Страница:
Говард показал на третий отрезок линии и точку в шестидесяти милях западнее острова Монтсеррат и в семидесяти милях юго-западнее острова Сент-Китс.
— Два часа мы потратили на его поиски. Потом я взял курс три-четыре-ноль. Мы шли шестнадцать часов. Но ты сам чувствуешь, что ветер нам не помогает. Если мы свернем чуть западнее, то к ночи подплывем к Санта-Крусу. Может, издали увидим огни в темноте.
— А когда ты рассчитываешь вернуться в Род-Таун?
— Завтра утром.
Они оба склонились над картой, перепроверяя расчеты, сделанные Говардом.
— По-моему, все логично, — похвалил друга Билл. Говард сам мог гордиться своей работой.
— Главное, мы в порядке. Даже если я ошибся миль на пятьдесят, мы все равно наткнемся на какую-нибудь землю. Здесь островов столько, как на небе звезд. — Говард скатал карту. — А это значит, — продолжал он, — что мы не можем до бесконечности откладывать наше решение.
— Какое?
— Если мы собираемся высаживать девчонку на берег, то нам надо решить, где это будет удобнее.
Билл открыл было рот, собираясь что-то возразить, но в беседу вторглась Мэрилин. Она появилась на палубе, завернутая в полотенце и с кастрюлей пресной воды.
— Душ внизу приказал долго жить, — объявила она громко. — Предупреждаю мужчин, любящих подглядывать, что мы будем споласкиваться на баке. Просим всех задрать головы и смотреть повыше горизонта. И крикните нам, когда надумаете переставлять паруса.
Билл грустно усмехнулся.
— Как все хорошо началось и чем кончилось! Кто мог предположить, что это будут каникулы в аду.
После часа такого же спокойного и бесшумного скольжения по волнам все, кроме Синди, собрались в рулевой рубке. Никто не решился бы прогнать Синди, если бы она захотела присутствовать при разговоре, но она сама чувствовала потребность забиться куда-нибудь в уголок и ничего не слышать.
— Я спрашивал девочек, согласны ли они подтвердить, что Стив пропал во время шторма, — начал Говард, переводя глаза с Мэрилин на Дженни в поисках поддержки. — Они сказали, что это наилучший выход из положения, а Мэрилин обещала поговорить с Синди. Это, на мой взгляд, избавит нас от множества проблем.
Билл сомневался, что это правильное решение. Он был противником всякой лжи. Но, в конце концов, поступки Говарда были оправданы. Стив держал их как пленников, угрожал им пистолетом. Говард боролся с ним, и в схватке Стив упал за борт. Затем Говард вернулся за ним и пытался его спасти. Если они расскажут правду, никто ни в чем их не обвинит.
Но, если они солгут, дотошный следователь может обнаружить мелкие расхождения в их показаниях, и потом по крупицам вытащить правду из кого-то из них. И тогда их вполне правдоподобная версия даст трещину и поставит всех в очень сложное положение.
Он отметал мысль, что Говард сознательно допустил просчет при спасении Стива. Его друг действовал в справедливом запале и нервном напряжении, вызванном предыдущими событиями. В любом случае это была трагическая случайность. Не имеет значения, как она произошла. Но он все-таки чувствовал себя неуютно при лшсли, что им всем придется лгать.
— А ты не считаешь, что, увидев деньги, полицейские станут трясти нас по-настоящему? — спросил Билл у Говарда, явно обращаясь ко всем.
— Это другая тема, которую мы должны обсудить, — сказал Говард, входя в роль председателя. — Вот эти деньги. Они перед вами.
Он показал всем один экземпляр сертификата.
— Это бона на предъявителя. Финансовый документ, ничем не хуже наличных денег. В банке или обменном пункте она будет оплачена по первому требованию и без всяких вопросов. Нельзя проследить, где и у кого предъявитель приобрел боны. Синди притащила их в кофре целую кучу. Всего на два миллиона.
— Боже мой! — воскликнула Мэрилин. Она взяла сертификат, пощупала его и поднесла к глазам.
Говард достал из кармана крохотный мешочек из мягкой ткани.
— Вот что было куплено за боны!
Он не без удовольствия ощущал на себе любопытные взгляды женщин. Развязав бечевку, он выждал момент, одарил всех улыбкой и что-то высыпал себе на ладонь, зажав в руке. Потом медленно разжал пальцы и продемонстрировал то, что лежало у него на ладони.
Они увидели невзрачные поблескивающие камешки.
— Алмазы, — объяснил Говард, — сырые, неотшлифованные. Стив говорил о бриллиантах. Посмотрите, какой размер у некоторых.
— Сколько они могут стоить? — спросила Дженни.
— Не меньше двух миллионов. Я не разбираюсь в драгоценных камнях, но если кто-то заплатил за них два миллиона, значит, они этого стоят. Я думаю, что после обработки их цена будет намного больше.
Он посмотрел на Билла.
— Как видишь, в наших руках чудом оказался и товар, и деньги, за него уплаченные. Такое не прочтешь ни в одной сказке. Это даже не пещера Али-Бабы.
— Четыре миллиона! — у Дженни перехватило дыхание.
Мэрилин осторожно потрогала пальцем камень.
— Лучше убери их, Говард, — попросила она. — Мне почему-то страшно на них смотреть.
Он ссыпал алмазы обратно в мешочек и туго затянул упругую бечеву.
— В кофре находятся четыре таких мешка и двадцать свертков с бонами. Боны становятся дороже, чем дольше ты их хранишь. Набегают проценты со дня их выдачи. А алмазы? — Он развел руками. — Кто знает? Но я уверен, что если использовать их потихоньку… отдавать в огранку по одному и продавать, то постепенно за них можно выручить гораздо больше, чем два миллиона. Как ты считаешь, Билл?
Билл не знал, что ему ответить.
— Прикинь. Малый, купивший их, не стал бы пачкаться из-за мелочи. Я уверен, что он рассчитывал удвоить сумму или утроить.
— Я хочу услышать твое мнение, Говард, — вмешалась Дженни, — назови максимальную сумму.
— Пять миллионов и не меньше. Возможно, даже ближе к шести, если продавать не торопясь и с оглядкой.
Билл смотрел на Говарда мутными глазами.
— Пять миллионов долларов?
Говард выдержал взгляд Билла и улыбнулся. Он решил, что наживка проглочена и крючок сидит крепко.
— Если не больше! И все неизвестно откуда! Происхождение этой собственности проследить невозможно. Все равно что найти горшок с золотом у себя во дворе.
Они погрузились в молчание. Билл обвел всех взглядом. Потом поглядел на Синди, одиноко стоявшую на облюбованном ею месте возле бушприта.
— Ты не собираешся возвращать их? — спросил он у Говарда.
— Кому? — Улыбка Говарда стала еще шире.
— Тому, кто… — Билл понял, что собирается сказать глупость, но все же закончил фразу: — Их владельцу.
— Хозяевам нашей юной Синди? Ты это хотел сказать? Вряд ли тебе самому хочется познакомиться с ними. Вспомни, что говорил про них Стив. И как их боится Синди.
— Тогда, может быть, передать их властям? Сдать в полицию.
Говард смотрел на Билла с насмешкой, ожидая, что тот признается, что сморозил очередную глупость. Наконец, не выдержав затянувшегося молчания, он решил поучить Билла уму-разуму.
— Мы на Карибах, Билл. Здешняя полиция — это не ФБР. Ты отдашь им пять миллионов и надеешься, что они поместят объявление о находке в газетах. Тебе скажут «большое спасибо» и, как только за тобой закроется дверь, поделят деньги между собой. А чтобы мы не трепали лишнего, примут соответствующие меры. Ты сам можешь догадаться, какие это будут меры.
— Для них будет лучше всего, если мы просто исчезнем, — подсказала Дженни.
— Неизвестно, с кем опасней иметь дело. С Карибской полицией или с гангстерами, — добавил Говард.
— Подождите! Подождите! — запротестовал Билл. — Вы считаете, что в полиции все воры и убийцы. Должен же быть кто-то, кому можно доверять ценности.
— Кто и где он? — охладила его пыл Дженни. — Как ты его отыщешь? — Она обратилась ко всем, давясь от смеха: — В этом весь Билл! Ищет повсюду с фонарем честного человека. — Она повернулась к мужу и почти выкрикнула ему в лицо: — Первый же человек, к которому ты обратишься, запросто прикончит нас всех. Такие большие деньги требуют соблюдения тайны. И почему какие-то мифические власти, чиновники или копы имеют больше прав на них, чем мы?
Синди очнулась от задумчивости. Разговор на корме шел на повышенных тонах. Она не разбирала слов — ветер относил их в сторону, но, конечно, догадывалась, о чем спорят две супружеские пары. Заметив, что она смотрит на них, они замолкли. Никто ни жестом, ни словом не позвал ее присоединиться к ним. Синди сделала несколько неуверенных шагов по палубе. Ее силуэт в отблесках солнечного света, отраженного от воды, казался зыбким, как привидение. Она постояла пару секунд в замешательстве и пропала в черной дыре люка, ведущего в салон.
Четверо в рубке, двое мужчин и две женщины, инстинктивно сбились в тесный кружок. Говард, понизив голос, задал всем вопрос:
— Кто-нибудь из вас разве не раздумывал когда-то, в детстве или в юности, о совершенном преступлении? Организовать все так умно, чтобы никто даже не догадался, что преступление имело место. Например, похитить сокровище, о котором не знает ни одна живая душа?
Билл понял сразу, к чему клонит Говард. Он в студенческие годы часто размышлял о беспроигрышной системе игры в рулетку. Знать бы наперед, на какой цифре остановится шарик! Тогда он мог бы посещать казино время от времени, выигрывать и проигрывать иногда, чтобы крупье не догадался, что он играет по системе. И постепенно, незаметно для окружающих, скопить состояние.
Дженни также посещали подобные мысли. Работая дизайнером по оформлению деловых интерьеров, она часто грезила о том, как ей поручат выбрать подходящий рисунок, чтобы замаскировать панелями секретный сейф с ценностями, существование которых хозяева никогда не решатся признать. И как она обнаруживает листок с шифром, подклеенный к дну потайного ящика письменного стола какого-нибудь босса. И о хищении никто не заявляет. И никто не связывает ее с преступлением. Говард продолжал:
— Перед нами идеальное преступление. Разница в том, что кто-то его совершил за нас. Никто не знает, что Синди на яхте. Никто не знает, что у нас деньги. Преступник даже постарался для нашей пользы, сделав так, что деньги и ценности нельзя проследить. Мы привезем все это богатство домой и разложим по собственным депозитным сейфам. И будем пользоваться от случая к случаю. Это будет для нас поддержкой на многие годы. Считайте, что мы поймали птицу счастья за хвост.
Все были очарованы открывшимися возможностями. Дженни восприняла идею Говарда всерьез. Мэрилин и Билл скорее посчитали ее шуткой, но их забавляла игра воображения, грезы о сказочном богатстве Али-Бабы. Мэрилин усмехнулась.
— Значит, мы нашли клад у себя под порогом?
— Именно так! — твердо заявил Говард. Мэрилин покачала головой.
— Это не так, к сожалению. Это не счастливая находка, как ты говоришь, а совсем другое. Нас чуть не убили из-за этих денег. Говарду разбили голову пистолетом. Билл был на волосок от смерти. И в шторм мы попали тоже из-за этого. Не знаю, как вы, но, когда судно опрокинулось… я в тот момент уже прощалась с детьми, с тобой, Говард. Я уже умерла тогда и теперь знаю, что такое смерть. Поверьте мне, я не преувеличиваю. Я пережила такой ужас, что стала совсем другой. И мыслю по-другому. На этих деньгах лежит проклятие. Оно действует и будет действовать еще долго.
— Я согласна с тобой, — подхватила Дженни, — но не во всем! Я тоже прощалась с жизнью, и не раз! Я не забуду, как эта мерзкая девчонка целилась в нас из пистолета и ее рука дрожала как в лихорадке и что она могла в любой момент нажать курок. Я согласна с тобой, что это не счастливая находка, не подарок жар-птицы. Мы заслужили эти деньги! Это плата за все, что мы пережили. Я не хочу, чтоб грязные свиньи в полицейских мундирах заграбастали их себе!
Упорное молчание Билла наконец привлекло их внимание. Все уставились на него, ожидая его решения. Он был осторожен, не желая задеть ничьих амбиций и не выглядеть в глазах жены и друзей наивным идеалистом.
— Я думаю, что это опасная затея. Кто-то эти деньги ищет и не успокоится, пока не найдет.
— Ты прав, — согласился Говард. — Поэтому мы должны скрывать, что деньги у нас. Вспомни, что Стив говорил о парне в вертолете. Не знаю, как ты, а я бы не хотел, чтоб он до меня добрался. И уж тем более я не стану сам лезть ему на глаза и трезвонить на весь мир, что мы взяли деньги на сохранение. Пусть ищут, пока не надоест. Облегчать им работу я не собираюсь.
Дженни поддержала Говарда:
— Он даже не знает о нашем существовании.
— И не узнает, — добавил Говард, — если мы не распустим языки, возвратившись на Тортолу. У них нет причин подозревать нас. Мы лишь одна из тысяч туристических групп, проводящих каникулы на круизных яхтах. Нас ничто не связывает с Синди. Главная опасность нас подстерегает, если мы заявим о находке.
— А что мы скажем? Что ничего не случилось?
У Говарда заранее был готов ответ.
— Мы объясним, что дрейфовали в открытом море, когда налетел ураган. Мы были внизу, в кубриках. Корабль опрокинулся. Все полетело нам на головы. Пока мы сообразили, что к чему, и выбрались наверх, капитан исчез. Вероятно, его смыло за борт. Мы ничего не знаем. Корабль волной вновь поставило на киль. Но Стива мы не нашли.
— Именно так мы должны говорить, чтобы не впутать Говарда в полицейское расследование, — напомнила Мэрилин.
Дженни с энтузиазмом ее поддержала.
— Почти все так и было. Мы прошли через все это.
— Нам с тобой удалось вернуть корабль под ветер. Вместе мы зарифили большую часть парусов, — продолжал Говард. — Мы смогли уйти от шторма и привели корабль обратно. Сами. Без капитана.
Билл размышлял.
— Посмотри, во что превратилась яхта, — настаивал Говард. — Крыша салона разбита, чехол от шлюпки разорван в клочья. Двери кают сорваны с петель. Ящики, шкафы поломаны, в кубрике все отсырело. Разве кто-нибудь не поверит, что мы прошли через самый центр урагана?
Спорить с Говардом было бесполезно. Его версия выглядела убедительнее, чем сама правда.
— Я могу показать им карты. Я расскажу, как определил наше местонахождение и вычислил обратный курс на Тортолу. Разве так не было?
— И ты считаешь, что нам позволят уехать домой с деньгами? И ни о чем не спросят?
Говард рассмеялся.
— Нам дадут полицейский эскорт до самолета. Чартерная компания не захочет, чтобы наша история попала в газеты. Черт побери, это же их капитан прозевал шторм и рисковал нашими жизнями! И еще погиб по собственной неосторожности, бросив корабль и пассажиров на произвол судьбы. И нам самим пришлось спасать себя. А заодно и их собственность. «Стройная девчонка» стоит немало. Неизвестно, получили бы они полную страховку. И местным властям мы ни к чему. Как заноза в заднице. Вся их сраная экономика зависит от туристов. Не дай Бог, мы проболтаемся, что чуть не погибли.
Паруса сердитыми хлопками заявили о внезапной перемене ветра. Билл так погрузился в размышления, что сбился с курса, и «Стройная девчонка» покатилась под ветер. Билл спешно выправил курс. Паруса затихли, стрелка компаса качнулась и вернулась в прежнее положение.
Синди вышла на палубу через пролом в стеклянной крыше салона. Она переоделась в шорты Стива и его рубашку с монограммой чартерной компании. Одежда была ей не по размеру, шорты сваливались с нее, а рубашка висела мешком. Она туго затянула пояс выше талии и выглядела смешной и жалкой.
— Что будет с ней? — спросил Билл.
— А что с ней будет? — со злой иронией откликнулась Дженни. — Ее раньше не беспокоило, что будет с нами!
— Нет, нет, — остановил ее Говард. — Мы отдадим ей ее долю. Нас пятеро — значит, пятую часть.
Дженни собиралась поспорить, но Говард авторитетно заявил:
— Ей надо скрываться. Для нас важно, чтобы она как можно дальше оторвалась от погони. Этим мы покупаем собственную безопасность.
— Ты все продумал, я вижу. — Глаза Билла сощурились, в голосе звучало раздражение.
— У меня была ночь на раздумья. Когда страсти немного поостыли, я вдруг осознал, как много у нас денег. Я знаю, что нам угрожает. И продумал все способы, как нам обезопасить себя.
Билл обратился к Мэрилин.
— Ты принимаешь такой вариант?
— Я хочу избавить Говарда от полицейского расследования. И не хочу связываться с хозяевами Синди. Нельзя, чтобы они узнали, что нам известно про деньги.
— А как она к этому отнесется? Вы спросили ее?
— Она с нами в одной лодке, — сказал Говард. — У нее нет выбора.
Мэрилин вызвалась поговорить с Синди.
— Кажется, она мне доверяет. Я объясню ей, в какое положение мы все попали.
— О'кей, — согласился Билл. — Поговори с ней. Но давайте все-таки все еще раз обмозгуем. Мне многое не нравится. Во многом я сомневаюсь.
— А когда ты не сомневался? — вспыхнула Дженни. — И сейчас ты готов упустить то, что само плывет в руки.
Говард успокаивающе потрепал Дженни по плечу.
— Билл прав в одном. Все не так просто, как кажется. Но мы должны прийти к согласию как можно скорее. От Синди надо избавиться до того, как мы появимся на рейде Род-Тауна.
Тропический шторм в понедельник ночью был внезапным и яростным. В мозгах менеджеров компании крутилась весьма неприятная мысль о том, что ураган обрушился на яхту неожиданно и «Стройная девчонка» пошла ко дну до того, как капитан успел передать сигнал бедствия.
Но гибель «Стройной девчонки» была маловероятна. Во-первых, ни одно судно, кроме нее, не пропало и даже не получило значительных повреждений. К тому же «Стройная девчонка» была гораздо более приспособлена к суровым испытаниям в открытом море, чем другие круизные яхты. Ее капитан Стив Берлинд был на голову выше по опыту и знаниям многих любителей парусных круизов. Существовал еще один важный фактор, опровергавший версию о потоплении корабля. Каждое судно снабжено специальным плавучим радиомаяком для определения места катастрофы. Маленький, маломощный передатчик автоматически отделяется от тонущего судна и всплывает на поверхность. Маяк передает напрямую космическим спутникам связи данные о своем местонахождении с точностью до десяти ярдов, и эта информация немедленно поступает в специальную службу. Если «Стройная девчонка» утонула, ее радиомаяк сразу был бы услышан, а координаты зафиксированы с предельной аккуратностью.
Самое правдоподобное объяснение ее затянувшемуся молчанию заключалось в том, что яхта ушла из круизной зоны и столкнулась с редкими, но вполне возможными опасностями. Одной из причин ее ухода на столь большое расстояние могло быть желание кого-то на борту попасть в отдаленный заграничный порт. Или пассажиры под маркой туристического круиза проводят секретную операцию. Или, может быть, посторонние лица захватили яхту для своих нужд — например, провоза наркотиков или контрабанды.
Чартерная компания знала только то, что «Стройная девчонка» выпала из их поля зрения и искать ее надо в радиусе не менее ста пятидесяти миль. Это расстояние вычислялось на основе ее среднего суточного хода, помноженного на количество дней пути.
Главный менеджер, скрепя сердце, направил информацию в полицейское управление, а те, в свою очередь, обратились в береговую охрану Соединенных Штатов Америки. Береговая охрана подготовила к полету гигантский поисково-спасательный вертолет класса «Король моря» для прочесывания пространства южнее Тортолы и района Подветренных островов. Одновременно было направлено послание в аналогичную британскую службу на Багамах, которая регулярно патрулировала зону северо-восточнее островов Терке и Кайкос. Особой спешки не требовалось. Не было явных доказательств, что судно терпит бедствие. Трехдневное радиомолчание — это еще не повод для принятия самых экстренных мер.
После полудня в номере Вестона зазвонил телефон.
— Мы подняли в воздух спасателей, — сообщил клерк. — Может, вас это заинтересует.
— Благодарю. Мне интересно, что за этим последует?
— Если они увидят яхту и решат, что с виду все в порядке, то сообщат нам ее координаты.
— Ты будешь знать об этом?
— Лично я… Вероятно, нет, — признался Тай Шервуд. — Но я знаком с парнем, который услышит новости первым. Я буду держать нос по ветру. Если это вам нужно…
Эл позволил себе улыбнуться. Купить можно каждого, если предложить подходящую цену.
— Конечно, мой мальчик. Зачем даже спрашивать! Докладывай в ту же минуту, как что-то узнаешь. Я удвою то, что ты уже от меня получил.
Он никак не мог выбрать одно из двух решений проблемы. Присвоить себе то, что, казалось, никому не принадлежит? Или передать сокровища властям и тем самым снова отдаться на волю серого будничного потока без каких-либо перспектив на будущее, зато без волнений и авантюр?
Между ним и Дженни выросла незримая преграда. Она не возникла только что из-за событий, происшедших на «Стройной девчонке». Это случилось гораздо раньше, несколько лет тому назад. Трещина в их отношениях становилась все заметнее. Он разочаровал ее, будучи не в силах удовлетворить ее амбиций. Но теперь и он, со своей стороны, разочаровался в ней.
Они всегда были честны друг перед другом. При первой же встрече он сказал, что он школьный учитель и надеется остаться им на всю жизнь. Он не обещал ей ничего другого, но тогда она была удовлетворена его профессией. Она находила выход своим авантюрным наклонностям, встречаясь со множеством мужчин, чьи амбиции были велики, планы грандиозны, а возможности достичь хоть какого-нибудь успеха — ничтожно малы. Но перспективные крутые супермены как-то обходили ее стороной, а иногда она сама отшивала их, чувствуя, что за их охотно демонстрируемой крутостью скрывается очередной блеф. Однажды наступил момент, когда она ощутила смертельную усталость. Устала от людей с бодрыми улыбками во все зубы и посредственными способностями, от «воздушных замков», от колеблющейся почвы под ногами. Она в ужасе отпрянула от картины, вдруг представшей перед ней, когда внутренним зрением проникла под деловые пиджаки, голубоватого тона рубашки и тщательно отобранные галстуки. Дженни увидела, что в эту стандартную униформу облачена стая паразитов, чье убогое мышление так же стандартно, как и одежда. Она тотчас влюбилась по уши в долговязого школьного учителя, который никем не притворялся, в любой компании оставался самим собой, с увлечением выполнял свою работу и не строил никаких бредовых планов. Он откровенно рассказал все о себе, и она отплатила ему такой же правдивой исповедью. Выбранная ею профессия дизайнера не давала ей столь желанного чувства независимости. Это был нелегкий хлеб, а подчас он становился еще и горьким. Она лелеяла наивную мечту встретить заказчика, который ценил бы не имя, а самого человека. Ей хотелось показать, на что она была способна в своей профессии, но в результате оказывалась часто у разбитого корыта, а заказы и гонорары уплывали в руки беззастенчивых, циничных конформистов.
Они так подходили друг другу. Билл и Дженни. Сама природа готовила их для совместной жизни. Он обеспечивал ей надежный тыл, пока она боролась за достойное место под солнцем.
Но колесо времени сделало оборот, и наступили перемены. Билл предстал в глазах Дженни в совсем ином свете. Ее бесило отсутствие в нем мужского тщеславия, его работа стала казаться ей унылой и бессмысленной. Словно изо дня в день он наполнял дырявый сосуд, и, главное, сам этого не замечал. Дженни пришла к выводу, что школа для него лишь укрытие, нора, в которую он забился, робея перед суровостью реальной жизни. Собственные неудачи она сваливала на него, требуя от него того, что он никогда ей не обещал — делать вместе с ней карьеру, набивать себе цену, топтать ногами конкурентов. Роль лидера в семье ей не удалась. Теперь она хотела, чтобы лидером стал он.
Они прожили вместе немало лет, но эту жизнь она рассматривала как затянувшуюся репетицию перед настоящей большой жизнью. Она мучилась от мысли, что премьера все откладывается, а время уходит. Последний год был самым невыносимым. Каждый вечер, когда они оба возвращались с работы, она ждала, что занавес раскроется и они окунутся во что-то неизведанное. Билл понимал, чем вызвана такая щемящая грусть в произнесенной ею фразе в первый день приезда:
— Мы могли жить так всегда!
А после, в момент опасности, она, испуганная и беспомощная, искала опору в Говарде, а не в своем муже! И Билл с горечью это принял, надеясь, что терпением и лаской он сможет вернуть себе прежнюю Дженни.
— Два часа мы потратили на его поиски. Потом я взял курс три-четыре-ноль. Мы шли шестнадцать часов. Но ты сам чувствуешь, что ветер нам не помогает. Если мы свернем чуть западнее, то к ночи подплывем к Санта-Крусу. Может, издали увидим огни в темноте.
— А когда ты рассчитываешь вернуться в Род-Таун?
— Завтра утром.
Они оба склонились над картой, перепроверяя расчеты, сделанные Говардом.
— По-моему, все логично, — похвалил друга Билл. Говард сам мог гордиться своей работой.
— Главное, мы в порядке. Даже если я ошибся миль на пятьдесят, мы все равно наткнемся на какую-нибудь землю. Здесь островов столько, как на небе звезд. — Говард скатал карту. — А это значит, — продолжал он, — что мы не можем до бесконечности откладывать наше решение.
— Какое?
— Если мы собираемся высаживать девчонку на берег, то нам надо решить, где это будет удобнее.
Билл открыл было рот, собираясь что-то возразить, но в беседу вторглась Мэрилин. Она появилась на палубе, завернутая в полотенце и с кастрюлей пресной воды.
— Душ внизу приказал долго жить, — объявила она громко. — Предупреждаю мужчин, любящих подглядывать, что мы будем споласкиваться на баке. Просим всех задрать головы и смотреть повыше горизонта. И крикните нам, когда надумаете переставлять паруса.
Билл грустно усмехнулся.
— Как все хорошо началось и чем кончилось! Кто мог предположить, что это будут каникулы в аду.
После часа такого же спокойного и бесшумного скольжения по волнам все, кроме Синди, собрались в рулевой рубке. Никто не решился бы прогнать Синди, если бы она захотела присутствовать при разговоре, но она сама чувствовала потребность забиться куда-нибудь в уголок и ничего не слышать.
— Я спрашивал девочек, согласны ли они подтвердить, что Стив пропал во время шторма, — начал Говард, переводя глаза с Мэрилин на Дженни в поисках поддержки. — Они сказали, что это наилучший выход из положения, а Мэрилин обещала поговорить с Синди. Это, на мой взгляд, избавит нас от множества проблем.
Билл сомневался, что это правильное решение. Он был противником всякой лжи. Но, в конце концов, поступки Говарда были оправданы. Стив держал их как пленников, угрожал им пистолетом. Говард боролся с ним, и в схватке Стив упал за борт. Затем Говард вернулся за ним и пытался его спасти. Если они расскажут правду, никто ни в чем их не обвинит.
Но, если они солгут, дотошный следователь может обнаружить мелкие расхождения в их показаниях, и потом по крупицам вытащить правду из кого-то из них. И тогда их вполне правдоподобная версия даст трещину и поставит всех в очень сложное положение.
Он отметал мысль, что Говард сознательно допустил просчет при спасении Стива. Его друг действовал в справедливом запале и нервном напряжении, вызванном предыдущими событиями. В любом случае это была трагическая случайность. Не имеет значения, как она произошла. Но он все-таки чувствовал себя неуютно при лшсли, что им всем придется лгать.
— А ты не считаешь, что, увидев деньги, полицейские станут трясти нас по-настоящему? — спросил Билл у Говарда, явно обращаясь ко всем.
— Это другая тема, которую мы должны обсудить, — сказал Говард, входя в роль председателя. — Вот эти деньги. Они перед вами.
Он показал всем один экземпляр сертификата.
— Это бона на предъявителя. Финансовый документ, ничем не хуже наличных денег. В банке или обменном пункте она будет оплачена по первому требованию и без всяких вопросов. Нельзя проследить, где и у кого предъявитель приобрел боны. Синди притащила их в кофре целую кучу. Всего на два миллиона.
— Боже мой! — воскликнула Мэрилин. Она взяла сертификат, пощупала его и поднесла к глазам.
Говард достал из кармана крохотный мешочек из мягкой ткани.
— Вот что было куплено за боны!
Он не без удовольствия ощущал на себе любопытные взгляды женщин. Развязав бечевку, он выждал момент, одарил всех улыбкой и что-то высыпал себе на ладонь, зажав в руке. Потом медленно разжал пальцы и продемонстрировал то, что лежало у него на ладони.
Они увидели невзрачные поблескивающие камешки.
— Алмазы, — объяснил Говард, — сырые, неотшлифованные. Стив говорил о бриллиантах. Посмотрите, какой размер у некоторых.
— Сколько они могут стоить? — спросила Дженни.
— Не меньше двух миллионов. Я не разбираюсь в драгоценных камнях, но если кто-то заплатил за них два миллиона, значит, они этого стоят. Я думаю, что после обработки их цена будет намного больше.
Он посмотрел на Билла.
— Как видишь, в наших руках чудом оказался и товар, и деньги, за него уплаченные. Такое не прочтешь ни в одной сказке. Это даже не пещера Али-Бабы.
— Четыре миллиона! — у Дженни перехватило дыхание.
Мэрилин осторожно потрогала пальцем камень.
— Лучше убери их, Говард, — попросила она. — Мне почему-то страшно на них смотреть.
Он ссыпал алмазы обратно в мешочек и туго затянул упругую бечеву.
— В кофре находятся четыре таких мешка и двадцать свертков с бонами. Боны становятся дороже, чем дольше ты их хранишь. Набегают проценты со дня их выдачи. А алмазы? — Он развел руками. — Кто знает? Но я уверен, что если использовать их потихоньку… отдавать в огранку по одному и продавать, то постепенно за них можно выручить гораздо больше, чем два миллиона. Как ты считаешь, Билл?
Билл не знал, что ему ответить.
— Прикинь. Малый, купивший их, не стал бы пачкаться из-за мелочи. Я уверен, что он рассчитывал удвоить сумму или утроить.
— Я хочу услышать твое мнение, Говард, — вмешалась Дженни, — назови максимальную сумму.
— Пять миллионов и не меньше. Возможно, даже ближе к шести, если продавать не торопясь и с оглядкой.
Билл смотрел на Говарда мутными глазами.
— Пять миллионов долларов?
Говард выдержал взгляд Билла и улыбнулся. Он решил, что наживка проглочена и крючок сидит крепко.
— Если не больше! И все неизвестно откуда! Происхождение этой собственности проследить невозможно. Все равно что найти горшок с золотом у себя во дворе.
Они погрузились в молчание. Билл обвел всех взглядом. Потом поглядел на Синди, одиноко стоявшую на облюбованном ею месте возле бушприта.
— Ты не собираешся возвращать их? — спросил он у Говарда.
— Кому? — Улыбка Говарда стала еще шире.
— Тому, кто… — Билл понял, что собирается сказать глупость, но все же закончил фразу: — Их владельцу.
— Хозяевам нашей юной Синди? Ты это хотел сказать? Вряд ли тебе самому хочется познакомиться с ними. Вспомни, что говорил про них Стив. И как их боится Синди.
— Тогда, может быть, передать их властям? Сдать в полицию.
Говард смотрел на Билла с насмешкой, ожидая, что тот признается, что сморозил очередную глупость. Наконец, не выдержав затянувшегося молчания, он решил поучить Билла уму-разуму.
— Мы на Карибах, Билл. Здешняя полиция — это не ФБР. Ты отдашь им пять миллионов и надеешься, что они поместят объявление о находке в газетах. Тебе скажут «большое спасибо» и, как только за тобой закроется дверь, поделят деньги между собой. А чтобы мы не трепали лишнего, примут соответствующие меры. Ты сам можешь догадаться, какие это будут меры.
— Для них будет лучше всего, если мы просто исчезнем, — подсказала Дженни.
— Неизвестно, с кем опасней иметь дело. С Карибской полицией или с гангстерами, — добавил Говард.
— Подождите! Подождите! — запротестовал Билл. — Вы считаете, что в полиции все воры и убийцы. Должен же быть кто-то, кому можно доверять ценности.
— Кто и где он? — охладила его пыл Дженни. — Как ты его отыщешь? — Она обратилась ко всем, давясь от смеха: — В этом весь Билл! Ищет повсюду с фонарем честного человека. — Она повернулась к мужу и почти выкрикнула ему в лицо: — Первый же человек, к которому ты обратишься, запросто прикончит нас всех. Такие большие деньги требуют соблюдения тайны. И почему какие-то мифические власти, чиновники или копы имеют больше прав на них, чем мы?
Синди очнулась от задумчивости. Разговор на корме шел на повышенных тонах. Она не разбирала слов — ветер относил их в сторону, но, конечно, догадывалась, о чем спорят две супружеские пары. Заметив, что она смотрит на них, они замолкли. Никто ни жестом, ни словом не позвал ее присоединиться к ним. Синди сделала несколько неуверенных шагов по палубе. Ее силуэт в отблесках солнечного света, отраженного от воды, казался зыбким, как привидение. Она постояла пару секунд в замешательстве и пропала в черной дыре люка, ведущего в салон.
Четверо в рубке, двое мужчин и две женщины, инстинктивно сбились в тесный кружок. Говард, понизив голос, задал всем вопрос:
— Кто-нибудь из вас разве не раздумывал когда-то, в детстве или в юности, о совершенном преступлении? Организовать все так умно, чтобы никто даже не догадался, что преступление имело место. Например, похитить сокровище, о котором не знает ни одна живая душа?
Билл понял сразу, к чему клонит Говард. Он в студенческие годы часто размышлял о беспроигрышной системе игры в рулетку. Знать бы наперед, на какой цифре остановится шарик! Тогда он мог бы посещать казино время от времени, выигрывать и проигрывать иногда, чтобы крупье не догадался, что он играет по системе. И постепенно, незаметно для окружающих, скопить состояние.
Дженни также посещали подобные мысли. Работая дизайнером по оформлению деловых интерьеров, она часто грезила о том, как ей поручат выбрать подходящий рисунок, чтобы замаскировать панелями секретный сейф с ценностями, существование которых хозяева никогда не решатся признать. И как она обнаруживает листок с шифром, подклеенный к дну потайного ящика письменного стола какого-нибудь босса. И о хищении никто не заявляет. И никто не связывает ее с преступлением. Говард продолжал:
— Перед нами идеальное преступление. Разница в том, что кто-то его совершил за нас. Никто не знает, что Синди на яхте. Никто не знает, что у нас деньги. Преступник даже постарался для нашей пользы, сделав так, что деньги и ценности нельзя проследить. Мы привезем все это богатство домой и разложим по собственным депозитным сейфам. И будем пользоваться от случая к случаю. Это будет для нас поддержкой на многие годы. Считайте, что мы поймали птицу счастья за хвост.
Все были очарованы открывшимися возможностями. Дженни восприняла идею Говарда всерьез. Мэрилин и Билл скорее посчитали ее шуткой, но их забавляла игра воображения, грезы о сказочном богатстве Али-Бабы. Мэрилин усмехнулась.
— Значит, мы нашли клад у себя под порогом?
— Именно так! — твердо заявил Говард. Мэрилин покачала головой.
— Это не так, к сожалению. Это не счастливая находка, как ты говоришь, а совсем другое. Нас чуть не убили из-за этих денег. Говарду разбили голову пистолетом. Билл был на волосок от смерти. И в шторм мы попали тоже из-за этого. Не знаю, как вы, но, когда судно опрокинулось… я в тот момент уже прощалась с детьми, с тобой, Говард. Я уже умерла тогда и теперь знаю, что такое смерть. Поверьте мне, я не преувеличиваю. Я пережила такой ужас, что стала совсем другой. И мыслю по-другому. На этих деньгах лежит проклятие. Оно действует и будет действовать еще долго.
— Я согласна с тобой, — подхватила Дженни, — но не во всем! Я тоже прощалась с жизнью, и не раз! Я не забуду, как эта мерзкая девчонка целилась в нас из пистолета и ее рука дрожала как в лихорадке и что она могла в любой момент нажать курок. Я согласна с тобой, что это не счастливая находка, не подарок жар-птицы. Мы заслужили эти деньги! Это плата за все, что мы пережили. Я не хочу, чтоб грязные свиньи в полицейских мундирах заграбастали их себе!
Упорное молчание Билла наконец привлекло их внимание. Все уставились на него, ожидая его решения. Он был осторожен, не желая задеть ничьих амбиций и не выглядеть в глазах жены и друзей наивным идеалистом.
— Я думаю, что это опасная затея. Кто-то эти деньги ищет и не успокоится, пока не найдет.
— Ты прав, — согласился Говард. — Поэтому мы должны скрывать, что деньги у нас. Вспомни, что Стив говорил о парне в вертолете. Не знаю, как ты, а я бы не хотел, чтоб он до меня добрался. И уж тем более я не стану сам лезть ему на глаза и трезвонить на весь мир, что мы взяли деньги на сохранение. Пусть ищут, пока не надоест. Облегчать им работу я не собираюсь.
Дженни поддержала Говарда:
— Он даже не знает о нашем существовании.
— И не узнает, — добавил Говард, — если мы не распустим языки, возвратившись на Тортолу. У них нет причин подозревать нас. Мы лишь одна из тысяч туристических групп, проводящих каникулы на круизных яхтах. Нас ничто не связывает с Синди. Главная опасность нас подстерегает, если мы заявим о находке.
— А что мы скажем? Что ничего не случилось?
У Говарда заранее был готов ответ.
— Мы объясним, что дрейфовали в открытом море, когда налетел ураган. Мы были внизу, в кубриках. Корабль опрокинулся. Все полетело нам на головы. Пока мы сообразили, что к чему, и выбрались наверх, капитан исчез. Вероятно, его смыло за борт. Мы ничего не знаем. Корабль волной вновь поставило на киль. Но Стива мы не нашли.
— Именно так мы должны говорить, чтобы не впутать Говарда в полицейское расследование, — напомнила Мэрилин.
Дженни с энтузиазмом ее поддержала.
— Почти все так и было. Мы прошли через все это.
— Нам с тобой удалось вернуть корабль под ветер. Вместе мы зарифили большую часть парусов, — продолжал Говард. — Мы смогли уйти от шторма и привели корабль обратно. Сами. Без капитана.
Билл размышлял.
— Посмотри, во что превратилась яхта, — настаивал Говард. — Крыша салона разбита, чехол от шлюпки разорван в клочья. Двери кают сорваны с петель. Ящики, шкафы поломаны, в кубрике все отсырело. Разве кто-нибудь не поверит, что мы прошли через самый центр урагана?
Спорить с Говардом было бесполезно. Его версия выглядела убедительнее, чем сама правда.
— Я могу показать им карты. Я расскажу, как определил наше местонахождение и вычислил обратный курс на Тортолу. Разве так не было?
— И ты считаешь, что нам позволят уехать домой с деньгами? И ни о чем не спросят?
Говард рассмеялся.
— Нам дадут полицейский эскорт до самолета. Чартерная компания не захочет, чтобы наша история попала в газеты. Черт побери, это же их капитан прозевал шторм и рисковал нашими жизнями! И еще погиб по собственной неосторожности, бросив корабль и пассажиров на произвол судьбы. И нам самим пришлось спасать себя. А заодно и их собственность. «Стройная девчонка» стоит немало. Неизвестно, получили бы они полную страховку. И местным властям мы ни к чему. Как заноза в заднице. Вся их сраная экономика зависит от туристов. Не дай Бог, мы проболтаемся, что чуть не погибли.
Паруса сердитыми хлопками заявили о внезапной перемене ветра. Билл так погрузился в размышления, что сбился с курса, и «Стройная девчонка» покатилась под ветер. Билл спешно выправил курс. Паруса затихли, стрелка компаса качнулась и вернулась в прежнее положение.
Синди вышла на палубу через пролом в стеклянной крыше салона. Она переоделась в шорты Стива и его рубашку с монограммой чартерной компании. Одежда была ей не по размеру, шорты сваливались с нее, а рубашка висела мешком. Она туго затянула пояс выше талии и выглядела смешной и жалкой.
— Что будет с ней? — спросил Билл.
— А что с ней будет? — со злой иронией откликнулась Дженни. — Ее раньше не беспокоило, что будет с нами!
— Нет, нет, — остановил ее Говард. — Мы отдадим ей ее долю. Нас пятеро — значит, пятую часть.
Дженни собиралась поспорить, но Говард авторитетно заявил:
— Ей надо скрываться. Для нас важно, чтобы она как можно дальше оторвалась от погони. Этим мы покупаем собственную безопасность.
— Ты все продумал, я вижу. — Глаза Билла сощурились, в голосе звучало раздражение.
— У меня была ночь на раздумья. Когда страсти немного поостыли, я вдруг осознал, как много у нас денег. Я знаю, что нам угрожает. И продумал все способы, как нам обезопасить себя.
Билл обратился к Мэрилин.
— Ты принимаешь такой вариант?
— Я хочу избавить Говарда от полицейского расследования. И не хочу связываться с хозяевами Синди. Нельзя, чтобы они узнали, что нам известно про деньги.
— А как она к этому отнесется? Вы спросили ее?
— Она с нами в одной лодке, — сказал Говард. — У нее нет выбора.
Мэрилин вызвалась поговорить с Синди.
— Кажется, она мне доверяет. Я объясню ей, в какое положение мы все попали.
— О'кей, — согласился Билл. — Поговори с ней. Но давайте все-таки все еще раз обмозгуем. Мне многое не нравится. Во многом я сомневаюсь.
— А когда ты не сомневался? — вспыхнула Дженни. — И сейчас ты готов упустить то, что само плывет в руки.
Говард успокаивающе потрепал Дженни по плечу.
— Билл прав в одном. Все не так просто, как кажется. Но мы должны прийти к согласию как можно скорее. От Синди надо избавиться до того, как мы появимся на рейде Род-Тауна.
42
«Дрейк чартере компани» ждала до последнего часа. Поднимать тревогу было нежелательно. Любые слухи о возможной аварии яхты подрывали репутацию компании и отпугивали туристов. Но, когда в ответ на всеобщий радиозапрос никаких известий о местонахождении яхты не поступило, компания вынуждена была решиться на крайние меры. Последний раз яхта выходила на связь в воскресенье вечером. Капитан тогда заявил о прибытии в Род-Харбор. «Стройная девчонка» швартовалась у одного из причальных буев, принадлежащих компании. Несколько часов спустя, еще до рассвета, она, подняв паруса, покинула порт. И с тех пор исчезла бесследно.Тропический шторм в понедельник ночью был внезапным и яростным. В мозгах менеджеров компании крутилась весьма неприятная мысль о том, что ураган обрушился на яхту неожиданно и «Стройная девчонка» пошла ко дну до того, как капитан успел передать сигнал бедствия.
Но гибель «Стройной девчонки» была маловероятна. Во-первых, ни одно судно, кроме нее, не пропало и даже не получило значительных повреждений. К тому же «Стройная девчонка» была гораздо более приспособлена к суровым испытаниям в открытом море, чем другие круизные яхты. Ее капитан Стив Берлинд был на голову выше по опыту и знаниям многих любителей парусных круизов. Существовал еще один важный фактор, опровергавший версию о потоплении корабля. Каждое судно снабжено специальным плавучим радиомаяком для определения места катастрофы. Маленький, маломощный передатчик автоматически отделяется от тонущего судна и всплывает на поверхность. Маяк передает напрямую космическим спутникам связи данные о своем местонахождении с точностью до десяти ярдов, и эта информация немедленно поступает в специальную службу. Если «Стройная девчонка» утонула, ее радиомаяк сразу был бы услышан, а координаты зафиксированы с предельной аккуратностью.
Самое правдоподобное объяснение ее затянувшемуся молчанию заключалось в том, что яхта ушла из круизной зоны и столкнулась с редкими, но вполне возможными опасностями. Одной из причин ее ухода на столь большое расстояние могло быть желание кого-то на борту попасть в отдаленный заграничный порт. Или пассажиры под маркой туристического круиза проводят секретную операцию. Или, может быть, посторонние лица захватили яхту для своих нужд — например, провоза наркотиков или контрабанды.
Чартерная компания знала только то, что «Стройная девчонка» выпала из их поля зрения и искать ее надо в радиусе не менее ста пятидесяти миль. Это расстояние вычислялось на основе ее среднего суточного хода, помноженного на количество дней пути.
Главный менеджер, скрепя сердце, направил информацию в полицейское управление, а те, в свою очередь, обратились в береговую охрану Соединенных Штатов Америки. Береговая охрана подготовила к полету гигантский поисково-спасательный вертолет класса «Король моря» для прочесывания пространства южнее Тортолы и района Подветренных островов. Одновременно было направлено послание в аналогичную британскую службу на Багамах, которая регулярно патрулировала зону северо-восточнее островов Терке и Кайкос. Особой спешки не требовалось. Не было явных доказательств, что судно терпит бедствие. Трехдневное радиомолчание — это еще не повод для принятия самых экстренных мер.
После полудня в номере Вестона зазвонил телефон.
— Мы подняли в воздух спасателей, — сообщил клерк. — Может, вас это заинтересует.
— Благодарю. Мне интересно, что за этим последует?
— Если они увидят яхту и решат, что с виду все в порядке, то сообщат нам ее координаты.
— Ты будешь знать об этом?
— Лично я… Вероятно, нет, — признался Тай Шервуд. — Но я знаком с парнем, который услышит новости первым. Я буду держать нос по ветру. Если это вам нужно…
Эл позволил себе улыбнуться. Купить можно каждого, если предложить подходящую цену.
— Конечно, мой мальчик. Зачем даже спрашивать! Докладывай в ту же минуту, как что-то узнаешь. Я удвою то, что ты уже от меня получил.
43
Ветер был слабым, дул ровно, и Говард почти не прикасался к штурвалу. На носу яхты Мэрилин завела разговор с Синди. Билл разлегся на палубе возле бушприта, опершись спиной о надстройку штурманской рубки. Он должен был следить, не появится ли на горизонте какая-нибудь земля. Движение яхты было едва заметным, но она все-таки понемногу продвигалась вперед. Покой на корабле был только внешним. На самом деле все находились в напряжении. Билл изредка подносил бинокль к глазам, лениво скользил взглядом по линии горизонта, но мысли его были тревожны.Он никак не мог выбрать одно из двух решений проблемы. Присвоить себе то, что, казалось, никому не принадлежит? Или передать сокровища властям и тем самым снова отдаться на волю серого будничного потока без каких-либо перспектив на будущее, зато без волнений и авантюр?
Между ним и Дженни выросла незримая преграда. Она не возникла только что из-за событий, происшедших на «Стройной девчонке». Это случилось гораздо раньше, несколько лет тому назад. Трещина в их отношениях становилась все заметнее. Он разочаровал ее, будучи не в силах удовлетворить ее амбиций. Но теперь и он, со своей стороны, разочаровался в ней.
Они всегда были честны друг перед другом. При первой же встрече он сказал, что он школьный учитель и надеется остаться им на всю жизнь. Он не обещал ей ничего другого, но тогда она была удовлетворена его профессией. Она находила выход своим авантюрным наклонностям, встречаясь со множеством мужчин, чьи амбиции были велики, планы грандиозны, а возможности достичь хоть какого-нибудь успеха — ничтожно малы. Но перспективные крутые супермены как-то обходили ее стороной, а иногда она сама отшивала их, чувствуя, что за их охотно демонстрируемой крутостью скрывается очередной блеф. Однажды наступил момент, когда она ощутила смертельную усталость. Устала от людей с бодрыми улыбками во все зубы и посредственными способностями, от «воздушных замков», от колеблющейся почвы под ногами. Она в ужасе отпрянула от картины, вдруг представшей перед ней, когда внутренним зрением проникла под деловые пиджаки, голубоватого тона рубашки и тщательно отобранные галстуки. Дженни увидела, что в эту стандартную униформу облачена стая паразитов, чье убогое мышление так же стандартно, как и одежда. Она тотчас влюбилась по уши в долговязого школьного учителя, который никем не притворялся, в любой компании оставался самим собой, с увлечением выполнял свою работу и не строил никаких бредовых планов. Он откровенно рассказал все о себе, и она отплатила ему такой же правдивой исповедью. Выбранная ею профессия дизайнера не давала ей столь желанного чувства независимости. Это был нелегкий хлеб, а подчас он становился еще и горьким. Она лелеяла наивную мечту встретить заказчика, который ценил бы не имя, а самого человека. Ей хотелось показать, на что она была способна в своей профессии, но в результате оказывалась часто у разбитого корыта, а заказы и гонорары уплывали в руки беззастенчивых, циничных конформистов.
Они так подходили друг другу. Билл и Дженни. Сама природа готовила их для совместной жизни. Он обеспечивал ей надежный тыл, пока она боролась за достойное место под солнцем.
Но колесо времени сделало оборот, и наступили перемены. Билл предстал в глазах Дженни в совсем ином свете. Ее бесило отсутствие в нем мужского тщеславия, его работа стала казаться ей унылой и бессмысленной. Словно изо дня в день он наполнял дырявый сосуд, и, главное, сам этого не замечал. Дженни пришла к выводу, что школа для него лишь укрытие, нора, в которую он забился, робея перед суровостью реальной жизни. Собственные неудачи она сваливала на него, требуя от него того, что он никогда ей не обещал — делать вместе с ней карьеру, набивать себе цену, топтать ногами конкурентов. Роль лидера в семье ей не удалась. Теперь она хотела, чтобы лидером стал он.
Они прожили вместе немало лет, но эту жизнь она рассматривала как затянувшуюся репетицию перед настоящей большой жизнью. Она мучилась от мысли, что премьера все откладывается, а время уходит. Последний год был самым невыносимым. Каждый вечер, когда они оба возвращались с работы, она ждала, что занавес раскроется и они окунутся во что-то неизведанное. Билл понимал, чем вызвана такая щемящая грусть в произнесенной ею фразе в первый день приезда:
— Мы могли жить так всегда!
А после, в момент опасности, она, испуганная и беспомощная, искала опору в Говарде, а не в своем муже! И Билл с горечью это принял, надеясь, что терпением и лаской он сможет вернуть себе прежнюю Дженни.