Карвин Джайлс. Наследник Осени

   – Нет. Каменное Сердце не обманешь. Причина есть.
   Он выглянул в окно – берег светился тысячами огней. Этот бой ему не выиграть. И превращать смерть в красивый, но бессмысленный спектакль Креллис не собирался.
   – Уже нет.
   Он поднялся.
   – Итак, выбор сделан?
   – У меня нет выбора.
   – Понятно.
   Он повернулся и шагнул к двери. За спиной звякнули цепи.
   – Креллис, прошу тебя. Не оставляй меня на цепи, как собаку. Заклинаю тебя, освободи. Ради нашей любви.
   Брат Осени медленно повернулся. Взглянул на нее исподлобья.
   – Извини, дорогая. Ты слишком опасная женщина и всегда такой останешься.
   Дверь захлопнулась.
   – Креллис! – крикнула в отчаянии Беландра. – Креллис!
   В коридоре его ждал Рельф.
   – Женщина там. – Он указал на дальнюю комнату.
   Не слушая солдата, Креллис толкнул ближайшую дверь. Ярость, бушевавшая в нем, могла бы поспорить с яростью стихии. Стол отлетел в сторону. Ваза раскололась на кусочки. Перевернутая кровать жалобно затрещала. Стул развалился от удара о комод.
   – Господин? – Дверь слегка приоткрылась и тут же захлопнулась – Рельф едва успел увернуться от стула.
   Он стиснул кулаки. Ногти врезались в ладони. Гнев понемногу утихал, дыхание возвращалось в норму. Креллис поднял отвалившуюся от стула ножку и переломил ее пополам. Швырнул половинки на пол. Полегчало.
   Он втянул в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул через нос. Вышел в коридор. Рельф смотрел на него изумленными глазами.
   – Где она?
   – Я… Не знаю, господин.
   Солдат протянул клочок бумаги. На листке стояла печать Горлима. Креллис нахмурился и, не говоря ни слова, зашагал по коридору к последней двери.
   Женщина в длинном плаще и надвинутом на лицо капюшоне стояла на балконе. Услышав стук, она повернулась и медленно сдвинула капюшон.
   От удивления Креллис остановился и неожиданно для самого себя рассмеялся.
   – Ну и ну, – протянул он. – Клянусь богами…
   – В Огндариене, если не ошибаюсь, клянутся не богами, а Переменами Года, не так ли?
   – У меня нет слов.
   – Ты и раньше не отличался красноречием. А при нашей последней встрече и вовсе молчал. – Она окинула его оценивающим взглядом. – Совсем не изменился. Годы не оставляют на тебе следов.
   – Смена климата пошла на пользу.
   – Может быть, мне тоже надо было променять Физендрию на более приятное местечко.
   – Может быть.
   Он не спускал с нее глаз, стараясь найти объяснение для этого непредвиденного визита. Неровное дыхание и мечущийся по сторонам взгляд выдавали ее волнение.
   Креллис осмотрелся. Уж не привела ли она убийц? Или сама явилась в таком качестве? Почему Горлим пропустил ее? Как ей удалось втереться к нему в доверие? Или, может быть, Горлим и сам хочет его смерти?
   – Тебя прислал мой брат?
   – Нет. Я здесь по собственной воле.
   – Риск слишком велик. Если Фандир узнает…
   – Мне нечего терять. – Она произнесла это с удивившим его равнодушием. Он помнил ее другой. Живой, деятельной, рисковой, изобретательной. Она была единственной, кто не тушевался перед Фандиром.
   – По-моему, королеве Физендрии всегда есть что терять. И не так уж мало.
   – Сразу видно, что ты никогда не был королевой. – Она невесело усмехнулась.
   – Королевой – нет. Королем – да. Только недолго.
   – Вообще-то, я пришла с вопросом. Ты мне ответишь?
   Как он ни старался, детали мозаики не состыковывались.
   Что за игру она ведет? Появление в этой комнате старшего брата удивило бы его куда меньше, чем приход Оссамир.
   – Почту за честь. – Он уже прикидывал, что попросить взамен.
   Оссамир посмотрела на него в упор.
   – Брофи здесь? Он вернулся?
   – Что?
   – Это племянник Беландры и…
   – Я знаю, кто такой Брофи. Я сам добился, чтобы его изгнали из города. – Креллис рассмеялся. – Неужто керифянин не поведал тебе всей правды? Или ты просто не смогла его охмурить? Что тебе нужно от Брофи?
   Она гордо подняла голову.
   – За мной долг. Так он здесь?
   – Насколько мне известно, паренек попал в Гнилые клети.
   – Он сбежал.
   – Неужели? – Креллис ухмыльнулся. – Что за тюрьма? Все из нее бегут.
   Оссамир быстро пересекла комнату и, подойдя ближе, положила руку ему на плечо.
   – Если он здесь, позволь мне поговорить с ним. Пожалуйста. Прошу тебя.
   – Что у тебя на уме?
   – Я могу вывести его из города. Если хочешь, возьму и тебя.
   Он прошелся по комнате.
   – Должен признаться, твой визит для меня полнейшая неожиданность. Не меньший сюрприз и то, что ты пришла сюда ради Брофи. Та королева, которую я помню, могла, не моргнув глазом, перерезать любовнику горло, нашептывая ему на ухо милые нежности. Я ничего не понимаю. Что привело тебя сюда? Только не говори, что влюбилась.
   – Разве это так важно?
   – Думаю, было бы важно для Брофи. Он-то считает, что ты его предала. Как сказал тот керифянин, Косарь, ты собственноручно вырезала у него сердце, а потом еще и заставила его съесть.
   Оссамир опустила глаза.
   – Неужели тебя это волнует? С каких пор? Разве предательство такая уж редкость между любовниками? Разве не предают друг друга супруги? Да ведь измена в Физендрии вещь такая же заурядная, как и скорпион в пустыне.
   – А в Огндариене не так?
   Он насупился.
   – Ладно. Мило поболтали. Короче, Брофи здесь нет. А если бы и был, искать его я бы тебе не помог.
   Королева покорно кивнула.
   – Понимаю. – Она надвинула капюшон и повернулась к двери. – Спасибо.
   В последний момент Креллис схватил ее за руку.
   – Я никогда тебе не доверял, – процедил он сквозь зубы. – И Брофи дурак, что попался на твой крючок. Но вот что я тебе скажу: никогда бы не подумал, что ты можешь предать мужа.
   – Семейная традиция. – Она попыталась вырвать руку из его цепких пальцев, но Креллис не отпускал.
   – Раз уж ты здесь, а я проявил любезность, ответив на твой вопрос, то, может быть, и ты соблаговолишь ответить на мой.
   Оссамир заглянула ему в глаза.
   – Спрашивай.
   – Ты случайно не знаешь, Фандир сейчас в городе?
   Она молчала. Он сжал пальцы на ее запястье.
   – Зачем тебе это?
   – Если бы я знал, где он, то смог бы принять кое-какие меры. Старший брат не раз присылал ко мне наемных убийц. Я хочу рассчитаться по долгам, но сделать это лично, без посредников.
   Лицо ее, наполовину скрытое мокрым капюшоном, смягчилось. Еще один сюрприз. Если все происходящее очередной дьявольский план Фандира, то нужно признать, она свою роль исполняет безукоризненно.
   – А почему ты думаешь, что я удовлетворю твое любопытство?
   Тонко прочерченная бровь выгнулась вопросительным знаком. Оссамир снова дернула руку, и теперь Креллис разжал пальцы. Вот такой он ее помнил.
   – Ты пришла в осажденный город, ведомая истинной любовью…
   – Будешь ехидничать – уйду.
   – Попробуй – и я прикажу тебя выпороть.
   Она прищурилась и едва заметно улыбнулась одними губами:
   – Тебе бы этого хотелось, да?
   – Только о том и мечтаю. С нашей первой встречи.
   – У меня в спальне есть хлысты, однако ты так и не наведался.
   Оссамир отбросила капюшон и тряхнула черными волосами.
   – Мне мое горло больше целым нравится.
   – Какой робкий мальчик.
   – Где Фандир?
   – В городе.
   – Где именно?
   – Убить короля Физендрии не так просто, как тебе представляется.
   – Но легче, чем ты думаешь. – Идея пришла неожиданно, и план складывался уже по ходу разговора. – Насколько я могу судить, его смерть и в твоих интересах.
   – Какой ты умный.
   – Ты двенадцать лет делила с ним постель. Разумеется, ты его ненавидишь.
   – И что с того?
   – По слухам, Брофи, перед тем как его бросили в Гнилые клети, ударил короля кинжалом в грудь. Не ты случайно это подстроила? – Креллис покачал головой. – На глазах у всего народа. А потом, когда не получилось, вырвала коврик у парнишки из-под ног.
   Губы ее еще улыбались, но взгляд леденил.
   – Похоже, что ненамеренно, да? – продолжал Креллис. – Что, Фандир схватил за руку? И ты выторговала жизнь, отдав ему Брофи? – Он помолчал, наблюдая за ее лицом, потом кивнул. – Вот оно, значит, как. Ты бросила игрушку королю, но на сей раз занозила сердце, верно?
   – Креллис, не надо, – предупредила Оссамир. Он поднял руку.
   – Не важно.
   – Почему ты думаешь, что добьешься успеха там, где даже Брофи постигла неудача?
   Брат Осени рассмеялся.
   – Он мальчишка. Ему всего-то пятнадцать лет. Я же строил планы мести годами. Если скажешь, где его найти, мы сможем провернуть дельце уже сегодня ночью.
   – Как?
   – Представь такую сцену. – Креллис прошелся по комнате. – Пятнадцать гвардейцев доставляют меня его королевскому величеству. Захвачен при попытке перебраться через стену. Представь, как счастлив будет Фандир, увидев меня на коленях, с разбитым в кровь носом, в грязном платье. Представь его самодовольную физиономию. Мы же знаем, что для него нет большей радости, чем созерцать унижение врага.
   – Отличный план. Мне прямо сейчас разбить тебе нос?
   Креллис отмахнулся.
   – И представь его удивление, когда верные гвардейцы сбросят шлемы и плащи и он увидит перед собой пятнадцать Зелани.
   Оссамир с сомнением покачала головой.
   – Мы слышали, что Виктерис умер.
   – Так и есть. Виктерис не успел совершить последний обряд. Это сделал кое-кто другой. В моем распоряжении пятнадцать Зелани. Подчинить себе гвардейцев они смогут за считанные секунды. Обезьяны будут еще час драться друг с другом, прежде чем поймут, что их король уже мертв. Этого времени мне вполне хватит, чтобы свернуть братцу шею голыми руками. Или перерезать ему горло. Мы оба знаем, что воин из него никудышный.
   – Понятно.
   Креллис улыбнулся. Про себя. Зацепил! Он видел, как вспыхнули ее глаза.
   – Все, что мне нужно, это знать, где его найти.
   – И что потом?
   – А потом сыграем в нашу игру. Сколько офицеров поддержат меня, если я надену корону?
   – Больше, чем ты думаешь. Полагаю, большинство. А если и я тебя поддержу, то еще больше.
   – А ты поддержишь? Я отдам тебе Физен. Буду управлять королевством из Огндариена, а ты станешь губернатором Золотого города.
   – Мне ничего не нужно. Только бы знать, что планы Фандира рухнули. Причем накануне самого великого триумфа.
   Креллис шагнул к ней. От королевы веяло чем-то знакомым, но давно забытым. Да, мятными листьями.
   – Чем же он так тебе насолил?
   – Не важно.
   – Неужели?
   – В любом случае я бы тебе не сказала.
   Он пожал плечами.
   – Как хочешь. Дело твое. Я спасу свой город. Ты отомстишь. Остается только один вопрос: можем ли мы доверять друг другу?
   – Тебе я не доверяю, – ответила Оссамир. – Но нам по пути. Я знаю, чего ты хочешь.
   – Мудрое решение. А вот чего хочешь ты? Почему, вместо того чтобы взять корону самой, ты предлагаешь ее мне?
   – Мне она не нужна.
   – Не верю.
   Она улыбнулась, но глаза остались холодными.
   – Поверь. Я делаю это не ради тебя. И не ради себя. Я делаю это ради Брофи.

ГЛАВА 19

   Океан бушевал даже здесь, у основания Мельничной стены. Дождь не переставал, соперничая в упорстве с грозой. И все же Мидью сохраняла полное спокойствие. Это даже нервировало. Стоически борясь с волнами, женщина упрямо крутила ручку серебряного ящичка.
   – Осторожнее! Одна ошибка, и нам конец! – прокричал Брофи, перекрывая рев стихий. – Надо держаться вместе. Я утону, если потеряю тебя.
   Мраморная стена уходила ввысь и терялась в пелене дождя. Здесь был водяной лифт. Огромный, постоянно вращающийся гребной винт захватывал воду и отправлял ее вверх по диагональному скосу, где она изливалась в резервуар. Однажды Брофи и Трент чуть было не прокатились на этом лифте. Они даже доплыли до того самого места, где он болтался сейчас с Мидью, но в последний момент передумали, вернулись к воротам, а потом, чтобы стереть память о собственном малодушии, напились до поросячьего визга.
   Весь фокус заключался в том, чтобы попасть на винт и при этом не утонуть. Чертежи устройства Брофи видел в древних книгах, написанных самим мастером Коэльо. Вращаясь, винт захватывал порцию воды и отправлял ее вверх по деревянной спирали. Механизм был настолько велик, что вес двух человек для него ничего не значил.
   Первая опасность таилась уже на входе. Загребающий воду черпак мог легко расколоть голову, а потом и перемолоть человека. Непрерывность работы обеспечивали установленные на стене ветряные мельницы. Рискованное предприятие требовало точного расчета и немалой доли удачи.
   – Работает он быстро, так что держись поближе, – сказал Брофи.
   Мидью молча кивнула. На лице ее застыло выражение угрюмой сосредоточенности. Эта миниатюрная женщина, казалось, не ведала страха. Она шла к цели, словно не замечая ни бушующих волн, ни черной глубины под ними, ни громадных лопастей винта.
   Они нырнули вместе, и сразу же попали в водоворот. Черпак прошел рядом. Из-за сильного ветра винт крутился особенно быстро. Подхваченные течением, они мгновенно оказались у горловины лифта. Рассмотреть что-то в темноте было невозможно, так что рассчитывать оставалось только на слух.
   Мидью цепко ухватилась за рубашку Брофи. В следующее мгновение полированная деревянная лопата подхватила их и швырнула вверх. Вспенилась и схлынула вода. Брофи, рыча, вцепился в лопасть.
   Он не видел Мидью, но слышал, как она откашливается и барахтается где-то рядом. Шкатулка всплыла вместе с ней, и тесное пространство шахты заполнило треньканье серебряных колокольчиков. Теперь их несло вверх.
   «Только бы не соскользнуть к краю», – подумал Брофи, сжимая кожаную перевязь.
   – Уже скоро, – прохрипел он и не услышал собственного голоса, потерявшегося в стонах и скрипах старинного винта.
   Достигнув верха, они вместе с потоком воды промчались по узкому желобу и свалились в резервуар.
   Все так же лил дождь. Еще под водой Брофи вытащил из ножен меч Осени. Ухватившись за низкий борт, он подтянулся, выполз на стену и огляделся. Никого.
   – Чисто. Поторопись.
   Женщина выбралась сама, перекинув через бортик ногу. На мгновение музыка прервалась, но вода стекла, и мелодия зазвучала снова.
   – Где солдаты? – шепотом спросила Мидью.
   – Не знаю. Физендрийцы должны были выставить посты на стенах.
   Брофи вытер лицо и, пригнувшись, двинулся к переходу. Сделав несколько шагов, споткнулся обо что-то, остановился и наклонился. Это была рука. Пальцы все еще сжимали рукоять меча. Кровавая дорожка вела к тому месту, где она была отрублена.
   Брофи отвернулся.
   – Идем. Надо спешить.
   Найдя ближайший спуск, они сбежали по мокрым ступеням на городскую улицу. Брофи повернул к старому складу у основания хребта. Мимо пробежали трое солдат в знакомых по пребыванию в Физендрии шлемах змей. Из горла вырвался звериный рык. Брофи выступил из тени, но Мидью удержала его за руку. Он резко повернулся к ней. Пальцы сами нашли рукоять меча. Она не отступила, не отвела взгляд и только покачала головой.
   – Нам нужно спешить.
   Брофи скрипнул зубами.
   – Да, – прошептал он.
   Прокравшись вдоль стены, они остановились у неприметного здания склада. Дверь была приоткрыта.
   – Сюда.
   Брофи вошел первым и сразу же направился к ведущей в подвал узкой лестнице. Он сбежал по ступенькам, повернулся и оказался перед глухой стеной.
   Сам Брофи никогда не спускался в подземелье, но от Беландры знал о существовании трех потайных туннелей. Вход в один из них и находился в подвале этого склада неподалеку от Цитадели. Открыть секретную дверь могла только сила Камня. К счастью, у Брофи был его кусочек. Если все получится, они уже через несколько минут будут на месте. Он сорвал подвеску с шеи спящей девочки и приложил к отмеченному клочком мха углублению в стене.
   Ничего.
   Он в ярости ударил по камню кулаком.
   – Дрянь! Обманула!
   – Ничего, – шепнула Мидью. – Попробуй еще раз.
   Брофи зарычал и повернулся к ней, уже представляя, как вспорет ей грудь, вывернет ребра и вырвет бьющееся сердце.
   Мать Льюлем спокойно смотрела на него, равномерно крутя ручку шкатулки. Ребенок спал. Крохотная ножка высовывалась из-под промокшего покрывала. Черные змейки порчи подбирались к пальчикам. Стиснув зубы, чтобы удержать рвущийся наружу звериный рев, Брофи заставил себя отвести глаза и обеими руками вцепился в рукоять меча Осени.
   Надо собраться. Цель уже близка. Брофи снова прижал камень к стене. Открывайся, молил он. Открывайся. Зов Каменного Сердца был едва слышен, пробиваясь откуда-то издалека, словно плач застигнутого бурей ребенка. Усилием воли Брофи заставил себя сосредоточиться на нем. И Камень отозвался. Что-то заскрежетало, и в стене появилась щель. Он сжал кулаки, взревел и, распахнув дверь, бросился вниз по пыльным ступенькам. Мидью последовала за ним.
   Тьма подземелья встретила их мертвой тишиной. Брофи провел ладонью по стене и нащупал завернутый в промасленную кожу факел.
   – Теперь нас уже ничто не остановит, – прохрипел он. – Сейчас я запалю факел…
   Кремень нашелся на полочке под шандалом. Брофи ударил кремнем по стене, и на пропитанное смолой дерево упала искра. Упала и погасла.
   Он повторил попытку. Искры падали на дерево, но оно не загоралось.
   – Проклятье… – Несмотря на все старания, у него ничего не получалось. Искры разлетались во все стороны, сыпались дождем на факел и… гасли.
   Он заревел, вкладывая в удар всю силу. Кремень раскололся в руке, расцарапав острым краем кожу. Брофи взвыл от боли и пнул стену ногой. Потом швырнул факел в темноту и ухватился за шандал. Рванул. Выругался. Рванул еще раз.
   Его крики, глухие, гортанные крики, эхом разлетались по узкому коридору. За собственными криками он не сразу расслышал звук бегущих ног.
   Мидью! Эта дрянь убегала! От него! Стерва! Она уносила дитя!
   Брофи метнулся в темноту – туда, откуда доносилось треньканье серебряных колокольчиков. Туда, где мерцал украденный меч Зимы.
   – Отдай мне младенца! – ревел он.– Она моя! Моя!

ГЛАВА 20

   Шара стояла под дождем, всматриваясь в ночь. Где-то там был Брофи. Где-то там он сражался не на жизнь, а на смерть, и она ничем не могла ему помочь.
   После того как мать Льюлем забрала ребенка, силы понемногу возвращались. Шара легко могла бы покинуть корабль, и солдаты даже не заметили бы, что ее нет. Но она дала слово Брофи и не хотела нарушать обещание. Что бы ни случилось, она никогда больше не использует магию против союзника или друга.
   Отец Льюлем выполнил все ее просьбы, и ожидать большего Шара не имела права, но тревога за Брофи рвала сердце. Он там, она здесь. Какая несправедливость.
   Молния прорезала небо, и Шара увидела бредущего к ней по палубе отца Льюлема.
   – Ты долго страдала, дочь моего сердца, – сказал он, – но теперь все позади. Мои люди приготовили для тебя лодку. Время ожидания истекло. Возвращайся и найди того, кого любишь.
   – Что это значит? – За всплеском радости накатила холодная волна подозрения. – Я думала, вы хотите оставить меня при себе как гарантию возвращения Брофи.
   Старик покачал головой. Дождь смыл пудру с лица, и на бледной коже отчетливо проступили глубокие морщины.
   – Только убедив тебя остаться здесь, мы могли забрать дитя. И получить твой меч.
   – Мой меч? – Все случившееся обрело вдруг смысл. Иной смысл. – Она собирается убить его! Мидью убьет Брофи, как только они доберутся до города!
   Отец Льюлем поднял руки.
   – Нет, нет. Только в крайнем случае. Если иного варианта не будет.
   – Но кто она такая, чтобы решать! – крикнула Шара. Посланник опустил глаза и покачал головой. Длинные мокрые волосы хлестнули по щеке.
   – Твой друг зашел слишком далеко по пути зла. Я видел, как он смотрит на девочку. Если Брофи проиграет сражение и порча возьмет верх, только меч моей супруги сможет остановить его.
   Шара прикусила губу, чтобы удержать злые слова.
   – Если бы ты пошла с Брофи, – продолжал старик, – ты бы никогда не смогла воспользоваться этим мечом. Ты не умеешь пользоваться им, а главное, ты не сумела бы заставить себя нанести решающий удар. Даже ради спасения ребенка.
   Перед глазами встала жуткая картина: Брофи ломает шею спящей девочке. Она вздрогнула.
   – Возможно, вы правы. – Злость уходила, а на ее место вползал страх.
   – Иногда мудрость – ужасное бремя, – тихо сказал отец Льюлем. – Надеюсь, Брофи сумеет пройти через мрак, держась за рукав Ога. Но рисковать я не мог.
   Он поверну лея к корме.
   – Идем, лодка ждет. Помоги нам всем, чем можешь.

ГЛАВА 21

   Сопя и чертыхаясь, Брофи брел по темному туннелю. Длинный меч волочился по земле.
   – Я все равно найду тебя, дрянь, – ворчал он. – Найду, сука, и вырву сердце.
   Раскрашенная ведьма исчезла. Скрылась! Как в воду канула. Затерялась в темноте и путанице бесконечного подземного лабиринта. Ему не найти ее здесь. Не найти.
   Надо найти.
   – Я еще отведаю твоей крови… – прохрипел он.
   Все дело в ребенке. Ребенок – вот ключ. Убей младенца – и цепи лопнут. Убей младенца – и ты свободен. Весь мир – твой. Весь мир – поле для охоты. Убивай и поедай, поедай, поедай. Утоляй непреходящий голод.
   Он вытер пену с подбородка, почесал когтями щеку. Ребенок – вот ключ. Ребенок должен умереть.
   Брофи замедлил шаг, увидев впереди мерцающий свет. По коже пробежал холодок – на стене пещеры танцевали радужные блики. Зловонный ветер пронесся по коридору.
   Держа меч обеими руками, он осторожно прокрался вперед, выглянул из-за угла и увидел небольшой зал, заполненный сталактитами и сталагмитами.
   Он вскинул почерневшую руку, защищая глаза от мерзкого, переливающегося всеми цветами света. В ушах зазвучала странная музыка, от которой в животе заворочалось что-то противное, тошнотворное. Мерзость. Гадость. Музыку тоже надо убить.
   В центре комнаты лежал на пьедестале алмаз. Огромный искореженный, с неровно сколотыми гранями камень.
   Камень пел, и голос его становился все громче и громче. Музыка вторгалась в мозг и гремела, гремела. Брофи заткнул уши. Отвернулся. Помотал головой. Ее надо остановить.
   Подняв над головой меч, он ворвался в зал и, как молот, обрушил клинок на алмаз. Яркая, слепящая вспышка… лязг стали о камень… эхо от стен. Меч вывалился из онемевших пальцев, звякнул о пол, а самого Брофи отбросило отдачей.
   Злобно шипя, он потряс головой. Камень все так же лежал на подставке; клинок не оставил на нем даже царапины.
   Брофи зарычал, прыгнул вперед и, ухватив камень обеими руками, попытался поднять его. В тот же миг судороги пробежали по телу. Камень не поддавался. Мало того, он не отпускал Брофи.
   Ударивший из алмаза ветер разбросал волосы и выбил слезы из глаз. Брофи дергался из стороны в сторону, но не мог оторвать руки от камня.
   – Отпусти меня! – возопил он. Внезапная острая боль пронзила ладони, и притяжение ослабло.
   Брофи повалился на пол. Ветер понемногу стих. В голове прояснилось. Два воевавших между собой голоса умолкли.
   Он поднял руки. Длинный и тонкий осколок пылающего камня словно впечатался в правую ладонь. Чернильные нити и узлы отступили от раны. Когти уменьшились, сжались и превратились в обычные ногти. Кожа вокруг осколка стала прозрачной и светилась, как Камень.
   Черные щупальца отступили, но не исчезли; густая сеть их по-прежнему покрывала кожу. Зубы оставались длинными и острыми, но безумная жажда плоти и бессмысленный гнев съежились, отошли в тень и там затаились.
   Брофи поднялся, и красный осколок на ладони запульсировал. Верхушка его была такой же многогранной, как и у камня в груди Беландры, а другой конец, пронзивший руку насквозь, – острым, как игла.
   Ребенком он часто дотрагивался до камня в груди Беландры. Помнил запах горелой плоти, исходивший от лежавшего на похоронном помосте Селидона. Видел мерцающую подвеску Шары.
   Вешал на шею камень с отцовской могилы. Брал алмаз погибшего Селинора.
   Но те камни принадлежали другим. Этот же предназначался ему. Этот он должен был всадить в собственное сердце. Испытание началось.
   – Нет… – прошептал Брофи.
   Нет. Он еще не готов. Мелодия, бывшая его спутницей много лет, грохотала в ушах.
   По подземной палате снова пронесся порыв ветра.
   Он не мог пройти испытание. Не мог, потому что уже отступил перед злой силой, и черный голод все еще сидел в нем, выжидая подходящего момента, чтобы снова им овладеть. Каменное Сердце просто убьет его.
   Всматриваясь в меняющиеся цвета, Брофи протянул руку к Камню. Сердце колотилось так быстро, что болели ребра. Красная капля упала на поющий алмаз. И тут же его как будто встряхнуло. Он опустил ладонь на Камень.
   Это было похоже на удар молнии. Брофи рухнул на колени перед пьедесталом. Неистовый огонь прошил его с головы до ног. Из горла вырвался крик. По грубо обработанным стенам пещеры запрыгали, разбежались, меняясь и мигая, радужные блики. Голос уже не просто гремел, он достиг хаотичного крещендо и проник в тело Брофи, раскатился по рукам и ногам, заполнил голову. Разрозненные картины пролетали перед ним, как подхваченные ураганом клочки тумана.
   – Нет! – Он попытался отдернуть руку, но Камень не отпускал. Дороги назад не было.
   Мысли и воспоминания закружились и, будто затянутые водоворотом, устремились в Каменное Сердце. Образы его матери. Беландры, с распростертыми руками встречающей бегущего к ней малыша. Шары, смеющейся и гладящей его по волосам на марсовой площадке керифского корабля. Самые интимные, самые далекие воспоминания стали достоянием Камня. Воющая буря унесла все, опустошила его и оставила ни с чем.