Страница:
– Я не собираюсь ничего бить! Вам молока принести? А мускатного ореха?
Через десять минут я вышла из кухни с двумя чашками кофе и тортом.
– Вот. – Я вручила миссис Фарли кусочек торта. – Попробуйте.
Она взяла тарелку и уставилась на мое творение.
– Вы сами его испекли, – проговорила она.
– Да!
Она поднесла кусочек ко рту. Потом ее рука дрогнула. Похоже, она занервничала.
– Все в порядке! – Я откусила от своего. – Видите? Я умею готовить. Честное слово!
Очень осторожно миссис Фарли попробовала мой торт. Прожевав, она изумленно воззрилась на меня.
– Как вкусно! Такой легкий! Вы правда сами его пекли?
– Я взбила белки отдельно, – сообщила я. – Поэтому торт и получился таким легким. Если хотите,
могу дать рецепт. Вот ваш кофе. – Я протянула ей чашку. – Ничего, что я воспользовалась вашим миксером, чтобы взбить молоко?
Он работает нормально, надо только температуру подобрать.
Миссис Фарли смотрела на меня так, словно я изъяснялась на неведомом ей языке.
– Саманта, – сказала она наконец, – где вы были последние недели?
– Я? Скажем так, неблизко. – Мой взгляд задержался на щетке и на флаконе чистящего средства. Видно, я оторвала миссис Фарли от уборки. – На вашем месте я бы не пользовалась этим средством. Есть препараты получше.
Старушка отставила кофе и подалась вперед.
– Саманта, вы, часом, ни в какую религиозную секту не вступили? – озабоченно осведомилась она.
– Ну что вы! – Я рассмеялась. – Просто я… занималась другими делами. Еще кофе?
Я сходила на кухню, снова взбила молоко. Когда я вернулась в гостиную, миссис Фарли доедала второй кусок торта.
– Очень вкусный, – проговорила она с набитым ртом. – Спасибо, Саманта.
– Не за что. – Я потупилась. – Это вам спасибо, что за мной приглядывали.
Миссис Фарли дожевала торт, поставила чашку на стол и повернулась ко мне, по-птичьи склонив голову набок.
– Голубушка, я не знаю, где вы были и чем занимались, да и знать не хочу. Но вы изменились.
– Да, я перекрасила волосы…
Миссис Фарли покачала головой.
– Я привыкла видеть вас приходящей поздно и уходящей рано, вечно куда-то торопящейся и такой утомленной. Такой беспокойной. Привыкла к тому, что вы выглядите… как тень. Как высохший лист. Снаружи вроде человек, а внутри пустота.
Высохший лист! – вознегодовала я мысленно. – Тень!
– Но теперь вы просто расцвели! Вы выглядите здоровее, увереннее, счастливее… – Она отпила кофе и вновь подалась вперед. – Чем бы вы ни занимались, милая, вам это пошла исключительно на пользу.
– О… Спасибо. – Я смущенно улыбнулась. – Знаете, я и чувствую себя иначе. Пожалуй, я наконец-то расслабилась. – Я пригубила кофе, откинулась на спинку кресла, переваривая услышанное. – Больше вижу, больше замечаю…
– А что телефон звонит, не замечаете, – мягко укорила миссис Фарли, указывая на мой карман.
И правда. Я достала аппарат.
– Извините, надо ответить.
Я откинула флип, и в динамике прозвучал голос Кеттермана.
– Саманта, мы вас ждем.
Я провела в офисе три часа, общалась по очереди с представителем Юридического общества, с двумя старшими партнерами и с каким-то типом из «Третьего Юнион-банка». К обеду я совсем выдохлась. Сколько можно повторять одно и то же и смотреть на одинаково каменные физиономии?! От офисных ламп разболелась голова. Я забыла, насколько в помещениях «Картер Спинк» душно и сухо.
Понять, что происходит, мне не удалось. Юристы – чертовски скрытная публика. Я узнала только, что кто-то ездил к Арнольду домой. Ну и ладно. Пускай никто мне этого не говорит, но я-то знаю, что была права. Что сумела реабилитироваться.
После очередной беседы мне принесли тарелку сэндвичей, бутылку минеральной воды и булочку. Я встала, потянулась и подошла к окну. Чувствуешь себя заключенным, честное слово. В дверь постучали, и вошел Кеттерман.
– Еще не все? – спросила я. – Уже несколько часов прошло.
– Возможно, мы опять захотим с вами побеседовать. – Он указал на сэндвичи. – Подкрепитесь.
Я больше не могла оставаться в этом помещении. Надо хотя бы ноги размять.
– С вашего разрешения я пойду прогуляюсь. – Я выскочила из комнаты прежде, чем он успел возразить.
Едва я вошла в дамскую комнату, все женщины, которые там находились, умолкли и повернулись ко мне. Я шмыгнула в кабинку; мне было слышно, как они перешептываются. Стоило выйти, как в меня буквально вонзился десяток любопытных взглядов.
Ни одна ни ушла!
– Значит, вы вернулись, Саманта? – спросила Люси (мы с ней сталкивались по работе).
– Не совсем. – Я подошла к раковине, пустила воду, чувствуя спиной их взгляды.
– Вы так изменились, – проговорила другая девушка.
– Ваши руки загорели, – заметила Люси. – У них такой оттенок! Вы были на курорте?
– Э… Нет. – Я загадочно улыбнулась. – Но спасибо, приятно слышать. А у вас как дела?
– Неплохо. – Люси кивнула в подтверждение своих слов. – Работы много. На прошлой неделе записали дополнительно к оплате шестьдесят шесть часов. Две ночные смены.
А у меня три, – сообщила другая. Тон был небрежный, но я видела, что она гордится собой. А под глазами вон какие тени. Я что, тоже так выглядела? Бледной, замученной, напряженной?
– Здорово! – похвалила я, вытирая мокрые руки. – Ладно, я пойду. Увидимся.
Я вышла из дамской комнаты и направилась в комнату, где оставила Кеттермана, погруженная в мысли. Тут меня окликнули.
– Саманта! Боже мой, это ты!
– Гай?! – Я вскинула голову. Он спешил ко мне по коридору, стройный, загорелый, улыбка даже ослепительнее обычного.
Я никак не ожидала его увидеть. Пожалуй, наша встреча слегка выбила меня из колеи.
– Какая ты! – Он схватил меня за плечи, вгляделся в лицо. – Выглядишь фантастически!
– Я думала, ты в Гонконге.
– Прилетел сегодня утром. Меня уже ввели в курс дела. Черт побери, Саманта, в это невозможно поверить. – Он понизил голос. – Только ты и могла его раскусить. Чтобы Арнольд… Кто угодно, но не он. Все шокированы. Ну, те, кто знает. – Гай перешел почти на шепот. – Расследование еще продолжается.
– Я понятия не имею, что там происходит, – пожаловалась я. – Мне никто и слова не сказал.
– Скажут, – уверил Гай. Он сунул руку в карман, достал наладонник, сощурился. – Все только о тебе и говорят. Я знал с самого начала. – Он поднял голову. – Знал, что ты не ошибалась.
Я не поверила своим ушам. Да как он смеет?
– Разве? – ядовито переспросила я, когда ко мне вернулся дар речи. – Видно, меня память подводит. Помнится, кто-то говорил, что я совершила ошибку. И назвал меня безответственной.
Застарелая обида обожгла сердце. Я отвернулась.
– Я говорил, что другие считают, что ты совершила ошибку. – Гай перестал набирать текст на своем «Блэкберри», нахмурился. – Брось, Саманта. Я поддерживал тебя. Был на твоей стороне. Спроси любого!
Ну да. И потому отказал мне, когда я просилась немного у него пожить.
Вслух я этого говорить не стала. Было и прошло. Замнем для ясности.
– Ладно, проехали.
Мы пошли по коридору. Гай не отрывался от наладонника. Да он как наркоман, подумалось мне, ни на секунду расстаться с этой штукой не может.
– Куда ты все-таки пропала? – Он наконец соизволил убрать «Блэкберри». – И чем все это время занималась? Ты ведь не официантка, правда?
– Правда. – Меня позабавило выражение его лица. – Я нашла себе работу.
– Я знал, что ты не сломаешься. – Он удовлетворенно кивнул. – У кого?
– Э… – Я замялась. – Ты их не знаешь.
– Но хоть в той же области? По тому же профилю?
Вот пристал. Мне вдруг воочию представилось, как я расхаживаю по дому Гейгеров в своем форменном платье, как навожу порядок в ванной Триш.
– Ну… не совсем. – Мне удалось подавить смешок.
Гай, похоже, удивился.
– Ты по-прежнему занимаешься банковским правом, верно? Только не говори, что сменила род деятельности. – Он внезапно подобрался. – Ты ведь не подалась в торговое право, а?
– Нет, не подалась. Знаешь, мне пора. – Я взялась за ручку двери. – Увидимся.
Я съела сэндвичи. Выпила минеральную воду. Полчаса меня никто не беспокоил. Возникло даже ощущение, будто меня поместили в карантин из-за какой-то жуткой болезни. Могли бы журналов, что ли, дать. Благодаря Триш с ее бесконечными запасами «Heat» и «Hello» я пристрастилась к изучению светских сплетен.
Наконец в дверь постучали, и появился Кеттерман.
– Саманта, позвольте пригласить вас в зал заседаний совета директоров.
Ого! Ни фига себе!
Следом за Кеттерманом я вышла в коридор. Встречные провожали нас сосредоточенными взглядами, за моей спиной слышались шепотки. Кеттерман распахнул тяжелые створки дверей, и я вступила в зал заседаний. Нас поджидали партнеры компании – примерно половина от общего числа, насколько я могла судить. Кеттерман молча прикрыл дверь. Я посмотрела на Гая; он ухмыльнулся в ответ, но этим и ограничился.
Я что-то должна сказать? Или нет, сейчас не моя очередь?
Кеттерман занял место среди партнеров и повернулся ко мне.
– Саманта, как вам известно, ведется… расследование недавних событий. О результатах говорить пока преждевременно. – Он сделал паузу; я заметила, как другие партнеры обменялись взглядами. – Тем не менее мы готовы признать, что с вами поступили несправедливо.
Что? Я растерялась. Он это признает! Заставить юриста признать, что он допустил ошибку, – все равно что вынудить кинозвезду честно рассказать о липосакциях и прочих хирургических процедурах, которым она обязана своей красотой.
– Извините? – Я притворилась, что не поняла, чтобы услышать эти слова еще раз.
– С вами поступили несправедливо, – повторил Кеттерман и нахмурился. Ему явно не доставляла удовольствия эта часть разговора.
Так и подмывало захихикать.
– Простите, что сделали?
– Поступили! – рявкнул Кеттерман. – Несправедливо!
– А-а! – протянула я с вежливой улыбкой. – Спасибо. Я вам очень признательна.
В голову вдруг пришла мысль, что в качестве компенсации они предложат мне какой-нибудь бонус. Денежную сумму. Или отпуск.
– И потому, – Кеттерман помедлил, – мы хотели бы предложить вам место полного равноправного партнера. При согласии решение вступает в силу немедленно.
Я так обалдела, что едва не села на пол посреди зала. Полный равноправный партнер?
Я раскрыла рот, но слова не шли с языка. Ноги стали ватными. Я беспомощно огляделась, напоминая сама себе рыбу на крючке. В юридической компании не существует более высокого статуса. Это самое престижное место. Я о таком и мечтать не смела.
– Добро пожаловать домой, Саманта, – сказал Грег Паркер.
– Добро пожаловать, – подхватили другие. Дэвид Эллдридж тепло улыбнулся. Гай показал мне большой палец.
Принесите шампанское. – Кеттерман кивнул Гаю, и тот распахнул дверь. В следующий миг в зале появились официанты из столовой для партнеров; они несли подносы с бокалами. Один бокал тут же вручили мне.
Как-то слишком быстро все происходит. Надо что-нибудь сказать.
– Э… Прошу прощения. Я ведь не сказала, что принимаю предложение. Публика замерла, словно видеокассету поставили на паузу.
– Извините? – Кеттерман обернулся ко мне с выражением крайнего недоверия на лице.
Господи! Я так и знала, что они болезненно это воспримут.
– Дело в том… – Я запнулась, пригубила шампанского, раздумывая, как бы высказаться потактичнее.
Я думала об этом весь день, снова и снова. Быть партнером «Картер Спинк» – этим я грезила всю свою сознательную жизнь. Недостижимая высота. Желанная награда. Счастье.
Вот только как быть со всем остальным? Со всеми теми маленькими радостями, о существовании которых я и не подозревала несколько недель назад? Со свежим воздухом? Со свободными вечерами? С выходными в моем полном распоряжении? С посиделками в пабе после рабочего дня, с сидром, с дружеской болтовней, с блаженным бездельем, с жизнью, лишенной постоянных забот и тревог?
Даже статус полного равноправного партнера не имеет в сравнении с этим никакого значения. Я изменилась. Миссис фарли права – я расцвела. Перестала быть тенью.
И чего ради мне снова ею становиться?
Я прокашлялась, оглядела зал.
– Для меня ваше щедрое предложение – высочайшая честь, – сказала я искренне. – Я бесконечно вам признательна. Однако… я вернулась не для того, чтобы возобновить работу в компании. Я всего лишь хотела восстановить свое доброе имя. Доказать, что я не совершала ошибок. – Я не удержалась и покосилась на Гая. – Дело в том, что, покинув «Картер Спинк», я… нашла себе новую работу. Она мне очень нравится. Поэтому позвольте мне отказаться. Ошеломленное молчание было мне ответом.
– Большое спасибо, – прибавила я вежливо. – За все… и за шампанское.
– Она серьезно ? – спросил кто-то в задних рядах. Кеттерман и Эллдридж мрачно переглянулись.
– Саманта, – произнес Кеттерман, выступая вперед, – я вполне допускаю, что вы могли найти другую работу. Но вы же выросли в «Картер Спинк». Здесь вы стали профессионалом. Вы принадлежите этой компании.
– Если проблемах в деньгах, – присоединился Эллдридж, – думаю, мы сможем удовлетворить ваши запросы. – Он посмотрел на Гая. – В какую фирму она перешла?
– Назовите ваше место работы, – деловито предложил Кеттерман. – Я переговорю со старшими партнерами, с директором по персоналу – словом, с тем, кто принимает решения подобного рода. Мы все уладим. Какой номер телефона? – Он достал свой наладонник.
Я крепко стиснула зубы, чтобы не расхохотаться.
– Там нет директора по персоналу, – объяснила я, кое-как совладав с собой. – И старших партнеров нет.
– Нет старших партнеров? – Кеттерман досадливо покачал головой. – Как такое возможно?
– Я не говорила, что работаю юристом.
С тем же успехом я могла заявить, что мир – плоский. В жизни не видела столько вытянувшихся от изумления лиц.
– Вы не… не юристом? – выговорил наконец Эллдридж. – Но кем же вы тогда работаете?
Я надеялась, что до этого не дойдет. С другой стороны, зачем от них скрывать?
– Я работаю экономкой, – сказала я с улыбкой.
– Экономкой? – переспросил Эллдридж, пристально глядя на меня. – Это что, новомодное словечко? Очередное жаргонное обозначение специалиста по улаживанию конфликтов? Я вечно путаюсь в этом сленге.
– Вы занимаетесь согласованиями экономических показателей? – уточнил Кеттерман. – Это вы хотите сказать?
– Нет, не это, – терпеливо объяснила я. – Я экономка. Застилаю кровати. Готовлю еду. Веду домашнее хозяйство.
Секунд шестьдесят никто не шевелился. Эх, надо было камеру с собой захватить. Эти лица…
– Вы действительно… экономка? – переспросил потрясенный Эллдридж.
– Угу. – Я демонстративно посмотрела на часы. – Я довольна и счастлива, чего и вам желаю. Вообще-то мне пора возвращаться. – Я повернулась к Кеттерману. – Отдельное спасибо, что выслушали меня. Вы единственный согласились.
– Вы отказываетесь от нашего предложения? – недоверчиво проговорил Оливер Суон.
– Да, я отказываюсь от вашего предложения. – Я пожала плечами. – Извините. Всего хорошего.
Я вышла из зала на негнущихся ногах. В душе бушевали эмоции. Я отказалась! Отказалась от статуса партнера «Картер Спинк».
Страшно даже представить, что скажет по этому поводу моя мама.
Вспомнив о маме, я истерически захихикала.
Лифта ждать не хотелось – буря чувств не давала стоять на месте. Я вышла на лестницу и, цокая каблуками, устремилась по ступенькам вниз.
– Саманта! – окликнул меня сверху Гай.
Ну что еще? С какой стати он за мной увязался?
– Я ухожу! – крикнула я. – Оставь меня в покое!
– Но ты не можешь уйти!
Я слышала, как он бежит по лестнице, и потому сама запрыгала сразу через две ступеньки, держась за поручни, чтобы случайно не потерять равновесие. Я уже все сказала, добавить мне нечего.
А он упорный. Догоняет…
– Саманта, это безумие!
– Нет, не безумие!
– Я не позволю тебе спустить карьеру в унитаз! – возмутился он. – Из-за глупой прихоти!..
Я остановилась, обернулась, чуть не упала.
– И вовсе не из-за прихоти! – с негодованием воскликнула я.
– Я понимаю, ты злишься на нас. – Гай спустился ко мне, тяжело дыша. – Тебе наверняка доставило удовольствие отказаться. И ты наверняка нарочно всех шокировала, выдав себя за экономку….
– Я сказала чистую правду! А от предложения отказалась не ради того, чтобы отыграться. Я отказалась потому, что не хочу здесь работать.
– Саманта, ты же мечтала о партнерстве! – Гай схватил меня за руку. – Вспомни, сколько лет ты угробила, чтобы этого добиться! И что теперь? Такими предложениями не бросаются. Это дар богов!
– А что, если он мне больше не нужен?
– Прошло всего несколько недель! Разве это срок, чтобы все так переменилось?
– Да, вполне.
Гай потряс головой.
– Так ты в самом деле работаешь экономкой? Серьезно?
– Серьезно, – подтвердила я с вызовом. – Тебя что-то смущает?
– Ради всего святого… – он сдержался. – Послушай, Саманта, давай поднимемся наверх. Все спокойно обсудим. Там как раз подошел отдел человеческих ресурсов. Ты потеряла работу… с тобой дурно обошлись… не удивительно, что ты утратила ориентиры. Они предлагают посоветоваться.
– Да не собираюсь я с ними советоваться! – Я развернулась на каблуках и устремилась вниз. – Что, если я не желаю больше быть юристом, значит, я рехнулась?
Я достигла подножия лестницы и выскочила в фойе. Гай мчался за мной по пятам. Хилари Грант, начальница отдела по связям с общественностью, сидела на одном из кожаных диванов, беседуя с незнакомой мне женщиной в красном костюме. Наше появление изрядно их удивило.
– Саманта, нельзя так поступать! – крикнул мне в спину Гай. – Ты – один из самых талантливых юристов, которых я знаю! Я не допущу, чтобы ты отказалась от партнерства ради того, чтобы… возиться с чужим бельем!
– А если мне это нравится? – Я остановилась, повернулась к нему. – Гай, я наконец-то узнала, что такое настоящая жизнь! Я не хочу работать по выходным, не хочу все время находиться в цейтноте. Не хочу!
Он меня не слушал. Не желал понимать.
– То есть ты готова пожертвовать партнерством «Картер Спинк», чтобы и дальше чистить чужие туалеты? – Его лицо побагровело от злости.
– Да! – выкрикнула я. – Да, готова!
– Кто это? – с интересом спросила женщина в красном костюме.
– Саманта, ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни! – возопил Гай, когда я добралась до дверей. – Если ты сейчас уйдешь…
Я не стала дожидаться окончания фразы. Выскользнула из дверей. Спустилась по ступеням. И ушла.
Быть может, я и вправду совершила величайшую ошибку в своей жизни. Сидя в поезде, который нес меня обратно в Глостершир, и потягивая вино для успокоения нервов, я продолжала размышлять над словами Гая.
Еще совсем недавно меня при этой мысли с головой накрыла бы волна паники. Но не теперь. Хотелось не биться в истерике лбом о стекло, а смеяться, смеяться, смеяться. Бедный Гай и не догадывается…
Из всего, что произошло со мной в последнее время, я твердо усвоила одно: не существует такой штуки, как величайшая ошибка в жизни. Невозможно разрушить жизнь. Потому что, как выяснилось, жизнь – материя весьма упругая.
Приехав в Лоуэр-Эбери, я прямиком со станции направилась в паб. Натаниель стоял за стойкой, в рубашке, которой я у него не видела, и разговаривал с Эамонном. Несколько секунд я наблюдала за ним от двери. Эти сильные руки, эта посадка головы, эта морщинка на лбу, когда он хмурится… Сразу понятно, что он не согласен со словами Эамонна. Но – ждет, пока тот выскажется, не перебивает собеседника.
Может, я зря на себя клевещу? Может, я таки обладаю способностями к телепатии?
Словно уловив мои мысли, Натаниель повернулся. Его лицо мгновенно просветлело. Он улыбнулся, однако в этой улыбке чувствовалось напряжение. Последние дни, похоже, дались ему нелегко. Неужели он решил, что я не вернусь?
Оттуда, где играли в дартс, донесся гул одобрения. Один из игроков обернулся и заметил меня.
– Саманта! – крикнул он. – Наконец-то! Без тебя нам каюк!
– Иду, иду! – отозвалась я через плечо, подходя к стойке. – Привет. – Это уже Натаниелю. – Шикарная рубашка.
– Привет, – сказал он совершенно обыденным тоном. – Удачно съездила?
– Вполне. – Я кивнула.
Натаниель поднял перекладину, пропуская меня за стойку, вгляделся в мое лицо.
– Ну… все кончено?
– Ага. – Я обвила его руками, прижалась крепко-крепко. – Все кончено.
В тот момент я действительно так думала.
23
Через десять минут я вышла из кухни с двумя чашками кофе и тортом.
– Вот. – Я вручила миссис Фарли кусочек торта. – Попробуйте.
Она взяла тарелку и уставилась на мое творение.
– Вы сами его испекли, – проговорила она.
– Да!
Она поднесла кусочек ко рту. Потом ее рука дрогнула. Похоже, она занервничала.
– Все в порядке! – Я откусила от своего. – Видите? Я умею готовить. Честное слово!
Очень осторожно миссис Фарли попробовала мой торт. Прожевав, она изумленно воззрилась на меня.
– Как вкусно! Такой легкий! Вы правда сами его пекли?
– Я взбила белки отдельно, – сообщила я. – Поэтому торт и получился таким легким. Если хотите,
могу дать рецепт. Вот ваш кофе. – Я протянула ей чашку. – Ничего, что я воспользовалась вашим миксером, чтобы взбить молоко?
Он работает нормально, надо только температуру подобрать.
Миссис Фарли смотрела на меня так, словно я изъяснялась на неведомом ей языке.
– Саманта, – сказала она наконец, – где вы были последние недели?
– Я? Скажем так, неблизко. – Мой взгляд задержался на щетке и на флаконе чистящего средства. Видно, я оторвала миссис Фарли от уборки. – На вашем месте я бы не пользовалась этим средством. Есть препараты получше.
Старушка отставила кофе и подалась вперед.
– Саманта, вы, часом, ни в какую религиозную секту не вступили? – озабоченно осведомилась она.
– Ну что вы! – Я рассмеялась. – Просто я… занималась другими делами. Еще кофе?
Я сходила на кухню, снова взбила молоко. Когда я вернулась в гостиную, миссис Фарли доедала второй кусок торта.
– Очень вкусный, – проговорила она с набитым ртом. – Спасибо, Саманта.
– Не за что. – Я потупилась. – Это вам спасибо, что за мной приглядывали.
Миссис Фарли дожевала торт, поставила чашку на стол и повернулась ко мне, по-птичьи склонив голову набок.
– Голубушка, я не знаю, где вы были и чем занимались, да и знать не хочу. Но вы изменились.
– Да, я перекрасила волосы…
Миссис Фарли покачала головой.
– Я привыкла видеть вас приходящей поздно и уходящей рано, вечно куда-то торопящейся и такой утомленной. Такой беспокойной. Привыкла к тому, что вы выглядите… как тень. Как высохший лист. Снаружи вроде человек, а внутри пустота.
Высохший лист! – вознегодовала я мысленно. – Тень!
– Но теперь вы просто расцвели! Вы выглядите здоровее, увереннее, счастливее… – Она отпила кофе и вновь подалась вперед. – Чем бы вы ни занимались, милая, вам это пошла исключительно на пользу.
– О… Спасибо. – Я смущенно улыбнулась. – Знаете, я и чувствую себя иначе. Пожалуй, я наконец-то расслабилась. – Я пригубила кофе, откинулась на спинку кресла, переваривая услышанное. – Больше вижу, больше замечаю…
– А что телефон звонит, не замечаете, – мягко укорила миссис Фарли, указывая на мой карман.
И правда. Я достала аппарат.
– Извините, надо ответить.
Я откинула флип, и в динамике прозвучал голос Кеттермана.
– Саманта, мы вас ждем.
Я провела в офисе три часа, общалась по очереди с представителем Юридического общества, с двумя старшими партнерами и с каким-то типом из «Третьего Юнион-банка». К обеду я совсем выдохлась. Сколько можно повторять одно и то же и смотреть на одинаково каменные физиономии?! От офисных ламп разболелась голова. Я забыла, насколько в помещениях «Картер Спинк» душно и сухо.
Понять, что происходит, мне не удалось. Юристы – чертовски скрытная публика. Я узнала только, что кто-то ездил к Арнольду домой. Ну и ладно. Пускай никто мне этого не говорит, но я-то знаю, что была права. Что сумела реабилитироваться.
После очередной беседы мне принесли тарелку сэндвичей, бутылку минеральной воды и булочку. Я встала, потянулась и подошла к окну. Чувствуешь себя заключенным, честное слово. В дверь постучали, и вошел Кеттерман.
– Еще не все? – спросила я. – Уже несколько часов прошло.
– Возможно, мы опять захотим с вами побеседовать. – Он указал на сэндвичи. – Подкрепитесь.
Я больше не могла оставаться в этом помещении. Надо хотя бы ноги размять.
– С вашего разрешения я пойду прогуляюсь. – Я выскочила из комнаты прежде, чем он успел возразить.
Едва я вошла в дамскую комнату, все женщины, которые там находились, умолкли и повернулись ко мне. Я шмыгнула в кабинку; мне было слышно, как они перешептываются. Стоило выйти, как в меня буквально вонзился десяток любопытных взглядов.
Ни одна ни ушла!
– Значит, вы вернулись, Саманта? – спросила Люси (мы с ней сталкивались по работе).
– Не совсем. – Я подошла к раковине, пустила воду, чувствуя спиной их взгляды.
– Вы так изменились, – проговорила другая девушка.
– Ваши руки загорели, – заметила Люси. – У них такой оттенок! Вы были на курорте?
– Э… Нет. – Я загадочно улыбнулась. – Но спасибо, приятно слышать. А у вас как дела?
– Неплохо. – Люси кивнула в подтверждение своих слов. – Работы много. На прошлой неделе записали дополнительно к оплате шестьдесят шесть часов. Две ночные смены.
А у меня три, – сообщила другая. Тон был небрежный, но я видела, что она гордится собой. А под глазами вон какие тени. Я что, тоже так выглядела? Бледной, замученной, напряженной?
– Здорово! – похвалила я, вытирая мокрые руки. – Ладно, я пойду. Увидимся.
Я вышла из дамской комнаты и направилась в комнату, где оставила Кеттермана, погруженная в мысли. Тут меня окликнули.
– Саманта! Боже мой, это ты!
– Гай?! – Я вскинула голову. Он спешил ко мне по коридору, стройный, загорелый, улыбка даже ослепительнее обычного.
Я никак не ожидала его увидеть. Пожалуй, наша встреча слегка выбила меня из колеи.
– Какая ты! – Он схватил меня за плечи, вгляделся в лицо. – Выглядишь фантастически!
– Я думала, ты в Гонконге.
– Прилетел сегодня утром. Меня уже ввели в курс дела. Черт побери, Саманта, в это невозможно поверить. – Он понизил голос. – Только ты и могла его раскусить. Чтобы Арнольд… Кто угодно, но не он. Все шокированы. Ну, те, кто знает. – Гай перешел почти на шепот. – Расследование еще продолжается.
– Я понятия не имею, что там происходит, – пожаловалась я. – Мне никто и слова не сказал.
– Скажут, – уверил Гай. Он сунул руку в карман, достал наладонник, сощурился. – Все только о тебе и говорят. Я знал с самого начала. – Он поднял голову. – Знал, что ты не ошибалась.
Я не поверила своим ушам. Да как он смеет?
– Разве? – ядовито переспросила я, когда ко мне вернулся дар речи. – Видно, меня память подводит. Помнится, кто-то говорил, что я совершила ошибку. И назвал меня безответственной.
Застарелая обида обожгла сердце. Я отвернулась.
– Я говорил, что другие считают, что ты совершила ошибку. – Гай перестал набирать текст на своем «Блэкберри», нахмурился. – Брось, Саманта. Я поддерживал тебя. Был на твоей стороне. Спроси любого!
Ну да. И потому отказал мне, когда я просилась немного у него пожить.
Вслух я этого говорить не стала. Было и прошло. Замнем для ясности.
– Ладно, проехали.
Мы пошли по коридору. Гай не отрывался от наладонника. Да он как наркоман, подумалось мне, ни на секунду расстаться с этой штукой не может.
– Куда ты все-таки пропала? – Он наконец соизволил убрать «Блэкберри». – И чем все это время занималась? Ты ведь не официантка, правда?
– Правда. – Меня позабавило выражение его лица. – Я нашла себе работу.
– Я знал, что ты не сломаешься. – Он удовлетворенно кивнул. – У кого?
– Э… – Я замялась. – Ты их не знаешь.
– Но хоть в той же области? По тому же профилю?
Вот пристал. Мне вдруг воочию представилось, как я расхаживаю по дому Гейгеров в своем форменном платье, как навожу порядок в ванной Триш.
– Ну… не совсем. – Мне удалось подавить смешок.
Гай, похоже, удивился.
– Ты по-прежнему занимаешься банковским правом, верно? Только не говори, что сменила род деятельности. – Он внезапно подобрался. – Ты ведь не подалась в торговое право, а?
– Нет, не подалась. Знаешь, мне пора. – Я взялась за ручку двери. – Увидимся.
Я съела сэндвичи. Выпила минеральную воду. Полчаса меня никто не беспокоил. Возникло даже ощущение, будто меня поместили в карантин из-за какой-то жуткой болезни. Могли бы журналов, что ли, дать. Благодаря Триш с ее бесконечными запасами «Heat» и «Hello» я пристрастилась к изучению светских сплетен.
Наконец в дверь постучали, и появился Кеттерман.
– Саманта, позвольте пригласить вас в зал заседаний совета директоров.
Ого! Ни фига себе!
Следом за Кеттерманом я вышла в коридор. Встречные провожали нас сосредоточенными взглядами, за моей спиной слышались шепотки. Кеттерман распахнул тяжелые створки дверей, и я вступила в зал заседаний. Нас поджидали партнеры компании – примерно половина от общего числа, насколько я могла судить. Кеттерман молча прикрыл дверь. Я посмотрела на Гая; он ухмыльнулся в ответ, но этим и ограничился.
Я что-то должна сказать? Или нет, сейчас не моя очередь?
Кеттерман занял место среди партнеров и повернулся ко мне.
– Саманта, как вам известно, ведется… расследование недавних событий. О результатах говорить пока преждевременно. – Он сделал паузу; я заметила, как другие партнеры обменялись взглядами. – Тем не менее мы готовы признать, что с вами поступили несправедливо.
Что? Я растерялась. Он это признает! Заставить юриста признать, что он допустил ошибку, – все равно что вынудить кинозвезду честно рассказать о липосакциях и прочих хирургических процедурах, которым она обязана своей красотой.
– Извините? – Я притворилась, что не поняла, чтобы услышать эти слова еще раз.
– С вами поступили несправедливо, – повторил Кеттерман и нахмурился. Ему явно не доставляла удовольствия эта часть разговора.
Так и подмывало захихикать.
– Простите, что сделали?
– Поступили! – рявкнул Кеттерман. – Несправедливо!
– А-а! – протянула я с вежливой улыбкой. – Спасибо. Я вам очень признательна.
В голову вдруг пришла мысль, что в качестве компенсации они предложат мне какой-нибудь бонус. Денежную сумму. Или отпуск.
– И потому, – Кеттерман помедлил, – мы хотели бы предложить вам место полного равноправного партнера. При согласии решение вступает в силу немедленно.
Я так обалдела, что едва не села на пол посреди зала. Полный равноправный партнер?
Я раскрыла рот, но слова не шли с языка. Ноги стали ватными. Я беспомощно огляделась, напоминая сама себе рыбу на крючке. В юридической компании не существует более высокого статуса. Это самое престижное место. Я о таком и мечтать не смела.
– Добро пожаловать домой, Саманта, – сказал Грег Паркер.
– Добро пожаловать, – подхватили другие. Дэвид Эллдридж тепло улыбнулся. Гай показал мне большой палец.
Принесите шампанское. – Кеттерман кивнул Гаю, и тот распахнул дверь. В следующий миг в зале появились официанты из столовой для партнеров; они несли подносы с бокалами. Один бокал тут же вручили мне.
Как-то слишком быстро все происходит. Надо что-нибудь сказать.
– Э… Прошу прощения. Я ведь не сказала, что принимаю предложение. Публика замерла, словно видеокассету поставили на паузу.
– Извините? – Кеттерман обернулся ко мне с выражением крайнего недоверия на лице.
Господи! Я так и знала, что они болезненно это воспримут.
– Дело в том… – Я запнулась, пригубила шампанского, раздумывая, как бы высказаться потактичнее.
Я думала об этом весь день, снова и снова. Быть партнером «Картер Спинк» – этим я грезила всю свою сознательную жизнь. Недостижимая высота. Желанная награда. Счастье.
Вот только как быть со всем остальным? Со всеми теми маленькими радостями, о существовании которых я и не подозревала несколько недель назад? Со свежим воздухом? Со свободными вечерами? С выходными в моем полном распоряжении? С посиделками в пабе после рабочего дня, с сидром, с дружеской болтовней, с блаженным бездельем, с жизнью, лишенной постоянных забот и тревог?
Даже статус полного равноправного партнера не имеет в сравнении с этим никакого значения. Я изменилась. Миссис фарли права – я расцвела. Перестала быть тенью.
И чего ради мне снова ею становиться?
Я прокашлялась, оглядела зал.
– Для меня ваше щедрое предложение – высочайшая честь, – сказала я искренне. – Я бесконечно вам признательна. Однако… я вернулась не для того, чтобы возобновить работу в компании. Я всего лишь хотела восстановить свое доброе имя. Доказать, что я не совершала ошибок. – Я не удержалась и покосилась на Гая. – Дело в том, что, покинув «Картер Спинк», я… нашла себе новую работу. Она мне очень нравится. Поэтому позвольте мне отказаться. Ошеломленное молчание было мне ответом.
– Большое спасибо, – прибавила я вежливо. – За все… и за шампанское.
– Она серьезно ? – спросил кто-то в задних рядах. Кеттерман и Эллдридж мрачно переглянулись.
– Саманта, – произнес Кеттерман, выступая вперед, – я вполне допускаю, что вы могли найти другую работу. Но вы же выросли в «Картер Спинк». Здесь вы стали профессионалом. Вы принадлежите этой компании.
– Если проблемах в деньгах, – присоединился Эллдридж, – думаю, мы сможем удовлетворить ваши запросы. – Он посмотрел на Гая. – В какую фирму она перешла?
– Назовите ваше место работы, – деловито предложил Кеттерман. – Я переговорю со старшими партнерами, с директором по персоналу – словом, с тем, кто принимает решения подобного рода. Мы все уладим. Какой номер телефона? – Он достал свой наладонник.
Я крепко стиснула зубы, чтобы не расхохотаться.
– Там нет директора по персоналу, – объяснила я, кое-как совладав с собой. – И старших партнеров нет.
– Нет старших партнеров? – Кеттерман досадливо покачал головой. – Как такое возможно?
– Я не говорила, что работаю юристом.
С тем же успехом я могла заявить, что мир – плоский. В жизни не видела столько вытянувшихся от изумления лиц.
– Вы не… не юристом? – выговорил наконец Эллдридж. – Но кем же вы тогда работаете?
Я надеялась, что до этого не дойдет. С другой стороны, зачем от них скрывать?
– Я работаю экономкой, – сказала я с улыбкой.
– Экономкой? – переспросил Эллдридж, пристально глядя на меня. – Это что, новомодное словечко? Очередное жаргонное обозначение специалиста по улаживанию конфликтов? Я вечно путаюсь в этом сленге.
– Вы занимаетесь согласованиями экономических показателей? – уточнил Кеттерман. – Это вы хотите сказать?
– Нет, не это, – терпеливо объяснила я. – Я экономка. Застилаю кровати. Готовлю еду. Веду домашнее хозяйство.
Секунд шестьдесят никто не шевелился. Эх, надо было камеру с собой захватить. Эти лица…
– Вы действительно… экономка? – переспросил потрясенный Эллдридж.
– Угу. – Я демонстративно посмотрела на часы. – Я довольна и счастлива, чего и вам желаю. Вообще-то мне пора возвращаться. – Я повернулась к Кеттерману. – Отдельное спасибо, что выслушали меня. Вы единственный согласились.
– Вы отказываетесь от нашего предложения? – недоверчиво проговорил Оливер Суон.
– Да, я отказываюсь от вашего предложения. – Я пожала плечами. – Извините. Всего хорошего.
Я вышла из зала на негнущихся ногах. В душе бушевали эмоции. Я отказалась! Отказалась от статуса партнера «Картер Спинк».
Страшно даже представить, что скажет по этому поводу моя мама.
Вспомнив о маме, я истерически захихикала.
Лифта ждать не хотелось – буря чувств не давала стоять на месте. Я вышла на лестницу и, цокая каблуками, устремилась по ступенькам вниз.
– Саманта! – окликнул меня сверху Гай.
Ну что еще? С какой стати он за мной увязался?
– Я ухожу! – крикнула я. – Оставь меня в покое!
– Но ты не можешь уйти!
Я слышала, как он бежит по лестнице, и потому сама запрыгала сразу через две ступеньки, держась за поручни, чтобы случайно не потерять равновесие. Я уже все сказала, добавить мне нечего.
А он упорный. Догоняет…
– Саманта, это безумие!
– Нет, не безумие!
– Я не позволю тебе спустить карьеру в унитаз! – возмутился он. – Из-за глупой прихоти!..
Я остановилась, обернулась, чуть не упала.
– И вовсе не из-за прихоти! – с негодованием воскликнула я.
– Я понимаю, ты злишься на нас. – Гай спустился ко мне, тяжело дыша. – Тебе наверняка доставило удовольствие отказаться. И ты наверняка нарочно всех шокировала, выдав себя за экономку….
– Я сказала чистую правду! А от предложения отказалась не ради того, чтобы отыграться. Я отказалась потому, что не хочу здесь работать.
– Саманта, ты же мечтала о партнерстве! – Гай схватил меня за руку. – Вспомни, сколько лет ты угробила, чтобы этого добиться! И что теперь? Такими предложениями не бросаются. Это дар богов!
– А что, если он мне больше не нужен?
– Прошло всего несколько недель! Разве это срок, чтобы все так переменилось?
– Да, вполне.
Гай потряс головой.
– Так ты в самом деле работаешь экономкой? Серьезно?
– Серьезно, – подтвердила я с вызовом. – Тебя что-то смущает?
– Ради всего святого… – он сдержался. – Послушай, Саманта, давай поднимемся наверх. Все спокойно обсудим. Там как раз подошел отдел человеческих ресурсов. Ты потеряла работу… с тобой дурно обошлись… не удивительно, что ты утратила ориентиры. Они предлагают посоветоваться.
– Да не собираюсь я с ними советоваться! – Я развернулась на каблуках и устремилась вниз. – Что, если я не желаю больше быть юристом, значит, я рехнулась?
Я достигла подножия лестницы и выскочила в фойе. Гай мчался за мной по пятам. Хилари Грант, начальница отдела по связям с общественностью, сидела на одном из кожаных диванов, беседуя с незнакомой мне женщиной в красном костюме. Наше появление изрядно их удивило.
– Саманта, нельзя так поступать! – крикнул мне в спину Гай. – Ты – один из самых талантливых юристов, которых я знаю! Я не допущу, чтобы ты отказалась от партнерства ради того, чтобы… возиться с чужим бельем!
– А если мне это нравится? – Я остановилась, повернулась к нему. – Гай, я наконец-то узнала, что такое настоящая жизнь! Я не хочу работать по выходным, не хочу все время находиться в цейтноте. Не хочу!
Он меня не слушал. Не желал понимать.
– То есть ты готова пожертвовать партнерством «Картер Спинк», чтобы и дальше чистить чужие туалеты? – Его лицо побагровело от злости.
– Да! – выкрикнула я. – Да, готова!
– Кто это? – с интересом спросила женщина в красном костюме.
– Саманта, ты совершаешь величайшую ошибку в своей жизни! – возопил Гай, когда я добралась до дверей. – Если ты сейчас уйдешь…
Я не стала дожидаться окончания фразы. Выскользнула из дверей. Спустилась по ступеням. И ушла.
Быть может, я и вправду совершила величайшую ошибку в своей жизни. Сидя в поезде, который нес меня обратно в Глостершир, и потягивая вино для успокоения нервов, я продолжала размышлять над словами Гая.
Еще совсем недавно меня при этой мысли с головой накрыла бы волна паники. Но не теперь. Хотелось не биться в истерике лбом о стекло, а смеяться, смеяться, смеяться. Бедный Гай и не догадывается…
Из всего, что произошло со мной в последнее время, я твердо усвоила одно: не существует такой штуки, как величайшая ошибка в жизни. Невозможно разрушить жизнь. Потому что, как выяснилось, жизнь – материя весьма упругая.
Приехав в Лоуэр-Эбери, я прямиком со станции направилась в паб. Натаниель стоял за стойкой, в рубашке, которой я у него не видела, и разговаривал с Эамонном. Несколько секунд я наблюдала за ним от двери. Эти сильные руки, эта посадка головы, эта морщинка на лбу, когда он хмурится… Сразу понятно, что он не согласен со словами Эамонна. Но – ждет, пока тот выскажется, не перебивает собеседника.
Может, я зря на себя клевещу? Может, я таки обладаю способностями к телепатии?
Словно уловив мои мысли, Натаниель повернулся. Его лицо мгновенно просветлело. Он улыбнулся, однако в этой улыбке чувствовалось напряжение. Последние дни, похоже, дались ему нелегко. Неужели он решил, что я не вернусь?
Оттуда, где играли в дартс, донесся гул одобрения. Один из игроков обернулся и заметил меня.
– Саманта! – крикнул он. – Наконец-то! Без тебя нам каюк!
– Иду, иду! – отозвалась я через плечо, подходя к стойке. – Привет. – Это уже Натаниелю. – Шикарная рубашка.
– Привет, – сказал он совершенно обыденным тоном. – Удачно съездила?
– Вполне. – Я кивнула.
Натаниель поднял перекладину, пропуская меня за стойку, вгляделся в мое лицо.
– Ну… все кончено?
– Ага. – Я обвила его руками, прижалась крепко-крепко. – Все кончено.
В тот момент я действительно так думала.
23
До обеда все было спокойно.
С утра я приготовила завтрак для Триш и Эдди. Потом надела подаренный Айрис фартук, достала разделочную доску и принялась выжимать сок из апельсинов. Для благотворительной акции Триш я собиралась приготовить горький шоколад и апельсиновый мусс. Вниз положим апельсиновые дольки в глазури, а каждую тарелку украсим серебряным ангелочком из каталога рождественских подарков. Эта идея пришла в голову Триш. Еще она придумала повесить ангелочков под потолком.
– Как дела? – Триш впорхнула в кухню, встревожено завертела головой. – Мусс уже готов?
– Пока нет, – ответила я, выдавливая очередной апельсин. – Не волнуйтесь, миссис Гейгер, мы все успеем.
Знали бы вы, сколько сил у меня отняли последние дни! – Она театрально закатила глаза. – Гостей все больше, план рассадки приходится постоянно переделывать…
– Мы справимся, – заверила я. – Вы бы передохнули…
– Правильно! – согласилась она, потом обхватила голову руками. – Нет, мне нужно проверить пакеты с подарками.
Она не жалела денег на подготовку, швыряла направо и налево. Всякий раз, когда я интересовалась, так ли нам нужен белый шелковый балдахин в гостиной или орхидея в петлице для каждого гостя, Триш отмахивалась со словами: «Это все на добрые дела!»
Кстати, надо бы у нее уточнить, а то опять забуду.
– Миссис Гейгер, – проговорила я, – вы собираетесь брать с приглашенных плату за обед?
– Ну что вы! – возмутилась она. – Как можно? Это же благотворительность!
– А лотерею проводить будете?
– Не думаю. – Она наморщила носик. – Люди не любят лотерей.
Следующий мой вопрос прозвучал несколько наивно, но я не могла его не задать.
– Тогда как вы собираетесь… гм… заработать средства на благотворительный взнос?
Триш замерла, уставилась перед собой невидящим взором.
– Так-растак! – с чувством проговорила она.
Ну естественно, ни о чем подобном она и не задумывалась. Я постаралась сохранить на лице почтительное выражение, приличествующее экономке в разговоре с хозяйкой.
– Быть может, объявим сбор добровольных пожертвований? – предложила я. – Например, за кофе пустим по кругу мешочек?
– Правильно. Правильно! – Триш глядела на меня как на нобелевского лауреата. – Замечательно! – Она тяжело вздохнула. – Это такая нагрузка, Саманта! Как вам удается сохранять спокойствие?
– Э… Не знаю, мадам. – Я улыбнулась. При всех ее недостатках она – добрая душа. Накануне я пришла поздно вечером, и меня не отпускало чувство, что я вернулась домой. Даже несмотря на груду немытой посуды на столе и на записку, гласившую: «Саманта, будьте любезны, отполируйте завтра все серебро».
Триш вышла из кухни, а я принялась взбивать яичные белки. Случайно поглядела в окно – и заметила человека, шагающего по дорожке к дому. Джинсы, рубашка-поло, на шее камера. Я озадаченно нахмурилась. Что бы это значило? Наверное, новый разносчик газет… Я отмерила сахарной пудры, прислушиваясь, не звонят ли в дверь, потом высыпала пудру в белки, в точности как учила Айрис. И вдруг незнакомец возник у окна и попытался заглянуть внутрь.
Подождет. Не стану я бросать свой мусс ради какого-то незнакомого типа. Он явно не газеты разносит. Видно, коммивояжер, из тех, что занимаются прямым маркетингом, ходят из дома в дом, предлагая свои товары. Я закончила сыпать пудру, размешала мусс, потом подошла к кухонной двери.
– Чем могу помочь?
Он несколько секунд молчал, переводя взгляд с моего лица на вполовину сложенный таблоид в своей руке и обратно.
– Вы Саманта Свитинг? – спросил он наконец.
– С чего вы взяли? – насторожилась я.
– Я из «Челтенхэмского вестника». – Он предъявил корреспондентский бейдж. – Меня отправили взять у вас эксклюзивное интервью. «Почему я укрылась в Котсуолде». Идет?
Я захлопала ресницами.
– Э… Вы о чем, собственно?
– Так вы что, не видели? – удивился он. – Ведь это вы, правда? – Он развернул газету, показал мне.
Я почувствовала, как душа проваливается в пятки.
Моя фотография. В газете. На треть полосы.
Тот же снимок, что висел на сайте «Картер Спинк». Я в черном костюме, волосы стянуты на затылке. Над фотографией шел заголовок, набранный жирными черными буквами: «Я ЛУЧШЕ БУДУ ЧИСТИТЬ УНИТАЗЫ, ЧЕМ ВЕРНУСЬ В «КАРТЕР СПИНК»».
Что за бред?
Дрожащими руками я взяла газету и стала читать.
С утра я приготовила завтрак для Триш и Эдди. Потом надела подаренный Айрис фартук, достала разделочную доску и принялась выжимать сок из апельсинов. Для благотворительной акции Триш я собиралась приготовить горький шоколад и апельсиновый мусс. Вниз положим апельсиновые дольки в глазури, а каждую тарелку украсим серебряным ангелочком из каталога рождественских подарков. Эта идея пришла в голову Триш. Еще она придумала повесить ангелочков под потолком.
– Как дела? – Триш впорхнула в кухню, встревожено завертела головой. – Мусс уже готов?
– Пока нет, – ответила я, выдавливая очередной апельсин. – Не волнуйтесь, миссис Гейгер, мы все успеем.
Знали бы вы, сколько сил у меня отняли последние дни! – Она театрально закатила глаза. – Гостей все больше, план рассадки приходится постоянно переделывать…
– Мы справимся, – заверила я. – Вы бы передохнули…
– Правильно! – согласилась она, потом обхватила голову руками. – Нет, мне нужно проверить пакеты с подарками.
Она не жалела денег на подготовку, швыряла направо и налево. Всякий раз, когда я интересовалась, так ли нам нужен белый шелковый балдахин в гостиной или орхидея в петлице для каждого гостя, Триш отмахивалась со словами: «Это все на добрые дела!»
Кстати, надо бы у нее уточнить, а то опять забуду.
– Миссис Гейгер, – проговорила я, – вы собираетесь брать с приглашенных плату за обед?
– Ну что вы! – возмутилась она. – Как можно? Это же благотворительность!
– А лотерею проводить будете?
– Не думаю. – Она наморщила носик. – Люди не любят лотерей.
Следующий мой вопрос прозвучал несколько наивно, но я не могла его не задать.
– Тогда как вы собираетесь… гм… заработать средства на благотворительный взнос?
Триш замерла, уставилась перед собой невидящим взором.
– Так-растак! – с чувством проговорила она.
Ну естественно, ни о чем подобном она и не задумывалась. Я постаралась сохранить на лице почтительное выражение, приличествующее экономке в разговоре с хозяйкой.
– Быть может, объявим сбор добровольных пожертвований? – предложила я. – Например, за кофе пустим по кругу мешочек?
– Правильно. Правильно! – Триш глядела на меня как на нобелевского лауреата. – Замечательно! – Она тяжело вздохнула. – Это такая нагрузка, Саманта! Как вам удается сохранять спокойствие?
– Э… Не знаю, мадам. – Я улыбнулась. При всех ее недостатках она – добрая душа. Накануне я пришла поздно вечером, и меня не отпускало чувство, что я вернулась домой. Даже несмотря на груду немытой посуды на столе и на записку, гласившую: «Саманта, будьте любезны, отполируйте завтра все серебро».
Триш вышла из кухни, а я принялась взбивать яичные белки. Случайно поглядела в окно – и заметила человека, шагающего по дорожке к дому. Джинсы, рубашка-поло, на шее камера. Я озадаченно нахмурилась. Что бы это значило? Наверное, новый разносчик газет… Я отмерила сахарной пудры, прислушиваясь, не звонят ли в дверь, потом высыпала пудру в белки, в точности как учила Айрис. И вдруг незнакомец возник у окна и попытался заглянуть внутрь.
Подождет. Не стану я бросать свой мусс ради какого-то незнакомого типа. Он явно не газеты разносит. Видно, коммивояжер, из тех, что занимаются прямым маркетингом, ходят из дома в дом, предлагая свои товары. Я закончила сыпать пудру, размешала мусс, потом подошла к кухонной двери.
– Чем могу помочь?
Он несколько секунд молчал, переводя взгляд с моего лица на вполовину сложенный таблоид в своей руке и обратно.
– Вы Саманта Свитинг? – спросил он наконец.
– С чего вы взяли? – насторожилась я.
– Я из «Челтенхэмского вестника». – Он предъявил корреспондентский бейдж. – Меня отправили взять у вас эксклюзивное интервью. «Почему я укрылась в Котсуолде». Идет?
Я захлопала ресницами.
– Э… Вы о чем, собственно?
– Так вы что, не видели? – удивился он. – Ведь это вы, правда? – Он развернул газету, показал мне.
Я почувствовала, как душа проваливается в пятки.
Моя фотография. В газете. На треть полосы.
Тот же снимок, что висел на сайте «Картер Спинк». Я в черном костюме, волосы стянуты на затылке. Над фотографией шел заголовок, набранный жирными черными буквами: «Я ЛУЧШЕ БУДУ ЧИСТИТЬ УНИТАЗЫ, ЧЕМ ВЕРНУСЬ В «КАРТЕР СПИНК»».
Что за бред?
Дрожащими руками я взяла газету и стала читать.
Они – повелители вселенной, предмет зависти простых смертных. Юридическая компания «Картер Спинк» – самая престижная фирма подобного рода в нашей стране. Однако вчера молодая женщина отвергла предложение стать партнером компании и заявила, что вполне довольна должностью экономки.