Каретников Роман. Чёрный диггер

   — А второй человек? Илья?
   — A-a, Ермаков Илья Олегович. Это ещё интереснее. Он жив. Да, представьте себе, жив и совершенно здоров.
   — Куда же он пропал по дороге в Калугу?
   — La femme, как говорят французы. Что может сбить с пути настоящего мужчину, как не представительница слабого пола? Очаровательная незнакомка, встреченная Ильёй Олеговичем в купе поезда, явилась причиной того, что он, не добравшись до Калуги, застрял в городе Батайске Ростовской области. Видимо, Ермаков был настолько увлечён этим знакомством, что дал знать о своём местонахождении лишь неделю назад. Кстати, вот уже три дня, как он вернулся в ваш город, сейчас оформляет расчёт и собирается переезжать в Батайск.
   В общем-то, чего-нибудь похожего Войцех Казимирович и ожидал. Машина, в которой ехал Сергей, вполне могла нарваться на случайную засаду боевиков, а уже потом, после контузии, все события начали укладываться для него только в одну сложившуюся в сознании схему. Здесь и убийство Гуровенко с Ермаковым, и всемогущая Контора, ведущая за ним круглосуточное наблюдение, плюс ко всему шпионы и соглядатаи, окружающие его на каждом шагу. Ирония же происходившего в том, что каким-то непостижимым образом преступник, вымышленный Сергеем, превратился в преступника настоящего. Саранов из мифического злодея, ответственного за выдуманные преступления, оказался повинным в других, ещё более страшных.
   Все это, конечно, так, если поверить типу с холодными глазами, который сидел сейчас перед Профессором и излагал свою версию событий. И пусть его слова звучали более разумно и убедительно, чем доводы Сергея, но Войцех Ка-зимирович уже давно отучился полностью доверять таким людям. И вполне возможно, что настоящая истина лежит где-то посередине.
   И тут опять подал свой голос телефон. На этот раз «эриксон» Профессора.
   Итак, звонок номер два.
   Управляющий взял этот несчастный разбитый аппарат и поднёс его к уху.
   — Слушаю.
   Затем он, снова ничего не говоря, передал его Войцеху Казимировичу.
   — Да, — сказал старик, осторожно держа искалеченную трубку.
   — Здорово, Профессор, — раздался голос Мамонта. — Как ты там?
   — Пока довольно сносно, — ответил Войцех Казимирович. — Как у вас?
   — Порядок. Но учти, парня они пытались замочить. Так что ты не расслабляйся.
   — Не буду, — пообещал Профессор. — Да и не дадут. Ладно, можете говорить.
   — Восемнадцатое, на Руставели. Ящик сто семьдесят два.
   — Понятно.
   — Дальше. Тротуар там отделяется от дороги железными поручнями. Они трубчатые. Конец поручня забит комком бумаги. Ключ за ним. Все ясно?
   — Абсолютно. Спасибо.
   — Да брось ты, Профессор. Ты только выберись оттуда.
   — Надеюсь, но обещать не могу. Ну все, отключаемся.
   — Будь.
   Войцех Казимирович опустил «эриксон» и посмотрел на Управляющего. И он, и оба молодых человека безмолвно пожирали его глазами. Внешне их беспокойство никак не проявлялось, но чувствовалось, что они напряжены настолько, что дотронься до них, и они зазвенят. Профессор сидел молча, поигрывая раздолбанной трубочкой аппарата, пока Управляющий в конце концов не подал свой голос:
   — Проверяете наши нервы, пан Рушинский? Не стоит, уж поверьте мне на слово, не стоит. Ради вашего же блага.
   — Дискета находится в почтовом отделении номер восемнадцать по улице Руставели, — медленно, чуть ли не по слогам произнёс Войцех Казимирович. — Абонентский ящик сто семьдесят два.
   — Так, — сказал Управляющий и поправил галстук.
   Он по-прежнему старался сохранить бесстрастный вид, но торжество уже светилось в его глазах и уголки губ слегка подрагивали. Из кармана Управляющий вынул свой телефон и начал отдавать распоряжения:
   — Геннадий Павлович… Порядок. Бери двух человек и мигом на восемнадцатый почтамт на Руставели. Ящик сто семьдесят два… Да, а ключ?
   Профессор объяснил ему, где находится ключ. Управляющий слово в слово повторил указания, после чего потребовал, чтобы действовали быстро, «но с учётом обстоятельств», а уже после всего добавил, чтобы полученное те доставили на вторую базу, поскольку сейчас все перейдут туда.
   Закончив разговор, он захлопнул крышечку своего телефона, положил его во внутренний карман, посмотрел на Войцеха Казимировича и наконец позволил себе улыбнуться. Чуть-чуть, лишь обозначив улыбку линией губ, но во всем этом сквозила сладко-равнодушная истома победителя, с самого начала знавшего, что все будет именно так.
   — Сейчас, Рушинский, мы поедем и посмотрим, что вы нам приготовили, — сказал он, делая знак ребятам. Профессор пожал плечами.
   — Зачем вам куда-то ехать? — он кивнул на компьютер, стоявший на отдельном столике в углу. — У вас же здесь все есть.
   — Верно, — с еле заметной издёвкой сказал Управляющий, — здесь у нас все есть. Но, сдаётся мне, вы что-то задумали. И хотя на вас нет ни маяков, ни иных приспособлений, а я склонён доверять своим специалистам, все-таки нам будет лучше перебазироваться в другое место. Этот объект вы уже знаете, а там новая обстановка, другие люди. Сядем, вместе поглядим, что у вас там на дискете. Это ведь та дискета, а? Войцех Казимирович? Вы же не станете нам, как говорят босяки, «туфту впаривать»?
   — Та. Не беспокойтесь.
   — А откуда вы знаете? — вдруг неожиданно требовательно спросил Управляющий. — Вы все-таки её смотрели?
   — Зачем? — равнодушно ответил Войцех Казимирович. — Просто эту штуку нашли именно там, где её оставил человек Захарова. А это не такое место, где компьютерные дискеты валяются на каждом шагу.
   — Хм, ну, городская свалка — это место, знаете ли… непредсказуемое. Мы, бывало, на свалках находили такое… Впрочем, что нам зря гадать, сейчас все определим.
   В дверях появились ещё два человека. Управляющий кивнул им и сказал:
   — Передать всем — мы переходим на второй объект. Группы Калугина и Гончаренко остаются здесь, ведут скрытое наблюдение. Не исключено появление гостей. Все остальные — с нами. Пошли.
   — Трость отдайте, — бросил Профессор. — Идти тяжело.
   — Ничего, — бросил ему Управляющий. — Наши сотрудники помогут. Да, и браслеты не забудьте. Так, на всякий случай.
   Молчаливые сотрудники сноровисто защёлкнули наручники на запястьях Войцеха Казимировича, а затем зажали с двух сторон, схватив за локти так, что ноги почти оторвались от земли. По коридору Профессора чуть ли не несли, а он и не настаивал, даже, наоборот, повис кулём на руках у хлопцев. Не в том он был сейчас положении, чтобы спорить и сопротивляться. А эти пусть поработают.
   Они прошли по длинным переходам, несколько раз сворачивая то направо, то налево, спустились вниз по узкой лестнице и вышли наружу.
   Постройка, из которой они появились, была серого цвета, длинной и приземистой, похожей на складское помещение. Что характерно, когда Войцеха Казимировича вели к Сергею, то заходили они в другое здание и совсем на другом участке заводской территории. Муравейник какой-то, а не завод. Интересно, во сколько раз он станет больше, если вскрыть все эти его секретные помещения и военно-стратегические пункты?
   Здесь же, во дворе, к ним присоединились ещё четверо. Серьёзность этих людей подчёркивало не только хмурое выражение лиц, но и насторожённые взгляды, бросаемые в разные стороны, и недвусмысленно оттопыривающиеся куртки, под которыми скрывались либо автоматы, либо дробовые ружья.
   Окружённые столь воинственным кортежем, они пересекли двор, прошли через крошечную проходную, в которой в этот момент не было даже признаков вахтёра, и оказались на улице, где стояли, внимательно разглядывая окрестности, ещё шесть человек. Количество лиц, сопровождавших Войцеха Казимировича, росло с каждой минутой.
   Не теряя времени, все стали рассаживаться по машинам, припаркованным у ограды. Войцеху Казимировичу достался высокий темно-синий «Ниссан» с тонированными стёклами. Славик со своим неразговорчивым партнёром загрузили Профессора на зад неё сиденье, сев по бокам и сдавив своими торсами так, что он не мог не только пошевелиться, но даже нормально вздохнуть.
   Сюда же поднялись ещё два человека из тех, с тяжёлой артиллерией, и сам Управляющий. Садясь, он осмотрел всех и грозно приказал, указывая на Войцеха Казимировича:
   — Смотрите. Если что, отвечаете за него головой. И всем остальным хозяйством.
   — Вы слишком высокого мнения обо мне, — подал Профессор голос с заднего сиденья. Говорить было тяжело из-за налегавших на него хлопцев, курвы их мамы!Вы думаете, у меня под началом целая армия, чтобы сразиться с вами?
   — Да мало ли? Всякое бывает, уважаемый вы наш Профессор. Насторожённость продлевает жизнь, особенно в таких делах, а беспечность её…
   — Если бы у меня было хоть с полдюжины ребят, мы бы с вами уже не беседовали, — мрачно проворчал Войцех Казимирович.
   — Поехали, — приказал Управляющий шофёру и бросил в сторону Профессора:
   — Насколько же вы злобный и неуживчивый тип, Рушинский. Все-таки общество право в том, что отвергает вас и таких, как вы.
   Войцех Казимирович промолчал.
   Вереница автомобилей тронулась с места. Впереди «Ниссана» ехала красная «Шкода» последней модели, а замыкал шествие приземистый вместительный «БМВ». В таком порядке они двигались по улицам, то вливаясь в оживлённый поток машин, то выныривая из него и сворачивая в тихие улочки и сквозные переулки, а затем снова возвращались на один из главных проспектов. «Шкода» и «БМВ» вели наблюдение за тем, чтобы никто не вцепился им в хвост. Управляющий действительно был очень осторожен и старался учитывать все варианты.
   Милицейские и военные посты встречались им на каждом шагу. Видно было, как они придирчиво и дотошно изучали документы у остановленных водителей. Но их всюду пропускали беспрепятственно, лишь бросив внимательный взгляд на номерные знаки.
   — Карантинные мероприятия в действии, — сказал Профессор, когда они проезжали мимо одного из таких постов. — Прекращать не собираетесь?
   — Вот сегодня и прекратим, — ответил Управляющий. — Сейчас убедимся, что все в порядке. К вечеру сообщим, что количество инфицированных начало резко снижаться, а завтра объявим, что никакой эпидемии не было, а была просто новая разновидность вируса, скажем, гриппа, которую успешно нейтрализовали наши доблестные врачи. И снимем карантин.
   — А те люди, что в больницах?
   — Выпишем, куда же их девать? Пусть идут на все четыре стороны, — сказал Управляющий с такой железной уверенностью, что даже менее недоверчивый человек, чем Войцех Казимирович, засомневался бы в этих словах.
   Их блуждание по городу закончилось на одной из улиц за стадионом железнодорожников, перед длинным двухэтажным зданием, окна которого были затянуты витыми решётками. Фасад здания украшали буквы «Интраст». И все.
   Никакой дополнительной информации, что это такое: фирма, банк или ресторан.
   Скорее всего, и то, и другое, и третье, вместе взятое, но для узкого круга людей.
   Они остановились на вымощенной площадке перед зданием и, к величайшему облегчению Войцеха Казимировича, выбрались из машин. Сдавленная грудная клетка Профессора настоятельно требовала полноценного глотка свежего воздуха. Но как следует отдышаться ему не дали, а опять, подхватив под руки, чуть ли не бегом провели по площадке и втолкнули в тяжёлую дверь тёмного дерева, отделанную с другой стороны железом.
   Внутри их встретили два человека, один из которых протянул Управляющему конверт из плотной жёлтой бумаги. Тот принял конверт как нечто незначительное, не стоящее даже толики внимания, а не то что нескольких месяцев кропотливой работы.
   — В операторскую, — приказал он сопровождающим. — Где Дзигуро?
   — Уже там, Роман Александрович, — ответил один из встречавших.
   Они прошли по широкому коридору, свернули налево и, открыв большую двустворчатую дверь, оказались в помещении, являвшем собой нечто среднее между актовым залом и диспетчерской аэропорта. Что-то общее в нем было и с квартирой Юры Хвата, но здесь все было покруче, намного круче, если быть объективным.
   — Туда его, — распорядился Управляющий, указав на стоявший посреди зала столик с тонкими металлическими ножками. Похожие, но, конечно, попроще столы ранее можно было встретить в наших пельменных, студенческих столовых и иных пунктах общественного питания.
   Сторожа подтащили Войцеха Казимировича к этому столу и усадили на жёсткий и весьма неудобный стул с виниловым покрытием. Наручников они так и не сняли.
   Когда Профессор молча продемонстрировал им свои скованные руки, Славик отвернулся, а другой — неприязненно процедил:
   — Сиди, дед. Незачем тебе сейчас руками размахивать. В носу можешь и так поковыряться.
   И почему он вызывает у всех их сотрудников такое негативное отношение, подумал Войцех Казимирович. Хотя у него они симпатии тоже не вызывали.
   Тем временем, по знаку Управляющего, четыре человека, находившиеся в зале до их появления, начали покидать помещение.
   — Владимир Иннокентиевич, а вы задержитесь, — остановил Управляющий высокого человека с залысинами, на длинном хрящеватом носу которого поблёскивали очки в тонкой золотистой оправе.
   Управляющий взял со стола пластинку для вскрывания конвертов, провёл ею по пакету из жёлтой бумаги и извлёк из него хорошо знакомую Профессору дискету.
   — Вот, — протянул он её худощавому Владимиру Иннокентиевичу. — Забросьте её, посмотрим, что там.
   Тот взял дискету, деловито осмотрел, подошёл к крайнему компьютеру, загрузил её в дисковод и начал выстукивать клавишами.
   — Графики, диаграммы, таблицы, — отозвался он через минуту. — Судя по всему, иллюстрированный материал к отчётной документации.
   — А дальше? — требовательно спросил Управляющий, внимательно вглядываясь через его плечо в экран монитора.
   Какое-то время они копались в информации, записанной на дискете, что живо напомнило Войцеху Казимировичу похожую сцену в квартире Юры Хвата. И сразу же вспомнился Шурик, тихонько сидевший на краешке кресла в углу его комнаты со своим неразлучным пакетом, зажатым между коленями. И вслед за этим со дна памяти опять поднялась не правильная картина, и Профессор снова увидел страшное, лежащее между рельсами, и обрубок тела, хранящего остатки жизни, которой уже не было, и ноги с длинными змеями шнурков, беспомощно скребущие по щебёнке. И опять все вокруг заволокло красным туманом, грозящим вырваться изнутри наружу.
   Войцех Казимирович, пытаясь сдерживаться, поднял взгляд на Управляющего, занятого тем, что происходило на экране монитора.
   Словно уловив волну, исходящую от Профессора, тот обернулся и внимательно посмотрел в его глаза.
   — Так что, Войцех Казимирович, — громко спросил он, — та это дискета или нет?
   — Сами решайте, — ответ у Профессора получился глухой, потому что он сейчас медленно гасил то, что полыхало внутри. — Дискета у вас, теперь думайте, нужна она вам или нет.
   — Володя, посмотри под картинками, может быть, там что-то есть, — негромко сказал Управляющий своему спецу по компьютерам.
   — Уже смотрю, Роман Александрович, — отозвался тот. — Пока ничего нет.
   — М-да, — Управляющий повернулся к Профессору. — Ну что же, вы решили немного поиграть, дорогой наш пан Войтек?
   Старик пожал плечами:
   — Ищите получше. Если эта дискета вас так интересовала, значит, там должно что-то быть.
   — Поищем, — сказал Управляющий. — Если там это есть, мы его найдём. Но вот если ничего не окажется…
   Он не успел договорить, и Войцех Казимирович так и не узнал, что же его ждёт, если дискета окажется бесполезной. Дверь открылась, и в зале появился помощник Управляющего, похожий на ящера. Выражение лица у него было как… как у собаки, что нагадила в комнате на глазах у хозяина. Хотя нет, подумал Войцех Казимирович, у собаки морда более выразительная, чем у него.
   Он подошёл к своему шефу, что-то тихо сказал ему, затем оба отошли в дальний конец зала и принялись там негромко беседовать.
   То, что клокотало у Профессора внутри, улеглось. Не исчезло, но именно улеглось, а вместо него пришла тихая радость, потому что он знал: ящер сейчас рассказывает Управляющему, как они упустили Сергея и каким образом это могло произойти. И его оправдания, хоть Войцех Казимирович и не мог их слышать, были ему как бальзам на рану. По крайней мере, одно сражение он у них уже выиграл. Управляющий вернулся назад, просверлил Профессора взглядом, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Хотя глаза его были весьма красноречивы, и, глядя в них, Войцех Казимирович понял, что лёгкой смерти ему ждать не приходится.
   И тут подал голос сидевший у компьютера Владимир Иннокентиевич:
   — Есть. Диаграмма двенадцать.
   Это подействовало на всех, как разряд тока. Каждый устремился к монитору, пытаясь рассмотреть, что же там такое. Даже соглядатаи Профессора вытянули шеи, повернувшись к нему спиной и наплевав на свои обязанности.
   Первым вернулся в своё обычное состояние Управляющий. Он отвернулся от экрана, поправил узел на галстуке, шумнул на всех, чтобы разошлись и не мешали работать, и подбодрил носатого Владимира Иннокентиевича, который, казалось, слился со своим компьютером в одно целое:
   — Давай-давай, ищи, Володя. Там должно быть много всего…
   Затем, вынув из кармана телефон, он направился к выходу. Проходя мимо Войцеха Казимировича, Управляющий остановился и почти дружески сказал:
   — Ну вот, а вы, оказывается, вполне разумный человек, Рушинский. Но наш с вами разговор ещё не закончен. Сейчас я вернусь, и мы продолжим.
   Не оглядываясь, он вышел из зала. А Профессор встретился глазами с застывшим блеклым взглядом ящера. Эта рептилия подошла к нему и, механически двигая нижней челюстью, произнесла ровно, без интонаций, но с легко улавливаемой ненавистью:
   — Повезло тебе тогда, Профессор. Отпустил я тебя, хотя чувствовал: что-то не так. Слишком уж задушевно ты беседовал с тем дегенератом на тротуаре. Не так, как другие прохожие. Ну, вы ведь с ним, оказывается, из одной помойки.
   Нужно было тебя забрать тогда и отправить вместе с остальными.
   — Не причитай, — грубо сказал ему старик. — Работать научись без ошибок. А то обосрался, а теперь жалуешься.
   Ящер замер, будто Войцех Казимирович стеганул его хлыстом. Его глаза сузились.
   — Ты не понима-аешь, — растягивая гласные, сладострастно зашептал он. — Ты не знаешь, куда попал. Ты думаешь, тебе тогда повезло? Не-ет. Тогда бы все кончилось быстро и легко. Почти легко. А сейчас я буду работать с тобой. А последние твои часы мы проведём вместе. И я разберу тебя по частям так, чтобы ты видел себя со стороны. Кусочек за кусочком, орган за…
   «Шизофрения, — подумал Войцех Казимирович. — Да ещё ярко выраженная и по всей форме. Уж на такое я насмотрелся предостаточно, хоть диплом защищай. Как же это он у них работает, интересно?»
   Профессор демонстративно отвернулся от ящера, и это окончательно вывело того из себя. Он подскочил к Войцеху Казимировичу, схватил за волосы и, повернув его голову к своей оскаленной рептильей морде, зашипел:
   — Ты же мразь. Понимаешь? Ты и такие, как ты. Вы все как жуки навозные под ногами у нормальных людей. Вас нужно собрать всех скопом и топить. В болоте.
   Чтобы и следов не осталось. Сами живёте в говне и говно вокруг себя разводите.
   Вас всех уничтожить, хоть воздух станет чище.
   — Ублюдок ты, — сказал Профессор, глядя в его остекленевшие зрачки. — Ублюдок и фашист.
   Ящера перекосило, он размахнулся и влепил Войцеху Казимировичу затрещину.
   В голове у старика зашумело, но он не пошевелился, продолжая сидеть прямо и смотреть ему в глаза.
   — Ага, значит, разговор уже начался, — раздалось справа от них. Это снова появился Управляющий, который уже отчитался перед своим руководством и сообщил ему радостную весть. То-то небось Юрий Константинович потирает сейчас руки!
   Ящер ещё раз тряхнул Профессора и нехотя разжал кулак. Управляющий подошёл к ним, подвинул себе высокий табурет без спинки и сел напротив Войцеха Казимировича.
   — А теперь давайте поговорим серьёзно, — предложил он.
   — Давайте, — согласился Профессор. — То, что вы хотели, я вам отдал.
   Теперь мне можно уйти?
   — Не смешите меня, — сказал Управляющий.
   — Вы опять беспокоитесь о своей безопасности?
   — Я забочусь о всеобщей безопасности.
   — А как же ваше честное слово?
   Вместо ответа Управляющий красноречиво развёл руками.
   — Я, собственно, на него и не рассчитывал, — сказал Войцех Казимирович.
   — А теперь ответьте на мой вопрос. Кто, кроме вас и Сергея Крутина, знает о содержании этой дискеты?
   — О содержании этой дискеты не знает никто, включая меня и Сергея Крутина, — твёрдо сказал Профессор.
   Управляющий поправил узел на галстуке.
   — Позвольте вам не поверить, дорогой мой пан Ру-шинский, — снисходительно произнёс он. — Я уже довольно неплохо представляю себе ваш характер и образ мыслей и никак не могу допустить, что после того, как дискета попала вам в руки, вы не проверили, что же все-таки на ней записано.
   — Правильно. Но вы забываете, что дискета попала к нам в руки сутки назад; и за это время у нас просто не было возможности добраться до компьютера.
   — А я полагаю, что такая возможность у вас была и что вы этой возможностью воспользовались. И я хочу знать, это наверняка. А самое главное, я хочу знать, был ли ещё кто-нибудь рядом с вами, когда вы просматривали содержание этой дискеты. Понимаете, Рушинский, я хочу быть уверен, что копий этого, — Управляющий направил указательный палеи в сторону монитора, — не существует.
   — Мы ведь дикая страна, — сказал Войцех Казимирович. — У нас телефон и то не в каждой квартире. А персональных компьютеров и того меньше. Конечно, я намеревался при первой же возможности посмотреть, что на дискете. И будь у нас ещё хотя бы часов шесть, мы бы это сделали. А так… Просто не успели.
   Управляющий долго смотрел на Профессора, а Профессор смотрел на него, не мигая и не пряча взгляд, чтобы тот видел, что ему нечего скрывать и что Войцех Казими-рович говорит совершенно искренне.
   Наконец Управляющий отвёл взгляд, вздохнул и покачал головой.
   — Почему-то я вам не верю, Рушинский. И хотел бы поверить, но не могу.
   Будете говорить правду?
   — А я вам что сказал? — спокойно спросил Профессор.
   — Так, — Управляющий постучал по столу кончиками пальцев. — Значит, не хотите. Ну, как знаете. Слава, позови Ивана Трофимовича.
   — Колоть будете? — полюбопытствовал Войцех Казимирович.
   — Лишний раз демонстрируете свою догадливость?
   — А чего же здесь догадываться-то? У вас ведь разговаривать заставляют либо палачи, либо лекари. Палач у вас на месте, — Профессор кивнул на ящера, — значит, посылаете за лекарем.
   — Ну, если так, то можете догадаться, как протекают подобные процедуры. И чем они заканчиваются. Особенно в вашем возрасте, — сказал Управляющий. — Не хотите по-хорошему?
   — А у нас с вами по-хорошему никогда не получится, — ответил Профессор.
   Управляющий пожал плечами и повернулся на звук открываемой двери. Вошёл Славик, ведя за собой приземистого мужчину с круглыми чертами лица. Внешность у мужчины была абсолютно мирная, он был лет на пять моложе Войцеха Казимировича, а в правой руке держал небольшой, но на вид очень дорогой импортный чемоданчик.
   — Кто у нас здесь? — елейным голосом спросил он. — Ещё один клиент?
   — Да, Иван Трофимович. Видите, сколько мы вам материала предоставляем.
   Впору вашу лабораторию сюда переносить, — ответил ему Управляющий.
   Под этим материалом, несомненно, подразумевался Профессор. А чуть раньше, наверное, им был Сергей. И его пичкали той гадостью, которую сейчас собирались вводить ему. Курвы пердоленные! Войцех Казимирович знал, как действуют эти препараты. А у Серёжи и так с головой… Хотя держался и разговаривал он вроде бы нормально, может, и проскочил. У каждого это все происходит индивидуально. А вот как перенесёт его сам Войцех Казимирович — неизвестно. Управляющий прав, будь он лет на двадцать моложе… Нужно тянуть время.
   — Приготовьте мне его, — приказал Иван Трофимович, кладя чемоданчик на один из соседних столов.
   Профессора освободили от наручников, затем сорвали куртку, жилетку и галстук.
   — Рубашку оставьте, только засучите ему рукав, — сказал лекарь, наполняя между тем шприц бесцветной жидкостью из двух ампул. — И зафиксируйте его.
   Пора было начинать говорить, а не то можно дождаться, что они действительно впрыснут ему свою «сыворотку правды». Ну, а рассказ он им закатает по высшей категории. Профессор ведь не зря зарабатывал себе на хлеб разговорами.
   — Ладно, ладно… — Войцех Казимирович сыграл ломку, обмякая на руках у хлопцев.
   Голова его задёргалась, он свёл судорогой мышцы левой стороны лица и прохрипел:
   — Уберите иголки… ненавижу…
   Управляющий поднял руку, останавливая своего лекаря, и кивнул парням. Они отпустили Профессора, и он безвольно осунулся на подгибающихся ногах.
   — Рушинский, вам повторить вопрос? — осведомился Управляющий, глядя на него сверху вниз.
   — Не нужно, — сказал Войцех Казимирович, подвинул к себе стул и сел на него, медленно и тщательно поправляя рубашку.