Кинселла Софи. Богиня на кухне

   ЖИЗНЬ ДОРОЖЕ
   Партнеры оказались в неудобном положении после того, как юрист Саманта Свитинг, чей доход составляет 500 фунтов стерлингов в час, отказалась от их предложения, подразумевавшего зарплату в шестизначных цифрах. Будучи уволенной, эта женщина сумела раскрыть финансовый скандал в компании. Когда ей предложили статус полного равноправного партнера, Саманта отказалась, мотивировав свой отказ нежеланием находиться под постоянным давлением и испытывать нехватку свободного времени.
   «Я привыкла к другой жизни», – заявила она в ответ на уговоры партнеров.
   Бывший сотрудник компании на условиях анонимности подтвердил нам, что условия работы в «Картер Спинк» являются фактически рабскими. «Тебя заставляют продавать душу, – сказал он. – Мне пришлось уйти из-за нервного срыва. Не удивительно, что она предпочла ручной труд».
   Представитель «Картер Спинк» защищает репутацию компании. «Мы – современное предприятие с гибкой кадровой политикой и объединяющей сотрудников корпоративной этикой. Мы готовы обсудить с Самантой ее точку зрения и отнюдь не заставляем работников продавать их души».
   ИСЧЕЗЛА
   Представитель компании подтвердила, что предложение, сделанное мисс Свитинг, остается в силе и что партнеры «Картер Спинк» ищут с нею встречи. Однако нам стало известно, что эта Золушка наших дней скрылась без следа, едва покинув офис.
   ГДЕ ОНА?
   См. комментарии на стр.34.
   Я передернула плечами. Комментарии? Это еще не все?
   Так, и что там на странице 34?

   ЦЕНА УСПЕХА СЛИШКОМ ВЫСОКА?
   Высокооплачиваемый юрист с блестящими перспективами отказывается от зарплаты с шестью нулями и превращается в домработницу! В сколь неприглядном свете выставляет эта история наше общество! Мы изнуряем женщин работой и карьерой. Они буквально сгорают. Быть может, эта невероятная история – лишь первая ласточка нового тренда в жизни социума?
   Наверняка можно сказать одно – на все вопросы может ответить только Саманта Свитинг.

   Я утратила дар речи. Как они… Откуда… Каким образом…
   Меня ослепила вспышка. Я вскинула голову и обнаружила, что незнакомец направляет на меня камеру.
   – Перестаньте! – воскликнула я, закрывая лицо ладонями.
   – Может, возьмете в руку ершик? – спросил он, вручную выставляя диафрагму. – В пабе меня заверили, что это вы. Пришлось заплатить, конечно. – Снова сработала вспышка.
   – Нет! Нет! Вы ошибаетесь! – Я скомкала газету, швырнула в него. – Я… Эт-то не я. Меня звать Мартина. Я не быть юрист!
   Журналист с подозрением посмотрел на меня, потом поглядел на фотографию в газете. Я видела, как по его лицу пробежала тень сомнения. И то сказать, я сама себя с трудом узнаю, когда в зеркало смотрюсь, – и прическа новая, и вообще.
   – Акцент у вас не французский, – заметил он. Наблюдательный! Акценты мне никогда не давались.
   – Я… быть бельгийка. Наполовину. – Я не поднимала головы. – Пожалуйста, уходите. Или я вызвать полиция.
   – Да бросьте вы! Какая из вас бельгийка!
   – Уходите! Это есть частная собственность! Запретно!
   Я спихнула его с крыльца, захлопнула дверь, повернула ключ в замке. Потом опустила штору на окне и прижалась спиной к двери. Сердце бешено колотилось. Черт. Черт! И что мне теперь делать?
   Ладно. Главное – не паниковать. Надо постараться сохранить рассудок и логически осмыслить ситуацию.
   С одной стороны, общенациональный таблоид раскопал всю мою подноготную. С другой стороны, Триш и Эдди не читают эту газету. И «Челтенхэмский вестник» – тоже. Подумаешь, глупая статейка в глупой газетенке! О ней забудут уже завтра. Не надо торопить события и бежать к Гейгерам с повинной. Не надо раскачивать лодку. Займусь лучше муссом, как будто ничего не произошло. Верно. Полное отрицание – лучший способ победить.
   Приободрившись, я взяла шоколад и принялась крошить его в стеклянную миску.
   – Саманта, кто там? – Из-за двери выглянула голова Триш.
   – Никто. – Я натянуто улыбнулась. – Вам послышалось. Давайте я налью вам кофе и принесу в сад.
   Спокойствие. Решительность. Все будет в порядке.
 
   Как выяснилось, мой метод не сработал. У дома появились еще трое журналистов.
   Это случилось минут двадцать спустя. Я окончательно забросила мусс и с ужасом поглядывала на улицу в щелку между шторой и окном. Два парня и девушка возникли словно из ниоткуда. У всех камеры. Они заговорили с типом в рубашке-поло, он махнул рукой в сторону кухни. Один из новоприбывших с независимым видом вошел во двор, снял с шеи камеру, сделал снимок дома. В любой момент кто-то из них может позвонить в дверь…
   Нельзя этого допустить. Нужен новый план. Нужно…
   Диверсия! Точно! Чтобы выиграть время.
   Я направилась ко входной двери, прихватив по пути одну из широкополых соломенных шляп Триш. Осторожно выскользнула наружу и двинулась к воротам. Меня тут же окружили.
   – Вы Саманта Свитинг? – спросил один журналист, подсовывая мне диктофон.
   – Вы сожалеете об отказе от партнерства? – уточнил другой.
   – Меня звать Мартина, – сказала я, не поднимая головы. – Вы прийти в неправильный дом. Я знать Саманта, она жить вон там. – Я махнула рукой в сторону дальнего конца деревни.
   Как ни странно, никто даже не пошевелился.
   – Это неправильный дом! – повторила я. – Пожалуйста, уходите! Быть добры!
   – И что это за акцент, позвольте спросить? – поинтересовался парень в темных очках.
   – Бельгийский, – ответила я с запинкой.
   – Бельгийский? – Он всмотрелся в мое лицо под полями шляпы. – Это она, Нед! Она! Живо сюда!
   – Это она? Она вышла?
   – Это она!
   Голоса раздавались с другой стороны улицы. К моему величайшему ужасу, на мостовую высыпала целая орава журналистов. Они мчались к воротам, размахивая камерами и диктофонами.
   Откуда они взялись?
   – Мисс Свитинг, я – Энгус Уотте из «Дейли Экспресс». – Парень в темных очках поправил микрофон. – Что бы вы могли сказать молодым женщинам нашего времени?
   – Вам вправду нравится мыть туалеты? – вклинился другой, тыча камерой мне в лицо. – Каким чистящим средством вы пользуетесь?
   – Прекратите! – крикнула я. – Оставьте меня в покое! – Захлопнула створки ворот, развернулась и побежала к дому. Влетела в дверь, юркнула в кухню.
   Что делать?
   Мое собственное отражение глядело на меня со двери холодильника. Лицо раскраснелось, выражение затравленное. И эта дурацкая соломенная шляпа сверху!
   Я стянула шляпу, швырнула ее на стол, и в этот миг в кухню вошла Триш. Она держала в руках книгу «Ваш элегантный званый обед» и пустую чашку из-под кофе.
   – Вы не знаете, что происходит, Саманта? – осведомилась она. – Что там за шум на дороге?
   – Разве? – Я пожала плечами. – Я ничего не слышала.
   – Будто очередной марш протеста. – Она наморщила лоб. – Надеюсь, завтра их тут не будет. Эти протестанты такие назойливые… – Ее взгляд упал на стол. – Саманта, вы до сих пор не приготовили мусс! Как можно! Чем вы занимались?
   – Э… ничем, – призналась я со вздохом. – Скоро закончу, миссис Гейгер. – Я потянулась за миской, принялась раскладывать шоколадную смесь по вазочкам.
   Ощущение было такое, словно я перенеслась в параллельную реальность. Все откроется. Это лишь вопрос времени. Что мне делать?
   – Ты видел эту публику? – спросила Триш у Эдди, который вальяжно вплыл в кухню. – Протестуют у наших ворот! Надо сказать им, чтобы шли прочь.
   – Это не демонстрация, – ответил он, открывая холодильник и заглядывая внутрь. – Это журналисты.
   – Журналисты? – недоверчиво переспросила меня Триш. – И что им здесь понадобилось?
   – Может, у нас по соседству поселилась какая-нибудь «шишка», – предположил Эдди, наливая себе пиво.
   Триш прижала ладонь ко рту.
   – Джоанна Ламли!¹¹ Ходил слух, что она собирается купить дом. Саманта, вы ничего не знаете?
   – Э… Нет, – пробормотала я. Мое лицо пылало.
   Надо им сказать. Хватит прятаться. Ну же! Но что?
   С чего начать?
   – Саманта, мне нужно погладить рубашку! – В кухню вошла Мелисса, держа в руках рубашку без рукавов. – И поосторожнее с воротничком, хорошо? – Она сурово свела брови к переносице. – В прошлый раз вы оставили стрелку!
   – Извините, – проговорила я. – Положите в прачечную, я…
   – И пропылесосьте мою комнату, – продолжала Мелисса. – Я просыпала на пол пудру.
   – Не уверена, что успею…
   – Так постарайтесь, – процедила она и надкусила яблоко. – Что творится снаружи?
   – Никто не знает, – ответила Триш. – По-моему, это из-за Джоанны Ламли!
   В дверь внезапно позвонили.
   Мой желудок сделал кульбит. Удрать, что ли, через заднюю дверь?
   – Ой, звонят! – по-детски обрадовалась Триш. – Эдди, сходи открой. Саманта, приготовьте кофе!
   И поскорее, – добавила она нетерпеливо.
   Меня словно парализовало. Надо им сказать. Объяснить. Но язык не слушался. И губы не раскрывались.
   – Саманта! – Триш пристально поглядела на меня. – Что с вами?
   – Э… Миссис Гейгер… – Чудовищным усилием воли я заставила себя разжать зубы. – Я… Я должна… Ну, понимаете…
   – Мелисса! – перебил меня Эдди, врываясь в кухню с улыбкой во всю физиономию – Мелисса, девочка! Им нужна ты!
   – Я ? – изумилась Мелисса. – Вы о чем, дядя Эдди ?
   – Это «Дейли Мейл». Они хотят взять у тебя интервью! – Эдди повернулся к Триш, лучась гордостью. – Ты знала, что наша Мелисса – один из лучших юристов страны?
   О нет. О нет!
   – Что? – Триш едва не выронила свою книгу насчет званых обедов.
   – Они так сказали! – Эдди утвердительно кивнул. – Сказали, что мы, наверное, удивимся, когда узнаем, что в нашем доме живет такой блестящий юрист. Я им, конечно, объяснил, что к чему. – Он обнял Мелиссу за плечи. – Мы всегда знали, что ты у нас молодец.
   – Миссис Гейгер, – мой голос окреп, но никто не обращал на меня внимания.
   – Это, наверно, из-за приза, который я получила в колледже! Они как-то про него узнали. – Мелисса задохнулась от счастья. – О Господи! «Дейли Мейл»!
   – Они попросили разрешения сфотографировать тебя, – прибавил Эдди. – Им нужен эксклюзив!
   – Ой, у меня же макияж стерся! – Мелисса кокетливо повела плечиком. – Как я выгляжу?
   – Держи. – Триш раскрыла свою косметичку. – Вот тушь… вот помада… вот пудра…
   Надо их остановить. Надо вмешаться.
   – Мистер Гейгер… – Я прокашлялась. – Вы уверены… В смысле,
   они… назвали Мелиссу по имени?
   – Зачем? – Он подмигнул мне. – У нас в доме только один юрист!
   – Приготовьте кофе, Саманта, – строго напомнила Триш. – Возьмите розовые чашки. Скорее! Вымойте их.
   – Дело в том… Я… Мне надо вам кое-что сказать…
   – Не сейчас, Саманта! Вымойте эти чашки. – Триш сунула мне резиновые перчатки. – Не знаю, что с вами сегодня такое…
   – Я не думаю, что им нужна Мелисса, – в отчаянии выпалила я. – Я… Мне надо было…
   Ноль эмоций. Все внимание Мелиссе.
   – Как я выгляжу? – Мелисса нарочито медленно поправила волосы.
   – Чудесно, милая! – Триш подалась вперед. – Чуть-чуть добавь помады… чтобы было совсем гламурно...
   – Готова она? – справился незнакомый женский голос из-за двери в сад. Все замерли.
   – Сюда! – Эдди распахнул дверь. На пороге стояла темноволосая женщина средних лет в брючном костюме. Ее взгляд обежал кухню, как бы фиксируя картинку. – Вот наша звездочка! – Эдди с широкой улыбкой указал на Мелиссу.
   – Добрый день. – Мелисса тряхнула головой, шагнула навстречу, протянула руку. – Я Мелисса Херст.
   Женщина смерила ее взглядом.
   – Не та, – сказала она. – Вон та. – И ткнула пальцем в меня.
   В наступившей тишине все ошарашенно повернулись ко мне. Мелисса сощурилась, словно оправдывались ее худшие подозрения. Гейгеры недоуменно переглянулись.
   – Это же Саманта, – сказала Триш. – Наша экономка.
   – Вы Саманта Свитинг, правильно? – Женщина достала из кармана блокнот. – Могу я задать вам несколько вопросов?
   – Вы собираетесь брать интервью у экономки? – Мелисса саркастически хмыкнула.
   Журналистка ее проигнорировала.
   – Вы Саманта Свитинг?
   – Я… Да… – Нехотя признала я. – Но я не хочу давать интервью. Никаких комментариев.
   – Комментариев? – Изумление Триш возрастало с каждой секундой. – По поводу чего?
   – Вы им не сказали? – Журналистка оторвалась от своего блокнота. – Они не знают?
   – Не сказала что? – Триш, что называется, учуяла сенсацию – О чем мы не знаем?
   – Она – нелегальная иммигрантка! – торжествующе воскликнула Мелисса. – Я знала это! С самого начала знала!
   – Ваша так называемая экономка – один из ведущих лондонских юристов. – Журналистка кинула на стол экземпляр таблоида со статьей обо мне. – И она только что отказалась от партнерства и кругленькой суммы, чтобы продолжать работать на вас.
   В кухню словно швырнули гранату. Эдди побледнел. Триш покачнулась на своих высоких каблуках, схватилась за стул, чтобы не упасть. Мелисса побагровела.
   – Я хотела вам сказать… – Я закусила губу. – Я… Ну… Собиралась, когда вы…
   Триш прочла заголовок статьи. Ее глаза вылезли из орбит, губы то расходились, то смыкались, совершенно беззвучно, как у выброшенной на берег рыбы.
   – Вы… юрист? – выдавила она наконец.
   – Это ошибка! – Лицо Мелиссы цветом напоминало переспелый помидор. – Я юрист! Я получила приз в колледже! А она – уборщица!
   – Она получила в колледже три приза, – сообщила журналистка, мотнув головой в мою сторону. – И у нее были самые высокие оценки на всем курсе.
   – Но… – Мелисса сделалась лиловой. – Это невозможно!
   – Самый молодой партнер «Картер Спинк». – Журналистка сверилась со своими записями. – Это так, мисс Свитинг?
   – Нет! – воскликнула я. – Ну… да… что-то вроде… Никто не хочет чаю?
   Мой лепет остался неуслышанным. Мелисса выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
   – Вы знаете, что IQ вашей экономки равен 158? – Журналистка явно наслаждалась происходящим. – И что она – фактически гений?
   – Мы знали, что она умна! – обиженно отозвался Эдди. – Мы это заметили! Мы даже решили научить ее… – Он замялся, потом все-таки закончил: – …английскому… и математике… для средней школы…
   – Вы были очень добры ко мне! – поспешила вмешаться я.
   Эдди вытер лоб кухонным полотенцем. Триш по-прежнему держалась за стул, словно боялась его отпустить.
   – Не понимаю… – Эдди положил полотенце и повернулся ко мне. – Как вы ухитрялись совмещать домашнее хозяйство с юридической практикой?
   – Вот именно! – внезапно ожила Триш. – Вот именно! Как вы могли работать юристом и учиться у Мишеля де ля Рю де ля Блана?
   О Боже! Они еще не сообразили?
   – Я не экономка… на самом деле… – проговорила я. – И кулинарному мастерству не училась. Никакого Мишеля де ля Рю де ля Блана не существует. Я его придумала. И как эта штука называется, – я взяла в руки «трюфелевзбивалку», лежавшую на краю стола, – я понятия не имею. Я… обманывала.
   Стыд заставил меня опустить голову. Жуткое ощущение…
   – Я понимаю, что должна уйти, – пробормотала я. – Я ведь устроилась на работу обманом. Я – фальшивка.
   – Уйти ? – ужаснулась Триш. – Мы не хотим, чтобы вы уходили. Правда, Эдди?
   – Ни в коем случае! – Он выглядел таким раздосадованным, таким… беспомощным, что ли. – Вы нас вполне устраиваете, Саманта. Не ваша вина, что вы еще и юрист.
   – Я – фальшивка, – повторила журналистка, записывая мои слова. – Вы чувствуете себя виноватой, мисс Свитинг?
   – Прекратите! – крикнула я. – Я не даю интервью!
   – Мисс Свитинг заявила, что предпочтет чистить туалеты партнерству «Картер Спинк», – проговорила журналистка, поворачиваясь к Триш. – Могу я взглянуть на них?
   На наши туалеты? – Щеки Триш заалели румянцем. Она кинула на меня удивленный взгляд. – Нуда, мы недавно их отремонтировали, сменили оборудование, везде «Ройял Дултон»…
   – Сколько у вас туалетов? – Журналистка занесла ручку над блокнотом.
   – Перестаньте! – Я вцепилась себе в волосы. – Послушайте… Я сделаю заявление для прессы. А потом вы оставите меня и моих хозяев в покое.
   Я выскочила из кухни, журналистка следовала за мной по пятам. Я распахнула входную дверь, посмотрела на толпу корреспондентской братии у ворот. Мне кажется, или их еще прибавилось?
   – Вот и Мартина, – саркастически заметил парень в темных очках, когда я приблизилась к воротам.
   Я проигнорировала его.
   – Дамы и господа! Я была бы вам крайне признательна, если бы вы удалились. Тут не о чем писать.
   – Вы намерены остаться экономкой? – спросил толстяк в джинсах.
   – Да. – Я выпятила подбородок. – Я сделала свой выбор по личным причинам и ничуть о нем не жалею.
   – Как вы относитесь к феминизму? – требовательно спросила какая-то девушка. – Женщины десятилетиями отстаивали свое равноправие. А вы теперь убеждаете их в том, что они должны вернуться на кухни?
   – Я никого ни в чем не убеждаю, – опешила я. – Я всего-навсего живу связей жизнью.
   – По вы не видите ничего дурного в том, что женщина снова окажется прикованной к кухне? – свирепо вопросила седовласая дама.
   – Нет! – воскликнула я. – В смысле, да. Я считаю…
   Мне не дали закончить, засыпали вопросами со всех сторон, ослепили вспышками.
   – Можно ли назвать «Картер Спинк» сексистским логовом?
   – Вы набиваете себе цену?
   – По-вашему, женщина должна делать карьеру?
   – Мы предлагаем вам вести регулярную колонку о домашнему хозяйству, – прощебетала девчушка в голубом плаще. – Она будет называться «Саманта оветует».
   – Что? – Я обалдело уставилась на нее. – Какая-такая колонка?!
   – Домашние советы, кулинарные рецепты. – Она улыбнулась. – Какие у вас любимые блюда?
   – Попозируете нам в переднике? – Толстяк с камерой игриво подмигнул.
   – Ни за что! Мне больше нечего добавить. Никаких комментариев. Уходите!
   Я повернулась и, не обращая внимания на возгласы за спиной, на негнущихся ногах направилась к дому.
   Мир сошел с ума.
   Я добрела до кухни – и увидела, что Триш, Эдди и Мелисса жадно изучают газету.
   – О нет! – Сердце ухнуло в пятки. – Не читайте, пожалуйста! Это… глупая газетенка…
   Все трое подняли головы и уставились на меня так, словно перед ними возник инопланетянин.
   – Вы… берете… 500… фунтов… в час? – выговорила Триш, запинаясь на каждом слове.
   – Вам предлагали полное партнерство! – Мелисса позеленела от зависти. – И вы отказались. Вы что, спятили?
   – Не читайте эту ерунду! – Я попыталась выхватить газету. – Миссис Гейгер, с вашего разрешения я бы оставила все, как есть. Я ваша экономка и…
   – Вы один из лучших юристов страны! – Триш ткнула пальцем в газету. – Здесь так написано!
   – Саманта? – В дверь постучали, и в кухню вошел Натаниель, держа в руках горсть свежевыкопанных клубней картофеля. – Этого на обед хватит?
   Я молча глядела на него, чувствуя, как скребутся в душе многочисленные кошки. Он еще не знает. Ничегошеньки не знает. О Господи!
   Надо было ему признаться. Почему я не сказала? Почему? Почему?!
   – А вы кто такой? – обернулась к нему Триш. – Физик-ядерщик? Или тайный правительственный агент?
   – Не понял? – Натаниель вопросительно посмотрел на меня.
   – Натаниель… – Улыбнуться бы, что ли. Слов все равно нет.
   Натаниель оглядел поочередно всех, кто находился в кухне, недоуменно нахмурился.
   – Что происходит? – спросил он наконец.
 
   Никогда в жизни я не чувствовала себя такой скованной. Я мямлила, запиналась, начинала снова, повторялась, но в конце концов рассказала Натаниелю.
   Он слушал молча, прислоняясь спиной к старинному каменному столбу перед скамейкой, на которой сидела я. Повернулся ко мне боком, и я не могла по его профилю определить, о чем он думает.
   Когда я закончила, он медленно поднял голову. Я на деялась увидеть улыбку, но ее не было. Честно скажу таким я Натаниеля еще не видела.
   – Ты юрист, – сказал он наконец.
   – Да. – Я смущенно кивнула.
   – Я думал, у тебя личные проблемы. – Он неопределенно повел рукой. – И поэтому ты не хочешь говорить о своем прошлом. Поверил. Когда ты уехала в Лондон, я беспокоился за тебя. Дурак…
   – Извини, пожалуйста, – прошептала я. – Я… я не хотела, чтобы ты узнал…
   – Почему? – В его голосе звучала обида. – Не доверяла?
   – Да что ты! – Я всплеснула руками. – Если бы… Ну, понимаешь… – Я опять запнулась. – Натаниель, ты должен меня понять. Когда мы познакомились, я не могла тебе сказать. Все знают, что ты юристов терпеть не можешь. У тебя даже объявление в пабе висит.
   – Это шутка. – Он тряхнул головой.
   – Нет, не шутка. Или не совсем шутка. – Я посмотрела ему в глаза. – Перестань, Натаниель. Скажи я тебе при первой встрече, что я – юрист из Сити, ты бы отнесся ко мне точно так же?
   Он промолчал. Впрочем, и без слов было понятно, каков ответ на этот вопрос.
   – Что изменилось? – Я подалась вперед, взяла его за руку. – Ну, юрист, подумаешь! Это же я, посмотри.
   Он продолжал молчать, глядя себе под ноги. Я затаила дыхание, мысленно умоляя небеса о снисхождении. Потом он поднял голову и поглядел на меня с кривой усмешкой.
   – Сколько ты возьмешь за наш разговор?
   Я облегченно вздохнула. Все в порядке. Он со мной.
   – Думаю, тысячу фунтов, – небрежно бросила я. – Пришлю счет по почте.
   – Саманта Свитинг, юрисконсульт. – Он покачал головой. – Что-то я такой тут не вижу.
   – И я не вижу! С этим покончено, Натаниель. – Я сжала его пальцы. – Извини, пожалуйста, ладно? Я не хотела, чтобы все так вышло.
   – Ладно. – Он пожал мою руку, и я откинулась на спинку скамьи. На колени упал лист с дерева за моей спиной. Я автоматически потерла его между пальцами, вдохнула сладкий запах.
   – Что теперь? – спросил Натаниель.
   – Ничего. Пресса угомонится. Им быстро наскучит. – Я встала, положила руки ему на плечи. Он обнял меня. – Я вполне довольна жизнью. Хорошая работа, хорошее местечко. И ты. Я хочу, чтобы все так оставалось.

24

   Я ошибалась. Пресса не желала утихомириваться. На следующее утро перед домом Гейгеров толпилось журналистов вдвое больше, чем накануне, и к газетчикам добавились два фургона с телеоператорами. Спустившись вниз с подносом, на котором стояли пустые чашки, я столкнулась с Мелиссой: та глядела в окно, изучая диспозицию.
   – Привет, – поздоровалась она. – Как вам это сборище?
   – Занятно. – Я остановилась и тоже посмотрела в окно. – Безумие какое-то.
   – Делать им нечего, – проворчала Мелисса, повертела руками, разглядывая свой маникюр. – Знаете, а я вас ждала…
   Я решила, что ослышалась.
   – Э… Прошу прощения?
   – Я ждала вас. – Мелисса тряхнула головой. – Я ваш друг. Я помогу вам с этим разобраться.
   От подобной наглости я опешила настолько, что даже рассмеяться не смогла.
   – Мелисса, вы мне не друг, – сказала я, стараясь быть вежливой.
   – Друг, друг! – ее, похоже, ничто не смущало. – Я всегда восхищалась вами, Саманта. Я всегда знала, что вы не простая экономка. Я чувствовала, что в вас что-то такое есть.
   Не верю. Ни единому слову. Если она знала и чувствовала, то почему всячески меня третировала?
   – И что это вы мне в друзья набиваетесь? – Я не пыталась скрыть скепсис. – По-моему, вас моя прежняя профессия соблазняет? Вы ведь мечтаете о юридической карьере?
   – Я всегда вами восхищалась, – упрямо повторила она.
   – Мелисса, перестаньте, – сказала я со всей возможной суровостью в голосе. К моему несказанному удовлетворению, ее щеки слегка порозовели. Однако выражение лица не изменилось.
   Вынуждена признать, что у девочки очевидные способности к юридической практике.
   – Значит, вы действительно хотите мне помочь? – Я притворилась, что обдумываю ее слова.
   – Нуда! – Она быстро закивала. – Я могу связаться с «Картер Спинк»… или вы назначите меня своим представителем…
   – Может, возьмете вот это? – Со сладкой улыбкой я вручила ей поднос. – Еще у меня есть рубашка, которую надо погладить. Только поосторожнее с воротничком, хорошо?
   За такое зрелище не жалко любых денег. Тихонько посмеиваясь, я прошла на кухню. За столом сидел Эдди. Он изучал газеты, но вскинул голову, едва заслышав мои шаги.
   – Вы повсюду, – проинформировал он. – Смотрите. – И предъявил мне разворот «Сан». Моя фотография, наложенная на снимок унитаза; не постеснялись даже вставить мне в руку ершик. Над моей головой большими буквами значилось: «Я БУДУ ЧИСТИТЬ ТУАЛЕТЫ».
   – Боже мой! – Я опустилась на стул. – Ну почему?..
   – Август, – объяснил Эдди, листая «Телеграф». – Других новостей нет. Тут говорится, что вы – жертва современного «зацикленного на работе» общества. – Он повернул газету и ткнул пальцем в маленькую статейку, озаглавленную «ЮРИСТ «КАРТЕР СПИНК» ПОСЛЕ СКАНДАЛА УХОДИТ В ДОМРАБОТНИЦЫ». – Еще тут сказано, что вы – «Иуда среди женщин, делающих карьеру».
   За моей спиной Мелисса с грохотом поставила на стол поднос с посудой.
   – А вот колумнист Минди Мэлоун из «Геральд» на вас злится.
   – Злится? – удивилась я. – С какой стати?
   – Зато «Дейли Мейл» называет вас спасительницей традиционных ценностей. – Эдди развернул газету. – Слушайте. «Саманта Свитинг считает, что женщины должны вернуться к домашнему очагу ради собственного благополучия и душевного здоровья нации».