Кинсейл Лаура. Мой милый друг

   – В этом нет ничего такого.
   – Конечно, нет, – кивнула падчерица.
   – Мелинда! – воскликнула Фоли. – Перестань меня дразнить!
   – Он тебе не нравится?
   Фоли отвернулась. Если она сейчас скажет, как сильно любит Роберта Кэмбурна – до сих пор любит! – как тревожится за него, как боится его самого… Если она скажет хотя бы слово, то разрыдается, как дурочка.
   – Жалко, если он тебе не нравится, потому что ты ему нравишься, и даже очень, – продолжала Мелинда.
   – Мисс Мелинда, ты еще так неопытна и плохо знаешь жизнь, – строго одернула ее Фоли. – Мистер Кэмбурн мне нравится, но брак – совсем другое дело.
   – Да, это правда, – важно заявила Мелинда. – Мы должны учитывать его годовой доход и происхождение. – Она сорвала тюльпан и принялась отрывать лепестки, приговаривая: – Он холостяк. Он богат. Из уважаемой семьи. Теперь скажи, что мешает вашей свадьбе? – Она протянула цветок Фоли.
   – Ну, во-первых… – Фоли оборвала оставшиеся лепестки и подбросила в воздух. – Он не просил меня стать его женой!
   – Попросит, – заверила ее Мелинда. – Ты просто не видела, как он смотрел тебе вслед, когда вы расстались!
   – Наивное дитя! – вздохнула Фоли, вставая со скамьи. Но Мелинда смотрела на нее с такой любовью, что у Фоли защемило в груди.
   – Тогда я сама выйду за него замуж – в награду за то, что он тебя спас!
   – Вздорная девчонка! – воскликнула Фоли. – В награду? Все, я умываю руки и больше не стану с тобой возиться. Можешь возвращаться обратно в пансион!
   С этими словами она решительно направилась к дому, глотая слезы.
 
   Прибыв на бал Малмсбери, Роберт начал с того, что сыграл партию в пикет и отказался играть дальше: он, видите ли, не хочет пользоваться неопытностью своих партнеров по игре. Его партнеры, а точнее партнерши, почтенные леди, отнюдь не считали себя любительницами. Им стало любопытно, действительно ли он такой знаток.
   На их вопросы Роберт отвечал уклончиво, что только укрепило их в мысли, что он собирается усыпить их бдительность, а потом обыграть. Но поскольку Роберт упорно отказывался продолжать партию, они наконец оставили его в покое.
   Роберт воспользовался этим и стал наблюдать за другими игроками. Он заметил, что одна дама из тех, с кем он только что играл, поглядывает на него с явным интересом. Тогда он повернулся к ней и долго пристально смотрел ей в глаза, чуть нахмурясь и словно что-то припоминая.
   Она, конечно же, отвела взгляд и снова принялась за игру. Роберт подошел к ней и склонился к ее уху.
   – Мэм, – промолвил он. – Прошу прощения, я… – Не договорив, он слегка усмехнулся и отступил. – Прошу прощения.
   Игроки недоуменно посмотрели на него. Беседуя с другими гостями, он то и дело бросал взгляды на эту даму. Она была довольно тучная, преклонных лет, так что никто не мог бы сказать, что он с ней флиртует. Филиппа как-то говорила ему, что от его взгляда мурашки бегут по коже.
   Он представил на месте тучной леди Филиппу и заметил, что матрона стала нервничать. Он продолжал рассуждать о боксе с джентльменами. Наконец она положила карты и направилась прямо к нему. Роберт обернулся к ней и сказал:
   – Я рад, что вы подошли ко мне.
   – Еще бы, сэр! – ответила дама, приложив руку к груди. – Вы сглазили меня – я проиграла!
   Он рассмеялся:
   – Неужели? Прошу меня простить. Мне следовало держать себя в руках. Что вам снилось сегодня ночью?
   Матрона оторопела и стала усиленно обмахиваться веером.
   – Что мне снилось? Не помню.
   Роберт мысленно возблагодарил Бога.
   – Понятно, – обронил он и снова стал с интересом наблюдать за карточной игрой.
   – А почему вы об этом спросили?
   Роберт улыбнулся, не отрывая взгляда от карточного стола.
   – Жаль, что вы не можете вспомнить свой сон.
   Надо подождать, пока она не проглотит наживку, и только потом подсекать.
   – Но почему, сэр?
   – Вы не вспоминали вашу матушку?
   Она слегка нахмурилась.
   – Во сне?
   Роберт кивнул.
   – Вы хотите сказать, что я видела матушку во сне? – продолжала допрашивать дама. Роберт снова ей улыбнулся.
   – Аромат цветов, – подсказал он и сокрушенно покачал головой: – Но ведь вы ничего не помните…
   – Нет… Постойте! Я…
   – Какие это были цветы? – спросил Роберт. – Фиалки? Или сирень? Подумайте – это поможет вам вспомнить.
   – Сирень, – ответила она сразу, без раздумий. И вдруг лицо ее озарилось радостью: – Да! Я вспомнила! Будуар моей матушки! Прошлой ночью она мне снилась в своем будуаре! О Боже! Ее духи с ароматом сирени! – Дама прижала пальцы к губам, как девочка, и, казалось, помолодела на несколько десятков лет.
   Роберт был счастлив, что вовремя замолчал: он уже готов был предложить ей вспомнить сад. Усмехнувшись, он многозначительно подмигнул ей и отошел к другим гостям.
   В течение следующего часа Роберт намеренно избегал ее, а дама явно искала его, следуя за ним из бального зала в столовую, из столовой в музыкальный салон и обратно.
   После кадрили он продолжал беседовать со своей партнершей по танцу – длинноносой девицей с каштановыми волосами, чье высокомерие, как подозревал Роберт, было следствием застенчивости. Мисс Дейвенпорт говорила мало и со скучающим видом оглядывала бальный зал, давая понять, что ее кавалер должен вот-вот подойти и в обществе Роберта она не нуждается. Впрочем, от чашки чая, предложенной Робертом, она не отказалась.
   Тучная дама подошла к Роберту и мисс Дейвенпорт под руку с высоким джентльменом. Наступил второй акт пьесы, которую разыгрывал Роберт.
   С мисс Дейвенпорт оба подошедших были хорошо знакомы и после обмена приветствиями перестали обращать на нее внимание, как если бы она была комнатным цветком. Девица пила чай, устремив сосредоточенный взгляд в дальний угол зала.
   – Мистер Кэмбурн, – обратилась к нему его матрона, миссис Уитем-Стенли. – Я привела к вам мистера Беллами.
   – Благодарю! – обрадовался Роберт, как будто и в самом деле этого ждал. У мистера Беллами был измученный вид, но он тем не менее поприветствовал Роберта изысканным поклоном.
   – Мистер Кэмбурн, – продолжала миссис Уитем-Стен-ли. – Помните, вы говорили сегодня, что я видела во сне матушку, упокой Господи ее душу?
   – А, сирень! – улыбнулся Роберт. – Конечно, помню!
   – Вот видите! – сказала она своему знакомому. – Моя дорогая матушка обожала духи с ароматом сирени. А прошлой ночью мне приснилось, будто бы я стою в ее будуаре и смотрю, как она причесывается. Но я совершенно забыла про этот сон, а мистер Кэмбурн мне о нем напомнил!
   Мистер Беллами потер переносицу.
   – Удивительно, – промолвил он.
   Роберт молчал, внимательно вглядываясь в его лицо.
   – Ах, как бы я хотела вспомнить этот сон до мельчайших подробностей! – вздохнула миссис Уитем-Стенли.
   – Если сосредоточитесь, у вас это получится.
   – Но как вы узнали, мистер Кэмбурн? Как можно угадать чужой сон? Мистер Беллами говорит, что я ошиблась, но ведь вы…
   Роберт покачал головой.
   – Мне кажется, мистер Беллами нездоров, – тихо про молвил он.
   Мистер Беллами сурово сдвинул темные брови. Роберт протянул руку и слегка коснулся его щеки.
   – Головная боль, вот и все. Когда миссис Уитем-Стенли сказала мне, что вы…
   – Не думайте сейчас об этом, – перебил его Роберт. – Какого цвета ваша боль? Постарайтесь представить.
   – Не понимаю, – буркнул мистер Беллами.
   – Черная, с красноватым оттенком, – ответил на свой вопрос Роберт. – Она сосредоточена вот здесь. – Он указал на лоб мистера Беллами.
   Беллами недовольно запыхтел, но ничего не сказал, только еще больше насупился.
   – Чувствуете ее? – продолжал допрашивать Роберт. Беллами покачал головой, грозно нахмурившись.
   – Ваша боль темная, очень темная. Она терзает вас, причиняя неимоверные страдания. Вы понимаете меня?
   Беллами заморгал и неуверенно кивнул.
   – Прекрасно. Теперь я ее заберу, – сказал Роберт. – Не давайте боли ускользнуть. Держите ее. Помогите мне ее схватить. – Хотя Беллами замер, застыв, как столб, Роберт обо дряюще улыбнулся. – Вы просто молодец!
   Беллами зажмурил глаза, брови его сошлись на переносице. Роберт коснулся его лба двумя пальцами.
   – Теперь передайте ее мне, – сказал он, надавив сильнее. – Ну вот, она выходит. Выдавливайте ее, пока она вся не окажется у меня. – Роберт убрал пальцы и сжал руку в кулак. – Готово! Скажите, куда мне ее положить?
   Беллами перестал хмуриться и открыл глаза. На лице его застыло выражение крайнего изумления.
   – Положить надо туда, где боль никому не причинит вреда, – подсказал Роберт.
   – В цветочный горшок, – пробормотал Беллами.
   Роберт наклонился и, просунув руку между листьев, разжал кулак.
   – Вот она, смотрите. Видите?
   Беллами недоуменно уставился на цветок, потирая виски.
   – И все же она там, – сказа Роберт. – Вы должны мне помочь удержать ее здесь. Если вы снова рассердитесь, она вернется. Недоверие, сомнения, уныние, злоба – оставьте их здесь. Беллами кивнул. – Надеюсь, вам теперь лучше? – осведомился Роберт.
   – Да, – ответил Беллами. – Да, гораздо лучше.
   – Мистер Кэмбурн, – благоговейно прошептала миссис Уитем-Стенли, – кто вы?
   – Мне нравится помогать людям, – пожав плечами, признался Роберт.
   – Да, но… Вы угадали мой сон!
   – Никому больше об этом не говорите, – приказал Роберт. – Всего лишь удачное совпадение. Иногда это случается. А теперь прошу меня извинить – я должен идти.
   Когда Роберт вышел на крыльцо особняка Малмсбери, к нему присоединился Лэндер, поджидавший его у подъезда. Момент был рискованный – они одни, вокруг никого, и враги могли бы этим воспользоваться. Они завернули за угол, сели в экипаж, и Лэндер спросил:
   – Как успехи, сэр?
   – Все идет как надо, – устало усмехнулся Роберт. – Бог знает, чем это закончится, но все идет как надо.
   В висках пульсировала боль – похоже, он и в самом деле принял на себя страдания Беллами.
 
   Фоли и Мелинде было строго-настрого приказано никого не принимать. Их появление наверняка стало поводом для сплетен и домыслов. Во всяком случае, в Туте все обстояло бы именно так. Да и то сказать – в самом большом коттедже в деревне живут две дамы, которые никогда не выходят за ворота! И слуги их молчат, словно в рот воды набрали!
   В деревне решили, что обитатели коттеджа тяжело больны и им требуется абсолютный покой. Из окна своей комнаты на втором этаже Фоли увидела, что дорогу перед их домом покрыли соломой, чтобы колеса экипажей производили меньше шума. Несколько дней спустя она услышала, гуляя по саду, как мать строго говорила сынишке: «Замолчи сейчас же! Нельзя тревожить больных!»
   На столе в холле Фоли частенько находила сверток с пирогом или корзинку свежих яиц, или пучок спаржи. Кто и когда приносил эти дары, чтобы побаловать «несчастных больных», она не знала. Проявления деревенской доброты пробудили в ее сердце тоску по родному городку.
   Она пыталась читать нравоучительные романы, которые нашла на книжной полке в гостиной, и газеты из Лондона и Нориджа, но ее тревога росла с каждым днем. После ужина они сидели в гостиной – Мелинда писала бесконечные письма подругам, которые теперь никуда не отправляла, а Фоли читала газеты, устроившись в кресле с хорьком на коленях. От скуки она стала следить за общественной и политической жизнью Нориджа и изводила Мелинду, зачитывая вслух новости.
   Перед сном она надевала на Тута ошейник и прогуливала его на поводке в саду. Поначалу Мелинда была против, но, пару раз составив Фоли компанию, пришла к выводу, что по сравнению с темными аллеями Воксхолла здесь вполне безопасно.
   Для Фоли это время на исходе дня было самым приятным. Она не брала с собой фонарь и гуляла в темноте, закутавшись в свою любимую голубую шаль. В такие часы она чувствовала – нет, точно знала, что Роберт жив и ему ничто не угрожает.
   Это ощущение было ей до боли знакомо. Фоли ругала себя на чем свет стоит, но сделать ничего не могла. Узы, связавшие ее с Робертом, на расстоянии становились только крепче. – А что там? – раздался детский голос откуда-то сверху. Фоли вздрогнула, потянула Тута за поводок и хотела уже звать на помощь, но тут второй голос воскликнул:
   – Замолчи, дурак! Здесь кто-то есть!
   В темноте послышался шорох, топот маленьких ножек. Две тени метнулись к стене и стали карабкаться наверх. Фоли бросилась бегом к садовой скамейке и успела ухватить одного из нарушителей за ногу и стащить вниз. Мальчишка упал на траву и очутился нос к носу с Тутом.
   – Кто это? – взвизгнул он.
   – Это злобный сторожевой хорек, – сообщила ему Фоли. – Если ты хоть пальцем пошевелишь, он вцепится тебе в нос. И не думай, что тебе удастся его стряхнуть, – зубы у него что надо! Мальчишка покорно замер, испуганно сопя. – А теперь отвечай, как тебя зовут? – потребовала Фоли.
   – Недди, мэм, – пискнул он. Хорек дружелюбно обнюхивал его волосы и щеки. – Мы поспорили! Прикажите ему, чтобы он меня не кусал!
   – И по какому поводу был спор?
   – Добежать до бочки с дождевой водой рядом с крыльцом – и все!
   – И все? Что за глупое пари! И как бы ты доказал, что сделал это?
   – Ой! – Хорек спустился с его головы на плечо. – Он меня сейчас загрызет!
   – Я ему не позволю – он меня слушается.
   – Я должен был принести воды в кружке! Вот и все, мэм. – Нарушитель границ робко протянул ей кружку.
   Фоли сомневалась, что это и в самом деле все, но мальчишка выглядел вполне безобидно. И все же неприятно, что в их неприступную крепость может проникнуть даже ребенок.
   – Как ты перелез через стену? – спросила она, взяв на руки Тута. – Покажи мне.
   Недди вскочил на ноги – на вид ему было лет шесть. Фоли схватила его за воротник, чтобы он не убежал.
   – Показывай! – приказала она. – Или я посажу хорька тебе на спину.
   – Сейчас, мэм! – Он подвел ее к той части стены, которая граничила с церковным садом. – Вот здесь, мэм!
   – Но ты же не мог взобраться сюда – здесь очень высоко!
   – А мы с Ник… – Он замялся – выдавать товарища не хотелось. – Мы приставили лестницу к стене с той стороны.
   – Ну что ж, – сказала Фоли. – Тебе, наверное, известно, что я на редкость впечатлительная вдова – при виде испорченной клумбы я закатываю истерику.
   – Нет, мэм! Мы их не тронули – ни один цветочек не помяли!
   – Но что меня бесит – так это лестницы, приставленные к стенам моего дома! Если бы я обнаружила ее днем, подняла бы жуткий крик!
   – Я ее уберу, мэм!
   Фоли сурово покачала головой:
   – Боюсь, мне придется ее забрать в дом. А иначе какой-нибудь другой мальчик, который не знает про злобного сторожевого хорька, охраняющего дом по ночам, непременно заберется по ней в сад!
   – Я ее переброшу к вам через стену, мэм!
   – Отлично! Идем, я помогу тебе перелезть через стену.
   Они вернулись к скамейке. Мальчишка подпрыгнул, Фоли подтолкнула его, и он вскарабкался на стену. Поймав его за руку, она прошипела:
   – Хорек теперь знает твой запах. Если ты не выполнишь свое обещание, он найдет тебя – проскользнет в дверь или в трещину в стене, заберется к тебе в постель, когда ты спишь, и…
   – Я все сделаю, мэм! – взвизгнул мальчишка и спрыгнул вниз. Теперь Фоли не видела его, но слышала, как он крадется вдоль стены. Наконец он остановился – там, где со стороны Фоли располагалась клумба с примулами. Пыхтя и ворча себе под нос, он стал возиться с лестницей. Вскоре ее ступеньки показались над стеной. Лестница была слишком тяжела – мальчишка не смог ее перекинуть, и Фоли пришлось ухватиться за нее и потянуть вниз. Лестница упала прямо на примулы.
   Мальчишка бросился наутек. Фоли вздохнула. Как бы ей хотелось сбежать вместе с ним на свободу из этой уютной тюрьмы!
   Окна в гостиной погасли. О примулах она скажет экономке завтра. Фоли укоризненно прищелкнула языком и, подхватив Тута, пошла к дому.
   Умываясь перед сном, она вдруг вспомнила одну важную вещь. Воспоминание всплыло ниоткуда. Фоли вспомнила свой разговор с сэром Говардом.
   Она замерла, глядя в зеркало. Сердце гулко стучало в груди. Она действительно написала ему записку, в которой просила встретиться с ней в Воксхолле. Она это сделала ради леди Дингли. Записку послала в гостиницу «Лиммер» – ее отнес лакей.
   Но Роберт говорил, что пришел в Воксхолл, потому что записку получил именно он. Как странно!
   Фоли прижала ладони к лицу, пытаясь сосредоточиться. В доме было тихо. Про Воксхолл она не помнила ничего – только яркие вспышки фейерверков мелькали перед глазами. Но она посылала записку сэру Говарду, а не Роберту. В этом она была абсолютно уверена.
   Фоли вытерла лицо полотенцем и вспомнила еще один весьма странный эпизод: сэр Говард на улице Лондона о чем-то беседует с заплаканной девушкой. Фоли беззвучно ахнула, полотенце выскользнуло у нее из рук и упало в миску с водой.
   Эту девушку она видела в Солинджер-Эбби. Горничная поправляла подушки, а Фоли умывалась. Взгляды их встретились в зеркале.
   Мэтти. Роберт говорит, что ее убили. Фоли похолодела – ей показалось, что в зеркале промелькнул призрак.
   Мысль о сэре Говарде и Мэтти не давала покоя. Фоли нравился сэр Говард, она обожала его дочерей и даже испытывала странную симпатию к леди Дингли. Она и представить не могла, что он заодно с теми, кто похитил ее, заточил в плавучую тюрьму и убил несчастную деревенскую девушку.
   И все же она написала письмо сэру Говарду, а получил его Роберт.
   Роберту надо непременно рассказать о том, что она вспомнила. Как знать – вдруг это очень важно? Он ведь подозревал сэра Говарда.
   Она, конечно, может подождать, пока вернется Лэндер, и передаст с ним письмо. Мелинда наверняка будет настаивать на этом варианте. Вот только когда он приедет? Они понятия не имеют, что сейчас происходит в Лондоне. Что, если Фоли известно гораздо больше, чем ей кажется? Что, если она вспомнит, как очутилась в Воксхолле вместе с сэром Говардом? Фоли никому не может доверить такие важные сведения.
   А главное, что, если сейчас Роберту угрожает смертельная опасность? И все потому, что Фоли не разгадала намерений сэра Говарда?
   Она легла в постель, но сон не шел. Надо ехать в Лондон – нельзя ждать, когда вернется Лэндер. Но стоит ей сейчас объявить об отъезде, поднимется переполох, Мелинда и слуги попытаются ее отговорить. Конечно, им это не удастся, но в таком случае Мелинда захочет поехать с ней. Фоли будет против. Мелинда устроит сцену. А Фоли ненавидела сцены и истерики.
   Всю ночь она не сомкнула глаз. Часы пробили три. Фоли встала с постели и зажгла свечу. Упаковав дорожный саквояж, оделась потеплее и написала записку для Мелинды.
 
   «Дорогая!
   Я должна вернуться в город, чтобы сообщить мистеру Кэмбурну нечто очень важное, о чем я вспомнила только сегодня. Ты будешь против подобной поездки, но ехать надо, и немедленно. Я дам тебе знать, как только окажусь на месте. Если почтовая карета заберет меня на рассвете, я буду в Лондоне в десять утра. С любовью, мама.
   P.S. Мне так жаль примулы! Лестница принадлежит маленькому мошеннику, которого я поймала ночью в саду. Зовут его Недди, и он довольно нахальный тип, но если при нем упомянуть про хорька, становится шелковым. Будь осторожна, ничего не бойся, обещаю, что скоро вернусь».
 
   Фоли прокралась в комнату Мелинды, положила записку на трюмо и поцеловала спящую падчерицу. Мелинда будет в ярости, когда обо всем узнает, но делать нечего. Фоли вышла на улицу, с наслаждением вдохнула запахи влажной земли и весенней листвы. Было еще темно, на небе сияли месяц и звезды.
   Фоли приставила лестницу к стене, подобрала юбки, взобралась наверх и перекинула саквояж на церковный двор. Потом столкнула лестницу на многострадальную клумбу с примулами, мысленно поклявшись привезти садовнику какой-нибудь подарок. Спрыгнув на землю, вытерла мокрые перчатки о полы плаща и вышла из ворот церкви, направляясь к центру деревни. Дойдя до постоялого двора, присела на скамейку перед лавкой зеленщика.
   Она вышла из дома в четверть четвертого. В половине четвертого точно по расписанию к постоялому двору подъехала почтовая карета – королевская почта. Фоли подошла к охраннику в красной ливрее. Он поднял фонарь и взглянул на нее.
   – Вы не возьмете меня с собой до Лондона, сэр? Мне надо попасть туда как можно скорее.
   – Да, мэм, есть место рядом с кучером, если вы согласны.
   – Да, конечно.
   – Тогда усаживайтесь туда, да поскорее. Мы отправляемся через три минуты.
   Тем временем конюшие поменяли лошадей. Фоли залезла на козлы с помощью кучера. Три шиллинга вполне примирили его с тем фактом, что у него теперь есть попутчица.
   Свист хлыста, гортанный возглас – и карета рванулась с места, а Фоли вцепилась в сиденье. Ветер свистел в ушах – карета мчалась в ночь, увозя с собой почту, новости – и Фоли на встречу с Робертом.
 
   Роберт сидел с Лэндером в маленькой комнате для завтраков в Кэмбурн-Хаусе. Их посетителя скорее можно было представить на палубе плавучей тюрьмы, чем в зале французского дворца, но внешность месье Бельмена свидетельствовала о его благородном происхождении. Пока он не превратился в шотландского химика и не принялся, насупив брови, с чудовищным акцентом рассуждать о свойствах металлов.
   Роберту было неизвестно его настоящее имя. Но он очень высоко ценил талант перевоплощения, которым месье Бельмен – его учитель – обладал в полной мере. Когда сегодня утром он заявил, что станет мистером Макканном, его щеки зарумянились, словно от холодного северного ветра, а от французской утонченности не осталось и следа.
   – Да будь они прокляты, эти французы! – кричал он. – Ни слова больше! Вот и жена моя такая же!
   – Ваша жена? – переспросил Лэндер.
   – Ну да – эта чертова простолюдинка! – простонал он.
   – Она бросила вас? – продолжал допытываться Лэндер.
   – Уехала – далеко-далеко, – мрачно заявил мистер Макканн. – Угадайте-ка куда?
   – Куда же?
   – В Японию. – Мистер Макканн вытащил носовой платок из кармана и шумно высморкался.
   – В Японию! – потрясенно воскликнул Лэндер. – Боже правый!
   – Прекрасное место для жен, – заметил Роберт. – Всех бы их отправить туда.
   – Именно! – усмехнулся мистер Макканн.
   – Перестаньте, – сказал Лэндер. – Мужчина должен жениться. И не все женщины такие. – Вот голос опыта! – провозгласил Роберт.
   – Да, я еще не женился, – признался Лэндер.
   – Если наследник вам не нужен – лучше поберегите себя, – посоветовал Роберт.
   – Верно! Красотка согреет вашу постель, но держитесь подальше от алтаря! – подхватил мистер Макканн.
   Роберт наблюдал за реакцией Лэндера. Молодой человек улыбнулся, но лицо его выразило неодобрение. Интуиция подсказывала Роберту, что тот, кому не нравятся шутки на тему семейных уз, скорее всего влюблен.
   И Роберт даже догадывался, кто эта леди, но при мистере Макканне говорить о ней не хотел. Мистер Макканн прижал палец к губам.
   – Осторожнее, ребята, нельзя, чтобы леди нас услышала.
   – Леди? – удивился Лэндер.
   Макканн кивнул на дверь, и Роберт молча повиновался своему наставнику. Он встал, взял пистолет и быстро распахнул дверь.
   К его немалому изумлению, на пороге стояла Фоли и с ужасом смотрела на дуло пистолета, направленное на нее.

Глава 19

   – Фолли! – машинально произнес Роберт.
   – Прости, – сказала она, внезапно почувствовав себя ужасно глупо. – Я вижу, меня не ждали.
   Невольно подслушав его слова за дверью, Фоли сейчас больше всего на свете хотела очутиться в Японии вместе с высланными женами. Может, Роберт все-таки опустит пистолет?
   – Миссис Гамильтон! – воскликнул Лэндер. – Что случилось? Почему вы здесь?
   – Простите, – повторила Фоли. – Нет, ничего не случилось. В деревне по крайней мере. Я приехала, потому что… – Она бросила взгляд в сторону гостя. – Роберт, могу я поговорить с тобой наедине?
   – Конечно. – Он сунул пистолет в карман сюртука не брежным жестом закоренелого разбойника. – Идем.
   Фоли вышла вместе с ним и остановилась у лестницы.
   – Роберт, у меня нет денег, чтобы заплатить за проезд извозчику. Он ждет у подъезда.
   – Тебе не следовало сюда приезжать, – сурово сказал Роберт. Щеки ее вспыхнули от стыда.
   – Я должна тебе рассказать кое-что. Это касается того вечера в Воксхолле.
   – Понятно. Идем наверх.
   Фоли медленно поднялась по ступенькам в гостиную. Там было темно, окна плотно завешены портьерами. Фоли распахнула их, чтобы впустить в комнату яркий солнечный свет весеннего утра, но Роберт ей не позволил.
   – Отойди от окна! – скомандовал он. – Боже правый, да ты что, совсем ничего не соображаешь?
   – За нами кто-то наблюдает? – испуганно пролепетала она.
   – Иди сюда. – Роберт отошел к камину и, когда Фоли приблизилась, схватил ее за плечи и повернул лицом к окну. – Вон там, видишь?
   В окне виднелись угловой дом и часть улицы.
   – Вижу, но… Неужели мальчишка с обручем? Это же Кристофер. Он живет на противоположной стороне улицы.
   – Нет, осел, впряженный в повозку! – съязвил Роберт.
   – Но я больше никого не вижу.
   – В доме на углу. Окно слева на первом этаже.
   Фоли прищурилась и уловила в окне какое-то движение.
   – А у тебя острое зрение! – удивилась она.
   – У Лэндера есть еще кое-что, кроме острого зрения, – ответил Роберт. – За нами следят, в этом нет никаких сомнений.
   – И кто же?
   – Мелкие воришки – многие из них хорошо известны сыщикам с Боу-стрит. Одна дама сдает им в аренду дом. Лэндер собирает о ней справки.