Страница:
Не прошло и часа, как в палатку вбежал посыльный одного из герольдов, чтобы объявить о скором начале схватки.
Над ристалищем кружили птицы-падальщики. Их никто не осмеливался отогнать. Восседавшие на конях рыцари взирали, как птицы, опустившись на землю, важно расхаживали между трупами. Чёрные клювы впивались в мёртвую плоть распростёртых на ристалище тел.
— Никогда такого не видел, — признался Берхард.
— Разве что на поле боя, — отозвался Конзар.
К ним подбежал оруженосец Берхарда, прижимая к груди покрытый грязью и кровью шлем с погнутым плюмажем.
— Славный мальчик, — кивнул Берхард, забирая у юноши шлем.
Знатнейшие люди королевства медленно рассаживались на длинные скамейки, расставленные на трибунах. Среди них Дьюранд увидел и вздёрнувшую подбородок леди Мод, и энергично посматривающего по сторонам бородатого лорда в сопровождении толпы лизоблюдов — герцога Беоранского. Увидел он и Бидэна — принц поддерживал под локоть брата. Взгляд Дьюранда задержался на мрачном короле в одеждах, украшенных драгоценными камнями, — государь был похож на льва, угодившего в ловушку.
— Я повторю то, что вы уже слышали, — раздался голос Кошара. — Сражаемся вместе. Ни шагу друг от друга. Нельзя дать противнику разъединить нас. Будем стоять насмерть, покуда Радомору не станет дурно от одного только нашего вида. Мы должны держаться вместе, в противном случае произойдёт то же, что и сегодня утром, — капитан кинул взгляд на Дьюранда. — Вот что ещё я вам скажу. Им нужен Морин. Они будут пробиваться к нему, сметая всех, кто встанет у них на пути. Им уже не нужны пленные. Им будет плевать на выкуп. Сегодняшняя схватка — последний шанс Радомора взять над Морином верх. Помните об этом.
Рыцари сидели в сёдлах, ожидая сигнала к началу боя, допивая последние глотки оставшегося во флягах вина. Боевые кони переступали с ноги на ногу и мотали головами.
Взревели трубы, и в то же мгновение их звук потонул в грохоте сотен копыт. Наконечники копий стальными птицами понеслись навстречу друг другу. Войска столкнулись, по железным рядам прошла судорога. Дьюранд врезался в самую гущу врагов. Со всех сторон на него обрушивались удары. Среди хаоса сверкающих клинков он увидел, как небольшой отряд, отделившись от Южного войска, поскакал прочь. Встав в стременах, Дьюранд окинул взглядом сражающихся, но не увидел среди них ни Радомора, ни его воинов в зеленом. Герцог Ирлакский бросил своё войско, предоставив ему сражаться в одиночестве.
Противник наседал, и Дьюранду ничего не оставалось, кроме как вступить в бой, сосредоточив все внимание на врагах. Если бы он позволил себе отвлечься даже на мгновение, он мог бы пропустить нацеленный на него удар меча или булавы. Горячка отчаянной схватки заставила его забыть о рыцарях в зеленом и их предводителе.
Неожиданно Дьюранд услышал предупреждающий окрик капитана, и в ту же секунду отряд зелёных воинов на всем скаку врубился в ряды Северного войска. Страшный удар вырвал из седла воина, скакавшего позади Дьюранда, словно тряпичную куклу. Беснующиеся лошади рвали удила. Воины в зеленом бились с яростью леопардов, изображённых на украшавших их доспехи гербах, расшвыривая с дороги рыцарей Морина.
— Сомкнуть ряды! — закричал Конзар. — За Монервей!
Воины Ламорика, подхватив друг друга под локти или взяв под уздцы лошадь соседа, бросились в самую гущу свалки, туда, где мелькал узорчатый плащ Морина, надеясь перехватить воинов Радомора, двигавшихся в том же направлении.
Когда рыцарям Ламорика наконец удалось пробиться к лорду Монервейскому, Дьюранд, перед глазами которого уже плыли кровавые круги, увидел, как воины в зеленом разворачиваются, выходя из боя. Пришпорив коней, отряд Радомора скрылся из виду за пеленой ливня. Несмотря на усталость, Дьюранд и десяток рыцарей кинулись в погоню за отступающим врагом, но, услышав окрик не терпящего возражений Конзара, преследователем пришлось остановиться.
Воины Южного войска были озадачены бегством с ристалища отряда Радомора ничуть не меньше рыцарей Морина. Кто-то заулюлюкал, торжествуя победу. Конзар подняв руку, закованную в латную рукавицу, обратился к своим ратникам:
— Они вернутся. Ждите.
Капитан привстал в стременах, внимательно всматриваясь в завесу дождя.
Кое-где с новой силой вспыхнула схватка. Когда Дьюранд уже усомнился в том, что Радомор вернётся, он услышал невдалеке грохот приближающихся копыт. Глаза вперились в серую хмарь. Радомор был где-то рядом — но где? Звук скачущей на них конницы шёл отовсюду. Дьюранд раскрыл рот и в то же мгновение услышал, как тишина сзади него взорвалась криками боли и ярости.
Отряд Радомора обошёл их и ударил с тыла.
Вновь засверкали клиники. Всего в нескольких шагах от Дьюранда сквозь толпу рыцарей прорывался телохранитель Радомора, обрушивая налево и направо удары булавы. Казалось, что в бой вступил не человек, а дикий зверь. Гигант схватил последнего противника одной рукой, вырвал его из седла и со всей силы швырнул в сторону, и теперь перед телохранителем Радомора оставался лишь один воин, преграждавший ему путь к Морину — Дьюранд.
Дьюранд стиснул зубы.
— Черт!
Гигант занёс руку и опустил на голову Дьюранда утыканную шипами булаву. Удар, который пришёлся на поднятый Дьюрандом щит, был такой силы, что шипы пробили дерево и вышли с внутренней стороны щита. Исполин качнулся назад, рванув на себя застрявшую булаву, при этом чуть не выдернув щит из руки Дьюранда. От телохранителя Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, в доспехи был закован не человек, а медведь. Исполин снова обрушил булаву на противника. На этот раз Дьюранду удалось парировать удар, и лишь один шип скользнул по латной рукавице.
Дьюранд пришпорил коня, и булава в третий раз со свистом пронеслась мимо. Дьюранд подавил в себе страстное желание пустить коня вскачь. Стиснув зубы, Дьюранд боролся с одолевающим его ужасом, он знал, что не должен, не может бежать. Резко дёрнув удила, он развернул коня. Кем бы ни было закованное в броню чудовище, оно не прорвётся к Морину, покуда Дьюранд жив.
Исполин уже двинулся вперёд, когда Дьюранд, проскользнув мимо, снова встал у него на пути. Воину казалось, что он пёс, путающийся под ногами у быка. Гигант, мелко дрожа, загудел, словно мешок полный пчёл. Седая борода исполина выбивалась из под шлема, он источал страшную вонь.
Дьюранд провёл выпад, но за миг промедления ему пришлось дорого заплатить. Гигант опередил его. Дьюранд увидел мелькнувшую булаву и понял, что этот удар ему не отразить. Шипы пробили насквозь щит, который воин вздёрнул на плечо, пытаясь прикрыться, и впились в тело.
На мгновение мир исчез. Дьюранд накренился в седле. Ему казалось, что он тонет, погружаясь все глубже и глубже в океанскую пучину. Воин понимал, что сейчас он либо упадёт с лошади, либо получит последний, на этот раз смертельный удар.
Краем глаза Дьюранд заметил, как несколько всадников, сражавшихся во главе отряда Радомора, прорвались к Морину, на помощь которому со всех сторон кинулись рыцари, обступив его плотной стеной. Дьюранд видел, что силы равны. Телохранитель Радомора начал поворачиваться к лорду Монервейскому, и Дьюранд понял, что если гигант вступит в бой, равновесие сил нарушится и вскоре все будет кончено.
Дьюранд рванулся вперёд и, со всей силы замахнувшись, рубанул по плечу гиганта. Исполин попытался развернуться и пропустил ещё один удар, на этот раз пришедшийся по шлему. Гигант, взмахнув руками, закачался в седле. Дьюранд, размахивая клинком, вновь и вновь опускал его на противника словно молотобоец. Эта тварь никогда не прорвётся к Морину! Встав в стременах, Дьюранд взялся за рукоять меча обеими руками и, вложив весть свой вес в удар, обрушил его на грудь противника.
Клинок, взрезав доспех, глубоко вошёл в тело противника, словно вилы в сено. В лицо Дьюранду вместо фонтана крови брызнула туча мух. Не удержав равновесия, Дьюранд вслед за гигантом выпал из седла, подняв фонтаны грязи при падении. Воину показалось, что он приземлился в кучу отбросов. Кружащие мухи, вырывавшиеся из доспехов поверженного гиганта, лезли в рот и нос. Дьюранд потянул на себя меч, извлекая его из тела исполина. На клинке не осталось ни единой капли крови. Дьюранд возился в грязи посреди кипящей битвы. Кругом жужжали мухи. Никто из воинов и не думал глянуть вниз, на Дьюранда в любой момент могла налететь лошадь, но воин, силившийся подняться на ноги, даже не думал об этом. Неожиданно его накрыла чья-то тень. Дьюранд услышал глухой рёв, увидел, как прямо перед его носом копыта коня взметнули грязь. Надо забыть о страхе и попытаться встать. Мелькнула зелёная попона и над ней, где-то в высоте, — оранжевый леопард на плюмаже, который, казалось, готов был сорваться со шлема и бросится в гущу свалки. Возле Дьюранда оказался сам мятежный герцог Ирлакский. Волны ярости, исходившие от него, словно вдавливали Дьюранда в землю.
Неожиданно Радомор исчез. Подняв голову, Дьюранд увидел, как горбатый герцог, поднимая фонтаны грязи, понёсся вперёд, сжимая в руке острый топор, сверкающий в лучах пробивающегося сквозь облака солнца. Один из рыцарей пустил лошадь вскачь, бросаясь Радомору наперерез. Мелькнула сине-голубая попона. Конзар. Закусив до крови губу, Дьюранд поднялся на ноги, понимая, что если он не найдёт лошадь, в сутолоке боя его могут затоптать как враги, так и друзья. Ристалище было усеяно телами людей.
Радомор, сверкая глазами, сорвал шлем, оставшись в плотно облегающем голову кольчужном капюшоне, из под которого торчала широкая борода. Горбатый герцог и Конзар закружились, выжидая, кто первый допустит ошибку. Дьюранд осознавал, что если капитан поспешит и позволит себе оплошность, все будет кончено.
После короткого обмена ударами противники разошлись в стороны. Копыта их коней крушили останки телохранителя Радомора. Среди измятых, изрубленных доспехов исполина Дьюранд с ужасом увидел кучу шевелящегося, перемазанного кровью тряпья.
То, что разворачивалось перед глазами Дьюранда, вряд ли можно было назвать поединком. Радомору всего-навсего нужно было отвлечь внимание капитана. В любой момент на помощь своему господину мог примчаться один из воинов в зеленом. Однако горбатый герцог не желал ждать. Топор сверкнул на солнце, и глубоко вошёл в щит Конзара. Удар был такой силы, что мог стоить капитану руки. На короткий миг топор замер, застряв в щите Конзара. Дьюранд вспомнил, что во время поединка в Гесперанде точно в такуюже ловушку попал Керлак.
Конзар не упустил свой шанс. Рванув на себя щит, он взмахнул мечом. Сверкающий клинок описал дугу, сделавшую бы честь любой баллисте, обрушился на Радомора, полоснув его от уха до искалеченного плеча. Дьюранд содрогнулся. Герцог пришпорил коня и, выронив в грязь щит с изображением леопарда, поскакал прочь от места схватки. Герцога мотало в седле из стороны в сторону, любой другой на его месте давно бы упал.
Снова зарядил дождь. Рыцари повернулись к Конзару, словно испрашивая дозволения догнать Радомора, но капитан, не сводя взгляда с удаляющегося герцога, возвышался в седле недвижим. Радомор ехал прочь с ристалища. Воины не могли поверить своим глазам. По всем законам горбун должен был валяться в грязи — удар, который нанёс Конзар, расколол бы и дуб, он был смертелен, но Радомор даже не потерял сознания. Бесспорно, герцог Ирлакский проиграл бой, но как ему удалось удержаться в седле?
Послышались крики радости. Дьюранд, вздрогнув, вспомнил выражение лица уезжавшего с ристалища Радомора — оно полыхало такой ненавистью и яростью, что было ясно — герцог остался бы в седле, даже если бы ему переломали все кости. Среди шатров и палаток на краю поля суетились чернецы. На самом же ристалище рыцари Южного воинства, понурившись, брели прочь, а воины Морина, откинув забрала, обступили Конзара, хлопая его по плечу. Морин, стоявший в нескольких шагах от капитана, недоуменно посмотрел по сторонам, словно не веря в своё чудесное спасение. Всадники кричали, вздымая копья в небо. Окажись Дьюранд ближе, его бы затоптали ликующие товарищи.
Дьюранд поискал глазами горбатого герцога. Радомор уже доехал до края ристалища, и чернецы скользнули к своему повелителю, взяв его за руки. Из их ртов полились струйки мрака, опутавшие герцога с ног до головы. У Дьюранда перехватило дыхание. С ужасом он увидел, как Радомор выпрямился в седле и, оскалившись, повернулся к празднующим победу рыцарям. Глаза его ярко сверкнули. Герцог вогнал шпоры в бока жеребца и понёсся вперёд. Дьюранд закричал.
Отодвинувшие забрала рыцари, а часть из них уже отложили в сторону щиты, начали медленно поворачиваться. Ещё мгновение, и герцог обрушит топор на Конзара, которого обступили поздравляющие рыцари, загородив капитану весь обзор. В самый последний момент Конзар взмахнул мечом, но удар лёг плашмя. Вставший в стременах Радомор пронёсся мимо и, занеся топор, устремился к лорду Монервейскому. Морин только начал разворачиваться. Слишком поздно. Слишком медленно рыцари сомкнули ряды. Огромный конь Радомора расшвырял их в стороны, а герцог, не обращая внимания на сыпавшиеся на него со всех сторон удары, со всего размаха опустил топор на плечо лорда Монервейского. Герцог Ирлакский, не останавливаясь, пронёсся дальше, а Морин, рухнув с лошади, покатился по грязи.
Дьюранд окоченел. Какой смысл убивать наследника Монервея? Как же пожелание, которое должен выполнить проигравший? Как же его голос на Великом Совете? С небес лил дождь. К Дьюранду подъехали Оуэн с Берхардом, они попытались взять его под мышки, чтобы помочь сесть на лошадь, но он лишь отмахнулся. Радомор ехал прочь с ристалища. Его приветствовали радостные крики воинов в зеленом. Дьюранд повернулся к лежащему на земле Морину, которого обступили рыцари. Подойдя поближе, Дьюранд сквозь небольшой просвет увидел, как Морин зашевелился, пытаясь подняться.
— Неисповедимы пути Господни, — перемазанное грязью лицо Дьюранда озарила улыбка. План Радомора провалился. Морин остался жив. Победа! Корона спасена и королевству больше не угрожает война. Оуэн и Берхард пустились в пляс.
Неожиданно Дьюранд услышал тихий свист. Вокруг него в радиусе нескольких ярдов никого не было, и все же странный звук доносился откуда-то поблизости.
— Н-е-е-е-т, — простонал кто-то.
Всего в шаге от Дьюранда в измятых доспехах лежал обезображенный труп телохранителя Радомора. Свист исходил именно от мертвеца.
— Довольно… Хватит… — снова раздался голос.
Казалось, что свист шёл из самых глубин земли, словно труп телохранителя прикрывал вход в глубокие катакомбы, в которых таилось зло. В грязи что-то зашевелилось. Куски тёмной материи, торчавшие из дыр, проделанных клинком Дьюранда и копытами коней, словно живые, заползали назад внутрь доспехов. Седые волосы исполина, выбивавшиеся из-под шлема, были похожи на паутину.
Застонав, одним рывком гигант поднялся с земли, оказавшись лицом к лицу с Дьюрандом. Воин выругался, сложив ладони в знак Небесного Ока. Жуткое создание, сверкнув глазами, оглянулось на своего коня, летящего к нему по полю. Скрипнув шлемом, исполин повернулся к Дьюранду, который присел под тяжестью его взгляда. Дьюранд понимал, что ему не одолеть стоящее перед ним чудовище, но и гигант, вместо того чтобы броситься на рыцаря, вскочил на коня и поскакал с ристалища.
Глава 29
Над ристалищем кружили птицы-падальщики. Их никто не осмеливался отогнать. Восседавшие на конях рыцари взирали, как птицы, опустившись на землю, важно расхаживали между трупами. Чёрные клювы впивались в мёртвую плоть распростёртых на ристалище тел.
— Никогда такого не видел, — признался Берхард.
— Разве что на поле боя, — отозвался Конзар.
К ним подбежал оруженосец Берхарда, прижимая к груди покрытый грязью и кровью шлем с погнутым плюмажем.
— Славный мальчик, — кивнул Берхард, забирая у юноши шлем.
Знатнейшие люди королевства медленно рассаживались на длинные скамейки, расставленные на трибунах. Среди них Дьюранд увидел и вздёрнувшую подбородок леди Мод, и энергично посматривающего по сторонам бородатого лорда в сопровождении толпы лизоблюдов — герцога Беоранского. Увидел он и Бидэна — принц поддерживал под локоть брата. Взгляд Дьюранда задержался на мрачном короле в одеждах, украшенных драгоценными камнями, — государь был похож на льва, угодившего в ловушку.
— Я повторю то, что вы уже слышали, — раздался голос Кошара. — Сражаемся вместе. Ни шагу друг от друга. Нельзя дать противнику разъединить нас. Будем стоять насмерть, покуда Радомору не станет дурно от одного только нашего вида. Мы должны держаться вместе, в противном случае произойдёт то же, что и сегодня утром, — капитан кинул взгляд на Дьюранда. — Вот что ещё я вам скажу. Им нужен Морин. Они будут пробиваться к нему, сметая всех, кто встанет у них на пути. Им уже не нужны пленные. Им будет плевать на выкуп. Сегодняшняя схватка — последний шанс Радомора взять над Морином верх. Помните об этом.
Рыцари сидели в сёдлах, ожидая сигнала к началу боя, допивая последние глотки оставшегося во флягах вина. Боевые кони переступали с ноги на ногу и мотали головами.
Взревели трубы, и в то же мгновение их звук потонул в грохоте сотен копыт. Наконечники копий стальными птицами понеслись навстречу друг другу. Войска столкнулись, по железным рядам прошла судорога. Дьюранд врезался в самую гущу врагов. Со всех сторон на него обрушивались удары. Среди хаоса сверкающих клинков он увидел, как небольшой отряд, отделившись от Южного войска, поскакал прочь. Встав в стременах, Дьюранд окинул взглядом сражающихся, но не увидел среди них ни Радомора, ни его воинов в зеленом. Герцог Ирлакский бросил своё войско, предоставив ему сражаться в одиночестве.
Противник наседал, и Дьюранду ничего не оставалось, кроме как вступить в бой, сосредоточив все внимание на врагах. Если бы он позволил себе отвлечься даже на мгновение, он мог бы пропустить нацеленный на него удар меча или булавы. Горячка отчаянной схватки заставила его забыть о рыцарях в зеленом и их предводителе.
Неожиданно Дьюранд услышал предупреждающий окрик капитана, и в ту же секунду отряд зелёных воинов на всем скаку врубился в ряды Северного войска. Страшный удар вырвал из седла воина, скакавшего позади Дьюранда, словно тряпичную куклу. Беснующиеся лошади рвали удила. Воины в зеленом бились с яростью леопардов, изображённых на украшавших их доспехи гербах, расшвыривая с дороги рыцарей Морина.
— Сомкнуть ряды! — закричал Конзар. — За Монервей!
Воины Ламорика, подхватив друг друга под локти или взяв под уздцы лошадь соседа, бросились в самую гущу свалки, туда, где мелькал узорчатый плащ Морина, надеясь перехватить воинов Радомора, двигавшихся в том же направлении.
Когда рыцарям Ламорика наконец удалось пробиться к лорду Монервейскому, Дьюранд, перед глазами которого уже плыли кровавые круги, увидел, как воины в зеленом разворачиваются, выходя из боя. Пришпорив коней, отряд Радомора скрылся из виду за пеленой ливня. Несмотря на усталость, Дьюранд и десяток рыцарей кинулись в погоню за отступающим врагом, но, услышав окрик не терпящего возражений Конзара, преследователем пришлось остановиться.
Воины Южного войска были озадачены бегством с ристалища отряда Радомора ничуть не меньше рыцарей Морина. Кто-то заулюлюкал, торжествуя победу. Конзар подняв руку, закованную в латную рукавицу, обратился к своим ратникам:
— Они вернутся. Ждите.
Капитан привстал в стременах, внимательно всматриваясь в завесу дождя.
Кое-где с новой силой вспыхнула схватка. Когда Дьюранд уже усомнился в том, что Радомор вернётся, он услышал невдалеке грохот приближающихся копыт. Глаза вперились в серую хмарь. Радомор был где-то рядом — но где? Звук скачущей на них конницы шёл отовсюду. Дьюранд раскрыл рот и в то же мгновение услышал, как тишина сзади него взорвалась криками боли и ярости.
Отряд Радомора обошёл их и ударил с тыла.
Вновь засверкали клиники. Всего в нескольких шагах от Дьюранда сквозь толпу рыцарей прорывался телохранитель Радомора, обрушивая налево и направо удары булавы. Казалось, что в бой вступил не человек, а дикий зверь. Гигант схватил последнего противника одной рукой, вырвал его из седла и со всей силы швырнул в сторону, и теперь перед телохранителем Радомора оставался лишь один воин, преграждавший ему путь к Морину — Дьюранд.
Дьюранд стиснул зубы.
— Черт!
Гигант занёс руку и опустил на голову Дьюранда утыканную шипами булаву. Удар, который пришёлся на поднятый Дьюрандом щит, был такой силы, что шипы пробили дерево и вышли с внутренней стороны щита. Исполин качнулся назад, рванув на себя застрявшую булаву, при этом чуть не выдернув щит из руки Дьюранда. От телохранителя Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, в доспехи был закован не человек, а медведь. Исполин снова обрушил булаву на противника. На этот раз Дьюранду удалось парировать удар, и лишь один шип скользнул по латной рукавице.
Дьюранд пришпорил коня, и булава в третий раз со свистом пронеслась мимо. Дьюранд подавил в себе страстное желание пустить коня вскачь. Стиснув зубы, Дьюранд боролся с одолевающим его ужасом, он знал, что не должен, не может бежать. Резко дёрнув удила, он развернул коня. Кем бы ни было закованное в броню чудовище, оно не прорвётся к Морину, покуда Дьюранд жив.
Исполин уже двинулся вперёд, когда Дьюранд, проскользнув мимо, снова встал у него на пути. Воину казалось, что он пёс, путающийся под ногами у быка. Гигант, мелко дрожа, загудел, словно мешок полный пчёл. Седая борода исполина выбивалась из под шлема, он источал страшную вонь.
Дьюранд провёл выпад, но за миг промедления ему пришлось дорого заплатить. Гигант опередил его. Дьюранд увидел мелькнувшую булаву и понял, что этот удар ему не отразить. Шипы пробили насквозь щит, который воин вздёрнул на плечо, пытаясь прикрыться, и впились в тело.
На мгновение мир исчез. Дьюранд накренился в седле. Ему казалось, что он тонет, погружаясь все глубже и глубже в океанскую пучину. Воин понимал, что сейчас он либо упадёт с лошади, либо получит последний, на этот раз смертельный удар.
Краем глаза Дьюранд заметил, как несколько всадников, сражавшихся во главе отряда Радомора, прорвались к Морину, на помощь которому со всех сторон кинулись рыцари, обступив его плотной стеной. Дьюранд видел, что силы равны. Телохранитель Радомора начал поворачиваться к лорду Монервейскому, и Дьюранд понял, что если гигант вступит в бой, равновесие сил нарушится и вскоре все будет кончено.
Дьюранд рванулся вперёд и, со всей силы замахнувшись, рубанул по плечу гиганта. Исполин попытался развернуться и пропустил ещё один удар, на этот раз пришедшийся по шлему. Гигант, взмахнув руками, закачался в седле. Дьюранд, размахивая клинком, вновь и вновь опускал его на противника словно молотобоец. Эта тварь никогда не прорвётся к Морину! Встав в стременах, Дьюранд взялся за рукоять меча обеими руками и, вложив весть свой вес в удар, обрушил его на грудь противника.
Клинок, взрезав доспех, глубоко вошёл в тело противника, словно вилы в сено. В лицо Дьюранду вместо фонтана крови брызнула туча мух. Не удержав равновесия, Дьюранд вслед за гигантом выпал из седла, подняв фонтаны грязи при падении. Воину показалось, что он приземлился в кучу отбросов. Кружащие мухи, вырывавшиеся из доспехов поверженного гиганта, лезли в рот и нос. Дьюранд потянул на себя меч, извлекая его из тела исполина. На клинке не осталось ни единой капли крови. Дьюранд возился в грязи посреди кипящей битвы. Кругом жужжали мухи. Никто из воинов и не думал глянуть вниз, на Дьюранда в любой момент могла налететь лошадь, но воин, силившийся подняться на ноги, даже не думал об этом. Неожиданно его накрыла чья-то тень. Дьюранд услышал глухой рёв, увидел, как прямо перед его носом копыта коня взметнули грязь. Надо забыть о страхе и попытаться встать. Мелькнула зелёная попона и над ней, где-то в высоте, — оранжевый леопард на плюмаже, который, казалось, готов был сорваться со шлема и бросится в гущу свалки. Возле Дьюранда оказался сам мятежный герцог Ирлакский. Волны ярости, исходившие от него, словно вдавливали Дьюранда в землю.
Неожиданно Радомор исчез. Подняв голову, Дьюранд увидел, как горбатый герцог, поднимая фонтаны грязи, понёсся вперёд, сжимая в руке острый топор, сверкающий в лучах пробивающегося сквозь облака солнца. Один из рыцарей пустил лошадь вскачь, бросаясь Радомору наперерез. Мелькнула сине-голубая попона. Конзар. Закусив до крови губу, Дьюранд поднялся на ноги, понимая, что если он не найдёт лошадь, в сутолоке боя его могут затоптать как враги, так и друзья. Ристалище было усеяно телами людей.
Радомор, сверкая глазами, сорвал шлем, оставшись в плотно облегающем голову кольчужном капюшоне, из под которого торчала широкая борода. Горбатый герцог и Конзар закружились, выжидая, кто первый допустит ошибку. Дьюранд осознавал, что если капитан поспешит и позволит себе оплошность, все будет кончено.
После короткого обмена ударами противники разошлись в стороны. Копыта их коней крушили останки телохранителя Радомора. Среди измятых, изрубленных доспехов исполина Дьюранд с ужасом увидел кучу шевелящегося, перемазанного кровью тряпья.
То, что разворачивалось перед глазами Дьюранда, вряд ли можно было назвать поединком. Радомору всего-навсего нужно было отвлечь внимание капитана. В любой момент на помощь своему господину мог примчаться один из воинов в зеленом. Однако горбатый герцог не желал ждать. Топор сверкнул на солнце, и глубоко вошёл в щит Конзара. Удар был такой силы, что мог стоить капитану руки. На короткий миг топор замер, застряв в щите Конзара. Дьюранд вспомнил, что во время поединка в Гесперанде точно в такуюже ловушку попал Керлак.
Конзар не упустил свой шанс. Рванув на себя щит, он взмахнул мечом. Сверкающий клинок описал дугу, сделавшую бы честь любой баллисте, обрушился на Радомора, полоснув его от уха до искалеченного плеча. Дьюранд содрогнулся. Герцог пришпорил коня и, выронив в грязь щит с изображением леопарда, поскакал прочь от места схватки. Герцога мотало в седле из стороны в сторону, любой другой на его месте давно бы упал.
Снова зарядил дождь. Рыцари повернулись к Конзару, словно испрашивая дозволения догнать Радомора, но капитан, не сводя взгляда с удаляющегося герцога, возвышался в седле недвижим. Радомор ехал прочь с ристалища. Воины не могли поверить своим глазам. По всем законам горбун должен был валяться в грязи — удар, который нанёс Конзар, расколол бы и дуб, он был смертелен, но Радомор даже не потерял сознания. Бесспорно, герцог Ирлакский проиграл бой, но как ему удалось удержаться в седле?
Послышались крики радости. Дьюранд, вздрогнув, вспомнил выражение лица уезжавшего с ристалища Радомора — оно полыхало такой ненавистью и яростью, что было ясно — герцог остался бы в седле, даже если бы ему переломали все кости. Среди шатров и палаток на краю поля суетились чернецы. На самом же ристалище рыцари Южного воинства, понурившись, брели прочь, а воины Морина, откинув забрала, обступили Конзара, хлопая его по плечу. Морин, стоявший в нескольких шагах от капитана, недоуменно посмотрел по сторонам, словно не веря в своё чудесное спасение. Всадники кричали, вздымая копья в небо. Окажись Дьюранд ближе, его бы затоптали ликующие товарищи.
Дьюранд поискал глазами горбатого герцога. Радомор уже доехал до края ристалища, и чернецы скользнули к своему повелителю, взяв его за руки. Из их ртов полились струйки мрака, опутавшие герцога с ног до головы. У Дьюранда перехватило дыхание. С ужасом он увидел, как Радомор выпрямился в седле и, оскалившись, повернулся к празднующим победу рыцарям. Глаза его ярко сверкнули. Герцог вогнал шпоры в бока жеребца и понёсся вперёд. Дьюранд закричал.
Отодвинувшие забрала рыцари, а часть из них уже отложили в сторону щиты, начали медленно поворачиваться. Ещё мгновение, и герцог обрушит топор на Конзара, которого обступили поздравляющие рыцари, загородив капитану весь обзор. В самый последний момент Конзар взмахнул мечом, но удар лёг плашмя. Вставший в стременах Радомор пронёсся мимо и, занеся топор, устремился к лорду Монервейскому. Морин только начал разворачиваться. Слишком поздно. Слишком медленно рыцари сомкнули ряды. Огромный конь Радомора расшвырял их в стороны, а герцог, не обращая внимания на сыпавшиеся на него со всех сторон удары, со всего размаха опустил топор на плечо лорда Монервейского. Герцог Ирлакский, не останавливаясь, пронёсся дальше, а Морин, рухнув с лошади, покатился по грязи.
Дьюранд окоченел. Какой смысл убивать наследника Монервея? Как же пожелание, которое должен выполнить проигравший? Как же его голос на Великом Совете? С небес лил дождь. К Дьюранду подъехали Оуэн с Берхардом, они попытались взять его под мышки, чтобы помочь сесть на лошадь, но он лишь отмахнулся. Радомор ехал прочь с ристалища. Его приветствовали радостные крики воинов в зеленом. Дьюранд повернулся к лежащему на земле Морину, которого обступили рыцари. Подойдя поближе, Дьюранд сквозь небольшой просвет увидел, как Морин зашевелился, пытаясь подняться.
— Неисповедимы пути Господни, — перемазанное грязью лицо Дьюранда озарила улыбка. План Радомора провалился. Морин остался жив. Победа! Корона спасена и королевству больше не угрожает война. Оуэн и Берхард пустились в пляс.
Неожиданно Дьюранд услышал тихий свист. Вокруг него в радиусе нескольких ярдов никого не было, и все же странный звук доносился откуда-то поблизости.
— Н-е-е-е-т, — простонал кто-то.
Всего в шаге от Дьюранда в измятых доспехах лежал обезображенный труп телохранителя Радомора. Свист исходил именно от мертвеца.
— Довольно… Хватит… — снова раздался голос.
Казалось, что свист шёл из самых глубин земли, словно труп телохранителя прикрывал вход в глубокие катакомбы, в которых таилось зло. В грязи что-то зашевелилось. Куски тёмной материи, торчавшие из дыр, проделанных клинком Дьюранда и копытами коней, словно живые, заползали назад внутрь доспехов. Седые волосы исполина, выбивавшиеся из-под шлема, были похожи на паутину.
Застонав, одним рывком гигант поднялся с земли, оказавшись лицом к лицу с Дьюрандом. Воин выругался, сложив ладони в знак Небесного Ока. Жуткое создание, сверкнув глазами, оглянулось на своего коня, летящего к нему по полю. Скрипнув шлемом, исполин повернулся к Дьюранду, который присел под тяжестью его взгляда. Дьюранд понимал, что ему не одолеть стоящее перед ним чудовище, но и гигант, вместо того чтобы броситься на рыцаря, вскочил на коня и поскакал с ристалища.
Глава 29
Пойманный лев
— Всем встать! Государь поднялся! — разнёсся над ристалищем голос. Видимо, когда восставший из мёртвых телохранитель Радомора тронулся прочь с ристалища, Дьюранд потерял сознание, потому что, раскрыв глаза, он обнаружил, что упирается ладонями в землю.
Попоны павших лошадей хлопали и трепетали от порывов дувшего с моря ветра. Берхард взял Дьюранда под руку, помогая ему подняться. Первым, на кого упал взгляд Дьюранда, был Кандемар, сжимавший в руках рог. Белый плащ герольда трепетал на ветру. Широко расставив ноги, в королевской ложе стоял Рагнал, окружённый одетыми в чёрные плащи слугами. Со скамей, придерживая шляпы и вуали, поднимались озадаченные лорды и леди. Принц Бидэн глянул на брата, растянув губы в успокаивающей полуулыбке. Рагнал был мрачен как туча.
Окоченевшими пальцами Рагнал дал знак Кандемару, который тут же протрубил короткий сигнал. Недоуменный ропот зрителей немедленно оборвался. Повисла тишина.
— Довольно, — бросил король. — Хватит. Мы ещё посмотрим, чем все закончится вечером.
С этими словами государь сошёл с трибуны. За ним вереницей последовали слуги и зрители. Пир должен был начаться, как только участники турнира приведут себя в порядок после битвы.
Теперь отряду Ламорика предстояло узнать, чего стоили все их усилия.
Тьма окутала мироздание, содрогавшееся, подобно огромному трясущемуся в лихорадке великану. Страшный ураган, пришедший со стороны Закатного моря, обрушился на Тернгир. Дьюранд пробрался в хлопающую на ветру палатку и достал из накиданных в кучу вещей чистую тунику. Снаружи донёсся взрыв смеха.
У рыцарей были все основания веселиться. Радомор проиграл, несмотря на все интриги. Теперь он остался ни с чем. Мало кто счёл нападение на Морина в конце турнира достойным, мужественным поступком. Заключительная атака была скорее жестом отчаяния, тогда как честь подлинного рыцаря требовала большего — воин должен безропотно и с достоинством принимать то, что ему уготовила судьба. Натягивая лучшие кафтаны, люди перекидывались шутками и обменивались мнениями о причинах той спешки, с которой король остановил турнир и покинул ристалище.
Дьюранд никак не мог забыть искажённое яростью лицо Радомора. На его глазах сражённый в битве телохранитель восстал из мёртвых. Дьюранд понимал, что ещё рано праздновать победу. Радомор так просто не отступит.
Дьюранд затянул перевязь с мечом, сморщившись от боли, волнами исходившей от искалеченного булавой плеча, порезов и ушибов. Радомор и его прислужники не остановятся ни перед чем. Покуда они здесь, все королевство находится в опасности — от морских берегов до баронства Коль. Сегодня вечером здесь, в Тернгире, на скале, вздрагивающей под ударами лютой непогоды, должна была решиться судьба государства. Парусина палатки громко хлопала на ветру. Взгляд Дьюранда упал на зеленую вуаль, которая в опустившейся тьме казалась чёрной. Оставлять подарок Владычицы Гесперанда было нельзя. Дьюранд понимал, что необходимо быть готовым ко всему. На пиру может произойти все что угодно.
Голоса друзей стихли. Остальные рыцари, слуги и оруженосцы, приводившие себя в порядок, вели себя куда как тише. Глубоко вздохнув, Дьюранд откинул полог и вышел наружу. Ветер едва не сбил его с ног. Обрушившийся на лагерь ураган уже сорвал несколько палаток, которые теперь катились прочь. В одиночестве Дьюранд пересёк двор замка, поросший просоленной морским ветром травой, направляясь к главной башне крепости. В узких бойницах дрожали огни. На мгновение перед мысленным взором Дьюранда предстал образ Радомора, сидящего на троне Ферангора.
Взобравшись по лестнице, поднимавшейся к массивной резной двери, ведшей внутрь центральной башни, Дьюранд вступил в замковые покои, оставив за собой свист ветра и рёв бури. Сверху, из парадной залы, куда вели ступеньки, до него доносился смех собравшихся на пир гостей. Пальцы коснулись рукояти меча. Дьюранда на миг охватило отчаяние. Что он здесь делает? Как у него хватило мужества явиться сюда после всего того, что произошло? Радомор в ярости, чернецы плетут интриги, а само мироздание бурлит, словно кипящий котёл.
— Посмотрим, куда нас собираются посадить, — раздался сверху голос Ламорика. — Погоди.
У самого входа в зал в одиночестве стояла Дорвен. Дьюранда пронзило отчаяние. Девушка тоже будет на Совете. Нельзя подвергать её такой опасности. Никто не способен предугадать, на что способен Радомор. Выругавшись, Дьюранд устремился вверх по ступенькам. Дорвен надо побыстрее увести куда-нибудь подальше. Пусть её увезут подальше от замка. Ещё есть время.
— Дорвен… — начал он.
Крепкая рука опустилась ему на плечо. Сверкая золотыми зубами, на него смотрел Оуэн.
— Дьюранд, дружище, чего же ты на пороге стоишь? Заходи, — здоровяк улыбался, но его пальцы сомкнулись на Дьюранде мёртвой хваткой. — У нас есть для тебя место. Ламорик только что зашёл, чтобы узнать у сенешаля, куда его собираются усадить вместе с леди Дорвен.
Дьюранд кинул отчаянный взгляд на девушку:
— Оуэн, клянусь Богом, я не…
— Заходи скорей. Принц не поскупился — стол ломится от яств. Уже подали вино.
Дьюранд побрёл за Оуэном, чувствуя на себе полный отчаяния взгляд Дорвен. Он так и не смог ничего ей объяснить. Он не мог устроить драку с Оуэном, чья рука на его плече даже не дрогнула.
Дьюранд оказался в зале, наводнённом веселящимися людьми. Ветер протяжно завывал в бойницах над их головами. Трапезная Тернгира оказалась длинным наполненным дымом жаровен залом. Стены покрывала штукатурка, скрывавшая гигантские валуны, из которых был сложен замок. На возвышении в самом конце зала белел, словно алтарь в храме, стол для почётных гостей, за который должен был воссесть Великий Совет — король, принц и все герцоги Эрреста. По традиции было даже оставлено место для властителя Гесперанда, который вот уже долгие столетия не появлялся на Совете. За столом, погруженный в мрачные мысли, в одиночестве сидел Радомор, одетый в перемазанные грязью и кровью доспехи.
Именно таким Дьюранд запомнил его в Ферангоре. Оуэн слегка подтолкнул Дьюранда вперёд.
Вокруг яркого огня, полыхавшего в самой середине залы, слуги расставили столы и скамьи для гостей и участников турнира. К этим столам Оуэн и повёл Дьюранда.
— Сюда, дружище, присаживайся, — русоволосый гигант протянул Дьюранду чашу. — Выпей. Глоток вина тебе не повредит.
Дьюранд пригубив вино, отставил чашу в сторону, заметив сидящих неподалёку воинов в зеленом, которые теребили рукояти кинжалов. За столом у самого возвышения грузно высился в измятом шлеме телохранитель Радомора. Чернецы прихорашивались.
— Я уж думал, ты потерялся, — сказал Дьюранду Берхард. — Как плечо?
— Нормально, — Дьюранд едва догадался, о чем говорит одноглазый рыцарь.
Устроившись возле огня с кувшинами вина, возились одетые в чёрное чиновники — казначеи, канцеляристы, летописцы. Несмотря на почтённый возраст, лысины и седые волосы, чиновники смеялись, мутузили другу друга, прихлёбывая вино и веселясь как дети.
Берхард кинул взгляд на спину Дьюранда и расплылся в улыбке:
— Купи себе при случае новый кафтан.
Дьюранд оглянулся, равнодушно посмотрев на разошедшийся шов. Плевать. Сейчас самое главное — не спускать глаз с Радомора, возвышавшегося над столом для почётных гостей. Дьюранд никак не мог взять в голову, как остальные могут веселиться в присутствии горбатого герцога, которого, казалось, извергла сама геенна огненная.
Грохот барабанов привлёк всеобщее внимание к вступившей в зал процессии герцогов Эрреста, которые гуськом направились к возвышению, чтобы занять свои места за почётным столом. Впереди них шагал согбенный прелат, облачение которого было усыпано драгоценными камнями. В руках старик сжимал изображение солнечного диска, отлитое из чистого золота.
Каждый из следовавших за прелатом лордов был разодет в парчовое платье немыслимой цены, украшенное изысканной вышивкой. Сверкали инкрустированные рукояти мечей и короны на головах. Среди участников процессии Дьюранд заметил и Морина. Сломанная ключица не помешала лорду Монервейскому явиться на Совет.
Поднявшись на возвышение, каждый из лордов встал позади своего стула с высокой спинкой. Герцоги то и дело поглядывали на сидящего Радомора, который так и не сдвинулся с места.
Сильный порыв ветра чуть не задул свечи. Радомор, отодвинув стул, медленно поднялся на ноги. Герцог Беоранский крепко схватил горбуна за руку и, растянув губы в улыбке, что-то забормотал ему на ухо. В зал вступил Кандемар:
— Милорды, леди и джентльмены, — произнёс герольд. — Его Королевское Величество, Рагнал, милостью Небес государь Эрреста, древнего королевства Аттии, наследник земель Сэрдана.
Загремели барабаны, и все присутствующие поднялись со своих мест. Казалось, что лишь Радомор продолжал оставаться безучастным к происходящему. В зал вошли священники, сжимая в руках кадильницы с курящимися благовониями. За ними проследовали септаримы, бледные и хладные, как сам главный герольд Кандемар. Воины в сверкающих серебром доспехах встали у стены позади герцогов.
Огонь горящих свечей озарял трапезную золотистым светом. В ноздри бил кружащий голову аромат благовоний.
И наконец в замерший в ожидании зал вступил сам государь Эрреста — Рагнал. С его пояса свисал фамильный меч, передававшийся в наследство от поколения к поколению. На голове тускло сверкала корона из красного золота, усыпанная чёрными сапфирами.
— Ну что ж, пора приступить к этому безумию, — мрачно произнёс Рагнал. Эти слова послужили сигналом к началу пира.
Покуда одно блюдо сменяло другое, священник-арбитр успел произнести немало мудрых слов. Рыцарям, проявившим на турнире мужество и храбрость, были поднесены дары от лордов. А шторм за стенами крепости все набирал силу. В узких амбразурах и бойницах сверкали молнии, гром грохотал с такой силой, что некоторые из воинов вздрагивали. Дьюранд не отнимал пальцев от рукояти меча.
Попоны павших лошадей хлопали и трепетали от порывов дувшего с моря ветра. Берхард взял Дьюранда под руку, помогая ему подняться. Первым, на кого упал взгляд Дьюранда, был Кандемар, сжимавший в руках рог. Белый плащ герольда трепетал на ветру. Широко расставив ноги, в королевской ложе стоял Рагнал, окружённый одетыми в чёрные плащи слугами. Со скамей, придерживая шляпы и вуали, поднимались озадаченные лорды и леди. Принц Бидэн глянул на брата, растянув губы в успокаивающей полуулыбке. Рагнал был мрачен как туча.
Окоченевшими пальцами Рагнал дал знак Кандемару, который тут же протрубил короткий сигнал. Недоуменный ропот зрителей немедленно оборвался. Повисла тишина.
— Довольно, — бросил король. — Хватит. Мы ещё посмотрим, чем все закончится вечером.
С этими словами государь сошёл с трибуны. За ним вереницей последовали слуги и зрители. Пир должен был начаться, как только участники турнира приведут себя в порядок после битвы.
Теперь отряду Ламорика предстояло узнать, чего стоили все их усилия.
Тьма окутала мироздание, содрогавшееся, подобно огромному трясущемуся в лихорадке великану. Страшный ураган, пришедший со стороны Закатного моря, обрушился на Тернгир. Дьюранд пробрался в хлопающую на ветру палатку и достал из накиданных в кучу вещей чистую тунику. Снаружи донёсся взрыв смеха.
У рыцарей были все основания веселиться. Радомор проиграл, несмотря на все интриги. Теперь он остался ни с чем. Мало кто счёл нападение на Морина в конце турнира достойным, мужественным поступком. Заключительная атака была скорее жестом отчаяния, тогда как честь подлинного рыцаря требовала большего — воин должен безропотно и с достоинством принимать то, что ему уготовила судьба. Натягивая лучшие кафтаны, люди перекидывались шутками и обменивались мнениями о причинах той спешки, с которой король остановил турнир и покинул ристалище.
Дьюранд никак не мог забыть искажённое яростью лицо Радомора. На его глазах сражённый в битве телохранитель восстал из мёртвых. Дьюранд понимал, что ещё рано праздновать победу. Радомор так просто не отступит.
Дьюранд затянул перевязь с мечом, сморщившись от боли, волнами исходившей от искалеченного булавой плеча, порезов и ушибов. Радомор и его прислужники не остановятся ни перед чем. Покуда они здесь, все королевство находится в опасности — от морских берегов до баронства Коль. Сегодня вечером здесь, в Тернгире, на скале, вздрагивающей под ударами лютой непогоды, должна была решиться судьба государства. Парусина палатки громко хлопала на ветру. Взгляд Дьюранда упал на зеленую вуаль, которая в опустившейся тьме казалась чёрной. Оставлять подарок Владычицы Гесперанда было нельзя. Дьюранд понимал, что необходимо быть готовым ко всему. На пиру может произойти все что угодно.
Голоса друзей стихли. Остальные рыцари, слуги и оруженосцы, приводившие себя в порядок, вели себя куда как тише. Глубоко вздохнув, Дьюранд откинул полог и вышел наружу. Ветер едва не сбил его с ног. Обрушившийся на лагерь ураган уже сорвал несколько палаток, которые теперь катились прочь. В одиночестве Дьюранд пересёк двор замка, поросший просоленной морским ветром травой, направляясь к главной башне крепости. В узких бойницах дрожали огни. На мгновение перед мысленным взором Дьюранда предстал образ Радомора, сидящего на троне Ферангора.
Взобравшись по лестнице, поднимавшейся к массивной резной двери, ведшей внутрь центральной башни, Дьюранд вступил в замковые покои, оставив за собой свист ветра и рёв бури. Сверху, из парадной залы, куда вели ступеньки, до него доносился смех собравшихся на пир гостей. Пальцы коснулись рукояти меча. Дьюранда на миг охватило отчаяние. Что он здесь делает? Как у него хватило мужества явиться сюда после всего того, что произошло? Радомор в ярости, чернецы плетут интриги, а само мироздание бурлит, словно кипящий котёл.
— Посмотрим, куда нас собираются посадить, — раздался сверху голос Ламорика. — Погоди.
У самого входа в зал в одиночестве стояла Дорвен. Дьюранда пронзило отчаяние. Девушка тоже будет на Совете. Нельзя подвергать её такой опасности. Никто не способен предугадать, на что способен Радомор. Выругавшись, Дьюранд устремился вверх по ступенькам. Дорвен надо побыстрее увести куда-нибудь подальше. Пусть её увезут подальше от замка. Ещё есть время.
— Дорвен… — начал он.
Крепкая рука опустилась ему на плечо. Сверкая золотыми зубами, на него смотрел Оуэн.
— Дьюранд, дружище, чего же ты на пороге стоишь? Заходи, — здоровяк улыбался, но его пальцы сомкнулись на Дьюранде мёртвой хваткой. — У нас есть для тебя место. Ламорик только что зашёл, чтобы узнать у сенешаля, куда его собираются усадить вместе с леди Дорвен.
Дьюранд кинул отчаянный взгляд на девушку:
— Оуэн, клянусь Богом, я не…
— Заходи скорей. Принц не поскупился — стол ломится от яств. Уже подали вино.
Дьюранд побрёл за Оуэном, чувствуя на себе полный отчаяния взгляд Дорвен. Он так и не смог ничего ей объяснить. Он не мог устроить драку с Оуэном, чья рука на его плече даже не дрогнула.
Дьюранд оказался в зале, наводнённом веселящимися людьми. Ветер протяжно завывал в бойницах над их головами. Трапезная Тернгира оказалась длинным наполненным дымом жаровен залом. Стены покрывала штукатурка, скрывавшая гигантские валуны, из которых был сложен замок. На возвышении в самом конце зала белел, словно алтарь в храме, стол для почётных гостей, за который должен был воссесть Великий Совет — король, принц и все герцоги Эрреста. По традиции было даже оставлено место для властителя Гесперанда, который вот уже долгие столетия не появлялся на Совете. За столом, погруженный в мрачные мысли, в одиночестве сидел Радомор, одетый в перемазанные грязью и кровью доспехи.
Именно таким Дьюранд запомнил его в Ферангоре. Оуэн слегка подтолкнул Дьюранда вперёд.
Вокруг яркого огня, полыхавшего в самой середине залы, слуги расставили столы и скамьи для гостей и участников турнира. К этим столам Оуэн и повёл Дьюранда.
— Сюда, дружище, присаживайся, — русоволосый гигант протянул Дьюранду чашу. — Выпей. Глоток вина тебе не повредит.
Дьюранд пригубив вино, отставил чашу в сторону, заметив сидящих неподалёку воинов в зеленом, которые теребили рукояти кинжалов. За столом у самого возвышения грузно высился в измятом шлеме телохранитель Радомора. Чернецы прихорашивались.
— Я уж думал, ты потерялся, — сказал Дьюранду Берхард. — Как плечо?
— Нормально, — Дьюранд едва догадался, о чем говорит одноглазый рыцарь.
Устроившись возле огня с кувшинами вина, возились одетые в чёрное чиновники — казначеи, канцеляристы, летописцы. Несмотря на почтённый возраст, лысины и седые волосы, чиновники смеялись, мутузили другу друга, прихлёбывая вино и веселясь как дети.
Берхард кинул взгляд на спину Дьюранда и расплылся в улыбке:
— Купи себе при случае новый кафтан.
Дьюранд оглянулся, равнодушно посмотрев на разошедшийся шов. Плевать. Сейчас самое главное — не спускать глаз с Радомора, возвышавшегося над столом для почётных гостей. Дьюранд никак не мог взять в голову, как остальные могут веселиться в присутствии горбатого герцога, которого, казалось, извергла сама геенна огненная.
Грохот барабанов привлёк всеобщее внимание к вступившей в зал процессии герцогов Эрреста, которые гуськом направились к возвышению, чтобы занять свои места за почётным столом. Впереди них шагал согбенный прелат, облачение которого было усыпано драгоценными камнями. В руках старик сжимал изображение солнечного диска, отлитое из чистого золота.
Каждый из следовавших за прелатом лордов был разодет в парчовое платье немыслимой цены, украшенное изысканной вышивкой. Сверкали инкрустированные рукояти мечей и короны на головах. Среди участников процессии Дьюранд заметил и Морина. Сломанная ключица не помешала лорду Монервейскому явиться на Совет.
Поднявшись на возвышение, каждый из лордов встал позади своего стула с высокой спинкой. Герцоги то и дело поглядывали на сидящего Радомора, который так и не сдвинулся с места.
Сильный порыв ветра чуть не задул свечи. Радомор, отодвинув стул, медленно поднялся на ноги. Герцог Беоранский крепко схватил горбуна за руку и, растянув губы в улыбке, что-то забормотал ему на ухо. В зал вступил Кандемар:
— Милорды, леди и джентльмены, — произнёс герольд. — Его Королевское Величество, Рагнал, милостью Небес государь Эрреста, древнего королевства Аттии, наследник земель Сэрдана.
Загремели барабаны, и все присутствующие поднялись со своих мест. Казалось, что лишь Радомор продолжал оставаться безучастным к происходящему. В зал вошли священники, сжимая в руках кадильницы с курящимися благовониями. За ними проследовали септаримы, бледные и хладные, как сам главный герольд Кандемар. Воины в сверкающих серебром доспехах встали у стены позади герцогов.
Огонь горящих свечей озарял трапезную золотистым светом. В ноздри бил кружащий голову аромат благовоний.
И наконец в замерший в ожидании зал вступил сам государь Эрреста — Рагнал. С его пояса свисал фамильный меч, передававшийся в наследство от поколения к поколению. На голове тускло сверкала корона из красного золота, усыпанная чёрными сапфирами.
— Ну что ж, пора приступить к этому безумию, — мрачно произнёс Рагнал. Эти слова послужили сигналом к началу пира.
Покуда одно блюдо сменяло другое, священник-арбитр успел произнести немало мудрых слов. Рыцарям, проявившим на турнире мужество и храбрость, были поднесены дары от лордов. А шторм за стенами крепости все набирал силу. В узких амбразурах и бойницах сверкали молнии, гром грохотал с такой силой, что некоторые из воинов вздрагивали. Дьюранд не отнимал пальцев от рукояти меча.