На листке что-то написано. Роберт смущенно теребил манжеты – странно, почему ему так неловко?
   Нет, ему нельзя это читать. Фоли ему больше не пишет. Он сам запретил ей писать, и она ни разу его не ослушалась. Внезапно ему до боли захотелось вернуться назад, в Калькутту, на залитую солнцем веранду. Нестерпимая жара, поскрипывание опахала, а письмо Фоли – в его ладонях, как маленькая птичка.
   Еще только один-единственный раз увидеть ее почерк: строчки слегка загибаются вверх, хотя она всегда расчерчивает листок, как примерная ученица. После каждого предложения – едва заметный пробел. Он должен взглянуть на все это, чтобы снова окунуться в те блаженные дни.
   Роберт приподнял крышку. Листок бумаги скользнул на пол, и он подхватил его. «Милый рыцарь».
   У него вырвался удивленный возглас. Нет, перечитывать он не станет. Ему страшно: что, если он снова посмотрит на письмо, а эти волшебные слова исчезнут? Роберт сложил письмо и сунул в карман сюртука. Подобно бездомному псу, стащившему с лотка на базаре кусок мяса, он быстро покинул библиотеку, унося драгоценную добычу.
 
   – Вот это подойдет. – Фоли приложила гранатовое ожерелье к мерцающему кремовому платью Мелинды, разложенному на кровати. – Я позову Салли.
   – Нет, не надо Салли, – возразила Мелинда, перебирая гребни на туалетном столике. – Лучше сама помоги мне одеться, мама.
   – Но я кое-что забыла внизу. Вот только схожу туда и вернусь.
   – Нет! – испуганно воскликнула Мелинда. – Не ходи туда, прошу тебя.
   –
   – Дорогая, ты же слышала, что сказала горничная: это несчастный сумасшедший из деревни. Сейчас он сидит в тюрьме.
   – Мама, прошу тебя, пожалуйста! – Мелинда повернула к Фоли раскрасневшееся лицо. – Мне нехорошо.
   – Все ты выдумываешь.
   – Нет, правда! – Мелинда встала. – Пощупай лоб – горячий? А чай такой безвкусный. Мама, я не шучу!
   Фоли приложила ладонь ко лбу падчерицы.
   – Не знаю, что и сказать…
   – Мне совсем не хочется есть, – продолжала Мелинда. – И голова разболелась.
   – Да, лоб горячий, – согласилась Фоли. – Ничего серьезного, надеюсь, и все же тебе стоит лечь в постель. Пойду схожу к кухарке – попрошу травяного чая.
   – А разве Салли не может сходить вместо тебя? – Мелинда отбросила платье и упала на подушки с самым несчастным видом. – Может, мне надо сделать холодный компресс? Сделай мне его сама, – добавила она слабеющим голосом. – И посиди со мной рядом, мама.
   Несколько часов спустя, лежа в постели, Фоли вдруг вспомнила про письмо. Откинув одеяло, нащупала босой ногой скамеечку у кровати.
   Как она могла его оставить?! Видно, забыла в суматохе, когда в дом вломился этот сумасшедший. А вдруг письмо обнаружил кто-то из слуг? Но Мелинда так странно себя вела – что, если и в самом деле простудилась? В то же время жара у нее не было, и она с аппетитом съела бульон с гренками, который принесла Салли.
   Фоли отыскала в темноте подсвечник и зажгла свечу. Скорее всего в библиотеку никто больше не заходил – горничные прибираются в комнатах по утрам. У туфель тоненькая подошва, а пол такой холодный! Фоли прикрыла за собой дверь и выскользнула в коридор. Спускаясь по лестнице, провела ладонью по резной спине чудовища, обвивавшего деревянные перила, а на последней ступеньке игриво щелкнула его по носу. Прикрыв рукой свечу, на цыпочках прошла через темный холл.
   Дверь в библиотеку была приоткрыта. Фоли слегка толкнула ее плечом и вошла в комнату. Оглянувшись, заметила на письменном столе догорающую свечу. В комнате никого не было.
   Фоли прикусила губу: значит, письмо нашли. Щеки ее вспыхнули, и она бросилась к столу. Там лежало запечатанное письмо… надписанное знакомой рукой и адресованное ей, Фоли.
   Если бы она встретила здесь его самого, то и тогда удивилась бы гораздо меньше. Несколько мгновений она тупо смотрела на сложенный листок. Он прочел ее письмо, он ответил ей. Фоли стало нестерпимо стыдно и страшно.
   Она поставила свечу на стол и взяла письмо. Печать с фамильным гербом Кэмбурнов уже остыла, но еще не затвердела. Фоли сломала печать.
   «Фолли, я здесь. Тебе, наверное, так не кажется. Я заблудился, милая моя Фолли. Заблудился и не знаю, как найти дорогу домой. Роберт».
   Фоли медленно опустилась на стул и прижала пальцы к губам, слегка нахмурившись. Он написал эти строчки совсем недавно. Ей вдруг почудилось, что тот ее сон об Индии вернулся: Роберт где-то здесь, но она его не видит. Он рядом – стоит протянуть руку, и она коснется его. Но рука ее ловит пустоту. Она следует за его неуловимой тенью и никак не может его догнать.
   – Роберт, – прошептала она.
   Никто не ответил. Неподвижные статуи смотрели на нее из полумрака. Фоли спрятала письмо в карман и поплотнее запахнула пеньюар.
   «Это не он, – твердила она себе. – Хозяин дома – не Роберт».
   Как странно! Это его почерк – ошибки быть не может. И он здесь хозяин, что тоже правда: Кэмбурны владеют поместьем не один десяток лет. И все же ее терзают сомнения.
   Роберт Кэмбурн богат – настоящий набоб. Родственники Чарлза говорили о Кэмбурнах с неизменным восхищением, гордостью и тайной завистью: за двести лет службы в Ост-Индской компании они накопили несметные богатства и приобрели значительное политическое влияние. Кэмбурны посылали своих сыновей и дочерей в Англию для получения образования, а потом подыскивали им достойную партию. Жизнь представителей этого рода проходила в мраморных дворцах в окружении иноземной роскоши – так по крайней мере казалось Гамильтонам. И только письма Роберта помогли Фоли увидеть оборотную сторону медали, о чем, конечно, она никогда не рассказывала родственникам Чарлза.
   Как бы то ни было, Роберт Кэмбурн богат. Очень богат – это она знала наверняка. Мистер Хокридж и мистер Джеймс это подтверждали. А если так, то его должны осаждать всякие подозрительные личности – вымогатели, шантажисты. Его даже могут похитить и потребовать выкуп.
   Фоли нахмурилась – эта мысль против ожидания вовсе ее не обрадовала. «Я заблудился. Я здесь. Тебе, наверное, так не кажется».
   Она снова развернула письмо и склонилась над ним. Нет, почерк определенно его – или тщательная подделка.
   Но убедил ее вовсе не почерк: она уловила слабый аромат, который тут же растаял. Аромат небесно-голубой шали и его писем.
   Она сразу его узнала и прижала листок к лицу, вдыхая знакомый запах.
   Письмо писал он, ее Роберт. Почерк, стиль – все это можно подделать. Но почему тогда ее не покидает ощущение, что вернулись те счастливые дни, когда она мечтала о нем и ждала его писем?
   Фоли снова развернула листок – и внезапно почувствовала страх. Если это и в самом деле настоящий Роберт, ее сердце в опасности: вдруг она снова влюбится в него? А это непременно случится, рано или поздно.
   Подумав так, она презрительно хмыкнула. Хозяин дома ей вовсе не нравится. К тому же четыре года назад жизнь преподнесла ей суровый урок: любовь не для нее. Прагматичный брак – вот ее удел. Так гораздо лучше, чем возноситься в мечтах, а потом падать на землю с заоблачных высот. Нельзя было ему писать – даже понарошку. Нельзя допустить, чтобы это случилось с ней снова.
   Фоли решительно порвала письмо Роберта и зажала клочки в руке. Она больше ни дня не останется в этом доме.
 
   Письмо передал Лэндер на серебряном подносе вместе с завтраком. Роберт сидел в кресле, отрешенно уставившись на ряды книг и журналов. Ничего не делал, ни о чем не думал. Уловив аромат чая и теплых булок, обернулся, увидел письмо на подносе, и сердце его сжалось от тягостного предчувствия.
   Роберт сделал дворецкому знак удалиться, но тот не двинулся с места.
   – Это от миссис Гамильтон, – сообщил он. – Просьба ответить незамедлительно, сэр. – Хорошо, хорошо, – буркнул Роберт. Распечатывая письмо, он нечаянно порвал его – руки дрожали, то ли от голода, то ли от волнения. Подойдя к окну, прочел:
 
   «Мистер Кэмбурн!
   Насколько я помню, мы прибыли сюда по Вашей просьбе, Вы нас пригласили. Поэтому мы надеемся увидеть Вас за обедом. Если Вы отказываетесь явиться, это будет означать, что наше присутствие в Вашем доме нежелательно, и мы уедем сегодня же. Соблаговолите сообщить нам о своем решении до десяти часов утра. В том случае, если ответа не будет, нам с мисс Мелиндой Гамильтон остается поблагодарить Вас за радушный прием и попрощаться. Миссис Чарлз Гамильтон».
 
   Роберт поднял голову и встретился взглядом с дворецким.
   – Они не должны уехать.
   – Не совсем понимаю вас, сэр.
   – Который сейчас час?
   – Половина десятого, сэр.
   Лэндер – бывший военный, и Роберт в свое время нанял его именно для того, чтобы он охранял поместье. Но теперь он перестал доверять дворецкому, а почему – и сам не мог сказать.
   – Унесите поднос, – промолвил Роберт. – Я не голоден.
   – Слушаю, сэр, – ответил Лэндер, взял поднос и вышел, прикрыв за собой дверь.
   Роберт подождал немного, затем снял с полки несколько книг. Вчера вечером он притащил из погреба пару бутылок. Смахнув с одной из них пыль, он откупорил ее и отхлебнул сидр прямо из горлышка. Можно было бы продлить дегустацию, посмаковать, но времени нет – он должен остановить Фоли, не дать ей уехать. Роберт залпом осушил бутылку. Он не пил сидр с тех самых пор, как окончил Итон, а в Индии его было не достать. Сидр придаст ему сил.
   Роберт торопливо поставил книги на место, спрятав бутылки за своими индийскими дневниками. Ему вдруг вспомнилось, как Филиппа смеялась над ним. Он уставился на зеленые с золотым тиснением корешки. Воображение, черт бы его побрал! Надо научиться контролировать себя.
   Он посчитал пронумерованные тетради – их всего двенадцать: один, два, три, четыре, пять… Часы пробили без четверти десять. Роберт оглянулся в поисках тетради под номером шесть – вот она, на столе, – поставил ее на полку и вышел в коридор.
   Фоли была настроена решительно. Она влетела в комнату, одетая в дорожный плащ. Только бы он не заметил, что она дрожит от страха. Роберт стоял у окна, заложив руки за спину, как генерал, принимающий парад.
   Фоли помедлила на пороге, коротко кивнув в знак приветствия вместо изысканного реверанса.
   – Доброе утро, мистер Кэмбурн.
   Она подошла к окну и выглянула во двор. Туман окутал все вокруг плотной пеленой.
   – Вам нельзя уезжать отсюда, – промолвил Роберт. Фоли повернулась к нему, недоуменно вскинув брови. Он продолжал неотрывно смотреть в окно.
   – Почему же? – дерзко спросила она. – Я вас почти не знаю. Нам с Мелиндой здесь неуютно.
   Нахмурившись, он окинул взглядом комнату, как будто что-то искал – что-то невидимое ей.
   – Не понимаю, почему мы должны остаться, – продолжала она.
   – Я так хочу.
   – В самом деле? – Фоли недоверчиво рассмеялась. – Прошу меня простить, все это так странно. Не могу похвастаться знанием этикета, но еще ни разу мне не приходилось испытывать такого откровенного пренебрежения со стороны хозяев дома!
   – Разве вами пренебрегают? – спросил он, обернувшись к ней.
   Фоли встретилась с ним взглядом. Глаза у него серые, холодные, но не такие безумные, как ей сперва показалось.
   – Мы вас почти не видим, – ответила она, несколько обескураженная его вопросом. – Это еще не значит, что я не думаю о вас.
   У Фоли перехватило дыхание. Она попыталась вспомнить все те умные фразы и доводы, которые заготовила заранее, лежа в постели без сна, но вместо этого у нее вырвалось:
   – Что вы хотели сказать мне в том письме?
   – В письме? – удивленно переспросил Роберт.
   – Вы написали мне письмо и оставили вот здесь, на столе.
   – Очень может быть.
   – Что это значит: «Я заблудился»?
   Роберт долго молчал, потом холодно усмехнулся:
   – Должно быть, я выпил лишнего. Будет лучше, если вы забудете про это письмо.
   Фоли прикусила губу и вновь повернулась к окну.
   – Как мне вас убедить? – спросил он.
   – Убедить в чем?
   – В том, что вы с мисс Мелиндой должны остаться. Если хотите, я буду обедать вместе с вами.
   – Это было бы весьма любезно с вашей стороны, – промолвила Фоли.
   – Может, я… – Роберт запнулся, умолк, потом неожиданно спросил, указывая на дверь: – Показать вам сад?
   – На улице дождь, – неуверенно возразила Фоли.
   – Тогда картинную галерею.
   – Я уже там была.
   – Вам трудно угодить, принцесса!
   – Нет, я вовсе не такая капризная… – начала было Фоли, но тут же спохватилась: – Мне трудно угодить? Если это так, то вы уж точно невыносимый человек!
   Он слегка кивнул, соглашаясь с вынесенным приговором:
   – Все женщины считают мужчин невыносимыми, ведь так?
   – Без сомнения, – холодно парировала Фоли.
   – Вот так же и мои сестры говорят.
   – Ах да, у вас же есть сестры. – Она вспомнила об этом, хотя не могла отделаться от мысли, что у него нет ни родных, ни прошлого.
   – Да, две сестры, – продолжал Роберт. – Леди Раймэн живет в Лондоне. Миссис Коук сейчас в Бомбее, но, кажется, собирается вернуться в этом году вместе с детьми. Ее сыну шесть лет – полагаю, он поступит в Итон. – Он помолчал, потом добавил: – Я рад, что Фрэнсис возвращается.
   – Вы с ней друзья?
   – Друзья? – Роберт нахмурился, будто ее вопрос был в высшей степени дерзким. – Нет, я бы так не сказал. По правде говоря, мы с сестрами почти не поддерживаем отношения.
   – Но ведь вы рады, что она возвращается?
   – Возвращается с детьми – вот что меня радует. Хорошо, что мать будет вместе с ними. Шестилетний ребенок не должен путешествовать один да потом еще поступать в школу.
   – Так я и думала! – воскликнула Фоли. – Значит, детей отправляют одних?
   – В некоторых семьях – да, – коротко подтвердил он.
   – Бедняжки!
   – Так принято в Индии. Мальчики должны поступить в учебное заведение, девочки – обучаться английским манерам. Если жена предпочитает остаться с мужем, то дети поедут в Англию одни или вместе с друзьями и родственниками. Или, как я в свое время, с гувернером.
   – А разве нельзя учиться в Индии?
   – Нет, – сухо усмехнулся Роберт.
   – Вы правы, хорошо, что ваша сестра возвращается. – Фоли перевела взгляд на письменный стол. – А вот я свою маму совсем не помню. Но все время о ней думаю, скучаю по ней. Мне хотелось бы заменить Мелинде мать. Но иногда это так трудно.
   – Вы очень добрая, заботливая мама.
   – Не думаю, что вы настолько хорошо меня знаете, чтобы утверждать подобное.
   – Человек раскрывается в письмах. Во всяком случае, в отношении вас это справедливо.
   Фоли ощутила смутное беспокойство – они затронули тему, которую она не имела ни малейшего желания с ним обсуждать.
   – Я ее балую. Но она славная девочка, и мне совсем не обязательно быть с ней строгой.
   – И вы твердо решили выдать ее замуж за образцового джентльмена.
   – Ну конечно. Мы не гонимся за титулами, хотя я считаю, что с ее красотой можно выйти замуж за герцога. Ей вполне подойдет порядочный, хорошо воспитанный джентльмен, в добром здравии, не слишком старый, и я надеюсь, что она непременно найдет того, кто… кто будет испытывать к ней нежные чувства.
   Воцарилось долгое молчание. Роберт взял перо со стола и принялся теребить его в руках.
   – Вы считаете, что любовь в браке не главное?
   – Да, считаю, – ответила Фоли. – Я несколько старомодна в подобных вопросах и не хотела бы, чтобы дочь предавалась романтическим мечтам.
   – Совершенно с вами согласен, – промолвил Роберт, потупившись. – Вот я, к примеру, женился по любви. И это превратило мою жизнь в ад.
   – Очень жаль, – холодно заметила Фоли. Сердце ее готово было выскочить из груди. – Но ближе к делу. Говоря откровенно, мистер Кэмбурн…
   – Роберт, – поправил он ее.
   – Ну хорошо, Роберт, – повторила она с едва заметным раздражением. – Так вот, Роберт, нам с мисс Мелиндой пора ехать в Лондон.
   – Нет, не пора.
   – Прошу прощения? – Фоли удивленно вскинула брови.
   – Я опекун мисс Мелинды. Мы только познакомились, и я еще не успел составить свое мнение о ее характере.
   – Неужели? В таком случае вам следовало больше времени проводить в ее обществе. Но мы больше не смеем злоупотреблять вашим гостеприимством. Придется вам довольствоваться тем, что есть.
   – Вы сказали, что, если я буду присутствовать на обеде, вы останетесь.
   – Я сказала, что в этом случае мы не уедем именно сегодня. Но завтра мы должны уехать во что бы то ни стало.
   – Нет.
   Роберт произнес это спокойным тоном, но пальцы его нервно теребили перо, и он сломал его пополам. Фоли заглянула ему в лицо.
   Он нахмурился, на мгновение встретился с ней взглядом – в его серых глазах ясно читалась тревога и почти откровенная враждебность, губы были плотно сжаты.
   – Вы не смеете нас удерживать! – воскликнула Фоли.
   – Если вы покинете дом, я лишу вас дохода.
   Фоли оторопела и уставилась на него во все глаза. Но на лице его не дрогнул ни один мускул – он даже не улыбнулся. Значит, это не шутка.
   – Вы не можете так поступить, – еле вымолвила она.
   – Еще как могу, – спокойно возразил он.
   Фоли покачала головой и с трудом перевела дух.
   – Но почему? – вырвалось у нее.
   Роберт не ответил, но на лице его застыло упрямое выражение, и Фоли поняла, что он будет стоять на своем.
   – Я хочу уехать! – в отчаянии выкрикнула она.
   – Я здесь не останусь!
   Роберт молча повернулся к окну.
   – Роберт!
   Он слегка покачал головой, не оборачиваясь. Фоли с трудом перевела дух и, борясь со слезами, вылетела из комнаты и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Глава 5

   – Вас спрашивает сэр Говард Дингли.
   Голос Лэндера вывел Роберта из задумчивости, и он резко обернулся.
   – Сэр Говард?
   – Да, сэр. Прикажете впустить?
   – Кто он?
   – Сэр Говард Дингли из Дингли-Корта, – пояснил Лэндер таким тоном, каким учитель говорит с нерадивым уче ником. – Он эсквайр и местный судья. И приходил к вам уже три раза. – Лэндер откашлялся и виновато добавил: – У него семь дочерей, сэр.
   Роберт вспомнил, что уже несколько раз отказывался принять соседа, ссылаясь на нездоровье. Бог свидетель, он и впрямь был нездоров – в то время ему было не до визитов эсквайра, который наверняка оказался бы розовощеким джентльменом, любителем охоты на лис и породистых лошадей.
   – Просите его! – заявил Роберт.
   – Сэр? – удивленно переспросил Лэндер.
   – Проведите сэра Говарда в гостиную, – приказал Роберт, оскалив зубы в хищной усмешке.
   – Слушаю, сэр. – Дворецкий больше не медлил и тотчас пропустил в комнату худощавого джентльмена. Осанка выдавала в нем человека военного. Волосы он не пудрил, по-видимому, совершенно не переживая по поводу первых седых прядей у висков.
   – Сэр Говард, – произнес Роберт, протягивая ему руку. – Прошу меня извинить – я не мог принять вас по причине нездоровья.
   Сэр Говард пристально посмотрел ему в глаза и потер подбородок.
   – Нездоровье, как же! Хитрый притворщик! Простите за прямоту – это жена послала меня к вам. Что поделать, у нас ведь дочери! А это такая обуза, уж поверьте!
   – Пообедайте с нами сегодня вечером, – предложил Роберт.
   – Пообедать? – удивился сэр Говард.
   – Да, окажите мне честь.
   – Ну что ж, я… – На загорелых щеках сэра Говарда проступил румянец. – Конечно, как вам будет угодно! – Он бросил на Роберта недоверчивый взгляд.
   – Вот и прекрасно. Мои гостьи – миссис Гамильтон и мисс Мелинда, опекуном которой я являюсь, будут очень рады познакомиться с вами.
   Сэр Говард смущенно поклонился.
   – Леди? Ах, ну да, у вас в гостях дамы.
   – Да. Миссис Гамильтон и моя подопечная. – Роберт позвонил. – Не выпьете мадеры, сэр Говард?
   Гость немного оживился:
   – Это с удовольствием. Премного благодарен за приглашение, сэр. А как вам погодка? Весна выдалась довольно дождливая, но бывает и хуже.
   Роберт кивнул, делая вид, что ему безумно интересна эта тема, и попытался настроиться на светскую беседу.
 
   Предстоящий обед в обществе хозяина дома совершенно не радовал Фоли. Чтобы избежать разговоров с Мелиндой, она поручила ей вместе с Салли перебрать наряды, которые они собирались взять с собой в Лондон. Уловка удалась – в ближайшие несколько часов падчерица не станет терзать ее вопросами о предстоящем лондонском сезоне.
   Фоли сидела у окна в уютной спальне, выдержанной в желтых тонах, и сжимала в руках книгу, в которую даже не заглянула. Роберт хочет, чтобы они отказались от поездки в Лондон? Немыслимо! И сидеть в этом доме, как в тюрьме? Безумие!
   Этот человек, этот суровый незнакомец имеет полное право распоряжаться их судьбой: наследство, доставшееся ей от Чарлза, приданое Мелинды – все в его руках. Нет, он не оставит их без гроша – это противоречило бы завещанию покойного Чарлза, – но решать, где им жить и сколько тратить, – в его власти. Роберт Кэмбурн даже пригрозил, что лишит их содержания, если они покинут его дом. Но почему? Господи, почему?
   «Ты не Роберт, – думала Фоли. – Ты не тот, кого я так любила. Роберт не был жестоким».
   Что ж, по крайней мере не стоит опасаться, что она снова в него влюбится. Вся ее любовь как по волшебству превратилась в жгучую ненависть к этому холодному, бессердечному, властному человеку. Он распоряжается ими так, словно они – его собственность! Правда, были минуты, когда ей показалось, что…
   Нет, это всего лишь воображение. Однажды оно уже сыграло с ней злую шутку: она решила, что ей удастся его понять и проникнуть в его душу.
   И все равно ее тянет к нему, несмотря ни на что. Она вспоминала его последнее письмо и то, как он улыбнулся ей, – едва заметно, но так тепло.
   Да, он снова ее околдовал. Сейчас она напоминает пташку, оцепеневшую под ледяным взглядом змеи. Нет, она уже слишком стара для таких потрясений – для любви, ненависти и прочей чепухи. Надо было взять с собой миссис Кауч – советчица из нее никудышная, зато прекрасная компаньонка.
   «Для любви – стара, на роль матери взрослой дочери тоже не гожусь», – с грустью думала о себе Фоли.
   В дверь постучали, и она решила, что это Мелинда.
   Но в дверях появилась горничная и, почтительно присев в реверансе, подала ей письмо и тут же удалилась.
   «Сэр Говард Дингли и леди Дингли сегодня оказали нам честь и будут у нас обедать. Надеюсь, это вас развлечет. Роберт».
   – Потрясающе! – хмыкнула Фоли. – Лучше бы отпустил нас в Лондон – других развлечений нам не надо!
   Одно хорошо – это немного развеселит Мелинду. Фоли достала из шкатулки жемчужные украшения, которые падчерица давно просила дать ей поносить.
   Они вошли в гостиную. Мелинда что-то щебетала про ленточки для новой шляпки, Фоли кивала и улыбалась. Мелинда выглядела потрясающе, как всегда: сияющие глаза, жесты и походка исполнены грации. Фоли смотрела на падчерицу с восхищением и затаенной грустью. Нет, нельзя допустить, чтобы Мелинду лишили сезона. Надо преодолеть все препятствия на пути в Лондон.
   Роберт ждал их, стоя у камина и заложив руки за спину. Элегантный черный фрак придавал ему светский вид, но глаза – серые, обрамленные темными ресницами, – смотрели с холодно-бесстрастным интересом охотника.
   Встретившись с ним взглядом, Мелинда осеклась на полуслове.
   – Добрый вечер, сэр, – промолвила девушка, присев в реверансе.
   – Добрый вечер, мисс Мелинда, – радушно поприветствовал он и перевел взгляд на Фоли, которая слегка склонила голову и опустила глаза. – Добрый вечер, мадам.
   Он поднес ее руку к губам, но не поцеловал, а только слегка сжал ее пальцы и вложил в ладонь бутон желтой розы.
   Мелинда ахнула. Фоли не знала, что сказать, и обрадовалась появлению Лэндера, который объявил о приезде гостей.
   Сэр Говард сразу понравился Фоли: он напомнил ей Чарлза – сухопарый, подтянутый, но одет немного неряшливо. И все же выглядит импозантно – на вид ему чуть больше сорока, несмотря на седину в каштановых волосах. Она приветливо улыбнулась ему и сделала книксен. В ответ он подмигнул ей и добродушно усмехнулся – такое впечатление, что они знают друг друга всю жизнь. Леди Дингли с ним не было.
   – Она приносит свои глубочайшие извинения, – весело объявил сэр Говард. – Ей нездоровится. Жалуется на головную боль.
   Фоли и Мелинда выразили приличествующее случаю сожаление, но сэр Говард их перебил:
   – Ничего особенного – погуляет на свежем воздухе, и все пройдет. Так я ей и сказал, а она надулась.
   – Конечно, если вы так грубы с ней, – заметила Фоли. – Дамы любят, когда им сочувствуют.
   – Груб! Ха!
   – Удивляюсь, как джентльмены не могут этого понять, – покачала головой Фоли. – А вы, мисс, чересчур дерзкая особа для своих лет.
   – Благодарю вас, сэр! Вы очень любезны! – кокетливо улыбнулась Фоли.
   Роберт наблюдал за Фоли, стоя у камина. Ее невинный флирт привел его в бешенство, но, глядя, как искрятся смехом ее глаза, он почувствовал, что сердце забилось быстрее.
   – Надеюсь, ваши дочери здоровы, сэр Говард? – холодно осведомился он.
   – Здоровы, здоровы! – ответил гость. – Чтоб они все улеглись в постели с головной болью!
   – Сколько же у вас детей, сэр? – со смехом спросила Фоли.
   – Поверите ли? Семь дочерей! – воскликнул сэр Говард.
   «Неудивительно, что леди Дингли притворилась больной», – подумала Фоли. Она покосилась на Роберта, взгляды их встретились. По губам его промелькнула плутоватая улыбка, совершенно преобразившая его лицо.