Страница:
— Мы в районе отстойников, возле полимерного комбината, — сказал Профессор. — На границе с химпоселком. А Парагвай там.
Он показал тростью направление.
— Кстати, довольно близко. Особенно если по прямой.
— Ну, так чего ждать? — Серёжа подпрыгнул несколько раз. Это он так грелся. — Пошли?
Они поднялись наверх и цепочкой тихонько потрусили по тропке, которую почти не было видно. Очков, чтобы смотреть в темноте, не осталось ни у кого, все потеряли их во время купания. Но Профессор бежал первым и угадывал дорогу.
А Шурик двигался за Серёжей, последним. Ему тоже было тяжело, в боку болело просто ужас, но он старался не отставать.
Шурик вспомнил о потерянном пакете, и ему опять стало грустно — столько там всего было. А потом он вспомнил Клару, и стало совсем нехорошо. Просто хоть ложись и помирай. Шурик же видел, что у Профессора с Серёжей пока не получалось то, что они хотели, значит, Профессор ещё не может помочь Кларе и другим «вокзальным». А может, уже все в порядке? Может, их уже всех выпустили и они уже все сидят по домам?
Они в это время как раз шли по тёмным улочкам Парагвая. Не бежали, потому что устали уже все, даже Профессор, а шли быстрым шагом. Поэтому Шурик поравнялся с ним и спросил: а можно ему сейчас сбегать на вокзал, пока они с Серёжей будут укладываться спать? Профессор, не сбавляя хода, посмотрел на Шурика и вздохнул.
— Хотите посмотреть, не вернулась ли Клара? — спросил он.
Шурику было как-то неловко в этом признаться, будто он думает только о себе, когда у них такие большие неприятности, поэтому он пробормотал что-то вроде того, что, может, там уже появился кто-то из ихних.
Профессор снова вздохнул и покачал головой.
— Шурик, — он положил правую руку ему на плечо, — я прекрасно вас понимаю, и поверьте мне, сегодня я ни на минуту не забывал о том, где находятся Клара и все остальные. Но я глубоко убеждён, что ни дома, ни на вокзале вы их сейчас не найдёте. С утра я снова возьмусь за это дело и обещаю вам, Шура, что сделаю все возможное, чтобы вытащить всех наших. И в первую очередь Клару.
У Шурика отлегло от сердца и стало даже весело. Ну, не то чтобы совсем, но почти. Профессору можно верить.
Они были ещё на насыпи, когда Шурик услышал, как скулит Ника. А потом она выскочила наверх к ним и начала подпрыгивать возле Шурика, выделывать в воздухе цифру «восемь», топотать всеми лапами, приседать, снова вскакивать, крутить хвостом, в общем, выражать свою радость из-за того, что они наконец вернулись.
И Серёжа с Профессором повеселели и сказали, что Ника, наверное, больше всех переживала бы, если бы они не вернулись из канализации. А Шурик достал из кармана картошку и немного мяса, завёрнутые в салфетку, и покормил её. Он специально оставил для неё кусочки, когда они ели в той столовой, куда их водил Профессор.
Наконец они добрались до жилища Шурика и забрались внутрь. Шурик зажёг светильник. Профессор с Серёжей стали стаскивать с себя мокрую одежду, а он побежал за дровами. Обычно Шурик делал костёр на улице, но иногда, если очень холодно, и у себя. У него и место специальное отведено, и даже ход был, через который дым выходит.
Дрова у него лежали рядом, в кустах. Шурик набрал охапку и вернулся назад.
Там Серёжа уже нашёл чайник и набрал в него воды из реки. Он сказал, что чай сейчас — самое нужное дело.
— Ещё лучше, конечно, грамм бы двести хорошей водки, — добавил он. — Но, как говорится, на нет и суда нет.
Вот только ни сахара, ни заварки у Шурика не было. На что Профессор сказал, что это не беда, был бы кипяток — это самое главное.
Костёр разгорелся быстро, чайник они поставили на специальную подставку и сидели вокруг огня, грелись. Серёжа и Профессор завернулись в одеяла, которые им дал Шурик, а ему было хорошо и так.
— Ну-с, — сказал Профессор и подвинулся ближе к костру, — что вы думаете о сегодняшних событиях, Серёжа?
— Это они.
— Кто «они»?
— Люди из Конторы.
— Простите, какую именно контору вы имеете в виду? Даже в те, как принято говорить, «застойные» времена их было несколько. А теперь…
— Я не знаю. Я называю их так для себя, но мне неизвестно, кого они представляют…
Здесь Серёжа немного запнулся, как будто хотел что-то сказать, но не решился.
— …Я даже не знаю, государственная это служба или нет.
— Ну, если судить по их оснащённости и возможностям, я бы решил, что это люди державы. А как все-таки насчёт того, с кем они связаны?
Серёжа опустил голову и смущённо поёрзал на месте.
— В общем… это… Есть один человек. Его фамилия Саранов.
Профессор даже чуть приподнялся.
— Какой Саранов? Кто-то из наших или…
Серёжа кивнул:
— Угу. Тот самый. Юрий Константинович Саранов. Профессор откинулся назад и плотнее запахнулся в своё покрывало.
— Интересно, почему это вы считаете, что Юрий Саранов связан с событиями, которые происходят в нашем богом забытом городе?
— Я не могу этого объяснить. Я просто чувствую. Понимаете, Саранов связан с этими людьми. Я не знаю, каким образом и в каком именно подчинении они у него находятся. Возможно, он и не номер первый в этой пирамиде, даже скорее всего. Я думаю, он — промежуточное звено, но он отдаёт команды. Это точно.
— Ещё бы, — кивнул Профессор, — человек такого ранга, как Саранов, должен кем-то распоряжаться. Шутка сказать, его положение можно сравнить с премьер-министром, а в целом ряде моментов влияние и возможности Юрия Константиновича значительно больше. Выше его, пожалуй, только президент, и то это до приближающихся выборов. Саранов сейчас один из самых вероятных кандидатов на этот пост. И вы утверждаете, что этот человек управляет событиями, которые сейчас происходят вокруг нас?
— Может быть, и нет. Я же говорю, что, вероятно, он не самый главный в фирме. Но он один из них. А тем, что происходит здесь, возможно, занят кто-то другой, но они связаны с Сарановым.
Глаза Шурика начали слипаться. Он не понимал, о чем и о ком они разговаривают. Ему уже не хотелось чая. Только спать, спать и спать. Поэтому Шурик как был, так и пополз с закрытыми глазами на своё место, нащупал рукой покрывало, а другой подтянул под голову старое мотоциклетное сиденье вместо подушки. Ника забралась ему на ноги и свернулась там тёплым клубком.
— Но ваши чувства или интуиция на чем-то основаны? — услышал Шурик голос Профессора. — С чего вы взяли, что люди из этой вашей Конторы связаны с Сарановым? — Это долгая история.
— А вы расскажите, расскажите, Серёжа. У нас есть время.
Они замолчали, и в наступившей тишине было слышно только, как потрескивают ветки в костре.
— Ну, ладно, — сказал наконец Сергей. — В общем, это началось в прошлом году. У нас собрали группу, чтобы сделать серию репортажей о кавказских событиях. Причём не в виде обычных теленовостей, а для полномасштабного документального цикла. В группе было шесть человек…
Голос Серёжи стал звучать тише и глуше, затем уплыл куда-то вверх, и Шурик уснул.
ПОГРАНИЧНИК. НЕСКОЛЬКО ШАГОВ НАЗАД
Он показал тростью направление.
— Кстати, довольно близко. Особенно если по прямой.
— Ну, так чего ждать? — Серёжа подпрыгнул несколько раз. Это он так грелся. — Пошли?
Они поднялись наверх и цепочкой тихонько потрусили по тропке, которую почти не было видно. Очков, чтобы смотреть в темноте, не осталось ни у кого, все потеряли их во время купания. Но Профессор бежал первым и угадывал дорогу.
А Шурик двигался за Серёжей, последним. Ему тоже было тяжело, в боку болело просто ужас, но он старался не отставать.
Шурик вспомнил о потерянном пакете, и ему опять стало грустно — столько там всего было. А потом он вспомнил Клару, и стало совсем нехорошо. Просто хоть ложись и помирай. Шурик же видел, что у Профессора с Серёжей пока не получалось то, что они хотели, значит, Профессор ещё не может помочь Кларе и другим «вокзальным». А может, уже все в порядке? Может, их уже всех выпустили и они уже все сидят по домам?
Они в это время как раз шли по тёмным улочкам Парагвая. Не бежали, потому что устали уже все, даже Профессор, а шли быстрым шагом. Поэтому Шурик поравнялся с ним и спросил: а можно ему сейчас сбегать на вокзал, пока они с Серёжей будут укладываться спать? Профессор, не сбавляя хода, посмотрел на Шурика и вздохнул.
— Хотите посмотреть, не вернулась ли Клара? — спросил он.
Шурику было как-то неловко в этом признаться, будто он думает только о себе, когда у них такие большие неприятности, поэтому он пробормотал что-то вроде того, что, может, там уже появился кто-то из ихних.
Профессор снова вздохнул и покачал головой.
— Шурик, — он положил правую руку ему на плечо, — я прекрасно вас понимаю, и поверьте мне, сегодня я ни на минуту не забывал о том, где находятся Клара и все остальные. Но я глубоко убеждён, что ни дома, ни на вокзале вы их сейчас не найдёте. С утра я снова возьмусь за это дело и обещаю вам, Шура, что сделаю все возможное, чтобы вытащить всех наших. И в первую очередь Клару.
У Шурика отлегло от сердца и стало даже весело. Ну, не то чтобы совсем, но почти. Профессору можно верить.
Они были ещё на насыпи, когда Шурик услышал, как скулит Ника. А потом она выскочила наверх к ним и начала подпрыгивать возле Шурика, выделывать в воздухе цифру «восемь», топотать всеми лапами, приседать, снова вскакивать, крутить хвостом, в общем, выражать свою радость из-за того, что они наконец вернулись.
И Серёжа с Профессором повеселели и сказали, что Ника, наверное, больше всех переживала бы, если бы они не вернулись из канализации. А Шурик достал из кармана картошку и немного мяса, завёрнутые в салфетку, и покормил её. Он специально оставил для неё кусочки, когда они ели в той столовой, куда их водил Профессор.
Наконец они добрались до жилища Шурика и забрались внутрь. Шурик зажёг светильник. Профессор с Серёжей стали стаскивать с себя мокрую одежду, а он побежал за дровами. Обычно Шурик делал костёр на улице, но иногда, если очень холодно, и у себя. У него и место специальное отведено, и даже ход был, через который дым выходит.
Дрова у него лежали рядом, в кустах. Шурик набрал охапку и вернулся назад.
Там Серёжа уже нашёл чайник и набрал в него воды из реки. Он сказал, что чай сейчас — самое нужное дело.
— Ещё лучше, конечно, грамм бы двести хорошей водки, — добавил он. — Но, как говорится, на нет и суда нет.
Вот только ни сахара, ни заварки у Шурика не было. На что Профессор сказал, что это не беда, был бы кипяток — это самое главное.
Костёр разгорелся быстро, чайник они поставили на специальную подставку и сидели вокруг огня, грелись. Серёжа и Профессор завернулись в одеяла, которые им дал Шурик, а ему было хорошо и так.
— Ну-с, — сказал Профессор и подвинулся ближе к костру, — что вы думаете о сегодняшних событиях, Серёжа?
— Это они.
— Кто «они»?
— Люди из Конторы.
— Простите, какую именно контору вы имеете в виду? Даже в те, как принято говорить, «застойные» времена их было несколько. А теперь…
— Я не знаю. Я называю их так для себя, но мне неизвестно, кого они представляют…
Здесь Серёжа немного запнулся, как будто хотел что-то сказать, но не решился.
— …Я даже не знаю, государственная это служба или нет.
— Ну, если судить по их оснащённости и возможностям, я бы решил, что это люди державы. А как все-таки насчёт того, с кем они связаны?
Серёжа опустил голову и смущённо поёрзал на месте.
— В общем… это… Есть один человек. Его фамилия Саранов.
Профессор даже чуть приподнялся.
— Какой Саранов? Кто-то из наших или…
Серёжа кивнул:
— Угу. Тот самый. Юрий Константинович Саранов. Профессор откинулся назад и плотнее запахнулся в своё покрывало.
— Интересно, почему это вы считаете, что Юрий Саранов связан с событиями, которые происходят в нашем богом забытом городе?
— Я не могу этого объяснить. Я просто чувствую. Понимаете, Саранов связан с этими людьми. Я не знаю, каким образом и в каком именно подчинении они у него находятся. Возможно, он и не номер первый в этой пирамиде, даже скорее всего. Я думаю, он — промежуточное звено, но он отдаёт команды. Это точно.
— Ещё бы, — кивнул Профессор, — человек такого ранга, как Саранов, должен кем-то распоряжаться. Шутка сказать, его положение можно сравнить с премьер-министром, а в целом ряде моментов влияние и возможности Юрия Константиновича значительно больше. Выше его, пожалуй, только президент, и то это до приближающихся выборов. Саранов сейчас один из самых вероятных кандидатов на этот пост. И вы утверждаете, что этот человек управляет событиями, которые сейчас происходят вокруг нас?
— Может быть, и нет. Я же говорю, что, вероятно, он не самый главный в фирме. Но он один из них. А тем, что происходит здесь, возможно, занят кто-то другой, но они связаны с Сарановым.
Глаза Шурика начали слипаться. Он не понимал, о чем и о ком они разговаривают. Ему уже не хотелось чая. Только спать, спать и спать. Поэтому Шурик как был, так и пополз с закрытыми глазами на своё место, нащупал рукой покрывало, а другой подтянул под голову старое мотоциклетное сиденье вместо подушки. Ника забралась ему на ноги и свернулась там тёплым клубком.
— Но ваши чувства или интуиция на чем-то основаны? — услышал Шурик голос Профессора. — С чего вы взяли, что люди из этой вашей Конторы связаны с Сарановым? — Это долгая история.
— А вы расскажите, расскажите, Серёжа. У нас есть время.
Они замолчали, и в наступившей тишине было слышно только, как потрескивают ветки в костре.
— Ну, ладно, — сказал наконец Сергей. — В общем, это началось в прошлом году. У нас собрали группу, чтобы сделать серию репортажей о кавказских событиях. Причём не в виде обычных теленовостей, а для полномасштабного документального цикла. В группе было шесть человек…
Голос Серёжи стал звучать тише и глуше, затем уплыл куда-то вверх, и Шурик уснул.
ПОГРАНИЧНИК. НЕСКОЛЬКО ШАГОВ НАЗАД
— Все. Амба, ребята, — Леопольд появился в палатке, всем своим видом демонстрируя уныние и вселенскую печаль, что лишний раз подчёркивало катастрофическое положение, в котором они все оказались. Его голова с белыми, словно обесцвеченными перекисью волосами бессильно поникла под грузом пессимистических мыслей, которые угнетали шефа съёмочной группы.
— Что? — встрепенулся Илья Ермаков, отбросив в сторону какую-то из «пираний» Бушкова в мягкой обложке.
— Группа Ракунина ушла этой ночью…
— Как?! — восклицание у Сергея с Ильёй вырвалось одновременно. Из всех пацанов в палатке сейчас были только они вдвоём.
— …Их ожидают только завтра к полудню. И это, заметьте, как мне сказали, «в лучшем случае», — закончил своё сообщение Леопольд. Он снял очки и потёр переносицу.
Крутин с Ермаковым выругались. Сегодня вечером истекал срок действия выданных им разрешений, которые Леопольд называл «аккредитациями». Завтра на рассвете их плюс ещё четверых контрактни-ков, чьи сроки тоже подошли к концу, и двух жён старших офицеров, которые приезжали на свидание с мужьями, отправляли автобусом в Пседах, а оттуда через Малгобек в Моздок.
Группе нужно было отснять материал на двести минут. У них оставались сутки, а готового метража было всего на сто семьдесят. Хорошего крепкого материала, «урагана», как называл его Коля Маклай, но сто семьдесят минут. Ну, максимум — сто восемьдесят. Сюжет о группе Ракунина с лихвой тянул на недостающие двадцать минут. Отсняв это, они с лёгкой головой и чистым сердцем могли считать свою работу выполненной и начинать упаковывать вещи и аппаратуру.
И вот теперь майора с ребятами срочно отправили на задание, а у них имелись лишь неполные сутки и почти нулевые шансы отыскать хоть что-нибудь годное для съёмки.
В этот момент в палатку просунулась сияющая физиономия Женьки Стрельцова.
— Угадай, кто? — голосом дурашливого дятла из мультфильма пропел он.
Жека картинно шагнул вперёд и нарисовался теперь в полном объёме, пряча за спиной какой-то предмет.
— Ну что, гвардейцы? — торжественно произнёс он. — Праздник у нас сегодня или нет? Смотреть сюда, дыхание затаить!
Женька выдернул из-за спины пластиковую трехлитровую канистру, в которой бултыхалась прозрачная жидкость, и замер в ожидании ответной реакции.
Реакции не последовало. Ни шквала аплодисментов, ни бури восторга, ничего.
Только кислые рожи сотоварищей.
— Лев Ипполитович, — обернулся Женька к Леопольду, — в адских мучениях у тыловиков выбил. Чистейший, как слеза. Оптику протереть надо? Надо. Сами же на пыль жаловались. Ну, и отъезд отметить по-человечески. Ребята со второго взвода подойти обещали. Со своим, разумеется.
— Дома отгуляем, — пробасил Илья, поднимаясь со своего места. — Заодно и поминки справим.
— Какие поминки? — Веселье Женьки мгновенно улетучилось, растворившись в прогретом воздухе их брезентового жилища. За время, проведённое здесь, они насмотрелись всякого, и слово «поминки» стало слишком уж близким.
— По всем нам, — пояснил Илья. — Потому как по приезде всей нашей группе гарантирован полновесный и доброкачественный пендель от начальства. В первую очередь отвесят хорошую плюху шефу, — он кивнул в сторону Леопольда, — а потом примутся за нас.
— Чего это? — Женька опустил канистру и встревожен-но, по очереди, осмотрел Илью, шефа и Сергея. — Что случилось?
Леопольд снова снял свои окуляры и на этот раз начал протирать их вынутым из кармана носовым платком.
— Группа Ракунина ушла этой ночью и будет только завтра, — поведал он, не прекращая своего занятия. — Вот так.
— Как ушла? Без нас? — Женькина физиономия тоже вытянулась, под стать остальным. — А, ну да… ну да… То-то я ещё забегал к ним, смотрю — никого нет. Думал, может, сюда двинули…
Леопольд вздохнул и надел очки. Носовой платок он аккуратно сложил вчетверо и спрятал обратно.
Жека яростно почесал в затылке, и его лицо прояснилось.
— Ну и чего вы так убиваетесь? Прямо дом траура какой-то. Материал у нас есть? Есть. Да ещё какой! Сила! Чего нам не хватает? Каких-то жалких четверти часа? Ну, так сделаем их сейчас, и дело с концом.
— Дело-то оно, конечно, с концом, против анатомии не попрёшь, — заметил Илья, который начал складывать вещи в рюкзак. — А вот из чего ты собираешься высосать недостающие минуты, а?
— Намотаем ещё интервью с бойцами, — с ходу предложил Женька, — с офицерами поговорим. Можно жён командирских задействовать, тех, что на свиданку приезжали. Пусть побухтят о том, как они ждут своих героических мужей и стойко переносят тяготы мирной жизни.
— Не пойдёт, — сказал Сергей. — Коля наделал этих бесед столько, что плёнки хватит растянуть отсюда и до Житомира.
— И к тому же — ты жён этих видел? — вставил Илья. — Они с благоверными своими общаться нормально не могут, а перед камерой вообще двух слов не свяжут.
— Тогда сейчас выпросим у командования солдат, сделаем постановочную сцену. Илья поморщился.
— Туфта. Сколько отсняли, ни разу на постановки не разменивались, а тут…
— А чего? — загорелся Жека. — Если грамотно срежиссировать.
— Слушайте сюда, — негромко сказал Леопольд, оборвав их полемику. — Сейчас же найти Гуровенко с Макла-ем, и немедленно всем на охоту. Искать все, что мало-мальски может пригодиться для сюжета. Обращать внимание на любую мелочь, на каждую деталь.
— Курочка по зёрнышку клюёт, — вставил Илья.
— А весь двор засирает, — добавил Женька.
— Тоже мне, любители фольклора, — пригрозил шеф. — А ну, марш отсюда! И чтобы через полтора часа все были здесь, и не дай бог, если у вас в клювах ничего не будет.
Балагурящая троица шрапнелью вылетела из палатки под солнце, которое готовилось сменить утреннее тепло на полуденную жару. Последующие девяносто минут были пиком активности их группы за все время пребывания на этой беспокойной земле.
Результаты подобного штурма оказались не то чтобы нулевыми, но довольно плачевными. Вся собранная ребятами информация не тянула на сюжет, даже если её раздуть и приукрасить. Сергей с Жекой обнаружили в госпитале четырех солдат, слёгших (или, вернее, севших) с дизентерией, полученной в результате проведённой ими продразвёрстки среди местного населения. Илья сообщил, что в мотострелковой части из-за нехватки запчастей разбирают действующий БТР, чтобы отремонтировать два других, но это делалось и раньше и об этом все знали.
Леопольд выведал, что зарплата, которая должна была прийти офицерскому составу, куда-то делась по дороге, и поэтому все командование взвинчено до «не могу» и честит почём зря окружное начальство, а заодно и правительство вкупе с президентом. Коля Маклай только развёл руками и выдал что-то о ширящихся слухах по поводу использования федеральными войсками нового вида оружия в тех местах, где были наибольшие очаги сопротивления. И вроде бы даже готовятся специальные авиационные отряды для этой цели. Все дружно решили, что это полное не то, а Леопольд сказал:
— Слухи, они слухи и есть. В программу их не поставишь и сюжет из них не вылепишь. Мы же не жёлтая пресса как-никак.
И только в конце Саша Гуровенко тихонько поведал, что пришёл груз с гуманитарной помощью.
Поначалу эта новость тоже не вызвала ни интереса, ни энтузиазма с нашей стороны.
— Кому? Солдатикам? — вяло поинтересовался Женька.
— Да нет, — ответил Саша. — Для местных.
— Вот как, — процедил Илья. — Жалеют, значит, обиженных. Европа расстаралась?
— Вроде бы наши, — неуверенно ответил Гуровенко.
— Ну-ка, ну-ка, — зашевелился вдруг шеф. — Это какие же наши?
— Ну… благотворительные организации.
— Ни фига себе, — присвистнул Илья. — Это с каких таких пирогов? Мы что, уже сверхдержава? Ничего себе, полстраны бедствует, а мы гуманитарную помощь раздаём.
— Погоди, — придержал его Леопольд и обратился к Сане:
— Гуровенко, а ты ничего не напутал?
Садла смутился, как девушка перед первым разом, и даже покраснел.
— По-моему, нет, Лев Ипполитович. Транспорт ночью прибыл, два грузовика с сопровождающим. Они должны были ещё на рассвете двинуться дальше, но здесь их пропуска недействительны, новые им должен выписать полковник Березин, а его ещё вчера отправили в Вознесенск. Вы же знаете.
Мы знали. Заместитель командующего полковник Березин, царь и бог нашего района, два дня тому срочно убыл в окружной госпиталь в Вознесенск на операцию.
Высокая должность аукнулась полковнику прободной язвой. Пришлось делать резекцию желудка со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кого пришлют на его место, до сих пор было неизвестно, а пока его обязанности выполнял подполковник Троян, не выказывавший особой радости по поводу нежданно свалившейся на него ответственности, поэтому вечно хмурый и раздражительный. Место Березина ему не светило, зато нагоняй от командования за упущения, которых просто не могло не оказаться, был обеспечен.
— Нет, ну надо же! — не мог успокоиться Илья. — У меня зарплата — курам на смех, даже на курево не хватает, а мы гуманитарную помощь раздаём.
— Реже кури, — посоветовал ему шеф. — Вы знаете, из этого может кое-что получиться. Молодец, Гуровенко.
Саша поплыл от удовольствия.
— По крайней мере, попробуем, — продолжал Леопольд. — Где сейчас их старший? У штаба? Значит, я сейчас в штаб. Женя, Сергей, готовьте аппаратуру.
Маклай и Верник собирают вещи. Саша, машину на старт.
Через полчаса сновавшие туда и сюда телевизионщики ещё не успели закончить приготовления, как появился запыхавшийся Леопольд и, раздосадованный их темпами, принялся гонять всех, как шелудивых котов.
— Быстрее, быстрее. Не ползайте улитками, а шевелите ногами! — покрикивал он. — Еле успели. Ещё чуть-чуть, и они бы укатили без нас. И ещё не хотели нас брать, представляете? Этот их сопровождающий — такой кадр, я вам скажу. Как услышал, что мы хотим ехать с ними, его чуть кондратий не хватил. Сам под два метра, весь громадный вроде майора Жлубина у артиллеристов. Я думал — он из меня на месте манную кашу сделает. Ну, да я насел на Трояна, пригрозил, что полезем опять на передовую, поскольку сюжет нужен — во! Так он этому нашему стал ногой на горло, сказал — либо с нами, либо вообще они никуда не тронутся.
Так что, считайте, нам крупно повезло.
Правда, когда группа через пятнадцать минут подкатила на выданном ей во временное пользование «рафике» к санчасти, где стояли грузовики с гуманитаркой, оказалось, что насчёт везения Леопольд несколько погорячился. Поскольку ни машин, ни самого груза они не обнаружили. Опрошенные на месте свидетели в лице двух санитарок показали, что грузовики спешно отбыли в неизвестном направлении минут двадцать назад.
— Ах, мать т-т-твою! — вскричал обычно сдержанный Леопольд, залетая обратно в микроавтобус. — Саня, а ну давай за ними!
«Рафик» рявкнул и взял с места, как гончая за лисой. Если Сашка при телевизионщиках был шофёром по роду занятий, то гонщиком, уж точно, по призванию.
— Давай, Гуровенко, давай, родной, — подстёгивал его нервно крутившийся на сиденье шеф. — Жми на газ. Низом пойдём — так короче. Нет, ну не сволочи, а?
Договорились ведь.
— Может, он вас не понял, Ипполитович? — спросил Илья.
— Да понял он все прекрасно. Специально ведь сделал так, чтобы нас не брать.
— Непонятно что-то, — сказал Сергей, прижимая к себе кожаный чехол с камерой. — Обычно к таким акциям прессу и телевидение привлекают как только могут, а здесь, наоборот, бегут, как от зачумлённых. Это же такое паблисити, да ещё и совершенно бесплатно. Не понимаю я…
— Не хотят ребята рекламы, — сказал Женька. Он сидел на заднем сиденье рядом с сумками, куда поместилась вся съёмочная аппаратура. — Скромные попались ребята.
— А может, у них там не гуманитарка? — спросил Илья. — Вдруг они контрабанду прут?
— Ну да, — сказал Леопольд. — Через зону военных действий, через все посты и кордоны. Они что, идиоты? Могли бы поспокойнее дорогу выбрать.
— А я вообще удивляюсь, как федералы могли пропустить груз с гуманитарной помощью для чеченцев, — отозвался Маклай.
— Свободно, — ответил ему Женька. — Они уже не раз заявляли, что воюют не с мирным населением, а с бандформированиями. Так что вполне могли пропустить гуманитарку для селян, чтобы забить баки общественному мнению.
— Ага! — вскричал вдруг Леопольд и хлопнул по «торпеде» так, что бедный «рафик» очередной раз подпрыгнул. — Попались, голубчики. Ир-роды! Жми, Сашик, сейчас мы их сделаем!
Они достали сбежавшие грузовики уже у северо-западного КПП, как раз в момент проверки документов. Мужик, сопровождавший груз, действительно был агромад-ного размера и, как показалось Сергею, габаритами даже превосходил местного богатыря майора Жлубина. Досада от появления телевизионщиков явственно читалась на его лице. Судя по всему, они нужны были ему, как шило в печени. Но отвертеться от Леопольда с его хваткой не удавалось и более скользким личностям. Шеф быстро ввёл в курс дела старшего по КПП, молодого летеху, пригрозил ему личным распоряжением подполковника, тот внял доводам, в свою очередь нажал на сопровождающего, и в конце концов детина, у которого оказалась символическая фамилия Неверный, нехотя приказал группе следовать за ними и ни в коем случае не отставать. Задерживаться из-за них, объяснил он, никто не станет. В глубине души этот Неверный, должно быть, надеялся, что у телевизионщиков по дороге заглохнет мотор или хотя бы спустит колесо.
Вот с таким уговором они и тронулись в путь: грузовики впереди, съёмочная группа за ними. Шанса оторваться от себя Саша Гуровенко им не дал, хотя дорога заняла около двух часов. Встречный транспорт попадался редко, и лишь трижды небольшой караван останавливали, чтобы проверить документы.
К концу второго часа все начали проявлять признаки нетерпения и громко выражать своё недовольство.
— Да что же это такое! — вскрикнул Коля Маклай, в третий или четвёртый раз ударившись головой о стенку, когда «РАФ» поймал особенно глубокую выбоину. — Куда это их несёт?
— Неужели нельзя было поближе аул найти? — поддержал его Женька. — Вон сколько их мы уже проехали.
— Действительно странно, — подтвердил главный. — Что им, не все равно?
Разгрузили бы в ближайшем селении, и готово. А так тащатся куда-то, сами себе жизнь усложняют. Может быть, они из тех, кто любит преодолевать трудности, а?
Как думаете, парни?
— Да не похоже, — процедил Женька.
— Слушайте, а может, ну их к чёртовой матери? — неожиданно предложил Илья.
— Повернём назад? Все зашевелились в недоумении.
— Ты чего это? — толкнул его локтем в бок Маклай, удивлённо поблёскивая глазами из-под своей чёрной шевелюры.
— Да не знаю. Как-то… муторно мне.
Все загалдели, заспорили, но Илью никто не поддержал. Сергею тоже было не по себе, но он промолчал. Тогда Крутйн ещё не научился доверять своим ощущениям и не знал о существовании маленького гномика.
Но рано или поздно любая дорога подходит к концу. И грузовики, ехавшие впереди, все-таки остановились на краю крошечного аула, самого захудалого и безлюдного изо всех, что они миновали.
Вместо ликующего местного населения их встречали «уазик» и довольно потрёпанный «Лендкрузер» с хмурыми бородатыми мужчинами, явными представителями того, что называют «незаконными вооружёнными формированиями». Правда, автоматов у них не было, по крайней мере, на виду, да и другим оружием они не размахивали, что немного успокаивало.
— Вести себя тихо, — негромко сказал Леопольд, выходя из машины. — Без моей команды ничего не снимать.
Было заметно, что его тоже проняло и, как Илью, начали одолевать сомнения.
Неверный и шофёры вылезли из кабин грузовиков. Из кузовов на землю спрыгнули четверо ребят в форме войск федеральной армии. К их компании подошли Леопольд и двое мужчин из «Лендкрузера». Мужчины держались напряжённо и то и дело поглядывали в сторону «рафика». Разговора ребята не слышали и только видели, как к ним обратился Неверный, затем начал говорить Леопольд. Горцы сначала внимательно слушали, видно, пытаясь разобраться в том, что здесь происходит, а затем вдруг пришли в необычайное возбуждение. Они принялись наперебой говорить, время от времени что-то выкрикивая и сопровождая свои слова оживлённой жестикуляцией. Ряд продемонстрированных жестов имели ярко выраженную половую направленность и перевода не требовали. Неверный явно оправдывался, разводя руками.
Один из мужчин махнул на него, сплюнул под ноги и полез в кузов грузовика.
Минут пять его не было, затем он вылез, что-то сказал своему напарнику, и они вместе направились к машинам, где их поджидали другие абреки. Леопольд остался беседовать с Неверным. Они отошли под дерево и закурили. Причём громила угощал шефа сигаретами из своей пачки и вёл себя уже более дружелюбно.
Горцы выбрались из «уазика» и «Крузера» наружу. Те двое опять подошли к Леопольду и начали ему что-то втолковывать. Леопольд глубоко затягивался, щуря левый глаз, и кивал головой в знак согласия.
Неверный крикнул что-то невнятное солдатам, которые курили вместе с шофёрами, сидя на камушках. Они неспешно поднялись, деловито притаптывая окурки.
Леопольд поспешил к «рафику», и все поняли, что предстоит работа.
— На выход, ребятки! — скомандовал он. — Готовим все по-быстрому. Они уже начинают разгружать. Серёжа, Коля, берите камеры. Женя, глянь, как со светом.
Илья, оцени панораму, наметь точки.
— Это что, местные крестьяне? — спросил Женька, выйдя из машины и скептически разглядывая бандитскую внешность встречающих. — Пастухи-чабаны?
— Неверный, ох, дал же. бог имечко, говорит, что это делегация от правительства. А стариков и женщин с детьми они сейчас организуют, — сказал Леопольд.
— Какого правительства? Совета полевых командиров? — Илья тянул из машины здоровенную сумку, поэтому, разговаривал спиной к остальным.
— Законного. По крайней мере, с точки зрения России, — разъяснил Леопольд.
— Это Неверный сказал? — уточнил Женька.
— Ну, а кто же ещё?
— А-а… Ну, раз Неверный сказал, тогда конечно… Такой не соврёт…
— Давай свет! — рявкнул на него Леопольд, уставший от Женькиных подколок.
В это время солдаты уже начали выгрузку. Вместе с шофёрами они подносили к откинутым бортам грузовиков короба и ящики, бородачи сноровисто их подхватывали и тащили к своим машинам.
— Что? — встрепенулся Илья Ермаков, отбросив в сторону какую-то из «пираний» Бушкова в мягкой обложке.
— Группа Ракунина ушла этой ночью…
— Как?! — восклицание у Сергея с Ильёй вырвалось одновременно. Из всех пацанов в палатке сейчас были только они вдвоём.
— …Их ожидают только завтра к полудню. И это, заметьте, как мне сказали, «в лучшем случае», — закончил своё сообщение Леопольд. Он снял очки и потёр переносицу.
Крутин с Ермаковым выругались. Сегодня вечером истекал срок действия выданных им разрешений, которые Леопольд называл «аккредитациями». Завтра на рассвете их плюс ещё четверых контрактни-ков, чьи сроки тоже подошли к концу, и двух жён старших офицеров, которые приезжали на свидание с мужьями, отправляли автобусом в Пседах, а оттуда через Малгобек в Моздок.
Группе нужно было отснять материал на двести минут. У них оставались сутки, а готового метража было всего на сто семьдесят. Хорошего крепкого материала, «урагана», как называл его Коля Маклай, но сто семьдесят минут. Ну, максимум — сто восемьдесят. Сюжет о группе Ракунина с лихвой тянул на недостающие двадцать минут. Отсняв это, они с лёгкой головой и чистым сердцем могли считать свою работу выполненной и начинать упаковывать вещи и аппаратуру.
И вот теперь майора с ребятами срочно отправили на задание, а у них имелись лишь неполные сутки и почти нулевые шансы отыскать хоть что-нибудь годное для съёмки.
В этот момент в палатку просунулась сияющая физиономия Женьки Стрельцова.
— Угадай, кто? — голосом дурашливого дятла из мультфильма пропел он.
Жека картинно шагнул вперёд и нарисовался теперь в полном объёме, пряча за спиной какой-то предмет.
— Ну что, гвардейцы? — торжественно произнёс он. — Праздник у нас сегодня или нет? Смотреть сюда, дыхание затаить!
Женька выдернул из-за спины пластиковую трехлитровую канистру, в которой бултыхалась прозрачная жидкость, и замер в ожидании ответной реакции.
Реакции не последовало. Ни шквала аплодисментов, ни бури восторга, ничего.
Только кислые рожи сотоварищей.
— Лев Ипполитович, — обернулся Женька к Леопольду, — в адских мучениях у тыловиков выбил. Чистейший, как слеза. Оптику протереть надо? Надо. Сами же на пыль жаловались. Ну, и отъезд отметить по-человечески. Ребята со второго взвода подойти обещали. Со своим, разумеется.
— Дома отгуляем, — пробасил Илья, поднимаясь со своего места. — Заодно и поминки справим.
— Какие поминки? — Веселье Женьки мгновенно улетучилось, растворившись в прогретом воздухе их брезентового жилища. За время, проведённое здесь, они насмотрелись всякого, и слово «поминки» стало слишком уж близким.
— По всем нам, — пояснил Илья. — Потому как по приезде всей нашей группе гарантирован полновесный и доброкачественный пендель от начальства. В первую очередь отвесят хорошую плюху шефу, — он кивнул в сторону Леопольда, — а потом примутся за нас.
— Чего это? — Женька опустил канистру и встревожен-но, по очереди, осмотрел Илью, шефа и Сергея. — Что случилось?
Леопольд снова снял свои окуляры и на этот раз начал протирать их вынутым из кармана носовым платком.
— Группа Ракунина ушла этой ночью и будет только завтра, — поведал он, не прекращая своего занятия. — Вот так.
— Как ушла? Без нас? — Женькина физиономия тоже вытянулась, под стать остальным. — А, ну да… ну да… То-то я ещё забегал к ним, смотрю — никого нет. Думал, может, сюда двинули…
Леопольд вздохнул и надел очки. Носовой платок он аккуратно сложил вчетверо и спрятал обратно.
Жека яростно почесал в затылке, и его лицо прояснилось.
— Ну и чего вы так убиваетесь? Прямо дом траура какой-то. Материал у нас есть? Есть. Да ещё какой! Сила! Чего нам не хватает? Каких-то жалких четверти часа? Ну, так сделаем их сейчас, и дело с концом.
— Дело-то оно, конечно, с концом, против анатомии не попрёшь, — заметил Илья, который начал складывать вещи в рюкзак. — А вот из чего ты собираешься высосать недостающие минуты, а?
— Намотаем ещё интервью с бойцами, — с ходу предложил Женька, — с офицерами поговорим. Можно жён командирских задействовать, тех, что на свиданку приезжали. Пусть побухтят о том, как они ждут своих героических мужей и стойко переносят тяготы мирной жизни.
— Не пойдёт, — сказал Сергей. — Коля наделал этих бесед столько, что плёнки хватит растянуть отсюда и до Житомира.
— И к тому же — ты жён этих видел? — вставил Илья. — Они с благоверными своими общаться нормально не могут, а перед камерой вообще двух слов не свяжут.
— Тогда сейчас выпросим у командования солдат, сделаем постановочную сцену. Илья поморщился.
— Туфта. Сколько отсняли, ни разу на постановки не разменивались, а тут…
— А чего? — загорелся Жека. — Если грамотно срежиссировать.
— Слушайте сюда, — негромко сказал Леопольд, оборвав их полемику. — Сейчас же найти Гуровенко с Макла-ем, и немедленно всем на охоту. Искать все, что мало-мальски может пригодиться для сюжета. Обращать внимание на любую мелочь, на каждую деталь.
— Курочка по зёрнышку клюёт, — вставил Илья.
— А весь двор засирает, — добавил Женька.
— Тоже мне, любители фольклора, — пригрозил шеф. — А ну, марш отсюда! И чтобы через полтора часа все были здесь, и не дай бог, если у вас в клювах ничего не будет.
Балагурящая троица шрапнелью вылетела из палатки под солнце, которое готовилось сменить утреннее тепло на полуденную жару. Последующие девяносто минут были пиком активности их группы за все время пребывания на этой беспокойной земле.
Результаты подобного штурма оказались не то чтобы нулевыми, но довольно плачевными. Вся собранная ребятами информация не тянула на сюжет, даже если её раздуть и приукрасить. Сергей с Жекой обнаружили в госпитале четырех солдат, слёгших (или, вернее, севших) с дизентерией, полученной в результате проведённой ими продразвёрстки среди местного населения. Илья сообщил, что в мотострелковой части из-за нехватки запчастей разбирают действующий БТР, чтобы отремонтировать два других, но это делалось и раньше и об этом все знали.
Леопольд выведал, что зарплата, которая должна была прийти офицерскому составу, куда-то делась по дороге, и поэтому все командование взвинчено до «не могу» и честит почём зря окружное начальство, а заодно и правительство вкупе с президентом. Коля Маклай только развёл руками и выдал что-то о ширящихся слухах по поводу использования федеральными войсками нового вида оружия в тех местах, где были наибольшие очаги сопротивления. И вроде бы даже готовятся специальные авиационные отряды для этой цели. Все дружно решили, что это полное не то, а Леопольд сказал:
— Слухи, они слухи и есть. В программу их не поставишь и сюжет из них не вылепишь. Мы же не жёлтая пресса как-никак.
И только в конце Саша Гуровенко тихонько поведал, что пришёл груз с гуманитарной помощью.
Поначалу эта новость тоже не вызвала ни интереса, ни энтузиазма с нашей стороны.
— Кому? Солдатикам? — вяло поинтересовался Женька.
— Да нет, — ответил Саша. — Для местных.
— Вот как, — процедил Илья. — Жалеют, значит, обиженных. Европа расстаралась?
— Вроде бы наши, — неуверенно ответил Гуровенко.
— Ну-ка, ну-ка, — зашевелился вдруг шеф. — Это какие же наши?
— Ну… благотворительные организации.
— Ни фига себе, — присвистнул Илья. — Это с каких таких пирогов? Мы что, уже сверхдержава? Ничего себе, полстраны бедствует, а мы гуманитарную помощь раздаём.
— Погоди, — придержал его Леопольд и обратился к Сане:
— Гуровенко, а ты ничего не напутал?
Садла смутился, как девушка перед первым разом, и даже покраснел.
— По-моему, нет, Лев Ипполитович. Транспорт ночью прибыл, два грузовика с сопровождающим. Они должны были ещё на рассвете двинуться дальше, но здесь их пропуска недействительны, новые им должен выписать полковник Березин, а его ещё вчера отправили в Вознесенск. Вы же знаете.
Мы знали. Заместитель командующего полковник Березин, царь и бог нашего района, два дня тому срочно убыл в окружной госпиталь в Вознесенск на операцию.
Высокая должность аукнулась полковнику прободной язвой. Пришлось делать резекцию желудка со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кого пришлют на его место, до сих пор было неизвестно, а пока его обязанности выполнял подполковник Троян, не выказывавший особой радости по поводу нежданно свалившейся на него ответственности, поэтому вечно хмурый и раздражительный. Место Березина ему не светило, зато нагоняй от командования за упущения, которых просто не могло не оказаться, был обеспечен.
— Нет, ну надо же! — не мог успокоиться Илья. — У меня зарплата — курам на смех, даже на курево не хватает, а мы гуманитарную помощь раздаём.
— Реже кури, — посоветовал ему шеф. — Вы знаете, из этого может кое-что получиться. Молодец, Гуровенко.
Саша поплыл от удовольствия.
— По крайней мере, попробуем, — продолжал Леопольд. — Где сейчас их старший? У штаба? Значит, я сейчас в штаб. Женя, Сергей, готовьте аппаратуру.
Маклай и Верник собирают вещи. Саша, машину на старт.
Через полчаса сновавшие туда и сюда телевизионщики ещё не успели закончить приготовления, как появился запыхавшийся Леопольд и, раздосадованный их темпами, принялся гонять всех, как шелудивых котов.
— Быстрее, быстрее. Не ползайте улитками, а шевелите ногами! — покрикивал он. — Еле успели. Ещё чуть-чуть, и они бы укатили без нас. И ещё не хотели нас брать, представляете? Этот их сопровождающий — такой кадр, я вам скажу. Как услышал, что мы хотим ехать с ними, его чуть кондратий не хватил. Сам под два метра, весь громадный вроде майора Жлубина у артиллеристов. Я думал — он из меня на месте манную кашу сделает. Ну, да я насел на Трояна, пригрозил, что полезем опять на передовую, поскольку сюжет нужен — во! Так он этому нашему стал ногой на горло, сказал — либо с нами, либо вообще они никуда не тронутся.
Так что, считайте, нам крупно повезло.
Правда, когда группа через пятнадцать минут подкатила на выданном ей во временное пользование «рафике» к санчасти, где стояли грузовики с гуманитаркой, оказалось, что насчёт везения Леопольд несколько погорячился. Поскольку ни машин, ни самого груза они не обнаружили. Опрошенные на месте свидетели в лице двух санитарок показали, что грузовики спешно отбыли в неизвестном направлении минут двадцать назад.
— Ах, мать т-т-твою! — вскричал обычно сдержанный Леопольд, залетая обратно в микроавтобус. — Саня, а ну давай за ними!
«Рафик» рявкнул и взял с места, как гончая за лисой. Если Сашка при телевизионщиках был шофёром по роду занятий, то гонщиком, уж точно, по призванию.
— Давай, Гуровенко, давай, родной, — подстёгивал его нервно крутившийся на сиденье шеф. — Жми на газ. Низом пойдём — так короче. Нет, ну не сволочи, а?
Договорились ведь.
— Может, он вас не понял, Ипполитович? — спросил Илья.
— Да понял он все прекрасно. Специально ведь сделал так, чтобы нас не брать.
— Непонятно что-то, — сказал Сергей, прижимая к себе кожаный чехол с камерой. — Обычно к таким акциям прессу и телевидение привлекают как только могут, а здесь, наоборот, бегут, как от зачумлённых. Это же такое паблисити, да ещё и совершенно бесплатно. Не понимаю я…
— Не хотят ребята рекламы, — сказал Женька. Он сидел на заднем сиденье рядом с сумками, куда поместилась вся съёмочная аппаратура. — Скромные попались ребята.
— А может, у них там не гуманитарка? — спросил Илья. — Вдруг они контрабанду прут?
— Ну да, — сказал Леопольд. — Через зону военных действий, через все посты и кордоны. Они что, идиоты? Могли бы поспокойнее дорогу выбрать.
— А я вообще удивляюсь, как федералы могли пропустить груз с гуманитарной помощью для чеченцев, — отозвался Маклай.
— Свободно, — ответил ему Женька. — Они уже не раз заявляли, что воюют не с мирным населением, а с бандформированиями. Так что вполне могли пропустить гуманитарку для селян, чтобы забить баки общественному мнению.
— Ага! — вскричал вдруг Леопольд и хлопнул по «торпеде» так, что бедный «рафик» очередной раз подпрыгнул. — Попались, голубчики. Ир-роды! Жми, Сашик, сейчас мы их сделаем!
Они достали сбежавшие грузовики уже у северо-западного КПП, как раз в момент проверки документов. Мужик, сопровождавший груз, действительно был агромад-ного размера и, как показалось Сергею, габаритами даже превосходил местного богатыря майора Жлубина. Досада от появления телевизионщиков явственно читалась на его лице. Судя по всему, они нужны были ему, как шило в печени. Но отвертеться от Леопольда с его хваткой не удавалось и более скользким личностям. Шеф быстро ввёл в курс дела старшего по КПП, молодого летеху, пригрозил ему личным распоряжением подполковника, тот внял доводам, в свою очередь нажал на сопровождающего, и в конце концов детина, у которого оказалась символическая фамилия Неверный, нехотя приказал группе следовать за ними и ни в коем случае не отставать. Задерживаться из-за них, объяснил он, никто не станет. В глубине души этот Неверный, должно быть, надеялся, что у телевизионщиков по дороге заглохнет мотор или хотя бы спустит колесо.
Вот с таким уговором они и тронулись в путь: грузовики впереди, съёмочная группа за ними. Шанса оторваться от себя Саша Гуровенко им не дал, хотя дорога заняла около двух часов. Встречный транспорт попадался редко, и лишь трижды небольшой караван останавливали, чтобы проверить документы.
К концу второго часа все начали проявлять признаки нетерпения и громко выражать своё недовольство.
— Да что же это такое! — вскрикнул Коля Маклай, в третий или четвёртый раз ударившись головой о стенку, когда «РАФ» поймал особенно глубокую выбоину. — Куда это их несёт?
— Неужели нельзя было поближе аул найти? — поддержал его Женька. — Вон сколько их мы уже проехали.
— Действительно странно, — подтвердил главный. — Что им, не все равно?
Разгрузили бы в ближайшем селении, и готово. А так тащатся куда-то, сами себе жизнь усложняют. Может быть, они из тех, кто любит преодолевать трудности, а?
Как думаете, парни?
— Да не похоже, — процедил Женька.
— Слушайте, а может, ну их к чёртовой матери? — неожиданно предложил Илья.
— Повернём назад? Все зашевелились в недоумении.
— Ты чего это? — толкнул его локтем в бок Маклай, удивлённо поблёскивая глазами из-под своей чёрной шевелюры.
— Да не знаю. Как-то… муторно мне.
Все загалдели, заспорили, но Илью никто не поддержал. Сергею тоже было не по себе, но он промолчал. Тогда Крутйн ещё не научился доверять своим ощущениям и не знал о существовании маленького гномика.
Но рано или поздно любая дорога подходит к концу. И грузовики, ехавшие впереди, все-таки остановились на краю крошечного аула, самого захудалого и безлюдного изо всех, что они миновали.
Вместо ликующего местного населения их встречали «уазик» и довольно потрёпанный «Лендкрузер» с хмурыми бородатыми мужчинами, явными представителями того, что называют «незаконными вооружёнными формированиями». Правда, автоматов у них не было, по крайней мере, на виду, да и другим оружием они не размахивали, что немного успокаивало.
— Вести себя тихо, — негромко сказал Леопольд, выходя из машины. — Без моей команды ничего не снимать.
Было заметно, что его тоже проняло и, как Илью, начали одолевать сомнения.
Неверный и шофёры вылезли из кабин грузовиков. Из кузовов на землю спрыгнули четверо ребят в форме войск федеральной армии. К их компании подошли Леопольд и двое мужчин из «Лендкрузера». Мужчины держались напряжённо и то и дело поглядывали в сторону «рафика». Разговора ребята не слышали и только видели, как к ним обратился Неверный, затем начал говорить Леопольд. Горцы сначала внимательно слушали, видно, пытаясь разобраться в том, что здесь происходит, а затем вдруг пришли в необычайное возбуждение. Они принялись наперебой говорить, время от времени что-то выкрикивая и сопровождая свои слова оживлённой жестикуляцией. Ряд продемонстрированных жестов имели ярко выраженную половую направленность и перевода не требовали. Неверный явно оправдывался, разводя руками.
Один из мужчин махнул на него, сплюнул под ноги и полез в кузов грузовика.
Минут пять его не было, затем он вылез, что-то сказал своему напарнику, и они вместе направились к машинам, где их поджидали другие абреки. Леопольд остался беседовать с Неверным. Они отошли под дерево и закурили. Причём громила угощал шефа сигаретами из своей пачки и вёл себя уже более дружелюбно.
Горцы выбрались из «уазика» и «Крузера» наружу. Те двое опять подошли к Леопольду и начали ему что-то втолковывать. Леопольд глубоко затягивался, щуря левый глаз, и кивал головой в знак согласия.
Неверный крикнул что-то невнятное солдатам, которые курили вместе с шофёрами, сидя на камушках. Они неспешно поднялись, деловито притаптывая окурки.
Леопольд поспешил к «рафику», и все поняли, что предстоит работа.
— На выход, ребятки! — скомандовал он. — Готовим все по-быстрому. Они уже начинают разгружать. Серёжа, Коля, берите камеры. Женя, глянь, как со светом.
Илья, оцени панораму, наметь точки.
— Это что, местные крестьяне? — спросил Женька, выйдя из машины и скептически разглядывая бандитскую внешность встречающих. — Пастухи-чабаны?
— Неверный, ох, дал же. бог имечко, говорит, что это делегация от правительства. А стариков и женщин с детьми они сейчас организуют, — сказал Леопольд.
— Какого правительства? Совета полевых командиров? — Илья тянул из машины здоровенную сумку, поэтому, разговаривал спиной к остальным.
— Законного. По крайней мере, с точки зрения России, — разъяснил Леопольд.
— Это Неверный сказал? — уточнил Женька.
— Ну, а кто же ещё?
— А-а… Ну, раз Неверный сказал, тогда конечно… Такой не соврёт…
— Давай свет! — рявкнул на него Леопольд, уставший от Женькиных подколок.
В это время солдаты уже начали выгрузку. Вместе с шофёрами они подносили к откинутым бортам грузовиков короба и ящики, бородачи сноровисто их подхватывали и тащили к своим машинам.