Кард Орсон Скотт. Говорящий от имени мёртвых

   Епископ важно кивнул. Говорящий сделал страшную вещь, выставив грязное белье напоказ всему обществу. Об этом следовало говорить шепотом. Но громогласное объявление о пороках людей имело огромную силу, и Перегрино почувствовал ее. Именно тот момент, когда общество заставляет раскрывать подобные грехи, вынуждает срывать маски с людей, считающихся хорошо знакомыми. Они снова и снова срывают маски, и каждая снятая маска заставляет их глубже заглянуть в себя, нет ли во мне подобного лицемерия. Процесс докапывания до человеческой сути, процесс вскрытия нарывов на человеческой душе очень болезнен и страшен. Но конец весьма любопытен, он несет успокоение. Епископ наклонился к секретарю и прошептал:
   - По крайней мере сплетницам не о чем судачить - он не оставил им ни одного секрета.
   - Все герои этой истории страдают от боли и разочарования, - сказал Говорящий. - Каждый из них пожертвовал собой ради тех, кого любил. Каждый из них заставил страдать людей, которые любили их. И вы - слушавшие меня сегодня - вам тоже больно. Но запомните: жизнь Макрама была трагической и жестокой, но он не нарушил обещания, данного Новинхе. Он добровольно остался и продолжал поддерживать иллюзию семьи. Он по-своему пытался найти радость в своем существовании. И Новинха: она нарушила клятву, данную Богу, соединившему их союз. Она терпеливо несла свой крест и безропотно сносила любые наказания. Даже Церковь не просит большей кары, чем та, на которую она обрекла себя. И если кому-то кажется, что она заслужила большего наказания, вспомните еще раз: все эти годы она страдала ради единственной цели - не дать свиноподобным убить Лайбо.
   Слова эхом отозвались в сердцах людей.
   Олхейдо встал и подошел к матери, встал рядом с ней на колени и обнял ее за плечи. Эла сидела рядом с ней, она уткнулась в траву и плакала. Квора подошла и встала напротив матери, глядя на нее с благоговейным страхом. Грего уткнулся лицом в колени матери и безутешно ревел. Те, кто сидел рядом, могли слышать его бормотание сквозь слезы:
   - Все мои папы умерли. У меня нет больше никакого папы.
   Аунда стояла в начале аллеи, куда они с сестрами увели мать во время речи Говорящего. Она напряженно искала Майро глазами, но он ушел.
   Эндер стоял позади трибуны и с жалостью смотрел на семью Новинхи, он хотел бы сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить их боль. Так всегда было. Каждый Говорящий всегда нес боль и заставлял людей страдать, потому что Говорящие не приукрашивали правду, не рядили ее в розовые одежды. Но только в очень редких случаях люди жили такой хитросплетенной жизнью, как Макрам, Лайбо и Новинха; очень редко было столько потрясений, столько скрытой информации, которая полностью перечеркивала образы людей, которых знали и любили. Эндер по лицам слушавших его людей понял, что сегодня он вызвал великую боль и страдание. Он почувствовал его тяжесть и на себе. Брузинха была больше удивлена, но Эндер знал, что она не заслужила ран и обид. Непреодолимая стена разделила Майро и Аунду, ведь они уже распланировали свое будущее. Но Эндер познал и другую боль, ту, которая мучила людей раньше. Он был уверен, что после его речи новые ветры перемен заполнят людей и задуют костры былых обид и потерь. Новинха еще не осознала этого, но Эндер освободил ее от той сделки, той клятвы, тяжелым камнем висевшей на ее шее все эти долгие годы.
   - Говорящий, - обратилась к нему мэр Боскуинха.
   - Мэр, - сказал Эндер. Он не любил говорить с людьми после речи от имени умершего, но никогда не отказывал тем, кто настаивал на беседе. Он заставил себя улыбнуться. - Собралось больше людей, чем я ожидал.
   - Для многих это был мимолетный порыв, - сказала Боскуинха. - К утру они все забудут.
   Эндер был раздосадован ее тривиальностью.
   - Только если ночью произойдет что-нибудь сверхпотрясающее, - сказал он.
   - Отлично, мы это устроим.
   Только теперь он заметил, что она чем-то очень расстроена и едва сдерживается. Он взял ее под локоть, а затем обнял ее за плечо; она благодарно оперлась на него.
   - Говорящий, я пришла извиниться. Ваш космический корабль перешел под контроль Конгресса Звездных Путей. Это не касается вас лично. Преступление совершено здесь, преступление настолько серьезное, что преступников следует немедленно отправить к ближайшей звезде, Трондейму, для суда и вынесения приговора. На вашем корабле.
   Эндер вздрогнул.
   - Майро и Аунду.
   Она повернулась к нему и хитро посмотрела на него.
   - Вы даже не удивились.
   - Я также не допущу их высылки.
   Боскуинха отстранилась от него.
   - Не допустите?
   - Я догадываюсь, в чем их обвиняют.
   - Вы пробыли всего четыре дня и уже знаете то, о чем я даже не подозревала.
   - Иногда правители узнают обо всем в последнюю очередь.
   - Позвольте сказать вам, почему мы не будем защищать их от суда, почему мы позволим им отправить преступников в тюрьму. Потому что Конгресс Звездных Путей уничтожил все наши файлы. Память компьютеров пуста, за исключением рудиментарных программ по снабжению электроэнергией, водой, канализацией. Сегодня встали производства, так как у нас не хватило энергии для заводов, шахт, сельхозтехники. Меня отстранили от должности, теперь я значу не больше рядового полисмена. Я должна лишь выполнять распоряжения Комитета по эвакуации.
   - Эвакуации?
   - Лицензия колонии отменена. Они послали корабли забрать нас всех отсюда. Каждый след человеческого пребывания будет уничтожен. Даже могильные плиты умерших.
   Эндер взвешивал каждое ее слово. Он не думал, что Боскуинха подвержена панике и склонна к преувеличениям.
   - Вы намерены покориться?
   - Электро- и водоснабжение контролируется ансиблом. Они так же контролируют изгородь. Они могут лишить нас электричества, воды, канализационной системы, всего, без чего мы не можем существовать. Когда мы отправим Майро и Аунду на Трондейм, возможно, они немного ослабят жестокие рамки ограничений. - Она вздохнула. - Да, Говорящий, боюсь сейчас не самое лучшее время для туризма по Луситании.
   - Я вовсе не турист. - Он не стал делиться с ней своими догадками и подозрениями, что Конгресс заметил плоды Подозрительной Деятельности с появлением Эндера на Луситании. - ВЫ не смогли уберечь свои файлы?
   Боскуинха снова вздохнула.
   - Паразитируя на вас. Я заметила, что все ваши файлы хранятся и поддерживаются ансиблом. Мы переслали все наши жизненно важные и секретные файлы в качестве сообщений вам.
   Эндер рассмеялся.
   - Хорошо, вы правильно поступили.
   - Это теперь не имеет значения. Мы не сможем восстановить их. О, конечно, мы можем, но если они заметят наши манипуляции, вы окажитесь в такой же беде, как и мы. Тогда сотрут всю информацию.
   - Если вы не отсоединитесь от ансибла в тот момент, как скопируете мои файлы в локальную память компьютера.
   - Тогда мы действительно станем мятежниками, а ради чего?
   - Для того, чтобы дать Луситании шанс стать лучшей и важнейшей звездой Ста Миров.
   Боскуинха улыбнулась.
   - Я думаю, они относятся к нам, как к важным птицам, но наказание не лучший способ признание совершенства.
   - Пожалуйста, не предпринимайте ничего. Не арестовывайте Майро и Аунду. Подождите час, позвольте мне встретиться с вами и остальными лидерами для принятия окончательного решения.
   - Решения восставать или нет? Я не думаю, что вам следует присутствовать при подобном решении, Говорящий.
   - Вы все поймете во время совещания. Пожалуйста, эта планета слишком хороша, жалко упускать подобный шанс.
   - Шанс? Для чего?
   - Для того, чтобы исправить сделанное Эндером во время Ксеноцида три тысячи лет назад.
   Боскуинха посмотрела на него широко открытыми глазами. - А вы хотите закрепиться здесь в роли главной кумушки-сплетницы.
   Возможно это была лишь шутка. А может быть и нет.
   - Если вы сводите все мое ремесло к сплетням кумушек, то вы слишком глупы для управления сообществом. - Он рассмеялся.
   Боскуинха обиженно замахала руками.
   - Ладно, ладно. Что-нибудь еще?
   - Вы созовете совещание?
   - Да, я объявляю всем собраться в апартаментах епископа.
   Эндер сморщился.
   - Епископ не станет встречаться в другом месте, - сказала она, - и никакого решения о неподчинении приказам не будет принято без его согласия. - Боскуинха положила руки ему на грудь. - Он может даже не позволить войти вам в собор. Вы ведь слуга дьявола.
   - Но вы попробуйте.
   - Я попытаюсь только ради того, что вы сделали сегодня вечером. Только очень мудрый человек может распознать людей в такой короткий срок, только жестокий и безжалостный может произнести всю правду без прикрас вслух. Нам нужно и то и другое - и ваши пороки и ваши достоинства.
   Боскуинха повернулась и поспешила уйти. Эндер знал, что в глубине своего сердца она не хотела подчиняться Конгрессу Звездных Путей. Все свершилось слишком быстро и неожиданно. Они лишили ее власти, будто она сама виновна в преступлении. Даже если бы ей пришлось исповедоваться, она знала, что не совершала ничего противозаконного. Она хотела выстоять, найти приемлемый путь ослабить контроль Конгресса и убедить его подождать. Или, если понадобиться напугать их. Но она не была глупой. Она не хотела сопротивляться им, пока не будет уверена, что ее защита сработает наверняка, и это будет выгодно для ее народа. Она была хорошим Правителем, Эндер знал это. Она с благодарностью принесет в жертву свою гордость, свою репутацию, свое будущее, все отдаст для спасения народа.
   Он остался один на прассе. Все ушли, пока он разговаривал с Боскуинхой. Эндер чувствовал себя как старый солдат, стоящий на поле давно минувшей битвы, но все еще слышащий гром канонады и стоны раненных товарищей.
   - Не дай им отключиться от ансибла.
   Голос, раздавшийся в его ушах, заставил его вздрогнуть. Он в тот же миг узнал его.
   - Джейн.
   - Я сымитирую, что ты отключился от ансибла, но если ты действительно сделаешь это, я не смогу тебе помочь.
   - Джейн, - сказал он, - это ты сделала, правда? Иначе как они бы смогли заметить то, что сделали Майро с Аундой. Только ты могла обратить их внимание!
   Она не отвечала.
   - Джейн, прости меня, что тогда я отключил тебя, я никогда больше...
   Он знал, и она знала, что он хотел сказать; он никогда не заканчивал предложений, обращаясь к ней. Она не отвечала.
   - Я больше никогда не отключу...
   Зачем заканчивать предложения, если она все и так понимает. Она до сих пор не простила его, или таким образом отвечает ему, чтобы он прекратил тратить попусту ее время. Но он не мог удержаться от еще одной попытки добиться ее ответа.
   - Я проглядел тебя, Джейн, я недооценил тебя.
   Она снова промолчала. Она сказала, что хотела, что необходимо поддерживать связь с ансиблом, и это все. На сегодня. Эндер не стал больше ждать. Этого было достаточно, чтобы знать, что она рядом, слышит каждое его слово. Он не один. Эндер удивился, почувствовав слезы на щеках. Слезы облегчения, подумалось ему. Это невообразимо. Моя речь, кризис, человеческие жизни рвутся в клочья, под сомнение поставлено существование целой колонии. А я плачу от радости, что мятежная компьютерная программа вновь вышла со мной на связь и заговорила.
   Эла ждала его в предоставленном ему домике. Ее глаза были красны от слез.
   - Здравствуйте, - сказала она.
   - Я сделал то, что ты хотела? - спросил он.
   - Я не догадывалась, - произнесла она. - Он совсем не был нашим отцом. Я должна была знать это.
   - Не думаю, что тебе удалось бы узнать.
   - Что мне было делать? Позвать вас Говорить от имени моего отца - от имени смерти Макрама. - Она снова начала всхлипывать. - Секреты матери - я думала, что знала их. Я думала, они скрыты в ее файлах - я думала, она ненавидит Лайбо.
   - Все, что я сделал, это открыл окна и впустил немного свежего воздуха.
   - Скажите об этом Майро с Аундой.
   - Подумай немного, Эла. Они все равно открыли бы это рано или поздно. Это ужасно, что они не знали об этом долгие годы. Теперь, когда они знают правду, они найдут способ выхода из ситуации.
   - Такой же, как мать? Только это будет еще хуже прелюбодеяния.
   Эндер положил руку ей на голову и погладил по волосам. Она приняла его жест, как поддержку. Он не мог вспомнить, гладили ли его по голове его отец и мать. Они должны были гладить. Иначе откуда он мог знать об этом жесте?
   - Эла, ты поможешь мне?
   - Помочь в чем? Вы же выполнили свою работу, разве нет?
   - Это не связано с речью от имени смерти. В течение часа я должен знать как работает, и что происходит при десколаде.
   - Вам лучше спросить у матери - она лучше знает.
   - Не думаю, что ей захочется говорить со мной.
   - А мне как спросить об этом? Добрый вечер, мама, только что тебя на весь Милагр объявили прелюбодейкой, которая всю жизнь обманывала своих детей. Но если ты не возражаешь, я задам тебе пару научных вопросов.
   - Эла, это связано с существованием колонии Луситания. Не забывай о своем брате, Майро. - Он подошел и включил компьютер. - Войди в систему, сказал он.
   Она ввела пароль, но реакции не последовало. Компьютер не узнавал ее имени. - Меня исключили из системы. - Она смотрела на него в полной растерянности. - Почему?
   - Не только тебя, всех.
   - Это не крах системы, - сказала она. - Кто-то лишил нас доступа к файлам!
   - Конгресс Межзвездных Путей вычистил всю локальную память. Все пропало. Мы рассматриваемся, как мятежная колония. Майро и Аунду должны арестовать и отправить в тюрьму, в Трондейм. Пока я не смогу убедить епископа и Боскуинху поднять настоящий мятеж. Ты понимаешь? Если твоя мать не захочет рассказать о десколаде, Майро и Аунда будут отброшены на двадцать два световых года. Это равносильно смерти. Мы все умрем, или будем дряхлыми стариками к тому времени, когда они смогут вернуться.
   Эла задумчиво уставилась в стену.
   - Что вы хотите узнать?
   - Я хочу знать, что обнаружит Комитет, когда откроет ее файлы. О том, что происходит во время десколады.
   - Да, - сказала Эла. - Для спасения Майро она сделает это. - Она внимательно посмотрела на него. - Она любит нас, я знаю. Ради одного из своих детей она сама расскажет вам обо всем.
   - Хорошо, - сказал Говорящий. - Будет лучше, если она придет сама. В апартаменты епископа, через час.
   - Хорошо, - произнесла Эла. На мгновение она застыла, сидя и глядя в одну точку. Наконец что-то щелкнуло в ней, она встала и поспешила к выходу.
   У дверей она остановилась, повернулась и снова подошла к нему. Она поцеловала его в щеку.
   - Спасибо, что обо всем рассказали. Я рада, что узнала все и больше нет секретов.
   Он поцеловал ее в лоб и направил к двери. Когда дверь закрылась за ней, он лег на кровать и уставился в потолок. Он думал о Новинхе, пытаясь представить ее чувства. Неважно, что произошло, Новинха, твоя дочь сейчас торопится домой в полной уверенности, что несмотря на боль и страдания ты забудешь о себе и сделаешь все ради сына. Я обменяю все твои страдания, Новинха, на доверие одного твоего ребенка, который поверит мне как сейчас.
   16. ИЗГОРОДЬ
   Великий раввин стоял и поучал народ на базарной площади. Случилось так, что этим же утром муж обнаружил доказательства неверности своей жены, и толпа притащила ее за волосы на площадь, чтобы забить камнями насмерть падшую женщину. (Это знакомая версия известной истории, но мой друг, Говорящий от имени Мертвых, рассказал мне еще о двух раввинах, столкнувшихся с подобной ситуацией. Именно его версию я и хочу рассказать).
   Раввин вышел вперед и остановился перед женщиной. В уважении толпа расступилась перед ним, и люди застыли с готовыми к броску камнями.
   - Есть здесь хоть один, - обратился он к народу, - кто не желал бы жену другого человека или мужа другой женщины?
   Ропот прокатился по толпе и они сказали:
   - Все мы имели такое желание. Но, раввин, никто из нас не решился на грех.
   Раввин сказал:
   - Тогда встаньте на колени и воздайте хвалу Господу, что он дал вам сил устоять перед соблазном.
   Он взял женщину за руку и вывел ее с площади. Перед тем, как отпустить ее, он прошептал:
   - Расскажи верховному судье, кто спас его любовницу. Тогда он узнает, что я преданный слуга.
   Женщина осталась жить, так как общество было слишком развращенным и продажным, чтобы уберечь себя от нарушения законов.
   Другой раввин, другой город. Он подошел к ней и остановил толпу, так же как и первый, затем сказал:
   - Кто из вас не имеет грехов? Пусть бросит камень первым.
   Люди пришли в замешательство; перебирая в памяти свои грехи, они забыли о том, зачем пришли на площадь. Когда-нибудь, думали они, мы тоже можем оказаться на месте этой женщины, и мы так же будем молить о прощении и предоставлении возможности загладить свою вину. Я должен наказать ее так, как сам бы хотел быть наказанным.
   А когда они разжали пальцы и камни выпали на мостовую, раввин поднял один из них, нацелился в голову женщины и бросил со всей своей силой. Камень разбил ей голову и мозги брызнули на мостовую.
   - Я тоже не без греха, - обратился он к народу. - Но если мы позволим только безупречным людям приводить в исполнение законы, законы скоро умрут, как и сам город.
   Женщина погибла, поскольку общество было слишком непреклонным к ее ошибке.
   Известная версия этой истории достойна внимания, потому что она очень редко встречается в жизни. Многие сообщества постоянно колеблются между разложением и излишней строгостью морали, и когда они слишком далеко отклоняются в ту или другую сторону, они погибают. Только один раввин хотел удержать нас на грани баланса, чтобы мы могли добросовестно исполнять законы и в то же время прощать отклонения от него. Но, конечно же, мы убили его.
   Сан Анджело, Письма Начинающему Еретику,
   выдержка. Эмай а Тьюдомандо Пара Кью
   Деус вос Эйма Криста, 103:72:54:2
   Моя сестра. Слова вновь и вновь звучали в голове Майро, пока не слились в бессвязный шум: Аунда - моя сестра. Она - моя сестра. Его ноги повели его прочь от прассы к поляне для игр и дальше к основанию холма. Высочайший пик венчал Собор. Собор и монастырь нависали над станцией зенадоров, как бдительные стражи у ворот. Ходил ли Лайбо этой дорогой, когда шел на свидание к матери? Где они встречались, на станции? Или они были более осторожны, встречаясь на пустыре в высокой траве, как овцы на выгуле?
   Он остановился около двери станции зенадоров и пытался придумать причину, чтобы войти. Там нечего было делать. Он не мог написать отчет о происшедшем сегодня, он не знал, как вообще писать об этом. Во всем была какая-то магия. Свиноподобные пели деревьям и деревья превращались в бревна и массу других предметов. Они были лучше, чем выполненные искусным плотником. Аборигены оказались куда более мистическими, чем казалось раньше. Они из всего извлекали пользу. Каждое дерево было одновременно тотемом, памятником умершему и всемогущей фабрикой по изготовлению лесоматериалов и товаров. Сестра. Я что-то должен сделать, но я не могу вспомнить.
   У свиноподобных более уравновешенная жизнь. Они живут как братья и сестры, не помышляют о женщинах. Стало ли тебе легче, Лайбо, что наконец-то открылась вся правда - нет, я должен называть тебя папа, а не Лайбо. Жаль, что мать не разговаривала с тобой, и ты никогда не качал меня на своем колене. Обоих старших детей сразу, Аунду на одном колене, а Майро на другом. Мы бы гордились своим отцом, а ты нами. Мы родились в одно и то же время, лишь два месяца разницы. Ох, и занят же ты был, дорогой папочка, бегая от одной семьи к другой. Все жалели тебя, так как у тебя рождались одни дочери. Некому продолжать твой род, унаследовать твое имя. Их сожаления напрасны. У меня больше сестер, чем я предполагал. Одной сестрой больше, чем мне хотелось бы.
   Он стоял возле изгороди и смотрел на лес свиноподобных. Сегодня у него не было ни цели, ни плана посещения свиноподобных. Ладно, пусть это будет ненаучная и бесцельная прогулка, я хочу посмотреть, есть ли у них комната для нового брата. Наверное, я слишком велик, чтобы разместиться на ночлег в бревенчатом доме, хорошо, я буду спать под открытым небом. Я не слишком пригоден для лазанья по деревьям, зато я знаю кое-что о технологии и у меня больше нет предрассудков и установок, поэтому я свободен от клятв и могу рассказать все, что они хотят.
   Он прислонил правую руку к индикатору опознания и протянул левую, чтобы открыть калитку. На какую-то долю секунды он не понял, что произошло. Затем его руку обожгло как огнем, как будто ее отрубили. Он закричал и отдернул руки от калитки. Еще никогда с момента установки изгороди индикаторная коробка не раскалялась от руки зенадора.
   - Махрос Владимир Рибейра фон Хессе, ваш проход через калитку запрещен приказом Комитета Эвакуации Луситании.
   Еще никогда калитка не говорила с людьми. Прошло какое-то время, прежде чем до Майро дошел смысл слов.
   - Вы и Аунда Кванхетта Фигейро Макамби должны предстать перед Полномочным представителем Полиции Фармой Ламой Мария де Боску, которая арестует вас от имени Конгресса Межзвездных Путей и отправит вас в тюрьму Трондейма.
   На секунду он забыл о боли, он ослеп и оглох. Они знали об этом. Они ждали этого каждую ночь. Все кончено. Потерять Аунду, потерять свиноподобных, работу, дом. Арестованы. Трондейм. Туда, откуда прибыл Говорящий, двадцать два года. Все останется навсегда в прошлом, все, кроме Аунды, а она стала моей сестрой.
   Он снова протянул руку к калитке, и снова невыносимая боль пронзила его руку. Боль постепенно растекалась по всей руке. Вся ее плоть горела огнем. Я не могу исчезнуть прямо сейчас. Они закрыли калитку для всех. Никто не пройдет в лес, никто не предупредит свиноподобных о том, что случилось. Свиноподобные будут ждать, но никто не придет к ним. Ни я, ни Аунда, ни Говорящий, никто.
   Комитет Эвакуации! Они эвакуируют нас и уничтожат все следы нашего пребывания. Так сказано в законах. Что они заметили? Как они обнаружили? Может, Говорящий рассказал им? Он такой поборник правды. Я должен объяснить свиноподобным, почему мы больше не придем. Я должен рассказать им.
   Свинья всегда сопровождала их, следила за ними, пока они не покидали лес. Наблюдает ли кто-нибудь из свиней за ними сейчас? Майро помахал рукой. Хотя было уже довольно темно. Они вряд ли заметят его. А возможно, они увидят, ведь никто не исследовал, как видят свиноподобные ночью. Но увидят они его или нет, они не придут. А скоро будет слишком поздно. Если фрамлинги следят за калиткой, то они уже оповестили Боскуинху, тогда она, возможно, уже в пути. Она вряд ли горит желанием арестовать его, но это ее обязанность, бесполезно спорить с ней, принесет это пользу людям и свиноподобным или нет. Так же, как и те, настаивающие на глупой изоляции, она вряд ли пойдет на противоречие закону. Она всегда поступала так, как говорила. Он должен сдаться, бесполезно сопротивляться, разве можно где-нибудь спрятаться внутри изгороди, пристроиться к стаду кабр? Но прежде чем прятаться, он должен предупредить свиноподобных, рассказать им все.
   Он шел вдоль изгороди, уходя от калитки, шел к пустырю, где никто не живет и вряд ли будет слышен его голос. На ходу он звал. Не словом, высоким щелкающим звуком, таким криком они с Аундой привлекали внимание друг друга, когда находились среди свиноподобных. Они услышат его, они услышат его и придут к нему, ведь он сам не может пройти в калитку. Кто-нибудь, Хьюман, Мандачува, Лиф-итер, Эрроу, Капс, Кэлендер услышьте меня, подойдите, дайте мне возможность рассказать, что случилось.
   Квим жалко съежился на кончике стула в резиденции епископа.
   - Естевайо, - спокойно произнес Епископ, - через несколько минут я хочу поговорить с тобой.
   - Не о чем говорить, - сказал Квим, - вы предостерегали нас, но это случилось. Он - дьявол.
   - Естевайо, поговорим пару минут, а затем ты отправишься домой спать.
   - Я никуда не пойду отсюда.
   - Учитель сидел за одним столом и с более злостными грешниками, чем твоя мать, и прощал их. Разве ты лучше его?
   - Ни одна из прелюбодеек, которых он прощал, не была его матерью.
   - Ни одна из матерей не может стать Пресвятой Девой.
   - Вы тоже заодно с ним? Разве Церковь должна поощрять подобных Говорящих от имени Мертвых? Стоит ли тогда отпевать и оплакивать наших мертвых в соборе, оставлять их там для общения с Господом, прежде чем положить из в землю?
   Шепотом:
   - Я твой епископ, Естевайо, викарий Христа на этой планете, и ты должен говорить со мной с почтением, тем более находясь в моей резиденции.
   Квим замолчал, не в силах произнести слово о гневе.
   - Я думаю, было бы лучше, если Говорящий не выносил бы подобные истории на суд общественности. Некоторые вещи лучше узнавать один на один, спокойно. Поэтому священники, выступая перед аудиторией, не доводят ее до шока. Поэтому мы исповедуем вас, не выставляем ваши грехи на суд всего народа. Но будь справедлив, Естевайо, Говорящий может произносить речь, но все его истории - чистая правда. Ты понял?
   - Да.
   - Теперь, Естевайо, давай подумаем вместе. До сегодняшнего дня ты любил свою мать?
   - Да.
   - Но эта же мать, которую ты любил, уже вкусила грех прелюбодейства.
   - Десятки тысяч раз.
   - Не думаю, что она так ненасытна. Но ты говорил, что любил ее, хотя она уже была прелюбодейкой, нарушила клятву брака. Разве она изменилась сейчас? Разве появилась разница между той вчерашней и сегодняшней? А может это ты изменился?