Страница:
Письмо меня убедило. Генриетта образумилась, прежний пыл в ней угас, да и во мне тоже. Она была счастлива, а я нет. Если б я ради нее воротился в Экс, то иные догадались бы о том, о чем им ведать не положено; ну а мне-то что делать? Быть ей обузой? Я ответил длинным посланием, условившись переписываться впредь. Я поведал ей в общих чертах свои злоключения, а она в подробностях пересказала мне жизнь свою в тридцати или сорока письмах, каковые я присовокуплю к Мемуарам, если Генриетта скончается прежде меня. Она все еще жива, старая, счастливая.
На другой день я навестил г-жу Одибер и вместе с ней отправился с визитом к г-же Н. Н., что обзавелась уже тремя детьми, в коих муж души не чаял; я рассказал, что дошли до меня из Венеции хорошие вести о Марколине; я поведаю о том в году 1774, по возвращении на родину.(…)
Моя дражайшая бывшая племянница уязвила меня, того не желая. Она сказала, что я постарел. Мужчине легко быть выше неудовольствия, что доставляют подобные комплименты, но мужчине, желающему нравиться, слушать их больно. Она задала мне прекрасный обед, а муж ее расщедрился, но я стеснялся тем попользоваться. У меня еще было полсотни луидоров, до Турина, куда вознамерился я ехать, хватало. Встретил я в Марселе герцога де Вилара, чью жизнь искусственно поддерживал Троншен. Сей вельможа, губернатор Прованса, пригласил меня на ужин, где я, к удивлению своему, увидал маркиза Драгона, метавшего банк. Я понтировал по маленькой, проиграл, и маркиз пригласил меня отужинать с его женой, пожилой англичанкой, что принесла ему в приданое, как я вроде уже говорил, сорок тысяч гиней и еще двадцать, что должны были перейти к сыну ее, жившему в Лондоне. Вот у этого удачливого неаполитанца мне не стыдно было занять еще полсотни луидоров.(…)
На другой день я навестил г-жу Одибер и вместе с ней отправился с визитом к г-же Н. Н., что обзавелась уже тремя детьми, в коих муж души не чаял; я рассказал, что дошли до меня из Венеции хорошие вести о Марколине; я поведаю о том в году 1774, по возвращении на родину.(…)
Моя дражайшая бывшая племянница уязвила меня, того не желая. Она сказала, что я постарел. Мужчине легко быть выше неудовольствия, что доставляют подобные комплименты, но мужчине, желающему нравиться, слушать их больно. Она задала мне прекрасный обед, а муж ее расщедрился, но я стеснялся тем попользоваться. У меня еще было полсотни луидоров, до Турина, куда вознамерился я ехать, хватало. Встретил я в Марселе герцога де Вилара, чью жизнь искусственно поддерживал Троншен. Сей вельможа, губернатор Прованса, пригласил меня на ужин, где я, к удивлению своему, увидал маркиза Драгона, метавшего банк. Я понтировал по маленькой, проиграл, и маркиз пригласил меня отужинать с его женой, пожилой англичанкой, что принесла ему в приданое, как я вроде уже говорил, сорок тысяч гиней и еще двадцать, что должны были перейти к сыну ее, жившему в Лондоне. Вот у этого удачливого неаполитанца мне не стыдно было занять еще полсотни луидоров.(…)
ГЛАВА VII
Отъезд из Лугано. Турин. Ливорно. Отбытие эскадры Орлова (…)
(…) В начале апреля месяца 1770 года я задумал попытать счастья и отправиться в Ливорно, предложить свои услуги графу Алексею Орлову, командовавшему эскадрой, что направлялась в Константинополь и, быть может, добралась бы туда, если б предводительствовал ею англичанин.
Английский посланник, милорд XXX, вручил мне основательное рекомендательное письмо к консулу своему в Ливорно. Я покинул Турин без гроша в кармане, без кредитива на какого-нибудь банкира.(…)
От Турина до Пармы я ехал вместе с одним венецианцем, каковой, подобно мне, скитался в чужих краях, покинув отчизну по причинам, известным Государственным инквизиторам. Чтоб зарабатывать на жизнь, он сделался комедиантом и направлялся в Парму в обществе двух актерок, одна из которых была очень недурна. Узнав, кто я, он коротко со мной сошелся и охотно вовлек бы во все те удовольствия, кои совместное путешествие доставить может, но у меня охоты не было. Химерические мечты влекли меня в Ливорно. Я думал, что сумею помочь графу Алексею Орлову завоевать Константинополь, я воображал, что без меня ему не проплыть через Дарданеллы, что таково веление судьбы, сулившей мне роль Ахиллеса, без которого никогда бы не пала Троя. Но все же я проникся дружбой к сему юноше по имени Анджело Бентивольо, коему Государственные инквизиторы не желали простить прегрешение, что философы почитают за наилегчайшее. Я еще вспомню о нем, когда через четыре года, как увидит читатель, ворочусь в Венецию.(…)
Я прибыл в Ливорно, где застал графа Орлова единственно по причине дурной погоды. Английский консул тотчас меня представил; он проживал у него. Увидав меня, он вроде как обрадовался новой нашей встрече, ведь он хорошо знал меня по Петербургу, а когда консул дал ему прочесть письмо английского посланника, он вроде как исполнился расположения ко мне. Он поспешно сказал, что будет счастлив видеть меня на своем корабле и прикажет доставить на борт мои пожитки, ибо он отплывет, как будет попутный ветер; за сим, имея много дел, он оставил меня наедине с консулом, осведомившимся, в качестве кого собираюсь сопровождать адмирала.
— Именно это я и желал бы узнать, прежде чем перевозить на корабль скромные свои пожитки. Вы понимаете, я должен поговорить с ним, объясниться. Кто бы подумал, что русский может так офранцузиться?
— Вы сможете поговорить с ним только завтра утром. Я прихожу к нему с утра пораньше и передаю записку, в которой извещаю, что, прежде чем перевозить на борт чемодан, мне необходимо переговорить с ним наедине. Адъютант сказал, что он пишет в постели и потому просит меня обождать.
— Охотно.
Тут появляется даль Ольо, его давний друг, поверенный короля Польского в Венеции; он знал меня по Берлину и даже еще раньше, почти что с самого рождения.
— Что вы тут делаете? — спрашивает.
— Я желаю говорить с адмиралом.
— Он очень занят.
Известив меня о сем, он входит. Что за наглость! Можно ли яснее дать понять, что занят он для меня, но не для него? Через минуту возникает маркиз Маруччи со своим орденом Святой Анны, чопорно меня приветствует и объявляет, что читал мое опровержение Амело и не ждал встретить там свое имя.
И правильно, что не ждал, ибо не имел никакого касательства к предмету моего сочинения, но не для того он на свет родился, чтоб видеть только то, чего ожидал. Я сказал бы ему это, да он прошел к адмиралу. Своим «не ожидал» он намекал, что увидал себя в книге иным, чем ему хотелось, и я прекрасно его понял. Да плевал я на это; nescit vox missa reverit[108]. Но я осерчал: эти господа были там, а я тут. Мне мой план перестал нравиться. Через пять часов выходит адмирал в сопровождении множества людей и направляется куда-то, ласково сказав мне, что мы поговорим за столом или после обеда.
— После обеда, — отвечаю.
Он возвращается в два и садится за стол с теми, кто первым успел занять места. К счастью, я попал в их число. Приговаривая: «Кушайте, господа, кушайте», Орлов беспрестанно читал письма и возвращал их секретарю, сделав пометки карандашом. После застолья, где я и рта не раскрыл, когда все поднялись пить кофе, он взглянул на меня, вскочил и с «а кстати» взял меня под руку, отвел к окну и сказал, чтоб я поскорей отправлял свои пожитки, ибо, если ветер не переменится, он отчалит еще до утра.
— Позвольте спросить, в качестве кого вы берете меня на борт, какую должность предлагаете?
— У меня нет для вас должности, но всяко может случиться. Я приглашаю вас как друга.
— Это почетное звание принудит меня рисковать жизнью, дабы защитить вашу, но после плавания, да и во время оного, меня никто ни в грош не будет ставить, вы один по доброте своей будете относиться ко мне с уважением и доверием, а прочие? На меня будут смотреть, как на вашего шута, и я наверняка заколю первого, кто посмеет отнестись ко мне с презрением. Мне нужна должность — надев тот же мундир, что и вы, я буду почитать своим долгом служить вам. Я знаю страну, куда вы отправляетесь, знаю язык, я крепок, смел. Ваша дружба — бесценный дар, но я предпочитаю честно завоевать ее.
— Дорогой друг, но у меня решительно нет для вас никакой должности.
— Тогда позвольте пожелать вам счастливого пути. Я еду в Рим. Надеюсь, вам не придется жалеть, что не взяли меня с собой. Без меня вам никогда не пройти через Дарданеллы.
— Это пророчество?
— Предсказание.
— Поживем увидим, любезный Калхас. Таков в точности был разговор наш с этим достойнейшим человеком, который так и не пробился через Дарданеллы. Никто не может знать, пробился бы он, если б я был с ним.
Английский посланник, милорд XXX, вручил мне основательное рекомендательное письмо к консулу своему в Ливорно. Я покинул Турин без гроша в кармане, без кредитива на какого-нибудь банкира.(…)
От Турина до Пармы я ехал вместе с одним венецианцем, каковой, подобно мне, скитался в чужих краях, покинув отчизну по причинам, известным Государственным инквизиторам. Чтоб зарабатывать на жизнь, он сделался комедиантом и направлялся в Парму в обществе двух актерок, одна из которых была очень недурна. Узнав, кто я, он коротко со мной сошелся и охотно вовлек бы во все те удовольствия, кои совместное путешествие доставить может, но у меня охоты не было. Химерические мечты влекли меня в Ливорно. Я думал, что сумею помочь графу Алексею Орлову завоевать Константинополь, я воображал, что без меня ему не проплыть через Дарданеллы, что таково веление судьбы, сулившей мне роль Ахиллеса, без которого никогда бы не пала Троя. Но все же я проникся дружбой к сему юноше по имени Анджело Бентивольо, коему Государственные инквизиторы не желали простить прегрешение, что философы почитают за наилегчайшее. Я еще вспомню о нем, когда через четыре года, как увидит читатель, ворочусь в Венецию.(…)
Я прибыл в Ливорно, где застал графа Орлова единственно по причине дурной погоды. Английский консул тотчас меня представил; он проживал у него. Увидав меня, он вроде как обрадовался новой нашей встрече, ведь он хорошо знал меня по Петербургу, а когда консул дал ему прочесть письмо английского посланника, он вроде как исполнился расположения ко мне. Он поспешно сказал, что будет счастлив видеть меня на своем корабле и прикажет доставить на борт мои пожитки, ибо он отплывет, как будет попутный ветер; за сим, имея много дел, он оставил меня наедине с консулом, осведомившимся, в качестве кого собираюсь сопровождать адмирала.
— Именно это я и желал бы узнать, прежде чем перевозить на корабль скромные свои пожитки. Вы понимаете, я должен поговорить с ним, объясниться. Кто бы подумал, что русский может так офранцузиться?
— Вы сможете поговорить с ним только завтра утром. Я прихожу к нему с утра пораньше и передаю записку, в которой извещаю, что, прежде чем перевозить на борт чемодан, мне необходимо переговорить с ним наедине. Адъютант сказал, что он пишет в постели и потому просит меня обождать.
— Охотно.
Тут появляется даль Ольо, его давний друг, поверенный короля Польского в Венеции; он знал меня по Берлину и даже еще раньше, почти что с самого рождения.
— Что вы тут делаете? — спрашивает.
— Я желаю говорить с адмиралом.
— Он очень занят.
Известив меня о сем, он входит. Что за наглость! Можно ли яснее дать понять, что занят он для меня, но не для него? Через минуту возникает маркиз Маруччи со своим орденом Святой Анны, чопорно меня приветствует и объявляет, что читал мое опровержение Амело и не ждал встретить там свое имя.
И правильно, что не ждал, ибо не имел никакого касательства к предмету моего сочинения, но не для того он на свет родился, чтоб видеть только то, чего ожидал. Я сказал бы ему это, да он прошел к адмиралу. Своим «не ожидал» он намекал, что увидал себя в книге иным, чем ему хотелось, и я прекрасно его понял. Да плевал я на это; nescit vox missa reverit[108]. Но я осерчал: эти господа были там, а я тут. Мне мой план перестал нравиться. Через пять часов выходит адмирал в сопровождении множества людей и направляется куда-то, ласково сказав мне, что мы поговорим за столом или после обеда.
— После обеда, — отвечаю.
Он возвращается в два и садится за стол с теми, кто первым успел занять места. К счастью, я попал в их число. Приговаривая: «Кушайте, господа, кушайте», Орлов беспрестанно читал письма и возвращал их секретарю, сделав пометки карандашом. После застолья, где я и рта не раскрыл, когда все поднялись пить кофе, он взглянул на меня, вскочил и с «а кстати» взял меня под руку, отвел к окну и сказал, чтоб я поскорей отправлял свои пожитки, ибо, если ветер не переменится, он отчалит еще до утра.
— Позвольте спросить, в качестве кого вы берете меня на борт, какую должность предлагаете?
— У меня нет для вас должности, но всяко может случиться. Я приглашаю вас как друга.
— Это почетное звание принудит меня рисковать жизнью, дабы защитить вашу, но после плавания, да и во время оного, меня никто ни в грош не будет ставить, вы один по доброте своей будете относиться ко мне с уважением и доверием, а прочие? На меня будут смотреть, как на вашего шута, и я наверняка заколю первого, кто посмеет отнестись ко мне с презрением. Мне нужна должность — надев тот же мундир, что и вы, я буду почитать своим долгом служить вам. Я знаю страну, куда вы отправляетесь, знаю язык, я крепок, смел. Ваша дружба — бесценный дар, но я предпочитаю честно завоевать ее.
— Дорогой друг, но у меня решительно нет для вас никакой должности.
— Тогда позвольте пожелать вам счастливого пути. Я еду в Рим. Надеюсь, вам не придется жалеть, что не взяли меня с собой. Без меня вам никогда не пройти через Дарданеллы.
— Это пророчество?
— Предсказание.
— Поживем увидим, любезный Калхас. Таков в точности был разговор наш с этим достойнейшим человеком, который так и не пробился через Дарданеллы. Никто не может знать, пробился бы он, если б я был с ним.
AVENTUROS
Он был бы красив, когда бы не был уродлив: высок, сложен, как Геркулес, лицо смуглое; в живых глазах, полных ума, всегда сквозит обида, тревога или злость, и оттого-то он кажется свирепым. Его проще разгневать, чем развеселить, он редко смеется, но любит смешить; его речи занимательны и забавны, в них есть что-то от паяца Арлекина и от Фигаро; он ничего не смыслит лишь в том, в чем почитает себя знатоком, — в танцах, французском языке, правилах хорошего тона, знании света.
Одни комедии его не смешны, одни философские сочинения поверхностны — все прочие язвительны, оригинальны, остры и глубоки. Он кладезь премудрости, но до отвращения часто цитирует Горация. У его шуток привкус аттической соли. Он чувствителен и отзывчив, но стоит его хоть чем-нибудь обидеть, как он становится злым, сварливым, несносным — даже за миллион не согласится забыть задевшую его невинную шутку.
Его писания напоминают старинные предисловия — многоречивые и тяжеловесные, но когда ему есть что рассказать — к примеру, свои приключения, — он делается столь оригинальным и естественным, так оживляет действие, почти превращая его в пьесу, что им нельзя не восхищаться; сам того не ведая, он превзошел автора «Жиль Бласа» и «Хромого беса». Он верит лишь в чудеса и до крайности суеверен; по счастью, человек он честный и деликатный, а то мог бы натворить дел, объявив: «Я дал обет» или: «Такова воля Господня».
Все ему любо, все желанно; он все изведал и умеет безо всего обойтись. Женщины, в особенности юные девицы, волнуют его воображение, но — уже не более того. Его это бесит, заставляет проклинать прекрасный пол, себя, небеса, естество и 1742 год; он находит отмщение, уничтожая яства и вина: исчез бог парков и сатир лесов, остался хищник застолий. Он ничего не щадит, приступает к трапезе с весельем, а оканчивает ее с грустью, печалясь, что не может начать с начала.
Если он и дурачил изредка простаков, выманивал деньги у мужчин и женщин, то делал это, дабы составить счастье близких ему людей. В беспутствах бурной юности, весьма сомнительных похождениях выказал он себя человеком порядочным, утонченным и отважным. Он горд, ибо он ничто и не имеет ничего: будь он рантье, финансист или вельможа, то, верно, держался бы проще. Ему нельзя противоречить, а уж тем более смеяться над ним; его надобно читать или слушать, но самолюбие его всегда начеку: никогда не признавайтесь, что вам известна история, которую он собирается поведать, внимайте ей, как в первый раз. Не забывайте вежливо раскланиваться с ним — пустяк обратит его во врага.
Богатая фантазия и природная живость, опыт многочисленных путешествий, испробованных профессий, твердость духа и презрение к житейским благам делают его человеком редкостным, интереснейшим для знакомства, достойным уважения и преданной дружбы небольшого числа лиц, снискавших его расположение.
Одни комедии его не смешны, одни философские сочинения поверхностны — все прочие язвительны, оригинальны, остры и глубоки. Он кладезь премудрости, но до отвращения часто цитирует Горация. У его шуток привкус аттической соли. Он чувствителен и отзывчив, но стоит его хоть чем-нибудь обидеть, как он становится злым, сварливым, несносным — даже за миллион не согласится забыть задевшую его невинную шутку.
Его писания напоминают старинные предисловия — многоречивые и тяжеловесные, но когда ему есть что рассказать — к примеру, свои приключения, — он делается столь оригинальным и естественным, так оживляет действие, почти превращая его в пьесу, что им нельзя не восхищаться; сам того не ведая, он превзошел автора «Жиль Бласа» и «Хромого беса». Он верит лишь в чудеса и до крайности суеверен; по счастью, человек он честный и деликатный, а то мог бы натворить дел, объявив: «Я дал обет» или: «Такова воля Господня».
Все ему любо, все желанно; он все изведал и умеет безо всего обойтись. Женщины, в особенности юные девицы, волнуют его воображение, но — уже не более того. Его это бесит, заставляет проклинать прекрасный пол, себя, небеса, естество и 1742 год; он находит отмщение, уничтожая яства и вина: исчез бог парков и сатир лесов, остался хищник застолий. Он ничего не щадит, приступает к трапезе с весельем, а оканчивает ее с грустью, печалясь, что не может начать с начала.
Если он и дурачил изредка простаков, выманивал деньги у мужчин и женщин, то делал это, дабы составить счастье близких ему людей. В беспутствах бурной юности, весьма сомнительных похождениях выказал он себя человеком порядочным, утонченным и отважным. Он горд, ибо он ничто и не имеет ничего: будь он рантье, финансист или вельможа, то, верно, держался бы проще. Ему нельзя противоречить, а уж тем более смеяться над ним; его надобно читать или слушать, но самолюбие его всегда начеку: никогда не признавайтесь, что вам известна история, которую он собирается поведать, внимайте ей, как в первый раз. Не забывайте вежливо раскланиваться с ним — пустяк обратит его во врага.
Богатая фантазия и природная живость, опыт многочисленных путешествий, испробованных профессий, твердость духа и презрение к житейским благам делают его человеком редкостным, интереснейшим для знакомства, достойным уважения и преданной дружбы небольшого числа лиц, снискавших его расположение.
Принц Шарль де Линь
ОЧЕРК МОЕЙ ЖИЗНИ
Матушка произвела меня на свет в Венеции, апреля 2 числа, на Пасху 1725 года. Накануне донельзя захотелось ей раков. Я до них большой охотник.
Окрестив, дали мне имя Джакомо Джироламо. До восьми лет с половиною был я слаб умом. После случилось у меня трехмесячное кровотечение, и я излечился; тогда отослали меня в Падую, и я, предавшись наукам, шестнадцати лет возведен был в доктора, облачен в одежды священника и отправлен искать счастья в Рим.
В Риме покровитель мой, кардинал Аквавива, дал мне отставку; причиной тому стала дочь моего учителя французского языка.
Восемнадцати лет вступил я, дабы принести пользу отечеству, в военную службу и отправился в Константинополь. Возвратившись двумя годами позже в Венецию, оставил я бранное поприще и избрал сгоряча презренное ремесло скрипача; все друзья мои ужаснулись, но я недолго предавался этому занятию. В возрасте 21 года один из первых венецианских синьоров сделал меня приемным сыном, и я, сделавшись довольно богат, отправился путешествовать по Италии, Франции, Германии и Вене, где и свел знакомство с графом Роггендорфом. Я возвратился в Венецию, и двумя годами позже венецианские государственные инквизиторы, движимые побуждениями истинными и мудрыми, заключили меня в тюрьму Пьомби.
Это государственная тюрьма, из которой прежде никому еще не удавалось бежать; однако ж я, с помощью Божией, по прошествии года и трех месяцев бежал оттуда и направился в Париж.
Там дела мои пошли столь хорошо, что я в два года разбогател и стал обладателем целого миллиона, и все же разорился опять. В надежде поправить положение свое поехал я в Голландию, затем отправился попытать несчастья в Штутгарт, потом счастья — в Швейцарию, а оттуда к г-ну де Вольтеру; после были приключения в Марселе, Генуе, Флоренции и Риме, где папа Редзонико, венецианец, произвел меня в кавалеры ордена Св. Иоанна Латранского и в апостолические протонотарии. То было в 1760 году.
В тот же год случилась мне удача в Неаполе. Во Флоренции выкрал я одну девицу, а на следующий год отправился на Аугсбургский конгресс с поручением от короля Португальского. Конгресс не состоялся, и, когда подписан был мир, я направился в Англию, откуда в следующем, 1764, году принужден был уехать по причине великой беды. Я избегнул виселицы, каковая, впрочем, меня бы не обесчестила — я всего лишь был бы повешен. В тот же самый год напрасно искал я счастья в Берлине и в Петербурге, нашел же его лишь на другой год и в Варшаве. Спустя девять месяцев утратил я его вновь, для того что имел дуэль на пистолетах с генералом Браницким. Я продырявил ему живот, но он в три месяца поправился, и я тому рад. Он храбрый человек.
Принужденный покинуть Польшу, отправился я в 1767 году в Париж, откуда понудило меня съехать тайное повеление об аресте; я прибыл в Испанию, и там случились со мной великие несчастья. В конце 1768 года заключили меня в Барселоне в подземелье башни; оттуда вышел я полтора месяца спустя и был выслан из Испании. Проступок мой заключался в ночных визитах к любовнице вице-короля, негодяйке изрядной. На границе Испании избегнул я наемных убийц и отправился болеть в Экс-ан-Прованс, где почти трехнедельное кровохарканье едва не свело меня в могилу.
В году 1769-м выпустил я в свет в Швейцарии защиту правительства венецианского против Амело де ла Уссе, собственного сочинения и в трех томах. На другой год английский посланник при туринском дворе послал меня с отменными рекомендациями в Ливорно. Я хотел было плыть в Константинополь с русским флотом, но адмирал Орлов не согласился на условия мои, и я вновь пустился в путь, направившись в Рим, где был тогда папою Ганганелли.
Счастливая любовь заставила меня покинуть Рим и отправиться в Неаполь; несчастная же любовь принудила три месяца спустя возвратиться в Рим. Я в третий раз дрался на шпагах с графом Медини — тем, что четыре года назад умер в лондонской тюрьме, попав туда из-за долгов.
Денег у меня было много, и я отправился во Флоренцию, но на Рождество эрцгерцог Леопольд, что умер четыре или, пять лет назад императором, изгнал меня в трехдневный срок из своих владений. У меня была любовница, каковая, последовав моему совету, стала в Болонье маркизою де ***.
Утомившись кружить по Европе, решился я испросить помилования у венецианских государственных инквизиторов. В рассуждении этого обосновался я в Триесте, и через два года помилование получил. То было 14 сентября 1774 года. Въезд мой в Венецию по прошествии девятнадцати лет доставил мне наслаждение и стал прекраснейшей минутою моей жизни.
В 1782 году перессорился я со всем венецианским дворянством и в начале 1783 года, оставив добровольно неблагодарное отечество, отправился в Вену. Полугодом позже поехал я в Париж с намерением там обосноваться, однако ж брат мой, что жил в этом городе уже 26 лет, заставил меня позабыть собственные интересы и заняться его делами. Я избавил его от жениного ига и отвез в Вену, и принц Кауниц сумел уговорить его там остаться. В Вене он покуда и живет; он младше меня на два года.
Я вступил на службу к г-ну Фоскарини, венецианскому посланнику, и стал вести его переписку. Двумя годами позже скончался он у меня на руках от подагры, что вступила ему в грудь. Тогда решился я ехать в Берлин, рассчитывая на место в академии; однако ж на полдороге, в Тёплице, задержал меня граф Вальдштейн и отвез в Дукс, где я пребываю поныне и где, должно быть, умру.
Это единственный очерк жизни моей, писанный мною; разрешаю использовать его по усмотрению вашему.
Non erubesco evangelium[109].
Джакомо Казанова
17 ноября 1797 года
Окрестив, дали мне имя Джакомо Джироламо. До восьми лет с половиною был я слаб умом. После случилось у меня трехмесячное кровотечение, и я излечился; тогда отослали меня в Падую, и я, предавшись наукам, шестнадцати лет возведен был в доктора, облачен в одежды священника и отправлен искать счастья в Рим.
В Риме покровитель мой, кардинал Аквавива, дал мне отставку; причиной тому стала дочь моего учителя французского языка.
Восемнадцати лет вступил я, дабы принести пользу отечеству, в военную службу и отправился в Константинополь. Возвратившись двумя годами позже в Венецию, оставил я бранное поприще и избрал сгоряча презренное ремесло скрипача; все друзья мои ужаснулись, но я недолго предавался этому занятию. В возрасте 21 года один из первых венецианских синьоров сделал меня приемным сыном, и я, сделавшись довольно богат, отправился путешествовать по Италии, Франции, Германии и Вене, где и свел знакомство с графом Роггендорфом. Я возвратился в Венецию, и двумя годами позже венецианские государственные инквизиторы, движимые побуждениями истинными и мудрыми, заключили меня в тюрьму Пьомби.
Это государственная тюрьма, из которой прежде никому еще не удавалось бежать; однако ж я, с помощью Божией, по прошествии года и трех месяцев бежал оттуда и направился в Париж.
Там дела мои пошли столь хорошо, что я в два года разбогател и стал обладателем целого миллиона, и все же разорился опять. В надежде поправить положение свое поехал я в Голландию, затем отправился попытать несчастья в Штутгарт, потом счастья — в Швейцарию, а оттуда к г-ну де Вольтеру; после были приключения в Марселе, Генуе, Флоренции и Риме, где папа Редзонико, венецианец, произвел меня в кавалеры ордена Св. Иоанна Латранского и в апостолические протонотарии. То было в 1760 году.
В тот же год случилась мне удача в Неаполе. Во Флоренции выкрал я одну девицу, а на следующий год отправился на Аугсбургский конгресс с поручением от короля Португальского. Конгресс не состоялся, и, когда подписан был мир, я направился в Англию, откуда в следующем, 1764, году принужден был уехать по причине великой беды. Я избегнул виселицы, каковая, впрочем, меня бы не обесчестила — я всего лишь был бы повешен. В тот же самый год напрасно искал я счастья в Берлине и в Петербурге, нашел же его лишь на другой год и в Варшаве. Спустя девять месяцев утратил я его вновь, для того что имел дуэль на пистолетах с генералом Браницким. Я продырявил ему живот, но он в три месяца поправился, и я тому рад. Он храбрый человек.
Принужденный покинуть Польшу, отправился я в 1767 году в Париж, откуда понудило меня съехать тайное повеление об аресте; я прибыл в Испанию, и там случились со мной великие несчастья. В конце 1768 года заключили меня в Барселоне в подземелье башни; оттуда вышел я полтора месяца спустя и был выслан из Испании. Проступок мой заключался в ночных визитах к любовнице вице-короля, негодяйке изрядной. На границе Испании избегнул я наемных убийц и отправился болеть в Экс-ан-Прованс, где почти трехнедельное кровохарканье едва не свело меня в могилу.
В году 1769-м выпустил я в свет в Швейцарии защиту правительства венецианского против Амело де ла Уссе, собственного сочинения и в трех томах. На другой год английский посланник при туринском дворе послал меня с отменными рекомендациями в Ливорно. Я хотел было плыть в Константинополь с русским флотом, но адмирал Орлов не согласился на условия мои, и я вновь пустился в путь, направившись в Рим, где был тогда папою Ганганелли.
Счастливая любовь заставила меня покинуть Рим и отправиться в Неаполь; несчастная же любовь принудила три месяца спустя возвратиться в Рим. Я в третий раз дрался на шпагах с графом Медини — тем, что четыре года назад умер в лондонской тюрьме, попав туда из-за долгов.
Денег у меня было много, и я отправился во Флоренцию, но на Рождество эрцгерцог Леопольд, что умер четыре или, пять лет назад императором, изгнал меня в трехдневный срок из своих владений. У меня была любовница, каковая, последовав моему совету, стала в Болонье маркизою де ***.
Утомившись кружить по Европе, решился я испросить помилования у венецианских государственных инквизиторов. В рассуждении этого обосновался я в Триесте, и через два года помилование получил. То было 14 сентября 1774 года. Въезд мой в Венецию по прошествии девятнадцати лет доставил мне наслаждение и стал прекраснейшей минутою моей жизни.
В 1782 году перессорился я со всем венецианским дворянством и в начале 1783 года, оставив добровольно неблагодарное отечество, отправился в Вену. Полугодом позже поехал я в Париж с намерением там обосноваться, однако ж брат мой, что жил в этом городе уже 26 лет, заставил меня позабыть собственные интересы и заняться его делами. Я избавил его от жениного ига и отвез в Вену, и принц Кауниц сумел уговорить его там остаться. В Вене он покуда и живет; он младше меня на два года.
Я вступил на службу к г-ну Фоскарини, венецианскому посланнику, и стал вести его переписку. Двумя годами позже скончался он у меня на руках от подагры, что вступила ему в грудь. Тогда решился я ехать в Берлин, рассчитывая на место в академии; однако ж на полдороге, в Тёплице, задержал меня граф Вальдштейн и отвез в Дукс, где я пребываю поныне и где, должно быть, умру.
Это единственный очерк жизни моей, писанный мною; разрешаю использовать его по усмотрению вашему.
Non erubesco evangelium[109].
Джакомо Казанова
17 ноября 1797 года
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
1715 — 1774 Правление французского короля Людовика XV.
1724, 24 февраля . Бракосочетание актера Гаэтано Казановы и дочери сапожника
Дзанетты Фарусси.
1725, 2 апреля . Рождение в Венеции Джакомо Джироламо Казановы.
Смерть Петра I.
1725 — 1734 Казанова живет в Венеции у бабушки Марии Фарусси.
1727 Театральный дебют в Лондоне Дзанетты.
Рождение Франческо Казановы, художника.
1733 Смерть Гаэтано Казановы.
1733 — 1735 Война за польское наследство между Россией, Австрией, Саксо-
нией, с одной стороны, и Францией.
1734 — 1737 Казанова живет в Падуе в пансионе у доктора Гоцци.
1735 Дзанетта Казанова играет в театре в Петербурге.
1736 Она возвращается в Венецию.
1737 (ноябрь) — 1741 Казанова учится в Падуанском университете, работает в Вене-
ции у адвоката Мандзини.
1739 Дзанетта Казанова становится актрисой придворного театра
курфюрста Саксонского (Дрезден, Варшава).
1740 — 1786 Правление прусского короля Фридриха II.
1741 В январе Казанова принимает постриг и становится послушником, в марте неудачно произносит первую проповедь. Весна. Первая поездка Казановы на Корфу и в Константинополь.
1741 — 1748 Война за австрийское наследство между Францией, Пруссией,
Испанией, Баварией, с одной стороны, и Австрией, Англией, Россией с другой.
1742 — 1743 Казанова работает в Венеции у адвоката. В июне 1742-го защи —
щает в Падуе диссертацию по юриспруденции.
1743, 18 марта Смерть бабушки Казановы. Юношу помещают в семинарию св. Кип-
риана в Мурано, но вскоре изгоняют оттуда за ночные шалости.
Апрель. Заключение в форт св. Андрея.
Октябрь . Казанова уезжает из Венеции с послом Да Лецце. Рим. Неаполь.
1744 (январь). Рим. Служба у кардинала Аквавивы. Казанова решает стать военным.
1744 (август) — Второе путешествие на Корфу и в Константинополь.
1745 (октябрь).
1745 (декабрь) — 1748 Казанова работает в Венеции клерком у адвоката Мандзони. Знакомст-
во с сенатором Маттео Брагадином, который становится его покрови —
телем. Занятия магией.
1749, январь . Казанова, обвиненный в воровстве, чернокнижии и богохульстве, вы —
нужден бежать из Венеции. Странствия по Италии. Милан. Мантуя,
Чезена, Парма.
1750 — 1752 Любовные приключения с француженкой Генриеттой. Казанова воз —
вращается в Венецию, затем, едет во Францию. В Лионе его посвяща —
ют в масоны. Париж. Казанова переводит трагедию Каюзака «Зоро —
астр» с французского на итальянский, в феврале 1752-го ее ставят в
Королевском театре Дрездена (итальянская труппа). Казанова пишет
вместе с Прево д’Эксмон комедию «Фессалийки, или Арлекин на ша —
баше», выдержавшую в июне 1752-го четыре представления.
1752 (осень) — 1753 (май) . Путешествие по Германии, Австрии. В Королевском театре Дрездена
22 февраля играют комедию Казановы в трех актах «Молюккеида».
1753 — 1754 Венеция. Любовные приключения с М. М. и К. К. Знакомство с карди —
налом де Бернисом.
1755, 26 июля . Арест Казановы. Он приговорен к пяти годам тюрьмы.
1756 — 1763 Семилетняя война между Пруссией и Англией, с одной стороны, и Ав —
стрией, Францией, Швецией, Россией, Саксонией — с другой.
1756, 1 ноября. Побег из Пьомби. Мюнхен.
1757, 5 января. Приезд Казановы в Париж. Покушение Дамьена на Людовика XV. Зна —
комство с братьями Кальзабиджи. Организация лотереи.
Август — сентябрь. Поездка в Дюнкерк в качестве тайного агента. Знакомство с маркизой
д’Юрфе.
1758, 18 апреля. Первый тираж лотереи. Казанова назначен распространителем лоте —
рейных билетов.
Октябрь — декабрь. Поездка в Голландию по делам финансов.
1759 Создание мануфактуры. Арест Казановы (неуплаченный вексель, под —
делка долгового свидетельства). Отъезд в Голландию
1760 Германия, Швейцария. Казанова встречается с Галлером и Вольтером
(дважды). Прованс. В Риме Казанова получает от папы Климента III
крест «Золотая шпора» и звание папского протонотария. Он именует себя де Сейнгальт.
1761 Казанова колесит по Италии, приезжает в Париж, но спешно покидает
город из-за дуэли.
1762 Милан. Генуя. Казанова уводит у Гаэтано Аловизо, своего младшего
брата, его любовницу Марколину. Марсель. Магическая операция по
перерождению г-жи д’Юрфе.
1762 — 1796 Царствование Екатерины II, императрицы российской.
1763 (июнь) — Лондон. Драматическая любовная история с куртизанкой Шарпийон. 1764 (март) Тяжело больной Казанова, обвиненный в мошенничестве, вынужден
спасаться бегством.
1764, Август. Берлин. Встреча с Фридрихом II.
Курляндия, Рига.
Декабрь . Приезд в Петербург.
1764 — 1795 Царствование Станислава Августа II, короля польского.
1765 Поездка в Москву. Встреча в Петербурге с Екатериной II.
Октябрь . Варшава. Встреча со Станиславом Августом II.
1766, 5 марта . Дуэль с Браницким.
Июль . Поединок, долги, порочащие слухи подорвали репутацию Казановы,
его высылают из Польши. Путешествие по Германии.
1767, Январь. Казанову за шулерство высылают из Вены.
Октябрь . Смерть М. Брагадина.
Ноябрь . Казанову высылают из Парижа за ссору со знатным аристократом.
1768 Испания. Мадрид. Барселона, арест. В тюрьме Казанова пишет «Опро —
вержение «Истории Венецианского государства» Амело де ла Уссе».
1769 Турин. Экс-ан-Прованс. Встречи с маркизом д’Аржансом. Калиостро.
Июль — декабрь . Лугано. Казанова дорабатывает и печатает «Опровержение».
1770 Ливорно. Неудачная попытка поступить на русскую службу; отпра —
виться в Константинополь с эскадрой Орлова. Турин. Казанова нахо —
дится под наблюдением полиции.
1771 Рим. Казанову принимают в литературные академии Аркадия и Инфе —
конди.
Декабрь . Казанову высылают из Флоренции.
1772 — 1774 Казанова живет в Триесте. Занимается литературным трудом. Публи —
кует по-итальянски: «Бестолочь. Послание одного ликантропа» (1772),
«История смуты в Польше» (т. 1 — 3, 1774 — 1775).
Сентябрь . После настойчивых ходатайств Казановы государственная инквизиция
прощает его, и он возвращается в Венецию.
1774 — 1792 Правление французского короля Людовика XVI
1775 — 1783 Казанова становится осведомителем инквизиции (с 1780 по 1781-й
штатным сотрудником), доносит о чтении запрещенных книг, о воль —
ных нравах, спектаклях и т. п. (псевдоним — Антонио Пратолини).
Много пишет, переводит, становится театральным антрепренером. Жи —
вет с простолюдинкой Франческой Бускини.
1776Ноябрь . В Дрездене умирает мать Казановы Дзанетта.
1775 — 1778 Перевод «Илиады» Гомера (т. 1 — 3).
1779 Антивольтеровский трактат «Размышления над «Похвальными слова —
ми г-ну де Вольтеру».
1780 Казанова издает периодический сборник «Литературная смесь» (семь
выпусков), где публикует рассказ о дуэли с Браницким. Переводит с
французского на итальянский роман г-жи Риккобоньи «Письма миледи
Джульетты Кетлесби» (1759) под названием «Письма благородной да —
мы Сильвии Беленьо».
1780 — 1781 Журналы «Вестник Талии» (10 номеров) и «Талия» (один номер) на
французском языке.
1782 Казанова переводит с французского на итальянский роман г-жи де Тан —
сен «Осада Кале» (1739) под названием «Анекдоты венецианские». Сочтя, где недоплатили комиссионных, Казанова ссорится с венецианским аристократом Карло Гримани, публикует язвительный памфлет «Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни» и в очередной раз попадает в опалу.
1783Январь . Казанова покидает Венецию. Вновь ищет пристанище. Вена, Экс-ла —
Шапель, Париж, Франкфурт, Дрезден, Берлин, Прага. Заключение Вер —
сальского мира, утвердившего независимость США.
1784 Февраль Казанова служит секретарем у посла Венеции в Вене Фоскарини. Он
пишет на французском сочинения о конфликте между Венецией и Голландией: «Историко-критическое послание об известном событии, произошедшем от одного малоизвестного обстоятельства» (1784), «Систематическое изложение разногласий между двумя Республиками, Венецианской и Голландской» ( 1785), «Дополнение к систематическому изложению…» (1785).
1785. Апрель . Смерть посла Фоскарини. Казанова в отчаянии решает стать монахом.
Сентябрь . Казанова принимает предложение графа Вальдштейна и становится
библиотекарем в замке Дукс (Духцов) в Богемии. Странствия окончи — лись.
1786 Казанова печатает анонимно трактат «Разговор мыслителя с самим
собой», в котором нападает на Сен-Жермена и Калиостро.
1788 На французском языке Казанова публикует в Праге, где живет три ме —
сяца, фантастический роман «Икозамерон» (5 т.) I: «Историю моего побега из тюрем Венецианской республики, что прозываются Пьомби».
1789 Казанова начинает писать мемуары. Посылает на конкурс, объявлен —
ный австрийским императором Иосифом II, «Плод ночных раздумий о ростовщичестве».
1724, 24 февраля . Бракосочетание актера Гаэтано Казановы и дочери сапожника
Дзанетты Фарусси.
1725, 2 апреля . Рождение в Венеции Джакомо Джироламо Казановы.
Смерть Петра I.
1725 — 1734 Казанова живет в Венеции у бабушки Марии Фарусси.
1727 Театральный дебют в Лондоне Дзанетты.
Рождение Франческо Казановы, художника.
1733 Смерть Гаэтано Казановы.
1733 — 1735 Война за польское наследство между Россией, Австрией, Саксо-
нией, с одной стороны, и Францией.
1734 — 1737 Казанова живет в Падуе в пансионе у доктора Гоцци.
1735 Дзанетта Казанова играет в театре в Петербурге.
1736 Она возвращается в Венецию.
1737 (ноябрь) — 1741 Казанова учится в Падуанском университете, работает в Вене-
ции у адвоката Мандзини.
1739 Дзанетта Казанова становится актрисой придворного театра
курфюрста Саксонского (Дрезден, Варшава).
1740 — 1786 Правление прусского короля Фридриха II.
1741 В январе Казанова принимает постриг и становится послушником, в марте неудачно произносит первую проповедь. Весна. Первая поездка Казановы на Корфу и в Константинополь.
1741 — 1748 Война за австрийское наследство между Францией, Пруссией,
Испанией, Баварией, с одной стороны, и Австрией, Англией, Россией с другой.
1742 — 1743 Казанова работает в Венеции у адвоката. В июне 1742-го защи —
щает в Падуе диссертацию по юриспруденции.
1743, 18 марта Смерть бабушки Казановы. Юношу помещают в семинарию св. Кип-
риана в Мурано, но вскоре изгоняют оттуда за ночные шалости.
Апрель. Заключение в форт св. Андрея.
Октябрь . Казанова уезжает из Венеции с послом Да Лецце. Рим. Неаполь.
1744 (январь). Рим. Служба у кардинала Аквавивы. Казанова решает стать военным.
1744 (август) — Второе путешествие на Корфу и в Константинополь.
1745 (октябрь).
1745 (декабрь) — 1748 Казанова работает в Венеции клерком у адвоката Мандзони. Знакомст-
во с сенатором Маттео Брагадином, который становится его покрови —
телем. Занятия магией.
1749, январь . Казанова, обвиненный в воровстве, чернокнижии и богохульстве, вы —
нужден бежать из Венеции. Странствия по Италии. Милан. Мантуя,
Чезена, Парма.
1750 — 1752 Любовные приключения с француженкой Генриеттой. Казанова воз —
вращается в Венецию, затем, едет во Францию. В Лионе его посвяща —
ют в масоны. Париж. Казанова переводит трагедию Каюзака «Зоро —
астр» с французского на итальянский, в феврале 1752-го ее ставят в
Королевском театре Дрездена (итальянская труппа). Казанова пишет
вместе с Прево д’Эксмон комедию «Фессалийки, или Арлекин на ша —
баше», выдержавшую в июне 1752-го четыре представления.
1752 (осень) — 1753 (май) . Путешествие по Германии, Австрии. В Королевском театре Дрездена
22 февраля играют комедию Казановы в трех актах «Молюккеида».
1753 — 1754 Венеция. Любовные приключения с М. М. и К. К. Знакомство с карди —
налом де Бернисом.
1755, 26 июля . Арест Казановы. Он приговорен к пяти годам тюрьмы.
1756 — 1763 Семилетняя война между Пруссией и Англией, с одной стороны, и Ав —
стрией, Францией, Швецией, Россией, Саксонией — с другой.
1756, 1 ноября. Побег из Пьомби. Мюнхен.
1757, 5 января. Приезд Казановы в Париж. Покушение Дамьена на Людовика XV. Зна —
комство с братьями Кальзабиджи. Организация лотереи.
Август — сентябрь. Поездка в Дюнкерк в качестве тайного агента. Знакомство с маркизой
д’Юрфе.
1758, 18 апреля. Первый тираж лотереи. Казанова назначен распространителем лоте —
рейных билетов.
Октябрь — декабрь. Поездка в Голландию по делам финансов.
1759 Создание мануфактуры. Арест Казановы (неуплаченный вексель, под —
делка долгового свидетельства). Отъезд в Голландию
1760 Германия, Швейцария. Казанова встречается с Галлером и Вольтером
(дважды). Прованс. В Риме Казанова получает от папы Климента III
крест «Золотая шпора» и звание папского протонотария. Он именует себя де Сейнгальт.
1761 Казанова колесит по Италии, приезжает в Париж, но спешно покидает
город из-за дуэли.
1762 Милан. Генуя. Казанова уводит у Гаэтано Аловизо, своего младшего
брата, его любовницу Марколину. Марсель. Магическая операция по
перерождению г-жи д’Юрфе.
1762 — 1796 Царствование Екатерины II, императрицы российской.
1763 (июнь) — Лондон. Драматическая любовная история с куртизанкой Шарпийон. 1764 (март) Тяжело больной Казанова, обвиненный в мошенничестве, вынужден
спасаться бегством.
1764, Август. Берлин. Встреча с Фридрихом II.
Курляндия, Рига.
Декабрь . Приезд в Петербург.
1764 — 1795 Царствование Станислава Августа II, короля польского.
1765 Поездка в Москву. Встреча в Петербурге с Екатериной II.
Октябрь . Варшава. Встреча со Станиславом Августом II.
1766, 5 марта . Дуэль с Браницким.
Июль . Поединок, долги, порочащие слухи подорвали репутацию Казановы,
его высылают из Польши. Путешествие по Германии.
1767, Январь. Казанову за шулерство высылают из Вены.
Октябрь . Смерть М. Брагадина.
Ноябрь . Казанову высылают из Парижа за ссору со знатным аристократом.
1768 Испания. Мадрид. Барселона, арест. В тюрьме Казанова пишет «Опро —
вержение «Истории Венецианского государства» Амело де ла Уссе».
1769 Турин. Экс-ан-Прованс. Встречи с маркизом д’Аржансом. Калиостро.
Июль — декабрь . Лугано. Казанова дорабатывает и печатает «Опровержение».
1770 Ливорно. Неудачная попытка поступить на русскую службу; отпра —
виться в Константинополь с эскадрой Орлова. Турин. Казанова нахо —
дится под наблюдением полиции.
1771 Рим. Казанову принимают в литературные академии Аркадия и Инфе —
конди.
Декабрь . Казанову высылают из Флоренции.
1772 — 1774 Казанова живет в Триесте. Занимается литературным трудом. Публи —
кует по-итальянски: «Бестолочь. Послание одного ликантропа» (1772),
«История смуты в Польше» (т. 1 — 3, 1774 — 1775).
Сентябрь . После настойчивых ходатайств Казановы государственная инквизиция
прощает его, и он возвращается в Венецию.
1774 — 1792 Правление французского короля Людовика XVI
1775 — 1783 Казанова становится осведомителем инквизиции (с 1780 по 1781-й
штатным сотрудником), доносит о чтении запрещенных книг, о воль —
ных нравах, спектаклях и т. п. (псевдоним — Антонио Пратолини).
Много пишет, переводит, становится театральным антрепренером. Жи —
вет с простолюдинкой Франческой Бускини.
1776Ноябрь . В Дрездене умирает мать Казановы Дзанетта.
1775 — 1778 Перевод «Илиады» Гомера (т. 1 — 3).
1779 Антивольтеровский трактат «Размышления над «Похвальными слова —
ми г-ну де Вольтеру».
1780 Казанова издает периодический сборник «Литературная смесь» (семь
выпусков), где публикует рассказ о дуэли с Браницким. Переводит с
французского на итальянский роман г-жи Риккобоньи «Письма миледи
Джульетты Кетлесби» (1759) под названием «Письма благородной да —
мы Сильвии Беленьо».
1780 — 1781 Журналы «Вестник Талии» (10 номеров) и «Талия» (один номер) на
французском языке.
1782 Казанова переводит с французского на итальянский роман г-жи де Тан —
сен «Осада Кале» (1739) под названием «Анекдоты венецианские». Сочтя, где недоплатили комиссионных, Казанова ссорится с венецианским аристократом Карло Гримани, публикует язвительный памфлет «Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни» и в очередной раз попадает в опалу.
1783Январь . Казанова покидает Венецию. Вновь ищет пристанище. Вена, Экс-ла —
Шапель, Париж, Франкфурт, Дрезден, Берлин, Прага. Заключение Вер —
сальского мира, утвердившего независимость США.
1784 Февраль Казанова служит секретарем у посла Венеции в Вене Фоскарини. Он
пишет на французском сочинения о конфликте между Венецией и Голландией: «Историко-критическое послание об известном событии, произошедшем от одного малоизвестного обстоятельства» (1784), «Систематическое изложение разногласий между двумя Республиками, Венецианской и Голландской» ( 1785), «Дополнение к систематическому изложению…» (1785).
1785. Апрель . Смерть посла Фоскарини. Казанова в отчаянии решает стать монахом.
Сентябрь . Казанова принимает предложение графа Вальдштейна и становится
библиотекарем в замке Дукс (Духцов) в Богемии. Странствия окончи — лись.
1786 Казанова печатает анонимно трактат «Разговор мыслителя с самим
собой», в котором нападает на Сен-Жермена и Калиостро.
1788 На французском языке Казанова публикует в Праге, где живет три ме —
сяца, фантастический роман «Икозамерон» (5 т.) I: «Историю моего побега из тюрем Венецианской республики, что прозываются Пьомби».
1789 Казанова начинает писать мемуары. Посылает на конкурс, объявлен —
ный австрийским императором Иосифом II, «Плод ночных раздумий о ростовщичестве».