда, рухнул в озеро.
Ту-ру-ту-ту!.. Раздался сигнал тревоги на острове.
Набежал столб прожектора. Ярко вспыхнуло несколько сильных фона-рей.
Скрестившиеся лучи выхватили голову Людоеда в темном озере, как самолет в
небе. Загремели выстрелы. Пули вспороли вокруг него воду. Он глубоко нырнул.
...Леший и Пальчик сиротливо сидели на песчаной косе -- поодаль от
острова. Выстрелы уже затихли, фонари погасли, и лишь одиноко кружил в
стороне неутомимый прожектор.
И тут, яростно фыркая, вдруг подплыл Людоед, целый и невредимый, и на
четвереньках вылез на берег. Они радостно бросились к нему.
-- Привет компании, -- буркнул пловец, стаскивая сапоги и выливая из
каждого ведер по семь воды.
Леший ухмыльнулся, пощупав свою, наконец-то, просохшую одежду.
-- Пошли разведаем, что к чему, -- сказал ему Людоед.
-- И я, -- засеменил Пальчик следом.
-- А ты обожди здесь. Мы скоро. И не хнычь. Рано или поздно, а спасем
Гука. Даю голову на отсечение! Его, -- кивнул он на Лешего.
-- Распоряжайся своей! -- возмутился тот.
Они направились к лесистому мысу, который вдавался в озеро как раз
напротив острова.
Пальчик остался один. С мохнатой ели срывались шишки и шлепали по
земле, как чьи-то редкие шаги.
Шж-ж-ж... Около Пальчика опустилась Ведьма на метле.
-- Слышишь!.. Твоего Гука везут на лодке -- прямо сюда! Где наши?
-- Там, -- показал он. И она улетела.
Пальчик взволнованно прислушался. Действительно, из темноты до-несся
плеск весел... Ближе, ближе... Показались очертания широкой шлюпки, и он
нырнул за куст.
На берег вылезли дюжие охранники. Они играючи вынули из лодки и
поставили на берег мотоцикл с коляской: за рулем уже наготове сидел капрал,
а в коляске лежал связанный Гук.
-- По карте где-то здесь самая короткая лесная дорога к городу, --
сказал капрал. -- Ага, вот она! -- включил он фары, осветив заросшие травой
колеи.
Один охранник сел к Гуку, а другие вернулись в шлюпку и поплыли
обратно.
Пальчик лихорадочно огляделся -- "наших" все еще не было. Как назло!..
Мотоцикл высился рядом -- можно рукой дотронуться, -- а что, если?.. Вот он
зарычал, рванув с места, и Пальчик мигом прицепился к коляске.
Гук обернулся, рот у него невольно расплылся до ушей -- он увидел
рожицу друга. Караульный, почуяв неладное, резко повернул голову и вскричал,
тоже увидав Пальчика:
-- А!.. Кто это?
Капралу, нервно ведущему мотоцикл по ухабистой лесной дорожке,
приходилось только догадываться о том, что происходит сзади, -- он не мог
остановиться, объезжая лужу. Поэтому, не оборачиваясь, он маши-нально
крикнул:
-- Руки вверх, кто бы там ни был!
-- Руки вверх?! -- ехидно раздалось откуда-то совсем близко из тьмы. И
длинная рука Лешего выхватила из коляски связанного Гука.
Пальчик отцепился на ходу и покатился по траве -- как раз вовремя!
Мотоцикл налетел на дерево, вдруг резко упавшее прямо перед ним поперек
дороги, и опрокинулся.
Капрал и охранник вскочили, схватившись за кобуры. Тотчас из-за дерева
вновь появилась длинная рука -- на сей раз Людоеда, -- подняла взвизгнувшего
капрала за воротник, подержала чуток, будто взвешивая, и закинула далеко в
чащу. Затем швырнула ему вдогонку караульного. "Караул!" -- на лету вопил
он. Если б он был спасателем, то наверняка б кричал: "Спасите!" А уж окажись
он на должности какого-нибудь помощ-ника, -- без крика "На помощь!" тоже не
обошлось бы. Порода такая.
Пальчик обнял Гука.
Леший подумал и обнял Людоеда.
-- Телячьи нежности, -- растроганно проскрипела Ведьма, кружась на
метле над ними. -- Полечу и обниму Домового.
-- А ты, кажется, снова подрос, -- приглядывался к приятелю Гук.
В эту ночь никто не спал. Какой тут сон после таких ночных похожде-ний!
Да и вообще вскоре пришлось бы вставать -- рассвет не за горами.
Леший и Гук слушали по приемнику специальную программу для страдающих
лунатизмом и бессонницей. Домовой посапывал пустой трубкой, чтобы не вредить
курением драгоценному здоровью. Ведь-ма раздраженно гадала на картах, ей все
время выпадал казенный дом. А Пальчик и Людоед играли в шахматы на клетчатой
куртке Леше-го -- доска куда-то задевалась.
-- Только по-честному, -- говорил Пальчик. -- Не на что-нибудь, -- на
щелчки играем. Не жилить.
-- Ишь ты, -- ворчал противник. -- Смотрите-ка, я его шахматам научил,
а он мне дикие условия ставит. Начальник -- от горшка два вершка.
-- А то я не буду играть.
-- Ну ладно, ладно. Ходи.
Перевес был явно на стороне Пальчика. Он "съел" у своего учителя две
ладьи, слона и шесть пешек. А Людоед забрал у него только коня, да и тот был
какой-то облезлый, с облупившейся краской.
-- У тебя ума не отнимешь...
-- А знаешь -- почему? Я не отдам, -- улыбнулся Пальчик.
-- Вы только не смейтесь, -- вдруг промолвил Леший. -- Но я вот подумал
сейчас, что один -- даже такой сильный, как ты, Людоед, -- круглый ноль.
-- Это я-то круглый?!
-- А какой же! Людоед засопел:
-- Потому что я случайно проигрываю?
-- Нет, я о наших ночных приключениях.
-- А что, -- самодовольно заявил Людоед. -- Лично себя я круглым не
считаю, -- и снисходительно добавил: -- И тебя тоже. Мы неплохо потрудились.
Если бы каждый так!
-- Вот-вот. Если б да кабы, во рту росли б шампиньоны.
-- И был бы то не рот, а целый огород, -- со смехом подхватили ребята.
-- Ну, уж вы скажете... -- запротестовал Людоед. -- На таких отчаян-ных
храбрецах, как мы, свет держится. -- Он гордо развернул плечи.
-- Послушаем, что ты запоешь, когда на катапультах другие "ложки"
поставят, -- усмехнулся Леший.
-- И другие утопим!
-- Как бы тебя не утопили... -- Леший снова повернул ухо к приемни-ку.
-- Потому ты и круглый, что только на себя надеешься.
-- Не на тебя же! -- вскричал Людоед. -- А ты-то сам?..
-- И я.
Пальчик внезапно смешал фигуры.
-- Значит, ничья? -- обрадовался противник.
-- Еще посмотрим, ничья или чья.
-- Ты мне? -- спросил Людоед.
-- Просто так... -- задумчиво сказал Пальчик.
В городской типографии давно приступила к работе ночная смена,
набиравшая утренний выпуск газеты.
Это была особая смена: одни мальчишки. Ну, как всем известно, ребята не
любят рано ложиться спать. Вот и поработай себе на здоровье. Да и хозяину
выгодно: дети обходятся дешевле, чем взрослые, -- вдвое. И втрое, и даже
вчетверо! У него было железное правило: во сколько раз ты весишь меньше
отца, во столько раз меньше получишь. Допустим, твой папаша тянет аж на
девяносто килограммов, а твой вес -- только тридцать. Составим уравнение:
90 : 30 = 3
Значит, получай, что заслужил. В три раза меньше!
Хозяин был взрослый человек. В отличие от ребят он любил по ночам
спать, притом на работе. В самом укромном уголке полуподвального помещения
стояла кровать с пышными подушками, на которой каждую ночь он сладко
посвистывал и похрапывал, несмотря на шум типографии. Рано утром он
просыпался, просматривал свежий оттиск, открывал, зевая, дверь на площадь,
где уже нетерпеливо ожидали другие мальчиш-ки -- уличные газетчики, и
провозглашал: "Налетай!" Они расхваты-вали толстые кипы и разбегались по
городу с криком: "Утренний вы-пуск!" А сами печатники, сонно пошатываясь,
разбредались по домам, сжимая в кулаке по две-три монетки, в зависимости от
веса отца.
В эту ночь хозяин, как всегда, закрыв дверь на ключ, спал на своей
мягкой постели. Постукивали свинцовые шрифты, клацали линотипы. Мальчишки
сновали среди мелькания ременных шкивов...
-- Гляди! -- неожиданно воскликнул кто-то. -- Да это никак сам Пальчик!
Видали его в цирке?
Это и впрямь был Пальчик. Протиснувшись сквозь узкий вентиля-ционный
люк, он спустился вниз по скобам в стене. Мальчишки гурьбой окружили его.
Из-за шума механизмов не было слышно, что он говорил и о чем возбужденно
галдели они. Затем, отталкивая друг друга, ребята поочередно пожали ему
руку, и Пальчик полез обратно. Мелькнули в люке подошвы его башмаков и
исчезли.
Вовремя успел он выбраться, потому что вновь подрос сразу, как только
очутился на улице. А если б это случилось в тесной вентиляцион-ной трубе?!
Он помахал в зарешеченное оконце мальчишкам внизу и убежал.
На. них можно было положиться. Они были не глупы, эти мальчишки.
Предусмотрительно отпечатав лишь один экземпляр газеты, они рассыпа-ли
готовый набор и быстро взялись за новый.
Когда хозяин проснулся, все уже было упаковано в кипы, а перед ним на
столе лежал сегодняшний выпуск. Он внимательно прочитал его -- за ним
следили полсотни настороженных глаз -- и буркнул, потягиваясь:
-- Порядок.
Заскрежетал ключ в замке, впуская в типографию солнечный свет и
мальчишек-газетчиков.
И вот они уже мчатся по улице, размахивая листами:
-- Утренние новости! Утренние новости!
День был голубым и солнечным. Кстати, таким он бывает в сказках чаще,
чем в жизни.
Во дворе Людоеда царило необычное возбуждение. Собрались все обитатели
дома. Гук, Пальчик и сам Людоед стояли на крыльце. Ведьма с неразлучной
метлой сидела на краю крыши. А Домовой удобно устроился на трубе, пуская
дымки из своего трехметрового мундштука.
Посредине двора стоял Леший -- возле загадочного бесформенного
сооружения из пружин, блоков, подшипников, чайных чашек и колб, в которых
бурлила знаменитая гремучая жидкость.
-- Перед вами вечный двигатель, -- смущаясь, признался он. -- Сотни лет
весь человеческий и нечеловеческий мир бился над этим вопросом. И какой-то
леший... То есть не какой-то, а вполне определенный, хорошо знакомый вам
Леший Шестой за каких-то триста лет нашел-таки достой-ный ответ! Из своей
скромности он не показывал вам до поры до времени эту поистине удивительную
машину, которая предназначена для перели-вания воды и других напитков. Но
сегодня...
-- Да запускай! -- нетерпеливо крикнула Ведьма.
-- Слова не дают сказать, -- возмутился изобретатель. -- Вот так
всегда! Ну, ладно... Итак, начинаю!
Он достал из карманчика для часов большую бутылку шампанского и
привязал ее длинным ботиночным шнурком к своему вечному двигателю.
-- Спуск корабля? -- усмехнулся Людоед. -- Ты прав, в такой
тор-жественный день ничего не жаль!
Но Лешему было все-таки жаль. Он открыл пробку и, в два глотка осушив
посудину, лихо разбил ее о плитки двора.
-- Ура! -- закричали Пальчик и Гук.
-- Пожалел машину, -- поджала губы Ведьма. Домовой невозмутимо заметил
с трубы:
-- Сам убирать будешь.
А Людоед лишь хмыкнул. Его хмыканье было похоже на мычание большой
коровы.
Леший отошел на несколько шагов. Тут только все заметили, что он
волочил за собой какую-то веревку, тоже привязанную к вечному двигателю.
-- Включаю, -- и дернул.
Раздался ужасающий взрыв!
Ребят кувырком унесло за ворота. Домовой свалился в трубу. Самого
изобретателя забросило на крышу, а Ведьму сдуло с нее: ругаясь, она высоко
парила на своей метле. А Людоед, как ванька-встанька, согнулся до самой
земли и тут же выпрямился.
"Несгибаемый человек! -- как сказал бы Леший и наверняка уточнил бы: --
Почти что человек".
Вечный двигатель исчез. На его месте осталась глубокая яма, из которой
курился тоненький дымок.
-- Это, наверно, все от погоды, -- робко объяснил с крыши
изобрета-тель, потирая бока. -- Погодка не та. Реакция на солнце... Я сделаю
другой! -- твердо сказал он.
Из трубы высунулся черный от сажи Домовой. В зубах у него торчал
коротенький огрызок мундштука.