Страница:
Винсент заерзал на стуле и стрельнул глазами в сторону Рене, а полковник только засмеялся:
— Не бойтесь, Харт. Единственная помощь, которая от вас требуется, — это ваши дорожные карты. Признаюсь, я бы и не вспомнил о вас, если бы не прослышал о ремонте, который вы произвели недавно на Бирмингемской дороге.
— Ах да! Все пребывало в ужасном беспорядке, должен признаться. Ямы могли проглотить карету со всеми четырьмя колесами и пассажирами, а денег на свежий гравий неоткуда было взять. И так длилось до тех пор, пока граф Кенилворт, проезжая там в одно дождливое воскресенье, не прикусил язык. После этого нашлись и рабочие, и гравий. Но карты, — напудренные ресницы опустились, изображая скромность, — они, по всеобщему признанию, лучшие из когда-либо существовавших! Они сообщат вам все до мелочей, все, что вы хотите узнать, и не только о дороге, но и о прилегающей территории. Если бы вы разрешили мне остановиться в моей конторе, они уже были бы здесь, лежали бы перед вами, но вы приказали мчаться сюда во весь опор! — Харт подчеркнул эти слова, размахивая вилкой и вычерчивая ею в воздухе цифру восемь. — И поэтому мне пришлось послать моего человека Дадли за ними. Он скоро привезет их, я вас уверяю.
— Этого калеку? — вскинулся Винсент.
— Он слегка прихрамывает, да, верно, — подтвердил Харт, взглянув на кончик носа Эдгара Винсента. — Но это никоим образом не отражается на его умственных способностях. Должен признаться, что именно его художественные способности позволяют нам держать столь высокие цены на наши проекты и ремонтные работы.
— Я рассчитываю на вас, сэр: эти карты необходимы нам для главной цели — поимки Капитана Старлайта, — заявил Рос. — Чтобы сделать это, мы должны знать о каждом дереве в роще, о каждом выступе скалы, о каждом, возможно, опасном или скрытом месте. Обо всем.
— Именно так. — Тайрона, казалось, сейчас больше интересовало яблоко, которое он разрезал. — И где, смею ли я узнать, намечено устроить развязку?
— Я не могу сказать точно, — ответил Рос, — да и было бы опасно называть точные координаты. Но вы можете заключить пари, если хотите: я вам заявляю совершенно определенно, что он будет пойман в пределах границ округа, и. произойдет это не далее чем в предстоящие две недели.
— Как интригующе. И как дразняще неопределенно.
— Неопределенность необходима, я полагаю. Любая точка в радиусе пяти миль от Говард-Хауса и в радиусе десяти миль от Ковентри подходит для этого. Мы должны уяснить из ваших карт и вашего замечательного знания местности, какие объекты являются наилучшими для успеха нашей операции.
— Но как вы можете угадать, на какую коляску или карету, на какой именно дороге и в какую ночь бандит совершит налет? Насколько я понимаю, трудность заключается в том, что он чрезвычайно, раздражающе непредсказуем.
— Я уверен, на сей раз его жадность поспособствует нашему успеху. Приманка, которую мы предложим ему, слишком соблазнительна, он не устоит.
— Ах! Я понимаю. Хорошо, да. — Тайрон сделал паузу, пытаясь снять языком с неба прилипший кусочек яблока. — Естественно, я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам. Я попробую мыслить так, как делал бы это бандит с большой дороги.
— Чрезмерно сильное напряжение, я полагаю, — сказал Рос, снова улыбаясь. — Но попробуйте, если вам нравится игра…
— Игра? — Напудренные брови взметнулись вверх, и Тайрон Харт восхищенно всплеснул руками. — Если я правильно понимаю, то я выиграю приз?
Винсент внезапно вскочил на ноги.
— Я дам тебе приз, ты, проклятый сутенер! Я заставлю тебя держать язык за зубами! — Он бросил льняную салфетку на стол и впился яростным взглядом в Роса. — Я хочу поговорить с вами наедине.
— Нельзя ли подождать еще пять минут?
— Нет. Нельзя.
Рос подождал, пока он выйдет, сердито топая, из комнаты, а потом аккуратно отложил вилку и нож в сторону.
— Прошу прощения. Я ненадолго.
Он был явно раздосадован, покидая комнату вслед за Винсентом. Дверь за ними закрылась, сердитые шаги гулким эхом отзывались по деревянному полу. Пока шаги не стихли, ни один мускул не дрогнул на лицах Рене и Тайро-на. Его глаза сторожили дверь, а ее — не отрывались от лица Капитана Старлайта; она была совершенно очарована им в этой фантастической ситуации. Часы отсчитывали секунды, надо было что-то сказать, и когда Рене обратилась к нему, в ее голосе были гнев и изумление.
— Я не могу поверить в вашу безрассудность, месье, — прошептала она. — Неужели никто не догадался?
— Никто в последние четыре года, с тех пор как я купил эту должность, — мрачно признался Тайрон Харт. — И это не моя идея — явиться сюда сегодня, мамзель. Я едва успел войти в свой дом через черный ход, когда они стали колотить в парадную дверь. Я потерял, наверное, пять лет жизни, когда карета свернула к вашему дому, — они ведь не сообщили мне, куда мы едем, и я подумал, что уже слишком поздно делать что-нибудь, чтобы не навести их на подозрения. Мне… — Он сделал паузу, чтобы сказать с жаром: — Мне искренне жаль, Рене. Если бы я мог избавить вас от этого! Хотя, должен признаться, вы держались очень хорошо. Лучше меня, уверяю вас. У меня душа ушла в пятки.
— Я едва не упала в обморок. Чуть не выдала вас…
— Но вы ничего такого не сделали, — пробормотал он. — Вы держались очень храбро, и я отчаянно хочу вас поцеловать прямо сейчас.
Рене в ужасе посмотрела на Тайрона.
— Вы не должны даже произносить ничего подобного. И тем более помышлять об этом. У вас сейчас очень трудная задача, и знать, что… — Она закрыла глаза.
— Я сказал правду, Рене, у меня не было никакой возможности вас предупредить. — Тайрон ждал момента, когда девушка откроет глаза, но она не открывала их, и он подался немного вперед. — Храбрая, маленькая, моя маленькая.
Она открыла глаза и посмотрела на Тайрона. Сумасшедший тип: ни страха, ни даже испуга. Ни капельки. Она попробовала вдохнуть глубже, но не позволял корсет: он слишком туго стягивал ее, а в комнате стало душно и жарко.
— Это вы ограбили ту коляску вчера вечером?
Его лицо мгновенно окаменело.
— Вы имеете в виду, что я поколотил одного человека, потом подстрелил другого, а затем приехал сюда, чтобы провести с вами всю ночь?
Она прижала руку к лифу платья, пальцы вспыхнули на синем бархате, словно бледная звезда. Булавка шейного платка уколола ее нежную грудь.
Тайрон внезапно вскочил.
— Вставайте, прогуляемся.
— Г-где?
— Где-нибудь, не важно.
Он не позволил ей отказаться, подхватил ее под локоть и поднял на ноги.
Выйдя на открытый воздух, где оказалось заметно холоднее, Рене смогла наконец отдышаться, бледность отступила, и щеки порозовели.
Дойдя до середины коридора, он направил ее к ряду закрытых дверей и, быстро оглядевшись по сторонам, завел в одну из комнат. Рене хотела что-то сказать, но Тайрон приложил указательный палец к своим губам. Удовлетворенный тем, что никто их не заметил, он подошел к Рене, которая дрожала возле двери, и, нежно прислонив ее к стене, поцеловал.
— Притворяетесь? Играете? Да ради Бога! — Каблуки Винсента отпечатались в гравии, камешки захрустели. Он подошел к своей карете. — Этот проклятый сутенер изображает из себя мужчину!
Рос на секунду остановился возле двери кареты, потом поднялся на ступеньку и присоединился к Винсенту, который уже устроился на удобном сиденье. Винсент наклонился вперед и толкнул потайную дверцу. Она скользнула, и взглядам пассажиров явилась ниша, где находились бокалы с золотым ободком и бутылка.
— Коньяк, — хрюкнул Винсент. — Свежий завоз, получено на прошлой неделе. Настоящий, прямо из Франции. Крепкий как черт, и мне он просто необходим, иначе я сделаю лепешку из проклятого дурака.
— Я постараюсь держать его на безопасном расстоянии, — задумчиво ответил Рос. — Но вы должны пообещать мне не совершать никаких непредсказуемых поступков, по крайней мере пока он не сослужит свою службу.
Винсент проглотил коньяк и вытер рот тыльной стороной руки.
— Девочка, кажется, нервничает. Вы уверены, что она собирается помогать нам?
— Она прекрасно с этим справится. Она очень любит своего брата.
Уголки губ Винсента скривились.
— Я все еще не понимаю, почему бы вам не разрешить привести кое-кого из моих людей? Они бы занялись делом! Несколько сломанных костей — и мы не только найдем Капитана Старлайта, но и сами с ним разберемся, вместо того чтобы отдавать его под суд.
Рос с раздражением посмотрел на Винсента, его терпение кончалось. Неужели ему снова придется объяснять одно и то же: переломанные кости и измочаленное тело привлекут нежелательное внимание.
— У вас еще будет шанс перерезать ему горло и пристегнуть язык булавкой для шейного платка, если вы жаждете подобного рода мести. Между тем у нас есть три сотни вооруженных людей, они в нашем полном распоряжении, и справедливое негодование богатых граждан Уорикшира, которые готовы помочь выманить этого жулика из его логова и отдать под суд.
— Ваше отношение к правосудию, возможно, справедливо, — пробормотал Винсент. — Но нет другого такого ублюдка, который, ограбив меня, думает, что может спокойно жить на этом свете и смеяться надо мной.
— Хорошо, но, должен заметить, этот все еще жив и вполне процветает, хотя прошло уже пять месяцев с тех пор, как он, несомненно смеясь, отправился домой. Обмотанный красными лентами к тому же. Осмелюсь полюбопытствовать, каким местом вы думали, но явно не головой, когда решили развлечься со шлюхой голышом в карете и тратили на нее еще и драгоценные камни?
Винсент допил коньяк и секунду молчал.
— Я не тратил их. Я просто порадовал ее несколькими пустяками.
— Но мне интересно, нет, я на самом деле удивляюсь: почему наша собственность не охраняется вот так же? — Рос кивнул, указывая на потайной шкафчик.
— Раньше я никогда не сталкивался с неприятностями.
— А теперь вы мне собираетесь сказать, что никогда не встречали и шлюх вроде Дорис Райли, да?
Винсент посмотрел ему прямо в глаза.
— Не собираюсь. Абсолютно искренне — нет. Она из тех, кто может все.
— Похвальный талант, я уверен. Если бы я знал, что энергичная пара губ может так быстро лишить вас здравого смысла, я бы поискал другой путь для перевозки наших товаров из Лондона.
Винсент стиснул бокал, из которого только что пил коньяк. Его кулак был похож на кусок ветчины, и ему очень хотелось двинуть Роса по физиономии. Однако Винсент был не совсем дурак, и Рос разочарованно хмыкнул, когда бокал снова прикоснулся к толстым губам: он думал, что этот высокомерный чурбан даст ему осмысленные объяснения.
— Я делаю вывод, что вы не получили от ваших осведомителей сведений, не пытался ли кто-то продать драгоценные камни, которые Старлайт украл у вас в ту ночь.
Винсент покачал головой:
— Сейчас полно проклятых французов, которые закладывают свои семейные реликвии, и трудно выйти на след продавца, продающего краденое. Кроме одного ожерелья, и нам с этим повезло. Старлайт, кажется, довольно хорошо осведомлен, и у него крепкие связи.
— И мозги, — словно размышляя, сказал Рос. — Он, вероятно, нарушил не один договор, и если так, то он мог бы продавать драгоценные камни по одному, по мере надобности, и жить с комфортом еще много лет.
— Если это так, — пробормотал Винсент, — никто уже не сумеет вернуть нам камни.
— Что ж. Но в конечном итоге Старлайту придется искать покупателей для крупных вещей, и когда он сделает это…
— Факт воровства зависнет на нем, — фыркнул Винсент. — Его будут обвинять, а не нас.
— Нет, — пробормотал Рос с ненавистью. — Не нас, нет. Но он наверняка попробует продать какую-нибудь вещь из гарнитура с рубинами, а половина Лондона видела, как вы застегивали его на шее вашей невесты. И тогда что?
— Я об этом не думал. Понятия не имел.
— Вы понятия не имели. Вы действовали, совершенно не думая о другом моменте, скандальном, и я смею назвать это непростительной глупостью — представить вашу невесту в драгоценных камнях, в которых она сама и половина эмигрантов с готовностью признают собственность герцога де Блоиса. — Рос искоса посмотрел на Винсента. — Вы принесли их?
Винсент отставил пустой бокал в сторону, снова наклонился вперед и пошарил внутри потайного буфета, в самой задней его части. Он вытащил синюю бархатную коробочку. Щелчок пальца — и слетел крошечный золотой запор, а когда Винсент снял крышку, свет упал на блестящее ожерелье из рубинов и алмазов.
Змеиные глаза Роса округлились. Ожерелье лежало в середине коробочки, на ложе из бархата. Семь рядов рубинов, каждый в кольце крошечных алмазов, нанизаны на золотую цепь, звенья которой вырезаны в виде чешуек. В каждом следующем ряду камни были крупнее, а самый большой камень — рубин размером с яйцо малиновки — вставлен так, что казалось, дракон держит его в своих челюстях. Серьги были прикреплены к бархату повыше ожерелья, а браслет лежал поперек донышка.
— Какое изящество! — выдохнул Рос. — И просто бесценно.
Винсент хихикнул.
— Если вы так думаете, то вы показываете собственное невежество, Рос. Эти камни стоят примерно… ну, сотню гиней или около того.
Рос быстро взглянул на него.
— Что вы имеете в виду? Это рубины «Кровь Дракона»?
Вместо ответа Винсент полез во внутренний карман и через секунду вынул камень.
Положив его на пол кареты, он ударил по нему что было силы каблуком, и тот рассыпался. Когда Винсент убрал ногу, вместо рубина Рос увидел кучку грубого розового порошка.
— Стекло, — объявил самодовольно Эдгар Винсент. — На оригинал очень похоже, рядом с подлинными камнями эти выглядят совершенно настоящими. — Когда он увидел лицо Роса, его губы скривились. — Вы ведь не думали, что я собираюсь держать подлинный гарнитур в опасном месте?
— Вы, конечно же, намеревались открыть мне правду…
— Я сообщаю вам ее теперь, не так ли? — Он схватил бутылку и плеснул себе изрядную порцию.
— Вы могли бы сказать мне и раньше.
— И испортить удовольствие от неожиданности? Ну и какая разница, если бы вы узнали раньше? Вы ведь не собирались украсть их для себя, не так ли?
— Не будьте смешным. Какая мне нужда красть драгоценности, которые, смею поклясться, я никогда не смог бы показать публично или продать без того, чтобы в одно прекрасное утро не оказаться на крючке? — Он сделал паузу, чтобы вернуть самообладание, и выдавил бледную улыбку. — А настоящие камни?
Винсент поджал губы и покрутил бокал в руках. Он кивнул, указывая тайник под сиденьем, и на сей раз Рос наклонился и залез внутрь, вынимая вторую, похожую коробку из черного бархата. Он сел, положил ее себе на колено, нажал на запор и поднял крышку.
Гарнитуры были похожи как две капли воды, но когда он наклонил коробочку, чтобы поймать солнечный свет, настоящие камни ожили. Алмазы сверкали искорками, а рубины переливались всеми оттенками красного цвета. Он отложил коробку на секунду и, схватив синюю, положил рядом, и тогда различие оказалось по-настоящему заметным.
— Как я и говорил, — Винсент бокалом указал на стразы, — их можно принять за оригинал.
— Удивительно, — пробормотал Рос, глядя то на один гарнитур, то на другой. — Они превосходны. Но ей-богу, это просто удача. На прошлой неделе с Пакстоном была настоящая истерика: он услышал, что кто-то их разыскивает. Агент французского правительства, человек по имени Депардье, знает, что гарнитур «Кровь Дракона» объявился в Лондоне.
— Хорошо, теперь у нас есть поддельные драгоценные камни, их мы и будем показывать.
— Действительно, если кто-то попросит провести экспертизу — ради Бога, если есть желание.
Лицо Винсента исказила гримаса.
— Из-за этого вы вызвали меня сюда, в Гарвуд-Хаус, словно конюшенного лакея? Или вы считаете, есть шанс, что кто-то в этом… — он пытался найти особенно уничижительные слова, — блестящем обществе проявит излишнее любопытство — захочет проверить стеклышки?
— Я вызвал вас сюда, — сказал Рос, — поскольку я только что обнаружил, что у нас возникла другая проблема.
Винсент вздохнул:
— Что еще?
— Ну, как вы можете догадаться, когда Депардье начал задавать вопросы, я подумал, что будет весьма благоразумно с моей стороны задать несколько своих, и, кажется, цена, которую еврей дал вашим рубинам, несколько ошибочна.
— Ошибочна? То есть?
— Очевидно, он не принял во внимание древнюю и весьма славную историю драгоценных камней и семейства, которому они принадлежали. Проданные по отдельности, браслет, ожерелье, серьги и брошь действительно составили бы в общей сумме, вероятно, сорок или пятьдесят тысяч фунтов. Но проданные как полный гарнитур, — Рос сделал паузу и слегка покачал головой, словно сомневаясь в чем-то, — дали бы сумму вчетверо большую.
— Двести тысяч фунтов? — Сросшиеся брови Винсента сошлись на переносице. — За несколько ниток с рубинами?
— Это не просто рубины, дорогой друг; очевидно, что они восходят ко времени походов крестоносцев. Какие-то драгоценные камни были захвачены при падении Иерусалима и подарены Элеаноре Аквитанской[2] ее сыном, Ричардом Львиное Сердце. А она отдала их своему защитнику, темному рыцарю, в счет оплаты за хорошую службу. Рыцарь завещал их одному из своих сыновей, Эдуарду Фитц-Рэндвулфу Блоису, который впоследствии сделал из них гарнитур. И вы обладаете ими сегодня.
— Они старые — это вы мне хотите сказать, да?
Рос презрительно улыбнулся:
— Они названы гарнитуром «Кровь Дракона» после темной, таинственной истории, произошедшей в этом семействе. Они были потеряны, но их считают одним из наиболее важных сокровищ Франции из-за жемчуга.
— Жемчуга? — Винсент сердито нахмурился, изучая коробку, но видел только рубины и алмазы.
— Жемчуг был в броши, — терпеливо пояснил Рос. — Это подарок Элеаноры Аквитанской ее внучке, Элеаноре Бретанской, которая, в свою очередь, подарила его как символ благодарности и привязанности тому же Эдуарду Фитц-Рэндвулфу Блоису: он, рискуя жизнью, спас ее от верной смерти от рук ее дяди, короля Иоанна[3]. Дальше слухи касаются сына Элеаноры Бретанской, которая вышла замуж за одного из Блоисов, но…
— Вы совсем запутали меня, Рос. У этой истории есть точка?
— Дело в том, что ценность гарнитура определяется еще и уникальностью жемчуга, названного «Жемчугом Бретани». Он, мне говорили, такого уникального цвета и размера, что нет в мире подобного ему, и без броши, доказывающей цельность и подлинность гарнитура, мы могли бы с тем же успехом владеть ящиком симпатичного стекла.
Винсент по-прежнему хмурился.
— Так теперь, вы говорите, мы не только должны ловить этого проклятого бандита, но еще и брошку найти?
— Точно.
— А если он откажется пойти нам навстречу или он ею уже распорядился?
— Тогда мы покажем ему, как он неправильно, как опрометчиво поступил, когда оказался у нас на дороге.
Винсент долго думал, прежде чем нагнулся и вытащил из ножен, спрятанных в голенище сапога, тонкий, острый клинок.
— Вот мне будет удовольствие! — Он усмехнулся. — Я буду резать его, как рыбное филе, слой за слоем.
Рос, который не раз видел своего компаньона за работой, тускло улыбнулся.
— Да, в общем, держите лезвие хорошо заточенным, потому что я то же самое пообещал Пакстону, если он попытается надуть нас снова.
Винсент захихикал и вернул нож обратно в ножны.
— Я вас уверяю, жадность — одно из самых ярких достоинств человека.
— Жадность — да. Глупость — нет. Я был удивлен его непроходимой тупостью, когда он попытался нас отсечь от сокровищ д'Орлонов.
— Может быть, к нему вернулась сентиментальность? — Винсент насмешливо фыркнул. — Он-то подумал, что все мертвы. И потерял дар речи, когда дети его бедной покойной сестры появились на пороге его дома.
— Целый год мы убеждали герцога д'Орлона и его сыновей довериться нашей сети курьеров. Того, что он наконец положил в наши хранилища, нам хватило бы, чтобы жить по-королевски до конца дней. Мы сможем это сделать, если вы выполните свою часть дела и сразу же заделаете ей ребенка.
Винсент развел руками.
— Я уж постараюсь, можете быть уверены. Но если родится девочка? А не мальчик?
— Можете утопить ее, как котенка, и попробовать снова. Нам нужен собственный законный наследник, и чем скорее, тем лучше. Я не доверяю Пакстону и не хочу держать его в нашем деле до конца, поскольку он уже попробовал однажды избавиться от нас.
— Хорошо, что вы нашли те бумаги в его конторе.
Рос кивнул:
— Если бы он поторопился и стал законным опекуном мальчика, тогда он единственный обладал бы контролем за состоянием, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. Когда я указал, ему на это, толстый ублюдок заявил, что не собирается делиться с нами, поскольку он единственный живой родственник покойной сестры, то есть законный опекун. Уверяю вас, — Рос стиснул зубы, вспомнив эту сцену, — ему крупно повезло, что я не всадил ему пулю в ухо, а просто задел мочку. Повезло ему и в том, что я остался доволен — я увидел, как он обмочился, прошу прощения.
— Мальчишке не повезло — зря он прибежал в библиотеку.
— Напротив, если бы мы не нашли способа его использовать, он был бы давно мертв. Вина за выстрел в лорда Пакстона целиком на нем, и теперь можно заставить девчонку делать все, чтобы спасти его от тюрьмы. Даже выйти за вас, — добавил он, сардонически усмехаясь, — несмотря на аромат береговой линии, въевшейся в вас навсегда, Винсент. Как только у вас появится собственный законный наследник, тогда все трое можете начинать тратить. Сокровища в хранилищах будут обнаружены, родословную продолжит плод ваших чресл, — он поднял бокал, словно произносил тост, — внук оплаканного Себастьяна д'Антона, последнего из д'Антонов, и самый свежайший герцог д'Орлон.
Винсент нахмурился.
— Вы сказали — все трое?
Рос впился в него взглядом.
— Господь милостивый! Уж не думаете ли вы, что я смягчусь так же, как вы?
— Она очень красивая женщина. Я с удовольствием брал бы ее к себе в постель каждую ночь.
— Вам это быстро надоест. Леди благородного происхождения не склонны вставать на четвереньки и упираться задницей в стенку конюшни. Конечно, вы всегда могли бы прибегнуть к не очень-то нежному убеждению, но синяки обычно вызывают нежелательные сплетни.
— Вам это лучше знать, это уж точно. Как звали ту женщину? Анжелина? Эрнестина? Можно ли было опознать ее лицо, после того как вы поработали над ней?
Глаза Роса запылали, в них отчетливо проступило зловещее предупреждение.
— Это случилось десять лет назад, и она была шлюха.
— Это случилось семь лет назад, и она была дочерью видного чиновника. Вы забыли, Рос, что мне известны все ваши грязные тайны. Я даже знаю, где погребены тела тех, кто не смог удовлетворить ваши требования.
Рос вспыхнул и стал таким же красным, как рубины, и Винсент собирался уже насладиться собственным остроумием, когда тихий хруст гравия за окном кареты заставил их затаиться. Рос схватился за рукоятку меча, он среагировал первым. Полковник вскочил и оказался за дверью раньше, чем Винсент смог заставить себя подняться с места. К тому времени, когда он это сделал, полковник приставил кончик лезвия к горлу мужчины, пойманного возле кареты.
— Какого дьявола он здесь и почему крадется, как злая собака?
— Я собирался спросить примерно о том же самом, — процедил Рос сквозь зубы, поднимая лезвие повыше и тем самым заставляя мужчину подняться на цыпочки.
— Ничего я тут не делал, сэр. Я только шел туда, куда мне велели, в дом, где все.
— Я тебя знаю? Кто ты? — требовательно спросил Рос, и его глаза превратились в злобно блестящие щелки.
— М-меня з-зовут Дадли, сэр. Роберт Дадли. Господин Тайрон, сэр, велел мне принести карты. Прямо сюда, сэр, понимаете? — Он возился, чтобы показать то, что лежало в битком набитом кожаном мешочке на бедре. — Я привязал лошадь на постоялом дворе и сразу поковылял сюда.
— Так что же, ты стоял здесь и подслушивал наш разговор?
Челюсть Дадли отвалилась.
— Ничего я не слышал! У меня вообще одно ухо не в порядке — я упал с лошади, она лягнула меня в голову.
Рос оскалился, а Винсент тяжело вздохнул:
— Ради Бога, дайте этому псу идти своей дорогой. На вас дурно влияет эта поимка Старлайта. Вы становитесь раздражительным и подозрительным, за каждым кустом вам мерещатся шпионы.
Рука Роса слегка разжалась, его воинственность несколько поутихла, и клинок вернулся в ножны.
— Ладно, отправляйся, — сказал он Дадли.
— Да, сэр. Спасибо, сэр. — Дадли пошел, хромая, неровным шагом.
— Да, на вид он опасный злодей, этот тип. В другой обстановке, я нисколько не сомневаюсь, он пристукнул бы нас этим рулоном из карт и выбил бы нам зубы. — Рос посмотрел на бутылку в руке Винсента. — Вы на самом деле полагаете, что поступили мудро, напившись в столь ранний час? У нас полно дел.
— Не бойтесь, Харт. Единственная помощь, которая от вас требуется, — это ваши дорожные карты. Признаюсь, я бы и не вспомнил о вас, если бы не прослышал о ремонте, который вы произвели недавно на Бирмингемской дороге.
— Ах да! Все пребывало в ужасном беспорядке, должен признаться. Ямы могли проглотить карету со всеми четырьмя колесами и пассажирами, а денег на свежий гравий неоткуда было взять. И так длилось до тех пор, пока граф Кенилворт, проезжая там в одно дождливое воскресенье, не прикусил язык. После этого нашлись и рабочие, и гравий. Но карты, — напудренные ресницы опустились, изображая скромность, — они, по всеобщему признанию, лучшие из когда-либо существовавших! Они сообщат вам все до мелочей, все, что вы хотите узнать, и не только о дороге, но и о прилегающей территории. Если бы вы разрешили мне остановиться в моей конторе, они уже были бы здесь, лежали бы перед вами, но вы приказали мчаться сюда во весь опор! — Харт подчеркнул эти слова, размахивая вилкой и вычерчивая ею в воздухе цифру восемь. — И поэтому мне пришлось послать моего человека Дадли за ними. Он скоро привезет их, я вас уверяю.
— Этого калеку? — вскинулся Винсент.
— Он слегка прихрамывает, да, верно, — подтвердил Харт, взглянув на кончик носа Эдгара Винсента. — Но это никоим образом не отражается на его умственных способностях. Должен признаться, что именно его художественные способности позволяют нам держать столь высокие цены на наши проекты и ремонтные работы.
— Я рассчитываю на вас, сэр: эти карты необходимы нам для главной цели — поимки Капитана Старлайта, — заявил Рос. — Чтобы сделать это, мы должны знать о каждом дереве в роще, о каждом выступе скалы, о каждом, возможно, опасном или скрытом месте. Обо всем.
— Именно так. — Тайрона, казалось, сейчас больше интересовало яблоко, которое он разрезал. — И где, смею ли я узнать, намечено устроить развязку?
— Я не могу сказать точно, — ответил Рос, — да и было бы опасно называть точные координаты. Но вы можете заключить пари, если хотите: я вам заявляю совершенно определенно, что он будет пойман в пределах границ округа, и. произойдет это не далее чем в предстоящие две недели.
— Как интригующе. И как дразняще неопределенно.
— Неопределенность необходима, я полагаю. Любая точка в радиусе пяти миль от Говард-Хауса и в радиусе десяти миль от Ковентри подходит для этого. Мы должны уяснить из ваших карт и вашего замечательного знания местности, какие объекты являются наилучшими для успеха нашей операции.
— Но как вы можете угадать, на какую коляску или карету, на какой именно дороге и в какую ночь бандит совершит налет? Насколько я понимаю, трудность заключается в том, что он чрезвычайно, раздражающе непредсказуем.
— Я уверен, на сей раз его жадность поспособствует нашему успеху. Приманка, которую мы предложим ему, слишком соблазнительна, он не устоит.
— Ах! Я понимаю. Хорошо, да. — Тайрон сделал паузу, пытаясь снять языком с неба прилипший кусочек яблока. — Естественно, я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам. Я попробую мыслить так, как делал бы это бандит с большой дороги.
— Чрезмерно сильное напряжение, я полагаю, — сказал Рос, снова улыбаясь. — Но попробуйте, если вам нравится игра…
— Игра? — Напудренные брови взметнулись вверх, и Тайрон Харт восхищенно всплеснул руками. — Если я правильно понимаю, то я выиграю приз?
Винсент внезапно вскочил на ноги.
— Я дам тебе приз, ты, проклятый сутенер! Я заставлю тебя держать язык за зубами! — Он бросил льняную салфетку на стол и впился яростным взглядом в Роса. — Я хочу поговорить с вами наедине.
— Нельзя ли подождать еще пять минут?
— Нет. Нельзя.
Рос подождал, пока он выйдет, сердито топая, из комнаты, а потом аккуратно отложил вилку и нож в сторону.
— Прошу прощения. Я ненадолго.
Он был явно раздосадован, покидая комнату вслед за Винсентом. Дверь за ними закрылась, сердитые шаги гулким эхом отзывались по деревянному полу. Пока шаги не стихли, ни один мускул не дрогнул на лицах Рене и Тайро-на. Его глаза сторожили дверь, а ее — не отрывались от лица Капитана Старлайта; она была совершенно очарована им в этой фантастической ситуации. Часы отсчитывали секунды, надо было что-то сказать, и когда Рене обратилась к нему, в ее голосе были гнев и изумление.
— Я не могу поверить в вашу безрассудность, месье, — прошептала она. — Неужели никто не догадался?
— Никто в последние четыре года, с тех пор как я купил эту должность, — мрачно признался Тайрон Харт. — И это не моя идея — явиться сюда сегодня, мамзель. Я едва успел войти в свой дом через черный ход, когда они стали колотить в парадную дверь. Я потерял, наверное, пять лет жизни, когда карета свернула к вашему дому, — они ведь не сообщили мне, куда мы едем, и я подумал, что уже слишком поздно делать что-нибудь, чтобы не навести их на подозрения. Мне… — Он сделал паузу, чтобы сказать с жаром: — Мне искренне жаль, Рене. Если бы я мог избавить вас от этого! Хотя, должен признаться, вы держались очень хорошо. Лучше меня, уверяю вас. У меня душа ушла в пятки.
— Я едва не упала в обморок. Чуть не выдала вас…
— Но вы ничего такого не сделали, — пробормотал он. — Вы держались очень храбро, и я отчаянно хочу вас поцеловать прямо сейчас.
Рене в ужасе посмотрела на Тайрона.
— Вы не должны даже произносить ничего подобного. И тем более помышлять об этом. У вас сейчас очень трудная задача, и знать, что… — Она закрыла глаза.
— Я сказал правду, Рене, у меня не было никакой возможности вас предупредить. — Тайрон ждал момента, когда девушка откроет глаза, но она не открывала их, и он подался немного вперед. — Храбрая, маленькая, моя маленькая.
Она открыла глаза и посмотрела на Тайрона. Сумасшедший тип: ни страха, ни даже испуга. Ни капельки. Она попробовала вдохнуть глубже, но не позволял корсет: он слишком туго стягивал ее, а в комнате стало душно и жарко.
— Это вы ограбили ту коляску вчера вечером?
Его лицо мгновенно окаменело.
— Вы имеете в виду, что я поколотил одного человека, потом подстрелил другого, а затем приехал сюда, чтобы провести с вами всю ночь?
Она прижала руку к лифу платья, пальцы вспыхнули на синем бархате, словно бледная звезда. Булавка шейного платка уколола ее нежную грудь.
Тайрон внезапно вскочил.
— Вставайте, прогуляемся.
— Г-где?
— Где-нибудь, не важно.
Он не позволил ей отказаться, подхватил ее под локоть и поднял на ноги.
Выйдя на открытый воздух, где оказалось заметно холоднее, Рене смогла наконец отдышаться, бледность отступила, и щеки порозовели.
Дойдя до середины коридора, он направил ее к ряду закрытых дверей и, быстро оглядевшись по сторонам, завел в одну из комнат. Рене хотела что-то сказать, но Тайрон приложил указательный палец к своим губам. Удовлетворенный тем, что никто их не заметил, он подошел к Рене, которая дрожала возле двери, и, нежно прислонив ее к стене, поцеловал.
— Притворяетесь? Играете? Да ради Бога! — Каблуки Винсента отпечатались в гравии, камешки захрустели. Он подошел к своей карете. — Этот проклятый сутенер изображает из себя мужчину!
Рос на секунду остановился возле двери кареты, потом поднялся на ступеньку и присоединился к Винсенту, который уже устроился на удобном сиденье. Винсент наклонился вперед и толкнул потайную дверцу. Она скользнула, и взглядам пассажиров явилась ниша, где находились бокалы с золотым ободком и бутылка.
— Коньяк, — хрюкнул Винсент. — Свежий завоз, получено на прошлой неделе. Настоящий, прямо из Франции. Крепкий как черт, и мне он просто необходим, иначе я сделаю лепешку из проклятого дурака.
— Я постараюсь держать его на безопасном расстоянии, — задумчиво ответил Рос. — Но вы должны пообещать мне не совершать никаких непредсказуемых поступков, по крайней мере пока он не сослужит свою службу.
Винсент проглотил коньяк и вытер рот тыльной стороной руки.
— Девочка, кажется, нервничает. Вы уверены, что она собирается помогать нам?
— Она прекрасно с этим справится. Она очень любит своего брата.
Уголки губ Винсента скривились.
— Я все еще не понимаю, почему бы вам не разрешить привести кое-кого из моих людей? Они бы занялись делом! Несколько сломанных костей — и мы не только найдем Капитана Старлайта, но и сами с ним разберемся, вместо того чтобы отдавать его под суд.
Рос с раздражением посмотрел на Винсента, его терпение кончалось. Неужели ему снова придется объяснять одно и то же: переломанные кости и измочаленное тело привлекут нежелательное внимание.
— У вас еще будет шанс перерезать ему горло и пристегнуть язык булавкой для шейного платка, если вы жаждете подобного рода мести. Между тем у нас есть три сотни вооруженных людей, они в нашем полном распоряжении, и справедливое негодование богатых граждан Уорикшира, которые готовы помочь выманить этого жулика из его логова и отдать под суд.
— Ваше отношение к правосудию, возможно, справедливо, — пробормотал Винсент. — Но нет другого такого ублюдка, который, ограбив меня, думает, что может спокойно жить на этом свете и смеяться надо мной.
— Хорошо, но, должен заметить, этот все еще жив и вполне процветает, хотя прошло уже пять месяцев с тех пор, как он, несомненно смеясь, отправился домой. Обмотанный красными лентами к тому же. Осмелюсь полюбопытствовать, каким местом вы думали, но явно не головой, когда решили развлечься со шлюхой голышом в карете и тратили на нее еще и драгоценные камни?
Винсент допил коньяк и секунду молчал.
— Я не тратил их. Я просто порадовал ее несколькими пустяками.
— Но мне интересно, нет, я на самом деле удивляюсь: почему наша собственность не охраняется вот так же? — Рос кивнул, указывая на потайной шкафчик.
— Раньше я никогда не сталкивался с неприятностями.
— А теперь вы мне собираетесь сказать, что никогда не встречали и шлюх вроде Дорис Райли, да?
Винсент посмотрел ему прямо в глаза.
— Не собираюсь. Абсолютно искренне — нет. Она из тех, кто может все.
— Похвальный талант, я уверен. Если бы я знал, что энергичная пара губ может так быстро лишить вас здравого смысла, я бы поискал другой путь для перевозки наших товаров из Лондона.
Винсент стиснул бокал, из которого только что пил коньяк. Его кулак был похож на кусок ветчины, и ему очень хотелось двинуть Роса по физиономии. Однако Винсент был не совсем дурак, и Рос разочарованно хмыкнул, когда бокал снова прикоснулся к толстым губам: он думал, что этот высокомерный чурбан даст ему осмысленные объяснения.
— Я делаю вывод, что вы не получили от ваших осведомителей сведений, не пытался ли кто-то продать драгоценные камни, которые Старлайт украл у вас в ту ночь.
Винсент покачал головой:
— Сейчас полно проклятых французов, которые закладывают свои семейные реликвии, и трудно выйти на след продавца, продающего краденое. Кроме одного ожерелья, и нам с этим повезло. Старлайт, кажется, довольно хорошо осведомлен, и у него крепкие связи.
— И мозги, — словно размышляя, сказал Рос. — Он, вероятно, нарушил не один договор, и если так, то он мог бы продавать драгоценные камни по одному, по мере надобности, и жить с комфортом еще много лет.
— Если это так, — пробормотал Винсент, — никто уже не сумеет вернуть нам камни.
— Что ж. Но в конечном итоге Старлайту придется искать покупателей для крупных вещей, и когда он сделает это…
— Факт воровства зависнет на нем, — фыркнул Винсент. — Его будут обвинять, а не нас.
— Нет, — пробормотал Рос с ненавистью. — Не нас, нет. Но он наверняка попробует продать какую-нибудь вещь из гарнитура с рубинами, а половина Лондона видела, как вы застегивали его на шее вашей невесты. И тогда что?
— Я об этом не думал. Понятия не имел.
— Вы понятия не имели. Вы действовали, совершенно не думая о другом моменте, скандальном, и я смею назвать это непростительной глупостью — представить вашу невесту в драгоценных камнях, в которых она сама и половина эмигрантов с готовностью признают собственность герцога де Блоиса. — Рос искоса посмотрел на Винсента. — Вы принесли их?
Винсент отставил пустой бокал в сторону, снова наклонился вперед и пошарил внутри потайного буфета, в самой задней его части. Он вытащил синюю бархатную коробочку. Щелчок пальца — и слетел крошечный золотой запор, а когда Винсент снял крышку, свет упал на блестящее ожерелье из рубинов и алмазов.
Змеиные глаза Роса округлились. Ожерелье лежало в середине коробочки, на ложе из бархата. Семь рядов рубинов, каждый в кольце крошечных алмазов, нанизаны на золотую цепь, звенья которой вырезаны в виде чешуек. В каждом следующем ряду камни были крупнее, а самый большой камень — рубин размером с яйцо малиновки — вставлен так, что казалось, дракон держит его в своих челюстях. Серьги были прикреплены к бархату повыше ожерелья, а браслет лежал поперек донышка.
— Какое изящество! — выдохнул Рос. — И просто бесценно.
Винсент хихикнул.
— Если вы так думаете, то вы показываете собственное невежество, Рос. Эти камни стоят примерно… ну, сотню гиней или около того.
Рос быстро взглянул на него.
— Что вы имеете в виду? Это рубины «Кровь Дракона»?
Вместо ответа Винсент полез во внутренний карман и через секунду вынул камень.
Положив его на пол кареты, он ударил по нему что было силы каблуком, и тот рассыпался. Когда Винсент убрал ногу, вместо рубина Рос увидел кучку грубого розового порошка.
— Стекло, — объявил самодовольно Эдгар Винсент. — На оригинал очень похоже, рядом с подлинными камнями эти выглядят совершенно настоящими. — Когда он увидел лицо Роса, его губы скривились. — Вы ведь не думали, что я собираюсь держать подлинный гарнитур в опасном месте?
— Вы, конечно же, намеревались открыть мне правду…
— Я сообщаю вам ее теперь, не так ли? — Он схватил бутылку и плеснул себе изрядную порцию.
— Вы могли бы сказать мне и раньше.
— И испортить удовольствие от неожиданности? Ну и какая разница, если бы вы узнали раньше? Вы ведь не собирались украсть их для себя, не так ли?
— Не будьте смешным. Какая мне нужда красть драгоценности, которые, смею поклясться, я никогда не смог бы показать публично или продать без того, чтобы в одно прекрасное утро не оказаться на крючке? — Он сделал паузу, чтобы вернуть самообладание, и выдавил бледную улыбку. — А настоящие камни?
Винсент поджал губы и покрутил бокал в руках. Он кивнул, указывая тайник под сиденьем, и на сей раз Рос наклонился и залез внутрь, вынимая вторую, похожую коробку из черного бархата. Он сел, положил ее себе на колено, нажал на запор и поднял крышку.
Гарнитуры были похожи как две капли воды, но когда он наклонил коробочку, чтобы поймать солнечный свет, настоящие камни ожили. Алмазы сверкали искорками, а рубины переливались всеми оттенками красного цвета. Он отложил коробку на секунду и, схватив синюю, положил рядом, и тогда различие оказалось по-настоящему заметным.
— Как я и говорил, — Винсент бокалом указал на стразы, — их можно принять за оригинал.
— Удивительно, — пробормотал Рос, глядя то на один гарнитур, то на другой. — Они превосходны. Но ей-богу, это просто удача. На прошлой неделе с Пакстоном была настоящая истерика: он услышал, что кто-то их разыскивает. Агент французского правительства, человек по имени Депардье, знает, что гарнитур «Кровь Дракона» объявился в Лондоне.
— Хорошо, теперь у нас есть поддельные драгоценные камни, их мы и будем показывать.
— Действительно, если кто-то попросит провести экспертизу — ради Бога, если есть желание.
Лицо Винсента исказила гримаса.
— Из-за этого вы вызвали меня сюда, в Гарвуд-Хаус, словно конюшенного лакея? Или вы считаете, есть шанс, что кто-то в этом… — он пытался найти особенно уничижительные слова, — блестящем обществе проявит излишнее любопытство — захочет проверить стеклышки?
— Я вызвал вас сюда, — сказал Рос, — поскольку я только что обнаружил, что у нас возникла другая проблема.
Винсент вздохнул:
— Что еще?
— Ну, как вы можете догадаться, когда Депардье начал задавать вопросы, я подумал, что будет весьма благоразумно с моей стороны задать несколько своих, и, кажется, цена, которую еврей дал вашим рубинам, несколько ошибочна.
— Ошибочна? То есть?
— Очевидно, он не принял во внимание древнюю и весьма славную историю драгоценных камней и семейства, которому они принадлежали. Проданные по отдельности, браслет, ожерелье, серьги и брошь действительно составили бы в общей сумме, вероятно, сорок или пятьдесят тысяч фунтов. Но проданные как полный гарнитур, — Рос сделал паузу и слегка покачал головой, словно сомневаясь в чем-то, — дали бы сумму вчетверо большую.
— Двести тысяч фунтов? — Сросшиеся брови Винсента сошлись на переносице. — За несколько ниток с рубинами?
— Это не просто рубины, дорогой друг; очевидно, что они восходят ко времени походов крестоносцев. Какие-то драгоценные камни были захвачены при падении Иерусалима и подарены Элеаноре Аквитанской[2] ее сыном, Ричардом Львиное Сердце. А она отдала их своему защитнику, темному рыцарю, в счет оплаты за хорошую службу. Рыцарь завещал их одному из своих сыновей, Эдуарду Фитц-Рэндвулфу Блоису, который впоследствии сделал из них гарнитур. И вы обладаете ими сегодня.
— Они старые — это вы мне хотите сказать, да?
Рос презрительно улыбнулся:
— Они названы гарнитуром «Кровь Дракона» после темной, таинственной истории, произошедшей в этом семействе. Они были потеряны, но их считают одним из наиболее важных сокровищ Франции из-за жемчуга.
— Жемчуга? — Винсент сердито нахмурился, изучая коробку, но видел только рубины и алмазы.
— Жемчуг был в броши, — терпеливо пояснил Рос. — Это подарок Элеаноры Аквитанской ее внучке, Элеаноре Бретанской, которая, в свою очередь, подарила его как символ благодарности и привязанности тому же Эдуарду Фитц-Рэндвулфу Блоису: он, рискуя жизнью, спас ее от верной смерти от рук ее дяди, короля Иоанна[3]. Дальше слухи касаются сына Элеаноры Бретанской, которая вышла замуж за одного из Блоисов, но…
— Вы совсем запутали меня, Рос. У этой истории есть точка?
— Дело в том, что ценность гарнитура определяется еще и уникальностью жемчуга, названного «Жемчугом Бретани». Он, мне говорили, такого уникального цвета и размера, что нет в мире подобного ему, и без броши, доказывающей цельность и подлинность гарнитура, мы могли бы с тем же успехом владеть ящиком симпатичного стекла.
Винсент по-прежнему хмурился.
— Так теперь, вы говорите, мы не только должны ловить этого проклятого бандита, но еще и брошку найти?
— Точно.
— А если он откажется пойти нам навстречу или он ею уже распорядился?
— Тогда мы покажем ему, как он неправильно, как опрометчиво поступил, когда оказался у нас на дороге.
Винсент долго думал, прежде чем нагнулся и вытащил из ножен, спрятанных в голенище сапога, тонкий, острый клинок.
— Вот мне будет удовольствие! — Он усмехнулся. — Я буду резать его, как рыбное филе, слой за слоем.
Рос, который не раз видел своего компаньона за работой, тускло улыбнулся.
— Да, в общем, держите лезвие хорошо заточенным, потому что я то же самое пообещал Пакстону, если он попытается надуть нас снова.
Винсент захихикал и вернул нож обратно в ножны.
— Я вас уверяю, жадность — одно из самых ярких достоинств человека.
— Жадность — да. Глупость — нет. Я был удивлен его непроходимой тупостью, когда он попытался нас отсечь от сокровищ д'Орлонов.
— Может быть, к нему вернулась сентиментальность? — Винсент насмешливо фыркнул. — Он-то подумал, что все мертвы. И потерял дар речи, когда дети его бедной покойной сестры появились на пороге его дома.
— Целый год мы убеждали герцога д'Орлона и его сыновей довериться нашей сети курьеров. Того, что он наконец положил в наши хранилища, нам хватило бы, чтобы жить по-королевски до конца дней. Мы сможем это сделать, если вы выполните свою часть дела и сразу же заделаете ей ребенка.
Винсент развел руками.
— Я уж постараюсь, можете быть уверены. Но если родится девочка? А не мальчик?
— Можете утопить ее, как котенка, и попробовать снова. Нам нужен собственный законный наследник, и чем скорее, тем лучше. Я не доверяю Пакстону и не хочу держать его в нашем деле до конца, поскольку он уже попробовал однажды избавиться от нас.
— Хорошо, что вы нашли те бумаги в его конторе.
Рос кивнул:
— Если бы он поторопился и стал законным опекуном мальчика, тогда он единственный обладал бы контролем за состоянием, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. Когда я указал, ему на это, толстый ублюдок заявил, что не собирается делиться с нами, поскольку он единственный живой родственник покойной сестры, то есть законный опекун. Уверяю вас, — Рос стиснул зубы, вспомнив эту сцену, — ему крупно повезло, что я не всадил ему пулю в ухо, а просто задел мочку. Повезло ему и в том, что я остался доволен — я увидел, как он обмочился, прошу прощения.
— Мальчишке не повезло — зря он прибежал в библиотеку.
— Напротив, если бы мы не нашли способа его использовать, он был бы давно мертв. Вина за выстрел в лорда Пакстона целиком на нем, и теперь можно заставить девчонку делать все, чтобы спасти его от тюрьмы. Даже выйти за вас, — добавил он, сардонически усмехаясь, — несмотря на аромат береговой линии, въевшейся в вас навсегда, Винсент. Как только у вас появится собственный законный наследник, тогда все трое можете начинать тратить. Сокровища в хранилищах будут обнаружены, родословную продолжит плод ваших чресл, — он поднял бокал, словно произносил тост, — внук оплаканного Себастьяна д'Антона, последнего из д'Антонов, и самый свежайший герцог д'Орлон.
Винсент нахмурился.
— Вы сказали — все трое?
Рос впился в него взглядом.
— Господь милостивый! Уж не думаете ли вы, что я смягчусь так же, как вы?
— Она очень красивая женщина. Я с удовольствием брал бы ее к себе в постель каждую ночь.
— Вам это быстро надоест. Леди благородного происхождения не склонны вставать на четвереньки и упираться задницей в стенку конюшни. Конечно, вы всегда могли бы прибегнуть к не очень-то нежному убеждению, но синяки обычно вызывают нежелательные сплетни.
— Вам это лучше знать, это уж точно. Как звали ту женщину? Анжелина? Эрнестина? Можно ли было опознать ее лицо, после того как вы поработали над ней?
Глаза Роса запылали, в них отчетливо проступило зловещее предупреждение.
— Это случилось десять лет назад, и она была шлюха.
— Это случилось семь лет назад, и она была дочерью видного чиновника. Вы забыли, Рос, что мне известны все ваши грязные тайны. Я даже знаю, где погребены тела тех, кто не смог удовлетворить ваши требования.
Рос вспыхнул и стал таким же красным, как рубины, и Винсент собирался уже насладиться собственным остроумием, когда тихий хруст гравия за окном кареты заставил их затаиться. Рос схватился за рукоятку меча, он среагировал первым. Полковник вскочил и оказался за дверью раньше, чем Винсент смог заставить себя подняться с места. К тому времени, когда он это сделал, полковник приставил кончик лезвия к горлу мужчины, пойманного возле кареты.
— Какого дьявола он здесь и почему крадется, как злая собака?
— Я собирался спросить примерно о том же самом, — процедил Рос сквозь зубы, поднимая лезвие повыше и тем самым заставляя мужчину подняться на цыпочки.
— Ничего я тут не делал, сэр. Я только шел туда, куда мне велели, в дом, где все.
— Я тебя знаю? Кто ты? — требовательно спросил Рос, и его глаза превратились в злобно блестящие щелки.
— М-меня з-зовут Дадли, сэр. Роберт Дадли. Господин Тайрон, сэр, велел мне принести карты. Прямо сюда, сэр, понимаете? — Он возился, чтобы показать то, что лежало в битком набитом кожаном мешочке на бедре. — Я привязал лошадь на постоялом дворе и сразу поковылял сюда.
— Так что же, ты стоял здесь и подслушивал наш разговор?
Челюсть Дадли отвалилась.
— Ничего я не слышал! У меня вообще одно ухо не в порядке — я упал с лошади, она лягнула меня в голову.
Рос оскалился, а Винсент тяжело вздохнул:
— Ради Бога, дайте этому псу идти своей дорогой. На вас дурно влияет эта поимка Старлайта. Вы становитесь раздражительным и подозрительным, за каждым кустом вам мерещатся шпионы.
Рука Роса слегка разжалась, его воинственность несколько поутихла, и клинок вернулся в ножны.
— Ладно, отправляйся, — сказал он Дадли.
— Да, сэр. Спасибо, сэр. — Дадли пошел, хромая, неровным шагом.
— Да, на вид он опасный злодей, этот тип. В другой обстановке, я нисколько не сомневаюсь, он пристукнул бы нас этим рулоном из карт и выбил бы нам зубы. — Рос посмотрел на бутылку в руке Винсента. — Вы на самом деле полагаете, что поступили мудро, напившись в столь ранний час? У нас полно дел.