Карвин Джайлс. Наследник Осени

   Если взять и уколоть собственную руку, будет ли Огндариену от этого лучше?
   Беландра убрала лезвие в заколку, поднялась и подошла к зеркалу. Встряхнула роскошными блестящими волосами. Заколола их сзади «бабочкой». Посмотрела в зеркало. Нет, уходить самой слишком поздно. Оружие следует направить против того, кто заслужил смерть своим предательством. То, что сделано, еще можно поправить.
   Выйдя из комнаты, Беландра спустилась в сад и, остановившись в тени старой, разросшейся сливы, окинула взглядом живую зеленую стену, отделявшую ее дом от дома Креллиса.
   Сейчас даже не верилось, что всего два дня назад она могла заниматься с ним любовью. Ее поцелуи высушили его слезы, а через несколько часов он же осудил Брофи на смерть. Как назвать такого человека?
   Проскользнув под деревом, Беландра быстро пересекла сад. Глаза пробежали по стене из холодного голубовато-белого мрамора и остановились на крошечном алмазе, двойнике того, что сиял в ее груди. Камень был столь искусно вделан в барельеф, что отыскать его мог лишь тот, кто знал, где искать: в тринадцати шагах от угла. Такие потайные двери мастера из Дома Весны оборудовали в самых разных зданиях по всему городу, и никто даже не подозревал об их существовании. Беландра знала секрет лишь этого хода. Креллис о нем не догадывался. То была одна из немногих тайн, скрытых сестрой Осени от любовника.
   Она вздохнула. Сколь ни мал секрет, но, может быть, он сыграет роль в судьбе племянника. Беландра поднесла палец к камню на барельефе и одновременно, сунув руку в вырез платья, прикоснулась к алмазу на груди. Легкая дрожь прошла по телу.
   Скрипнул камень. В стене появилась щель. Проход открылся. Шагнув в туннель, она нащупала такой же алмаз с другой стороны. Камень повернулся, и сестра Осени осталась одна в кромешной темноте.
   Ориентируясь на полузабытые воспоминания детства, Беландра пробралась в кладовую, а из нее в кухню. Креллис еще не вернулся из Цитадели, а в доме стражи не было – брат Осени демонстрировал полную уверенность в себе.
   Тихо, как тень, она поднялась по ступенькам, задержавшись на мгновение у двери с вырезанными на притолоке шестью кинжалами. Другого пути нет. Беландра открыла дверь, вошла и осторожно закрыла ее за собой.
   В комнате, как и ожидалось, никого не было. Она шагнула в шкаф и притворила створку, оставив узенькую щелочку, через которую была видна кровать.
   Та самая кровать, на которой Креллис уснул утром, вернувшись из Физендрии с сыном и Виктерисом. Он отсутствовал почти месяц, но в ту ночь они впервые не занимались любовью.
   Как много их накопилось, приятных, милых воспоминаний. Как часто они разговаривали, смеялись. Теперь Беландра безжалостно отгоняла сладкие образы, заменяя их холодным, бесстрастным лицом человека, организовавшего судилище над Брофи. Заседание Совета закончилось несколько часов назад в Зале Окон, так что память была еще свежа.
   Суд стал фарсом. Брофи заперли в Цитадели, и даже ей, его тете, не разрешили с ним повидаться. Перед сестрой Осени, полноправной хозяйкой крепости, просто-напросто закрыли ворота. В свое время Беландра позволила любовнику заниматься подготовкой стражи, потому что он знал это ремесло лучше других, потому что она ему доверяла. Даже Каменное Сердце поверило чужестранцу. И что теперь? Куда привела ее вера?
   Дело Брофи разбирали несколько часов. Пригласили свидетелей с Долгого рынка. Все говорили одно и то же, живописуя, как мальчишки пили, дурачились, дрались и вообще вели себя как полные идиоты. Один торговец сказал, что видел, как они взбирались на Шпиль. По его словам, Брофи заглядывал девушке под юбку.
   Первым по-настоящему важным свидетелем была целительница, повторившая слова Трента о том, что Брофи столкнул его со Шпиля. Глядя на лица в толпе, Беландра с трудом сохраняла хладнокровие. Присутствующие верили целительнице. Верили, что Трент сказал правду. Да ведь мальчишка мог бы перерезать горло любому из них, только чтобы заслужить отцовскую похвалу! Как можно быть такими слепцами! Как можно не отличить ложь от правды!
   Потом вызвали потерпевшую. Фемера вышла и подписала Брофи приговор. Лицо у нее было в синяках и царапинах, как если бы она неделю бродяжничала по самым злачным местам Каменной стороны. Голос то дрожал, то срывался. Послушать Фемеру, так это Трент был воплощением галантности, Брофи же впал в неистовство после того, как она поцеловала его друга. Фемера поведала всю историю. Как они втроем отправились к Шпилю. Как мальчики подрались. Как Брофи столкнул приятеля, а потом насильно овладел ею. За тот час, что продолжался рассказ, свидетельница трижды пускала слезу. Получилось правдоподобно и убедительно, с эмоциями и шокирующими деталями. Умело поставленный спектакль в талантливом исполнении.
   Взгляд девушки то и дело обращался к магистру Зелани, Виктерису. Коварный маг, укрывшийся за колонной на одном из последних рядов, ободряюще кивал.
   Настроение собравшихся менялось на глазах: недоверие уступало место злобе, злоба – гневу. Согласно установленной в городе традиции, присутствовать на заседании могли все желающие. Креллис не только тщательно отобрал свидетелей, но и точно рассчитал время. Когда Фемера закончила свою душераздирающую повесть, солнце уже опустилось за Мельничную стену, и, прежде чем кто-то успел выступить в защиту Брофи, судья объявил о прекращении слушаний. Сомневаться в намерениях обвинителей не приходилось, впереди у них была ночь, чтобы распустить о подсудимом самые отвратительные слухи. К тому моменту, когда Брофи дадут слово для защиты, его судьба будет предопределена.
   Она хотела поговорить с племянником, выслушать его версию событий. Когда Фемера вошла в Зал Окон, он посмотрел на девушку с такой печалью, что у Беландры ком подступил к горлу. Потерпевшая же избегала его взгляда как огня. Больше Брофи на нее не смотрел. Он смотрел на Креллиса. Смотрел с такой ненавистью, что порой казалось, юноша вот-вот перепрыгнет через разделительный барьер и бросится на виновника своих бед с голыми руками. Возможно, так бы и случилось, если бы не четыре стражника. Синяки на лице племянника свидетельствовали о том, что проведенная в Цитадели ночь не была спокойной.
   После заседания Беландра последовала за Брофи в Цитадель, требуя допустить ее к племяннику, но снова получила отказ. Стража сослалась на приказ брата Креллиса.
   Что ж, завтра утром брат Креллис уже не отдаст никакого приказа.
   Час тянулся за часом. Белиндра терпеливо ждала – уж чему-чему, а этому жизнь ее научила.
   В конце концов, Креллис все же вернулся и, едва переступив порог, распорядился, чтобы его не беспокоили.
   Наблюдая за тем, как он раздевается, Беландра в какой-то момент вновь поддалась сомнению: может быть, все же стоит дождаться второго дня суда? Многое зависело от показаний Шары. Давно зная обоих, Брофи и Трента, Зелани к тому же была рядом с Трентом в последние минуты жизни. Она лучше других умела отличать правду от лжи. Свидетельство Шары весило вдвое больше показаний Фемеры.
   Однако Шара исчезла. Отправилась поговорить с Фемерой и ее отцом и не вернулась. Кроме нее, защитить Брофи от предъявленных обвинений было некому, а значит, его ожидало побивание камнями за Физендрийскими воротами.
   Впрочем, сейчас важно было другое. Даже если племяннику удастся каким-то чудом избежать смерти, Креллис показал свое истинное лицо. Беландра видела его жестокость и признавала ее эффективность. Видела его пороки и надеялась выковать из него героя. То время прошло. Теперь она с полной ясностью понимала, что должна была убить Креллиса еще тогда, когда он стоял за стенами Огндариена.
   Примерно через час дыхание спящего выровнялось и замедлилось. Беландра выбралась из убежища и сняла заколку. Тонкое лезвие выскользнуло бесшумно. Зажав его между пальцами, она подошла к кровати. Креллис лежал на спине. Грудь его ритмично вздымалась и опускалась. Под кожей на горле едва заметно пульсировала синяя жилка.
   Белландра наклонилась…
   – Вот уж кого не ждал,– пробормотал Креллис.
   Она поспешно спрятала заколку в кулаке. Чутью брата Осени можно было только позавидовать. Как и его непоколебимому спокойствию. Победа, казавшаяся такой близкой, неуверенно отступала. Соревноваться с ним в силе было бессмысленно, но Косарь уверял, что яд действует мгновенно. Нужно только уколоть.
   Она отвела глаза.
   – Хотела поговорить.
   – Неужели?
   – Да. – Беландра как ни в чем не бывало опустилась на край кровати.
   Он заложил руки за голову.
   – А другой причины нет? – По губам скользнула усмешка. Ситуация менялась не в ее пользу. Беландра нахмурилась.
   – Сейчас не время.
   Креллис пожал плечами.
   – Может быть.
   – Мне известно об армии на юге. И я знаю, что твой брат собирается штурмовать город.
   – Спрятать армию трудно.
   – Мне также известно о твоих договоренностях с Огоггимом. – Она блефовала, но ничего другого не оставалось.
   Он шевельнул бровью, но промолчал.
   – Я все еще верю, что Камень выбрал тебя не случайно. Когда враг пойдет на приступ, никто другой не сможет защитить город лучше тебя.
   Креллис усмехнулся.
   – Признайся, ты ведь понятия не имеешь о том, что я обсуждал с Льюлемом?
   – Я знаю твое отношение к брату. Знаю, что ты хочешь отнять у него трон Физендрии. Но зачем ради этого губить Огндариен? Зачем обрекать на смерть Брофи?
   – Я не собираюсь губить Огндариен. Я всего лишь намерен отобрать его у тебя.
   – Но почему? Ради чего возвращаться в отвратительную, грязную страну, которую ты так ненавидишь?
   Креллис размял пальцы.
   – Я так решил.
   Беландра покачала головой.
   – Знаю, отодвинуть прошлое трудно. Но ты мог бы иметь здесь намного больше. Здесь, в Огндариене, со мной. Забудь Физендрию. Это не тот приз, ради которого следует драться.
   Креллис ответил не сразу, и в душе ее шевельнулась надежда. Но в следующий момент он усмехнулся.
   – Красота в глазах любящего.
   Она придвинулась ближе.
   – Мне понятны твои чувства к брату, но зачем вовлекать во все это Брофи?
   – Этот мальчишка – последняя нить, соединяющая город с прошлым. Когда я оборву ее, людям будет легче смотреть в будущее.
   – Но ведь он невиновен, и ты это знаешь.
   – Мой сын сказал, что виновен.
   – Трент…
   Креллис не дал ей договорить.
   – И девчонка с ним согласна. Уж женщина-то знает, кто раздвигал ей ноги. Особенно если это в первый раз. Вы ведь такое не забываете.
   Беландра прилегла рядом с ним.
   – Ты прав. Я точно помню.
   Он фыркнул.
   – Ладно, хватит игр. Врешь ты еще хуже, чем твой племянник. – Она на мгновение замерла, попыталась изобразить недоумение, но следующая реплика любовника не оставила выбора. – Так ты собираешься уколоть меня своей шпилькой или нет?
   Она выбросила руку с зажатым между пальцами лезвием, целя в шею, но он оказался быстрее и, перехватив выпад, стиснул запястье.
   – Слабая попытка, Бель. Даже не знаю, стоит ли вырезать над дверью еще один кинжал.
   Он вывернул руку, и заколка упала на подставленную ладонь.
   Креллис столкнул ее на пол и сел.
   Беландра поднялась и гордо вскинула голову.
   – Я пришла не убивать тебя. Оружие – крайнее средство.
   – Конечно. Большинство так и поступают: прячутся в шкафу, если хочется поболтать.
   – На твоем месте я бы вела себя поосторожней. В этом городе есть и такие, кто умеет владеть кинжалом.
   – Думаешь, я боюсь твоего коротышки-керифянина? – На мгновение гнев прорвался наружу, исказив его черты, но уже в следующий момент Креллис взял себя в руки. – Я устал ждать, когда же этот город перестанет оплакивать четырех давно умерших братьев и примет в свои объятия единственного живого. Если смерть моего сына что-то и значит, то лишь то, что она провозглашает перемены, в результате которых Огндариен станет столицей всего мира.
   – Разве твой отец уже не пытался покорить весь мир? – презрительно бросила она. – А до него его отец и так далее.
   – Не спеши судить других. И в твоей семье не все без греха. Есть и предатели, и насильники.
   Беландра непроизвольно шагнула к нему. Столько ночей вместе! Столько возможностей решить проблемы одним ударом! Чего же она ждала?
   Креллис перехватил ее брошенный на кинжал взгляд и улыбнулся. Потом поднес заколку к носу и принюхался. Фыркнул. И бросил «бабочку» ей.
   – Валяй. После всего, что у нас было, я дарю тебе второй шанс. Ну же, смелей. Это будет твой последний жест в роли сестры Осени. А потом я распущу Совет.
   – Люди этого не допустят.
   Его улыбка испугала ее.
   – Люди… Что бы там ни думала, как бы ни считала, люди здесь не правят. У меня есть солдаты, милая. У меня Цитадель и стены. У меня деньги. Город – мой. Я был терпелив. Я долго ждал. Но теперь устал. Никаких испытаний больше не будет. Никаких факелов в память о пропавших братьях. Власть дается тому, у кого достает смелости ее взять. Так было и так будет всегда. Огндариен мой, потому что за мной сила.
   Беландра аккуратно разгладила платье.
   – Ты можешь считать себя бесчувственным и жестоким, но я знаю тебя лучше. И Камень выбрал тебя не без причины. – Она притронулась к алмазу на груди, и Креллис вздрогнул. Сестра Осени холодно улыбнулась. – Если я не смогла сделать из тебя слугу Огндариена, город сделает это сам.
   Креллис негромко хохотнул.
   – В тебе определенно сильно религиозное чувство. Знаешь, мне больше по вкусу те, кто пытается меня заколоть.
   Беландра не ответила. Она убрала лезвие, заколола волосы и вышла из комнаты, чувствуя на себе его взгляд.

КНИГА 2
Королевство крови и золота

ПРОЛОГ

   Порыв ветра с воем и свистом вырвался из уст голубоглазого младенца, и крик Копи утонул в этой буре.
   Прижав к себе зазубренный обломок ручки, девушка повернула шкатулку. Мало-помалу запинающиеся трели выровнялись и окрепли. Веки ребенка затрепетали; малышка повернулась на бочок и свернулась в комочек. Ветер ослабел до злобного шепота.
   А серебряная коробочка все играла и играла.
   Копи тихонько плакала.
   Где-то вдалеке заржала лошадь, и ее тревожный, наполненный болью крик прорезал ночь. Шкатулка выскользнула, острый край ручки пронзил кожу и застрял между косточек пальца. Девушка охнула, но не остановилась. Эхо воющего ветра стихало за лесом.
   К конскому ржанию присоединился целый жалобный хор. Завыли в темноте собаки. Закричали от боли люди, соплеменники Копи, спавшие под холмом в кибитках.
   Девушка подбежала к малышке, но обе руки были заняты, и поднять ее она не могла.
   Простучали копыта, и на вершине Одинокого холма появился юный всадник. Он был не из их племени, но Копи узнала его по широким скулам и темным глазам, запомнившимся с прошлого Дня середины лета. Юноша соскочил с коня и подбежал к костру. Его низкорослый скакун вздыбился и отпрянул от огня.
   – Надо уходить! – крикнула Копи.
   Звуки ужаса и боли не стихали вдалеке.
   – Знаю.
   Он сорвал покрывавшую бедра повязку и завернул в нее девочку. Потом ловко связал концы и повесил перевязь на спину Копи, продолжавшей крутить шкатулку, ручка которой застряла между косточками пальца.
   – Что ты здесь делаешь? – спросила она.
   Нагой юноша свистнул, и конь опасливо приблизился к ним.
   – Пока женщина сидит у огня и приглядывает за младенцем, мужчина стоит в темноте и приглядывает за ними обеими.
   Охотник повернулся к лошади, обнял ее за шею и, прошептав на ухо несколько слов на древнем языке, успокоил животное.
   – Это Танцор. – Он обхватил Копи за талию, поднял и опустил на спину своему любимцу. – Не жалей его. Скачи во весь дух. Увези ее как можно дальше.
   Копи сжала ногами упругие бока.
   – Знаю.
   Жуткий рык донесся из темноты, и конь вздрогнул.
   Зверь, похожий на собаку, показался на вершине холма. Под шкурой с грязной, свалявшейся шерстью перекатывались бугры мышц. Спину и вытянутую морду мерзкой твари покрывали черные шипы. Из пасти торчали клыки, напоминающие колючки дикобраза. Желтые глаза смотрели прямо на Копи. За первым чудовищем ползли другие, столь же омерзительные и безобразные.
   Юноша хлопнул скакуна по холке.
   – Хайя! – крикнул он, и конь сорвался с места в галоп.
   Копи подалась вперед.
   – Быстрей, Танцор, – прошептала она. – Быстрей!

ГЛАВА 1

   Нагой и босой, пошатываясь и спотыкаясь, Брофи бежал к Физендрийским воротам. Остановиться или хотя бы сбавить шаг не позволяли солдаты, гнавшие его вперед копьями, и толпа, забрасывавшая изгнанника камнями. Руки юноши были связаны, путы на ногах позволяли делать только короткие шажки. Зрителей собралось немало; некоторые последовали за ним из Зала Окон, других привлекло редкое для Огндариена зрелище. Мелькали и знакомые лица.
   Злобная, улюлюкающая толпа сопровождала Брофи на всем пути от Колеса. Восемь вооруженных копьями и щитами солдат защищали осужденного от нападок особенно воинственно настроенных сограждан, но не могли уберечь от летящих со всех сторон камней, палок и оскорблений.
   С балконов вторых этажей на него выливали содержимое ночных горшков. Брофи бежал, стиснув зубы и стараясь не поднимать головы.
   Слова «убийца», «насильник», «предатель» и «трус» он слышал так часто, что уже не обращал на них внимания.
   Во второй день суда на заседание не пришли ни Беландра, ни другие сестры. Не появилась и Шара. Те, кто определял его судьбу, решили не затягивать и уже через час огласили приговор. Брофи предоставили последнее слово. Он ограничился двумя предложениями, которые произнес, глядя прямо в глаза Креллису, чтобы у собравшихся не осталось сомнений в том, кому они адресованы.
   – Вы знаете, что ничего этого я не делал. И вы знаете, что будет, когда я вернусь.
   Больше Брофи не сказал ничего. Зачем? Сестер не было. Шары не было. Никто не задавал вопросов. Никто не усомнился в показаниях Фемеры. Такого «правосудия» он не признавал. Лишь несколько голосов в толпе призвали освободить невиновного, подавляющее же большинство сочло его преступником и потребовало изгнать из города.
   Солдат ткнул Брофи в спину.
   – Шевелись!
   Юноша споткнулся, нога поскользнулась на камне, и он упал на колени. Зрители возликовали. Никогда еще он не чувствовал себя таким беззащитным, никогда не ощущал так остро своей наготы.
   Группа молодых парней, по виду соотечественников Фемеры, прорвала кольцо солдат и набросилась на Брофи, осыпая его ударами, пинками и плевками.
   – Мы еще расколотим тебе голову, дрянь!
   – Ты покойник, цветочек!
   – Больше наших никто не тронет!
   Брофи вскочил и с ревом устремился вперед. Удар головой в грудь опрокинул одного из нападавших. Выставленный локоть врезался в ребра другому. Подоспевшие солдаты оттеснили юнцов к толпе.
   В сумятице драки рядом с Брофи неожиданно возник невысокий незнакомец. Юноша попытался дать ему пинка, но забыл про путы на ногах и в результате снова рухнул на колени. Незнакомец наклонился. Лицо наполовину скрывал надвинутый на голову капюшон, так что Брофи разглядел только крючковатый нос да прямые черные брови.
   – Не поворачивайся к стене спиной, – прошептал незнакомец. – Следи за камнями. Сначала полетят самые большие.
   – Кто… – начал было Брофи, но закончить вопрос не успел – солдаты оттащили человека в капюшоне.
   Юноша пробежал взглядом по орущей толпе, но незнакомец уже исчез.
   Через несколько минут процессия достигла Мельничной стены, и офицер, подняв голову, громко крикнул:
   – Откройте ворота!
   Человек на стене повернул рычаг, и вода из акведука с шумом устремилась по трубам. Колеса пришли в движение. Заскрежетал, царапая камень, металл. Массивная завеса стала медленно подниматься.
   Брофи невольно посмотрел вверх. Сотни горожан, расположившись между зубцами и башенками укреплений, взирали на него с любопытством, ненавистью и злобой. Многие уже держали в руках камни.
   – Этот человек, – прокричал офицер, – изменник, убийца и насильник!
   Сверху донеслось гневное «У-у-у».
   – Отныне Огндариен закрыт для него. Он недостоин пользоваться правами жителя Свободного города. Тот, кто выходит из этих ворот, не возвращается.
   Брофи почувствовал, как сдавило грудь. Офицер поднял руку, и крики стихли.
   – Правосудие Огндариена не распространяется на того, кто находится вне его стен. Делайте с ним, что хотите.
   Солдат с курчавыми волосами, опустившись на колени, перерезал путы на ногах. Брофи узнал его – они как-то играли в кости в Цитадели. Солдат выпрямился и перерезал веревку на запястьях.
   – Я ничего этого не делал, – шепнул Брофи.
   – А зря, – также шепотом ответил солдат. – Раз уж выпал шанс, надо было задрать девке юбки.
   Другой солдат подтолкнул изгнанника копьем в спину. За открывшимися воротами лежал темный туннель. Вдалеке виделись холмы Физендрии.
   Сколько раз Брофи проходил через них, отправляясь с Трентом на охоту. Ему и в голову не приходило, что настанет день, когда ворота закроются за ним навсегда.
   Сопровождать Брофи отправились четверо солдат. Перед тем как сделать последний шаг, он остановился под выступающим козырьком арки. В глаза било яркое солнце. Впереди расстилался голый, унылый ландшафт. Будь его воля, он повалил бы Креллиса на камни и бил до тех пор, пока лицо врага не превратилось бы в кровавое месиво.
   – Закрыть ворота! – скомандовал офицер.
   Вода ударила из труб по обе стороны туннеля.
   Стражники погнали Брофи вперед.
   Громадный камень бухнул о землю в паре шагов от его ног – кому-то из зрителей не хватило терпения. За ним полетели камни поменьше.
   «Не поворачивайся спиной. Сначала полетят большие».
   Брофи повернулся к солдатам.
   – Давай! Шевелись! – крикнул один из них. – Не задерживай.
   Брофи сделал три быстрых шага назад и вскинул голову. Сотни камней лавиной обрушились сверху. Он ждал их до последнего, а потом бросился назад, к воротам.
   Солдаты встали у него на пути, но Брофи отбросил выставленное копье и проскользнул между ними. Грохочущий камнепад потряс землю.
   Брови ухватился за копье, толкнул одного солдата на другого, выбежал на открытое пространство и сразу же повернулся лицом к стене и опасности.
   – Беги! Беги! Беги! – скандировали наверху.
   И он побежал – спиной вперед, под отчаянный аккомпанемент колотящегося о ребра сердца.
   Камни сыпались дождем. Уклониться от всех было невозможно, и Брофи следил только за самыми крупными. Два небольших снаряда достигли цели: один угодил в бок, другой в руку. Потеряв равновесие, он споткнулся, упал, но тут же перекатился и снова вскочил на ноги. Камень размером с голову врезался в землю рядом с ним. Другой просвистел над головой. Третий зацепил висок. Вспышка боли на мгновение ослепила Брофи, но не остановила.
   Он уже приспособился бежать задом наперед и теперь держался увереннее, но и камни продолжали падать с неба, разбрасывая мелкие осколки и песок. Еще один попал в колено. Брофи зашипел от боли.
   Град снарядов ослабел. Брофи выбрался-таки из опасной зоны, и теперь его обстреливали только самые сильные. Еще несколько шагов, и можно остановиться и отдышаться.
   Толпа все еще шумела, требуя крови. Кто-то из солдат метнул копье, но оно пролетело далеко от цели. Последний стражник бросился в туннель, и тут же тяжелый ставень ударился о землю.
   Брофи отступал, и голоса постепенно стихали. И все же один достиг его ушей.
   – Эй, племянник, не сдавайся. Держись, Брофи!
   Он повернулся и скользнул взглядом по сбившейся массе людей. Кто этот смельчак?
   Последний камень, описав дугу, ударился о песок со странным глухим звуком. Брофи присмотрелся. «Камень» оказался перевязанным веревкой мешочком. Брофи схватил его и, отбежав на безопасное расстояние, развязал узелок. Внутри обнаружились одежда, сандалии и нож. Он повернулся к стене. На самой высокой башенке, рядом с акведуком, виднелась одинокая фигура.
   – «Разящие молнии» ждут твоего возвращения! – прокричал незнакомец.
   Лица Брофи не видел, но сердце его наполнилось радостью. «Разящие молнии» были наемной армией Жакулина Хитрого, первого брата Осени.
   – Скажите Креллису, пусть спит чутко! – прокричал он в ответ. – Я вернусь! Камень защищает своих!
   Толпа загудела, и отдельные выкрики утонули в общем реве.
   Путь его лежал на юг через заросли кустарников и чахлых деревцев. Одежда из узелка пришлась впору, хотя и была немного маловата. К перечисленному выше неизвестный друг добавил тетиву и несколько железных крючков для рыбалки. На то, чтобы сплести леску, понадобилось бы слишком много времени, а вот лук можно было смастерить уже сейчас. Для начала неплохо.
   До Физена, столицы Физендрии, путники добирались обычно за пять дней. Брофи рассчитывал дойти быстрее, поддерживая силы добытой дичью. В Физене он проникнет на корабль, отправляющийся в Огндариен, и проберется в город через Закатные ворота. А дальше – в Зал Окон и к Камню. Испытание следовало пройти еще раньше, а не ждать неизвестно чего. Если бы он занял место Креллиса в Совете, ничего этого бы не случилось.
   А потом, когда он предстанет перед всеми с сияющим в груди красным алмазом, люди сами все поймут. Каменное Сердце решит, кто истинный брат, а кто изменник.