Ле Карре Джон. Достопочтенный школяр

   – Давай сядем в мое красное каноэ.
   – Не говори глупостей, мы оставили его в городе. Покачав головой, он повел ее мимо машин на огороженный пятачок на открытом воздухе, заваленный отбросами и строительным мусором, как задворки Цирка. Оттуда между сырыми бетонными стенами спускалась в город шаткая лестница, разделенная на части извилистой дорогой-серпантином. Над лестницей нависали черные ветви деревьев. Под их ногами ступени задрожали, желудок Джерри тотчас же отозвался резкой болью. Когда они вышли на дорогу, вдали мигнул кроваво-красный огонек; он оттащил ее в сторону, чтобы скрыться от прожектора полицейской машины, которая, завывая сиреной, неслась вниз. В туннеле они нашли пак-пай, и Джерри назвал адрес.
   – Где это? – спросила она.
   – Там, где паспортов не спрашивают, – ответил Джерри. – Заткнись и делай, как я скажу. Сколько у тебя с собой денег?
   Она открыла сумочку, достала из бумажника толстую пачку и пересчитала.
   – Я выиграла это в маджонг у Тиу, – сказала Лиззи, и он почему-то понял, что она врет.
   Шофер высадил их в конце переулка, и вскоре они подошли к низким воротам. В доме было темно, но едва они приблизились ко входной двери, как она открылась, и мимо них из темноты выскользнула парочка. Они вошли в вестибюль, дверь за ними закрылась. Освещая путь ручным фонариком, они пробрались через короткий лабиринт коридоров с кирпичными стенами и оказались в нарядном внутреннем вестибюле. По радио играла музыка. На изогнутом диване в центре зала сидела элегантная китаянка с карандашом и блокнотом, по всем признакам образцовая хозяйка дома. Увидев Джерри, она улыбнулась; при виде Лиззи улыбка стала еще шире.
   – На всю ночь, – сказал Джерри.
   – Разумеется, – откликнулась она.
   Они поднялись вслед за ней по лестнице и попали в небольшой коридор. В открытых дверях виднелись зеркала и шелковые покрывала, горел неяркий свет. Джерри выбрал комнату с наименее двусмысленной обстановкой, отказался от предложения для ровного счета привести вторую девочку, уплатил хозяйке и заказал бутылку «Реми Мартен». Лиззи вошла за ним, бросила сумочку на кровать и, не успел он закрыть дверь, разразилась нервным смехом, радуясь, что все так удачно кончилось.
   – Лиззи Уэрдингтон, – заявила она, – они говорили, что ты, наглая шлюха, кончишь свои дни именно в таком месте, и черт меня побери, если они не правы!
   Джерри со стаканом бренди в руке лег в шезлонг, скрестив ноги, и уставился в потолок, Лиззи улеглась на кровать. Оба молчали. В доме было очень тихо. Время от времени из комнаты этажом выше доносился вскрик наслаждения или приглушенный смех, один раз послышалось недовольное восклицание. Она подошла к окну и выглянула.
   – Что там видно? – спросил он.
   – Гнусная кирпичная стена, тридцать кошек, гора пустых бутылок.
   – Туман есть?
   – Густой, как молоко.
   Она прошла в ванную, ощупью пошарила там и вышла.
   – Малышка, – тихо сказал Джерри. Внезапно встревожившись, она застыла на месте.
   – Находишься ли ты в здравом уме и трезвой памяти?
   – Почему ты спрашиваешь?
   – Я хочу, чтобы ты повторила мне все, о чем рассказывала им. После этого ты расскажешь мне, о чем они тебя спрашивали, независимо от того, отвечала ты им или нет. А после этого мы попытаемся проделать одну штуку, которая называется анализом произошедших событий, и вычислим, какое место в мироздании занимают эти негодяи.
   – То есть сыграем весь матч заново, – сказала она, помолчав.
   – Какой матч?
   – Не знаю. Но все это однажды уже было.
   – Так что же было?
   – Что было, то было, – устало сказала она. – И скоро произойдет вновь.

Нельсон

   Время приближалось к часу ночи. Приняв ванну, она вышла из ванной комнаты босиком в белом халате и с полотенцем на голове, поэтому пропорции ее фигуры внезапно оказались нарушенными.
   – Они дошли даже до того, что протянули поперек уборной бумажные полоски, – сказала она. – И упаковали стаканчики для полоскания рта в целлофановые пакетики.
   Лиззи задремала на кровати, он – на диване. Она произнесла: «Я бы хотела, но это не поможет», и он ответил, что после такого удара, каким его наградил Фон, либидо заметно снижается. Она рассказала ему о своем муже, школьном учителе – она называла его «подонок Уэрдингтон», – о том, как она единственный раз в жизни попыталась вести себя порядочно, о ребенке, которого родила ему чисто из вежливости. Расказала о своих кошмарных родителях, о Рикардо – каким он оказался подлецом, как она его любила, как одна девчонка из бара «Констеллейшн» посоветовала отравить его соком ракитника, и однажды, после того как он избил ее до полусмерти, она насыпала ему в кофе изрядную дозу. Но, должно быть, ей подсунули какую-то дрянь, сказала она, потому что Рикардо всего лишь проболел несколько дней, а «хуже здорового Рикардо может быть только Рикардо, лежащий на смертном одре». В другой раз она улучила момент, когда он был в ванной, и вонзила в него нож, но он всего лишь заклеил ранку пластырем и отметелил ее снова.
   Она рассказала, как они с Чарли Маршаллом после мнимого исчезновения Рикардо отказались поверить в его смерть и повели кампанию «Рикардо жив!», как они это называли, и как Чарли Маршалл изводил своего старика, в точности так, как он сам живописал это перед Джерри. Рассказала, как собрала манатки и отправилась в Бангкок, а там пошла прямиком в номер, который снимала в отеле «Эраван» компания «Чайна Эйрси», намереваясь решительно поговорить с Тиу, но вместо этого очутилась лицом к лицу с самим Ко. До этого она видела его всего один раз, да и то мельком, в Гонконге, во время уличной заварушки, которую устроила некая Салли Кейл, бодрая старушенция, мужеподобная лесбиянка, торговка антиквариатом, не гнушавшаяся в придачу приторговывать героином. Лиззи разыграла перед ним целый спектакль: сначала Ко решительно приказал ей убираться, но в конце концов природа взяла свое, как бодро выразилась она: «Лиззи Уэрдингтон сделала еще один шаг по проторенной к погибели дорожке». Дорога эта оказалась долгой и скользкой, отец Чарли Маршалла «тянул повозку», а Лиззи, если можно так выразиться, «ее толкала», и наконец стороны составили весьма характерный для Китая контракт. Подписали его Ко и отец Чарли, а товарами, подлежащими купле-продаже, были: с одной стороны – Рикардо, с другой – его бывшая спутница жизни, Лиззи, которой он недавно дал отставку.
   Ни она, ни Рикардо, как без особого удивления узнал Джерри, не возражали против вышеуказанного контракта.
   – Тебе надо было послать его к черту, – сказал Джерри, вспоминая два перстня на правой руке Рикардо и разлетевшийся вдребезги «форд».
   Но Лиззи никогда не смотрела на ситуацию с этой точки зрения и сейчас не видела в ней ничего плохого.
   – Он был один из нас, – сказала она. – Хотя и подлец.
   Только выкупив жизнь Рикардо, она почувствовала, что наконец освободилась. Китайцы играют свадьбы чуть ли не каждый день. Так почему бы не пожениться Дрейку и Лизе?
   Что это еще за Лиза, спросил Джерри. Почему Лиза, а не Лиззи?
   Она не знала. Дрейк не любил об этом говорить, сказала она. В его жизни уже когда-то была одна Лиза, говорил он, и прорицатель обещал, что в один прекрасный день появится и другая, вот он и решил, что Лиззи в достаточной степени соответствует этому предсказанию, и прозвал ее Лизой, а она сама тем временем укоротила фамилию до простого Уэрд.
   – Блондиночка, – рассеянно произнесла она. Перемена имени имела и практические цели. Дав ей новое, Ко позаботился, чтобы все записи в делах местной полиции, где она фигурировала под старым, исчезли.
   – Но потом вломился этот подлец Меллон и заявил, что успел их изъять и переписать, особо упомянув, что я перевозила его проклятый героин.
   Так что они опять вернулись к нынешнему положению. И оказались в нем по той же причине.
   Их бессвязный разговор навевал на Джерри покой, он расслабился, будто после ночи любви. Он лежал на диване, сна не было ни в одном глазу, но Лиззи то и дело засыпала, а потом, встрепенувшись, продолжала рассказ с того же места, где закончила. Он знал, что она расказывает ему почти всю правду, потому что, стоило ей только захотеть, она могла бы с выгодой для себя воспользоваться пробелами в его знаниях. Он также понял, что со временем Ко стал для нее надеждой и опорой. Он вознес ее на такую высоту, что она начала смотреть на свои былые похождения другими глазами – примерно то же самое сделал с ней когда-то школьный учитель.
   – Дрейк ни разу в жизни не нарушил обещания, – обронила она, перевернулась на спину и опять скользнула в тревожный сон.
   Он вспомнил Сиротку: только не лги мне. Через несколько часов – или жизней – ее разбудил сладострастный вопль, донесшийся из соседней комнаты.
   – Господи, – одобрительно воскликнула она. – Да эта баба просто на седьмом небе. – Крик повторился. – Ах-ах-ах! Притворяется. – Наступила тишина. – Ты не спишь? – спросила она.
   – Нет.
   – Что ты собираешься делать?
   – Завтра? – Да.
   – Не знаю, – признался он.
   – Вступай в клуб, – прошептала она и, похоже, опять заснула.
   «И опять мне нужен инструктаж из Саррата, – подумал он. – Очень нужен. Может быть, позвонить Кро? Или попросить у доброго старого Джорджа еще один многомудрый совет – что-то он в последнее время стал скуп на них. Он наверняка где-то тут. Поблизости».

 

 
   Смайли действительно был поблизости, но в этот миг он не мог дать Джерри никакого совета. Он бы охотно отдал все накопленные знания за то, чтобы понять одну-единственную мелочь. В «изоляторе» день ничем не отличался от ночи. На потолке, рассыпая дрожащие блики, горели лампы дневного света. По одну сторону комнаты расположились Сэм с тремя Кузенами, по другую – Смайли и Гиллем, а разъяренный Фон, как зверь в клетке, расхаживал туда и обратно вдоль ряда кресел из кинотеатра и сжимал крохотными кулачками теннисные мячики. Губы его почернели и распухли, один глаз заплыл. Под носом темнел сгусток запекшейся крови. У Гиллема правая рука висела на перевязи; он не сводил глаз со Смайли. Но в этом он был не одинок, на Смайли обратились взгляды всех присутствующих. Всех, кроме Фона. Зазвонил телефон – их вызывали связисты, обитавшие этажом выше. Из Бангкока сообщали, что они в точности смогли проследить путь Джерри вплоть до Вьентьяна.
   – Мэрфи, скажи им, что след давно остыл, – приказал Мартелло, по-прежнему не сводя глаз со Смайли. – Скажи им все, что хочешь. Пусть от нас отвяжутся. Так, Джордж?
   Смайли кивнул.
   – Так, – твердо ответил за него Гиллем.
   – Дружище, след остыл, – повторил Мэрфи в телефонную трубку. Обращение " д р у ж ш ц е " удивило всех. Никто не ожидал от Мэрфи проявлений человеческой теплоты. – Хочешь оставить сообщение или сделать это за тебя? Нам это неинтересно, понял? Так что забудь.
   Он повесил трубку.
   – Рокхерст нашел ее машину, – во второй раз сообщил Гиллем, Смайли все так же глядел прямо перед собой. – На подземной стоянке в «Сентрале». Там же стоит автомобиль, взятый напрокат. Его нанял Уэстерби. Сегодня. Под своим рабочим псевдонимом. Джордж, ты слышишь?
   Смайли кивнул, но так слабо, что можно было подумать, будто он стряхивает с себя дремоту.
   – По крайней мере, Джордж, он совершает какие-то поступки, – многозначительно бросил Мартелло, посовещавшись с Коллинзом и «молчунами». – Как говорится, если у вас взбесился слон, лучше всего отвести его в сторонку и пристрелить.
   – Сначала нужно его найти, – огрызнулся Гиллем: его терпение достигло предела.
   – Я не уверен, Питер, что Джорджу этого хочется, – сказал Мартелло, напуская на себя фамильярный тон. – Может быть, Джордж соизволит наконец спуститься с небес и взглянуть на дело повнимательнее – наше общее предприятие оказалось в серьезной опасности.
   – Что вы хотите от Джорджа? – возразил Гиллем. – Чтобы он бродил по улицам, пока не найдет Уэстерби? Или чтобы Рокхерст разослал повсюду его имя и приметы, и каждый журналист в городе знал, что Джерри в розыске?
   Неподвижный Смайли, как глубокий старик, ссутулился рядом с Гиллемом.
   – Уэстерби – профессионал, – настаивал Гиллем. – Не самородок, конечно, но орешек крепкий. В таком городе, как этот, он может долгие месяцы лежать на дне, и Рокхерст его даже не учует.
   – Даже если у него на шее будет висеть девчонка? – спросил Мэрфи.
   Не обращая внимания на руку на перевязи, Гиллем склонился над Смайли.
   – Эта операция – ваша, – настойчиво прошептал он. – Если вы скажете, что нужно ждать, мы подождем. Отдайте приказ, и мы его выполним. Эти люди только и ищут предлог, чтобы отобрать дело у вас. Сделайте хоть что-нибудь, только не молчите.
   Фон, бегающий вдоль ряда кресел из кинотеатра, саркастически прошептал:
   – Все болтают, болтают. Ни на что другое не способны. Мартелло сделал еще одну попытку.
   – Джордж! Этот остров британский или нет? Ваши парни могут в любой миг перетрясти этот город до основания. – Он указал на глухую стену без окон. – У нас там человек – ваш человек – и на него, кажется, напал амок. Нельсон Ко – самый большой улов, какой когда-либо шел к нам в руки. Самый большой за всю мою карьеру, держу пари на мою жену, бабушку и доходы с моей плантации, и на вашу тоже.
   – Пари не принимается, – ухмыльнулся Сэм Коллинз, заядлый игрок.
   Мартелло стоял на своем.
   – Мы что, Джордж, будем и дальше сидеть тут и выяснять друг у друга, как могло случиться, что Иисус Христос родился именно в Рождество, а не двадцать шестого или двадцать седьмого декабря, и пусть тем временем добыча уходит у нас из-под носа?
   Смайли наконец поднял глаза на Мартелло, потом на Гиллема, который неподвижно стоял рядом с ним, выпрямившись так, чтобы руке было удобнее, и наконец опустил взгляд на свои сцепленные руки. На некоторое время он застыл, углубившись в себя; перед глазами его проходила вся история его противостояния с Карлой, которого Энн прозвала " е г о ч е р н ы м Г р а а л е м ". Он думал об Энн, о том, как она не раз предавала его во имя собственного Грааля, который она называла любовью. Вспоминал, как вопреки собственным убеждениям пытался обратиться в ее веру и, словно истинный новообращенный, каждый день повторял ее постулаты, хотя она и толковала их, как ей вздумается. Думал о Хейдоне, которого Карла толкнул в объятия Энн. Думал о Джерри, о той девушке, о ее муже, Питере Уэрдингтоие, вспоминал, каким собачьим преданным взглядом словно признав родственную душу, одарил его Уэрдингтон во время беседы на террасе дома в Айсингтоне: «Мы с вами – те, кого всегда бросают», – говорил этот взгляд. Он думал и о других влюбленностях, которые искал и находил Джерри на своем ухабистом пути, о наполовину оплаченных счетах, которые копили для него в Цирке. Было бы очень удобно свалить с ними Лиззи в одну кучу, но он не мог на это пойти. Так мог бы поступить Сэм Коллинз, но он ведь не Сэм. У Смайли не было ни малейших сомнений, что чувства, которые Джерри сейчас испытывал к девушке, были оправданы в глазах Энн, она поняла бы его и не стала винить. Но он ведь и не Энн. Смайли долго сидел, стиснутый клещами нерешительности, и в отчаянии искренне спрашивал себя: а что, если Энн права; его внутренняя борьба стала не чем иным, как невидимым миру блужданием по безднам собственной неполноценности, в которые он безжалостно втягивает не склонные к бесплодным размышлениям практические умы наподобие Джерри.
   " Д р у ж и щ е, т ы н е п р а в, – говорил Джерри. – Н е з н а ю в ч е м, н е з н а ю п о ч е м у, н о н е п р а в ".
   " Е с л и я н е п р а в, – ответил он как-то Энн в одном из их бесконечных споров, – т о э т о н е з н а ч и т, ч т о п р а в а т ы ".
   И снова услышал голос Мартелло; тот говорил о делах насущных.
   – Джордж, люди с р а с п р о с т е р т ы м и о б ъ я т и я м и ждут того, что им можем дать мы. Что может дать Нельсон.
   Зазвонил телефон. Мэрфи снял трубку и в наступившей тишине провозгласил:
   – Наземная линия связи с авианосцем, сэр. Военно-морская разведка засекла джонки точно по нашему расписанию, сэр. Благоприятный южный ветер, и хороший лов на всем пути следования. Сэр, я не думаю, что Нельсон с ними. Ему пока что нечего делать у них на борту.
   Все внимание переключилось на Мэрфи – до сих пор никто не слышал, чтобы он выражал собственное мнение.
   – Какого черта, Мэрфи? – возопил изумленный Мартелло. – Ты что, сынок, тоже ходил к прорицателю?
   – Сэр, сегодня утром я был у них на корабле, и они мне многое рассказали. Они не видят оснований, почему человек, живущий в Шанхае, должен непременно выходить в море из Сватоу. Они на его месте поступили бы совершенно по-другому, сэр. Добрались бы самолетом или поездом до Кантона, потом сели на автобус, возможно, до Вайчоу. Они говорят, так намного безопаснее, сэр.
   – Это люди Нельсона, – сказал Смайли, резко оборачиваясь к нему. – Из его клана. Он предпочтет выйти в море с ними, даже если это опаснее. Он им доверяет. – Он повернулся к Гиллему. – Сделаем вот что. Скажи Рокхерсту, чтобы разослал описание примет и Уэстерби, и девушки – обоих. Говоришь, он нанял машину под оперативным псевдонимом? По фальшивым документам, приготовленным на случай бегства?
   – Да.
   – На имя Уоррела?
   – Да.
   – Значит, пусть полиция ищет мистера и миссис Уоррел, британцев. Никаких фотографий, и позаботьтесь, чтобы описания были достаточно расплывчатыми, чтобы не навлечь на него подозрений. Марти!
   Мартелло был сама внимательность.
   – Ко все еще сидит у себя на яхте?
   – Да, Джордж. Засел там вместе с Тиу.
   – Возможно, Уэстерби попытается добраться до него. У вас на пристани есть стационарный наблюдательный пункт. Пошлите туда побольше народу. Скажите им, чтобы смотрели в оба.
   – О чем они должны сообщать?
   – Обо всем, что им покажется подозрительным. То же самое относится к тем, кто следит за домом. Скажите, Марти… – На минуту Смайли задумался, но Гиллем счел, что беспокоиться не о чем, – Скажите, вы можете сымитировать поломку домашней телефонной линии Ко?
   Мартелло посмотрел на Мэрфи.
   – Сэр, у нас нет необходимого оборудования, – пробормотал он. – Но, полагаю, мы могли бы…
   – Так обрежьте его, – просто сказал Смайли. – Если нужно, перережьте кабель. Сделайте это там, где идут какие-нибудь дорожные работы.
   Отдав распоряжения, Мартелло словно невзначай пересек комнату и присел рядом со Смайли.
   – Джордж, давайте обсудим… э-э… завтрашний день. Как вы думаете, сможем мы держать наготове… э-э… кое-какое оборудование? – Из-за стола, дозваниваясь до Рокхерста, к их разговору внимательно прислушивался Гиллем. На другом конце комнаты Сэм Коллинз навострил уши. – Похоже, Джордж, трудно предвидеть, что может выкинуть ваш Уэстерби. Надо быть готовыми к любым неожиданностям, правда?
   – Пусть все будет наготове. Но пока что, если не возражаете, оставим план перехвата в неизменности. И в моей компетенции.
   – Разумеется, Джордж. О чем разговор, – натянуто произнес Мартелло и с наигранным благоговением, словно находился в церкви, вернулся на цыпочках в свой лагерь.
   – Что ему нужно? – тихо спросил Гиллем, наклонившиськ Смайли. – На что он вас подбивает?
   – Хватит, Питер, – перебил Смайли тоже вполголоса. Внезапно он очень рассердился. – Не желаю больше вас слушать. Надоело, все вы твердите о дворцовом заговоре. Здесь не Византия. Эти люди делают нам крышу, они наши союзники. У нас с ними письменное соглашение. У нас хватает забот и без ваших нелепых и, скажу честно, параноидальных фантазий. А теперь будьте добры…
   – Г о в о р ю в а м… – начал Гиллем, но Смайли оборвал его.
   – Я хочу, чтобы вы связались с Кро. Если сочтете нужным, можете к нему заехать. Надеюсь, в пути вам станет легче. Скажите ему, что Уэстерби впал в буйство. Если он что-нибудьузнает, пусть немедленно сообщит нам. Он знает, что делать.
   Все так же разгуливая вдоль ряда кресел, Фон следил, как уезжает Гиллем; его кулаки беспрестанно сжимались и разжимались, словно месили глину.

 

 
   Там, где сейчас находился Джерри, тоже было три часа утра; мадам разыскала для него бритву, но свежей рубашки у нее не оказалось. Он побрился и по мере возможности вымылся, но боль по-прежнему заливала тело с головы до пят. Лиззи лежала на кровати; он подошел к ней и пообещал вернуться через пару часов, но не знал, слышит ли она его. М н о г и е г а зе т ы в м е с т о н о в о с т е й п е ч а т а ю т ф о т о г р а ф и и д е в о ч е к, припомнил он слова Ко, и м и р н а ч и н а е т к а з а т ь с я н е т а к и м г н у с н ы м, м и с т е р У э с т е р б и.
   Он нанимал п а к – п а й, несколько раз пересаживался с одной машины на другую, зная, что полиция следит за ними не так строго. Потом шел пешком – в движении телу становилось легче, к тому же ходьба таинственным образом помогала ему принимать решения – ночью на диване он вдруг понял, что не знает, что делать. Чтобы понять, куда идти, нужно двигаться. Он направился к Дип Уотер Бей, хотя зная, что там начинаются опасные для него места Узнав, что он пустился в загул, они вцепятся в него, как пиявки. Ему захотелось выяснить, кто за ним охотится и чем они вооружены. Если это Кузены, они, как всегда, пустят в дело слишком много техники, направят по его следу толпы народу, и он наверняка их заметит. Накрапывал дождь; Джерри испугался, что он разгонит туман. Луна над головой уже начала выглядывать из облаков; бесшумно спускаясь по холму, он различал в ее бледном свете стоявшие у берега джонки – они скрипели натянутыми швартовами. Ветер усиливается, дует с юго-востока, заметил он. Если они установили где-то поблизости стационарный наблюдательный пункт, то наверняка забрались повыше, подумал он, – и действительно, справа, на мысу, он заметил спрятанный между деревьями потрепанный фургончик-"мерседес" с антенной, увитой по китайскому обычаю лентами. Он подождал, наблюдая за клубящимся туманом. С горы спустился автомобиль с ярко зажженными фарами; как только он проехал мимо, Джерри стремительно перебежал через дорогу, зная, что никакая техника в мире не различит его позади приближающихся фар. На уровне моря видимость упала до нуля, и ему пришлось ощупью искать шаткие деревянные мостки, которые он заметил, осматривая эти места впервые. Потом он нашел то, что было ему нужно. В сампане, ухмыляясь ему сквозь туман, сидела беззубая старуха.
   – Ко, – шепнул он. – Адмирал Нельсон. Ко. Она закудахтала, эхо мячиком поскакало по воде.
   – По-Той! – завизжала она – Тин Хау! По-Той!
   – Сегодня?
   – Сегодня!
   – Завтра?
   – Завтра!
   Он сунул ей пару долларов и двинулся обратно. Вслед ему летел ее смех.
   «Я оказался прав, – подумал он, – и Лиззи права, и все мы правы». Ко отправился на праздник. Джерри молил Бога, чтобы Лиззи до его прихода оставалась на месте. Если она проснется, с нее вполне может статься отправиться куда-нибудь побродить.
   Он шагал, пытаясь ходьбой разогнать боль в паху и спине. Иди не торопясь, сказал он себе. Потихоньку. И боль уйдет. Туман казался коридором, ведущим из комнаты в комнату. Вот проползла вдоль обочины инвалидная коляска ее хозяин выгуливал восточно-европейскую овчарку. Вот вышли на утреннюю прогулку два старика в майках. В городском парте из-под куста рододендрона уставились на него малыши; похоже, они сделали этот куст своим домом – развесили одежду на ветвях, а сами играют голышом, как дети беженцев в Пномпене.
   Когда он вернулся, она уже встала и ждала его; вид у нее был заплаканный. Они пошли позавтракать и найти лодку.
   – Больше никогда так не делай, – попросила она и взяла его под руку. – Никогда не уходи от меня, не предупредив.

 

 
   Поначалу можно было подумать, что сегодня в Гонконге внезапно исчезли все лодки. Джерри не собирался, как обычный экскурсант, ехать на большом пароме, идущем из города к дальним островам архипелага. Он знал, что Рокер проверяет их самым тщательным образом. Не пытался он и спуститься в гавань и вести подозрительные расспросы. Он взял справочник и позвонил в фирмы, занимающиеся перевозкой по воде, но у всех у них либо не оказалось свободных катеров, либо они были слишком мелкими для того, чтобы организовать такое путешествие. Вдруг его осенило: ему нужен Луиджи Тан, посредник по всевозможным делам, о котором в клубе иностранных корреспондентов ходили легенды: Луиджи мог раздобыть вам все что угодно, от корейского танцевального ансамбля до авиабилетов по сниженной цене, причем быстрее, чем любой другой посредник я городе. Они сели в такси и поехали на другой конец квартала Ванчай, туда, где находилась берлога Луиджи, потом пошли пешком. Было восемь утра, но жаркий туман до сих пор не рассеялся. Неосвещенные указатели неуклюже маячили посреди узких переулков, как усталые любовники: Хэппи-Бой, Лакки-Плейс, Американа. Густая вонь сажи и выхлопных газов смешивалась с теплыми запахами, доносящимися из переполненных закусочных. Сквозь просветы в стене кое-где виднелся канал. «Где меня найти, тебе всякий скажет, – любил говорить Луиджи Тан. – Спроси длинного парня с одной ногой».
   Они нашли Луиджи за высоченным прилавком собственного магазинчика, он едва из-за него выглядывал. Это был маленький шустрый человечек, наполовину китаец, наполовину португалец. Когда-то он зарабатывал на жизнь китайским боксом в грязных балаганах Макао. Его лавочка занимала два метра длины улицы. Он торговал новыми мотоциклами, а в придачу у него можно было купить реликвии времен Китайской службы – дагерротипы знатных леди в шляпках в черепаховых рамках, потрепанный дорожный сундук, лаг с опиумного клиппера. Луиджи был знаком с Джерри и раньше, но Лиззи ему понравилась гораздо больше. Пропустив девушку вперед, чтобы как следует разглядеть ее сзади, он повел их через двор, под веревками, на которых сушилось белье, к отдельно стоящему домику с надписью на двери: «Вход воспрещен». Там было три стула, на полу стоял телефон. Свернувшись в тугой клубок, как ежик, Луиджи заговорил одновременно по-китайски – по телефону и по-английски – с Лиззи. Он уже дедушка, сообщил он, но мужская сила в нем еще не угасла; у него четверо сыновей, все красавцы. Даже четвертый сын уже крепко стоит на собственных ногах. Все они хорошие ш о ф е р ы, хорошие работники и хорошие мужья. К тому же, поведал он Лиззи, у него есть «мерседес» со стереосистемой.