Карвин Джайлс. Наследник Осени

   Ставни распахнулись.
   – Ты! – крикнул кузнец.
   Гарм отличался скверным характером, легко впадал в гнев, имел короткую, толстую шею и мощные плечи. Узловатые, напоминающие крючья руки были толще свиного окорока. Черная растрепанная борода походила на колючий куст. Глаза горели так, что могли, казалось, испепелить взглядом.
   Брофи отступил на пару шагов. Разговор с отцом девушки в его планы не входил.
   Гарм зарычал, перебросил ногу через подоконник и спрыгнул на улицу. Ноги его при приземлении не выдержали веса тела, и громадная туша рухнула на камни. Брофи, никак не ожидавший такого развития события, стоял как вкопанный. Кузнец поднялся и, прихрамывая, двинулся к юноше, который попятился, совершив тем самым непоправимую ошибку: улочка оказалась тупиковой.
   Гарм осклабился, обнажив в свете луны кривые зубы. Большая часть лица оставалась скрытой кустистой черной бородой и растрепанными волосами.
   – Она ведь еще маленькая девочка! – проревел кузнец, потрясая кулаками-кувалдами.
   – Извините. Я лишь пришел сказать, что сожалею…
   – Молчи!
   Брофи сделал шаг влево и метнулся вправо, рассчитывая проскочить мимо неуклюжего верзилы.
   Но Гарм отреагировал быстрее, чем можно было ожидать, и с ревом сместился влево, блокировав путь. Брофи отлетел к стене, ударился головой о камень и рухнул на землю. Кузнец наклонился, схватил его за грудки одной рукой и без видимых усилий вернул в вертикальное положение.
   – Она моя дочь!
   Он швырнул Брофи на другую стену.
   – Моя девочка!
   Ребра горели от боли, легкие разрывались, а Гарм и не думал останавливаться.
   – Пришел получить еще? Мало тебе, что сломал ей жизнь?
   – Это… не… я… – прохрипел Брофи. Кузнец размахнулся.
   Брофи спас инстинкт. В отсутствие возможности для маневра он резко наклонил голову и встретил кулак лбом, как его и учили. Гарм взвыл от боли. Брофи выбросил ногу, целя противнику в колено.
   Кузнец пошатнулся, тиски немного разжались, и Брофи обеими руками схватил его за большой палец и с силой повернул. Гарм разжал пальцы.
   Брофи упал на четвереньки и прокатился несколько ярдов. Кузнец снова набросился на него, но споткнулся о выставленную ногу и грохнулся на мостовую.
   – Вы только скажите ей, что я сожалею! – крикнул Брофи.
   Даже поверженный, Гарм не сдавался. Поднявшись на колено, кузнец ухватился за булыжник, поднатужился, вырвал камень из земли и поднял над головой.
   – Папа, нет! – крикнула Фемера от двери мастерской.
   – Вернись в дом, Мера!
   Она подбежала к отцу и вцепилась в камень.
   – Не надо, папа, не надо! Это не он. Там был другой.
   – Один делал, другой смотрел? Это не оправдание. – Комья мышц проступили под кожей, напряглись, и камень полетел в цель.
   Брофи успел упасть. Снаряд просвистел над головой и с грохотом ударился в стену. Гарм оттолкнул дочь и ухватился за второй камень.
   – Нет, папа! Не надо! – закричала девушка, вставая перед отцом. – Они убьют тебя. Выкинут из города и забросают камнями. – Она бросилась к нему и повисла на шее. – Не делай этого!
   Кузнец все же швырнул камень, но гнев уже прогорел, а отчаяние не добавляет сил. Брофи легко уклонился, и булыжник покатился по улице.
   – Вы, короли да принцы, все одинаковые, – прохрипел Гарм.
   – Я не король и не принц, – возразил Брофи, жалея, что поддался чувствам и потащился за Фемерой. – Я никто.
   Гарм легко, как ребенка, подхватил дочь на руки.
   – Называй себя как хочешь, паршивый ублюдок. Ты ничем не лучше остальных. Вы привыкли брать все, что приглянулось, а потом выбрасывать, когда надоест. Если бы не она, я бы раскроил тебе башку, и пусть бы меня забросали камнями. Убирайся отсюда, пока я не забыл, что у меня есть дочь.
   Брофи открыл и закрыл рот. Отвернулся. Но в последний момент все же взглянул на Фемеру.
   – Я только хотел сказать, что мне очень жаль. Если я могу что-то сделать…
   Он не договорил, поняв вдруг, насколько жалко звучат эти слова.
   Фемера помогла отцу подняться, обняла его за плечи и лишь тогда посмотрела на юношу. Голубые глаза вспыхнули.
   – Тебе жаль? – Она отвернулась. – Одной жалости мало, Брофи.
   Поддерживая друг друга, отец и дочь прошли мимо него и скрылись за дверью кузницы, а он, постояв какое-то время, поплелся домой.

ГЛАВА 14

   Креллис подцепил половинку сочной колбаски, поднес ко рту и, пробежав глазами страницу, рассеянно впился зубами в мясо.
   В приоткрытую дверь кабинета проскользнул мальчик-посыльный. Неслышно приблизившись, он положил на стол пачку писем с прошениями и предложениями. Не отрывая глаз от бумаги, брат Осени опустил руку в кошелек, достал монетку и бросил посыльному.
   Мальчишка ловко поймал ее одной рукой.
   – Каков отец, таков и сын.
   Креллис поднял голову и смерил наглеца холодным взглядом.
   – Напился, как островитянин, да шлялся по рынку, как бездомный пес, – с дерзкой ухмылкой продолжал посыльный. – Совсем как папаша в его возрасте.
   Хозяин кабинета медленно вытащил из ножен кинжал, прищурился, словно пытаясь рассмотреть нечто невидимое, и поднялся со стула.
   Посыльный виделся ему смазанным, растекающимся пятном. Креллис мигнул, фокусируя взгляд. Перед ним стоял высокий, сухощавый, лет сорока с лишним, совершенно голый мужчина. От мальчика-посыльного осталась только нахальная усмешка.
   Ухватившись одной рукой за край дубового стола, Креллис легко, без малейшего усилия, опрокинул его на бок. Ножки жалобно царапнули пол. Соскользнувшие бумаги разлетелись в стороны. В следующее мгновение острие кинжала уткнулось в подбородок гостя. Тот даже не шевельнулся, лишь слегка прищурился.
   – Твои мерзкие фокусы, может быть, производят впечатление на учеников, но меня они раздражают. И тогда я бываю очень опасен.
   – Всего лишь мягкое напоминание, братец, – сказал Виктерис. – Тебе ничего не стоит прислать ко мне сотню солдат, но и я с такой же легкостью пришлю в твою спальню того, кто умеет обращаться с оружием. – Он поднял руку и одним пальцем оттолкнул лезвие.
   Креллис тряхнул головой и убрал кинжал в ножны. Магистр Зелани слизнул с пальца капельку крови.
   – Я прикрываю твою спину, ты – мою, но при этом каждый держит нож у горла другого. Со стороны, должно быть, весьма напоминает объятия.
   Креллис поставил на место стол, сел и подобрал вилку.
   – У тебя ко мне дело? Или просто заглянул на минутку, чтобы сообщить, что Трент снова выставил себя дураком?
   – Ты уже знаешь?
   – Я знаю обо всем, что происходит в моем городе.
   – Хочу лишь напомнить, дорогой братец, что ты в его возрасте и упивался до смерти, и из борделей днями не вылезал.
   – Неужели? – Креллис уже листал бухгалтерскую книгу.
   – И если бы не мать мальчишки, уже давно бы умер или, по крайней мере, умирал от гнойной Мести Рогоносца.
   – Не опускайся так низко, Виктерис. С твоей помощью или без нее я бы своего все равно добился.
   – Возможно, но Майджери все-таки была моей первой ученицей. – Он задумчиво пожевал губами. – Ты мог бы, по крайней мере, отдать должное умершей.
   Брат Осени покачал головой и снова вернулся к бумагам.
   – Ты это к чему?
   – Всего лишь пытаюсь освежить твою память. Ты говоришь, что сам всего добился, а я говорю, что ты ничего бы не добился без нее. Никто, ни мужчина, ни женщина, ни бездушная скотина, не может обойтись без любви.
   Креллис ухмыльнулся.
   – Неужели?
   – Конечно. Ты можешь распоряжаться армиями и быть умелым командующим, но я распоряжаюсь человеческими душами. – Он пожал плечами. – Не думаю, что ты поймешь. Отец не мог дать нам то, чего у него не было. Но уверяю, не моей силе, а любви Майджери ты обязан тем положением, которое занимаешь сегодня.
   – Никогда ее не любил. Даже тогда, когда она прижимала к груди моего сына.
   – Только не принимай меня за дурака. Конечно, ты ее не любил. Приберегал это на потом, верно? – Он криво усмехнулся.
   Креллис помрачнел и открыл было рот, чтобы возразить, но брат его опередил.
   – Не важно. – Он махнул рукой. – Она тебя любила. Вот что важно.
   Креллис фыркнул.
   – Разговаривать с тобой то же самое, что целовать змею. Давай, изливай яд мне в уши и убирайся, чтобы я побыстрее забыл, что ты вообще здесь был.
   – Я пришел из-за твоего сына.
   – Мой сын – моя проблема.
   – Если он мешает тебе выполнить нашу договоренность, то становится и моей проблемой.
   – Держись подальше от моей семьи.
   Виктерис рассмеялся.
   – Слишком поздно, дорогой братец. Я появился в этой семье за четыре года до тебя. Может быть, отложишь свои планы по завоеванию мира и выслушаешь добрый совет старшего брата?
   – Ладно. Давай свой совет и убирайся. Не всех еще мальчиков перепробовал?
   – Фу, какая гадость. Больно слышать такое, тем более от брата.
   Креллис вздохнул.
   – Ты еще не устал слушать собственный голос? Тебя не тошнит от самого себя?
   – К счастью, нет. – Виктерис по-мальчишески ухмыльнулся. – А совет мой таков: продвигай сына вперед. Сделай из него играющую фигуру.
   – Он еще не готов.
   – Ты то нянчишься с ним, то сечешь. Ни то ни другое характер не укрепляет.
   Брат Осени поднял голову. Глаза его полыхнули опасным пламенем.
   – Поосторожнее, Виктерис. Смотри, куда ступаешь. Моя семья – мое дело. Не обольщайся, тебя не настолько здесь любят, чтобы позволять нарушать границы.
   – Да, да, знаю. Ты силен, ты суров, ты тверд. Тебе легче наплевать на меня, чем поговорить со мной. Я правильно понимаю? Ты ведь в этом хочешь меня убедить? – Гость улыбнулся. – Я бы даже поверил тебе, если бы не помнил, как ты вернулся в Физендрию, чтобы спасти меня от пыток нашего брата.
   – Я вернулся за сыном, а о тебе вспомнил потом и лишь прихватил за компанию.
   Виктерис хмыкнул.
   – Никто не спускается в Гнилые клети, чтобы прихватить кого-то за компанию. Ты многим рисковал, чтобы доставить меня сюда и держать при себе, хотя и в тени.
   – Я был перед тобой в долгу, – буркнул Креллис.
   – Что ж, теперь я в долгу перед тобой и хочу рассчитаться. У меня есть собственные планы на будущее, которые я намерен реализовать, когда наше маленькое приключение закончится. Прошло больше десяти лет. Ты не был столь робок, когда воздал по заслугам нашему папаше.
   – Я всего лишь забрал трон у человека, который его не заслуживал. И, если ты не забыл, посидеть на нем толком так и не успел – Фандир быстренько прибрал к рукам королевскую гвардию. Сейчас в Физендрии мало кто помнит, что я вообще был королем, пусть даже несколько минут. Все считают, что это Фандир перерезал отцу глотку. – Креллис похрустел суставами пальцев. – Не думаю, что он так уж старается развеять этот миф.
   Виктерис кивнул.
   – Верно. Мы оба недооценили хитрость среднего брата. Кто бы мог подумать, что вечно улыбающийся дурачок окажется способен на такое?
   – Да. Ошибка. Но больше я ее не повторю. Однажды я уже отнял трон у кое-кого посильнее. Отниму и еще раз.
   – Жду сего момента с огромным нетерпением, поскольку черта под долгом любви и долгом ненависти оборвет мою последнюю связь с Физендрией.
   – Запасись терпением, брат. Такие дела быстро не делаются.
   Виктерис выгнул бровь.
   – И все же ты должен понудить Фандира к скорейшему нападению. Если этот глупец начнет по обыкновению тянуть время, все будет потеряно. Используй Трента. Продемонстрируй публично недовольство сыном. Отправь его к дяде с предложением союза.
   – Какой из Трента шпион! – Креллис покачал головой. – Ты и впрямь считаешь, что мальчишка настолько ловок? Мы ведь оба сошлись на том, что недооценивать Фандира нельзя.
   Виктерис задумчиво посмотрел на брата.
   – У мальчика бархатный язык. С этим не поспоришь.
   – Бархатный язык да мягкий хребет.
   Виктерис улыбнулся.
   – О последнем можешь не беспокоиться. Язык не поправишь, а вот уверенности ему я добавить могу. Уверяю тебя, имея рядом обученного Зелани, Трент станет другим человеком. За примером далеко ходить не надо – ты же стал.
   – Хватит об этом. – Крелис предостерегающе поднял руку. – Не напоминай мне о Майджери.
   – Как пожелаешь. И все же подумай хорошенько. У меня есть то, что ему нужно. Одна из лучших учениц только что прошла полный курс. Я ждал этого события несколько лет. Более способных у меня еще не было. Девочка обладает всеми нужными качествами: духом, волей, силой. Отдай ее Тренту, и она сделает для него то, что сделала для тебя Майджери.
   Креллис метнул в него убийственный взгляд, но промолчал.
   – Отошли Трента к дяде, – продолжал Виктерис. – Отнесись к парню с уважением, и оно вернется к тебе стократно.
   Креллис скрипнул зубами.
   – А если он провалит дело? Фандир и раньше пытался погубить меня через членов семьи.
   Виктерис пожал плечами.
   – Кто не готов рискнуть малым, вряд ли может претендовать на весь мир.
   Брат Осени погладил бороду.
   – Верно.
   Гость вопросительно дернул тонкой бровью.
   – Нет, – ответил Креллис на невысказанный вопрос. – Но ты, пожалуй, прав. Мальчишке пора проявить себя. Обыграть Фандира ему пока не по силам, но у меня есть для него другое поручение. Трент молод. Мы отправим его на поиски четверки. С этим он справится.
   – Зачем? – Виктерис закатил глаза. – Пропавшие братья – миф, легенда.
   – Это не миф.
   – Для нас лучше, если они останутся мифом.
   – В этом я с тобой согласен. Но пока жива память об этих четырех призраках, мне не стать здесь полноправным правителем.
   – Однако на поиски четверки отправлялись люди половчее и поопытнее Трента, но и у них ничего не получилось.
   – Насколько нам известно. К тому же ни у кого из них не было Зелани.
   – Ты всерьез веришь, что Трент вернется с братьями?
   В первый раз за время разговора усы Креллиса дрогнули в улыбке.
   – А разве они мне нужны?
   Теперь улыбнулся и Виктерис.
   – К несчастью, пропавшие братья погибли, исполняя свой Долг, – драматическим тоном произнес Креллис и продолжил уже нормальным голосом: – И тогда эти проклятые факелы наконец погаснут, а мне останется только протянуть руку, чтобы взять власть в городе.
   Виктерис кивнул:
   – Да, в хитрости тебе не откажешь. Все продумал, все предусмотрел… кроме одного.
   – Чего же?
   – Что, если Тренту улыбнется удача? Что, если он найдет братьев? Живых?
   Улыбка на лице Креллиса медленно растаяла.
   – Даже если он найдет их живыми, то доставит уже мертвыми.
   Виктерис рассмеялся.
   – Только не думай, что сможешь так легко сделать из мальчишки опытного убийцу.
   – Я на это и не рассчитываю. Трент не убийца. Но он отправится на поиски четверки не один. Та девчонка… ты ведь полностью ее контролируешь?
   Ответил Виктерис не сразу, но после продолжительной паузы все же кивнул.
   – Да, она у меня в руках. Стоит лишь шепнуть ей на ушко нужное имя, и остальное девочка сделает сама. Но…
   – Что еще? – раздраженно спросил Креллис.
   – Кто-то должен править в Огндариене, пока ты будешь занят в Физендрии. Пустошь – опасное место. А вдруг с Трентом что-то случится еще до того, как он найдет четверку? Что, если твой сын умрет?
   – Если он умрет… – Похоже, такой возможности Креллис не предусмотрел и теперь надолго задумался. В конце концов он тряхнул головой. – Нет. Я знаю сына. Он сумеет вернуться.
   – В Пустоши есть кое-что пострашнее десятка Фандиров, – не отступал Виктерис.
   Креллис грохнул кулаком по столу.
   – Умрет так умрет! Рано или поздно испытание проходит каждый.
   – Но как это отразится на твоих планах? Если Трента не 6удет в Огндариене, бремя власти придется взять на себя мне. A у меня вовсе нет желания тратить время на такую ерунду, как управление королевством.
   Невинная улыбка брата не обманула Креллиса.
   – Тогда сделай так, чтобы эта твоя подстилка не пожалела магии и уберегла моего сына.

ГЛАВА 15

   Даже солнечный свет мучил его. Он просачивался через окно, и пятнышки теней от дрожащих под утренним бризом листьев прыгали по простыне. Трент закрыл глаза от нестерпимого, режущего блеска наступающего дня и постарался не шевелиться. Боль почти не ощущалась, если лежать неподвижно. И совсем затихала, если не дышать. С дыханием легче – его можно было свести к минимуму. К несчастью, он не мог позволить себе полную неподвижность. Трент чувствовал, что, если не облегчит мочевой пузырь, тот просто-напросто лопнет.
   И что хуже? Встать и пройти к горшку или обмочиться в постели?
   – Ладно… – пробормотал он. – Давай!
   Трент медленно, держа руку на животе, поднялся. Стиснул зубы так, что они заскрипели. Осторожно натянул рубашку. Не удержался и посмотрел. Вся правая сторона, от бедра до ключицы, представляла собой сплошной отвратительный желтоватый синяк. Кожа под ребрами лопнула. Бриджи в пятнах.
   Прыжок вышел неудачный. Он понял это сразу, как только ударился о воду. Если бы не «Кровь сирены», сил не хватило бы даже добраться до дома.
   Трент опустил похрустывающую от высохшей соли рубашку и посмотрел на стоящий у противоположной стены медный горшок.
   Ты идиот, приятель. Почему не поставил горшок ближе? Мог бы отлить прямо с кровати, не вставая. А если б и промазал, служанка бы подтерла.
   Он с усилением сглотнул, спустил ноги с кровати и встал. Не так уж и плохо. По крайней мере, боль осталась на прежнем уровне. Неприятности таились внутри. В распухшем животе.
   Мелкими шажками Трент пересек комнату. Шнурки на бриджах развязывать не пришлось – остались незавязанными с прошлого раза. Он попытался расслабиться, сделать все аккуратно и медленно, но моча вырвалась рекой и, прежде чем он успел направить ее в горшок, забрызгала стену.
   Он не хотел смотреть, но не удержался, посмотрел и застыл от страха.
   Красная.
   Трент зажмурился. Поток, теряя силу, расплескался по полу, но ему было уже все равно.
   Он не стал завязывать шнурки. Повернулся и медленно побрел назад. И только опустившись на кровать, вспомнил, что снова оставил горшок у стены.
   Трент не помнил, как добрался домой, но хорошо помнил все, что случилось раньше. Слишком хорошо. Перед глазами прыгали картинки. Голос Брофи, кричавшего что-то сверху. Упругие груди Фемеры под рукой. Ее ногти на его запястье. Он гнал воспоминая, но они возвращались.
   Что, если девчонка проболтается? А она определенно проболтается. Этого ему только и не хватало.
   Он лежал на кровати, осторожно ощупывая вздувшийся живот, уверяя себя, что все пройдет. Как-нибудь. Само собой.
   Может быть, послать к ней Брофи? А что толку? Скорее всего, он поверит ей, а не ему.
   Неблагодарная. Он вернул ей деньги, а она еще полезла драться. Или надо было молчать, терпеть ее оскорбления? А главное, из-за чего расшумелась! Он же не сделал ей ничего плохого. Она была для него пустым местом. Сама виновата. Она начала, а он закончил.
   Но Брофи… Как он мог принять ее сторону? После стольких-то лет дружбы! А ведь обещал прикрывать тыл. Дрянь. Наверно, попользовался девкой, когда он прыгнул в бухту. Сучка весь вечер виляла перед ним задницей и, конечно, захотела получить все.
   Что-то стукнуло на балконе. Трент моргнул и попытался завязать шнурки на бриджах.
   – Кто там? – Голос, по крайней мере, прозвучал ровно. Из-под арки, стряхивая кору с ладоней, выступил Брофи.
   Трент подтянулся, вытянул руки. Глаза у Брофи были красные, волосы спутались и напоминали растрепанный клубок золотистой шерсти. Руки грязные, одежда сырая, в пятнах. Пришел подраться?
   Молчание нарушил Брофи:
   – Знаешь, выпутаться не получится.
   Трент почувствовал, как стиснуло грудь.
   – Ты должен рассказать все отцу, – продолжал Брофи. – Попробуешь договориться с Фемерой и Гармом. А потом… – Он остановился, как будто слова застряли в горле. – А потом тебе придется уйти из Огндариена.
   Трент проглотил кисловатую желчь, сдерживая позыв к рвоте, и скрипнул зубами.
   – Послушай, Броф, не знаю, что она тебе наплела, но ничего не было…
   – Трент! – крикнул Брофи. – Было все, и ты сам это знаешь!
   В горле встал комок. Трент попытался сглотнуть и не смог.
   Он отвернулся.
   – Что бы ты сейчас ни сделал, тебя все равно выгонят из города. Если пойдешь к отцу, сможешь оправдаться хотя бы тем, что был пьян и не соображал, что творишь. – Брофи закончил предложение вопросительной интонацией. – Креллис поможет. Даст денег, позволит взять мешок с припасами. Если же начнешь врать, запираться, Совет выбросит тебя за ворота голым. Ты знаешь, как здесь поступают с насильниками.
   Трент заставил себя подняться.
   – Послушай меня, Броф. Прежде всего успокойся. От девчонки можно откупиться. В конце концов, что значит ее слово против нашего? Она одна – нас двое. Кто ей поверит? Кто она такая? Никто.
   Брофи нахмурился, стиснул зубы.
   – Я ей верю. Она говорит правду.
   Как он может? Обречь друга на смерть? Ни за что ни про что. Трент сжал кулаки, что не укрылось от Брофи.
   – Не дави на меня. Ты ведь знаешь, отец и слушать не станет. Я не могу.
   – Сможешь. Я тебе помогу.
   – Он меня убьет.
   – Не убьет. Отец тебя любит.
   Трент рассмеялся, сухо и коротко, и тут же сжался от выстрелившей в бок боли. Брофи, похоже, ничего не заметил.
   – Тебя он, может быть, и любит. И Бель тоже. Но только не меня.
   Перед глазами поплыли круги. Пришлось сесть.
   – Не поступай так со мной, – пробормотал он с дрожью в голосе. – Если меня изгонят из города… Я не протяну один.
   – Ты будешь не один. Я пойду с тобой.
   Трент вскинул голову.
   – Что?
   – Я пойду с тобой до Летних городов, – твердо, как о решенном деле, сказал Брофи. – Помогу устроиться. Но потом мне все равно нужно будет вернуться. Есть еще кое-какие дела.
   Что-то коснулось щеки, и Трент с удивлением обнаружил, что смахнул слезу.
   – Броф…
   – Пошли. Вставай и одевайся. – Брофи вышел на балкон и вскочил на перила. – Встретимся через пару минут. К Креллису пойдем вместе. Вместе все расскажем.
   Он выпрямился, балансируя на перилах, оглянулся через плечо, но ничего не сказал.
   – Зачем тебе это?
   В комнате стало тихо-тихо.
   – Тебе действительно надо это знать?
   – Я… Да.
   Брофи покачал головой.
   – Потому что ты мой брат.
   Он прыгнул, ловко ухватился за ветку и исчез из виду.

ГЛАВА 16

   Шара моргнула. Стук повторился. Она покачала головой. Кто-то у двери? Девушка села, спустила ноги с кровати. Где сорочка? Неужели так и легла без одежды?
   – Шара-лани? – Стоявший за дверью добавил к ее имени почтительный титул, но она его не узнала. Посыльный?
   – Секундочку. – Что-то случилось. Она поднялась, потрогала между бедрами.
   Неужели?..
   Да. Накануне к ней приходил Виктерис. Они долго разговаривали о ее детстве. Виктерис смеялся, когда она рассказывала, как спариваются свиньи.
   Ей это не нравилось, но отец заставлял смотреть. Говорил, что она должна привыкать к деревенской жизни. Шара и рассказала об этом только потому, что Виктерис слушал ее с интересом. Потом она сослалась на усталость, и гость ушел.
   Но… нет.
   Или все-таки да? Она сказала, что устала, но он не ушел. Они еще поговорили, а потом оказались на кровати, у стены… и еще на полу. Но так не должно быть. Мастер и ученица совокупляются только во время последнего, завершающего ритуала. Только один раз.
   «Тогда почему?..» – Мысль не давалась, уходила.
   – Шара-лани?
   Кто-то за дверью. Ждет. О чем она думала? О чем-то, что имеет отношение к Виктерису.
   Она снова попыталась ухватить мысль, но та ускользала, как угорь.
   Посланец опять постучал. Шара сделала глубокий вдох, настраиваясь на человека за дверью. Нетерпение, немного страха, любопытство.
   – Да, я здесь.
   Она отпустила разбегающиеся мысли. Об этом можно будет подумать потом. Сознание прояснилось… очистилось.
   – Войди.
   Посыльный открыл дверь, переступил порог и торопливо поклонился. Одеваться Шара не стала – он видел ее не нагой, а облаченной в просторное голубое платье с сапфиром Зелани на поясе.
   – Шара-лани, брат Осени приглашает тебя к себе.
   Сердце застучало быстрее. Креллис? Приглашает в свои покои? Может быть, сейчас она узнает, куда ее направят? А что, если он выбрал ее для себя?
   – Я не заставлю его ждать.
   Посыльный поклонился и вышел.
   Шара улыбнулась. Десять лет ожидания, и вот наконец… После ритуала она проспала полные сутки и, проснувшись, не сразу поняла, как попала сюда. Но сейчас это не имело значения – сомнения схлынули, ее переполняла радость. Ритуал остался в памяти во всех мельчайших подробностях. Стоило лишь закрыть глаза, и она снова видела перед собой обнаженного Виктериса, ощущала прикосновение его рук. Когда он вошел в нее… Меньше всего это напоминало обычное совокупление мужчины и женщины. Как будто волна ударила в берег. Он потряс ее. Рассеял, как порыв ветра дымку тумана. На мгновение она исчезла, перестала существовать сама по себе, сделалась частью всего сущего. Восхитительное, пусть и мимолетное ощущение. Пережитое изменило ее. Она стала другой, более цельной, более уверенной, знающей себе цену. Шара не понимала пока, что это значит. Что-то подсказывало ей, что на понимание всего может уйти целая жизнь. И даже не одна.
   Она – Зелани. Шара-лани. Костер меж свечей. И она не только пылала сама – каждый прикоснувшийся к ней вспыхивал так же ярко.