Страница:
Графиня д’Агу, в девичестве Флавиньи, была по происхождению француженкой, но выросла во Франкфурте. С самого юного возраста красавицу окружала толпа воздыхателей, среди которых выделялись и такие известные личности, как английский посланник Вильям Лэм (муж возлюбленной Байрона), датский посол Пехлин, Шатобриан. Графиня Флавиньи не обращала внимания на комплименты и была глуха к мольбам падавших к ее ногам поклонников. Светское общество было шокировано, когда она вышла замуж за графа д’Агу, тем более что он был старше ее на 20 лет. Уже будучи матерью троих детей, Мари продолжала носить яркие, изысканные туалеты.
Мари д’Агу часто бывала на различных светских раутах. С композитором она познакомилась в салоне герцогини Дюрас. Здесь собирались в основном те, кто всецело отдал свои души музыке и поэзии. Неординарная внешность Листа – высокая худощавая фигура, мраморное лицо и высокий лоб, несомненно, привлекала посетительниц салона. Они даже не вспоминали, что композитор незнатного происхождения: его отец был всего-навсего мелким чиновником. Постоянно вращаясь в обществе, композитор приобрел манеры настоящего светского денди, и теперь он практически ничем не отличался от остальных посетителей салонов.
Графиня д’Агу с появлением Листа забыла о своих многочисленных поклонниках и возвела композитора в ранг божества. Но маэстро не сразу ответил на чувства общепризнанной красавицы, что приводило ее просто в бешенство, ведь она привыкла, что мужчины падали к ее ногам. В конце концов старания графини увенчались успехом. В это время в парижском обществе пропагандировалась идея свободной любви, так что композитор даже не задумывался о последствиях своей страсти к замужней женщине.
В 1835 году Мари, бросив семью, переехала к Листу в Швейцарию, что вызвало у него бурю восторга. Вот как писал он по поводу этого события своему другу: «Если хотите описать историю двух счастливых любовников, то выберите берег озера Комо. Никогда еще небо не сулило мне столь благословенного уголка на земле. Очарование любви должно там действовать с удвоенной силой. Представьте себе идеальный образ женщины, небесная прелесть которой внушает благоговение, а рядом с ней – юношу, который верен и счастлив не в меру… О, вы, наверное, уже догадываетесь, как зовут эту любовную парочку!».
От их связи появилось трое детей: Даниэль, Христина и Козима, на которой впоследствии женился Рихард Вагнер. Лист прекрасно относился к детям, но финансовое положение его в то время было просто бедственным. Графиня, привыкшая ни в чем себя не ограничивать, намеренно давала повод для ссор, что неизбежно привело к разрыву. В 1839 году любовники расстались. Лист уехал на длительные гастроли, а Мари по его требованию отправилась в Париж, где поселилась у его матери.
Графиня, стремясь обрести материальную свободу, начала заниматься литературной деятельностью. Ее первый роман «Нелида» представляет собой автобиографию, где Лист показан в самом неприглядном свете. Это произведение имело сенсационный успех, хотя и вызвало некоторые сомнения у критиков.
Роман с Лолой Монтес композитор начал только из-за того, чтобы развлечься. Лола, испанская танцовщица, была известна всему европейскому обществу своим буйным, неукротимым нравом. Видимо, именно поэтому флегматичный Лист и бросил ее, предусмотрительно оставив на столике в гостиничном номере некоторую сумму. Он был уверен, что, когда Лола проснется, она будет в ярости крушить мебель и деньги ей понадобятся, чтобы расплатиться за разбитое имущество. Любовный пыл Листа стал предметом разговора в европейском обществе. Даже стареющий композитор с удовольствием соблазнял учениц, которые были намного младше него. Но, как признавался он сам, он никогда не искушал девственниц. Глядя на свои похождения с высоты прожитых лет, Ференц Лист заметил: «Я так и не откусил достаточно большой кусок от этого яблока». Список его любовниц впечатляет: итальянская принцесса Кристин Бельджиозо, прусская баронесса Ольга фон Мейендорф, молодая польская графиня Ольга Янина и знаменитая куртизанка Мари Дюплесси.
Мари Дюплесси, в отличие от других куртизанок, бывала в таких домах, о которых другие могли только мечтать. Современник Мари Альбер Вандам в книге «Англичанин в Париже» писал: «В ней была такая изысканность, которой нельзя научиться, особый такт в любых обстоятельствах. Она никогда не позволяла себе ни одного грубого слова и вообще очень правильно говорила по-французски. У Лолы Монтес не было ни одного друга, Альфонсина же Дюплесси не имела врагов».
Первая встреча Мари с известным композитором произошла в переполненном фойе одного из театров на бульварах. Глубокая привязанность началась с того, что Лист давал ей уроки игры на рояле. Постепенно уважение к Мари, которая обладала тонким вкусом и прекрасно разбиралась во всех музыкальных новинках, переросло в настоящее чувство. «Бедняжка Мариетта Дюплесси, – писал Лист графине д’Агу после смерти куртизанки, – она была первой женщиной, в которую я по-настоящему влюбился».
Мариетта всегда торопилась жить, словно знала, что умрет молодой. Как-то куртизанка сказала Листу: «Я не буду жить. Я ведь странная женщина – не могу приспособиться к сегодняшнему существованию. Увезите меня, увезите, куда хотите. Я вам не помешаю: буду спать весь день, по вечерам стану ходить в театр, а ночью вы сможете делать со мной все, что пожелаете». Лист пообещал ей, что увезет ее в Константинополь. Но в последний момент Мари отказалась от этой поездки. После того как она провела несколько недель в Спа и Баден-Бадене, куртизанка вернулась в Париж. Ее безумная жизнь оборвалась 3 февраля после длительной болезни.
Самым удивительным романом в жизни композитора была его любовь к княгине Каролин фон Сайн-Витгенштейн, польской дворянке. Страдания его усиливались еще и оттого, что он не мог жениться на предмете своей страсти. Отец научил Каролин мыслить логически. Благодаря матери, которая обожала свет, удовольствия, блеск, знакомства со знаменитостями и путешествия, Каролин приобрела интерес к светской жизни.
В 17 лет отец насильно выдал Каролин замуж за князя Николая Сайн-Витгенштейна, сына русского фельдмаршала, человека грубого и расточительного. Николай всячески издевался над девушкой, что заставило ее обратиться к императору Николаю I с просьбой о разводе. Возможно, это объяснялось также любовью к Ференцу Листу, с которым она познакомилась в 1847 году, во время его пребывания в Киеве. Лист тогда мечтал осуществить замысел, который давно зрел у него в голове. Он хотел исполнить «Божественную комедию», сопровождая музыку иллюстрациями соответствующих сцен из одноименного произведения флорентийского поэта. Однако осуществление плана требовало большой суммы денег, и смелая идея так и осталась на уровне замысла. По словам дочери Каролин, Марии Липсиус, ее мать «принесла для Листа в жертву все: свое отечество, свои хозяйственные занятия в поместьях, свое видное положение и даже – в глазах близоруких, которым недоставало способности ценить ее высокую, строгую нравственность, – свое доброе имя; она начала удивительным образом борьбу с тираническими силами и одновременно с мелкими затруднениями и довела ее до конца… Она создала ему дом, следила там за его духовной деятельностью, пеклась о его здоровье; для его блага она урегулировала малейшие привычки, оберегала его от излишеств, заботилась обо всех его делах с неустанным участием, отдалась попечению о его матери и детях и творила гостеприимство, которое вряд ли можно было оказывать более дружески, более благородно».
Общественность не давала княгине покоя, так что в конце концов она была вынуждена переехать в Веймар. Лист последовал за своей возлюбленной, которая поселилась в замке, подаренном ей одной сочувствующей герцогиней. 12 лет любовники прожили в Веймаре. Здесь композитор был окружен заботой и вниманием. Любовь к Каролин вдохновила его на создание книги о Шопене. Некоторые главы написала сама княгиня.
Счастье влюбленных омрачалось осознанием того, что общество никогда не примет их внебрачные отношения. Обстановка, казалось, начала меняться к лучшему с восхождением на престол императора Александра II, который удовлетворил просьбу Каролин о разводе. Папа Римский, который сначала дал свое согласие на расторжение брака, под давлением мужа Каролин внезапно изменил решение. Уже отчаявшаяся сочетаться браком с любимым человеком, Каролин получила известие о смерти мужа. Но, к сожалению, к этому времени чувства Листа остыли. К тому же он решил постричься в монахи, и пути обратно уже не было.
Фридерик Шопен
Фридерик Шопен
В кругу искусствоведов Шопена нередко называют «музыкальным Гейне». Если проанализировать жизнь Шопена, то это утверждение оказывается верным. Шопен, как и Генрих Гейне, много горя пережил именно из-за женщин, его произведения создавались из любви к прекрасному полу и ценились именно последними. Да и в самом Шопене легко угадывается женское начало, стоит только посмотреть на его портрет.
Мать Шопена, полька по происхождению, отличалась мягким и кротким нравом. Эту черту, видимо, унаследовал и Шопен. В семье, помимо Фридерика, были также три девочки. Старшие сестры занимались литературой, писали произведения на политические темы. Общественная жизнь не привлекала музыкального гения. Он мечтал поселиться где-нибудь на родине, в Польше, с любимой женщиной и открыть школу для повышения уровня образования народа. Тем не менее эту мечту Шопен так и не смог осуществить.
С 9-летнего возраста Шопен постоянно находился в обществе женщин, именно в дамских салонах он научился изящным манерам, которые так ценили его любовницы.
Впервые Фридерик Шопен влюбился в Констанцию Гладковскую. Чувство его было настолько сильным, что он не мог себе представить дальнейшую жизнь без нее. Когда он уехал из Польши, образ Констанции постоянно его преследовал. Вот как писал Фридерик другу Матушинскому о своих сердечных страданиях: «В прошлом году в это время я был в церкви Святого Бернарда, теперь же сижу в халате, совершенно один, целую свое милое кольцо и пишу». Это кольцо, с которым Шопен никогда не расставался, ему на палец надела Констанция при прощании.
Констанция была студенткой Варшавской консерватории. Шопен, человек открытый, на этот раз скрыл свои чувства от родителей и друзей. Увы, их роман был обречен на неудачу. Когда Шопен уехал в Париж, для того чтобы заработать деньги на свадьбу, Констанция не стала ждать и вышла замуж за другого. Для чувствительного Шопена измена была непреодолимой болью, однако любовь прошла так же быстро, как и вспыхнула. В Париже он встретил старых знакомых – сестер Ворджинских. Шопен почувствовал, как постепенно он начинает забывать Констанцию и как влечет его теперь к Марии Ворджинской.
Когда Шопену стало известно, что Мария с матерью в июле едут в Мариенбад, он отправился вслед за ними. Мария ответила на нежные чувства Шопена, и тут же, в Мариенбаде, состоялась помолвка. Несколько недель длилось счастье Шопена, но влюбленный композитор не забывал и о своих честолюбивых планах. Он вернулся в Париж, где узнал, что проза жизни и на этот раз победила поэзию чувств: его невеста вышла замуж за графа. Мария поняла, что Шопен создан для чистой и пылкой любви и в череде серых семейных будней он не сможет творить.
Этот второй удар оказался для Шопена роковым. Он тяжело переживал измену и после безжалостного поступка невесты сошелся с Жорж Санд, глубоко аморальной и честолюбивой женщиной.
Встреча знаменитой писательницы и великого композитора произошла в доме графини К., где часто собирались именитые гости. В тот день Шопена одолевал очередной приступ меланхолии. Когда композитор импровизировал за фортепиано, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Это была Жорж Санд. Она не скрывала своего восторга по поводу его виртуозной игры. После встречи с ней он писал: «Я познакомился с большой знаменитостью, госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд; но ее лицо мне не симпатично и вовсе не понравилось. В нем есть даже нечто такое, что меня отталкивает».
Жорж Санд вскоре подтвердила ту истину, что женщина побеждает мужчину не одной красотой. Даже ее недоброжелатели признавали, что перед ней просто невозможно устоять. Лучшим доказательством того, что Жорж Санд прекрасно умела управлять мужчинами, служит любовь Шопена. Жорж Санд и Шопен поселились на Майорке, где великий композитор с воодушевлением принялся за создание своих баллад и прелюдий. Жорж Санд всячески избегала любых проявлений болезней и смерти, и, когда Фридерик заболел, она пыталась найти себе оправдание, ссылаясь на его скверный характер.
Для того чтобы прекратить этот затянувшийся мучивший обоих роман, Жорж Санд издала произведение «Лукреция Флориани», в котором под вымышленным именем изобразила Шопена как слабого и глупого человека. Разрыв был неизбежен, и в 1847 году любовники расстались.
Конечно же, в жизни композитора были еще женщины, которые сыграли не последнюю роль в его творчестве. Например, княгиня Марселина Чарторыжская, которая ухаживала за больным Шопеном до его последнего вздоха, и графиня Дельфина Потоцкая, пропевшая умиравшему композитору его любимые песни, перед тем как его глаза закрылись навеки. Нельзя не упомянуть мисс Стирлинг, которая после смерти маэстро выкупила обстановку его квартиры и вывезла ее в Лондон, где устроила своеобразный музей, посвященный жизни и творчеству великого композитора.
Глава 5. Певцы и певицы
Клавдия Ивановна Шульженко
Клавдия Шульженко
Клавдия Ивановна Шульженко родилась в марте 1906 года в Харькове. У девочки рано проявился талант к пению, и она стала брать уроки вокала у профессора Харьковской консерватории. В 17 лет Клавдия Ивановна уже выступала на сцене местного театра. На концертах ей аккомпанировал музыкант Дуня, который впоследствии стал ведущим советским композитором Дунаевским. Спустя год для девушки написал песню композитор из Киева. Это музыкальное произведение в свое время было классикой эстрады и ресторанной музыки. Сюжет этой песни послужил основой для создания полнометражного художественного фильма, чего никогда не случалось не только в нашей стране, но и на далеком Западе.
Успех вскружил голову певице провинциального Харькова, и она решила попробовать свои силы в Ленинграде, а затем и в Москве. 1930-е годы можно по праву считать триумфом знаменитой певицы. Она моментально поднялась по карьерной лестнице и стала всесоюзной звездой эстрады. На Клавдию посыпались предложения сняться в кино, а ее грампластинки расходились миллионными тиражами. Ее миновала печальная судьба других деятелей искусства, испытавших ужасы сталинского террора. Кроме того, ей не приходилось участвовать в митингах, собраниях, на которых верноподданные граждане требовали смерти для «врагов народа».
О Клавдии Шульженко сложилось мнение как о певице партийно-патриотического толка. Однако это не так. Певица всегда выбирала для своего репертуара веселые или лирические песни, лишенные идейного содержания. В своих музыкальных произведениях она воспевала любовь и простое человеческое счастье. Наибольшей популярностью в те годы пользовались такие песни, как «Дружба», «Ты помнишь наши встречи», «Ах, Андрюша!», «Дядя Ваня». В репертуар Шульженко входили также украинская песня «Распрягайте, хлопцы, коней!», испанские «Челита» и «Голубка», танго польского композитора Ежи Петербургского «Утомленное солнце».
Лирический вальс «Синий платочек» стал визитной карточкой Клавдии Шульженко на долгие годы. История создания этого музыкального номера необычна. Как-то к певице, отдыхавшей после очередного выступления, подошел молодой лейтенант и протянул ей тетрадный листок. Это и был текст новой песни, в котором легко угадывалась ностальгия по довоенным временам. Шульженко сумела подхватить и передать ее очарование истосковавшимся по родному дому солдатам. Она была очень нужна им, эта манерная женщина в красивом концертном платье.
Исполняла Клавдия Ивановна на полевых концертах и другие песни: «Вечер на рейде», «О любви не говори», «Три вальса», «Давай закурим», «Не тревожь ты себя». Певица обладала талантом драматической актрисы и при исполнении песен порой разыгрывала сценки. Несмотря на любовь народа, Клавдию Шульженко не обошли стороной идеологические проработки. В прессе писали о том, что она поет лишь «убогие шансонетки», да и то манерно. Советской власти явно была не по вкусу независимость артистки.
Например, в декабре 1952 года приближенные Сталина пригласили ее принять участие в новогоднем концерте. «Раньше надо было звонить!» – смело заявила Шульженко. От расправы певицу спасла только смерть Сталина. Фурцева, министр культуры Советской России, терпеть не могла высокомерную певицу. Как-то, оказавшись в пожилом возрасте без квартиры, Шульженко пришлось обратиться к ней за помощью. Артистку долго не вызывали в кабинет. Таким образом Фурцева пыталась унизить Шульженко. Когда певица заявила ей о том, что она дурно воспитана, Фурцева не на шутку рассердилась. «Вы были ткачихой, сегодня вы министр, кем будете завтра – неизвестно. А я певица, которую любит народ!» – гордо сказала Шульженко.
Когда в 1971 году Шульженко присвоили звание народной артистки, в эмигрантской газете «Новое русское слово» появилась статья. Вот некоторые строки из нее: «Это больше не ей надо, а званию. Она удостоила, а не звание – ее. Героическая актриса: она ни одной песни не спела „про них“, а только про любовь».
Личная жизнь Клавдии Шульженко складывалась не так успешно, как ее карьера. Первым серьезным увлечением стал харьковский поэт Иван Григорьев. Они жили в гражданском браке несколько лет, и Клавдия даже носила его обручальное кольцо. Поэт шутливо называл ее Куней. Одесский король девических сердец по фамилии Коралли вскоре оказался у ног Шульженко. Причем это был бурный роман со множеством обиженных соперниц и поверженного Григорьева, которому Коралли угрожал пистолетом.
Клавдия Ивановна вспоминала позже об этих годах: «Его мать была категорически против брака. Считала меня ветреной, сумасбродной. И все же… Все же через полгода мы поженились. Прожито вместе четверть века. Конечно, бывало всякое. Но, главное, были единомышленниками. Родила ему Гошу. Сын рос весь в него». Действительно, их брак с Коралли продлился 25 лет, но, к сожалению, все кончилось разводом. Клавдия Ивановна осталась без квартиры, в маленькой комнатке коммуналки.
Супруги периодически заводили романы, тем не менее не переставали любить друг друга. Их связывало духовное родство. В народе даже ходила эпиграмма: «Шульженко боги покарали. У всех мужья, у нее – Коралли». Коралли помогал Клавдии организовывать концерты, часами они обсуждали ее имидж, благодаря которому она и стала всенародно любимой певицей.
Когда актриса рассталась с Коралли, его место занял давний поклонник, который был на 12 лет моложе ее, кинооператор Георгий Епифанцев. Он, не задумываясь, бросил семью, однако официально они так и не оформили отношения. Трудно сказать, что их супружеская жизнь складывалась удачно. Клавдия Ивановна постоянно и чаще всего без видимой на то причины ревновала Епифанцева. В конце концов ссоры измотали обоих, и после 8 лет совместной жизни они расстались.
Клавдия Шульженко скончалась в июле 1984 года. Рассказывают, что в день ее похорон шел дождь, но, когда гроб опускали в могилу, вдруг выглянуло солнце. Владимир Коралли умер через 12 лет, и его похоронили рядом с женой.
Мария Каллас
Мария Каллас
Знаменитая оперная певица (лирико-драматическое сопрано) Мария Каллас (настоящее имя Мария Калогеропулос), входящая в число выдающихся представителей современного вокального искусства, родилась 3 декабря 1923 года в Нью-Йорке в семье аптекаря. Незадолго до ее рождения родители переехали из Греции в США, где глава семейства открыл собственную аптеку под фамилией Каллас.
Мария была второй дочерью Джорджеса и Евангелии Калогеропулос, хотя ожидалось появление на свет сына. Наверное, поэтому будущая певица чувствовала себя нежеланной и лишней в семье, позже она вспоминала: «Родители любили меня, только когда я начинала петь».
Девочка обладала великолепной памятью и хорошим голосом, она быстро запоминала слова и мотивы песен и арий, звучавших по радио, но страдала от чрезмерной застенчивости и пела только в присутствии родных. Мария была очень одинокой, ситуация усугублялась еще и непривлекательными внешними данными: в детские годы девочка была толстой, неуклюжей, носила очки в некрасивой роговой оправе.
Начало тяжелого экономического кризиса, охватившего в 1929 году США, привело к тому, что аптекарь Каллас оказался на грани разорения. Благополучие семьи было под угрозой. Постоянные ссоры родителей, упреки Евангелии, винившей во всех бедах мужа, увезшего ее из родных Афин в незнакомый город под названием Нью-Йорк, – вот та атмосфера, в которой росли будущая знаменитая певица и ее старшая сестра.
Как ни пытался Джорджес Каллас наладить свой аптекарский бизнес, все его попытки оканчивались неудачей. Казалось, отпрыскам греческого эмигранта так и придется прозябать в нищете, но, не желая столь печальной участи своим детям и поклявшись сделать девочек знаменитыми, Евангелия отдала их в ученицы к одному музыканту, дававшему уроки музыки и вокала за умеренную плату. Эти занятия стали единственным прибежищем Марии, в котором она находила спасение от одиночества и избавление от материнской любви, имевшей весьма агрессивный характер. Кроме того, уроки вокала доставляли девочке большое удовольствие.
В 1937 году Мария пережила настоящую трагедию: ее родители развелись, и мать после долгих раздумий возвратилась в Афины, взяв с собой дочерей. Евангелия не отказалась от мысли сделать из Марии звезду (старшая дочь была менее одаренной) и, заручившись поддержкой влиятельных людей, устроила дочери прослушивание у знаменитой преподавательницы Национальной афинской консерватории Марии Тривеллы. Пение 14-летней девочки, отличавшееся яркой индивидуальностью, понравилось педагогу, и она согласилась заниматься с одаренной тезкой. Вскоре Мария стала студенткой консерватории, Тривелла выхлопотала для нее стипендию, и девочке даже не пришлось платить за учение.
Старательность и прилежность были верными спутниками Марии на протяжении всех лет учебы в консерватории. Однако счастье, заполнявшее юную душу во время занятий, сменялось тоской и печалью, как только Мария переступала порог родного дома.
Будущая знаменитость, терпеливо сносившая все выходки матери, очень скучала по отцу – единственному человеку, который, как казалось девушке, любил ее. Заметим, что Мария, свято верившая в то, что браки совершаются на небесах, а разводы и измены – великий грех, так и не смогла простить родителям разрыва отношений. Столь наивное суждение, отличающееся непримиримостью ко всему плохому, объяснялось тем, что певица практически не знала реальной жизни и за пределами репетиционного класса и сцены чувствовала себя беспомощной.
Особое значение для становления таланта Марии Каллас имело знакомство со знаменитой оперной певицей Эльвирой де Идальго, работавшей некоторое время в консерватории Афин. Уже через год после начала занятий в данном учебном заведении Мария дебютировала в Афинском оперном театре в партии Сантуццы в «Сельской чести» Масканьи. Успешное выступление не заразило молодую актрису «звездной» болезнью, она по-прежнему работала над собой, повышая мастерство и артистизм.
Период ученичества закончился в середине 1940-х годов; вскоре, заключив свой первый оперный контракт, Мария отправилась в Италию. Ее первыми слушателями стали галантные офицеры итальянской армии. Выступления молодой певицы (чаще всего она исполняла вагнеровские партии – такие, как Изольда, Брунгильда в «Валькирии» и др.) всегда сопровождались восторженными аплодисментами. Но, несмотря на все старания, Мария оставалась неизвестной.
Настоящий успех пришел к певице 3 августа 1947 года, когда, приняв участие в фестивале «Арена ди Верона», она исполнила партию Джоконды в одноименной опере. Мария Калогеропулос запомнилась зрителям как очень полная девушка (ее вес в то время превышал 90 килограммов) с гладко зачесанными волосами, облаченная в бесформенную блузу, напоминающую монашескую рясу; она стояла на сцене и приятным, полным необыкновенного обаяния голосом вдохновенно пела арию.
Казалось бы, певице с такой внешностью, да еще имеющей привычку от волнения грызть ногти, никогда не завоевать мир. Но, напротив, критики предрекли Марии Калогеропулос великое будущее. И действительно, в начале 1950-х годов она получила приглашение выступить на сцене одного из крупнейших театров мира – миланского «Ла Скала». Мария исполнила партию в «Аиде». Затем последовала работа в лондонском «Ковент-Гардене» (1952), Чикагском оперном театре (1954–1955) и нью-йоркском «Метрополитен-Опера» (1956–1958). В 1960 году певица возвратилась в Милан и стала солисткой «Ла Скала».
Мари д’Агу часто бывала на различных светских раутах. С композитором она познакомилась в салоне герцогини Дюрас. Здесь собирались в основном те, кто всецело отдал свои души музыке и поэзии. Неординарная внешность Листа – высокая худощавая фигура, мраморное лицо и высокий лоб, несомненно, привлекала посетительниц салона. Они даже не вспоминали, что композитор незнатного происхождения: его отец был всего-навсего мелким чиновником. Постоянно вращаясь в обществе, композитор приобрел манеры настоящего светского денди, и теперь он практически ничем не отличался от остальных посетителей салонов.
Графиня д’Агу с появлением Листа забыла о своих многочисленных поклонниках и возвела композитора в ранг божества. Но маэстро не сразу ответил на чувства общепризнанной красавицы, что приводило ее просто в бешенство, ведь она привыкла, что мужчины падали к ее ногам. В конце концов старания графини увенчались успехом. В это время в парижском обществе пропагандировалась идея свободной любви, так что композитор даже не задумывался о последствиях своей страсти к замужней женщине.
В 1835 году Мари, бросив семью, переехала к Листу в Швейцарию, что вызвало у него бурю восторга. Вот как писал он по поводу этого события своему другу: «Если хотите описать историю двух счастливых любовников, то выберите берег озера Комо. Никогда еще небо не сулило мне столь благословенного уголка на земле. Очарование любви должно там действовать с удвоенной силой. Представьте себе идеальный образ женщины, небесная прелесть которой внушает благоговение, а рядом с ней – юношу, который верен и счастлив не в меру… О, вы, наверное, уже догадываетесь, как зовут эту любовную парочку!».
От их связи появилось трое детей: Даниэль, Христина и Козима, на которой впоследствии женился Рихард Вагнер. Лист прекрасно относился к детям, но финансовое положение его в то время было просто бедственным. Графиня, привыкшая ни в чем себя не ограничивать, намеренно давала повод для ссор, что неизбежно привело к разрыву. В 1839 году любовники расстались. Лист уехал на длительные гастроли, а Мари по его требованию отправилась в Париж, где поселилась у его матери.
Графиня, стремясь обрести материальную свободу, начала заниматься литературной деятельностью. Ее первый роман «Нелида» представляет собой автобиографию, где Лист показан в самом неприглядном свете. Это произведение имело сенсационный успех, хотя и вызвало некоторые сомнения у критиков.
Роман с Лолой Монтес композитор начал только из-за того, чтобы развлечься. Лола, испанская танцовщица, была известна всему европейскому обществу своим буйным, неукротимым нравом. Видимо, именно поэтому флегматичный Лист и бросил ее, предусмотрительно оставив на столике в гостиничном номере некоторую сумму. Он был уверен, что, когда Лола проснется, она будет в ярости крушить мебель и деньги ей понадобятся, чтобы расплатиться за разбитое имущество. Любовный пыл Листа стал предметом разговора в европейском обществе. Даже стареющий композитор с удовольствием соблазнял учениц, которые были намного младше него. Но, как признавался он сам, он никогда не искушал девственниц. Глядя на свои похождения с высоты прожитых лет, Ференц Лист заметил: «Я так и не откусил достаточно большой кусок от этого яблока». Список его любовниц впечатляет: итальянская принцесса Кристин Бельджиозо, прусская баронесса Ольга фон Мейендорф, молодая польская графиня Ольга Янина и знаменитая куртизанка Мари Дюплесси.
Мари Дюплесси, в отличие от других куртизанок, бывала в таких домах, о которых другие могли только мечтать. Современник Мари Альбер Вандам в книге «Англичанин в Париже» писал: «В ней была такая изысканность, которой нельзя научиться, особый такт в любых обстоятельствах. Она никогда не позволяла себе ни одного грубого слова и вообще очень правильно говорила по-французски. У Лолы Монтес не было ни одного друга, Альфонсина же Дюплесси не имела врагов».
Первая встреча Мари с известным композитором произошла в переполненном фойе одного из театров на бульварах. Глубокая привязанность началась с того, что Лист давал ей уроки игры на рояле. Постепенно уважение к Мари, которая обладала тонким вкусом и прекрасно разбиралась во всех музыкальных новинках, переросло в настоящее чувство. «Бедняжка Мариетта Дюплесси, – писал Лист графине д’Агу после смерти куртизанки, – она была первой женщиной, в которую я по-настоящему влюбился».
Мариетта всегда торопилась жить, словно знала, что умрет молодой. Как-то куртизанка сказала Листу: «Я не буду жить. Я ведь странная женщина – не могу приспособиться к сегодняшнему существованию. Увезите меня, увезите, куда хотите. Я вам не помешаю: буду спать весь день, по вечерам стану ходить в театр, а ночью вы сможете делать со мной все, что пожелаете». Лист пообещал ей, что увезет ее в Константинополь. Но в последний момент Мари отказалась от этой поездки. После того как она провела несколько недель в Спа и Баден-Бадене, куртизанка вернулась в Париж. Ее безумная жизнь оборвалась 3 февраля после длительной болезни.
Самым удивительным романом в жизни композитора была его любовь к княгине Каролин фон Сайн-Витгенштейн, польской дворянке. Страдания его усиливались еще и оттого, что он не мог жениться на предмете своей страсти. Отец научил Каролин мыслить логически. Благодаря матери, которая обожала свет, удовольствия, блеск, знакомства со знаменитостями и путешествия, Каролин приобрела интерес к светской жизни.
В 17 лет отец насильно выдал Каролин замуж за князя Николая Сайн-Витгенштейна, сына русского фельдмаршала, человека грубого и расточительного. Николай всячески издевался над девушкой, что заставило ее обратиться к императору Николаю I с просьбой о разводе. Возможно, это объяснялось также любовью к Ференцу Листу, с которым она познакомилась в 1847 году, во время его пребывания в Киеве. Лист тогда мечтал осуществить замысел, который давно зрел у него в голове. Он хотел исполнить «Божественную комедию», сопровождая музыку иллюстрациями соответствующих сцен из одноименного произведения флорентийского поэта. Однако осуществление плана требовало большой суммы денег, и смелая идея так и осталась на уровне замысла. По словам дочери Каролин, Марии Липсиус, ее мать «принесла для Листа в жертву все: свое отечество, свои хозяйственные занятия в поместьях, свое видное положение и даже – в глазах близоруких, которым недоставало способности ценить ее высокую, строгую нравственность, – свое доброе имя; она начала удивительным образом борьбу с тираническими силами и одновременно с мелкими затруднениями и довела ее до конца… Она создала ему дом, следила там за его духовной деятельностью, пеклась о его здоровье; для его блага она урегулировала малейшие привычки, оберегала его от излишеств, заботилась обо всех его делах с неустанным участием, отдалась попечению о его матери и детях и творила гостеприимство, которое вряд ли можно было оказывать более дружески, более благородно».
Общественность не давала княгине покоя, так что в конце концов она была вынуждена переехать в Веймар. Лист последовал за своей возлюбленной, которая поселилась в замке, подаренном ей одной сочувствующей герцогиней. 12 лет любовники прожили в Веймаре. Здесь композитор был окружен заботой и вниманием. Любовь к Каролин вдохновила его на создание книги о Шопене. Некоторые главы написала сама княгиня.
Счастье влюбленных омрачалось осознанием того, что общество никогда не примет их внебрачные отношения. Обстановка, казалось, начала меняться к лучшему с восхождением на престол императора Александра II, который удовлетворил просьбу Каролин о разводе. Папа Римский, который сначала дал свое согласие на расторжение брака, под давлением мужа Каролин внезапно изменил решение. Уже отчаявшаяся сочетаться браком с любимым человеком, Каролин получила известие о смерти мужа. Но, к сожалению, к этому времени чувства Листа остыли. К тому же он решил постричься в монахи, и пути обратно уже не было.
Фридерик Шопен
Фридерик Шопен
В кругу искусствоведов Шопена нередко называют «музыкальным Гейне». Если проанализировать жизнь Шопена, то это утверждение оказывается верным. Шопен, как и Генрих Гейне, много горя пережил именно из-за женщин, его произведения создавались из любви к прекрасному полу и ценились именно последними. Да и в самом Шопене легко угадывается женское начало, стоит только посмотреть на его портрет.
Мать Шопена, полька по происхождению, отличалась мягким и кротким нравом. Эту черту, видимо, унаследовал и Шопен. В семье, помимо Фридерика, были также три девочки. Старшие сестры занимались литературой, писали произведения на политические темы. Общественная жизнь не привлекала музыкального гения. Он мечтал поселиться где-нибудь на родине, в Польше, с любимой женщиной и открыть школу для повышения уровня образования народа. Тем не менее эту мечту Шопен так и не смог осуществить.
С 9-летнего возраста Шопен постоянно находился в обществе женщин, именно в дамских салонах он научился изящным манерам, которые так ценили его любовницы.
Впервые Фридерик Шопен влюбился в Констанцию Гладковскую. Чувство его было настолько сильным, что он не мог себе представить дальнейшую жизнь без нее. Когда он уехал из Польши, образ Констанции постоянно его преследовал. Вот как писал Фридерик другу Матушинскому о своих сердечных страданиях: «В прошлом году в это время я был в церкви Святого Бернарда, теперь же сижу в халате, совершенно один, целую свое милое кольцо и пишу». Это кольцо, с которым Шопен никогда не расставался, ему на палец надела Констанция при прощании.
Констанция была студенткой Варшавской консерватории. Шопен, человек открытый, на этот раз скрыл свои чувства от родителей и друзей. Увы, их роман был обречен на неудачу. Когда Шопен уехал в Париж, для того чтобы заработать деньги на свадьбу, Констанция не стала ждать и вышла замуж за другого. Для чувствительного Шопена измена была непреодолимой болью, однако любовь прошла так же быстро, как и вспыхнула. В Париже он встретил старых знакомых – сестер Ворджинских. Шопен почувствовал, как постепенно он начинает забывать Констанцию и как влечет его теперь к Марии Ворджинской.
Когда Шопену стало известно, что Мария с матерью в июле едут в Мариенбад, он отправился вслед за ними. Мария ответила на нежные чувства Шопена, и тут же, в Мариенбаде, состоялась помолвка. Несколько недель длилось счастье Шопена, но влюбленный композитор не забывал и о своих честолюбивых планах. Он вернулся в Париж, где узнал, что проза жизни и на этот раз победила поэзию чувств: его невеста вышла замуж за графа. Мария поняла, что Шопен создан для чистой и пылкой любви и в череде серых семейных будней он не сможет творить.
Этот второй удар оказался для Шопена роковым. Он тяжело переживал измену и после безжалостного поступка невесты сошелся с Жорж Санд, глубоко аморальной и честолюбивой женщиной.
Встреча знаменитой писательницы и великого композитора произошла в доме графини К., где часто собирались именитые гости. В тот день Шопена одолевал очередной приступ меланхолии. Когда композитор импровизировал за фортепиано, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Это была Жорж Санд. Она не скрывала своего восторга по поводу его виртуозной игры. После встречи с ней он писал: «Я познакомился с большой знаменитостью, госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд; но ее лицо мне не симпатично и вовсе не понравилось. В нем есть даже нечто такое, что меня отталкивает».
Жорж Санд вскоре подтвердила ту истину, что женщина побеждает мужчину не одной красотой. Даже ее недоброжелатели признавали, что перед ней просто невозможно устоять. Лучшим доказательством того, что Жорж Санд прекрасно умела управлять мужчинами, служит любовь Шопена. Жорж Санд и Шопен поселились на Майорке, где великий композитор с воодушевлением принялся за создание своих баллад и прелюдий. Жорж Санд всячески избегала любых проявлений болезней и смерти, и, когда Фридерик заболел, она пыталась найти себе оправдание, ссылаясь на его скверный характер.
Для того чтобы прекратить этот затянувшийся мучивший обоих роман, Жорж Санд издала произведение «Лукреция Флориани», в котором под вымышленным именем изобразила Шопена как слабого и глупого человека. Разрыв был неизбежен, и в 1847 году любовники расстались.
Конечно же, в жизни композитора были еще женщины, которые сыграли не последнюю роль в его творчестве. Например, княгиня Марселина Чарторыжская, которая ухаживала за больным Шопеном до его последнего вздоха, и графиня Дельфина Потоцкая, пропевшая умиравшему композитору его любимые песни, перед тем как его глаза закрылись навеки. Нельзя не упомянуть мисс Стирлинг, которая после смерти маэстро выкупила обстановку его квартиры и вывезла ее в Лондон, где устроила своеобразный музей, посвященный жизни и творчеству великого композитора.
Глава 5. Певцы и певицы
Музыка нередко объединяла людей в творческие коллективы, но бывало и так, что интимное начало становилось в таких отношениях основополагающим, и измена могла в одночасье разрушить дело, которое создавалось в течение нескольких лет. О тайных страстях и грандиозных скандалах из жизни великих певцов и певиц пойдет речь в следующей главе.
Клавдия Ивановна Шульженко
Клавдия Шульженко
Клавдия Ивановна Шульженко родилась в марте 1906 года в Харькове. У девочки рано проявился талант к пению, и она стала брать уроки вокала у профессора Харьковской консерватории. В 17 лет Клавдия Ивановна уже выступала на сцене местного театра. На концертах ей аккомпанировал музыкант Дуня, который впоследствии стал ведущим советским композитором Дунаевским. Спустя год для девушки написал песню композитор из Киева. Это музыкальное произведение в свое время было классикой эстрады и ресторанной музыки. Сюжет этой песни послужил основой для создания полнометражного художественного фильма, чего никогда не случалось не только в нашей стране, но и на далеком Западе.
Успех вскружил голову певице провинциального Харькова, и она решила попробовать свои силы в Ленинграде, а затем и в Москве. 1930-е годы можно по праву считать триумфом знаменитой певицы. Она моментально поднялась по карьерной лестнице и стала всесоюзной звездой эстрады. На Клавдию посыпались предложения сняться в кино, а ее грампластинки расходились миллионными тиражами. Ее миновала печальная судьба других деятелей искусства, испытавших ужасы сталинского террора. Кроме того, ей не приходилось участвовать в митингах, собраниях, на которых верноподданные граждане требовали смерти для «врагов народа».
О Клавдии Шульженко сложилось мнение как о певице партийно-патриотического толка. Однако это не так. Певица всегда выбирала для своего репертуара веселые или лирические песни, лишенные идейного содержания. В своих музыкальных произведениях она воспевала любовь и простое человеческое счастье. Наибольшей популярностью в те годы пользовались такие песни, как «Дружба», «Ты помнишь наши встречи», «Ах, Андрюша!», «Дядя Ваня». В репертуар Шульженко входили также украинская песня «Распрягайте, хлопцы, коней!», испанские «Челита» и «Голубка», танго польского композитора Ежи Петербургского «Утомленное солнце».
Лирический вальс «Синий платочек» стал визитной карточкой Клавдии Шульженко на долгие годы. История создания этого музыкального номера необычна. Как-то к певице, отдыхавшей после очередного выступления, подошел молодой лейтенант и протянул ей тетрадный листок. Это и был текст новой песни, в котором легко угадывалась ностальгия по довоенным временам. Шульженко сумела подхватить и передать ее очарование истосковавшимся по родному дому солдатам. Она была очень нужна им, эта манерная женщина в красивом концертном платье.
Исполняла Клавдия Ивановна на полевых концертах и другие песни: «Вечер на рейде», «О любви не говори», «Три вальса», «Давай закурим», «Не тревожь ты себя». Певица обладала талантом драматической актрисы и при исполнении песен порой разыгрывала сценки. Несмотря на любовь народа, Клавдию Шульженко не обошли стороной идеологические проработки. В прессе писали о том, что она поет лишь «убогие шансонетки», да и то манерно. Советской власти явно была не по вкусу независимость артистки.
Например, в декабре 1952 года приближенные Сталина пригласили ее принять участие в новогоднем концерте. «Раньше надо было звонить!» – смело заявила Шульженко. От расправы певицу спасла только смерть Сталина. Фурцева, министр культуры Советской России, терпеть не могла высокомерную певицу. Как-то, оказавшись в пожилом возрасте без квартиры, Шульженко пришлось обратиться к ней за помощью. Артистку долго не вызывали в кабинет. Таким образом Фурцева пыталась унизить Шульженко. Когда певица заявила ей о том, что она дурно воспитана, Фурцева не на шутку рассердилась. «Вы были ткачихой, сегодня вы министр, кем будете завтра – неизвестно. А я певица, которую любит народ!» – гордо сказала Шульженко.
Когда в 1971 году Шульженко присвоили звание народной артистки, в эмигрантской газете «Новое русское слово» появилась статья. Вот некоторые строки из нее: «Это больше не ей надо, а званию. Она удостоила, а не звание – ее. Героическая актриса: она ни одной песни не спела „про них“, а только про любовь».
Личная жизнь Клавдии Шульженко складывалась не так успешно, как ее карьера. Первым серьезным увлечением стал харьковский поэт Иван Григорьев. Они жили в гражданском браке несколько лет, и Клавдия даже носила его обручальное кольцо. Поэт шутливо называл ее Куней. Одесский король девических сердец по фамилии Коралли вскоре оказался у ног Шульженко. Причем это был бурный роман со множеством обиженных соперниц и поверженного Григорьева, которому Коралли угрожал пистолетом.
Клавдия Ивановна вспоминала позже об этих годах: «Его мать была категорически против брака. Считала меня ветреной, сумасбродной. И все же… Все же через полгода мы поженились. Прожито вместе четверть века. Конечно, бывало всякое. Но, главное, были единомышленниками. Родила ему Гошу. Сын рос весь в него». Действительно, их брак с Коралли продлился 25 лет, но, к сожалению, все кончилось разводом. Клавдия Ивановна осталась без квартиры, в маленькой комнатке коммуналки.
Супруги периодически заводили романы, тем не менее не переставали любить друг друга. Их связывало духовное родство. В народе даже ходила эпиграмма: «Шульженко боги покарали. У всех мужья, у нее – Коралли». Коралли помогал Клавдии организовывать концерты, часами они обсуждали ее имидж, благодаря которому она и стала всенародно любимой певицей.
Когда актриса рассталась с Коралли, его место занял давний поклонник, который был на 12 лет моложе ее, кинооператор Георгий Епифанцев. Он, не задумываясь, бросил семью, однако официально они так и не оформили отношения. Трудно сказать, что их супружеская жизнь складывалась удачно. Клавдия Ивановна постоянно и чаще всего без видимой на то причины ревновала Епифанцева. В конце концов ссоры измотали обоих, и после 8 лет совместной жизни они расстались.
Клавдия Шульженко скончалась в июле 1984 года. Рассказывают, что в день ее похорон шел дождь, но, когда гроб опускали в могилу, вдруг выглянуло солнце. Владимир Коралли умер через 12 лет, и его похоронили рядом с женой.
Мария Каллас
Мария Каллас
Знаменитая оперная певица (лирико-драматическое сопрано) Мария Каллас (настоящее имя Мария Калогеропулос), входящая в число выдающихся представителей современного вокального искусства, родилась 3 декабря 1923 года в Нью-Йорке в семье аптекаря. Незадолго до ее рождения родители переехали из Греции в США, где глава семейства открыл собственную аптеку под фамилией Каллас.
Мария была второй дочерью Джорджеса и Евангелии Калогеропулос, хотя ожидалось появление на свет сына. Наверное, поэтому будущая певица чувствовала себя нежеланной и лишней в семье, позже она вспоминала: «Родители любили меня, только когда я начинала петь».
Девочка обладала великолепной памятью и хорошим голосом, она быстро запоминала слова и мотивы песен и арий, звучавших по радио, но страдала от чрезмерной застенчивости и пела только в присутствии родных. Мария была очень одинокой, ситуация усугублялась еще и непривлекательными внешними данными: в детские годы девочка была толстой, неуклюжей, носила очки в некрасивой роговой оправе.
Начало тяжелого экономического кризиса, охватившего в 1929 году США, привело к тому, что аптекарь Каллас оказался на грани разорения. Благополучие семьи было под угрозой. Постоянные ссоры родителей, упреки Евангелии, винившей во всех бедах мужа, увезшего ее из родных Афин в незнакомый город под названием Нью-Йорк, – вот та атмосфера, в которой росли будущая знаменитая певица и ее старшая сестра.
Как ни пытался Джорджес Каллас наладить свой аптекарский бизнес, все его попытки оканчивались неудачей. Казалось, отпрыскам греческого эмигранта так и придется прозябать в нищете, но, не желая столь печальной участи своим детям и поклявшись сделать девочек знаменитыми, Евангелия отдала их в ученицы к одному музыканту, дававшему уроки музыки и вокала за умеренную плату. Эти занятия стали единственным прибежищем Марии, в котором она находила спасение от одиночества и избавление от материнской любви, имевшей весьма агрессивный характер. Кроме того, уроки вокала доставляли девочке большое удовольствие.
В 1937 году Мария пережила настоящую трагедию: ее родители развелись, и мать после долгих раздумий возвратилась в Афины, взяв с собой дочерей. Евангелия не отказалась от мысли сделать из Марии звезду (старшая дочь была менее одаренной) и, заручившись поддержкой влиятельных людей, устроила дочери прослушивание у знаменитой преподавательницы Национальной афинской консерватории Марии Тривеллы. Пение 14-летней девочки, отличавшееся яркой индивидуальностью, понравилось педагогу, и она согласилась заниматься с одаренной тезкой. Вскоре Мария стала студенткой консерватории, Тривелла выхлопотала для нее стипендию, и девочке даже не пришлось платить за учение.
Старательность и прилежность были верными спутниками Марии на протяжении всех лет учебы в консерватории. Однако счастье, заполнявшее юную душу во время занятий, сменялось тоской и печалью, как только Мария переступала порог родного дома.
Будущая знаменитость, терпеливо сносившая все выходки матери, очень скучала по отцу – единственному человеку, который, как казалось девушке, любил ее. Заметим, что Мария, свято верившая в то, что браки совершаются на небесах, а разводы и измены – великий грех, так и не смогла простить родителям разрыва отношений. Столь наивное суждение, отличающееся непримиримостью ко всему плохому, объяснялось тем, что певица практически не знала реальной жизни и за пределами репетиционного класса и сцены чувствовала себя беспомощной.
Особое значение для становления таланта Марии Каллас имело знакомство со знаменитой оперной певицей Эльвирой де Идальго, работавшей некоторое время в консерватории Афин. Уже через год после начала занятий в данном учебном заведении Мария дебютировала в Афинском оперном театре в партии Сантуццы в «Сельской чести» Масканьи. Успешное выступление не заразило молодую актрису «звездной» болезнью, она по-прежнему работала над собой, повышая мастерство и артистизм.
Период ученичества закончился в середине 1940-х годов; вскоре, заключив свой первый оперный контракт, Мария отправилась в Италию. Ее первыми слушателями стали галантные офицеры итальянской армии. Выступления молодой певицы (чаще всего она исполняла вагнеровские партии – такие, как Изольда, Брунгильда в «Валькирии» и др.) всегда сопровождались восторженными аплодисментами. Но, несмотря на все старания, Мария оставалась неизвестной.
Настоящий успех пришел к певице 3 августа 1947 года, когда, приняв участие в фестивале «Арена ди Верона», она исполнила партию Джоконды в одноименной опере. Мария Калогеропулос запомнилась зрителям как очень полная девушка (ее вес в то время превышал 90 килограммов) с гладко зачесанными волосами, облаченная в бесформенную блузу, напоминающую монашескую рясу; она стояла на сцене и приятным, полным необыкновенного обаяния голосом вдохновенно пела арию.
Казалось бы, певице с такой внешностью, да еще имеющей привычку от волнения грызть ногти, никогда не завоевать мир. Но, напротив, критики предрекли Марии Калогеропулос великое будущее. И действительно, в начале 1950-х годов она получила приглашение выступить на сцене одного из крупнейших театров мира – миланского «Ла Скала». Мария исполнила партию в «Аиде». Затем последовала работа в лондонском «Ковент-Гардене» (1952), Чикагском оперном театре (1954–1955) и нью-йоркском «Метрополитен-Опера» (1956–1958). В 1960 году певица возвратилась в Милан и стала солисткой «Ла Скала».