Кек Дэвид. Небесное Око

   Они шли, не сводя глаз с деревьев, подступающих к обочинам тракта. Где-то рядом бродит убийца. Или гробокопатель. Безумец или некромант.
   Из зарослей деревьев донёсся волчий вой.
   — Боги! Всему должен быть предел! — простонал Гермунд.
   Дьюранд услышал топот лап и тяжёлое дыхание оскаленной пасти, из которой свешивался длинный язык.
   — Бежим, — сказал Дьюранд, и они припустили.
   Топот ног за их спиной становился все ближе и ближе.
   От дикого, полного мощи и злобы волчьего воя кровь стыла в жилах. Они знали, что в любой момент зубы хищника могут сомкнуться у них на горле.
   Неожиданно показались дома.
   Это был город. Впереди горел огонь, и Дьюранд, бросив сумки, кинулся к нему из последних сил.
   Их окружили.
   Дюжина вооружённых людей, сидевших у костра, вскочила на ноги. Отблески огня плясали на остриях клинков, на секунду Дьюранду показалось, что люди до смерти напуганы.
   — Попался, ублюдок! — раздался чей-то крик, и солдаты бросились на Дьюранда. На мгновение в его голове мелькнула мысль о Гермунде, мелькнула и оборвалась — что-то тяжёлое опустилось ему на плечо. Дьюранд попытался защититься, но тычки кулаков сыпались на него словно удары молота на наковальню… из глаз брызнули искры.
   Потом все прекратилось.
   Дьюранд, лёжа в грязи, приподнял голову и кинул на солдат взгляд. На него уже никто не смотрел. Кто-то смеялся, кто-то щёлкал языком. Все взгляды были обращены на маленького человечка, стоящего у костра. Только священнику под силу остановить толпу солдат. Человечек был облачён в чёрное, рукава спускались почти до земли. Висящая мешком одежда и длинные голени делали его похожим на грача. Человечек вздёрнул вверх лысую, обтянутую бледной кожей голову.
   — Ах да. Страх и злоба, — проворковал человечек, — две стороны одной медали.
   Загорелый солдат с венчиком льняных волос повернулся к чернецу.
   — Шёл бы ты отсюда, пока с тобой чего не случилось.
   Дьюранд понимал, что незнакомец в схватке с солдатом не выстоит, и все же тощий человечек не выказывал никаких признаков страха.
   — Быть может, ты прежде замечал, что дворняга рычит, когда пугается.
   — Ну все, — выдохнул солдат, — с нас довольно.
   — Какой ты горячий, — щёлкнул чернец языком, — и какой торопливый. Знаешь, со временем все такими становятся.
   Солдат потянулся к булаве, висящей на поясе. Неожиданно дверь дома распахнулась, залив все вокруг светом, исходящим из комнаты. На пороге появилась фигура здоровяка, одетого в доспехи десяти королевств.
   — В чем дело? — прорычал здоровяк, сверкнув глазами. — Я что, как мамочка, должен следить за каждым вашим шагом? — прищурившись, он ткнул пальцем в чернеца. — Довольно. Старина Мульсер не настолько бесполезен, чтобы я мог позволить над ним насмехаться.
   Пожав плечами, чернец поклонился, и русоволосый солдат убрал руку с булавы. Все становилось на свои места — чернец задирался, потому что знал — за него заступятся. Здоровяк перевёл взгляд на Дьюранда:
   — А ты кто такой?
   Пошатываясь, Дьюранд поднялся на ноги, и здоровяк окинул его с ног до головы сердитым взглядом.
   — Я Дьюранд из Коль.
   Посмотрев на капитана, Дьюранд увидел лошадей, привязанных за домом, отсветы костров на сложенных на земле шлемах и мечах. Несмотря на боль от побоев, он усмехнулся: он все-таки догнал рыцарей.
   — Ты начал драку? — спросил капитан.
   — Прошу прощения, ваша светлость, — ответил Дьюранд, поняв, что ему наконец улыбнулась судьба, — я наткнулся на ваших солдат. Но я не собирался причинять им никакого вреда, хотя я обучен обращению с оружием.
   — Ясно, — капитан оскалился в усмешке. Зубы верхней челюсти у него были выбиты от клыка до клыка. — Меня зовут Гоул. Сэр Гоул из Лазариджа. Я служу лорду Радомору, сыну герцога Ирлакского, который правит землями к западу от Бейндрола.
   Имя лорда было Дьюранду знакомо. Он был героем и даже женился на старшей дочери герцога, которому Дьюранд служил. Их свадьбу Дьюранд помнил смутно.
   — Считай, что ты нанят. Мы иногда теряем людей. Но, друг Дьюранд, согласно древнему обычаю теперь ты должен купить выпивки своим новым товарищам. Особенно если ты сошёлся с ними в драке и наградил их парой зуботычин.
   Дьюранд вспомнил о пустом кошеле, висящем на поясе:
   — В последний месяц мне не слишком везло.
   Гоул усмехнулся:
   — Это не беда, — он сорвал с пояса кошель и бросил Дьюранду. Кошель, пролетев сквозь дым и отблески костра, оказался в его руках.
   — Считай, что это твоё жалование.
   Один из солдат взял у Дьюранда кошель и взвесил его в руке:
   — Да тут денег хватит, чтобы упиться допьяна.
   — Так пей, — бросил Гоул и повернулся к Дьюранду. — Ты слишком оголодал, чтобы сражаться, впрочем, это дело поправимое. Здесь, в Торментиле, мы охотимся за вором.
   Сидевшие у костров солдаты переглянулись.
   — Да, ребята. Мы нашли корень всех бед. Теперь ясно, отчего у народа нет денег платить подати, а урожаи в последние годы были такими скудными. Местный бейлиф [Бейлиф — представитель знатного дворянина, осуществляющий административную и судебную власть.] обманывал нашего лорда. Взимал подати с народа, за что только можно, и все оставлял себе. Ещё он получил во владение мельницу. Два года людей обирал. Вот народ на лорда и короля возмущается, а во всем виноват этот сукин сын. Ворюга, запятнавший доброе имя милорда. Из-за таких, как он, вся смута и начинается. Теперь этого мерзавца поймали за руку.
   Ну что ж, охота за вором — не такое уж плохое начало.
   — Ух ты! — воскликнул один из солдат. — Ещё один. Из-за повозок на свет костров вышел Гермунд.
 
   Пока солдаты пили, Дьюранд отправился собирать свои вещи, брошенные на дороге. Теперь за его спиной оставалось не меньше дюжины воинов, поэтому он больше не боялся опасности, исходящей от леса. Гермунд отправился вслед за ним.
   — Боже, Дьюранд, да ведь это же он, — произнёс Гермунд, подойдя поближе.
   — Кто? — уточнил Дьюранд. Ему показалось, что на тракте он увидел одну из своих сумок.
   — Помнишь, о пророчестве, которое я говорил? — в голосе скальда слышались нотки отчаяния. — Речь в нем шла о Радоморе.
   Дьюранд с трудом попытался воскресить в памяти пророчество.
   — Я был при дворе его отца! — продолжил Гермунд. — И вот мы встретились с людьми его сына.
   Дьюранд нагнулся, чтобы подобрать сумку, лежащую в луже. Почувствовав тяжесть, он понял, что нашёл свои доспехи. Когда он поднял сумку из лужи, с неё стекла вода.
   — Гермунд, я был на свадьбе у Радомира, — Дьюранд вспомнил черноволосую дочку герцога. — Не забывай, Радомир настоящий герой.
   — Да но…
   — Он чуть не погиб, спасая жизнь королю в битве при Хэллоудауне. — Дьюранд ясно помнил пир, который закатил в Акконеле, и громкие песни скальдов, от которых тряслись стропила.
   — Дьюранд, это все так, но…
   — Он из благородного рода, в котором были и короли, — Дьюранд склонился, чтобы подобрать ещё одну сумку.
   — Его прадедом был король Карондас.
   Дьюранд торжествующе развёл руками.
   — Ты знаешь, монеты в полпенса с изображением его лица все ещё в ходу в Эрресте. Мы наконец-то наткнулись на рыцарей. Я не могу просто уйти.
   — Слушай, я…
   — К тому же, — Дьюранд привёл ещё один довод, — я уже взял деньги.
   — Я видел, — пробормотал скальд. — С ними ты голодать не будешь.
   Дьюранд его не слушал. Он новичок, а новичков проверяют. Он уже нашёл почти все свои вещи. Все они были насквозь мокрые.
   — Мы бы ни за что не успели на турнир. И долго бы я протянул без гроша в кармане? Спустя месяц я бы умер от голода или стал бы просить подаяние. И если бы ты продолжал скитаться вместе со мной, твоя судьба была бы не лучше.
   Гермунд поймал Дьюранда за рукав:
   — Мне было видение.
   — Гермунд, ну сам посуди. Он же герой. Какой толк в твоём пророчестве?
   Гермунд что-то увидел в грязи и с рассеянным видом нагнулся. Он поднял перемазанный грязью ремень.
   Дьюранд устало взглянул на скальда. За их спинами горели костры.
   — Ладно, Гермунд, расскажи, что ты видел.
   Гермунд заморгал, уставившись в землю:
   — Грабежи. Тьму и войну. Стены, ворота и башни. Огонь. И слова. Я не знаю, откуда пришли эти слова.
   Из лагеря донёсся рёв. Гоул снова распекал нерадивых.
   — Гермунд, ты же понимаешь, я выбежал из леса, я был им совсем чужим, — Дьюранд кивнул в сторону костров, — а Гоул сразу принял меня в отряд. Ты сам это видел. Видимо, так захотели Силы Небес.
   Дьюранд взялся за ремень в руках Гермунда и потянул. С хлюпающим, чавкающим звуком из грязи показался щит. Дьюранд взвалил его на спину, а Гермунд принялся вытирать его, пока на щите не проступил герб — головы трех оленей.
   Издалека до них доносился голос Гоула.
   — Мне надо идти, — сказал Дьюранд и, развернувшись, пошёл к кострам.
 
   — Итак, большинство из вас лыка не вяжут, с вами мы разберёмся позже. Мне нужно несколько человек. Ну и кто отправится со мной на небольшую ночную прогулку? — капитан обвёл солдат взглядом. — Ты пойдёшь. Ты. И ты, — он остановился, уставившись на Дьюранда. — Ты тоже пойдёшь с нами.
   Дьюранд прошёлся мимо солдат и остановился у могучего вальдурианца с длинной бородой и выбритым лбом, который, скрестив на груди руки, внимательно смотрел на Гоула.
   — А ты, Фальк Ан'Тинан. Ты ведь все ещё с нами?
   Великан пожевал толстыми размером с палец губами. «Вот уж над кем не стоит насмехаться», — подумалось Дьюранду. Пояс, обхватывавший гиганта, пришёлся бы в пору и быку. Дьюранд слышал, что горные крепости вальдурианцев были закрыты для чужаков ещё задолго до того дня, когда Сэрдан обратил свой взор к Фарадору. С высоты гор воины перевалов взирали за взлётами и падениями государств, словно на волны, бьющиеся о берег острова.
   — Я знаю, ты с нами последнюю ночь, — сказал Гоул. — Но утро ещё не наступило. А поскольку милорд назначил меня вашим капитаном, я должен проследить, чтобы вы отработали каждый грош. А ты, мой друг, все ещё должен милорду несколько часов.
   Вальдурианец даже глазом не моргнул:
   — Меня должны были отпустить в Хэллоудауне. Мы пришли, чтобы сражаться с Бороджином и его гейтанцами. Битва закончена, договор исполнен.
   Гоул отвернулся от вальдурианца и с насмешкой посмотрел на своих солдат. «Интересно, как вальдурианца сюда занесло?», — подумал Дьюранд.
   — Мне просто нужны крепкие ребята, — сказал Гоул. — Боятся нам нечего. Всего лишь ночная прогулка. Короче, чтобы найти мельника, для начала надо найти мельницу. За мной.
   Мрачный вальдурианец пожал плечами и поправил перевязь с мечом.
   Гоул приложил к уху ладонь, прислушиваясь. Издалека до них доносилось поскрипывание мельничного колёса и журчание воды.
   Они шли огородами, пока не показалась мельница, колесо которой вращалось в небольшой речушке — одном из притоков Бейндрола. Дьюранд с удовлетворением обратил внимание на то, что далеко не все солдаты Гоула оказались пьяными. Те, что отправились с ними, двигались быстро и тихо. Двух солдат Гоул послал к парадному входу.
   — Мы пришли от лорда Радомора, — закричал Гоул. Изнутри донёсся хлопающий звук. — Ломай дверь! — заорал он. Солдаты поднажали, но дверь устояла.
   Гоул ткнул пальцем в Дьюранда и вальдурианца:
   — Вы двое, в обход!
   Они сорвались с места и, продираясь сквозь кусты, обогнули мельницу. Негодяй бейлиф выскочил из чёрного хода и резко нагнулся, пряча что-то в воде. Его отделяло от преследователей вращающееся мельничное колесо.
   — Выходи! — рявкнул Дьюранд, рявкнул громко, чтобы перекрыть плеск воды.
   Бейлиф глянул на Дьюранда сквозь пелену вращающихся лопастей, после чего — у Дьюранда перехватило дыхание — прыгнул на колесо. Солдаты взревели от ярости. Бейлиф взмыл вверх, вцепился руками в крышу, подтянулся и пропал из виду.
   — Властитель Небесный! — выдохнул один из солдат, появившийся за спиной Дьюранда. — Никогда такого не видел.
   Дьюранд поглядел вверх — до крыши было не меньше трех фатомов [Фатом — морская сажень, равна 186 см.]. Если он поймает негодяя, то докажет, что его наняли не зря.
   — Что сделал один, сможет и другой, — сказал он и, сжав зубы, прыгнул.
   Он чуть не промахнулся.
   Когда его ноги чуть не соскочили со скользкой лопасти мельничного колёса, его на мгновение сковал ужас. Он стал подниматься вверх. Отсветы факелов играли на мелких волнах. На дне реки он увидел силки, расставленные на угрей. Колесо заскрипело, и он, рванувшись вверх, перевалился через край крыши. Мельничное колесо обиженно застонало, словно сожалея об упущенной жертве.
   — Государь Небесный, дай мне мужества, — взмолился Дьюранд, поднимаясь на ноги и оглядываясь в поисках бейлифа. Крыша была пуста, казалось, Дьюранд очутился на маленьком, голом, всеми покинутом островке.
   — Великолепно, — раздался голос сэра Гоула. — А теперь слезай, ублюдок ненормальный.
   Дьюранд озадаченно замер, но потом догадался, что капитан обращается не к нему и что бейлиф все ещё на крыше.
   Дьюранд пополз к коньку поросшей вьюнками крыши. «Давно здесь кровельщика не было», — подумал он.
   — Спускайся и поделись с нами звонкой монетой, — продолжил Гоул. — Может быть, я даже тебя отпущу. Игра окончена.
   Дьюранд перегнулся через конёк и увидел бледную тень, распростёршуюся на покрытой плесенью соломе. Человек смотрел на Гоула и солдат.
   — Спускайся, а то мне не хочется поджигать мельницу. Ты что, там решил поселиться на веки вечные? Мы тебя поймали.
   — Тень не двинулась с места. Пройдоха мельник-бейлиф полагал, что сзади него никого нет, а Гоул далеко не сразу решится поджечь мельницу, принадлежавшую лорду.
   Дьюранд тихо пополз к ногам бейлифа.
   — Приятель, а ты, видать, моряк, — сказал Гоул. — Мы таких фокусов никогда не видели.
   Один из солдат буркнул что-то неразборчивое, и компания разразилась смехом.
   Дьюранд полз вниз по скату крыши, прилагая все усилия к тому, чтобы не сорваться и издавать поменьше шума. Впрочем, голоса с улицы и шум мельничного колёса приглушали шорох соломы, по которой он полз. Наконец он подобрался к самому краю, с которого была видна улица и солдаты, задравшие головы, — они его заприметили.
   Бейлиф его тоже заметил. Изогнувшись, он перекатился на спину и Дьюранд понял, что попался. Он почувствовал, как его обхватили руки бейлифа, а сам бейлиф пытается ударить его в живот ногой. Если Дьюранд не вырвется, то упадёт и покалечится.
   Они сцепились, повиснув у самого края, но Дьюранд оказался сильнее и рванул бейлифа за грудки. Плечи негодяя оказались в воздухе, свесившись за край ската. Дьюранд торжествующе улыбнулся и столкнул бейлифа в руки веселящихся солдат.
   Когда Дьюранд спустился, солдаты окружили его, одобрительно похлопывая по спине:
   — Да ты, приятель, совсем как белка! — воскликнул русоволосый воин по имени Мульсер, затеявший ссору с чернецом. — К чему теперь лестницы?! Этот парень один стоит целой осадной башни!
   Гоул смеялся вместе с остальными солдатами, медленно соступавшими лежащего бейлифа.
   — Нам дорогого стоило до тебя добраться, — ухмыльнувшись, произнёс Гоул. — Думаешь, мы бы тебя упустили, так и не выбив денежки? А ну-ка, ребята, послушаем, что он скажет.
   Двое солдат подхватили бейлифа за руки и вздёрнули на ноги.
   — Деньги принадлежат мне, милорд, — сказал бейлиф.
   Один из воинов занёс кулак, но Гоул остановил его:
   — Погоди. Давай послушаем, что он нам скажет.
   — Никто не запрещает человеку откладывать на чёрный день, — продолжил бейлиф.
   — Умно.
   — Но это так!
   — И как же тебе удалось столько скопить?
   — Мне же причитается доля от налогов.
   Гоул хлопнул себя по лбу:
   — Ах да. Только вот беда, ты отдал лорду слишком мало.
   — Ваша светлость, у меня никогда не было таких денег!
   — Брось заливать. Горожане многое нам рассказали. Пенни у того возьмёшь, пенни у другого. Курочка по зёрнышку клюёт. И не смотри на меня так, к чему ломать голову, кто на тебя донёс? Тебя ненавидят. Да и как любить человека, который безбожно тебя обирает, вытягивая последние гроши. Да, вот тебе маленький совет. Если ты у кого-то стянул деньги, не надо их трясти у всех перед носом. Люди это хорошо запоминают. Ты грабил своего господина, — Гоул резко ударил бейлифа в грудь. — Где деньги?
   — Отпустите меня, и я все вам расскажу.
   — А куда ты денешься? Говори!
   — Отпустите меня!
   — Отвечай, где деньги!
   — За мельницей. Там мешочек. Я положил его в силок для угрей и сунул в реку.
   Гоул взглядом приказал нескольким солдатам и Дьюранду проверить силки. Они принялись извлекать их из реки, но ничего, кроме дюжины бьющихся в них угрей, не нашли. Когда солдаты с громким всплеском швырнули силки назад в реку, а Гоул устало присел на корточки рядом с пленником, с дороги послышался грохот копыт.
   Из тьмы показался высокий жеребец, на котором восседала огромная фигура с развевающимся на ветру плащом за плечами. Дьюранд и солдаты, с которых после осмотра манков ручьями лилась вода, воззрились на всадника со щетинистой бородой. Всадник был совершенно лыс. Перед солдатами предстал лорд Радомор. Несмотря на старую рану, повредившую плечо, которую он получил, сражаясь за короля, от Радомора исходили волны такой мощи, что, казалось, ему не составит никакого труда голыми руками выдернуть с корнем целое дерево.
   Гоул повернулся к своему повелителю, успев бросить быстрый взгляд на Мульсера.
   Русоволосый воин покачал головой:
   — Мы ничего не нашли.
   — Черт, — прошипел Гоул, склоняясь в поклоне.
   — Это и он есть? — прогрохотал голос Радомора. Коню передалось настроение седока, и он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, готовый в любой момент пуститься вскачь.
   — Да, ваша светлость, — склонил голову Гоул, — он во всем признался.
   Сверкнув чёрными глазами, Радомор взглянул на бейлифа. На долгое время повисла тишина.
   — Ты грабил людей, прикрываясь моим именем, — наконец произнёс Радомор — Ты обманывал, воровал, отравляя умы людей, приговаривая: «Это все Радомор. Это он обманывает и обворовывает вас. Это его должны проклинать ваши дети», — Радомор соскочил с коня, и бейлиф рухнул на колени:
   — Нет, ваша светлость! Все было не так, клянусь вам!
   — Не клянись. Ты, нарушивший обеты и клятвы, ты, сгубивший свою душу, что ты мне ещё можешь сказать? Ты породил смуту в умах и сердцах людей. До меня дошли вести из земель отца. В Ферангоре народ возмущается налогами! Люди выступают против герцога, своего лорда и короля в Эльдиноре.
   Радомор повернулся к Гоулу:
   — Вернул ли этот человек то, что украл?
   Гоул развёл руками:
   — Он сказал, где спрятал деньги, но там ничего нет…
   Бейлиф рванулся вперёд, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.
   — Господи! Но они же там были! Клянусь!
   Солдаты скрутили вырывающегося бейлифа, взгляд которого был устремлён на опустившего голову Радомора.
   — Ты понял, что это за чувство — отчаяние? Потерять награбленное, быть преданным… — Радомор замолчал и хищно втянул носом воздух, прикрыв на мгновенье глаза. Когда он их открыл, всем стало ясно — время споров прошло.
   — Обворовывать господина, которому ты принёс клятву верности, — измена. Пользоваться должностью, которую тебе доверили, себе во благо — измена, — Радомор замолчал, но, сделав паузу, продолжил. — Тебе не приходило в голову, что крестьяне, которых ты обирал, голодали? Женщины, дети. Ты не думал об этом?
   Дьюранд бросил взгляд на стоящего на коленях бейлифа, который согнулся в поклоне, почти касаясь головой земли. Теперь они должны были отвезти его на суд герцога в Ферангор.
   — Знаешь ли ты, как караются такие преступления? — прогремел Радомор.
   Бейлиф стал поднимать голову, но Радомору он уже был неинтересен. Теперь уже лорд обращался к Гоулу.
   — Я властитель этих земель. Именем моим он грабил народ. Именем моим вы его и повесите.
 
   Через час на лугу рядом с городком стояло плотное кольцо крестьян, кутающихся в одежды, в которых их подняли с постелей, отчего толпа была похожа на сонм привидений. В центре толпы у огромного дерева стоял Гоул, Дьюранд и остальные солдаты. Некоторые из них тяжело дышали.
   Над их головами в судорогах бился бейлиф, повешенный без суда и исповеди.
   Гоул поднял взгляд вверх, упёр руки в боки и удовлетворённо кивнул.
   — Итак, — произнёс он, окинув толпу мрачным взглядом, — мы изловили вашего бейлифа. Все кончено. Теперь лорд Радомор желает внести ясность в вопрос с деньгами, — Гоул ходил кругами. — Часть суммы принадлежит ему по праву, однако он решил, что все до последнего гроша останется в Торментиле.
   Горожане начали просыпаться.
   — Однако, — Гоул поднял палец, — какой-то ублюдок стянул все деньги. Его светлость не дурак. Он, как и я, знает, что такое искушение. К тому же украсть у вора вроде бы не преступление. Итак, хочу вас сразу предупредить. Если к закату похищенные деньги будут у меня — каждый житель получит свою долю. Если же негодяй надёжно их припрятал и денег к рассвету у меня не будет — у меня не останется выбора. Так? Я скажу лорду Радомору, что вы подняли бунт, — Гоул кивнул на труп бейлифа. — А бунт — это измена вашему законному властелину. И мне придётся сжечь здесь все дотла. И я это сделаю.
   По толпе крестьян прошёлся ропот. «Сколько их здесь? — подумалось Дьюранду — Не меньше сотни, и все крепко сбитые. А нас всего пятнадцать».
   — Я знаю, времена сейчас непростые. Урожай был плохим. Даже среди благородных есть недовольные. И все же, уверяю, если мы сожжём ваши амбары, зима вам покажется очень долгой. Именно поэтому его светлость приказал мне предупредить вас. Он не позволит водить себя за нос… Итак, я жду до рассвета. Священник будет объявлять, сколько времени у вас осталось. Я полагаю, сейчас около полуночи, значит, у вас примерно шесть часов на то, чтобы вернуть деньги. Присмотритесь к соседям. Вы знаете, где у них тайники. Вам известно, у кого рыльце в пуху и кто у кого в должниках ходит. Но если Око Небес взойдёт, а денег у меня все ещё не будет — вы об этом сильно пожалеете.
   Среди крестьян не было ни одного человека, который усомнился бы в искренности слов Гоула, который перед тем, как повесить бейлифа, даже не надел ему на голову мешок. Урок был прост — холоп не смеет срамить доброе имя своего господина и оставаться безнаказанным.

Глава 6
Башня в Ферангоре

   — Тяжёлая выдалась ночка, — вздохнул Мульсер.
   — Не каждую ночь на твоих глазах вешают человека, — кивнул Дьюранд, раскладывая одеяло. Большинство солдат Гоула спали во дворе.
   — Ты, видать, жил отшельником и отвык от мира, — усмехнулся Мульсер.
   Дьюранд невольно рассмеялся.
   — Боюсь, что Радомор слишком крут на руку. Много вешает без суда и священников-арбитров. Особенно в последнее время. А народ точит серпы, среди благородных смута. В один прекрасный день у людей кончится терпение.
   — Думаешь, Гоул действительно собирается сжечь город?
   — Когда-то я был таким же как ты, — помолчав изрёк Мульсер. — Давно это было, я только начинал службу. Мечтал о прекрасных принцессах. Так откуда ты, говоришь, родом?
   — Я из Коль. Мой отец барон.
   — А ты, значит, незаконнорождённый? Или младший сын?
   — Скорее второе, — ответил Дьюранд.
   — Я так и подумал, — улыбнулся Мульсер. — И что, неужели не нашлось доли более завидной?
   — Баронство у отца маленькое. Один из его вассалов овдовел, единственный сын — погиб в кораблекрушении. Земли должны были достаться мне. А потом этот его сын свалился как снег на голову. Вот я и остался ни с чем.
   — Черт меня подери, — выругался Мульсер. — Ты часом не о Хирнане говоришь? Пару раз мне и Гоулу доводилось служить с ним на Внутренних морях в охране караванов. Помню в бою у Камберлее… — Мульсер покачал головой и снова замолчал. — Постоянно нам твердил о своих землях, жаловался, что они далеко. Все-таки он их получил. А ведь десять лет прошло!
   — Больше. Пятнадцать, — поправил Дьюранд.
   — Он-таки нашёл своё счастье. Может быть, и нам удача улыбнётся.
   — Может быть, — кивнул Дьюранд.
   Мимо прошёл чернец, кинув на Мульсера злобный взгляд. Немного помедлив, чернец свернул и скрылся в таверне.
 
   Когда Дьюранд проснулся, было ещё темно. Его разбудили странные звуки, доносившиеся со двора, где были привязаны лошади.
   Рядом с лагерем кто-то был. Дьюранд прикинул, сколько людей проживает в Торментиле. Кто знает, среди них, возможно, есть друзья повешенного бейлифа. Дьюранд был измотан до предела, но он уже получил деньги за службу и никому не позволит перерезать им в темноте глотки.
   Он подобрался к сбитому наспех загону, но ничего особенного там не увидел. Тем не менее лошади, привязанные во дворе, не спали. Один из коней нервно замотал головой. Его примеру, фыркая, последовали ещё несколько лошадей. Рядом с лошадьми кто-то был.
   Дьюранду показалось, что он слышит постукивание копыт, доносящееся с улицы. Обойдя здание, он пошёл на звук. Быть может, это вор, стащивший деньги, пытается улизнуть. Дьюранд, взяв в руки топор, оставленный рядом с поленницей, решил пока не поднимать тревогу.
   Пытаясь не думать о жутковатом подступавшем к городу лесе, Дьюранд пошёл на звук, не отводя глаз от дороги. Где-то впереди слышался плеск воды вращающегося мельничного колёса. Неожиданно Дьюранд заметил сероватую тень.
   Дьюранд крепко сжал в руках топор, пожалев, что не поднял тревогу.