Каретников Роман. Чёрный диггер

   — Ладно, — сказал парень. — Пошли.
   Он снова достал пистолет и спрятал его под полой куртки, держа наготове.
   Они вышли в коридор и свернули налево. Сергею хотелось двигаться как можно скорее, чтобы оторваться от тех сзади, но его сдерживала мысль, что и впереди их могли поджидать.
   То ли мысль оказалась вещей, то ли он просто накаркал. Но, как только Сергей с парнем миновали что-то похожее на вход в столовую (из-за дверей доносились запахи вареной капусты, жареного лука и подгоревшего масла), навстречу им торопливо выскочили двое мужчин в коротких тёмных пальто. От неожиданности все шарахнулись в разные стороны. Парень успел выхватить пистолет первым и дважды выстрелил. Те нырнули за угол.
   «Сейчас начнётся», — подумал Крутин, разворачиваясь к столовой. Их уже взяли в клещи. Если у тех достаточно людей, им останется только перекрыть выход со столовки на улицу, — и привет.
   — Сюда, — теперь уже Сергей потащил парня за собой.
   Те из-за угла открыли пальбу. Парень выстрелил ещё раз и, пригибаясь, бросился за Крутиным.
   Со стороны пожарного хода появились ещё три человека. Они сделали наугад пару выстрелов и затаились, но, увидев столь поспешное отступление, бросились следом.
   Сергей распахнул дверь в зал столовой. Он был почти пуст. Лишь какая-то женщина в белом халате, собиравшая со столов, смотрела на них широко открытыми глазами. Рот её беззвучно открывался и закрывался, наверное, ей казалось, что она что-то говорит, а поднос с приборами ходуном ходил в распаренных до пурпурного цвета руках.
   Времени на объяснения не было. Сзади слышался топот преследователей.
   Тяжело дышавшие беглецы понеслись вперёд между столами туда, где был вход на кухню.
   В этот момент Сергей освободился от того, что несколько сковывало его движения. Дело в том, что в правой руке у Крутина продолжала болтаться зажатая мёртвой хваткой сетка с апельсинами. Всю дорогу он бежал, размахивая ею, и не обращал на это внимания, поскольку мысли оказались заняты только одним — выбраться. Выбраться отсюда, и побыстрее. Сергей и сейчас продолжал бы бежать, размахивая своим маскировочным подарком, но сеточка не выдержала выпавших ей испытаний и в конце концов разорвалась. Апельсины, гулко ударяясь о кафель пола, посыпались вниз. И тут же сзади раздался такой шлёпок, сопровождавшийся грохотом и гулом, что эхо пошло по всем углам зала. Было впечатление, что потерпел катастрофу товарный поезд. Лишь через секунду до Сергея дошло, что один из апельсинов попал под ногу кому-то из преследователей. Он с трудом подавил желание обернуться и посмотреть на эту картину.
   Парень добежал до кухни первым. Прислонившись к стене, он вогнал в рукоятку пистолета новую обойму и крикнул Сергею:
   — Двигай к выходу. Я их придержу.
   Выглянув из-за угла, он открыл огонь по залу. Оттуда снова послышался грохот. Может, кого-то зацепило, а может, они переворачивали столы, создавая укрытие.
   Кухня была пустой. Абсолютно. Повара, видно, покинули её в спешке, как только раздались первые звуки начавшейся заварухи. Дверь на улицу была распахнута, прямо перед ней валялась опрокинутая кастрюля с водой.
   К этой двери Крутин и подбежал, на ходу срывая с пальцев остатки сеточки.
   Занятый этим делом, он не сразу обратил внимание, куда бежит. Лишь брызнувшая щепками возле его головы дверь привела Сергея в чувство. Два человека с пистолетами в руках, шагах в десяти отсюда, приближались к нему гораздо быстрее, чем ему хотелось бы.
   Сергей отпрянул назад и захлопнул дверь. Замок на ней отсутствовал, зато была щеколда, которую он тотчас же накинул. Дверь, кстати, оказалась добротной, обитой железом. Вот уж действительно, что-что, а двери в этой больничке делались на совесть.
   Появился парень с пистолетом в руках. Они молча переглянулись. Ему ничего не нужно было объяснять. Все и так ясно. Ловушка захлопнулась.
   Парень подмигнул Сергею и опять занял позицию у выхода в зал, сдерживая наседавших оттуда. Сергей же закружил по кухне в поисках какого-нибудь оружия.
   Если другого выхода нет, придётся прорываться с боем. Хотя кухонный нож — хиловатый аргумент против пистолетов.
   Большую часть кухни занимала огромная электрическая плита, от которой волнами распространялся тёплый воздух. На ней стоял чан, в котором что-то булькало. Слева был укреплён электрокотел для воды, справа… Крутин подошёл поближе. Та-ак, интересная конструкция…
   В дверь начали ломиться. Но он-то уже знал, что это не так просто. Ребятам потребуется время.
   Значит, что это у нас здесь такое? Вертикально вверх уходила шахта, а внизу располагалась небольшая платформа. Ну, правильно. Конечно же. Должен быть подъёмник, чтобы доставлять наверх пищу для лежачих больных. Вот только работает ли он? У нас не все работает из того, что проектируется. Вот, например, в телецентре, где работал Сергей, было четыре лифта, а действовали всю жизнь только два.
   Крутин пошарил глазами вокруг. Справа на стене висел щиток с кнопками. Две чёрные, между ними красная. На одной из чёрных стрелка вверх, на другой — стрелка вниз. Элементарно, дорогой Ва…
   Крутин нажал верхнюю кнопку и затаил дыхание. Раздалось гудение, платформа дрогнула и начала подниматься. Ура!!! Он нажал красную кнопку. Платформа остановилась. Сергей нажал нижнюю чёрную. Платформа поползла вниз.
   Привлечённый гулом, в кухню заглянул парень:
   — Что это было?
   Крутин ткнул пальцем в сторону подъёмника, а затем показал наверх. Незачем оповещать всех, что они собираются делать.
   Парень просветлел лицом, кивнул и опять вернулся к выходу, безостановочно стреляя по находившимся в зале. Не прекращая огня, он поднял левую руку. Как только парень махнул ею, Сергей нажал кнопку с указателем «вверх» и опрометью побежал к подъёмнику. Парень расстрелял обойму до конца и с разбегу запрыгнул на платформу, когда она уже поднималась.
   Те, в зале, залегли. Беглецы же стояли на платформе, едва не подпрыгивая.
   Скорость подъёма казалась слишком уж медленной. Смертельно медленной, если будет простительным такой каламбур. Сейчас те ворвутся в кухню, сообразят, что к чему, нажмут красную кнопку, а затем… Затем их аккуратно спустят вниз. И строго спросят: «Чего это вы тут безобразничали?»
   Судя по лицу парня, ему в голову тоже пришли подобные мысли. Сжав губы, он выщелкнул пустую обойму, спрятал её в карман и поставил новую.
   — Последняя, — сообщил он.
   Сергей кивнул. Это уже ничего не меняло. О стрельбе наверняка сообщили.
   Сейчас сюда нагонят ребят из «Беркута», а против них с пистолетом не попрёшь.
   Либо они уходят тихо, либо можно спускаться сразу в морг и ждать там.
   Над ними показалась какая-то дверка. Крутин подпрыгнул и толкнул её рукой.
   Она легко отворилась, и стал виден кусок помещения. Платформа поравнялась с дверкой и остановилась. Сергей с парнем вывалились наружу, благословляя судьбу.
   Теперь они оказались в небольшой бытовке, где, судя по всему, хозяйствовали нянечки. На полках было разложено постельное бельё, рядом стояли тюки с чем-то грязным, дальше виднелись какие-то коляски, тележки, столики и другая всевозможная утварь.
   Сергей сразу же устремился на поиски выхода. Парень, наоборот, подбежал к окну.
   — Давай сюда! — крикнул он, выглядывая во двор. Крутин вернулся назад.
   Прямо под ними были цветочные клумбы. Высоковато, конечно, но спрыгнуть можно.
   Главное, поблизости никого. А там прямиком через ограду, и они уже на улице.
   Парень дёрнул шпингалеты и потянул раму на себя. Затрещала, разрываясь, оконная бумага, пахнуло свежим ветерком.
   — Порядок. — Парень ещё раз осмотрелся, нет ли кого поблизости. Затем выбрался на подоконник, примерился и прыгнул. Приземлился он на четвереньки, пружинисто оттолкнулся и вскочил на ноги.
   «Господи, опять», — подумал Сергей, забираясь на подоконник. Тело ещё не отошло от вчерашних прыжков и падений. Очень болели ноги. Ещё больше болело то, откуда они растут. Но ничего не поделаешь. Другой дороги нет.
   Все это ему думалось уже в воздухе. Приземлился Кру-тин не так грамотно, как его нежданный напарник, но без переломов.
   Ну вот. Из здания они выбрались. Теперь надо уходить. Кратчайший путь — через ёлки к забору. Главное — не мешкать. Старт!
   Но парень опять остановил его. Он подбежал к углу и осторожно выглянул.
   Сергей присоединился к нему. И оказалось, что выглянули они как раз вовремя.
   Именно в этот момент из-за угла выскочили двое мужчин, которые атаковали Крутина возле столовой. Парень поднял пистолет, но они среагировали чуть-чуть быстрее и открыли огонь первыми.
   Одна из пуль угодила парню в бок. Его слегка развернуло, он покачнулся, но не упал. Пистолет в его руке продолжал делать выстрел за выстрелом, выплёвывая гильзы.
   — Беги! — крикнул он Сергею, не оборачиваясь.
   Один из нападавших взмахнул руками и рухнул на колени. Мгновение он стоял так, пошатываясь, словно не знал, что ему делать, а затем грузно завалился вперёд, ткнувшись головой в землю.
   — Беги! — крикнул ещё раз парень и вдруг захрипел, беспорядочно задвигал руками и упал на спину.
   Сергей хотел убежать, честное слово. Даже очень. Наверное, так и нужно было сделать. Вместо этого Крутин бросился туда, к незнакомому ему человеку, который спасал его, хотя сам Сергей так и не успел узнать, зачем ему это было нужно.
   Парень ещё жил. Он двигался, пытаясь встать, но тело плохо слушалось его, и он был похож на сломанную куклу.
   А тот, второй, приближался к ним медленной походкой победителя, уверенного, что все уже кончилось. И кончилось так, как и должно было. На ходу он менял обойму в своём пистолете, а на его лице играла кривоватая улыбка.
   И тогда Сергей схватил пистолет, все ещё зажатый в руке парня. Вырвать его он не смог, поэтому просто обхватил руку своей ладонью, положил палец на спусковой крючок и нажал на него.
   Улыбку тому, который приближался, Сергей намертво впечатал в лицо пулей, послав ещё несколько вдогонку, пока начисто не израсходовал заряды. Он не знал, сколько из них попали в цель, но и этой, первой, оказалось достаточно. Тот как шёл, так и рухнул назад, разбросав оружие и обойму, словно ему с размаху заехали ломом по лицу.
   Крутин выпустил пистолет и наклонился к парню:
   — Сейчас. Сейчас будем выбираться отсюда.
   Парень судорожно дышал, вздрагивая всем телом. На его груди и боку с ужасающей быстротой расползались кровавые пятна.
   Сергей подхватил его под руки и потащил в сторону забора. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Он позволил себе остановиться , только достигнув ельника и спрятавшись за деревьями.
   — Брось… — через силу прохрипел парень. Видно было, как он сжимал зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. — Брось и уходи.
   — Вместе уйдём, — сказал Сергей, отдуваясь и пытаясь собраться с силами.
   — Позвони… — сказал Сергею парень. Получалось у него не очень хорошо, но пока разборчиво.
   — Позвони туда. Ещё раз. Тебе помогут. Пока ещё есть время… Зачем она тебе…
   Он замолчал. Крутин наклонился ближе. Парень ещё не умер, только потерял сознание, но, похоже, ему уже не выкарабкаться.
   Сергей опять подхватил его как можно осторожнее и потащил через ели к забору. Сзади, у больницы, послышались голоса. Трупы уже заметили. Их за деревьями пока не было видно, но с минуты на минуту те начнут прочёсывать участок.
   Они уже почти добрались до серой бетонной ограды, когда по телу парня прошла судорога. Сергей прошёл ещё несколько шагов, положил его на землю и наклонился над ним. Все было кончено. Последние метры он тянул на себе мёртвое тело. Глаза у парня остекленели и грустно смотрели куда-то вдаль, словно спрашивая, как же это все так неудачно получилось? Крутин провёл по ним рукой, закрывая, и подумал, что даже не знает имени того, кто его только что спас.
   Голоса приближались с разных сторон. Сергей встал, разбежался, подпрыгнул и уцепился за край ограды. Мгновение-и он оказался на той стороне. Люди, шедшие по улице, лишь мельком глянули на него и продолжали свой путь.
   Крутин пересёк проезжую часть и нырнул во двор. Миновав его, он оказался в следующем. Оттуда через зады рыбного магазина, через низенький плетёный заборчик конторы энергонадзора к «Военторгу» и снова на улицу, но уже за два квартала от больницы. Если где-то там, позади, его и начали преследовать, то погоня безнадёжно отстала.
   Сергей вышел на тротуар и смешался с прохожими.

БОМЖ. ОСМОТР МЕСТНОСТИ

   Погода в тот день стояла действительно прекрасная. Воздух был мягок и нежен, лёгкий ветерок не дул, а, игриво касаясь щеки, тут же исчезал, растворяясь в голубом небе. И солнце уже не просто светило, а грело, причём по-настоящему, показывая всем сомневающимся, что зима уже давно позади, а лето не за горами.
   Войцех Казимирович шёл, расстегнув пальто и вдыхая полной грудью запахи весны. Трость, давно ставшая его неразлучной спутницей, выстукивала весёлую мелодию в такт шагам. В такие минуты ему почему-то остро хотелось приветствовать прохожих, приподымая шляпу, раскланиваться со знакомыми и целовать руки дамам. Беда, что все это в наши дни воспринимается как симптомы сумасшествия.
   На то, чтобы найти здание, о котором рассказывал Сергей, у него ушло довольно много времени. И не потому, что оно находилось где-то на другом конце города, совсем нет. Наоборот, располагалось оно сравнительно недалеко от вокзала. Но зато сам привокзальный район Войцеху Ка-зимировичу пришлось обходить десятой дорогой. Со вчерашнего вечера среда обитания Профессора превратилась для него в источник опасности.
   По дороге он зашёл перекусить в «Алису», небольшое кафе, где поили растворимым кофе и угощали тем, что готовилось на скорую руку из полуфабрикатов. Времени искать что-нибудь более приличное у него не было. Ещё Профессор остановился у киоска и купил китайские электронные часы «Кондор».
   Когда он получит обратно свою «Славу», их можно будет подарить Шурику.
   Возле старой пятиэтажки все было спокойно. На улице виднелись лишь редкие прохожие, шедшие по своим делам. Само строение обреталось в одном из глухих районов города, окружённое частными домами, половина из которых тоже пустовала.
   Весь район предназначался под снос, и жителей отсюда расселяли по пунктам временного проживания. Оставались только самые упрямые и несговорчивые.
   Почти вплотную к пятиэтажке примыкало приземистое двухэтажное здание бывшего женского общежития шёлкового комбината. Когда-то стены его были выкрашены в голубой цвет. Теперь они превратились в чёрные с коричневыми разводами, похожие на засохшие пятна крови на старом бельё.
   Во двор пятиэтажки Войцех Казимирович зашёл с видом человека, испытывающего необходимость в отправлении естественных потребностей. На всякий случай, если там кто-то есть, это было самым правдоподобным объяснением его появления. Но во дворе никого не оказалось. Ни милиции, ни людей в штатском со строгими лицами, ни даже случайных алкоголиков, устроившихся распить поллитровочку подальше от людских глаз. Обыкновенный заброшенный двор опустевшего дома.
   Профессор внимательно осмотрелся по сторонам. Задники гаражей с облупившейся краской, груды обломков кирпича, подъезды без дверей. Вот орех, по которому спускался Сергей. Войцех Казимирович опустил взгляд и прошёлся по двору, рассматривая землю. Без сомнения, сюда заезжали машины. Причём недавно.
   Можно-было различить отпечатки легковушек и нескольких более тяжёлых машин.
   Множество других следов показывало, что народу здесь тоже побывало прилично.
   Все совпадало. Рассказ Сергея не был ни выдумкой, ни галлюцинацией.
   Вот только канализационного люка здесь не было. Профессор обошёл весь двор, тщательно осматривая его закоулки. На всякий случай он проверил даже самые неудобные места, чтобы не ошибиться. Люка не было.
   Зато почти в самом центре двора, рядом с орехом, серела лужа застывшего бетона. Войцех Казимирович подошёл ближе. Раствор расползался бесформенным пятном и не был ни укатан, ни защищён. Как будто сюда подвезли цистерну и просто-напросто слили её содержимое. Профессор присел и коснулся рукой шершавой поверхности. Раствор отдавал влажной сыростью и был, без сомнения, свежим.
   Он встал и ещё раз прошёлся по двору. Пожалуй, все, ничего нового на глаза ему не попалось. Теперь следовало осмотреть дом. Особенно Профессора интересовали верхние этажи. Очень удобное пристанище, знаете ли.
   Войцех Казимирович зашёл в подъезд и начал подниматься по ступенькам, однако на четвёртом этаже перед ним возникло препятствие в виде обрушившихся пролётов, и ему пришлось возвращаться обратно. В другом подъезде Профессору повезло больше, и хотя на лестнице почти напрочь отсутствовали перила, но зато ступени были на месте. Он отправился на чердак.
   Здесь, как он и ожидал, было довольно просторно. И, в общем, очень даже неплохо. Вполне достаточно места для небольшой колонии, где каждый мог бы найти для себя комфортный уголок. Однако в этом райском местечке никто не жил. Это было ненормально и противоестественно. Обычно в выселенные дома тут же проникали бездомные, которые жили там до самого сноса. Зачастую за право проживания в этих трущобах вспыхивали ссоры и драки, иногда перерастающие в настоящую войну. А здесь никого. Странно. Весьма и весьма странно.
   Правда, в дальнем углу Войцех Казимирович нашёл смятую фуфайку, пропахшую соляркой и мазутом, на которой кто-то ночевал. Рядом валялась опорожнённая бутылка из-под «Белого столового». Но пыль на бутылке показывала, что владелец всего этого исчез отсюда несколько недель назад и больше не появлялся.
   Что-то отпугивало людей от этого места. Чем-то оно им не нравилось.
   Профессор посмотрел через выбитое окошко на улицу. Она была совершенно пустой.
   Ни машин, ни детей, гоняющих на роликах или просто играющих друг с другом. Ни даже бездомной собаки, которая пробегала бы мимо по своим собачьим делам.
   Только унылое здание женского общежития да крохотные домишки с кривыми стенами, обмазанными глиной, приткнувшиеся возле него.
   Внезапный холодок пробежал у Профессора по спине, шевеля волосы и заставляя мышцы невольно напрячься. Ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Причём не исподтишка, а просто не показываясь на глаза, но спокойный и уверенный в своей силе. Готовый в любой момент убить, уничтожить, размазать, как муху по стене. И боялся он Войцеха Казимировича не больше, чем этой мухи. Какая, дескать, от неё угроза? Так, одно раздражение.
   Профессор передёрнул плечами. Глупости какие-то. Старческий маразм. Может, это он от Сергея перехватил? То-то ему черти за каждым углом мерещатся.
   И в одно мгновение все изменилось. По улице, ворча мотором, проехал «Москвич» и остановился у почтового ящика. Из автомобиля выскочил мужчина с почтовым мешком, подбежал к ящику, опорожнил его, сел в машину и, развернувшись, покатил прочь. По тротуару, щебеча о чем-то, прошли две маленькие девочки с портфелями и мороженым в руках. Жизнь продолжалась. Светило солнце, дул ветерок, шумели пробивающиеся листочки на деревьях и ничего сверхъестественного и потустороннего. Никаких глаз из темноты. Чего это он, в самом деле? Профессор оглянулся вокруг. Солнечный свет пробивался сюда широкими полосами через чердачные окна, освещая оставленный бывшими жильцами мусор, а пыль играла в этих полосах золотистой мошкой, ни на секунду не прерывая своего суетливого движения. Старый чердак обычного старого дома. И все-таки…
   Все-таки он не стал здесь больше задерживаться. Спустился вниз, стараясь не слишком спешить, чтобы не споткнуться обо что-нибудь из наваленного на лестнице, миновал арку и, оказавшись на улице, пошёл отсюда прочь.
   И, только отойдя на порядочное расстояние, Профессор окончательно решил, что все померещившееся ему — полная чепуха.

ШУРИК. КУДА-ТО ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ

   «Иди, — сказал Шурику Профессор, — и посмотри, что делается на вокзале. А потом найди Ботю или Веру и скажи, пусть придут к пионеру в четыре часа».
   Пионер — это такой мальчик с трубой. Это памятник в их парке, Шурик там любил гулять. И Профессор любил, Шурик его там видел. Профессор часто приносил с собой сухарики и орехи, чтобы кормить белок. Он показывал Шурику, как это делать. Нужно было взять два орешка и постучать ими друг о друга. Тогда белки приходили к Профессору, а он их угощал. Профессор и ему давал орехи, чтобы Шурик позвал белок. Он сказал как-то, что так можно проверить, хороший человек или нет. Белки не будут идти к плохому, а к хорошему пойдут. И Шурик однажды тоже постучал орешками, и к нему пришла белочка. Она села прямо перед ним, взяла лапками орешек и начала его грызть. Шурик так смеялся. А Профессор сказал, что он — хороший человек.
   Ему нужно вернуться в одиннадцать часов. Профессор дал Шурику свои часы, чтобы он знал, когда будет одиннадцать. Они были очень красивые, и Шурик, когда шёл, часто смотрел, сколько времени, чтобы люди видели, какие у него часы. Он знал, как узнать, сколько времени, их учили этому в интернате. Это когда маленькая стрелка на одиннадцать, а большая на двенадцать. Он это помнил хорошо. Шурик вообще хорошо учился в интернате, его даже их учительница часто хвалила. Только у него плохо получалось складывать цифры. Так он их знал, а вот складывать не получалось. Зато Шурик читал очень хорошо, он читал лучше всех в группе. У них даже был конкурс, кто быстрее прочитает текст, и Шурик занял первое место. Его поздравляли как победителя и дали приз — шариковую ручку. Он её потом исписал, а ручку оставил, но только потерял. Или пацаны украли, кто его знает.
   Шурик хотел пойти сначала на свалку и посмотреть, что там есть. Он каждый день ходил на свалку. Его даже ихние не гоняли. Правда, прогоняли иногда, если брал что-то прямо перед ними, но редко, а так разрешали. А там классно. Можно много всяких штук» найти. Шурик очень любил интересные штуки. У него их было много. И самое главное — за них не надо платить деньги. Шурик видел, такие продавались на рынке и в магазинах, а на свалке они были бесплатные. И поесть там тоже можно найти. Шурик один раз нашёл целый ящик рыбных консервов, банок десять, наверное. Он их два дня ел. Правда, у него потом заболел живот и был понос, но еда была очень вкусная. Он очень любил консервы.
   А потом Шурик решил, что не пойдёт на свалку, а пойдёт на вокзал. Все равно ему ещё заходить к Боте с Верой, а они там рядом живут. Он скажет им, что велел Профессор, а потом пойдёт посмотрит, нет ли новых штук. Может, приезжала машина с мусором, тогда будет много интересного.
   И ещё Шурик хотел увидеть Клару. Этого ему хотелось даже больше, чем остального. У него были деньги, которые дал Профессор, и он мог купить ей что-нибудь в подарок. Очень хорошо, когда у тебя есть деньги. Тогда ты можешь делать подарки. Шурик любил делать подарки. Только у него редко было столько денег, чтобы купить подарок. Обычно их хватало, только чтобы покушать. А иногда и их не было. Тогда он ел то, что находил. Или не ел ничего, но это редко. Не каждый день. Вот когда-нибудь у него будет много-много денег, и он сможет делать подарки всем хорошим людям, которые ему нравятся. Это Кларе, конечно, он её любит. И Профессору, он его любит тоже, только не так, как Клару. И Серёже, который пришёл с Профессором. Он Шурику понравился. Кажется, он тоже хороший человек.
   Вот так Шурик пришёл на вокзал и начал искать Клару. Только её нигде не было. Под лестницей, где она стояла и пела, было пусто. Шурик подумал, что она пошла на рынок купить покушать, и пошёл туда тоже. Он обошёл все ряды и нигде не увидел Клару. Тогда он подумал, что они разминулись, и вернулся назад, к лестнице. Но там все равно никого не было.
   Шурик решил пойти на перрон к девочкам, которые продают журналы, Алене и Вале. Они не из «вокзальных», они жили дома, но они дружили с Кларой. Может, она пошла к ним поразговаривать. И он тоже пошёл туда, а по дороге вспомнил, что ему нужно узнать у «вокзальных» для Профессора, как дела. И тут Шурик подумал, что никого из них не видел. А он уже обошёл весь вокзал и ходил на рынок, и нигде никого не было. Он не видел Веры перед вокзалом и старика Алмазова, который всегда сидел у входа на рынок. Шурик не видел Депутата в зале ожидания, а он .редко выходил оттуда, говорил, что на улице мёрзнет. Он всегда разговаривал про политику или с кем-то, или сам с собой, если никого рядом не было. Поэтому его прозвали Депутатом. Депутаты всегда разговаривают про политику, Шурик знал это. К ним на станцию приезжал один депутат выступать, и Шурик ходил смотреть. Тот депутат говорил так же долго и непонятно, как и их, и даже руками так же махал. Шурику стало скучно, и он ушёл. И Марусейчика Шурик не видел. А он должен был быть. Он всегда старался обыскать ящики для мусора перед Шуриком. И ругался, когда не успевал. А ругался Марусейчик очень смешно, так то-оненько-то-оненько. И слова у него, как у маленьких, были смешные.
   Матные слова он тоже знал, но редко ими ругался, а когда ругался, то получалось ещё смешнее.
   Где же они все? Куда делись? Может, он кого-то пропустил и не заметил, но остальные-то должны быть. Нужно пойти спросить у девочек про Клару и поискать Матроса. Он должен быть на складах с Ботей. Пусть они ему скажут, где все.