Карр Филиппа. Черный лебедь

   — А может быть, нам поехать с тобой? — спросила я.
   Роланд заколебался, и Филлида сказала:
   — По опыту я знаю, что лучше оставить его в покое. Если мы поедем, он будет постоянно думать о нас, и тогда вместо одной недели работа займет две или три. Отправляйся в понедельник, Роланд, тогда ты сможешь вернуться к пятнице, и мы весело и беззаботно проведем уик-энд.
   Роланд все еще колебался, виновато посматривая на меня.
   — Мне кажется, что решать должен Роланд, — сказала я.
   — Ну, — начал он с сомнением в голосе, — полагаю, Филлида все-таки права. Наверное, лучше хорошенько взяться за дело и не отвлекаться на вас, хотя, спешу заметить, это было бы очень приятно. Но дело действительно требует большой сосредоточенности, и мне придется работать с утра до вечера.
   — Тогда поезжай и побыстрей возвращайся, — сказала я.
   — Значит, решено, — грустно сказал Роланд.
   — Это ведь ненадолго, — успокоила его я.
   В этот вечер Филлида вновь зашла в нашу комнату со стаканами целебного напитка.
   — Так вы почувствовали от него пользу вчера ночью? — спросила она.
   Мы переглянулись и заулыбались.
   — Ну, конечно же, почувствовали, — сказала она. — Я в этих вещах разбираюсь. Это для вас очень полезно. На упаковке указаны все ингредиенты, и каждый из них имеет свои достоинства. И обещай мне, Роланд, находясь в Лондоне, принимать это. Я заставлю тебя взять немного с собой, и ты дашь мне честное слово.
   — Хорошо, я обещаю.
   Она лукаво взглянула на него.
   — Ты хочешь, чтобы он поклялся на Библии? — спросила я.
   — Дорогая Люси, если Роланд обещает мне, он держит слово. Мой брат — человек чести. Ну-ка пейте, как послушные дети.
   — Мы не послушные дети, — сказал Роланд. — Во всяком случае, не дети.
   — Я знаю, что веду себя, как суетливая старая курица. Но понимаете, я так люблю вас обоих, я так скучала без вас, и наконец вы вернулись, но Роланд опять должен уехать!
   — Ничего страшного, — ответил Роланд. — У тебя остается Люси, которую ты сможешь баловать.
   Филлида порывисто подошла и расцеловала нас.
   — Дорогие мои, я так люблю вас! — сказала она.
   Мы выпили чудодейственное средство, которое было и в самом деле довольно приятным на вкус, и она, как и накануне, забрав поднос, покинула нас.
 
   После уик-энда Роланд уехал в Лондон. Я знала, что буду скучать по нему, потому что моя привязанность к нему росла с каждым днем. Это было совсем не похоже на то, что я испытывала к Джоэлю. Я была наивной и романтичной, когда влюбилась в него. Теперь мои чувства были более трезвыми. Возле Роланда я ощущала покой, которого мне не хватало так долго.
   Я написала Ребекке обо всем, поскольку ей я могла открыть свое сердце. Она тут же прислала ответное письмо о том, как она счастлива за меня. Сестра была уверена в том, что я сделала правильный выбор; впервые увидев Роланда, она сразу поняла, что он тот, кто мне нужен — Много времени я проводила с Филлидой. Ее интересовало практически все, но больше всего она хотела узнать о местах, которые мы посетили в Италии. Мы шли в библиотеку (мой отец сумел собрать в Мэйнор Грейндже довольно приличное собрание книг) и там отыскивали справки о Неаполе, Помпеях и Амальфи.
   Филлида сказала, что было бы замечательно посетить вновь эти места, но уже втроем.
   — Впрочем, ты, возможно, и не захотела бы ехать туда втроем, — задумчиво произнесла она.
   — Я съездила бы туда с удовольствием, — уверила ее я. — Да и Роланд тоже. По правде говоря, будучи в Италии, мы постоянно вспоминали тебя, а Роланд часто говорил: «Интересно, понравилось бы это Филлиде?»
   — Временами это беспокоит меня. Я начинаю думать, не лучше ли мне уехать, обосноваться где-нибудь отдельно. Мне кажется нечестным заставлять вас возиться со мной.
   — Будь добра, выбрось всю эту чепуху из головы.
   — Ах, Люси, я так рада, что Роланд женился на тебе!
   Я спросила, как идут дела у Китти.
   — О, все хорошо. У нее носорожья шкура, и это очень удачно. Она внимания не обращает на случайные стрелы, которые летят в нее.
   — Стрелы? Кто их посылает?
   — Этот дракон, миссис Эмери. Похоже, этой даме Китти не слишком понравилась, и вина лежит вовсе не на Китти. В общем, конечно, виновата я, которая ввела ее в этот дом. Но ведь Китти — моя горничная, и я не подумала, что предварительно следует посовещаться с оракулом.
   Я вздохнула:
   — Ох, уж эти маленькие неприятности!
   — Ты разговаривала с ней насчет этого?
   — Да, по ее просьбе. Со всеми церемониями, за чашечкой ее лучшего чая, который она выставляет на стол лишь по особым случаям. Боюсь, что имело место нарушение субординации, выразившееся в появлении в доме служанки без предварительных консультаций с семейством Эмери.
   — Вся вина лежит на мне. Может, мне следует извиниться перед миссис Эмери?
   Я поколебалась:
   — Это было бы нелишним. Должно быть, тогда все встанет на свои места. Миссис Эмери хочет всего лишь признания ее официального статуса.
   — Я сделаю это и постараюсь быть тактичной и проявить максимум уважения.
   Мы обе рассмеялись.
   На ночь Филлида опять принесла напиток, и, пока я его пила, мы сидели и болтали. Это стало своеобразным ритуалом.
   В последующие дни мне очень не хватало Роланда.
   Я с нетерпением ожидала его возвращения и решила, что в следующий раз, когда ему понадобится уехать в Лондон, я поеду вместе с ним. Я найду, чем занять себя, пока он будет работать: похожу по магазинам, навещу Селесту… Когда он вернется, я обязательно предложу ему это.
   В этот вечер «стаканчик на ночь» принесла мне Китти.
   Это была крупная женщина с сильными ловкими руками Вела она себя почтительно и была молчалива, отвечала только на задаваемые вопросы, что говорило в ее пользу.
   Мне все-таки захотелось поболтать с ней немножко, и, когда она поставила стакан на столик, я сказала:
   — Ах, это вы, Китти.
   — Да, мэм. Мисс Фицджеральд попросила занести это вам — Спасибо. Вы хорошо устроились здесь?
   — Да, мэм.
   — Должно быть, это сильно отличается от Лондона?
   — Да, мэм.
   Я поняла, что беседа с ней не будет слишком плодотворной, и пожелала ей спокойной ночи.
   Поскольку рядом не было Филлиды, под болтовню которой я привыкла потягивать напиток, я чуть не забыла сделать это. Поймав себя на этом, я быстро осушила стакан и поставила его на поднос, который должны были забрать утром.
 
   Роланд находился в Лондоне уже три дня. Я твердила себе, что скоро он вернется домой.
   Как обычно, я выехала на верховую прогулку.
   Филлида на этот раз не захотела поехать со мной.
   Вернувшись, я узнала от служанки, что меня ждет посетительница, которая находится в гостиной вместе с мисс Фицджеральд.
   Я прошла туда и, к своему удивлению, увидела Белинду.
   — Привет, Люси, — сказала она. — Я решила навестить тебя.
   — Вижу, вижу. Как мило! Какой сюрприз? У тебя все в порядке?
   — О да, — ответила она.
   Но я сразу же поняла, что что-то случилось. В ней ощущалась какая-то подавленность, и я задала себе вопрос — зачем бы она приехала, если бы у нее не было определенной цели?
   — Мисс Фицджеральд рассказала мне, как чудесно вы здесь устроились и какой прекрасный был у вас медовый месяц.
   — Кроме того, я сказала ей, что надо было привезти с собой мужа.
   — Да, — согласилась я. — Почему ты это не сделала?
   — О, Бобби сейчас очень занят… вопросами поместья, конечно. Вот я и решила урвать денек-другой, чтобы узнать, как ты здесь поживаешь.
   — Надеюсь, ты немножко погостишь у нас.
   — Если можно… всего несколько дней.
   — Конечно. Мы будем рады принять тебя, правда, Филлида?
   — Ну разумеется. Роланд будет очень огорчен, не застав вас. Он не вернется до пятницы, а может быть, до субботы. Но до этого времени вы останетесь, не так ли?
   — Я… я не знаю. Нужно подумать…
   Я догадалась, что Белинде очень хочется уединиться со мной, и сказала:
   — Думаю, мы поместим тебя в красной комнате.
   Я схожу поговорю об этом с миссис Эмери.
   — Я могу сходить, — вызвалась Филлида, но тут же умолкла.
   — Наверное, лучше поговорить мне, — быстро сказала я.
   Филлида все поняла. Хотя она уже поговорила с миссис Эмери по поводу Китти, отношение миссис Эмери к ней оставалось весьма прохладным.
   — Может быть, мне сходить к ней и сказать, что ты хочешь с нею поговорить? — предложила Филлида.
   — Да, будь добра, сделай это. И попроси, пожалуйста, кого-нибудь из служанок приготовить комнату.
   Филлида оставила нас вдвоем.
   — Что случилось, Белинда? — спросила я.
   — Нечто ужасное..
   — Ну, так расскажи мне об этом.
   — В любой момент здесь появится миссис Эмери.
   — Тогда давай дождемся, пока тебе приготовят комнату, и там поговорим.
   Вскоре вошла миссис Эмери.
   — Клянусь, это мисс Белинда! — воскликнула она. — То есть, прошу прощения, леди Денвер.
   — Совершенно верно, — сказала Белинда, подошла к миссис Эмери и расцеловала ее.
   Это было нарушением протокола, но вполне простительным, и миссис Эмери выглядела очень довольной.
   — Рада видеть вас, мисс… ваша светлость.
   — Для вас я всегда мисс Белинда, — сказала Белинда. — Грешница Белинда.
   — Что ж, вы бывали порой непослушны, спорить не буду. Но встретиться с вами очень прямо. Как в старые добрые времена, мисс Люси и вы вместе.
   — Белинда погостит у нас несколько дней, миссис Эмери.
   — Это славно.
   — Я думаю, мы поместим ее в красной комнате.
   — Я прослежу, чтобы все было в полном порядке.
   Признаюсь, для меня это удовольствие.
   Когда она вышла, Белинда взглянула на меня, и мне показалось, что она вот-вот расплачется.
   — Расскажи же мне, Белинда.
   — Здесь я не могу… Вдруг кто-нибудь войдет.
   — Сейчас будет готова комната для тебя. Ты ее знаешь. Это рядом с нашей.
   — С «покоями для новобрачных»?
   — Называй ее, как тебе угодно.
   — Это лучшая спальня в доме, с балконом, выходящим в сад.
   — Значит, ты не позабыла старый дом, Белинда?
   — Как я могу это забыть? Поспешили бы они с этой комнатой!
   — Миссис Эмери сообщит, когда все будет готово.
   Может быть, ты выпьешь… чего-нибудь освежающего?
   — Мне ничего в горло не полезет.
   — С Бобби все в порядке?
   — Да, и он действительно очень занят этим старым имением. К нему все время приходят какие-то люди, и он выезжает с ними разбираться на месте. Он очень привязан к своему поместью. Оно принадлежало их семье в течение многих поколений и тому подобное, в общем, почетный долг для него…
   — Что же случилось с тобой, Белинда? Ты счастлива?
   — Была.
   — Ты хочешь сказать, что теперь — нет?
   — Я повторяю, что не могу говорить с тобой здесь.
   — Так у тебя с Бобби все хорошо?
   Она кивнула.
   — Я просто боюсь… я хочу сделать все правильно… мне действительно нужно…
   — Слушай, почему ты не скажешь прямо?
   — А я тебе без конца повторяю, что не могу разговаривать здесь.
   Наконец появилась миссис Эмери.
   — Красная комната подготовлена для вас, ваша светлость мисс Белинда. Я думаю, вам будет очень удобно там.
   — Ах, спасибо, миссис Эмери, — сказала Белинда.
   — Нужно заметить, выглядите вы прекрасно, мисс Белинда. Замужество вам на пользу. Мисс Люси тоже.
   Я тут говорила мистеру Эмери, как приятно видеть мисс Люси замужней женщиной… а теперь еще и вас, мисс Белинда.
   — Приходится верить вам, миссис Эмери, — сказала Белинда.
   Миссис Эмери рассмеялась и покачала головой:
   — С вами нужно держать ухо востро, мисс Белинда. Мы никогда не знали, чего от вас ожидать.
   — Это верно, — сказала я. — Ну что ж, нужно проводить тебя в красную комнату. Вещи Белинды там?
   — Да, — ответила миссис Эмери.
   — Тогда я провожу ее.
   — Вам что-нибудь туда подать? Чашечку чая, кофе?
   Может, стаканчик вина?
   — Нет, спасибо, — отказалась Белинда.
   — Тогда пойдем.
   Мы поднялись по лестнице. Белинда, конечно, и сама знала дорогу.
   — Какое здесь все родное! Сколько при этом рождается воспоминаний! Как бы долго я здесь ни отсутствовала, по этому дому я могу пройти вслепую.
   Мы вошли в красную комнату. Закрыв дверь, Белинда села на кровать. Я заняла кресло напротив.
   — Ну, а теперь я хочу узнать, в чем дело.
   — У меня ужасные неприятности, Люси. Не знаю даже, что мне и делать. Это может стать концом всего.
   — Да говори же, наконец.
   — Не знаю даже, с чего начать. Это было в Австралии. Я рассказывала тебе про Генри Фаррелла, правда? Ну, ты, конечно, забыла. Тот самый, кто купил нашу шахту.
   — Я помню. Ну, и что с этим Генри Фарреллом?
   — Он был очень влюблен в меня, и на некоторое время мне показалось, что я тоже влюблена в него.
   Мне было всего шестнадцать. Он был гораздо старше, лет двадцать пять — двадцать шесть. Он убедил меня.
   — В чем? Не тяни, Белинда, это непохоже на тебя.
   — Я не хочу говорить, Люси. Это ужасно. Мы.'.. мы поженились.
   — Поженились?
   Она с отчаянием кивнула.
   — В Мельбурне. Тайно.
   — И он жив! Так как же…
   Она опять закивала головой.
   — В таком случае, если ты за ним замужем, то не могла стать женой Бобби.
   — Это я тебе и втолковываю. Что же мне теперь делать?
   Я уставилась на нее, совершенно обескураженная.
   — А Бобби знает?
   — Конечно, нет.
   — В таком случае ты должна рассказать ему.
   — Генри хочет, чтобы я вернулась к нему.
   — Вернулась к нему? Он здесь?
   Она опять кивнула.
   — Что же мне делать, Люси? Мне нужно было куда-то убежать. Мне нужно было приехать и рассказать тебе обо всем. Я хочу, чтобы ты помогла мне:.
   — Помогла? Но как? Что я могу сделать?
   — Я не знаю. Я подумала, что вместе мы что-нибудь сообразим.
   — Ох, Белинда, как ты могла такое натворить?
   Неужели ты не вспомнила о Генри Фаррелле, когда вступала в брак с Бобби?
   — Он был так далеко, и все это было давным-давно. Я подумала, что незачем кому-то и знать об этом. И вот еще что, Люси, у меня будет ребенок.
   Бобби вне себя от радости. Что же теперь будет?
   — Я просто не представляю. Как ты умудрилась попасть в такую переделку?
   — Я чувствую, что схожу с ума.
   — Придется обо всем рассказать Бобби.
   — Нет, я не могу этого сделать. Это разобьет его сердце. Он так всем доволен. Я никак не могу рассказать ему, Люси.
   — А этого Генри Фаррелла ты видела недавно?
   — Да. Он в Лондоне. Я видела его сегодня и сразу после этого отправилась сюда.
   — Я думала, что он все еще в Австралии.
   — Он был там. Все произошло из-за шумихи в газетах, когда я выходила замуж. Одна из газет с описанием свадьбы попала ему в руки. Он сказал, что вначале не поверил своим глазам, потом навел кое-какие справки и выяснил, что это правда. Он отыскал адрес Селесты и написал мне, что приедет. Селеста переслала письмо мне. Я знала, что Бобби сейчас не может бросить имение. Я сказала ему, что мне нужно сделать кое-какие покупки для малыша, и поехала в Лондон. Там я встретилась с Генри. Он заявил, что я его законная жена, и он требует, чтобы я вернулась с ним в Австралию. Мне нужно избавиться от него, Люси. Я сказала ему, что все обдумаю. Но я не собираюсь возвращаться, ведь я теперь замужем за Бобби.
   — Нет, Белинда. Ты просто-напросто двоемужница, а это противозаконно.
   — Я не вернусь. Я — жена Бобби.
   — Послушай, Белинда, от правды никуда не скроешься. Только что ты рассказала мне о том, что вышла замуж за этого человека в Австралии задолго до того, как впервые увидела Бобби. Таким образом, Бобби вовсе не твой муж. Это истинная правда. Если мы хотим найти какое-то решение, не стоит отгораживаться от фактов или делать вид, что их не существует.
   Расскажи мне подробно, что произошло.
   — После смерти Тома я хотела уехать оттуда. Все было неплохо, пока рудник процветал и мы ездили в Мельбурн. Мне это нравилось. Мы оставались там на недельку, Том занимался делами, а мы с мамой ходили в гости и развлекались. Но потом дела пришли в упадок, Том заболел, и мы постоянно торчали в этом ужасном городке золотоискателей. Заняться там было нечем… ну, тут и появился Генри, который тогда очень заинтересовал меня. Мне было всего шестнадцать, и Генри сказал, что мы можем пожениться потихоньку.
   Так мы и сделали. Матери я ничего не сказала. Она хотела, чтобы я поехала в Англию и сделала себе удачную партию. Я воспитывалась как дочь Лэнсдона, и мама мечтала о такой жизни для меня, как если бы я на самом деле была дочерью Бенедикта Лэнсдона.
   Поэтому я ей ничего не рассказала. Мне не хотелось расстраивать ее, потому что она была больна. Все было так ужасно, мне нужно было что-то сделать, и в то время это показалось мне хорошим выходом.
   — Теперь понятно, как все произошло, — сказала я. — Но вопрос в том, что делать сейчас.
   Белинда беспомощно взглянула на меня.
   — Я думаю, ты должна рассказать Бобби, — продолжала я.
   — Но я не могу.
   — Это касается его.
   — Я понимаю. Но я не могу рассказать ему. Он такой милый. Он так счастлив… и что же теперь будет с ребенком?
   — Ax, Белинда, ну и влипла ты! — сказала я.
   — Я думала, ты что-нибудь предложишь.
   — Почему я?
   — Ну, ты спокойная, рассудительная и все такое прочее. Ты бы никогда не попала в такую передрягу, как я. Я надеялась, что ты сможешь найти выход.
   — Насколько я понимаю, есть только два выхода.
   — Какие?
   — Ты возвращаешься в Австралию с Генри Фарреллом в качестве его жены, поскольку по закону он является твоим мужем…
   — Об этом не может быть и речи. Какой второй выход?
   — Ты все объясняешь Бобби. Брак с Генри Фарреллом расторгается, и ты вновь выходишь за Бобби'.
   Белинда глубоко вздохнула.
   — Это лучше, — сказала она. — Нам нужно так и поступить. Мы должны это сделать.
   — Однако ты забыла, что для этого понадобится согласие Генри Фаррелла.
   Ее лицо помрачнело.
   — Он… он меня не отпустит. Он уже сказал об этом. Он сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вернулась.
   — Но он ведь отпустил тебя. Раньше он был готов расстаться с тобой — Я знаю. Видишь ли, мы ужасно ссорились.
   Я почти сразу поняла, какую ошибку совершила.
   — И дала понять ему это!
   — Он впадал в настоящий гнев. Иногда я думала, что он убьет меня, и очень боялась. И все это приходилось держать в тайне, потому что я не хотела, чтобы об этом узнала моя мать. У нас никогда не было общего дома. По сути дела, это трудно назвать настоящим браком.
   — Ах, Белинда, как ты могла оказаться такой беспомощной?
   — Потому что я Дура. Ты же знаешь, я всегда сначала действую, а потом начинаю думать.
   Я кивнула.
   — Что же мне теперь делать?
   — Ты действительно любишь Бобби?
   — С каждым днем все больше. Мне нравится быть рядом с ним, а он считает, что я удивительная.
   — К тому же приятно быть леди Денвер, правда?
   — В общем-то, да, — ответила Белинда.
   — Это звучит лучше, чем миссис Фаррелл, которой, видимо, ты и являешься?
   — Дело не только в этом. Если бы ты увидела Генри, то сразу поняла бы, почему я хочу быть с Бобби.
   — Неужели ты не сознавала… Ах, что толку возвращаться к этому! Главное, что ты теперь собираешься делать? И чем, по-твоему, я могу помочь?
   — Генри сейчас в Лондоне. Если бы кто-нибудь поговорил с ним…
   — Например, ты? — предложила я.
   Она покачала головой.
   — Нет, при мне он просто сходит с ума. Мне кажется, что он в одно и то же время и любит меня, и ненавидит. Он знает, что я собой представляю. Он не поверит мне… И к тому же, мне кажется, он презирает себя за любовь ко мне. Ты, всегда такая хладнокровная и рассудительная, и не можешь этого понять…
   — О нет, могу. Я знаю, какой ты бываешь, и, тем не менее, продолжаю любить тебя. За свою жизнь ты натворила много ужасного, Белинда. Вспомни Патрика и Ребекку… и все-таки они простили тебя, не знаю, почему. Так что чувства Генри Фаррелла мне понятны.
   Она подошла ко мне и неожиданно обняла меня:
   — Ты поможешь мне, правда, Люси? Я думаю, ты сумеешь.
   — Каким образом?
   — Возможно, он послушается тебя.
   — Почему? С какой стати? Он меня не знает. Мы никогда не встречались.
   — Он знает о тебе. Я часто рассказывала про тебя.
   Он сказал: «Кажется, твоя Люси — очень милый человек. Судя по твоему описанию, она должна понравиться мне».
   — Я удивлена тем, что твое описание породило такое уважение ко мне.
   — Перестань выражаться, как гувернантка. Дело слишком серьезное. Я думаю, если бы ты встретилась с ним и спокойно поговорила, объяснила ему, что я никогда не вернусь обратно, что теперь я счастлива с Бобби… Ведь я нашла именно то, что искала. Если бы Генри вернулся в Австралию и забыл обо мне…
   — В этом случае ты осталась бы его женой.
   — Никто об этом не узнает.
   — А ребенок? Он будет незаконным.
   — Я же сказала, никому не нужно знать об этом.
   — Было бы лучше договориться обо всем ясно и четко. Предположим, Генри Фаррелл согласится уехать и отказаться от прав на тебя — и всю оставшуюся жизнь это будет висеть над тобой. Ты всегда будешь бояться, что все раскроется. К тому же надо подумать о ребенке.
   — Но что еще я могу сделать?
   — Ты могла бы сознаться Бобби в том, что натворила. Я думаю, ты обязана сделать это. Он добрый, славный и нежно любит тебя. Он не захочет расстаться с тобой.
   Она медленно кивнула.
   — Ну, а потом?
   — Нужно убедить Генри Фаррелла согласиться на расторжение брака. Вероятно, это можно сделать без шума. Потом вы с Бобби, опять же без шума, поженитесь и будете жить по-прежнему.
   Она захлопала в ладоши, восхищенно глядя на меня.
   — Это то, что нужно, Люси. Ты попала в точку.
   Ее глаза засияли, и я поразилась тому, как быстро у нее меняется настроение.
   — Тебе еще предстоит получить согласие Генри Фаррелла, — напомнила я. — Это может быть непросто. Напрасно ты считаешь» что все должны поступать так, как тебе угодно.
   — Я уверена, что его можно убедить.
   Это было характерно для Белинды. Я хотела объяснить ей, что у других людей есть собственная жизнь и для них свои интересы не менее важны, чем для Белинды — ее интересы. Она же, видимо, считала, что теперь, когда мы нашли возможное решение вопроса, остается манипулировать людьми так, как драматург манипулирует актерами, то есть заставить их говорить и действовать в соответствии с нашим замыслом.
   Она была возбуждена. Ее глаза сверкали, красивое личико светилось. Я поймала себя на том, что улыбаюсь ей. Я понимала, сколь привлекательной и даже неотразимой она может быть.
   — Теперь я знаю, что нам нужно делать, — сказала она.
   Я взглянула на нее вопросительно, и она продолжила:
   — Ты съездишь и встретишься с Генри Фарреллом.
   Ты точно объяснишь ему, как поступить.
   — Белинда! Да он меня и слушать не захочет!
   — Ты можешь рассказать ему, как я счастлива, что у меня будет ребенок от Бобби. Скажи, что ему необходимо согласиться на развод, не поднимая шума, и тогда я смогу выйти замуж за Бобби, потому что у меня будет ребенок, а интересы детей всегда следует соблюдать.
   — Мне кажется, именно ты должна встретиться с ним и все это объяснить.
   Она печально покачала головой:
   — Меня он слушать не станет, Люси. В моем присутствии он безумеет от ярости. Люси, пожалуйста, сделай это для меня. Пожалуйста, встреться с ним.
   Объясни ему все, как ты умеешь, спокойно и обстоятельно, чтобы он понял. Ты это можешь. Ты так хорошо умеешь объяснять и рассуждаешь очень логично. Я уверена, что ты сумеешь убедить его.
   — Мне это кажется смехотворным. Я не знаю этого человека.
   — Ты знаешь то, что я тебе рассказала. Ты сделаешь это ради меня, Люси? Пожалуйста, пожалуйста… от этого все зависит.
   — Я… мне нужно подумать.
   На лице Белинды появилась улыбка.
   — Тогда все в порядке. Подумай. Но, будь добра, думай побыстрей.
   Она почти успокоилась, твердо уверовав в свою силу убеждения.
 
   Весь остаток дня я размышляла о Белинде и ее неприятностях. Я ясно представляла, как все произошло: городок золотоискателей, ничем не заполненные дни, приходящий в упадок рудник, желание получить какие-то новые впечатления…
   И вот появился Генри Фаррелл. Я представила себе его, высокого, властного, совершенно околдованного своенравной Белиндой. Потом предложение о вступлении в брак, тайный брак. Ей было всего шестнадцать лет, но она рано созрела. Физически она уже была полноценной женщиной, хотя ум ее, к сожалению, еще совершенно не созрел. Я представляла, как она решается на этот брак, не думая ни о чем, наслаждаясь волнующим моментом. Страстный Генри Фаррелл, встречи с которым нужно было держать в тайне, — все это затрагивало ее авантюрную жилку; потом смерть Тома Марнера и болезнь Ли; разговоры о том, чего хотела Ли для своей любимой дочери, детские воспоминания о жизни в богатой семье на богатой родине; приемы в лондонском доме, очарование Мэйнор Грейнджа, великолепие Кадора… и, наконец, неожиданное осознание того, что она натворила, — уничтожила все шансы на уютную жизнь в богатом окружении, выйдя замуж за человека, ставшего владельцем рудника, не имеющего шансов на процветание.
   Я могла представить ее настроение, ее желание устраниться от всего неприятного, от всего, что мешало воплощению ее блестящих планов.
   Конечно, у них вспыхивали жестокие ссоры. Провоцировала их, скорее всего, Белинда, несомненно, они высказывали друг другу взаимные претензии и клялись, что больше никогда в жизни не пожелают видеть друг друга.
   Итак, она приехала в Англию и, действуя в привычной ей манере, отбросила воспоминания о прошлом, сделав вид, что его вообще не существует. «Подвернулся Бобби, который восхищался ею и был завидным женихом, с состоянием и титулом Без колебаний — или, быть может, с минимальными колебаниями — Белинда решила, что нет причин, по которым нельзя списать неприятное прошлое и начать жизнь с чистой страницы.